МАКЕДОНИЯ - ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ,
Институт славяноведения, РАН
 

К ПЯТИДЕСЯТИЛЕТИЮ ВЫХОДА В СВЕТ ПЕРВОЙ НАУЧНОЙ СТАТЬИ О МАКЕДОНСКОМ ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ

Р.П. Усикова (Московский государственный университет)

Полвека назад, в 1948 г., в "Вестнике Московского университета" (№ 2. Филология), была опубликована статья С.Б. Бернштейна "К вопросу о форме 3-го л. ед. ч. настоящего времени в македонском литературном языке" [1]. Македонский литературный язык правительственным декретом был провозглашен официальным языком образованного в 1944 г. первого государства славян-македонцев - Республики Македонии в составе федеративной Югославии и получил основные нормы графики, орфографии и грамматических форм в 1945 г. Статья Самуила Борисовича Бернштейна фактически явилась первым в мировой славистике научным откликом на сам факт кодификации и одновременно исследованием молодого литературного славянского языка, которому еще только предстояло стать высокоразвитым полифункциональным языком македонского этноса и средством межнационального языкового общения в ныне суверенном (с 1991 г.) государстве, называющемся Республика Македония.

С.Б. Бернштейн, вслед за своим учителем А.М. Селищевым, на протяжении всей своей профессиональной жизни уделял большое внимание изучению македонского языка, истории его письменности, культуры и диалектов. Широко и глубоко образованный славист, Самуил Борисович в своих научных изысканиях всегда был предельно честен и не поддавался ни на какое политическое давление. Если условия для публикации были неблагоприятны, он не выступал в печати, ожидая лучших времен.

В указанной статье С.Б. Бернштейна можно выделить два основных момента. Первый, принципиально важный, - авторхарактеризует македонский язык и македонскую культуру в их историческом развитии, знакомя читателя со славянским языком, который в результате кодификации 1945 г., т. е. за два года до написания статьи С.Б. Бернштейна, вышел на уровень современных славянских литературных языков. Опираясь на труды отечественных и зарубежных славистов, С.Б. Бернштейн рассматривает историческое развитие македонского языка и письменности начиная со славянских диалектов древней географической области Македонии X-XI столетия, т.е. с македонских говоров старославянской эпохи. Автор статьи подчеркивает, что деятели македонской культуры в прошлом писали либо на своем родном говоре, либо на болгарском или сербском языках (речь идет о XIX-XX вв.). В своей статье Самуил Борисович упоминает К. Пейчиновича, писавшего на дольнеположском говоре, о братьях Миладиновых, пользовавшихся говором родного города Струги на Охридском озере, об "известном македонском поэте Райко Жинзифове, родившемся в г. Велесе (1839-1877)" [2]. Он подчеркивает, что прежде македонские славяне не могли свободно строить свою государственность, пользоваться родным языком во всех сферах коммуникации и что македонские деятели культуры, писавшие на родном говоре, целой системой административных мер были отгорожены от своего народа, просвещение которого всецело находилось в чужих руках. Приходится лишь сожалеть о том, что некоторые современные исследователи истории славянских культур на Балканах не знают или не хотят знать того, о чем писал в этой статье С.Б. Бернштейн и что было известно уже в сороковые годы нашего века.

В течение многих веков славянский этнос македонских земель подвергался государственному и культурному давлению. Македонские славяне находились на низшей ступени социальной иерархии. В основном это были крестьяне, пользовавшиеся в общении своим родным сельским говором. Лишь отдельные представители македонского народа имели возможность получить образование, причем за границей и на чужом языке; Находившаяся в течение более пятисот лет под властью Османской империи географическая область с древним названием Македония в первой половине XX в. была поделена между соседними балканскими государствами - Болгарией, Югославией и Грецией. Славянский этнос, поселившийся в Македонии с момента прихода славянских племен на Балканы, из политических соображений называли и сербами, и болгарами, и греками-"славянофонами". На своем родном языке (диалекте, городском койне) македонцы могли общаться лишь в неофициальной (домашней) обстановке, в то время как при официальной коммуникации имели право говорить исключительно на чужом языке государства, в которое входила территория их проживания, т.е. сначала на турецком, а затем, в первой половине XX в., соответственно на сербскохорватском, болгарском или греческом языках. И только на этих же языках после первой мировой войны и до 1945 г. они могли получать образование, даже начальное. Таким образом, в течение почти тысячелетия жизни на Балканах славянский этнос Македонии существовал в языковой ситуации диглоссии и многоязычия.

В своей статье С.Б. Бернштейн подходит к истории языка и культуры македонского славянского этноса с тех же принципиальных позиций, что и к другим южнославянским этносам, которые на несколько десятилетий опередили македонцев в формировании современных наций, государств и литературных языков. Сколь бы долог ни был период совместного близкого и параллельного развития этих славянских этносов, каждый из них, в том числе и македонский славянский этнос, ведет начало от распада праславянского единства и формирования своих собственных диалектов и диалектных групп. Думается, что такой подход Самуила Борисовича, опирающийся на традиции славяноведения, абсолютно правомерен.

Борцы за создание свободной Македонии преследовались в XIX-XX вв. всеми средствами, которыми располагала полицейская власть правивших на этой территории государств. Попытки создать кодифицированный македонский литературный язык предпринимались и ранее, до 1945 г. Так, в начале XX в. выпускник историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета македонец К.П. Мисирков создал кодифицированный литературный македонский язык на базе центральных западномакедонских говоров. Этот ценный опыт не получил распространения в силу политических и исторических причин. Независимо от Мисиркова кодификаторы литературного македонского языка в 1945 г. также в качестве основы взяли центральные говоры западномакедонской диалектной группы. Приветствуя это решение как наиболее правильное с лингвистической точки зрения, С.Б. Бернштейн, которому хорошо была известна деятельность К.П. Мисиркова, высказывает некоторые соображения по конкретным вопросам нормирования македонского литературного языка. Этому посвящена вторая часть упомянутой нами статьи.

Здесь есть одна особенность, которую необходимо объяснить далекому от данной проблематики читателю. Исходя из тех научных данных о македонских диалектах, которые были доступны в Москве к 1948 г., и следуя логически выдержанному принципу отбора норм именно из центральных говоров западномакедонской диалектной группы, Самуил Борисович, вслед за Мисирковым, считал, что для македонского литературного языка более приемлема западномакедонская форма 3-го л. ед. ч. настоящего времени с окончанием -т и деление глаголов по спряжениям также на базе этих говоров. В литературном македонском языке, однако, приняты глагольные формы без -т , а деление глаголов по спряжениям, хотя и претерпело некоторые последующие изменения в новом орфографическом кодексе 1950 г., все же не соответствует положению в западных говорах. Почему?

В 1947 г. Самуил Борисович, до тех пор не бывавший на Балканах, не мог знать о тенденциях в процессах изменений, происходивших в македонских говорах, в частности в первой половине нашего века. Научные публикации на эту тему появились позже выхода из печати рассматриваемой статьи С.Б. Бернштейна. В качестве примера подобного исследования укажем лишь на одну работу Блаже Конеского 1949 г. [3], где говорится, что в прилепском говоре, одном из центральных говоров западномакедонской диалектной группы, к середине века утвердились указанные формы без окончания -т. Кроме того, центральные западномакедонские говоры не представляют единства относительно распределения глаголов по классам спряжения. Дальнейший процесс становления и развития литературного македонского языка продемонстрировал тенденцию закрепления в литературном языке таких черт, которые связывают между собой западные и восточные македонские говоры [4].

И наконец, еще одна причина: Самуил Борисович в 1948 г. еще не имел возможности глубже узнать особенности национальной ментальности македонцев и недооценил эстетическую сторону в их подходе к отбору черт для кодификации македонского литературного языка. Кодификаторы литературного македонского языка хорошо владели соседними славянскими языками, поскольку на них, главным образом на сербскохорватском, они получали образование в школе и в вузах. Эти языки были престижными для них в культурологическом отношении. В частности поэтому, поскольку в сербскохорватском и болгарском литературных языках глагольные формы в 3-м л. ед. ч. не имели окончания -т, диалектные македонские формы с -т казались культурным и образованным македонцам неэстетичными, глубоко провинциальными, "деревенскими". Дальнейшее развитие и становление литературного македонского языка, превращение его в развитый современный полифункциональный язык шло в основном по пути, начертанному первьм орфографическим кодексом 1945 г., хотя нормы литературного македонского языка уточнялись и углублялись в последующих орфографических кодексах 1950 и 1970 гг.

Несмотря на то, что предложения С.Б. Бернштейна по изменениям норм в македонском литературном языке не были приняты во внимание, данная его статья не потеряла своей научной и исторической ценности, являя собой высокий нравственный пример подхода к истории языка и культуры славянских этносов. Как одна из первых научных работ, посвященных македонскому литературному языку в мировой славистике, она имеет принципиальное значение для этой науки в целом.

[Previous]
[Back to Index]


ПРИМЕЧАНИЯ

1. Бернштейн С.Б. К вопросу о форме 3-го л. ед. ч. настоящего времени в македонском литературном языке // Вестник Московского университета 1948. 2. С.13-21.

2. Там же. С. 18.

3. Конески Б. Прилепскиот говор // Годишен зборник на Филозофскиот факултет во Скопjе. 1949. С.247-301.

4. Усикова Р.П. О некоторых изменениях норм в македонском литературном языке // КСИС. М. 1965. Вып. 43. С.35-40.