Общественно-политическое развитие Македонии в 50-70-е гг. XIX века

Ксения Струкова

 

Заключение

 

 

Совокупность всего материала, приведенного в работе, позволяет высказать некоторые суждения. Прежде всего, на наш взгляд, можно с полной определенностью сказать, что процесс формирования болгарской нации в его подлинной конкретике изучен совершенно недостаточно. Нельзя одними и теми же красками, как это обычно делается, рисовать картину развития во всех трех исторически сложившихся областях - Мизии, Фракии и Македонии. В каждой из этих областей была масса местных особенностей в экономической и общественной жизни, быте, языке, фольклоре, народных преданиях, обусловленных известным различием исторических судеб, географического положения, этнического субстрата и др., что не могло не наложить своего отпечатка на характер исторического процесса в каждой из названных областей.

 

По всей очевидности, процесс формирования болгарской нации можно считать в основном завершенным к 70-м гг. XIX в. только для географической Болгарии и южной, включавшей северную часть Фракии. На остальной территории - в Македонии и большей части Фракии процесс формирования болгарской нации в указанный период не достиг достаточной зрелости [1]. Отсюда распространенность здесь в это время географическо-областнической терминологии, частое использование, применительно, например, к Македонии таких определений как "славяне", "славянское население", "македонские славяне" и т. д. [2].

 

На отсутствие полного национального слияния между Болгарией, Фракией и Македонией в третьей четверти XIX в., наличие между ними различий в истории, обычаях, антропологическом типе населения и т. п. имеется много указаний. Интересно, в частности, свидетельство Блэнт, долгое время проживавшей в европейских провинциях Турции. Она отмечала, например, что жители Фракии и Македонии "считают себя скорее фракянами и македонцами, чем болгарами" [3].

 

Другими словами, утвердившийся в болгарской историографии тезис о том, что формирование болгарской нации на всей этнической территории завершилось к 70-м годам XIX в. [4], требует существенных дополнений. В советской болгаристике, в свое время полностью разделявшей эту точку зрения болгарских коллег [5], только в конце 60-х гг. XX века в самой общей форме был поставлен вопрос об отнесении времени завершения процесса формирования болгарского национального рынка на период после освобождения, когда, по словам автора,

 

 

201

 

"экономические связи окончательно окрепли и оформились, приспособившись к тем границам, какие определились в 1885 г." [6].

 

Нельзя не отметить также, что название "Македония", как исторический термин, имеет такое же право на существование, как названия "Далмация", "Босния", "Герцеговина", "Эпир", "Фессалия" и другие, что его употребление для 50-70-х гг. XIX в. отнюдь не означает самостоятельного этнического содержания и не является опережением "хода исторического процесса". Как правомочно рассматривать историю выше названных балканских областей, так правомочно рассматривать и историю развития Македонии.

 

Как показывают самые разнообразные источники и литература, Македония в 50-70-е гг. XIX в. отличалась существенными региональными особенностями. Специфика экономического развития обусловила замедленность в македонской среде процессов социального расслоения и формирования новых классов поднимавшегося буржуазного общества. Появление обостренного интереса к элементам народной культуры: языку, фольклору, своему историческому прошлому, показало наличие заметного местного патриотизма, который получил свое выражение в различных проявлениях гордости вкладом Македонии в общеболгарскую культуру (как родины Кирилла и Мефодия), в привязанности к местным преданиям, в высказывании мнений о превосходстве македонского диалекта над "фракийским и мизийским", стремлении отразить "драгоценности" своих говоров в общем болгарском литературном языке, в существовании определенной обиды на игнорирование македонских языковых требований [7].

 

Однако, региональные особенности македонцев в 50-70-е годы XIX в. не имели характера особых национальных отличий, хотя слабые сепаратистские тенденции проявились уже в тот период. Четкой, позитивной, собственно македонской программы в эти годы сформулировано не было. Основная масса населения Македонии представляла собой рыхлую народную общность, в национальном отношении полностью несложившуюся, но в большинстве своем эволюционировавшую в сторону становления здесь болгарского национального самосознания. Трудно предугадать, как протекали бы процессы формирования национального самосознания славянского населения Македонии, если бы не было решений Берлинского конгресса. Возможно, эти процессы стали бы развиваться по пути полного и окончательного слияния с ведущей национальной областью, как это было в случае Далмация – Хорватия [8], возможно, они пошли бы по пути выдвижения на более позднем этапе требований признания своей отдельной нации, как это имеет место в наше время в Черногории и Боснии. Берлинский конгресс оставил для Македонии один путь - дальнейшее углубление диалектных; этнографических и психических особенностей и постепенного перехода этих количественных факторов в качественные.

 

 

202

 

Борьба вокруг Македонии, обострившаяся после Берлинского конгресса и угрожавшая разделом македонской территории между соперниками, также способствовала укреплению в дальнейшем у македонских общественно-политических деятелей стремления к автономии Македонии.

 

В 50-70-е годы XIX в. македонские общественно-политические круги, несмотря на отсталость Македонии, в целом стремились к осуществлению тех же целей, что в Болгарии и Фракии: созданием независимой от Константинопольской патриархии церкви добиться размежевания с греками, покончить с греческой гегемонией и, мобилизовав национальные силы, сбросить турецкое иго. По мере развития церковного и культурно-просветительного движения в Македонии, ширилось влияние болгарской общественно-политической мысли. Однако, в отличие от Болгарии, в Македонии в 60-70-е годы XIX в. не произошло оформления революционно-демократической идеологии. До русско-турецкой войны 1877-1878 годов Македония успела пройти только первую общедемократическую стадию относительного национального единства, когда складывавшаяся буржуазная идеология объединяла все национальные социальные группы, а проходившая мобилизация культурных богатств была направлена на пробуждение и углубление патриотических чувств и национального самосознания.

 

Политическая программа в Македонии в рассматриваемый нами период оставалась в известной мере расплывчатой. Достижение основной цели - освобождения от турецкого деспотического режима, буржуазия и ее идеолог - интеллигенция готовы были добиваться любыми путями, кроме союза с греками. В Македонии в канун последнего военного столкновения России с Турцией, приветствовали бы любую форму внутренней автономии, ограничивающей произвол турецких властей. Повсюду в Македонии включение ее в рамки Сан-Стефанской Болгарии было встречено с радостью. Решения Берлинского конгресса, разгул турецких репрессий подняли население Македонии на массовую вооруженную борьбу, преимущественно в районах, пограничных с размещением русских и сербских войск, на помощь и защиту которых поднялись македонские повстанцы.

 

В заключение следует сказать, что македонская проблема никогда не выйдет из тупика, если не будет принято какого-либо обоснованного компромиссного решения. Признавая существование в настоящее время македонской нации, а в этом советская историческая наука едина, нельзя отрицать права нации на предысторию ее возникновения. По-видимому, период до начала процесса формирования собственно македонской нации следовало бы считать общим периодом болгаро-македонской истории.

 

 

203

 

 

Примечания

 

1. Проводя параллель между Болгарией, Македонией и Фракией, мы выделяем основные линии исторического процесса в этих землях, опуская частности. Конечно, и в Болгарии имелись отсталые районы, не ушедшие далеко в своем развитии от Македонии, но не они определяли общее направление развития.

 

2. Такой терминологией в 50-70-е гг. XIX в. пользовались самые разные лица - местная интеллигенция, Стефан Веркович, русские дипломаты и другие современники.

 

3. Блэнт. Указ. соч. С. 8.

 

4. См. указанные в работе сочинения В. Паскалевой о формировании болгарской нации, а также труды других болгарских историков, в частности книгу: Георгиев Г., Шопов Й. Илинденското въстание. София, 1969. С. 37.

 

5. История Болгарии. Т. 1. М., 1953.

 

6. Никитин С. А. Общие черты и специфические особенности формирования славянских наций в XIX в. (преимущественно на южнославянском материале). // История, культура, фольклор и этнография славянских народов. VI международный съезд славистов (Прага, август 1968 г.). Доклады советской делегации. М., 1968. С. 70.

 

7. См. например статью К. Шапкарева "Языкословие" в газете "Македония" от 3 июля 1870 г. Интересно в этой связи и замечание Н. Ф. Якубовского (в донесении от 19 мая 1868 г.) по поводу распространения в буржуазно-интеллигентских кругах Битоля брошюры Стояна Чомакова на французском языке "Болгарский вопрос". Якубовский писал, что брошюра эта, как и все вообще брошюры на французском языке, читается здесь "трудно и мало", а верят ей еще меньше, потому что "идеи и убеждения болгар основаны не на французских брошюрах, а на родовых преданиях". - АВПРИ, ф. Посольство в Константинополе, д. 1422, лл. 53-54. Это наблюдение тем более интересно, что западная Македония, крупнейшим городом которой был Битоль, отличалась значительной архаичностью быта и прочностью родовых традиций.

 

8. Petrović R. Nacionalno pitanje u Dalmaciji u XIX stolječu. (Narodna stranka i nacionalno pitanje. 1860-1880. Sarajevo, 1968.

 

[Previous]

[Back to Index]