Н е у д а р н ы е г л а с н ы е
Н а ч а л ь н а я г р у п п а VS ( < VЬS )
Разыскания в области болгарской исторической диалектологии.
Т. I. Язык валашских грамот XIV—XV веков
С. Бернштейн
IV. (Фонетика, глагол)
Б. ФОНЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ (прод.)
Н е у д а р н ы е г л а с н ы е
Н а ч а л ь н а я г р у п п а VS ( < VЬS )
Слоговые плавные
История слоговых плавных
и
в славянских говорах Мизии, Фракии, Родоп, Македонии и Валахии в основных своих
чертах однородна.
Совсем иначе шло развитие этих звуков в говорах с е р б с к о г о языка. На
основании изучения слоговых плавных в славянских элементах в е н г е р с к о г
о языка Оскар Ашбот пришел к выводу, что эти славянские элементы в нем б о л г а р с к о г о происхождения: „Это обстоятельство утверждает меня в мнении, что
большинство славянских заимствований в мадьярском языке происходит из
болгарского диалекта”. [1]
Однородность процесса в области
состояла в объединении ъ
и
ь,
ъ
и
ь,
а затем в утрате плавными слогового
свойства и переносе
его на ъ. Это последнее обстоятельство положило
грань между болгарскими и сербскими говорами.
Различие в болгарских говорах наблюдаем лишь в позиции ъ по отношению к плавному: в одних говорах он всегда предшествует плавному, в других — положение его зависит от различных фонетических условий.
В славянских элементах румынского языка редуцированный всегда (за редким исключением) предшествует плавному: на месте старых слоговых плавных находим îr, ăr, îl, ăl (многочисленные примеры см. в истории болгарского языка Цонева, т. II, стр. 14—15). Та же позиция типична и для языка семиградских болгар:
държи, държиме, смърт, смъртини ден, четвърта година, отфърга, отфърли, сърце, милосърд, кърст, кърстене, търпи загърмлива, със кърф, сдърпаха, бържи, търніе; изпълни, дълго (несколько раз слънцето).
Проф. Цонев пишет: „Это же замечается и в д а к о б о л г а р с к и х текстах, что объясняется, вероятно, румынским влиянием” („История”, II, стр. 14). Не знаем, какие дако-
1. О. А ш б о т, Рефлекс слов вида трът-трьт и тлът-тльт в мадьярских заимствованиях из славянского языка, „Статьи по славяноведению”, в. ІI, 1906, стр. 268.
155
болгарские тексты имеет в вяду автор. В литургических текстах находим не только ър..., но и ръ. Что касается валашских грамот, то они решительно предпочитают написание ъ п о с л е плавного. Написание ър... встречается очень редко, случайно и главным образом в определяемых словах.
Итак, на месте
в валашских грамотах встречаем
написание ръ, лъ.
Примеры:
из грамот Мирчи — свѣтлым сръдцем (В. I, 3), потвръждам (Вен., 10), законил на пръвом законѣ (В, I, 4; в более поздних текстах обычно находим в этом штампе — на правом законѣ), от гръло Еѫпатул (М, IX, 1);
из грамот Раду II — щѫ дръжат
(В, VI, 13), да имъ утвръдим закони (В, V, 11), на коем тръѕѣ продадет
с
постав
(В, X, 20; ср. в румынском переводе
târg s̉ar vinde postavul),
потвръдих въ врѣм
(В, XI, 22), тръговищѣном
(В, ХIII, 28; ср. в румынском
târgoviştenilor), и по въсѣх тръговох (В, ХIII, 28);
из грамоты Александра — пръво доиде Стан (В, XXIV, 44);
из грамот Влада I — съ тръгом (В, XXXVIII, 61), да сут волни тръговат (В, XLI, 64), или от кръстоши (В, XLVII, 70), поставлена от пръвих господарех (В, LIII, 77);
из грамоты Раду III — по въси тръгови (М, IX, 8);
из грамот Басараба II — нигде поклисаре не дръжит (В, ХС, 117), не дръжите o техзи работе (В, С, 125);
из грамот Басараба III — богь дръжал (В, СѴІІ, 134), их изваді от смръти (В, CXXVII, 158);
из грамоты Влада III — и по блате и по тръгове и по хоре (В, CLVI, 189);
из грамоты Раду IV — прежде съмрътъ (М, IX, 24);
из грамоты Нега — и по вашу дръжаву (В, ССХХІѴ, 274);
из грамоты Винтила — сръдце черна и зла (В, ССХХѴІ, 278);
из грамоты Мирчи — от влънѫ камилевѫ (В, I, 3), да си ищет длъжника или емци (В, I, 4), исплъних прошение (В, I, 3);
из грамоты Михаила — длъг от длъжника (В, III, 8);
из грамот Дана II — да си ищет длъг съ законом (В, XVII, 33), да си просит от него длъгъ (В, ХѴIII, 39);
из грамоты Влада I — исплъних (В, LIII, 77);
из грамоты Басараба II — се клъним (В, ХСІ, 118);
из грамоты Басараба III —
156
плъна волѣ (В, СХІѴ, 142);
из грамоты Раду IV — длъгове (В, СХСѴ, 234), влъхви (В, СХСѴІІ, 236).
Подобные написания в грамотах сами по себе не
могут свидетельствовать
ни об утрате
слоговости плавных, ни o позиции
ъ в отношении плавных. Несомненно, что в данном случае мы имеем дело с
определенной орфографической манерой, получившей в валашских канцеляриях
всеобщее распространение. Вспомним, что в совреманных им сербских грамотах
слоговое
обычно передается рь и реже
просто р: връшимо, пръво, срьтца, дрьжали,
дръвми, крьвъ. В одной из грамот боснийский бан назван Тврьтко
Твртковић. [1]
Эта сербская орфографическая манера нашла отражение и в валашских грамотах:
из грамоты Дана II — оу Трьговищи (В, XVII, 32);
из грамоты Влада I — Миха бльгарина (В, L, 74).
В данном случае сказалась тенденция заменять букву ъ через ь, которая возникла в результате подражания сербским правописным школам, (см. выше в разделе o редуцированных). Под влиянием с е р б с к о г о языка появились единичные написания р без ъ:
из грамоты Басараба III — из въсего наше срдце (В, СХХХІ, 162);
из грамоты Влада III — крстѣ (В, CLIII, 186).
Таким образом, написания ръ, лъ, отражающие определенную орфографическую школу, не могут быть привлечены для характеристики ж и в о г о языка. Нужны какие-то дополнительные материалы, которые помогли бы вскрыть звуковое значение этих написаний. Такие материалы в грамотах есть.
Вопреки строгому орфографическому правилу писать ъ после плавных в грамотах, начиная с эпохи Мирчи, встречаем написание ъ (ѫ) перед плавными:
из грамот Мирчи — по тѫрговох у земи господства ми (В, I, 3), у Тѫрговище (В, I, 4; как и в румынском Târgoviște; в большинстве случаев согласно установившейся орфографии Тръговище, реже Трьговище);
из письма одного турка — ніе дългопольци смо (В, ССХХХ, 286; в других случаях всегда Длъгополе: из грамоты Мирчи — у Длъгомполи — В, I, 4; из грамоты Влада III — от Длъгополе —
1. „Monumenta serbica”, р. 304 (см. об этом в работе М. Г. Д o л o б к о, O языке некоторых боснийских грамот XIV века, I—II, 1915, стр. 46—47).
157
B, CLIV, 187). Таких написаний сравнительно мало, но говорят они o многом.
Для выяснения данного вопроса необходимо
привлечь отдельные слова. Почти в каждой грамоте находим слово пръгари, к
которым обращается господарь. Слово это, отраженное в румынском в виде
pârgar, в взнгерском polgáp
("polgár"
?, В.К.),
в немецком Bürger, никакого
слогового не имело. Произносилось оно
пъргар
(пӑргар). Писцы, однако, согласно орфографической традиции, пишут
пръгари: пръгарем от Брашов — находим почти во всех грамотах;
написание пъргари встречаем редко (см. в грамотах ХѴСІІ, СХХII,
CXLII). В грамоте Казана находим еще более редкое пьргари от Брашов
(В, СХХХII, 285). В грамоте Влада
II находим паргарем (В,
LXXI, 93). Под влиянием
сербской орфографии валашские канцеляристы с 20-х годов
XV в. старались букву ѫ
заменять буквой у (см. в отделе
o носовых гласных). Но им было трудно
отличать старый ѫ от ъ, так как в живом языке они совпали. Поэтому
из-под пера незадачливых писцов выходили нередко совершенно невероятные
для живого языка слова, в которых на месте ъ (ӑ) встречаем у.
В связи с этим в грамотах появилось слово пургари: из грамоты Влада —
въсем пургаром (В, LXXV1, 99). Чаще встречаем пургари в грамотах
Басараба III,
а в грамотах Раду IV написание
пургари решительно преобладает. В некоторых случаях эта особенность
сосуществует со старой орфографической нормой. Возникает совершенно невероятное
пуръгари: из грамоты Влада I — пуръгаром брашовъскимъ (В,
LI, 75).
Известные в валашской и молдавской администрации паркалаби (рум. pârcalabii) в грамотах также согласно правилам пишут пръкалаби: из грамот Влада I — от тіези пръкалаби (В, LIV, 78), ръцѣте темзи пръкалабом (М, XIII, 37). Встречаем, однако, и паркалаба (см. в грамоте Басараба ІІ— В, ХСѴ, 121).
Собственное имя Мартин (Martin), встречающееся в некоторых грамотах, писцы иногда пишут Марътин, Марътинов (см. в грамоте Влада І — В, LI, 75).
Заимствованное слово марха (рум. — marfă, венг. — marha) писцы стараются писать маръха: из грамоты Влада III — много маръху поузели (В, CLVIII, 192).
158
Известное в румынском языке слово tâlhár — разбойник (венг. tolvaj) писцы передают тлъхари (В, CLVIII, 192). Румынское слово fălnoci (венг. folnagy) передано в грамоте Басараба III — флъночем (В, СХХIII, 152).
Стремление писать ъ после р приводило к написанию туръци (см. в грамоте Басараба III — В, СѴII, 134).
В топонимии наряду с „правильными” Бръсе
(рум. ţarii Bârsei), Тръгшор
(рум. Târgşor), Тръговище (рум. Târgovişte), Длъгополе (рум.
Câmpulung) встречаем дългопольцы (см. выше), из грамоты Басараба
III — а
съ Зьрнещи
(рум. Zârneşti) — В, СХХѴ, 155. Кое-что дает и personalia. Так, жупан
Gărdo
an передан в грамоте Гръдоман (В,
VIII, 16).
Весь привлеченный нами материал может, по нашему мнению, свидетельствовать, во-первых, что носителем слога был гласный, а не сонорный, и во-вторых, что гласный мог стоять не только после сонорного, но и перед ним. Идти дальше, т. е. утверждать, что ъ в с е г д а находился перед сонорным, мы не можем. Данные современного румынского языка и языка семиградских болгар недостаточны. С другой стороны, можем указать примеры из грамот, в которых написание ръ несомненно отражает живое произношение [ср. в грамоте Басараба II — по Фрънку (рум. Frâncu) — В, LXXXVII, 112).
В нескольких грамотах Раду IV встречаем: послао, приближио (см. В, CLXXXVII, 224). Эти единичные примеры из грамот конца XV или начала XVI в. заимствованы из современных им сербских источников.
Неударные гласные
Грамоты дают скудный материал для характеристики произношения неударных гласных. Полагаем, что многие славянские говоры Валахии не представляли изменений в образовании неударных а, о, е, что так характерно для восточноболгарских говоров. Только этим, несомненно, можно объяснить, почему во многих безграмотных текстах неударные гласные передаются правильно. Эти говоры ближайшим образом были родственны так называемым западным болгарским говорам, которые не знали и не знают изменений в артикуляции неударного вокализма.
159
Нужно думать, что в Валахии это были говоры к западу от Олты, т. е. говоры Малой Валахии. Здесь славянский элемент был сильнее, он сохранялся дольше, и именно отсюда рекрутировались основные кадры писцов для канцелярий в XV в. На более сильные пережитки славянства в Малой Валахии, нежели в Большой Валахии, обращалось внимание много раз. Это подтверждается особенностями народного быта, топонимией и др.
Были писцы и из восточных областей. Это между прочим подтверждается характерными изменениями в области неударных гласных, что находит некоторое отражение в грамотах. В редких случаях на месте безударного а находим буквы ѫ или ъ:
из грамоты Влада I — да их не бѫнтувате (В, LIX, 83);
из грамоты Басараба III — тръпези древени хубаве (В, СХХХѴII, 170);
из грамоты Крстяна, ворника Раду IV — на име Стънислав (В, CCXLVII; ср. в грамоте Влада I — Станислав — В, XXXV, 58).
Несомненных примеров, подтверждающих изменение неударного o в у, мало. Часто встречаются подобные примеры во флексиях, но в большинстве случаев их можно интерпретировать иначе.
Из очевидных примеров приведем
из грамоты Влада III (Милетич ошибочно приписал грамоту Владу Цепещу) — със величеству кралеву и със ваше господству (В, CLIII, 186);
из грамоты Раду IV — како не сте убесили (В, CLXXXI, 217; ср. в другой грамоте — сте обесили — СХСѴII, 236);
из грамоты Драгомира Удрище — за рабутум (В, CCXL, 296).
Скупо отражено изменение неударного е в и. Наблюдаем это в написаниях воевода и воивода, знаете и знаите и др. В одной из грамот Раду IV — ере ест имал жину (В, СХСѴІ, 235; в той же грамоте — заклет жену). После шипящих гласный е иногда представляет результат лабиовеляризации:
из грамот Басараба III — а жъни и детца робия (В, СХIII, 141), пишѫт господство ми (В, СХѴІ, 144).
Объяснять сравнительно небольшое число примеров, отражающих изменения неударных гласных, высокой грамотностью писцов невозможно. Мы наблюдаем в грамотах многочислен-
160
ные „ошибки” в более легких случаях. Никак нельзя объяснить это и сербским воздействием, так ках последнее было чисто внешним, неорганическим. Это может быть объяснено только тем, что в родных говорах большинства валашских писцов неударные гласные не претерпевали изменений в своей артикуляции.
L-epentheticum
Уже старославянские памятники свидетельствуют, что в болгарских говорах X—XI вв. L-epentheticum утрачивалось. В еще большей степени это подтверждается среднеболгарскими памятниками. Лишь во второй половине XIV в. в терновской школе Евфимия устанавливаются строгие правила написания l после губных. Тексты последних десятилетий свободной Болгарии вновь возрождают старые архаизмы, среди которых одним из характерных и важных являлся l-epentheticum. Вот почему в древнейших церковных памятниках Валахии, слепо следовавших требованиям правописной школы патриарха Евфимия, наряду с другими архаизмами употреблялся и l-epentheticum. Находим этот l и в памятниках светской литературы высокого стиля. Тем большую ценность приобретают данные древнейших валашских грамот.
В грамотах Мирчи l-epentheticum не употребляется:
въсеи земи уггровлахіискои (М, IX, 4), обладаѫщу ми и господствуѫщу ма въсеи земи Угровлахіи (В. I, 3), у земи господства ми (там же), кого изберет господь богъ быти господинь влашской земи (М, IX, 1), земи уггровлахіискои (М, XI 3), земи оуггровлахіискои (Вен., 18), земи уггровлахіискои (Вен., 24), или купен или некупень (М, IX, 2), а от иних купен нищо (В, I, 4), да ест купен тоизи кумеркь (там же), и от купиѫ (В, I, 3). Лишь в двух грамотах у Милетича и в одной у Венелина встречаем земли — по въсеи земли оугровлашкои (М, IX, 2 и 4), въсеи земли (Вен., 26); возможно, что в данном случае имеем дело с ошибкой в издании. В подтверждение можем указать, что в грамоте Дана II, изданной Милетичем; в ХIІІ томе „Сборника за народни умотворения” под № 25,
161
напечатано всюду земли, тогда как в
издании этой же грамоты Богданом под №
XVII читаем земи. Во всяком
случае из грамот Мирчи видно, что писцы его канцелярий не следовали принятой в
это время в церковном языке манере написания буквы л после губных.
Грамоты Михаила подтверждаюг тоже: земи оуггровлахіискои, господинъ
влашскои земи, от зем
господства ми (В,
III,
7).
Заметный перелом наблюдаем со времени Раду II, когда начинает обнаруживаться с е р б с к о е влияние. В грамотах его канцелярий часто находим, l-epentheticum:
вес Брашев и въсѣ землѣ бръсѣнскаа (В,
IV, 8), една землѣ съ земл
(там же), от земли господства ми (В, IV, 9), да оставлѣите вьсѣіѫ
купл (там же), по земли господства ми (В, V, 11), въсеѫ землеѫ
(там же), въсеи земли (В, VII, 44). Однако употребляются эти же слова и
без л: въ земи вашеи (В, IV, 9), да доходит въ зем (В,
IV, 9), и от купіѫ (В, V, 11), въсеи земи (В, VI, 13).
Аналогичные колебания находим в грамотах Дана II. B титульной части этих грамот встречаем то земи (В, VIII, 15; В, XVII, 32), то земли (В, IX, 17; в, XV, 30). Колебания земи-земли находим и в других частях грамот. Такая же неустойчивость в правописании слов купля-купя: и куплѣ от морѣ (В, XII, 27), купіѫ по вьсеи земи (В, ХѴІІ, 32), прѣз Доунавъ със коупіѫ (B, XVII, 33). Важно для характеристики ж и в o г о языка писцов указать, что в страдательных причастиях l-epentheticum не употребляется: тузи що ест бил закон поставенъ от Мирчѣ воеводѫ (В, X, 19), да ест купен тоизи кумеркъ (В, XI, 22), от конѣ купена (В, XVII, 32). Слово позабавленіе (В, XVII, 32) книжное.
Аналогичная картина наблюдается в
грамотах Александра и Влада I. В грамотах Влада I слова без л встречаются
уже редко. Кроме указанных слов, находим саблѣ (В,
LVI, 31; cp. в грамоте под №
CCXLII —
поасъ от саби
— В, CCXLII, 298). Находим
л
в страдательном причастии; поставлена от пръвих господарех (В,
LIII, 77).
Co времени Влада
II
l-epentheticum
п о с л е д о в а т е л ь н о употребляется во всех грамотах.
162
На основании указанных выше данных легко прийти к выводу, что в народных говорах Валахии l-epentheticum в XIV—XV вв. отсутствовал. Лишь с 20-х годов под влиянием с е р б с к о г о языка l-epentheticum проникает в язык канцелярий. В течение нескольких десятилетий в этом языке идет борьба старого с новым, отраженная грамотами Раду II, Дана II, Александра и Влада I. Co времени Влада II в канцелярском языкз окончательно устанавливается l-epentheticum.
Привлекать данные современного румынского языка в данном случае было бы неосмотрительно, так как в нем найдем не только sabie, săbiuţa, но и craiu (краль) busioc (босилек), voie (воля).
Совершенно иная картина наблюдается в молдавских грамотах. В них l-epentheticum употребляется постоянно и последовательно, начиная с древнейшей поры. Такие примеры, как до нашеи земли придут съ тръговлею (из грамоты Александра II — М, IX, 54), встречаем постоянно. Примеры без л встречаются очень редко. Это дает основание предполагать, что славянские говоры Молдавии, в отличие от валашских грамот, сохранили l-epentheticum.
tj (kt᾽)
Для изучения роли с е р б с к и х элементов в истории языка славянских канцелярий Валахии очень важно исследовать судьбу звуков, которые возникали на месте доисторических tj (kt᾽) и dj. Судьба этих сочетаний была различной в южнославянских языках, представляя часто различные варианты на территории распространения о д н о г о языка. Вот почему исследователи южных языков, в отличие от западных и восточных славянских, большое внимание уделяют истории этих доисторических сочетаний.
Говоры болгарского языка в этом отношении резко отличаются от соседних сербских говоров. Данными этих говоров пользуются для отнесения тех или иных говоров к сербскому или болгарскому языкам. Сложность, однако, состоит в том, что в данном случае необходимо учитывать историю отдельных слов, сожительство в системе одного говора различных
163
результатов изменения tj, dj, вызванного влиянием иной языковой среды, чуждого литературного языка и пр. Богатый материал для изучения подобных процессов представляют в настоящее время македонские говоры. В прошлом аналогичные процессы переживали славянские говоры Дакии.
Валашские грамоты XIV—XV вв. на многочисленных примерах показывают, что в местных народных говорах на месте tj (kt᾽) была представлена группа шт;
из грамоты Мирчи — и еще же му прилагам да имат оброк от къщѫ (М, IX, 44);
из грамот Михаила — кѫщіе (М, IX, 5), ни анепсеи му ни же хто да не смѣет ни слов(о) рещи o том (М, IX, 5);
из грамот Раду II — зде же тѣлом, а въ бѫдѫщіи вѣкъ душеѫ (В, IV, 9);
из грамот Дана II — щѫ съжещи огнем (В, XVII, 39), и съ великим обещаніем (В, XVII, 33);
из грамот Александра — на що столѫ азъ денъ и нощ (В, XIX, 40), да поскоро дениѫ и нощиѫ (В, XX, 41), да доидете на помощъ (В, XX, 41), да имам помощ (В, XXVII, 47);
из грамот Влада I — даите ми и вие помощ (В, XXXIV, 57), на помощъ (В, XXXIX, 62);
из грамоты Владислава Дана — прѣстъпи свое обещаніе... еще съ мном обѣща... како смъ обещал, на том хощу стоати (В, LXIII, 86);
из грамоты Влада II — а тех не пращам (В, LXVII, 90);
из грамот Басараба II — хощете послат (В, ХС, 116), приятелство и помощ... у помощ... у нашега помоща... съ помощ (В, LXXXVII, 113), ево азь съ помощію божію (В, ХСІ, 118), а въ бѫдѫщаго вѣцѣ душеѫ (В, ХСІ, 118);
из грамот Басараба III — и що ви щет рещи Влад (В, СѴН, 134), и въ бѫдѫщаго вѣцѣ съ душеѫ (М, ІХ, 13), у кѫщу господства ми (В, СХХХV, 167), да плащат ваму (В, CXLV, 176);
из грамот Влада III — изъ кѫще (М, IX, 18), и от дъщери (М, IX, 19);
из грамот Раду IV — та си уложи дъщере си Стана (М, XI, 28), и съ дъщере му на име Станка (Вен., 133), ест дал и къще и виноградіе и све (В, СХСV, 234);
из грамоты Койка — съ помощиѫ божиѫ (В, ССѴІ, 247);
из грамоты Антония —
164
помощь (В, ССХѴ, 259);
из грамоты Манева — щет рещи (В, ССХѴІІІ, 266);
из грамоты Нега — и у вашех къщи (В, ССХХІІІ, 270);
из письма турка — знае щерька добре (В, ССХХХ, 285).
Не вызывает никакого сомнения, что не все приведенные выше примеры отражают народную речь. Многие взяты из среднеболгарской церковной письменности (например, съ помощиѫ божиѫ или часто встречающийся в грамотах штамп — а въ бѫдѫщаго вѣцѣ душеѫ и др.). Но бóльшая часть примеров (их можно было бы привести много) отражает, несомненно, особенности народных говоров (например, часто встречающееся слово къща или глаголы плащат, щѫ и др.). Во всяком случае до начала с е р б с к о г о влияния в грамотах находим только щ (шт).
Эти данные валашских грамот вполне согласуются с данными современной валашской топонимии и с данными славянского фонда в современном румынском языке. Во всех случаях на месте старых tj (kt᾽) находим группу št (şt) — maştiha, rîpştesc (ръпъщѫ), географическое наименование Ploştina и др. Небезынтересно указать, что древнейший славянский пласт в в е н г е р с к о м языке (болгарский по определению О. Ашбота) также представляет последовательно št (st) — mistoha, Pest, что находится „в тесной связи с тем фактом, что венгерцы при вступления на новую территорию встретились в самом центре ее со значительным славяно-болгарским народонаселением”. [1]
С 20-х годов XV в. наблюдаем в валашских грамотах следы влияния с е р б с к о г о языка, что выражается в замене группы шт через к или ч. Замена эта, однако, проводится в грамотах весьма непоследовательно: в одной и той же грамоте находим и шт, и к, и ч. Особенно ощутительны такие колебания во вспомогательном глаголе хощѫ. В одной грамоте можем найти ще, ке, че:
из грамоты Влада I — съ ким
1. О. A ш б o т, Несколько замечаний на сочинение В. И. Ягича об истории происхождения церковно-славянского языка, ИОРЯС, VII, 4. стр. 247.
165
хокете (В, XLIV, 67; в той же грамоте — хощѫ казати прѣжде);
из грамоты Басараба II — ке доити (В, ХС, 116; в той же грамоте хощете послат);
в грамоте Раду IV — чемо... кемо (В, СС, 239);
в грамоте Крстиана — а он не ке да доге овамо (В, CCXLVII, 302; в той же грамоте — а он не че).
Эта фонетическая неустойчивость вспомогательного глагола щѫ в функции будущего времени весьма характерна для собственно болгарских говоров. В них находим ште, ше, ша, са, за, ке, же и др. Важно отметить также и то, что ке находим не только в македонских и северо-западных болгарских говорах, но и в восточных. К концу XV в. в грамотах форма ке встречается уже значительно чаще старой.
Еыло бы ошибочно предполагать, что замена шт через к всегда носит произвольный характер. Есть слова, в которых никогда не наблюдаем этой замены. Так, грамоты совсем не знают къкя, но всегда къща (см. примеры выше). Но не знают грамоты так же и куща, а только кукя:
из грамоты Басараба III — що ест у куке ваше (В, СХХХIII, 164); ср. в другой грамоте — у кѫщу (В, СХХХѴ, 167);
из грамоты Раду IV — негове куке (С, VII, 8).
Подобные соотношения (къшта-кукя) находим и в македонских говорах. Это объясняется тем, что эти слова разного пронсхождения: къшта — это местное слово, кукя — заимствованное из сербского языка, на что указывает так же и судьба коренного гласного.
К на месте шт начинает часто встречаться со времени Влада I, а ко времени Влада III и Раду IV получает широкое распространение:
из грамот Влада I —
хоку откупити
(В, XXXVII, 59), съ ким
хокете (В, XLVI, 67), и да ност
постав и платно сасок и обукю
(В, LII, 75);
из грамоты Басараба II — пак се вракят мегю вас (В, СІ, 126), разъмирицу ли кете да учините (В, СIII, 128);
из грамоты Басараба III — къда ке богъ даст (В, СХХХІІ, 163);
из грамоты Раду IV — иду у помок Стефану воиводе (В, CLXXX, 215), не кемо (В, CLXXXI, 217), како чемо моки (В, СС, 240), що кете моки учинити (ce veţi putea face; В, ССІІІ, 242);
из грамоты Казана — дьнію и нокію (В, ССХХѴ, 277).
166
Замена группы шт и к связана с сербским воздействием. То же самое и в македонских говорах: „k᾽, g᾽ появились в македонских говорах не вследствие последовательного изменения замен ранних праславянских сочетаний tj (kt᾽) — dj, а вследствие влияния другого диалекта, в котором k᾽, g᾽ (не обозначаем более точно образования этих согласных) представляли собой результат фонетического изменения, пережитого этим диалектом в судьбе tj, dj... Взоры исследователя обращаются в сторону Шар-Планины, в сторону Старой Сербии и ее соседних областей”. [1] Следует, однако, отметить, что степень проникновения этих сербизмов в Македонии была иной, нежели в Валахии. В Македонии к, г охватило широкую территорию говоров. В Валахии же это были „чистые сербизмы”, характеризующие книжный язык. Нужно учитывать различие условий сербского воздействия в Македонии и в Валахии. В Македонии продолжительное время была сербская администрация, с которой местное население постоянно общалось, имела место с е р б с к а я колонизация, литературным языком был сербский, на котором старалось говорить все городское население. В Валахии этих условий не было. Здесь не было ни сербской администрации, ни сербских войск. В политическом отношении Валахия не подчинялась Сербии. Сербское влияние в Валахии шло только через книгу, писцы старались подражать сербскому языку, который с конца XIV в. на Балканах среди православного славянского населения становится образцовым языком, языком самой высокой культуры. Валашские писцы усваивали отдельные элементы сербской орфографии, которой они непоследовательно и сбивчиво следовали в своих грамотах. Крестьянской колонизации сербов на территории Валахии не было. Непосредственный контакт сербского населения со старым задунайским славянским населением был лишь на территории Баната. Поэтому сербские элементы проникали в народные говоры Валахии очень скупо. В связи с этим важно вспомнитъ высказанное мимоходом замечание Облака o том, что к, г в валашских грамотах являются чистыми сербизмами и не могут служить для установления хронологии данного процесса
1. А. М. С е л и щ e в, Очерки по македонской диалектологии, стр. 132
167
в живых говорах (см. „Archiv für slavische Philologie”, XVII, S. 456). Важно указать, что в валашских грамотах не находим к на месте старых tьj, что характерно не только для сербских говоров, но и для многих македонских. Как большинство болгарских говоров, славянские говоры Валахии не представляли изменений во вторичных группах tj, dj, что так типично для говоров сербской группы: ср. из грамоты Влада III — честити братия (В, CLXII, 197).
Тем не менее в некоторых случаях сербское к᾽ на месте шт в валашском литературном языке становилось активным средством в образовании некоторых форм. Вероятно и в этом случае в н а р о д н у ю речь оно не проникало, но в системе литературного языка оно приобрело характер живого, активного средства в образовании деепричастий.
До начала сербского воздействия в языке грамот употреблялась старая, окаменелая форма действительного причастия в значений уже глагольного наречия. Эта форма была заимствована из народных говоров и совершенно не соответствовала употреблению этих причастий в церковном языке. Co времени интенсивного сербского воздействия (во второй половине XV в.) эти деепричастия уже совсем не встречаются. Всегда в них находим результат сербского воздействия (к, реже ч):
из грамоты Басараба II — ере седеки туи (В, ХСIII, 120);
из грамот Влада III — они уморени еве путуюки (В, CLII, 185), пошечи у Молдова а от Молдова у влашку землю (В, CLIX, 194);
из грамот Раду IV — паки идеки на полю... идеке (В, CLXXXVIII, 226), све плачюки от господства ви (В, СХСѴ, 234).
Среди грамот первой половины XV в. в этом отношении выделяется грамота Александра, напечатанная проф. Богданом под № XXX и o которой мы специально уже говорили выше: вером и клетво(м) купучи се и вером примаючи (В, XXX, 50). Исследованные нами валашские грамоты свидетельствуют, что в литературном языке второй половины XV в. деепричастия образовались теми же средствами, что и в современном литературном болгарском языке (ср. пътувайки, пишейки, обичайки и т. д.). Так же, как и в современ-
168
ном болгарском языке, в литературном языке Валахии XV в. Связь между к в этих деепричастиях и обычным шт была нарушена, т. е. оно не противоречило обычным къща, обещаніе и др.
Выше уже было отмечено, что под с е р б с к и м воздействием проникало в книжный язык не только к, но и ч. Примеры с ч в грамотах идут параллельно с примерами на к. Нужно, однако, огметить, что первые примеры встречаются значительно реже. Чаще всего встречаем в вспомогательном глаголе чу, че, чемо и т. д. Встречаем его и в других случаях (например, слово помочъ). Эти различия могут быть объяснены тем, что сербские памятники, проникавшие в Валахию, отражали в своем языке влияние различных сербских говоров. В одних под влиянием южноморавского говора утвердилось к, в другие под воздействием тимочско-лужничского говора проникло ч, характеризующее также значительную часть северо-западных болгарских говоров.
dj
На месте старой доисторической группы dj в славянских говорах Валахии представлена была группа жд. Это подтверждается данными славянских слов в румынском языке (grajd, odăjdii, nădejde, dajdie), данными топонимии (Grăjdana, Grăjdaneşti). Это же подтверждается исследуемыми нами валашскими грамотами. Начиная с древнейшей поры, в валашских грамотах находим жд. Эта фонетическая особенность отражается в грамотах всего исследуемого нами периода. Лишь со второй половииы XV в. встречаемся и здесь с влиянием сербского языка.
Примеры:
из грамоты Мирчи — потвръждам приложеннаа от с опочившаго родітелѣ господства ми (Вен., 10), и то освобождам (Вен., 19);
из грамот Дана II — освобождат
(В, XIII, 28), граждѣны си
от главы си (В, XV, 30);
из грамот Александра — помежду вас (В, XXIV, 44), тука ест помежду вас Станчул и Татул и Васил и Улан (В, XXIV, 45);
из грамот Влада I — нѫ прожаждате (В, XXXV, 57), хощѫ казати прѣжде (В, XLIV, 67);
из грамоты Владислава Дана — що смо
169
имали помежду нами (В, LXIII, 86);
из грамоты Влада II — въсѣм гражданом (В, LXXIV, 95);
из грамоты Раду III — между вами тизи болѣри (В, LXXXI, 104);
из грамоты Басараба II — имам надежду (В, СІ, 126);
из грамоты Басараба III — у слобожденіе (В, СХХѴП, 157);
из грамоты Раду IV — кніге или одежде (М, IX, 25), кому си от них случит прежде съмрътъ (М, IX, 24).
Подобные примеры с жд на месте старой группы dj встречаются в грамотах часто. Было бы ошибочно думать, что в о в с е х с л у ч а я х с жд грамоты отражают народные говоры Валахии. Не могла не сказаться здесь среднеболгарская письменная тенденция, которая в данном случае не шла против народного языка. Таково происхождение жд в валашских церковных памятниках. В грамотах народную и болгарскую книжную струю в этом пункте разграничить очень трудно, так как они совпадают. Такое разграничение возможно лишь средствами с е м а н т и ч е с к о г о анализа. Так, несомненно книжного происхождения слово гражданы. Необходимо отметить, что под влиянием болгарским группа жд очень часто встречается в с е р б с к и х грамотах XIV столетия.
В языке валашских грамот XV в. группа жд устойчивее, нежели шт. Она активнее и дольше сопротивляется новым книжным воздействиям. Сербское влияние здесь отражается лишь в памятниках второй половины XV столетия (глазным образом со времени Басараба II) и охватывает сравнительно небольшую группу слов. Сербское влияние в этом пункте выражается в замене жд согласной г (палатализованной):
из грамот Басараба II — що се беседит мегю нами (В, ХСII, 119), от мегю вас (В, СІ, 126);
из грамоты Басараба III — и мир мегю нами (В, СХХІІ, 151), мегю вами (В, СХХХІІ, 163; в той же грамоте — отмежду вами);
из грамоты Влада III — мегю вас (В, CLVII, 190);
из грамоты Раду IV — и преге смо били послали (В, CCI, 249);
из грамоты Манева — ваши мегю нас и наши чловеци мегю вас (В, ССХѴІІ, 262).
Встречаем в грамотах слово госпожда:
из грамоты Басараба III — господже ми Маріи (В, CXXIX, 161), господжи
170
Маріи (В, СХХХ, 162);
из грамоты Нега — господжѣ (В, ССХХІѴ, 273).
Слово это, вероятно, книжного происхождения, так как в народных говорах современной Валахии известно gospodăriţă, gospodină, gospodăreasă, но не gospojdă. И в этом слове наблюдаем сознательную сербизацию.
Наряду с господжа в тех же самых грамотах находим — госпогя;
из грамот Басараба III — госпогѣ Маріе (В, СХХѴIII, 159);
из грамотыКазана — госпогѣ Маріе (В, ССХХѴ, 277).
Несколько раз встречаем написание господгѣ (дважды в грамоте Нега — В, CCXX1V, 273, в которой находим также госпождѣ; один раз в грамоте Винтила — В, ССХХѴІ, 278). Несомненно, что это необычное написание является плодом исключительно книжных комбинаций и не отражает особенностей живых говоров.
Одной из характерных особенностей штокавского диалекта сербского языка является возникновение ћ, ђ на месте групп jt-, jd, где позже путем перестановки возникли новые tj, dj. Эти новообразования получили распространение в глаголах (dojdem > dodjem > doђem; дођем, нађем, пођем, приђем, уђем, зађем; dojti > dotji > доћи, ноћи, поћи, проћи, ући, заћи). Это явление территориальнэ строго ограничено штокавскими говорами. [1] В чакавских говорах сербского языка этого явления нет. Не знает его и болгарский язык. Отсутствовала эта типическая штокавская особенность и в славянских говорах Валахии. Не только до сербского воздействия, но в течение почти всего XV столетия валашские грамоты не отражают этой особенности. Наоборот, всегда последовательно сохраняются старые группы jd- (см. часто доиде, доидет). Лишь во время Раду IV, когда воздействие сербского книжного языка достигает кульминационного пункта, валашские грамоты редко и непоследовательно стараются подражать этой сербской особенности:
из грамот Раду IV — да догет до нас ваши людіе (В, CLXXIX, 213; в той же грамоте да доидет), съ изборнити вещи... ни доге чловѣкъ наш (В, CLXXXVII, 224);
из грамоты
1. М. Решетар указывает, что и на территории штокавского диалекта вегречаются старые группы jt, jd: dojti (Бихач), dojde (Травник), najde (Яйце) и др. (см. „Der Stokavische Dialekt”, S. 137).
171
боярина Раду IV—Крстиана — а он не ке да доге овамо (В, CCXLVII, 302).
Эта особенность не только не отражала народные говоры Валахии, но, надо думать, отсутствовала и в тогдашнем литературном произношении. Мы склонны думать, что даже во времена Раду IV доге существовало только в письменном языке. В грамотах представлено всего лишь несколько случаев, и употребляются они очень непоследовательно. Другое дело — мегю. С середины XV в. мегю заметно вытесняет старое между. Во времена Влада III — Раду IV мегю становится почти нормой литературного языка. Из литературного языка это произношение проникло в народные говоры, на основе которого возникли новообразования megie (сосед), megieşie (соседство). Следует указать, что произношение мегю активно проникает в северо-запэдные болгарские и македонские говоры (см. Ц. Тодоров „Северо-западните български говори”, стр. 160).
Очень важно отметить, что в венгерском языке имеются слова mesgye (медже) и megja (ме᾽га). Однако лишь первое (mesgye) является н а р о д н ы м словом, отражающим понятие, связанное с народной жизнью (значит „полевая межа”). Второе слово, сербский источник которого очевиден, значит „граница” в политическом смысле, т. е. является словом книжным, административным, з а и м с т в о в а н н ы м народными говорами. „Слово mesgye, — пишет О. Ашбот, — взятое из болгарского, имеет и доселе только значение полевой границы, м е ж и, между тем как megye с давних времен означает у мадьяр политическое разделение края по губерниям”. [1]
Заключая эту часть своего исследования, можем утверждать, что славянские говоры Валахии пережили те же процессы в группах tj (kt᾽), dj, что и говоры Мизии, Фракии, Родоп, северной Греции, Македонии, центральной и южной Албании. Объединяют все эти говоры не только одинаковые процессы в группах tj, dj, но и утрата результатов изменений в этих группах в определенных морфологических условиях. Хорошо известно, что болгарские говоры утратили результат
1. „Несколько замечаний на сочинение В. И. Ягича об истории происхождения церковно-славянского языка”, ИОРЯС, VII, 4, стр. 261.
172
изменения группы tj, dj в страдательных причастиях, где под воздействием морфологических факторов были восстановлены исконные t, d: cp. роден (старое рожденъ, серб. рођен), позлатен (старое позлащенъ, серб. позлаћен). Эта особенность новоболгарского языка не была известна не только старославянскому, но и среднеболгарскому. Валашские книжники XIV—XV вв. не могли с ней познакомиться из книжных источников. Если бы в славянских говорах Валахии эта особенность не была представлена, то в языке грамот мы бы ее не встретили, так как в болгарской письменности эта черта находит отражение с конца XVI в. Однако в грамотах мы ее находим (ср. в грамотах Басараба III — шо су ухватени от мене — В, СХХѴІІ, 157; простена от мене — В, СХХѴIII, 160). Источником этих форм могли быть только родные говоры валашских книжников. Эта особенность грамот, наряду с многими другими, убеднтельно опровергает предвзятую точку зрения, что славянский язык в Валахии был только литературным, чуждым народу.
В молдавских грамотах на месте tj (kt᾽), dj встречаем щ, жд (редко к᾽, г᾽). Здесь, однако, щ, жд являются особенностями только книжного языка. Они проникли из среднеболгарской письменности, из валашского канцелярского языка. В славянских говорах Молдавии на месте tj (kt᾽) было ч, на месте dj — ж. Эта народная черта находит отражение в молдавских грамотах XV в.: прѣже, принужен, рожество, чужіи, ночь, обѣчаючи, чтучи и др. [1]
Предлог въ
В отношении передачи предлога въ материал грамот противоречив, как и данные современной западноболгарской диалектологии.
Предлог въ представлен главным образом в грамотах до середины XV в.:
из грамот Раду II — въ земи
вашеи (В, IV, 9), въ
зем
господства ми (там же),
а
от една кола въ
1. B o g d a n, Über die Sprache der ältesten moldauischen Urkunden, Jagić-Festschrift, S. 373.
173
Тръгшоръ (В, V, 11);
из грамот Дана II — и въ дни Мирчѣ воеводѫ (В, IX, 17), писах въ настолнем орашу Тръговищи (В, XVII, 33), въ Тръгшоре (В, ХѴІІ, 32; в той же грамоте — оу Трьговищи), въ дни родителѣ (В, XVIII, 38);
из грамоты Койка, логофета Дана II — въ голѣмъ грижѫ (В, ССѴІ, 247)
В грамотах второй половины XV в. предлог въ встречается очень редко и главным образом в штампах (ср. в грамоте Басараба II — а въ бѫдѫщаго вѣцѣ душеѫ —В, ХСІ, 118). Обычно же находим предлог у (оу).
Предлог у на месте старого въ находим уже в древнейших валашских грамотах:
из грамот Мирчи — у земи господства ми (В, I, 3), у Длъгомполи (В, I, 4), у Тръгшор (В, I, 3);
из грамоты Михаила — у добра чловѣка (В, III, 8);
из грамоты Раду II — у дни Мирче воеводе (В, VI, 13);
из грамот Дана II — у Тръгшор (В, VIII, 16), колико кони у кола (В, XI, 21), оу Трьговищи (В, XVII, 32);
из грамоты Александра — у Дръстръ на Дунав (В, XIX, 40);
из грамоты Влада І — да пребивате. съ миром и у добром волю (С, LI, 3);
из грамоты Влада II — да отиде у Брашов (В, LXXII1, 94);
из грамоты Басараба II — у граду у Букурещі (В, ХСѴІІІ, 124).
С этого времени за редким исключением грамоты представляют только предлог у. Так,
в грамотах Басараба III — а ви га храніте у ваше хиже и у вашеи место (В, СХХХѴ, 167);
в грамотах Влада III и Раду IV (у Молодова а от Молдова у влашку землю — В, CLIX, 194; у помок Стефану воеводе — В, CLXXX, 215).
Несомненно, что эта черта отражала особенности живых народных говоров. Это подтверждается грамотами древнейшего периода, не отражающими еще сербского влияния. Аналогичное явление широко представлено в северо-западных болгарских говорах (Тодоров, op. cit., стр. 136). Спорадически в отдельных случаях это явление встречается в восточных говорах. Во второй половине XV в. произношение у на месте предлога было поддержано сербским влиянием. Вот почему в это время предлог въ почти совсем выходит из употребления.
174
Произношение предлога въ как у отражено также в произношении приставки въ как у:
из грамоты Влада III — е узел брата (М, IX, 18);
из грамоты Стойка — да узме (В, CCXLV, 301).
Начальная группа VS (< VЬS)
В древнейших грамотах последовательно находим группу вс, которая под влиянием старого книжного языка пишется въс- (реже вьс-). Знают это написание также грамоты второй половины XV в.
Примеры:
из грамоты Раду II — и да
оставлѣите вьсѣкѫ кѫпл
(В, IV, 9);
из грамоты
Дана II —
по въсѣх тръговох... и по въсеи
земи... от въс
купи
(В, XIII, 28);
из грамоты Влада I — а она е изгорела въса (В, LV, 80);
из грамоты Влада II — въсѣм гражданом (В, LXXIV, 95);
из грамоты Влада III — по въсех нашех варошех (В, CLI, 183);
из грамоты Раду IV — над вьсех редовех (С, XIII, 13).
Под влиянием сербского языка писцы начинают писать св. К концу XV в. это написание становится господствующим:
из грамоты Дана Претендента — ти лудие ухватил онь сви (В, LXXIX, 101);
из грамоты Басараба II — и по свех землѣх (В, ХС, 117);
из грамот Басараба III — и земла сва ест узел (В, СХIII, 141), от све стране (В, СХІѴ, 142), от свех работех (В, СХѴІ, 144), тако му повратите све до влас един (В, СХХХІ 169);
из грамоты Влада III — они уморени све путуюки (В, CLII, 185);
из грамоты Раду IV — и къще и виноградіе и све (В, СХСѴ, 234), све плачюки от господство ви (В, СХСѴ, 234);
из грамоты Драгомира Манева — от сву чест и от сву добродетел (В, ССХХ, 266).
Нет никаких данных, которые давали бы возможность приписать эту особенность славянским говорам Валахии. Ее не встречаем в грамотах, не испытавших влияния со стороны сербской орфографии. Она получает широкое распространение лишь в грамотах второй половины XV столетия.
Во всех валашских грамотах представлено сл в слове „свобода”:
из грамоты Раду II — да ходет слободно (В, IV, 9);
175
из грамоты Дана II — а он да ходи слободно (В, XIV, 29);
из грамоты Влада I — да ходт
слободно (В, LVI, 81);
из грамоты Басараба III — у слобожденіе (В, СХХѴІІ, 157); и др.
У нас нет оснований считать, что в народных говорах Валахии представлено было свободно, а слободно было заимствовано из сербского языка. Укажем, что с л о б о д н о известно и западным болгарским говорам.
Как во всех болгарских говорах, в славянских
говорах Валахии čt
> čert.
Исследуя судьбу этой группы в македонских говорах, Селищев обратил внимание
на то, что аналогичный процесс был пережит славянами Румынии: „Такой же процесс
пережит болгарскими группами, находившимися к северу от Дуная: топонимия Румынии
и славянские заимствованные слова в румынском языке свидетельствуют об этом”.
[1]
А. Илиев приводит многочисленные примеры из славянской топонимии Румынии,
представляющие начальное čer
(cer): cernoi, cerna, cernaia, cerneşti, cernelele, cernuş, cerveniţa,
cervileşti и др. [2]
Валашские грамоты дают мало материала для характеристики этого фонетического явления. Но и они подтверждают данные топонимии и славянских элементов в современном румынском языке (ср. в грамоте Винтила — сръдце черна и зла — В, ССХХІ, 278; в грамоте Басараба II — собственное имя Чръната — В, ХСІХ, J 24, и др.). И в этом пункте валашские грамоты отражают воздействие сербского языка: из грамоты Басараба III — два цръвени пенези (В, СХХѴIII, 158).
Следует обратить внимание на предлог от (од), конечный согласный которого произносится в болгарском и сербском языках различно: в болгарском (как и в великорусском) — от, в сербском (как и в украинском)— од. Валашские грамоты показывают, что в славянских говорах Валахии этот предлог
1. „Македонские кодики”, София, 1933, стр. 105.
2. „Ромънска топонимия от славянобългарски ироизход”, „Сборник на българската академия на науките”, XVII, 1925, стр. 28—29 (см. об этом в исследовании Иордана „Rumänische Toponomastik”, II, 1926, S. 285,
176
имел болгарскую форму:
из грамоты Мирчи — от овчіего вама от свиніего вами... от глобѫ.. от подводѫ (М, IX, 4);
из грамоты Дана II — от град Туркшори (В, XVI, 31);
из грамоты Басараба III — от руке до руке (В, СХХѴIII, 160; полезно обратить внимание на с е р б с к и й характер всего синтаксического сочетання);
из грамот Раду IV — от воивода арделскому (В, GLXXXVI, 223), от Стоика (М, IX, 26), от книга (М, IX, 30) и т. д.
Предлог од встречаем в с е р б с к о й грамоте Александра, текст которой почти целиком мы приводим выше: одъ воеводе влашкога... одь Молъдова су просили помочъ (В, XXX). Находим од (од мене — В, XIX, 40) в другой его грамоте.
В полном соответствии с предлогом употребляется глагольная приставка от-(од-). В огромном большинстве случаев находим от-:
из грамоты Александра — да их не отведѫт далеко (В, XXIV, 44);
из грамоты Раду III — да су волни да отидѫт (В, LXXXIII, 108) и мн. др.
Приставка од- встречается в единичных случаях в сильно сербизированных грамотах: ср. в грамоте Басараба III — однести сол или овце (М, IX, 11).
Подражание сербским книжным образцам и
орфографии толкало валашских книжников писать союз еже, в таком виде
представленный в древнейших грамотах (ср. в грамоте Мирчи — еже вам да не
смеет узти
— К, 1),
ере:
из грамот Басараба II — ере есу синове едному чловѣку у едну хижу (В, LXXXVII, 113), ере седеки туи (В, ХСIII, 120), и от вас видим ере ми една правда нѣст (В, СІ, 126), ере ме есте добри пріятеле (В, CIII, 130);
из грамоты Басараба III — ере съ божіем волю (В, СХІѴ, 142);
из грамот Влада III — ере имам мир добръ (В, CLIII, 186), ере не добре прави людие да гину (В, CLVIII, 192);
из грамоты Драгомира Манева — ере кему загинути (В, ССХѴІІ, 262);
из грамоты Драгомира Удрище — еще тиязи чловѣк ест много зло учинил (В, ССХХХѴІІ, 293), ере съм азъ ваш (В, ССХХХІХ, 295).
В редких случаях, однако, можно встретить союз еже в памятниках середины XV в. — из грамоты Владислава Дана: еже съ мном обѣща (В, LXIII, 86). В грамотах второй половины XV в. еже почти не встречается.
177
Под влиянием сербского книжного языка в валашских грамотах со времени Александра появляются съ шном, съ шнимъ (примеры из грамоты № XXX). Однако в течение всего XV в. эта особенность сербского языка встречается редко. Она характерна лишь для отдельных грамот: из грамоты Басараба III — да ходит шним (В, СХѴ, 143) и др. O местоимении тко см. в шестой главе.
Уже валашские грамоты XV в. хорошо отражают тот дуализм в судьбе начальных ort, который характеризует современные болгарские говоры. Это отражено в словах работа, работник, но роб, робиня, робство:
из грамоты Раду III — работа с учини како с учини (В, LXXXII, 106);
из грамоты Александра — хиляди робіе (В, ХХIII, 43), и колико робіе (В, XXIV, 44);
из грамот Басараба III — а жени и детца поробил (В, СХІІ, 139), а жъни и детца робил (В, СХIII, 141);
из грамоты Нега — да их извадите от робства (В, ССХХ, 270).