4. РЕЖИМ БЗНС И ТЫРНОВСКАЯ КОНСТИТУЦИЯ (1920-1923). ПРОБЛЕМА СОСУЩЕСТВОВАНИЯ
(Т.Ф. Маковецкая)
1. Установление режима БЗНС 137
2. Внешнеполитический статус и экономическая конъюнктура в период правления "земледельцев" 141
3. "Земледельческий" эксперимент и Тырновская конституция 144
1. Установление режима БЗНС
28 марта 1920 г., через семь с небольшим месяцев после выборов в XVIII ОНС, болгарам вновь пришлось определять свои политические предпочтения. Итоги этих выборов можно принимать лишь с целым рядом оговорок. Радикально настроенные "земледельцы" и период избирательной кампании, на которую был отведен всего один месяц, располагали рычагами управления, достаточными для того, чтобы влиять на весь процесс в нужном для себя ключе. Используя традиционный для болгарской политической культуры набор средств и приемов, в большинстве своем не вписывавшихся в конституционные рамки, сторонники Стамболийского настраивались на реванш за неудачную, с их точки зрения, попытку установками собственной власти на выборах в XVIII ОНС летом 1919 г. Малый съезд БЗНС такую задачу оценил как актуальную [1]. Наблюдавший за развитием ситуации лидер отколовшегося меньшинства БЗНС Д. Драгиев по-прежнему дистанцировался от Стамболийского и его окружения, заклинал не пытаться взваливать на Союз непосильное, как он считал, бремя государственного управления [2].
Однако основательно представленное в исполнительной власти Земледельческое" большинство уже вступило на путь борьбы за политическое лидерство в общенациональном масштабе. Еще 2 декабря 1919 г. по его инициативе XVIII ОНС приняло весьма существенные поправки к избирательному закону, которые явно противоречили духу либеральной Тырновской конституции. В соответствии с узаконенными изменениями вводилась обязательная подача голосов для всех лиц, имевших избирательные права, а также устанавливалась система репрессивных мер за невыполнение этого положения [3]. В итоге на парламентских выборах в марте 1920 г. проголосовали 82,2% из числа внесенных в списки избирателей, в то время как на предыдущих выборах в августе 1919 г. — 57,5% [4].
Имевшая серьезные основания для разочарования в результатах выборов в ХIХ ОНС Болгарская рабочая социал-демократическая партия (объединенная) сразу же по их завершении в своем органе - журнале "Социалдемократ" давала довольно точную, хотя и не беспристрастную характеристику сложившейся ситуации. В редакционной статье этого издания утверждалось, что Стамболийский - нынешний руководитель партии, имеющей в руках все основные рычаги
137
власти, решил "воспользоваться этой властью без зазрения совести так, как никто не пользовался ею в нашей политической истории" и через введение обязательности голосования привести к избирательным урнам некое "стадо", т.е. наименее развитые в политическом отношении категории населения - "всех несознательных, инородцев [5], зависимых от власти и т.д.", которых всегда, но в меньших масштабах, использовали "буржуазные партии" [6].
Как и следовало ожидать, впереди оказались сторонники Стамболийского, которые набрали свыше 349 тыс. голосов избирателей, что давало им право на 110 депутатских мандатов, но не обеспечивало необходимого парламентского большинства. Результат внушительный, хотя не адекватный вложенным усилиям и использованным возможностям, а потому вновь, как и после выборов в XVIII ОНС, разочаровавший лидеров БЗНС большинства. Более того, нацелившись в предвыборной борьбе главным образом на Болгарскую коммунистическую партию (тесных социалистов) и БРСДП(о) - своих недавних противников, поверженных в ходе зимней стачки транспортников и почтовиков, и при этом не забывая по традиции о Демократической партии, руководимый Стамболийским Союз такую задачу решить до конца не сумел. Ему, безусловно, удалось потеснить с прежних позиций третьей (по численности фракции) силы в ОНС социал-демократов. Теперь БРСДП с 9 депутатскими мандатами заняла место среди политических аутсайдеров. Однако БКП(т.с.) в этой жесткой борьбе оказалась второй, получив свыше 184 тыс. голосов избирателей и, соответственно, увеличив свою фракцию до 50 депутатов. Последнее обстоятельство было тревожным симптомом не только для БЗНС, но и для тех, кто отводил ему роль основного препятствия на пути проникновения большевизма в Болгарию, и прежде всего недавних попутчиков по власти - Народной и Прогрессивно-либеральной партий. Прогрессисты и народняки всерьез надеялись остаться на плаву с помощью сохранения практики формирования кабинетов "широкой коалиции". Именно здесь нужно искать причину в общем очевидной их политической корректности в отношении "земледельцев" в ходе избирательной кампании и в преддверии реконструкции существовавшего кабинета.
Сохранение авангардных позиций в парламенте за оказавшимися далеко не в равных условиях в предвыборной борьбе БЗНС и БКП было доказательством появившегося устойчивого интереса у части общества к тем "левым" партиям, которые предлагали радикальные варианты подхода к изменению послевоенной действительности, не имевшие ничего общего с идеями социального мира. Однако достаточно многочисленной оставалась часть электората, верная и таким устоявшимся ценностям.
Новая конфигурация расстановки сил в XIX ОНС была весьма любопытной. В числе лидеров, несмотря на крайне неблагоприятную для нее ситуацию, теперь оказалась ДП, массовая опора которой
138
приближенно воспроизводила социальный срез послевоенной Болгарии. Устойчивый набор десятилетиями успешно культивировавшихся демократами (не чуждых и другим представителям правой части болгарского политического спектра) идей укрепления национальной государственности и консолидации общества на этой основе, приверженности Тырновской конституции, экономического либерализма, безусловно, позволял им в экстремальных условиях весны 1920 г. успешно настроиться на волну довольно значительной части электората. Руководство ДП ставило своей целью в итоге этих ныборов, расценивавшихся им как неправомерные, но в то же время судьбоносные [7], сохранить известные позиции как в городе, так и в селе [8]. Столь трезвый подход к собственным возможностям позволил ДП завоевать 24 депутатских мандата, что в атмосфере парализующего конкурентов напора со стороны "земледельцев" можно расценивать как несомненный успех. Однако он был явно недостаточным для того, чтобы кардинально влиять на последующее развитие ситуации.
Соотношение мест в парламенте между поставленными приблизительно в одинаковые условия наиболее сильными - оппозиционными "земледельцам" БКП(слева) и ДП(справа) - 50 : 24 - лишь подтверждает вывод о сохранении устойчивых левых настроений и среде болгарского электората, в большинстве своем делавшего выбор явно не в пользу идеи общественной солидарности.
Итак, обозначилась тройка несовместимых между собой политических конкурентов, вопрос о коалиции между которыми не мог даже ставиться. Дистанция же между БЗНС, БКП и ДП - с одной стороны, и остальными участниками борьбы за XIX ОНС - с другой, была достаточно ощутимой [9]. Однако вырисовывавшиеся политические контуры состава XIX ОНС не устраивали прежде всего Стамболийского и его сторонников. При существовавшем раскладе сил в стране ситуация выглядела неразрешимой.
15 апреля 1920 г. была созвана первая внеочередная сессия XIX ОНС, где при поддержке со стороны НП и ПЛП Стамболийскому удалось добиться избрания его руководящего органа (бюро) исключительно из числа представителей новой - "земледельческой" - элиты.
Зондаж лидеров БЗНС в среде руководства социал-демократов, радикалов, народняков и прогрессистов на предмет создания очередной правительственной коалиции, как и следовало ожидать, результатов не дал. Подобное развитие ситуации позволило Стамболийскому и его окружению вплотную приблизиться к вопросу о гомогенном правительстве БЗНС, препятствием на пути к которому, разумеется, было отсутствие необходимой парламентской опоры у этой партии. Тогда, в очередной раз обратившись к ресурсу власти, "земледельческое" правящее большинство, весьма вольно обойдясь с законодательными нормами, прибегло к кассированию 13 депутатских
139
мандатов, принадлежащих в большинстве своем БКП и ДП; в число лишенных полномочий парламентариев попал и один представитель ПЛП - ее лидер и член последнего коалиционного правительства С. Данев.
Оценивая столь "смелую" коррекцию результатов выборов, вызвавшую протест со стороны всех остальных участвовавших в них политических сил, Стамболийский год спустя с удовлетворением констатировал: "... ничего, мы справились" [10]. 21 мая 1920 г. последовал указ Бориса III, утверждавший состав нового, теперь уже гомогенного "земледельческого" кабинета во главе с А. Стамболийским [11].
Сформированный кабинет официально не предложил документа взамен программы своего предшественника, под большинством из 25 пунктов которой, охватывавших исключительно внутренние, социальные аспекты, могли бы подписаться почти все (кроме коммунистов и проигравших войну либералов) политические партии. Однако еще 20 февраля 1920 г., излагая в XVIII ОНС мотивы его роспуска, Стамболийский формулировал первостепенную и в то же время весьма общую задачу будущего стабильного правительства — "продолжить (курсив наш. - Авт.) политику восстановления авторитета власти", а на второе место ставил "выполнение тяжелых условий мирного договора", особо подчеркивая тем самым новизну ситуации, сложившейся для страны с точки зрения ее, прежде всего, международного, а также внутреннего положения. Что же касается повседневной, рутинной деятельности такого правительства, то ее заданность определялась принципиальной установкой на "глубокие социальные реформы в духе времени", призванные "окончательно оздоровить и укрепить болгарский государственный организм" [12].
Среди пунктов программы предшествующего коалиционного правительства значительный удельный вес приходился на те, которые отражали обнародованные на XV съезде БЗНС в июне 1919 г. его программные установки и, более того, содержали положения составившей идейную платформу последней работы Стамболийского "Принципы Болгарского земледельческого народного союза". А потому вполне логичным выглядело нежелание с таким трудом утверждавшейся новой исполнительной власти связывать себя набором исключительно собственных обязательств. Действительно, задачи усовершенствовать и применить со всей строгостью закон о конфискации нечестно нажитых богатств, сократить административно-чиновничий аппарат, усилить национальное производство во всех областях, организовать администрацию и правосудие в соответствии с духом времени ... улучшить положение обезземеленных и пролетаризированных масс, а также инвалидов, оградить село от эксплуатации, обеспечить трудовую земельную собственность и ряд других [13] предоставляли широкое поле для вполне конкретной и нетерпящей отлагательств деятельности гомогенного правительства "земледельцев".
140
2. Внешнеполитический статус и экономическая конъюнктура в период правления "земледельцев"
Становление и утверждение однопартийной власти БЗНС приходилось на довольно растянутую во времени стадию оформления статуса Болгарии как побежденной страны. 5 января 1920 г. после бурных дебатов депутатское большинство XVIII ОНС проголосовало за Нейиский мирный договор [14]. Это решение Народного собрания приобретало законную силу на основании указа царя от 15 января 1920 г. [15] Окончательно же Нейиский договор вступил в силу 9 августа 1920 г. на основании решения держав-победительниц [16].
В целях обеспечения выполнения условий Нейиского договора в побежденную страну направлялась Межсоюзная комиссия (в нее входили делегаты Великобритании, Франции и Италии), представлявшая работавшую в Париже Репарационную комиссию. В силу своей компетенции этот орган по сути получал возможность в довольно широких пределах осуществлять регламентацию внешнеполитической и хозяйственной деятельности государственной власти Болгарии. Более того, степень ее зависимости от держав-победительниц возрастала в силу того, что им предоставлялся ряд привилегий, в том числе право наибольшего благоприятствования. В результате санкций, распространявшихся на Болгарию, ее территория сокращалась со 114 424,5 кв. км (в сентябре 1915 г.) до 103 146,1 кв. км, а население - с 5,5 млн. до 4,9 млн. человек [17]. На разоренной тремя почти беспрерывными войнами экономике страны с преимущественным развитием ее аграрного сектора (обеспечивавшего 2/3 национального дохода и являвшегося почти единственным источником экспорта) особенно сказалась потеря основной житницы - Южной Добруджи.
Перекройка границ особо высветила, а точнее усугубила существовавшую еще со времени Балканских войн (и даже раньше) проблему беженцев. Их численность, по подсчетам болгарского исследователя Т. Косатева, к началу 1924 г. составила более 5% населения страны [18]. Одновременно в Болгарии, как и в соседних с ней территориях, очень серьезно дала о себе знать и другая болевая точка - проблема национальных меньшинств.
Правда, не все положения Нейиского договора начинали действовать незамедлительно. К примеру, репарационные выплаты были разделены на две части. Одна из них отодвигалась на 30 лет, а началом для второй определялся 1923 г. и ее размер не являлся сокрушительным для национальной экономики.
В целом экономическая конъюнктура Болгарии первых послевоенных лет была достаточно сложной и противоречивой. Естественно, в первую очередь сказывались последствия войн, особенно дававшие о себе знать на стыке второго и третьего десятилетий XX в. С конца 1918 и весь 1919 г. болгарская экономика пребывала
141
в состоянии глубокого расстройства, что выражалось н упадке сельского хозяйства и как следствие - в серьезных продовольственных затруднениях, к тому же страна утрачивала роль солидного экспортера зерна, а также в разбалансированности внешней торговли, усиленной блокадой со стороны держав-победительниц. Все это происходило в условиях набиравшей стремительный темп инфляции, начавшейся еще в годы первой мировой войны. К примеру, в 1919 г. стоимость лева по сравнению с 1911 г. упала и 14 раз, а к 1923 г. - в 33 раза, что привело к расстройству внутреннего рынка и денежного обращения. Инфляция, продолжавшаяся до 1923 г., внесла серьезный разлад и в деятельность кредитной системы, которая за этот период не смогла достичь основных довоенных показателей по объему своих операций [19].
Инфляционные тенденции неизбежно влекли за собой повышение процента ссуды, что сопровождалось катастрофическими последствиями для болгарского села. Там в этот период нарастал процесс дробления земельной собственности и производства, прежде всего в силу утраты значительной части распаханных площадей, необходимости обустройства беженцев, естественного раздела хозяйств на правах наследования и т.д., а также осуществлялась усиленная парцелляция земельных наделов, становившаяся дополнительным препятствием для технического прогресса в сельском хозяйстве. Разрешению проблемы перенаселенности болгарского села, которое теперь кредитовалось лишь на 38% по сравнению с довоенным уровнем, не могла способствовать в общем слаборазвитая болгарская промышленность с ее, естественно, весьма ограниченным спросом на рабочую силу. В начале 20-х годов XX в. реальные доходы основной массы сельских товаропроизводителей были в среднем на 1/4 ниже таковых в 1912 г. [20]
Вместе с тем одной из наиболее характерных черт развития болгарской экономики послевоенного периода было ее все более активное подключение к мировому хозяйственному механизму посредством как внешнеторгового оборота, так и увеличения вложений иностранных инвестиций в торговлю, страхование, кредитное дело и промышленность. Однако несмотря на такую связь с международной экономической конъюнктурой, недостаточная зрелость болгарского капитализма, отягощенного послевоенным негативом, не позволяла стране проходить синхронно с наиболее развитыми государствами Запада определенные экономические циклы - кризисы, стабилизацию, подъем. Приток в экономику Болгарии иностранного капитала (преимущественно из стран - представительниц Антанты), избравшего сферой своего приложения главным образом кредиты, страхование, внешнюю торговлю, ощущался с середины 1919 г., с известным ослаблением к концу 1920 г. и в течение 1921 г. с последующей его активизацией начиная с 1922 г. Он проявлялся прежде всего в учреждении новых банков с итальянским, франко-бельгийским
142
и чешским капиталами, в появлении новых страховых обществ их участием, в создании нескольких крупных внешнеторговых предприятий по экспорту табака и ввозу машин. Нацеленность иностранного капитала на промышленность обозначилась позднее (в 1921—1922 гг.), она выразилась в усилении финансового подчинения нескольких наиболее мощных болгарских предприятий по производству цемента, шерстяного текстиля, выделке кож, мукомольных и др. [21]
Благодаря притоку в экономику Болгарии крупного иностранного капитала и внесению в нее готовых форм финансового капитана весьма активизировался начавшийся еще в довоенный период процесс образования акционерных обществ. Только в течение 1920-1922 гг. в стране появилось 211 объединений подобного типа [22].
В промышленном секторе национальной экономики наряду со свертыванием производства в условиях послевоенного экономического кризиса в ряде отраслей осуществлялось строительство новых предприятий как следствие перекачки накопленных во время войны капиталов, владельцы которых в условиях инфляции стремились избавиться от их денежной формы, а также противостоять ускоренному проникновению иностранного капитала. В 1920-1922 гг. в Болгарии появилось 379 новых частных предприятии [23]. В 1921 г. объем промышленного производства с традиционным для него перевесом в пользу пищевой и текстильной промышленности увеличился на 23% по сравнению с 1911 г., а сумма вложенного в него основного капитала (и пересчете на золотой лев) возросла более чем в два раз [24]. Бесспорно, проявлению такой тенденции способствовала политика государства, и в первую очередь продление в 1919 г. на десять лет довоенного закона о поощрении крупной промышленности, а также ряд других мер. В этом же направлении давали о себе знать и некоторый положительные для страны последствия перекройки ее границ в результате войн второго десятилетия XX в., обеспечивающей и территориальные приобретения, в том числе районы, благоприятные для возделывания табака. В итоге стимулировалось ускоренное развитие целой отрасли промышленности Болгарии и превращение ее в одного из основных поставщиком восточного табака в Европу [25].
Крупный капитал избегал прямых инвестиций в сельское хозяйство. В сфере его устойчивых интересов была лишь сельскохозяйственная продукция, закупка которой осуществлялась через довольно значительное число посредников. Появившиеся еще в начале XX в. первые национальные картели и акционерные общества вслед за иностранными занялись скупкой и экспортом этой продукции, диктуя монопольно низкие цены на нее, что серьезно задевало интересы широких слоев сельских товаропроизводителей.
Нарастанию постоянной напряженности в селе способствовало то обстоятельство, что болгарский крестьянин нес на себе основное
143
налоговое бремя, а в силу неразвитости кредитных институтов государства не получал необходимой поддержки и защиты со стороны последнего от натиска со стороны торгово-ростовщического, а затем и монополистического капиталов. Послевоенная ситуация приближалась к взрывоопасной, поскольку именно крестьянство обеспечило основной источник людских и материальных ресурсов для потерпевшей поражение в составе Четверного союза армии и, соответственно, понесло наибольшие потери. Таким образом, радикальное изменение десятилетиями существовавшей действительности, как представляется, не имело альтернативы.
3. "Земледельческий" эксперимент и Тырновская конституция
Идеологическую направленность назревших преобразований новой власти определял составлявший стержень сословной теории аграристский постулат о " третьем" - крестьянском - пути развития общества. В практической сфере это выражалось в тех конкретных задачах, которые "земледельческие" лидеры ставили для непосредственного разрешения в масштабах страны. К реформаторской деятельности руководство БЗНС приступило незамедлительно и весьма активно. В силу того, что "земледельцы" добились преобладания в XIX ОНС (помимо общего руководства НС, возглавив все его пятнадцать комиссий), они получили возможность направить в нужное для себя русло весь законодательный процесс.
Уже в конце мая 1920 г. был принят закон о трудовой повинности, идея введения которой принадлежала Стамболийскому, выступившему в роли одного из соавторов соответствующего законопроекта. На этот закон лидер "земледельцев" возлагал большие надежды, видя в нем "основу ... обновительской политики" своих сторонников [26]. По-видимому, озвученный мотив был вполне искренним и объясняющим тот факт, что на парламентскую стадию законодательного оформления данной правительственной инициативы ушло лишь немногим более месяца.
Внешне закон выглядел весьма демократичным Он социально уравнивал население, объявляя общественно-полезный труд обязательным для всех совершеннолетних трудоспособных граждан (мужчин - с 20-летнего возраста, сроком на 1 год, женщин (исключая мусульманок) - с 16 лет, сроком на 6 месяцев), независимо от их статуса и имущественного состояния. Основной целью закона объявлялось обеспечение условий для ликвидации последствий разрухи и экономического кризиса [27].
Но в то же время в законе о ТП явно просматривалась тоталитарная тенденция, позволявшая при желании отождествлять его со специфической формой мобилизации. Призывавшиеся для отбывания
144
повинности "трудовики" (мужчины) делились на соответствующие подразделения (трудовые задруги, дружины, четы, ядра, отделения) и должны были находиться на казарменном положении. Лицо, не отбывшее трудовую повинность, не имело права покинуть страну. Именно на этом аспекте содержательной стороны закона в слое время сделали один из основных акцентов коммунисты в ходе парламентских дебатов по поводу его принятия [28].
Вступление в силу закона о ТП имело негативный резонанс и за пределами Болгарии. Ее соседи - Королевство СХС, Греция и Румыния - узрели в ряде статей закона опасную для себя милитаристскую направленность. Они в значительной степени инспирировали категорическое требование его радикального изменения, последовавшее со стороны Межсоюзной комиссии в Болгарии, а также соответствующие санкции в этом духе в декабре 1920 г., утвержденные работавшей в Париже Конференцией послов [29].
Основная коррекция закона о ТП под давлением представителей контролирующих органов Антанты в Болгарии была осуществлена позднее, в октябре 1921 г. В новом варианте уже допускалась денежная компенсация за отказ от личного участия в несении трудовой повинности, срок которой сокращался, равно как и сокращалось количество "трудовиков", одновременно призывавшихся в рамках одной возрастной категории [30].
Последующие шаги "земледельцев" были еще более радикальными. Они разворачивались в направлении института частной собственности, которая, как это формулировалось в написанной Стамболийским весной 1919 г. обновленной социально-политической доктрине БЗНС, "совпадает с требованиями достоинства и свободы человека" [31] и, будучи справедливо выравненной, составит материальную основу "истинной демократии" [32]. Задуманное "земледельцами" перераспределение частной собственности должно было осуществляться тотально — в трех направлениях: между городом и селом, между отдельными сословиями, между отдельными личностями [33].
Правящий БЗНС явно нацеливался на реализацию принципиальных установок своей программы, частично отраженных в программе предшествующего кабинета. Во главу угла ставилась важнейшая из этих установок - обеспечение Трудовой земельной собственности (ТПС) [34]. В июне 1920 г. "земледельцам" удалось провести через НС закон об увеличении размера государственных земельных площадей. Его официальной мотивировкой была необходимость безотлагательного наделения землей массы прибывавших в страну беженцев. В соответствии с этим законом предусматривалось отчуждение в пользу государства всех необрабатываемых непосредственно собственниками земельных площадей. Для эксплуатировавшихся участков устанавливалась неотчуждаемая норма в 300 декар [35], а для площадей, занятых под леса, поля и пастбища - в 500 декар.
145
Оговаривалась возможность для собственников сохранить свои наделы в случае принятия на себя обязательства в ближайшее время рационально использовать земельные излишки - под строительство предприятий, связанных с сельскохозяйственным производством, или для превращения их в виноградники, сады и пастбища. Размер же компенсаций за отчуждаемую собственность устанавливался в соответствии со среднерыночной ценой за последние десять лет и в свете инфляционных процессов этого периода выглядел почти символическим. Сделки по купле-продаже земли, совершенные после 17 февраля 1920 г. (с момента опубликования проекта аграрной реформы), объявлялись недействительными. При этом предусматривалась еще и выплата в пользу государства определенного процента в зависимости от стоимостного выражения совершенной операции [36]. Однако ни в законе, ни в прилагаемом своде инструкций по его применению не прописывались позиции относительно последующего использования отчуждаемой земли. Таким образом, это была всего лишь скрытая подготовительная акция власти в связи с планировавшимися ею радикальными шагами по реформированию земельных отношений в болгарском селе - введению трудовой земельной собственности [37].
В соответствии с принятым почти через год (в апреле 1921 г.) законом об аграрной реформе устанавливались главным образом те же основные параметры, за исключением такого принципиальнейшего момента, как позиция о земельном максимуме. Он касался не только землевладельца, но и каждого члена его семьи, по сути также признававшегося отдельным собственником. Безземельные и малоземельные крестьяне получали участки по тем же расценкам, которые предусматривались предыдущим законом, при дополнительном 20% взносе в пользу фонда ТПС. При этом новые владельцы не могли совершать с землей какие-либо операции (продавать, дарить или закладывать), исключения предусматривались лишь для их такого рода взаимоотношений с фондом ТПС [38].
На начальную стадию активной законотворческой деятельности "земледельцев" приходились попытки реформирования налоговой и финансовой систем. В течение июня 1920 г. XIX ОНС занималось обсуждением законопроектов, обращенных на эту сферу экономики. Принятый в конечном итоге закон о налоге на общий доход устанавливал в зависимости от имущественного состояния 18 категорий населения и предусматривал налоговые ставки на доходы сверх необлагаемого минимума в зависимости от их общего размера [39]. А закон о налоге на доходы акционерных обществ и объединений распространялся на капиталы банков и торговых учреждений, промышленных и сельскохозяйственных предприятий. Основная тяжесть налоговых сборов приходилась на акционерные объединения, которые занимались торговлей и банковскими операциями. И в то же время в законе предусматривались разного рода послабления для
146
кооперативных объединений [40]. Такой путь виделся "земледельческой" власти наиболее продуктивным для перекачки капиталов и производительную сферу и ограничения свободы деятельности тех видов капитала, которые, по ее представлениям, наиболее ощутимо задевали село.
Продолжением наступления на крупную частную собственность было принятие в июле того же 1920 г. закона об отчуждении зданий и пользу государства или местного самоуправления (на общинном и окружном уровне). Закон не распространялся на здания, предназначенные для жилья (но не более одного), а также для общественных пли благотворительных учреждений, фондов, партийных клубов, на здания, принадлежащие частным лицам и объединениям, если их эксплуатация обеспечивает источник существования последних (за исключением корчем, отелей, доходных домов). За отчуждаемую собственность предусматривалась денежная компенсация в соответствии с послевоенными расценками [41].
Совершенно очевидно, что среди принимавшихся на первом этапе деятельности новой власти потоке законов (за год с небольшим через НС их прошло более сотни) наиболее важные слишком серьезно напрямую затрагивали институт частной собственности, что ставило власть в сложные отношения с конституцией, одна из принципиальнейших статей которой (67) гласила: "Права на собственность - неприкосновенны". Правда, следующей статьей Конституции допускалась возможность принудительного изъятия собственности "ради государственной и общественной пользы", но лишь при обязательном соблюдении условия - "справедливой и предварительной компенсации" [42]. Что касается последней, то символичность шагов, намечавшихся властью в плане возмещения владельцам стоимости их собственности с учетом существовавшей послевоенной инфляции, в данном случае была очевидной.
В принципе вопрос о противоречиях с Тырновской конституцией поначалу не очень смущал "земледельческое" правительство. С ней у БЗНС, создававшегося как "сословная организация", выражающая интересы "крестьянского сословия" была явная нестыковка уже по сути. Статья 57 конституции прямо гласила: "Деление на сословия в Болгарии не допускается" [43]. Однако на этом в Союзе не заостряли внимание.
В новой программе БЗНС, написанной в 1919 г. и принятой на его XV съезде, ставился вопрос об изменении и дополнении принятой 40 лет назад действовавшей конституции и делался акцент на поддержании всех ее "демократических положений" [44]. Среди общих предложений относительно коррекции конституции обращает на себя внимание позиция о сохранении и усовершенствовании существующей пропорциональной (курсив наш. - Авт.) избирательной системы и введении обязательного (курсив наш. - Авт.) голосования для обоих полов [45].
147
Поскольку в период подготовки и принятия программы страна находилась в преддверии подписания мирного договора с победителями и в обществе обозначилось устойчивое стремление возложить ответственность за случившееся - участие в войне и поражение в ней - на прежнего царя - Фердинанда, в "земледельческий" документ вошло достаточно положений, предусматривавших сужение конституционных прерогатив монарха и, в первую очередь, как главнокомандующего. Из компетенций главы государства предлагалось изъять вовсе или перераспределить в пользу Народного собрания такие полномочия, как утверждение военного министра (осуществлявшееся наряду с утверждением остальных членов кабинета), определение численности воинского контингента, право единогласно решать вопрос о военных маневрах, назначать командующего действующей армией, а также установить полноценный парламентский контроль за вооружением и неприкосновенным военным запасом и т.д. [46]
Существо принимавшихся законов и попытки их практического приложения свидетельствовали о том, что "земледельческие" лидеры пытались использовать государственную власть в интересах главным образом крестьянства, мелкого и среднего, на роль защитницы которого правящая партия изначально объявила монополию. И это несмотря на то, что в конституции (ст. 57) четко прописывалось равноправие всех без исключения [47].
Для реализации своей политики, названной "правыми" "оранжевым большевизмом", реформаторы обратились к сети вспомогательных институтов, которые должны были действовать в сфере конкретного приложения проектов социально-экономических преобразований. Эти функции в значительной степени были возложены на "дружбы" - организации БЗНС окружного, околийского и местного (общинного) масштаба. Таким путем в широких крестьянских массах культивировалось представление о его причастности к решению государственных дел, а также преследовалась цель расширить социальную опору "земледельческого" режима и создать дополнительные рычаги управления обществом.
Весьма ощутимой в этом плане была деятельность общинных и городских комиссий ТПС, большая часть которых назначалась дирекцией ТПС. Разумеется, партийная принадлежность в данном случае играла далеко не последнюю роль. Такие органы стали фактическими инструментами проведения аграрной реформы и в силу особой социальной значимости осуществлявшихся компетенций, превратились, по сути, в подразделения местной власти.
Возможность приобщиться к власти притягивала крестьянство к БЗНС, который в общем оставался достаточно закрытым для вступления в него представителей других социальных категорий населения. К своему XVII съезду (июнь 1922 г.) Союз вырос почти в два раза по сравнению с июнем 1919 г. и насчитывал почти 151 тыс. человек,
148
причем, значительную его часть - свыше 74% - составляли малоземельные крестьяне [48]. А весной 1923 г. в нем было уже свыше 300 тыс. членов. Однако в организационном отношении Союз отличался достаточной неустойчивостью, с явным нарастанием такой тенденции: около 1/3 "дружб" не отчитались о своей деятельности в 1920 г., и уже около половины - в 1921 г. [49]
У "земледельческой" власти оставался еще один достаточно сильный резерв, который она могла пытаться использовать для укрепления своих позиций. Таким резервом являлось кооперативное движение. В Болгарии оно с самого начала носило политизированный характер. После войны почти у каждой партии имелся свой кооперативный центр.
Поощрение разных видов кооперации стало одним из основных направлений экономической политики власти, представлявшейся ей важнейшим средством для отпора ростовщическому, торгово-посредническому и монополистическому капиталу. В сентябре 1920 г. Верховный союзный совет БЗНС обязал каждую "дружбу" организовать кооператив, а каждого члена Союза вступить в такой кооператив [50]. За годы правления "земледельцев" появилась целая сеть кооперативов - потребительских, кредитных, производственных и др. Они получали монопольные права на эксплуатацию отдельных видов государственной и общинной собственности, пользовались дешевыми государственными кредитами и другими льготами. Для улучшения условий кредитования кооперации был реформирован Болгарский сельскохозяйственный банк. Одним из крупнейших таких объединений стал Консорциум, который постепенно приобретал характер государственно-кооперативной монополии на экспортную торговлю зерном и зернопродуктами. В результате сужались возможности частного торгового капитала, роль посредника переходила к сельскохозяйственным кооперативам, которые закупали зерно непосредственно у его производителей.
Однако этот эксперимент оказался на особенно удачным, поскольку среди со временем откорректированных законов был и закон о Консорциуме, окончательно перестававший действовать в сентябре 1921 г. А в области кооперативного движения ведущие позиции оставались за традиционными лидерами - ДП и РДП.
Уже менее чем через год своего правления "земледельцы" явно осознали, что слишком явно выходят за рамки действующей конституции. Стамболийский на XVI съезде БЗНС (февраль 1921 г.) оправдывал это прежде всего тем, что находившиеся у власти до них политические партии нарушали конституцию многократно. Из чего следовал демагогический вывод: и "земледельцы" имеют право не соблюдать эту конституцию. Даже более того, обрисовывалась общая перспектива создания собственного варианта основного закона [51].
При подобной постановке вопроса столь же оправданной выглядела ставшая весьма актуальной для реформаторов коррекция предусмотренного
149
конституцией механизма формирования власти.
XVI съезд БЗНС заслушал отчет Стамболийского о деятельности правительства, принял его отставку и вновь возложил на лидера партии полномочия подобрать новый состав кабинета. На XVII съезде в 1922 г. процедура была повторена. В феврале 1923 г. вопрос о правительстве решал уже Верховный союзный совет, заседавший совместно с Верховным союзным судом и "земледельческой" парламентской фракцией.
Таким образом, у монарха фактически изымалась конституционная прерогатива формирования органов исполнительной власти, главой которой он являлся. В годы правления БЗНС Борис III не представлял страну на международной арене, был лишен возможности в полной мере осуществлять функции верховного главнокомандующего. Еще до установления своей однопартийной власти "земледельцы" создали собственную, достаточно многочисленную боевую единицу - "Оранжевую гвардию", подчинив се непосредственно руководству БЗНС.
Новая власть значительно ущемляла права монарха, относившиеся к области его взаимоотношений с парламентом. Борис III не пользовался своими основными полномочиями в отношении НС. Практически не реализовывалось его право законодательной инициативы, наложения вето на принимавшиеся законы. Царь не решал вопрос о роспуске НС и назначении даты выборов его нового состава. Это переходило в ведение руководящих органов правящей партии, которая регулировала весь нормотворческий процесс. Деятельность "земледельческой" парламентской фракции регламентировалась специальными "Правилами", устанавливавшими жесткую дисциплину внутри нее. Руководило фракцией бюро, которое определяло задачи каждого депутата.
Как отмечает биограф Бориса III С. Груев, царь, избрав тактику сознательного уклонения от открытых конфликтов, болезненно воспринимал ситуацию, когда ему явно приходилось становиться безмолвным «соучастником деятельности правительства "земледельцев"», причем мнением монарха даже не интересовались [52].
БЗНС в сущности дирижировал всеми направлениями работы XIX ОНС, которое для оппозиционных сил приобретало значение лишь политической трибуны. Та же ситуация сохранялась и в избранном в апреле 1923 г. уже с использованием элементов мажоритарной избирательной системы XX ОНС, когда правящие "земледельцы" набрали почти 53% голосов [53] и получили возможность таким образом сохранить в целостности созданную ими систему власти.
Она была достаточно неординарной для страны. Почти весь предшествующий период — от воссоздания собственной государственности — болгары пребывали в атмосфере экстремальности, обусловленной борьбой за достижение полного национального суверенитета и последующими попытками решения национально-территориальной
150
проблемы. Такие сверхзадачи для молодого формировавшегося социума требовали наличия сильной власти, а в условиях отсутствия гражданского общества неизбежным в ней стало наличие явственно выраженного авторитарного начала. Именно авторитарный компонент, наиболее ярким носителем которого являлся С. Стамболов, недобровольно передавший эстафету Фердинанду, успешно вмонтировался в болгарский вариант государственной власти. Второй неотъемлемой составной этой власти стали демократические институты (всеобщее избирательное право, политические свободы, парламент, местное самоуправление и т.д.), действовавшие не в полном соответствии с правовым статусом, который обеспечивался весьма либеральной Тырновской конституцией. Поскольку Борис III в начале своего царствования еще не накопил политический капитал, необходимый для роли сильного правителя, создавая прецедент, вакуум заполнила правящая "земледельческая" партия, а точнее, ее элита.
У этой власти с самого начала было достаточно уязвимых мест и "болевых точек". В первую очередь, давал о себе знать Нейиский мирный договор - по сути, жесткий диктат в отношении Болгарии. Он определял заниженную планку для внешнеполитических и экономических усилии "земледельцев". Лишь к концу 1920 г. Болгария восстановила, разумеется пока явно неравноправные, дипломатические отношения почти со всеми прежними европейскими партнерами, а также своими соседями, недоверие со стороны которых преодолевалось с большим трудом. Возможность возвращения к торгово-экономическим связям с внешним миром открывалась лишь через год после ратификации договора, т.е. в 1921 г., что, безусловно, негативно сказывалось на результатах предпринимавшихся "земледельческими" реформаторами экспериментов.
Внешнеполитические усилия правительства, сконцентрировавшего основное внимание на попытке разрешения вопроса о выходе к Эгейскому морю через изменение статуса (предоставление автономии) Фракии в целом или хотя бы Западной ее части, а также на решении связанной с этим проблемы беженцев, успеха не принесли. В ходе работы международных конференций в Генуе (1922 г.), а затем в Лозанне (1922-1923 гг.) представлявшие Антанту великие державы в очередной раз дали понять побежденным, что придерживаются линии на неукоснительное соблюдение установлений Версальской системы. А потому игнорирование странами-победительницами предпринимавшихся "земледельческой" властью ходов и разного рода зондажей в этом направлении, в сущности, низводило те до уровня скорее имитации внешнеполитической деятельности болгарской дипломатии, нежели ее реального осуществления.
В Европе явно демонстрировали неприятие Стамболийского и ассоциировавшегося с ним режима. Как сообщал в письме правительству болгарский дипломат П. Петков, премьер-министр и министр
151
иностранных дел Франции Р. Пуанкаре предлагал Болгарии свою помощь в решении наиболее важных для нее вопросов. Для этого он считал целесообразной неофициальную поездку по Европе царя Бориса, но без Стамболийского [54].
После ратификации Нейиского мирного договора с задачей обеспечить выполнение его условий в Болгарию прибыли разного рода контролирующие органы Антанты, которые серьезно повлияли на деятельность "земледельческой" власти в целом.
Представлявшая работавшую в Париже Репарационную комиссию Межсоюзная комиссия объектом пристального внимания сделала сферу болгарской экономики, а также финансы. Под контроль ставились все относившиеся к ним законодательные акты, которые принимало Народное собрание, а также практические шаги правительства по их реализации. В предмет тщательного анализа превратился бюджет страны на 1921/22 г., 1922/23 г. с последовавшей его коррекцией в сторону ужесточения - сокращения расходных статей и, соответственно, усиления приходной части в первую очередь за счет увеличения поступлений от сбора налогов (прямых и косвенных) - меры, весьма непопулярной в послевоенных условиях. Основная направленность корректирующего вмешательства со стороны Межсоюзной комиссии просматривалась довольно четко: обеспечить свободу частного предпринимательства, оградив его от государственного регулирования. Так. под воздействием Межсоюзной комиссии в марте 1922 г. в частный сектор законодательно была передана весьма важная отрасль болгарской экономики - производство розового масла, а также торговля им и т.д. По большому счету это было отрицанием принципиальных шагов "земледельческих" реформаторов.
Не менее сложным для правительства БЗНС являлось решение проблем, касавшихся вооруженных сил. Уже через несколько месяцев после ратификации Нейиского договора Болгария должна была начать под наблюдением Межсоюзной военной комиссии переход от регулярной армии к наемной. Попытки болгарских властей задержать применение этой части договора успеха не принесли, хотя даже контролирующие органы Антанты признавали чрезвычайную трудность незамедлительного выполнения таких задач. Страна не располагала достаточными средствами для содержания добровольцев, которые рекрутировались с большим трудом, отличались крайней неподготовленностью и плохой дисциплиной. И несмотря на то что остатки регулярной армии еще сохранялись, тенденция ее ликвидации оставалась устойчивой. А это весьма негативно сказывалось, в первую очередь, на охране государственных границ Болгарии, отношения которой с соседями продолжали оставаться довольно напряженными.
Особые сложности в этом плане создавала Внутренняя македонская революционная организация, деятельность которой усиливала
152
трения между Болгарией и Югославией. Она возникла после первой мировой войны, включив в себя ряд деятелей существовавшей ранее Внутренней македоно-одринской революционной организации. Последняя объединяла в своих рядах представителей населения Македонии, недовольных как ее прежним статусом - в рамках Турции, так и итогами попыток изменить его в результате балканских войн. ВМРО олицетворяла собой часть сложного по составу движения, выступавшего за пересмотр вопроса о статусе этих земель, узаконенном теперь уже Версальской системой. Последняя оставляла в силе (с незначительной коррекцией) раздел этнически достаточно разнородной (с преобладанием славянского населения) Македонии между Грецией, КСХС и Болгарией, к которым отходили, соответственно, Эгейская, Вардарская и Пиринская ее области.
ВМРО не была единой, но наиболее сильные ее течения - "автономистское" и "федералистское", а также целый ряд менее многочисленных организаций объединяла общая цель: противостоять ассимиляторской политике, которой следовали правительства Греции н КСХС в отношении закрепленных за ними частей Македонии, а также постоянно держать открытым вопрос о судьбах македонских земель. Но пути для достижения этой цели они выбирали различные. В основу своей деятельности каждое из течений ставило собственный недостаточно разработанный проект будущей государственности этой разрозненной территории - в рамках автономии или федерации [55].
"Автономистское" течение ВМРО, возглавлявшееся Т. Александровым и А. Протогеровым, склонными к экстремистским действиям и политически неустойчивыми, стало непримиримо враждебным к "земледельческой" власти, которая, стремясь вывести страну из состояния послевоенной внешнеполитической изоляции, предпринимала попытки сближения с КСХС. "Автономисты", поддерживавшие тесные связи с представителями оппозиционных правых партий, военными организациями, противопоставили себя таким шагам "земледельцев". Они совершили ряд антиправительственных акций (захватили на несколько дней в октябре 1922 г. Неврокоп, а в декабре 1922 г. - Кюстендил, где учинили расправу над "федералистами", которым симпатизировали власти), а также постоянно засылали в КСХС отряды четников из Пиринского края, превращенного в базу ВМРО. Когда же после трудных переговоров между Болгарией и Югославией в марте 1923 г. было заключено Нишское соглашение по пограничным вопросам, предусматривавшее взаимное пресечение четнической деятельности [56], над лидерами БЗНС нависла угроза физического уничтожения со стороны "автономистов".
У "земледельческой" власти имелось достаточно оснований ощущать собственную нестабильность. Уже через год после сформирования однопартийного кабинета в нем начали происходить постоянные
153
перестановки, обнаружились трения и порой несовместимость между отдельными его представителями. Стамболийский даже ставил вопрос о доверии кабинету. В 1922 г. в нем четко обозначились две противостоящие друг другу "пятерки", участников которых в литературе принято делить на "левых" и "правых". Исходя из современного состояния разработки этого вопроса в историографии, можно с определенностью судить лишь о тенденции ослабления "земледельческой" власти.
В целях усиления собственной опоры лидеры режима избрали путь "оземледеливания" местного самоуправления. В феврале 1922 г. были проведены выборы в сельские общинные советы. Однако их результаты оказались почти обескураживающими для правящего эшелона БЗНС: Союз набрал немногим больше половины голосов избирателей. За ним следовали, правда с более скромными итогами, все те же лидеры предвыборных гонок - БКП и ДП.
После этих выборов, в марте 1922 г. "земледельческая" власть решилась на отмену давно диссонировавших с условиями мирного времени и, соответственно, явно противоречивших конституции цензуры и военного положения. В ряду откровенно сужавших сферу приложения конституции был ряд законов, ограничивавших политические права и свободы граждан. Так, в принятом в июне 1921 г. законе о народном просвещении, содержались положения, в соответствии с которыми учащимся запрещалось заниматься политической деятельностью, а также состоять в политических партиях или действовавших при них молодежных организациях. Преподаватели университета лишались права занимать руководящие должности в политических партиях. Власти, понимая общий оппозиционный настрой по отношению к ним со стороны университетской профессуры, прибегли к изданию нового Свода университетских правил, составленного в духе закона о народном просвещении. В соответствии с этим Сводом ставились под удар все приват-доценты юридического факультета, состоявшие в руководстве политических партий. Бюджет не предусматривал финансирование их преподавательской деятельности. Ущемлялись и многие студенты, состоявшие в политических партиях или действовавших при них организациях. Руководство университета расценило это как посягательство на его автономию и отказалось подчиняться предписаниям Свода. Конфликт, продолжавшийся более полугода, всколыхнул широкие круги интеллигенции, политиков, представителей делового мира, военных, вставших на сторону профессуры. Он разрешился в пользу университета, основательно дискредитировав власти.
Уже в 1920 г. после создания однопартийного "земледельческого" правительства и его первых шагов в законодательной области в болгарском политическом мире обозначилось его неприятие. Почти все партии провели свои съезды, где демонстративно противопоставили себя новой власти. В этот период происходило слияние части из
154
них. В ноябре 1920 г. ПЛП и НП образовали Объединенную народно-прогрессивную партию, а НЛП, МЛН, ЛП создали Национал-либеральную партию. ДП не проявляла интереса к организационному объединению с другими партиями, однако видела необходимость создания "широкого демократического блока", куда помимо "правых" считали целесообразным привлечь и РДП, также отрицавшую "земледельческую" власть [57].
Накопленный за последние годы груз весьма сложных взаимоотношений между большинством из этих партий делал выполнение такой задачи весьма проблематичным. Контакты между ними осуществлялись опосредованно, главным образом через Великую ложу масонов Болгарии, куда входили виднейшие представители политического и делового мира, интеллигенции, военных и др. [58] Тем не менее в марте 1921 г. ДП и ОНПП удалось прийти к соглашению о блоке в целях объединении усилий для борьбы с правительством БЗНС и его замены. В будущем сюда планировалось привлечь и РДП [59]. Однако ОНПП считала более целесообразным осуществить слияние двух партий, нежели включать в блок новых участников. В июле 1921 г. ОНПП вышла из этой коалиции, и дальнейшие переговоры результатов не дали.
Осенью 1921 г. виднейшие представители болгарского делового мира и главным образом руководства ОНПП, беспартийных, профессуры Софийского университета, руководства Военного союза, а также руководства Союза офицеров запаса объявили о создании комитета "Народный сговор". В его программу вошли положения о "поднятии престижа государственной власти", "сопротивлении всякому домогательству в целях ее использования в узко сословных, узко классовых интересах"' [60].
В начале 1922 г. решением вопроса о создании "блока демократии" вновь занялись ДП и ОНПП при участии РДП. На скорейшем объединении усилий этих партий настаивали и военные. В Военном союзе и Союзе офицеров запаса уже укрепилось враждебное отношение к режиму БЗНС, который не смог обеспечить материальное положение уволенных в запас кадровых военных, мучительно приспосабливавшихся к гражданским условиям. В конечном итоге ДП, ОНПП, РДП 6 июля 1922 г. подписали протокол о создании "Конституционного блока", который ставил перед собой основной задачей "восстановление попранной конституции".
На 17 сентября 1922 г. "Конституционный блок" назначил в Тырново слет своих сторонников, который был разгромлен крестьянами организованными приверженцами власти. А 19 ноября 1922 г. "земледельческие" лидеры инициировали референдум по вопросу о виновности членов кабинетов, возглавлявшихся И. Гешовым, С. Даневым, А. Малиновым, в участии и поражении Болгарии во 2-й Балканской и мировой войнах. В итоге руководство "Конституционного блока" было дискредитировано: часть его попала за решетку,
155
а часть поспешно эмигрировала. Неудача "Конституционного блока" нацелила Военный союз и "Народный сговор" на подготовку государственного переворота. В неизбежности такого радикального шага противников режима укрепляло развитие событий весной 1923 г. Накануне парламентских выборов Стамболийский заявлял, что назрела необходимость изменения конституции "в соответствии с нуждами и пожеланиями трудового народа" и в целях "обеспечения конституционных гарантий народовластия". И во главу угла в данном случае ставилась необходимость передела собственности, организации ее на "трудовых началах" и т.д. [61] Это могло означать только одно - период весьма специфического сосуществования земледельческой власти и серьезно нарушавшейся ею Тырновской конституции завершился. В глазах реформаторов, нуждавшихся в правовом обеспечении своих нововведении, этот документ исчерпал себя.
А после проведенных на основе измененного властью в благоприятном для себя ключе избирательного закона парламентских выборов, на которых "Конституционный блок" набрал всего лишь 15,5% голосов избирателей, в среде "земледельческого" руководства настойчиво велась речь о созыве в конце 1923 - начале 1924 г. Великого народного собрания в целях изменения конституции [62]. В обществе же циркулировали упорные слухи о предстоящем написании ее нового варианта, чем Стамболийский должен был заняться лично.
В ночь с 8 на 9 июня 1923 г. в Софии против "земледельческой" власти выступила армия под руководством представителей верхушки Военного союза. После быстрого захвата ключевых позиций в городе, было объявлено о низложении правительства. Таким образом прерывался начинавшийся процесс изменения правового статуса общества и государственной власти, который должен был стать принципиальным итогом деятельности БЗНС.
1. Малый съезд БЗНС, участниками которого были Верховный совет Союза, а также представители околийских организаций, заседал с 15 по 19 февраля 1920 г.; он счел правомерной ориентацию сторонников Стамболийского на установление "земледельческой" власти.
2. Петрова Д. Самостоятелното управление на БЗНС. 1920-1923. София, 1988, С. 79.
3. Стенографски дневници на XVIII Обикновено народно събрание (далее - СД ОНС). 1 редовна сесия (далее - р.с.) . София. 1920 Кн. 1. С. 5 10.
4. Беров Л. Социална основа на режима на БЗНС. 1918-1923 // ИП. 1972. № 4 С. 46.
5. Вероятно, речь идет о национальных меньшинствах.
6. Социалдемократ. 1920. 1 апр. Кн. 7. С. 1.
7. ЦДА. Ф. 300. Оп. 1. А.е. 15-а Л. 92 об.
8. Там же. Л. 92(об.), 102(об).
156
9. О результатах выборов см. подробнее: Статистически годишник на Българското Царство. Години V-XIV (1913-1922), разд. XIII. София, 1924. С. 60.
10. Стамболийский А. Земеделско управление Първа година. София, 1921. С. 24.
11. Държавен вестник 1920 22 май.
12. СД на XVIII ОНС. I р.с. София, 1920. Кн. 2. С. 1347.
13. Там же. I извънредна сесия (далее - и.с.), София, 1919. Кн. I. С. 7.
14. Там же. I р.с. Кн. 2. С. 915.
15. Държавен вестник. 1920 15 ян.
16. ЦДА Ф. 282. Оп. I. А.е. 10. Л. 4, 5.
17. Итоги империалистической войны: Серия мирных договоров. III. Мир в Нейи. М., 1925 С. 25, 34, 37, 40, 44, 45 и др.
18. Косатев Т. Политиката на правителството на Българския земеделски народен съюз по бежанския въпрос (1919-1921) // Политически партии, организации и управления в България, 1879-1944 гг. София, 1983. С. 63.
19. Стопанска история на България. 681-1981. София, 1981. С. 297, 300, 342-344.
20. Там же. С. 298, 299, 321-323.
21. Там же. С. 295, 296, 298.
22. История на България. София, 1964. Т. III. С. 68.
23. Там же.
24. Стопанска история на България. С. 328.
25. Там же. С. 297.
26. СД на XIX ОНС. I и.с. София, 1920 Кн. 1. С. 676.
27. Там же. С. 702.
28. Там же. С. 664-669.
29. Велев А. Главни реформи на земеделското правителство. София, 1977. С. 52-54.
30. Там же. С. 56-58.
31. Стамболийски А. Принципите на Българския земеделски народен съюз // Избрани произведения. София, 1979. С. 227.
32. Там же. С. 230.
33. Там же.
34. Речь идет об устоявшемся использовании в литературе болгарского варианта аббревиатуры понятия "Трудовая земельная собственность".
35. Декар - мера земельной площади в Болгарии, равная 1000 кв. м.
36. Сборник на законите и решения, гласувани от XIX ОНС и правилниците към тях. София, 1920. Т. I. С. 349 и др.
37. СД на XIX ОНС. I р.с. София, 1923. Кн. 4. С. 2974-2977.
38. СД на XIX ОНС I и.с. София, 1920 Кн. 1. С. 1316-1317.
39. СД на XIX ОНС. I и.с. София, 1921. Кн. 2. С. 513.
40. Там же. С. 1514-1515.
41. Там же.
42. Конституция на Българското царство, приета на 16 априлий 1879 г. и изменена на 15 май 1993 г. и на 11 юлий 1911 г. София, 1914. С. 20.
43. Там же. С. 17
44. Програма за дейността на Българския земеделски народен съюз. София, 1922. С. 41.
45. Там же.
157
46. Там же. С. 48—9.
47. Конституция на Българското царство... С. 17.
48. Земеделско знаме. 1922, 9 юни.
49. Радулов С. Управлението на БЗНС и българската буржоазия. София, 1981. С. 193-194.
50. Радулов С. Идейните основи на земеделския режим // Академия на обществени науки и социално управление на ЦК на БКП: Научни трудове. Серия "История". София, 1979 № 105. С. 46; Он же. Управлението на БЗНС... С. 139.
51. Стамболийский А. Земеделско управление: Първа година. С. 56-77, 77-78, 111-113.
52. Груев С. Корона от тръни. София, 1991. С. 102.
53. Статистически годишник на Българското Царство. Години XV-XVI (1923-1924). София, 1925. С. 50.
54. Цит. по: Петрова Д. Указ. соч. С. 271.
55. См. подробнее: Палешутски К. Македонският въпрос в буржоазна Югославия. 1918-1941. София, 1983. С. 78 и др.
56. См. подробнее: Куманов М. Нишката спогодба от 1923 г. // Векове. София, 1972. № 5. С. 41.
57. ЦДА. Ф. 300. Оп. J, А.е. 17. Л. 34.
58. О составе и первоначальной деятельности Великой ложи масонов Болгарии см. подробнее: Георгиев В. Из историята на масонството в България // ИП. 1976. № 5. С. 48-51, 55-58; Он же. Народният сговор // Годишник на Софийския университет: Исторически факултет. 1979 Т. 68 (1974). С. 191-194.
59. Георгиев В. Към историята на Конституционния блок // Векове. 1979, № 5. С. 38—40.
60. См. подробнее: Георгиев В. Народният сговор 1921-1923. София, 1989. С. 71-88.
61. Земеделско знаме. 1923. 3 апр.
62. Там же. 27 апр.