До и после Версаля

Политические лидеры и идея национального государства в Центральной и Юго-Восточной Европе

 

17. Миклош Хорти: адмирал в своем лабиринте

Н.А. Асташин

 

Влияние социально-психологических свойств личности Хорти на характер режима
Религиозный аспект формирования взглядов Хорти
Политические и экономические особенности режима Хорти
Политика в отношении евреев
Внешняя политика
Заключение
 

Исследователями подмечено, что, несмотря на все происходившие в истории Венгрии политические потрясения, и в частности, — смены режимов, основными чертами венгерской государственности были градуализм в экономике [1] и лавирование между центрами силы — во внешней политике.

 

Градуализм (экономическая стратегия, отдающая предпочтение поступательному развитию, а не резким и масштабным преобразованиям), по всей видимости, явился реакцией на трагические события в истории страны. Ведь долгожданные реформы в Венгрии (и в первую очередь, земельная — особенно важная для традиционно аграрного общества) осуществлялись в результате революций 1848—1849 и 1918-1919 гг. Однако своим радикализмом обе эти революции подписали себе приговор в борьбе с противниками, не желавшими мириться с таким реформаторским размахом. Они потерпели в конечном счете поражение, лишив граждан Венгрии недавних революционных завоеваний. Вследствие подобного опыта именно постепенное экономическое развитие, сочетаемое с конформизмом и стремлением к политической стабильности, воспринималось как единственный способ получить в итоге желаемое.

 

Вторая черта обусловлена геополитическими факторами. Срединное положение страны на стыке славянской и германской цивилизаций (а также Запада и Востока в целом) вынуждало венгерские элиты в целях самосохранения то играть на противоречиях между этими цивилизациями, то уступать требованиям и той, и другой, что вызвало к жизни концепции «государства-буфера», «государства-моста», «государства-парома» и «государства-острова» [2].

 

Для понимания этих специфических особенностей развития Венгрии важно правление Миклоша Хорти, во многом явившееся их квинтэссенцией.

 

Поскольку авторитарные режимы, к каковым может быть отнесен и режим Хорти, всегда довольно персонифицированы, начать рассмотрение следует именно с личности правителя.

 

 

1. См., например: Травин Д., Маргания О. Европейская модернизация. В 2-х кн. М.; СПб., 2004. Кн. 2. С. 74-75.

 

2. Подробнее см.: Желицки Б.Й. Венгры в Европе: идентичность и региональная принадлежность (проблема переплетения исторических и современных черт венгерской региональной идентичности) // Венгры и их соседи по Центральной Европе в Средние века и Новое время. Центральноевропейские исследования. Вып. 2. М., 2004. С. 26.

 

 

375

 

 

ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ СВОЙСТВ ЛИЧНОСТИ ХОРТИ НА ХАРАКТЕР РЕЖИМА

 

На основании анализа первых глав мемуаров самого Хорти можно получить определенные представления о его психологическом портрете.

 

Адмирал был весьма гармоничной личностью, имел здоровые жизненные интересы (спорт, охота, путешествия), любил рисовать и освоил целый ряд иностранных языков. У человека подобного склада, выросшего в полноценной семье, получившего высококлассное военное образование и длительное время (фактически до начала Первой мировой войны) не сталкивавшегося со сколько-нибудь значительными жизненными трудностями и тем более страданиями, складывается традиционное и адекватное представление о гармонии и стабильности, не предполагающее склонности к опасным экспериментам. В этом можно разглядеть первый источник патерналистского консерватизма Хорти, в дальнейшем на протяжении долгих лет сильно влиявшего на всю политическую обстановку в Венгрии.

 

Человек, видящий счастье в семье, успешной карьере и т.д., достигнув политических высот, будет стремиться создать условия, в которых он сам сможет почувствовать себя уверенным и довольным, и это в разной степени отразится на гражданах страны, управление которыми ему было доверено.

 

Николас Рузвельт в предисловии к первому изданию мемуаров Хорти отмечал, что официальная жизнь адмирала сводилась к бесконечным формальностям, от которых он время от времени спасался на охоте. Он отличался добротой (будучи строгим при необходимости), простотой вкусов, обходительностью, при этом не выказывая ни малейшего тщеславия или эгоизма661. Это показывает, что Хорти воспринимал себя именно как обычного человека на самом высоком посту в государстве, пусть и выполняющего важную историческую функцию возрождения родины и в дальнейшем — стабилизации положения дел, однако именно человека живого, а не живой памятник самому себе с задачами вселенского масштаба, как это проявлялось в поведении Адольфа Гитлера или Бенито Муссолини.

 

Что характерно, в несоциалистической, особенно консервативной, историографии и мемуаристике преобладают именно пассажи, характеризующие Хорти как человека очень благородного и отважного, с высокоразвитым чувством долга. Ярким примером здесь могут выступить слова Вильфрида Штрик-Штрикфельдта, в годы Второй мировой войны являвшегося переводчиком и куратором при генерале Андрее Власове.

 

 

3. См.: Roosevelt N. Introduction to the Original Edition // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Edited and Annotated by Andrew L. Simon (Электронная публикация по адресу: http://www.historicaltextarchive.com/books.php?op=viewbook&bookid=9).

 

 

376

 

Штрик-Штрикфельдт пересекся с Хорти в расположении американских войск и отметил следующее: «Тот стоял с достоинством и говорил американцам категорическим тоном, что не будет отвечать на поставленный ему вопрос и что они должны запомнить это раз и навсегда. Американцы орали и угрожали. Но старик сохранял спокойствие барина» [4].

 

Бесспорно, военное образование и служба в австро-венгерских вооруженных силах также сыграли значительную роль в формировании взглядов адмирала, впоследствии спроецированных им на политическую систему всей Венгрии. Именно в стенах военных учебных заведений он сформировался как офицер (имеется в виду именно носитель психотипа офицера, а не просто представитель профессии), патриот и лоялист. Сам Хорти признавал, что в течение всей жизни он помнил слова, увиденные им на мраморной доске в училище: «Долг стоит превыше жизни» [5]. Кроме того, с юности он воспринимал императора как «существо более высокого порядка» и, став флигель-адъютантом Франца Иосифа I, окончательно остановился на этой позиции: «...я был в состоянии экстаза. Я был готов служить моему королю и императору верой и правдой и, если потребуется, с радостью отдать за него жизнь» [6].

 

Он пронес верность не только Францу Иосифу, но и всему дому Габсбургов через всю жизнь, хотя из-за сложившейся в стране и вокруг нее обстановки должен был пресечь попытки императорской семьи вернуть трон. Из монархизма Хорти также проистекали его консерватизм, стремление сохранить устоявшиеся структуры и обычаи, а также осознание себя именно в качестве местоблюстителя престола, пусть и вынужденного оставаться в этой роли бесконечно долго, что опять же предопределяло его рабочее отношение к обязанностям, не отягощенное мессианскими идеями. Н.Рузвельт писал: «.адмирал, уже будучи регентом Венгрии, при возникновении смертельной опасности для государства всегда спрашивал себя, а как бы император поступил в подобных обстоятельствах» [7].

 

Отдельные фрагменты мемуаров Хорти наталкивают и на более глубокие выводы. Передав флот Австро-Венгрии Королевству сербов, хорватов и словенцев, адмирал отошел от какой бы то ни было военно-политической деятельности и вполне мог к ней не вернуться. Вместе с тем, он с огромной радостью приветствовал эмиссаров Дюлы Каройи и Иштвана Бетлена, направленных к нему с предложением сформировать национальные

 

 

4. Штрик-Штрикфельдт В.К. Против Сталина и Гитлера. М., 1993 (Электронная публикация по адресу: http://www.militera.lib.ru/memo/german/strick-strickfeldt/ index.html). Глава IV. Конец Освободительного движения.

 

5. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admirai Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 1.

 

6. Ibid. Гл. 3.

 

7. Roosevelt N. Introduction to the Original Edition // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary.

 

 

377

 

вооруженные силы [8].

 

Складывается впечатление, что даже проявляя инициативу, Хорти раскрывался как политик, действуя исключительно в установленных кем-то свыше рамках. Он был подобен некоему боевому механизму, функционирующему с высокой степенью отдачи, однако не обладающему способностью включаться и выключаться самостоятельно. Хорти был достойным исполнителем, что показывает вся его деятельность во время Первой мировой войны, где он зарекомендовал себя в качестве блестящего командира, однако ему всегда требовался первоначальный толчок извне — неважно, в форме ли приказа верховного главнокомандующего или предложения консерваторов во время борьбы за власть.

 

Создавалось впечатление, будто и вся система, созданная Хортирегентом, функционировала именно вследствие некоего первоначального импульса, полученного еще во время гражданской войны, поскольку сам правитель едва ли был способен на особенно решительные инициативы. Если таковые и проявлялись, то их генерировали другие люди — Бетлен, Гёмбёш и прочие. Вместе с тем, подобный склад ума позволял Хорти быть идеальным медиатором и, более того, символом единства нации.

 

Своеобразную «временность» режима Хорти (причем фактическую, а не просто задекларированную) почувствовали и его противники. Так, по мнению Белы Куна, «...бюрократия, полиция, жандармерия и офицерский корпус... не имели политического прошлого и представитель Габсбургского дома нужен был им только для восполнения этого пробела. У них нет особых классовых интересов, они лишь искали опору в классе, интересы которого лучше всего обеспечиваются монархией» [9].

 

Необходимо вкратце остановиться и на придворной карьере будущего регента. Хотя сам Хорти в мемуарах и не уделяет внимания сложным отношениям состоявших при императорском дворе лиц, очевидно, что двор Франца Иосифа, как и всякого иного монарха, не мог избежать интриг и латентных конфликтов, требовавших от вовлеченных в них людей, с одной стороны, особого чутья и стратегической сноровки, а, с другой — чувства такта, умения балансировать между различными силами. Это также предопределило образ мышления будущего адмирала, вызвав к жизни способность лавировать между различными внутриполитическими силами, как и стремление придерживаться принципа «качелей» во внешней политике.

 

 

8. Подробнее см.: Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 9.

 

9. Кун Б. О Венгерской Советской республике (Избранные статьи и речи). М., 1966. С. 285.

 

 

378

 

 

РЕЛИГИОЗНЫЙ АСПЕКТ ФОРМИРОВАНИЯ ВЗГЛЯДОВ ХОРТИ

 

Важно отметить еще один фактор влияния в случае с Хорти. Хотя из мемуаров адмирала следует, что он в любом случае не стал бы претендовать на трон (это было обусловлено его монархическими взглядами и офицерской преданностью императору), вероисповедание стало не менее важной причиной того, что для институционализации правления Хорти была избрана именно форма регентства. Его принадлежность к реформатам почти заведомо предполагала широкий общественный протест в случае, если бы он попытался провозгласить себя монархом по преимуществу католической страны и это, соответственно, во многом предопределило характер хортистского режима. Вместе с тем, влияние религии не следует сводить только к этому. Известно, что конфессиональные принципы, закладывавшиеся в людей той эпохи с детства, оказывали воздействие на формирование их взглядов в самых разных сферах жизни, в том числе и политической, становясь неотъемлемым компонентом их внутренней культуры.

 

Если проанализировать постулаты реформатов Венгрии, изложенные в их символе веры [10], можно сделать несколько важных выводов. Специфический антисемитизм Хорти, характеристика которому будет дана ниже, вполне мог быть вызван, помимо прочего, и религиозными соображениями, поскольку символ веры осуждает иудеев и мусульман за отрицание святой Троицы.

 

Немаловажное значение имели и постулаты о том, что все на Земле случается с ведома и по воле Бога, а несчастья, происходящие с человеком, допускаются только для того, чтобы после перенесенных испытаний верующий достиг еще большего благополучия или страданием был отвращен от греха. Вместе с тем, человек, в понимании реформатов, обладает свободой воли. Подобные религиозные сентенции исторически способствовали формированию у протестантов таких качеств, как стойкость в самых тяжелых обстоятельствах и устремленность к некоей высшей цели в будущем, подспудно культивируя исполнительность и трудолюбие, которые оправдывались ожидавшимся благодеянием Бога.

 

В случае с Хорти данные качества особенно хорошо заметны на ранних этапах его карьеры, где он проявил себя как добросовестный офицер, не захваченный стремлением как можно скорее достичь высоких постов, но занятый исполнением обязанностей, возложенных на него в текущий момент времени. Вполне обычные для большинства офицеров темпы карьерного роста Хорти (в 41 год он стал только капитаном третьего ранга) показывают, что он воспринимал ситуацию с продвижением по службе как должную и не стремился настойчиво что-либо менять или хотя бы

 

 

10. Подробнее см.: The Second Helvetic Confession. http://www.ccel.org/creeds/helvetic.htm

 

 

379

 

роптать на судьбу.

 

С точки зрения протестанта (хотя сам Хорти об этом ни разу не упоминает), резкий карьерный скачок, начавшийся с назначения на должность флигель-адъютанта императора в 1909 г. и завершившийся регентством, мог восприниматься исключительно как знак особого расположения Бога, даровавшего подобный успех после многочисленных испытаний, главным из которых явилась война — как с внешними врагами страны, так и с атеистическим революционным движением.

 

Политическая концепция протестантизма повлияла и на специфику установленного Хорти режима. Во-первых, Хорти и его сторонники (например, премьер-министр Иштван Бетлен, также принадлежавший к реформатской конфессии) не опасались в случае необходимости применять силу против любой угрозы своему правлению, поскольку еще в детстве привыкли к постулату о том, что Бог прощает все грехи, кроме грехов, совершенных против Святого Духа. В дальнейшем на основе этого положения сформировались вполне определенные поведенческие стереотипы (отсутствие скованности мышления опасением совершить очередной грех в отношении людей), бессознательно распространенные и на сферу политики. Аналогичное влияние имело и представление о том, что прегрешения человека могут быть оправданы только самой его верой, но никак не поступками и не внешними законами.

 

Во-вторых, правление Хорти во многом соответствует положению о магистратах, содержащемуся в символе веры. Там, в частности, указывается, что ключевой обязанностью магистратов является поддержание мира и общественного спокойствия. (Консервативное правление Хорти, как известно, было, в первую очередь, сориентировано именно на достижение этих целей). Символ веры предоставляет магистрату право применять силу в отношении преступников, которых Бог повелел покарать или казнить. Говоря об обязанностях простых граждан, авторы символа веры дали еще более красноречивую формулировку: «Пусть чтят магистрат, как чтят посланца Божия; да возлюбят его и молятся за него, как за отца своего; и да подчинятся справедливым приказаниям его... И если безопасность страны и дело справедливости потребуют того, и магистрат вынужден вести войну, то да отдадут и самую жизнь свою и прольют кровь свою во имя безопасности общества и магистрата» [11]. В этих словах фактически изложена сущность всякого патерналистского правления. К числу таких политических систем относилось и правление Хорти.

 

Особо сказано о войне: «И если необходимо обеспечить безопасность народа посредством войны, да ведет войну во имя Господа; только если всеми средствами он стремился к миру и не может спасти народ свой иначе,

 

 

11. Ibid.

 

 

380

 

чем посредством войны» [12].

 

Последнее отчасти может быть применено для объяснения отношений Венгрии с гитлеровским режимом, поскольку сам Хорти говорил о них следующее: «У нас не было опоры для того, чтобы проводить политику, отличную от политики чистого реализма» [13], — словно апеллируя к упомянутой в символе веры невозможности с определенного момента действовать иначе, кроме как военными методами.

 

 

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ РЕЖИМА ХОРТИ

 

Согласно закону 1920 г., регент являлся главой государства и верховным главнокомандующим вооруженными силами страны, однако при объявлении войны и заключении мира нуждался в согласии парламента. Он имел право распустить парламент, однако не был наделен полноценным правом вето и до 1937 г. формально мог быть привлечен к ответственности за нарушение конституции. Регент также не имел права производить в дворянское звание, что подчеркивало его некоролевскую правовую природу.

 

В правление Хорти особая роль в политике принадлежала неформальным институтам. Уже в 1920 г. был создан так называемый «орден рыцарей», предводительствуемый самим регентом и насчитывавший к началу 1940-х гг. не менее 20 тыс. членов, получивших в пользование крупные земельные владения [14]. Он являлся одной из неофициальных опор режима. Существовали и другие тайные организации, такие как «Союз Этелкёз», также находившийся под контролем Хорти и объединявший представителей разных кругов элиты, в том числе и военной. Наличие подобных структур говорит о стремлении на практике подменить существующие партии более надежными силами.

 

Важно отметить, что Хорти не собирался основывать собственную династию, а создание в 1942 г. института заместителя регента, назначаемого с согласия парламента, было обусловлено военным временем, старостью самого правителя и осознанием связанных с этим потенциальных опасностей. Избрание адмиралом одного из своих сыновей в качестве кандидата в заместители регента им самим объясняется именно высокой компетентностью и надежностью Иштвана Хорти, а не стремлением постепенно передать ему власть. Это подтверждается и тем обстоятельством, что после гибели сына регент так и не нашел ему альтернативы на посту

 

 

12. The Second Helvetic Confession.

 

13. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Глава 16.

 

14. Очерки новой и новейшей истории Венгрии. М., 1963. С. 229.

 

 

381

 

заместителя [15].

 

Квинтэссенцией идеи национальной консолидации стала Верхняя палата венгерского парламента, восстановленная в 1926 г. Она включала дворян (в том числе из дома Габсбургов), представителей различных конфессий (среди прочих в заседаниях принимал участие верховный раввин), городских и сельских советов самоуправления, учебных заведений, всех отраслей экономики, а также 44 члена, назначаемых самим регентом.

 

С точки зрения партийной системы, до 1930 г. Хорти и его сторонники придерживались четкого курса на поддержание в стране политического равновесия под контролем исполнительной власти, чему способствовали пакт Бетлена-Пейера (предполагавший отказ социал-демократов от политических забастовок и пропаганды республиканского строя) и наличие мощной правящей партии (Партии единства), господствующее положение которой в парламенте не позволяло оппозиции оказывать сколь бы то ни было заметное влияние на законотворческий процесс.

 

Всемирный экономический кризис, серьезно подорвавший потенциал Венгрии, привел к усилению в стране крайне правых сил, взгляды которых приходилось принимать во внимание с учетом трудностей стабилизации традиционными методами и угрозы падения авторитета консерваторов, на которых опирался режим Хорти.

 

Назначение Дюлы Гёмбёша — одного из ведущих правых политиков — на пост премьер-министра в 1932 г. вскоре привело к возникновению угрозы сложившейся стабильности, поскольку Гёмбёш попытался имплантировать на венгерскую почву итальянский опыт, начав работу по созданию массовой партии тоталитарного образца, предполагавшую сращивание партийного и государственного аппарата и стремившейся к идеологической мобилизации населения. Внешнеэкономические причины поставили Венгрию на порог превращения в настоящее тоталитарное государство, однако деятельность Гёмбёша в этом направлении была вовремя пресечена. Однако это стало только первым этапом в борьбе консервативного и тоталитарного начал, которую консерваторам суждено было проиграть, причем вновь из-за воздействия внешней среды.

 

Преследуя венгерских ультраправых сил в лице Ференца Салаши и его сторонников, новый премьер Калман Дарани вместе с тем позволил им легализоваться и начинал постепенно брать на вооружение некоторые их взгляды (в том числе по еврейскому вопросу). По мере развития отношений с нацистской Германией влияние правых сил, симпатизировавших делу нацизма и выступавших за силовой пересмотр положений Трианонского договора в союзе с Германией — главным противником Версальской системы — нарастало.

 

 

15. См.: Horthy M. The Annotated Memoirs of Admirai Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 18.

 

 

382

 

Премьер-министр Бела Имреди продолжил проведение антисемитских мероприятий и придал в Венгрии официальный статус нацистскому фольксбунду. Непосредственно во время Второй мировой войны и в особенности в период немецкой оккупации, начавшейся в марте 1944 г., многие аспекты деятельности глав венгерского правительства в большей степени начинали зависеть уже не от воли правящей элиты, а от стратегических установок руководства союзной Германии. Несмотря на то, что Хорти отправлял в отставку премьер-министров, которые начинали проводить откровенно несамостоятельный и пронацистский курс (как было с Имреди, Ласло Бардошши и Деже Стояи), в борьбе с правыми организациями не наблюдалось должной последовательности, а полноценное противостояние давлению Гитлера с каждым днем становилось все более трудным, и было очевидно, что влияние регента и его сторонников начинало снижаться.

 

Господство неформальных институтов можно было наблюдать не только в политике, но и в экономике. Так, у Д. Травина и О. Маргании можно найти описание того, как консервативно настроенные аристократы, составлявшие правящую элиту, заключили «теснейшую личную унию» с «банкирами, контролирующими промышленность». Исследователи заключают: «Фактически вся экономика страны через механизм банковского господства была поставлена под контроль регента и близких к нему лиц» [16]. С другой стороны, по воспоминаниям невестки Хорти Илоны Боуден, регент никогда не стремился к личному обогащению и за время правления ни разу не повысил себе оклад и не увеличил площадь земли в своем владении [17].

 

Травин и Маргания выделяют и положительные, по их мнению, стороны хортизма в экономике, проявившиеся в том, что бескомпромиссное противостояние рабочему движению позволило сохранить оплату труда в стране на низком уровне и сделало хозяйственный механизм Венгрии более конкурентоспособным по сравнению с экономиками соседей, особенно в годы всемирного кризиса.

 

Это было достигнуто дорогой ценой: в 1930—1932 гг. число безработных в промышленности и аграрном секторе составляло 750—850 тыс. человек, которым государство не выделяло никаких пособий. С учетом семей, в бедственном положении оказывалось до 2,5 млн. человек [18].

 

В данной ситуации отчетливо проявилось невнимание хортистского режима к социальной сфере, поскольку для данной политической культуры сохранность целого была всегда важнее благополучия составляющих

 

 

16. Травин Д., Маргания О. Указ. соч. С. 97.

 

17. Recollections by Ilona Bowden // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary.

 

18. Очерки новой и новейшей истории Венгрии. С. 243.

 

 

383

 

его элементов. Единство нации действительно можно было удерживать, идя на уступки протестующим, однако никто не мог гарантировать Хорти и другим руководителям Венгрии, что за удовлетворенными требованиями не последуют новые, почти неизбежно ведущие к подрыву баланса в обществе в пользу низов и угрожающие социалистическим реваншем.

 

Исходя из этого и принимая во внимание приоритет, который отдавался консерватором Хорти именно стабильности, представляется вполне логичным, что он избрал более простой и эффективный способ — опору на силовые структуры, способные устранить дисфункции в рамках сложившейся системы. Вот почему в 1932 г. в Венгрии расходы на содержание сил охраны правопорядка превзошли расходы на здравоохранение почти в 40 раз [19].

 

С другой стороны, режим никогда не доходил до крайнего упорства, поскольку, к примеру, годом раньше премьер-министр Бетлен не стал держаться за власть любой ценой и, видя непопулярность своего курса, ушел в отставку.

 

В правление Хорти в Венгрии не существовало идеологии, сравнимой по своей стройности и детализации с идеологиями нацистской Германии и фашистской Италии. Венгерский субститут подобных концепций складывался из нескольких компонентов и носил не экспансионистский, а консолидирующий характер, то есть был призван не столько подавлять все прочие подходы (за исключением коммунистического, как представлявшего бесспорную, по мнению руководителей Венгрии, угрозу стабильности) во имя решения некоей сверхзадачи, сколько удерживать массы в определенных рамках, защищающих социальный каркас от распада и хаоса. С одной стороны, этому должна была способствовать патриотическая индоктринация, осуществлявшаяся в рамках системы образования и других институтов. Она предполагала прославление венгерского духа (исторические труды Балинта Хомана и Дюлы Секфю), сплачивающего жителей страны независимо от их классового положения, что позволяло снижать значение социального и экономического развития (которое сталкивалось с заметными трудностями, ставившими национальный консенсус под угрозу) ради благополучия и безопасности государства. Кроме того, пропагандировалось стремление к воссоединению всех носителей этого духа в общих границах (ирредентизм).

 

Л. Контлер указывает, что изложенная выше концепция позволяла Хорти и его соратникам отводить от себя многие опасные обвинения: «Необходимость пересмотра порочного мирного договора, на который удобно было списывать все собственные недостатки и недоработки, стала альфой и омегой венгерской политики на протяжении 25 межвоенных лет» [20].

 

 

19. История Венгрии в 3-х т. М., 1972. Т.3. С. 252.

 

20. Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М., 2002. С. 446.

 

 

384

 

Далее Контлер пишет о том, что менее активное преследование властями крайне правых сил по сравнению с коммунистами допускало их сближение именно с правыми на почве национализма, хотя, в отличие от классического фашизма, хортизм не практиковал мобилизацию населения на преодоление пережитков консервативного прошлого, не осуществлял тотального идеологического контроля и не стремился к достижению искренней идеологической лояльности у всех подданных [21].

 

С другой стороны, возросла роль религии и идеалистической философии (христианский платонизм Акоша Паулера и эклектическая концепция Дюлы Корниша, многое позаимствовавшая у неокантианства), выступавших за примат умозрительного и также способствовавших отвлечению граждан от проблем более насущного характера.

 

Здесь отчасти может быть проведена параллель с ситуацией в послевоенной Германии и Австрии, где тяжелое поражение в недалеком прошлом и кризисные явления в настоящем способствовали развитию стремления сбежать от текущих трудностей в мир романтического патриотизма или оккультизма, с той разницей, что в Венгрии данные тенденции не привели к заметному давлению мистицизма на реальную политику, как это имело место в случае с Германией [22].

 

 

ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ ЕВРЕЕВ

 

Для полной характеристики режима Хорти необходимо остановиться на таком важном для многих восточноевропейских государств того времени аспекте, как положение еврейского населения.

 

В Венгрии в период с 1920 по 1944 г. оно последовательно ухудшалось путем принятия законов, сокращавших квоты для евреев при поступлении в высшие учебные заведения и занятии должностей в различных учреждениях и на предприятиях — многие в результате остались без работы. Сам Хорти отмечает относительно закона 1938 г., что он был основан не на расовом принципе принадлежности к еврейской национальности, как в Германии, а на религиозном, вступал в действие не сразу (предусматривался переходный период для поиска работы лицами, подлежавшими увольнению) и не ограничивал частнопредпринимательскую деятельность евреев [23].

 

С 1939 г., однако, был введен именно расовый критерий, а в дальнейшем евреи были полностью отстранены от государственной службы и

 

 

21. Там же. С. 454.

 

22. Подробнее см.: Гудрик-Кларк Н. Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию (Электронная публикация по адресу: http://www.lib.ru/POLITOLOG/okkultnac.txt).

 

23. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 16.

 

 

385

 

службы в армии, утратили ряд прав в отношении собственности и право на вступление в брак с гоями. В 1942 г. иудаизм лишился статуса официально разрешенной религии, а в 1944 г., после оккупации территории страны вермахтом, начались массовые депортации евреев в концентрационные лагеря, остановленные самим Хорти (это стало возможным, поскольку у регента появилась некоторая свобода рук в связи с бедственным положением Германии на фронтах) и возобновившиеся уже в период пребывания у власти салашистов (с октября 1944 г.).

 

Невестка регента Илона Боуден отмечает, что Хорти стремился не допустить принятия перечисленных выше законов, однако их разработчики ссылались на то, что регент не может препятствовать решениям, одобренным большинством в парламенте. У невестки адмирала также можно встретить слова о том, что он не воспрепятствовал депортациям с самого начала лишь потому, что, якобы, слишком поздно узнал о трагической участи, которая ожидала большинство депортированных евреев в концлагерях [24].

 

Мемуары самого Хорти и его высказывания по еврейскому вопросу, переданные современниками, дают несколько противоречивую картину. В 8 главе своих воспоминаний адмирал, говоря о правлении Белы Куна, явно неспроста делает акцент на еврейском происхождении последнего и в дальнейшем отмечает: «Евреи, длительное время проживавшие среди нас, первыми осудили преступления своих единоверцев, в чьих руках находилась практически вся власть при новом режиме» [25].

 

В дальнейшем эта мысль получает развитие в следующем пассаже из воспоминаний адмирала: «Чисто по-человечески понятно то обстоятельство, что преступления коммунистов приписывались евреям. Однако внутреннее стремление к справедливости, присущее венграм, совместно с усилиями католической и протестантской церквей, направленными на подавление всех форм расовых предрассудков, вскоре позволило восстановить хорошие отношения между евреями и неевреями» [26].

 

В мемуарах Эдена Беницки, бывшего министром внутренних дел в правительстве Иштвана Фридриха, содержится описание его весьма двусмысленного диалога с адмиралом, который на вопрос о том, будут ли иметь место «погромы» (без уточнения их объекта) при вступлении войск Хорти в Будапешт (состоялось в ноябре 1919 г.), заявил: «Погромов не будет. Но кое-кому придется искупаться...» [27].

 

С другой стороны, говоря об отставке Белы Имреди с поста премьер-министра

 

 

24. См.: Recollections by Ilona Bowden // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary.

 

25. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 8.

 

26. Ibid. Гл. 16.

 

27. Цит. по: Немеш Д. Венгрия в годы контрреволюции. 1919—1921. М., 1964. С. 71.

 

 

386

 

в 1939 г., сам Хорти указывает: «Повторяю, причиной того, что я принял отставку Имреди, было не его гипотетическое еврейское происхождение, а его бешеный антисемитизм» [28].

 

Антал Нарай, назначенный в 1942 г. главой венгерского радио и информационного агентства «MTI», в своих мемуарах описал встречу с Хорти, где адмирал говорил о неверности широко распространенного обобщенного восприятия евреев, а также о том, что некоторые еврейские предприниматели сделали для венгерской экономики больше, чем все их противники на правом фланге политического спектра вместе взятые [29].

 

О начале кампании против евреев после укрепления отношений с Гитлером можно прочесть у Тивадара Сороса, оставившего об этом периоде времени мемуары. Говоря о так называемом «первом еврейском законе» 1939 года, установившем, в частности, количественные квоты для евреев по каждой профессии, он отмечает: «Близость к Германии с царящим в ней гитлеровским антисемитизмом сделала положение венгерских евреев почти отчаянным... сфера действия закона не была ограничена экономикой: согласно ему, претендовать на венгерское гражданство могли только те евреи, чьи семьи поселились в Венгрии до 1914 г. Все, кто получил гражданство в 1914 году или позже, автоматически теряли его. Другими словами, их можно было изгнать из страны. Хотя непосредственно это касалось ограниченного числа людей, пострадали еще и их семьи — даже те, что жили в Венгрии на протяжении столетий. Все лихорадочно бросились добывать документы, поскольку каждый стремился доказать, что он из старожилов. Это стало первым шагом в той войне нервов, которую правительство повело против евреев» [30].

 

С другой стороны, собственно хортистскому антисемитизму этим свидетелем уделяется крайне мало внимания (он концентрируется на нилашистах; фактически, приведенный выше с некоторыми сокращениями фрагмент является единственной частью текста, посвященной положению еврейского населения до событий 1944 г.), что само по себе симптоматично.

 

Здесь же важно остановиться на позиции израильтян, в среде которых стабильно отмечается единодушие по отношению к историческим деятелям, прямо или косвенно причастным к Холокосту.

 

30 сентября 1993 г. в американском еженедельном издании «Мадяр Ылет» было перепечатана заметка Нафтали Крауса «Венгрия и евреи», впервые опубликованная в израильском еженедельнике «А хыт тюкре» в связи с перезахоронением останков Хорти. Там, в частности, указывалось

 

 

28. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Глава 16.

 

29. См.: Ibid. Примеч. 8 к гл. 16.

 

30. Сорос Т. Маскарад. Игра в прятки со смертью в нацистской Венгрии. М., 2001. С.12.

 

 

387

 

следующее: «Хотя Хорти повсеместно заявлял, что он «первый глава государства — антисемит в Европе», это не имело конкретных проявлений. <...> Еврейские законы были созданы для того, чтобы соответствовать «духу времени», а также в качестве ответа на давление со стороны Германии. Хорти не любил евреев. его нельзя назвать праведным гоем, но он не был и дьяволом, каким его изобразила коммунистическая пропаганда» [31].

 

Илона Боуден, вдова Иштвана Хорти, рассказала, что видный деятель сионистского движения Рубен Хехт однажды посетил находившегося в эмиграции бывшего регента и поблагодарил его за все, что было им сделано для еврейского населения Венгрии [32].

 

Причины неоднозначного отношения Хорти к евреям следует искать в исторической обстановке, в которой формировались воззрения адмирала. Армия Австро-Венгрии, в отличие от немецких вооруженных сил, была довольно толерантной: евреям в ней разрешалось служить на тех же основаниях, что и представителям прочих национальностей, что позволило многим сделать достойную карьеру [33].

 

Вместе с тем, бытовой антисемитизм был довольно широко распространен в стране, что нельзя отрывать от контекста роста нетерпимости по отношению к евреям в Европе с начала 1880-х гг. [34], завершившегося антисемитским курсом Гитлера и ряда его союзников (Антонеску, Павелича, Салаши).

 

Комментируя юдофобию в дунайской империи, Н.Гудрик-Кларк указывает, что она была вызвана, в частности, массовой миграцией евреев из мест традиционного их расселения (Галиции и др.). Так, к примеру, за период с 1857 по 1910 г. число евреев в Вене возросло с 6 до 175 тыс. человек (8% всех жителей), причем новые жители города носили традиционную одежду и существенно меняли культурный фасад целых районов, привычный для старожилов, что вызывало у последних заметное раздражение [35].

 

 

31. Letters to the Editor: Worldwide Reaction Following Horthy's Reburial in Hungary on September 4, 1993 // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary.

 

32. Recollections by Ilona Bowden // Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary.

 

33. Подробнее см.: Штейнберг М. Евреи в войнах тысячелетий. Очерки военной истории еврейского народа. М.; Иерусалим, 2004. С. 171 и далее.

 

34. Подробнее см., например: Дубнов С.М. Краткая история евреев. Ростов-наДону, 2000. С. 565—567. Так, Дубнов отмечает: «Стали раздаваться голоса, что еврей, или семит, уже по племенным своим особенностям не может уживаться с арийцем-христианином; что он слишком даровит и стремится все захватить в свои руки, везде первенствовать; что он уже достиг преобладания в промышленности и финансах, в политике, суде, печати и науке, вытесняя будто бы христианина из всех этих областей» (Там же. С. 565—566).

 

35. См.: Гудрик-Кларк Н. Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию (Электронная публикация по адресу: http://www.lib.ru/POLITOLOG/okkultnac.txt).

 

 

388

 

Суммируя все приведенные выше цитаты и факты, можно сделать вывод, что антисемитские проявления в поведении Хорти носили традиционалистский характер — адмирал был за дискриминацию, но против насилия ради насилия, что было присуще нацистской Германии. Показательно его решение о приостановке депортаций, что еще раз доказывает негативное отношение регента к идее геноцида еврейского народа.

 

 

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА

 

Для формирования полной картины о характере режима межвоенных лет следует остановиться на двух ключевых внешнеполитических темах, связанных с ним: внешних причинах складывания хортизма и взаимодействии режима Хорти с гитлеровской Германией.

 

Гарольд Сидни Ротермир в своей книге привел весьма интересное сопоставление ситуации сразу после окончания Первой мировой войны в Венгрии и Турции, оказавшихся в примерно схожем положении: проиграв войну, они были заняты армиями стран Антанты и должны были потерять значительную часть своих территорий. Вместе с тем, патриотические силы Турции сумели консолидироваться под руководством Мустафы Кемаля (Ататюрка) и сохранить целостность исторической Анатолии, тогда как Венгрия этого сделать не сумела. Сам Ротермир объясняет это тем, что ситуация на окраине европейского культурно-политического ареала и в самом центре Европы по определению была разной, и то, с чем великие державы могли смириться на периферии, было недопустимо в Венгрии [36].

 

С этой точкой зрения можно не соглашаться, однако историческая параллель налицо, тем более что у Венгрии вполне мог появиться свой полноценный аналог Кемаля в лице Белы Куна, пусть и мыслившего категориями мировой революции, но не чуждого стремлению предотвратить распад исторической Венгрии. Хорти и его сторонники на первых порах заняли позицию прямо противоположную — вместо борьбы за целостность страны силой оружия они избрали сотрудничество с недавними противниками и согласились на продиктованные Антантой условия Трианонского мирного договора.

 

Куном и всеми последующими социалистическими авторами данное поведение было однозначно квалифицировано как предательство интересов страны, однако более беспристрастный подход показывает, что все было наоборот.

 

В годы интервенции будущим регентом был впервые в полной мере

 

 

36. См.: Rothermere H.S.H. My Campaign for Hungary. London, 1939 (Электронная публикация по адресу: http://www.hungarian-history.hu/lib/rothermere/rothermere.doc).

 

 

389

 

продемонстрирован присущий ему и в дальнейшем политический реализм. Продолжение сопротивления интервентам было бесперспективным ввиду как превосходящих сил противника, так и отсутствия некоего невоенного преимущества, позволявшего эти силы нейтрализовать. Для Советской России таким преимуществом стало разлагающее воздействие социалистической пропаганды на войска Антанты, во многом предопределившее прекращение интервенции, тогда как в Венгрии подобный вариант не сработал. Это произошло во многом по тем же причинам, что и в случае с Турцией, — если Россию, как периферийную страну с территорией, не предполагающей организации эффективного контроля, еще можно было сдать, то Центральная Европа, к которой относились и Польша, и Венгрия, становилась в сознании западных политиков стратегическим рубежом, потеря которого могла иметь катастрофические последствия для всей буржуазной цивилизации.

 

В существовавших условиях сопротивление принесло бы только дополнительные разрушения и жертвы, после которых неизбежно пришлось бы сдаться на милость победителя.

 

Было избрано непопулярное, но максимально прагматичное решение, позволившее, с одной стороны, этих жертв избежать и как можно скорее приступить к восстановлению независимой Венгрии, а с другой — всегда иметь инструмент и повод для консолидации населения, ссылаясь на внешние обстоятельства. Реализм при учете международной обстановки проявился очень скоро еще раз, когда Хорти, несмотря на свои симпатии к Габсбургам, был вынужден отказаться от их возвращения на трон.

 

Самым сложным является вопрос о сотрудничестве Венгрии с нацистской Германией в годы Второй мировой войны. Социалистическая историография и мемуарная литература изображают Хорти как добровольного и готового на многое союзника Гитлера, если и отступившего от своего покровителя, то только в последний момент [37].

 

Из мемуаров немецких военачальников и государственных деятелей следует противоположный вывод: режим регента был отнюдь не самым надежным внешнеполитическим партнером Третьего Рейха, и руководство Германии это отчетливо осознавало. От Венгрии требовалось только сохранять лояльность немцам ради стабильности тылов последних [38].

 

Сам Хорти неоднократно утверждает, что длительное время придерживался намерения пересмотреть положения Трианонского договора мирными средствами и с опорой на Запад и не имел ни малейшего желания

 

 

37. См., например: Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. М., 1989. С. 403, 406; Каллаи Д. Движение за независимость Венгрии. 1936—1945. М., 1968. С. 86.

 

38. См.: Белов Н. Я был адъютантом Гитлера. Смоленск, 2003. С. 358; Гудериан Г. Воспоминания солдата. Смоленск, 1999. С. 504, 518.

 

 

390

 

вступать в конфликт, который развязывала Германия [39]. О Гитлере Хорти пишет следующее: «Псевдофилософия национал-социалистов и методы Гитлера были мне глубоко отвратительны» [40].

 

Причины вынужденного вмешательства, видимо, были следующие: позиция западных стран, не пожелавших пойти Венгрии навстречу в ее территориальных требованиях, не оставляла ей выбора, поскольку территориальный передел в регионе начинался, и Венгрия имела право воспользоваться его плодами, раз уж пересмотр был разрешен Германии. Кроме того, неучастие Венгрии в мероприятиях Гитлера, к которым он периодически склонял венгерское руководство, могло привести к сближению Рейха с историческим врагом Венгрии — Румынией, а также поставить под угрозу положение венгерской диаспоры в Словакии, Трансильвании, Югославии.

 

Действия адмирала носили отпечаток фатализма, вызванного геостратегическим положением страны вблизи от Рейха, не дававшим свободы маневра: «Я не представляю себе, как мы могли бы действовать иначе. Никто не станет отрицать, что в любом случае наш удел был бы один и тот же; поляки и чехи кончили так же, как венгры, румыны и болгары, вне зависимости от того, какую сторону они избрали в войне Гитлера» [41]. Тот факт, что Венгрия разместила у себя значительное число польских беженцев (при том, что впоследствии судьба многих из них сложилась трагически), дает, на наш взгляд, основания утверждать, что ее руководству в целом было не по пути с Гитлером.

 

Вместе с тем, нельзя отрицать, что, приняв участие в силовом пересмотре Версальско-Вашингтонской системы международных отношений, венгерские правящие круги до определенной степени вошли во вкус.

 

Это, в частности, подтверждает и весьма активная по меркам того конфликта (хотя и практически бесполезная) помощь Финляндии во время войны с СССР, которая не была продиктована внешнеполитической необходимостью и к которой Венгрию никто не принуждал.

 

К.Г. Маннергейм, в частности, писал: «Венгрия, где адмирал Хорти проявил инициативу по формированию групп добровольцев, оказалась впереди всех: там записалось 25 000 человек. Однако венгерское правительство в связи с опасным положением страны посчитало возможным передать лишь 5 000 человек. Из них батальон хорошо подготовленных бойцов успел добраться до Финляндии, но не до фронта» [42].

 

Особое место здесь занимает поведение Хорти во время оккупации Венгрии нацистами и при попытке выйти из войны в 1944 г., которая была

 

 

39. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 14-16.

 

40. Ibid. Гл. 16.

 

41. Ibid.

 

42. Маннергейм К.Г. Мемуары. М, 1999. С. 298.

 

 

391

 

крайне неудачно подготовлена и привела к замене Хорти на Салаши.

 

По всей видимости, в случае с немецкой оккупацией следует доверять объяснению Хорти, гласящему, что он хотел уйти со своего поста в знак протеста против оккупации, однако не сделал этого, посчитав, что, оставаясь на своем посту и дальше, он сможет хоть в какой-то мере сдерживать немцев [43]. Сопротивления немцам не было оказано из-за нежелания спровоцировать насилие в отношении жителей страны.

 

Это же стремление, видимо, обусловило и весьма пассивное поведение Хорти в дальнейшем, в октябре 1944 г., когда после оглашения декларации о выходе Венгрии из войны не было принято эффективных мер для блокирования неизбежной реакции немцев и их сторонников. Тот факт, что на момент произнесения декларации приказы регента не достигли войск, показывает, что и здесь возобладали определенная небрежность и фатализм, поскольку едва ли Венгрия могла рассчитывать на длительное сопротивление немцам, даже если бы располагала ресурсами большими, чем имелись у нее на момент попытки выхода из войны.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

В заключение представляется необходимым отметить следующее. Приведенная выше специфика режима Хорти позволяет с уверенностью классифицировать его как авторитарный, если вспомнить критерии авторитарности, разработанные ведущими специалистами в этой области, Хуаном Линцем и Альфредом Степаном.

 

Эти авторы, в частности, отмечают, что авторитарные режимы — это: «.политические системы с ограниченным политическим плюрализмом. не имеющие тщательно проработанной и направляющей идеологии»693. Авторитарные системы не предполагают заметной политической мобилизации, кроме отдельных случаев, когда это вызвано особой необходимостью, причем действия лидера или группы лиц, осуществляющих его функции, все равно остаются в пределах вполне предсказуемой парадигмы. Плюрализм в экономической сфере при авторитарном режиме весьма широк и часто просто развивает тенденции, заложенные в хозяйственном механизме еще до авторитарного правления. Как следует из приведенных аргументов, ни тотальная мобилизация, ни детально прописанная идеология утопического свойства, ни ликвидация всех разновидностей плюрализма режиму регента Хорти присущи не были.

 

Также следует высказать предположение о причинах неизбежного падения

 

 

43. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 20.

 

44. Linz J.J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consoldation. Southern Europe, South America and Post-Communist Europe. Baltimore; London, 1996. Р. 38.

 

 

392

 

этого режима, заложенных в самой его политической философии. Система, созданная Хорти и его сторонниками, представляла собой своеобразную целостную триаду или пирамиду. В основании лежали баланс между внутриполитическими силами и лавирование между узловыми центрами международной политики (как заявлял сам Хорти, «Маленькая страна, зажатая во враждебном мире, вынуждена была искать дружбы со всеми ведущими державами» [45]), которое стало особенно заметно проявляться с выходом на европейскую арену нацистской Германии, оформившейся в качестве противовеса либеральному Западу. До этого момента внешняя политика Венгрии отличалась невысокой активностью, да и балансирование не могло быть четко выраженным при отсутствии очевидных полюсов — их место занимали великие державы с расходящимися, но не противоположными интересами.

 

Венчало пирамиду и цементировало этот социально-политический конструкт стремление к ревизии Трианонского мира, составлявшее один из самых заметных источников легитимности режима Хорти и фактически дававшее ему санкцию на любое лавирование, если оно было только подчинено сверхзадаче восстановления территориальной целостности исторической Венгрии.

 

Все эти три компонента должны были находиться в строгом равновесии, однако ирредентистская установка имела скрытый потенциал приоритетности, поскольку без нее режим Хорти был немыслим. От нее нельзя было отказаться, а невозможность отказа неизбежно вела к необходимости взаимодействия с новым региональным гегемоном — нацистской Германией, поскольку на это Венгрию толкало ее геополитическое положение.

 

С 1938 г. ирредентистской составляющей триады было уделено первостепенное внимание, она стала центральным местом в деятельности Хорти и его сторонников. Это, в свою очередь, привело сначала к отказу от балансирования на международной арене (Запад не мог гарантировать ревизии Трианонского договора), а затем и крену в сторону более правых элементов во внутриполитической жизни страны. В лице этих сил у хортистов появился троянский конь, которым Германия не замедлила воспользоваться, устроив захват власти салашистами, когда стала очевидной нелояльность Венгрии. Хортисты сами разрушили хрупкое равновесие, во многом не заметив этого, когда усилили один из компонентов триады (ирредентизм).

 

С другой стороны, едва ли Венгрия сумела бы сохранить нейтралитет в условиях общеевропейского конфликта, поэтому можно сделать вывод о том, что с коренным переустройством политической обстановки в Европе для хортистского режима в любом случае наступал момент бифуркации. Режим регента носил однозначно временный характер, и слом сложившегося

 

 

45. Horthy M. The Annotated Memoirs of Admiral Milklos Horthy, Regent of Hungary. Гл. 12.

 

 

393

 

после Первой мировой войны порядка неизбежно означал и начало обратного отсчета времени для хортизма, возникшего и существовавшего в его условиях.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]