История Албании в XX веке

Н. Смирнова

Глава VII. Создание и крушение мифов

 

1. "Опора на собственные силы"

2. Разрыв с Китаем. Что дальше

3. Расставание с тоталитаризмом

4. Год перелома 1990-й

 

 

1. "Опора на собственные силы"

 

Год 1961-й стал очередной вехой в истории послевоенной Албании. Начало его не предвещало того драматического перелома, который наступил в результате ухудшения, а затем и разрыва советско-албанских отношений.

 

Во всех странах социалистического содружества утвердилась практика (по примеру СССР) планирования всей политико-экономической жизни общества по пятилеткам и съездам компартий, Съезд принимал директивы по очередной пятилетке, которые охватывали все — от внешней политики до культуры, парламент утверждал их, народ под руководством партии выполнял и перевыполнял задания, затем новый съезд подводил итоги, намечал очередные задачи, и далее все шло по кругу. Когда же происходили сбои и в высших эшелонах власти становилось очевидным, что запланированные показатели далеки от реальных результатов, то "в рабочем порядке" проводилась корректировка, а послушная статистическая наука находила более удобную для фальсификаций точку отсчета. В итоге оказывалось, что даже самая провальная отрасль экономики, а ею всегда и везде обычно было сельское хозяйство, выполняла план на 99%. Албания не являлась исключением.

 

IV съезд АПТ, сроки созыва которого неоднократно переносились (с ноября на декабрь 1960 г., с декабря на январь 1961 г.), состоялся в феврале 1961 г. Во внутриполитической и международной частях основных докладов уделялось большое внимание вопросам теории, а также обличению современного ревизионизма. Этот термин прочно вошел в лексикон официальной албанской пропаганды, когда возникла необходимость критиковать руководство КПСС, не называя его открыто.

 

В решениях отмечалось, что в Албании в целом покончено с многоукладной экономикой, создана единая социалистическая система хозяйства, страна вступила в период строительства материально-технической базы социализма и ускоренного продвижения по пути превращения из страны аграрно-индустриальной

 

327

 

 

в индустриально-аграрную. Для достижения этих целей по плану третьей пятилетки (1961—1965) предусматривался значительный рост общественного производства: валового объема промышленной продукции на 52%, сельскохозяйственной — на 72, национального дохода — на 56%. Намечалось заметное повышение материального благосостояния трудящихся.

 

Однако в выполнении задач третьей пятилетки сразу же возникли значительные трудности. Прекращение межгосударственных советско-албанских связей привело к свертыванию экономического сотрудничества между странами. Не без настойчивых рекомендаций из Москвы европейские страны—члены СЭВ отказались предоставить Албании уже согласованные кредиты, которые ранее составляли 30—35% всех капиталовложений в народное хозяйство. Они отозвали своих специалистов, работавших в различных отраслях албанской экономики. В итоге более 40 промышленных объектов, сооружение которых начиналось с помощью иностранных кредитов, частично или полностью консервировалось,

 

Торговля Албании с Советским Союзом, объем которой в конце второй пятилетки составлял свыше 54% всего албанского внешнеторгового оборота, сократилась в 1961 г. на треть по сравнению с 1960 г., а в 1962 г. практически прекратилась. Значительно упал товарооборот с ГДР, Румынией, Венгрией и Болгарией. Широко разрекламированная помощь Китая, предназначавшаяся для латания прорех, оставшихся после сокращения связей с восточноевропейскими друзьями, запаздывала. Она стала поступать только после 1963 г.

 

Правительство НРА обратилось к трудящимся с призывом довести до конца строительство некоторых объектов методом народной стройки. Эта инициатива касалась не только промышленных предприятий. Печальная судьба ожидала Дворец советско-албанской дружбы — дар правительства СССР албанскому народу. Его стали сооружать по проекту советских архитекторов из советских стройматериалов при участии советских инженеров на месте снесенного колоритнейшего старого базара в самом центре города. В связи с нарастанием трений между обеими странами в Москве было принято решение о замораживании стройки. Поэтому, когда в апреле 1961 г. в порт Дуррес вошел долго добиравшийся до албанских берегов торговый корабль, на котором находилась фурнитура и еще кое-какое оборудование для здания, то согласно полученной уже в пути соответствующей директиве прибывшие к месту назначения материалы выгружать не стали и увезли обратно на родину. Некоторое время недостроенный символ дружбы стоял без движения, пока реконструированный албанскими специалистами

 

328

 

 

не превратился в комплекс, включающий в себя Оперный театр и Национальную библиотеку.

 

В стране повсеместно вводился режим строгой экономии. Ориентация на поиски внутренних резервов выявила еще один их источник: в портах страны скопилось импортное оборудование, которое не удосужились вывезти нерадивые хозяйственники. В суровых условиях блокады оно дошло наконец до мест назначения.

 

Положение существенно улучшилось, когда начали поступать китайские кредиты и развиваться торговля. Товарооборот между обеими странами увеличился в 10 раз по сравнению с 1960 г., а удельный вес Китая в общем объеме внешней торговли за этот период повысился с 7 до 55%, полностью компенсировав уход Советского Союза,

 

И хотя плановые показатели на пятилетку не достигли и половины от намеченных, завершение строительства таких важных промышленных объектов, как медеплавильный комбинат в Рубике, ГЭС в Шкопете, предприятия легкой и пищевой промышленности в Корче, Тиране, Шкодре, Влёре и Гирокастре, свидетельствовало о том, что выход из тупика найден. Партийная пропаганда поспешила сообщить, что прорыв "ревизионистско-империалистической блокады" совершен и, хотя Албания продолжает оставаться "осажденной крепостью", помощь великого Китая гарантирует ее политическую и экономическую безопасность.

 

Сотрудничество с КНР в области экономики сопровождалось дальнейшим идеологическим сближением. Албанское партийно-государственное руководство усвоило весь набор стереотипов, который выдавался Мао Цзэдуном и его последователями в качестве единственно правильных постулатов социалистической теории и практики.

 

Принцип "опоры на собственные силы" был воспринят в Тиране на самом раннем этапе албано-китайского сближения, хотя в условиях Албании он не имел практического применения. Ни размеры страны, ни природные ресурсы, ни уровень развития экономики не гарантировали даже сносного существования на основе полного самообеспечения. Поэтому уже в ноябре 1961 г. Э. Ходжа дал иную формулировку албанского варианта "опоры на собственные силы". Он заявил, что Албания "получала и получает от своих друзей и братьев из социалистических стран не милостыню, а только интернациональную помощь кредитами и будет получать их в дальнейшем лишь от тех социалистических стран, которые пожелают такую помощь оказать". Так родилась формулировка "опора главным образом на собственные силы". Ничего нового в практику экономического развития этот принцип не вносил, так как даже в годы

 

329

 

 

первых пятилеток программа в области промышленности и сельского хозяйства разрабатывалась исходя из внутренних возможностей страны.

 

Лидеры АПТ стали наиболее последовательными приверженцами маоистских идей. Они восприняли теорию двух "сверхдержав", управляющих миром и разделивших его на сферы влияния. Советскому Союзу в этой схеме отводилась роль социал-империалистического партнера империалистических Соединенных Штатов. Три главных постулата — "опора на собственные силы", теории "осажденной крепости" и "двух сверхдержав" — составили идеологическую подоснову политики НРА на долгие годы. Вместе с другими новациями, утверждавшими безусловный приоритет морально-идеологических стимулов над материальными, они были заложены в фундамент директив по четвертой пятилетке. Заповедь Мао Цзэдуна о том, что "победу на хозяйственном фронте можно одержать только после достижения победы на идеологическом фронте", вошла в сборник цитат, который по китайскому образцу стал настольным пособием для всех членов партии. Правда, подозревая, что эта формулировка некоторым образом противоречит марксистскому учению о базисе и надстройке, один из известных албанских партийных теоретиков сделал следующее компромиссное заключение: "АПТ, принимая за первичное экономику, выдвигает на первый план пролетарскую политику".

 

В октябре 1965 г. ЦК АПТ и совмин НРА обратились к народу с призывом обсудить наметки по новому плану, "углубляя линию масс, борясь за дальнейшую революционизацию всех сторон жизни". Как и следовало ожидать, трудящиеся откликнулись, обещая со страниц газет и журналов повысить производительность труда, не требуя новых инвестиций, расширить посевы зерновых за счет освоения обрабатываемых площадей в горных районах и добиться решающего перелома в животноводстве.

 

Копируя китайскую практику, 18 января 1966 г. 11 специалистов сельского хозяйства из аппарата исполкома Дурресского округа решили добровольно оставить руководящие административные посты и пойти работать в кооперативы. Их почин подхватили в Эльбасанском округе. Затем о том же заявили 166 работников министерства сельского хозяйства и 125 — из министерства промышленности. Другие министерства и ведомства также включились в эту кампанию. По всей стране прокатилась волна сокращений административного аппарата, около 15 тыс. чиновников добровольно-принудительно направили в производственные отрасли. По предложению правительства в марте 1966 г. Народный кувенд постановил слить ряд министерств, численность работников в которых существенно

 

330

 

 

сократилась, а количество самих министров уменьшилось с 19 до 13. В ходе этой борьбы с бюрократизмом оказалось ликвидированным даже министерство юстиции, возрожденное лишь в 1990 г.

 

ЦК АПТ выработал и обнародовал основы "революционизации" общества в письме ко всем трудящимся в марте 1966 г. Они свелись к призывам бороться против бюрократизма, против проявлений буржуазных пережитков, за укрепление морально-политического единства народа вокруг партии. "Каждый коммунист и каждый трудящийся, — говорилось в письме, — должен ежедневно и ежечасно работать и мыслить по-революционному". В ответ стали поступать новые инициативные предложения: то заводская администрация единодушно принимала обязательство безвозмездно отработать один день в неделю на производстве, то крестьяне выражали желание участвовать в сезонных работах на полях соседнего кооператива, то армия подключалась к сельскохозяйственному труду по решению экономического совета, созданного при каждой воинской части, то рабочие добровольно отправлялись на уборку урожая, предоставив возможность оставшихся в цехах товарищам выполнять по две-три нормы без дополнительного вознаграждения. Показывая пример "массам", в поле выезжали работники высших партийных и государственных органов. Во время одного из показательных выходов в народ сам М. Шеху сел за руль трактора.

 

В 1967 г. Албанцы подхватили эстафету маоистов, разрушивших храмы и монастыри в Тибете. Здания религиозных учреждений всех вероисповеданий преобразовывались в светские культурные заведения или предприятия общественного питания. Правда, меньше всего пострадали старинные христианские церкви, получившие общебалканскую известность своей архитектурой и фресками. Уцелели и минареты нескольких исторических мечетей в Тиране и Шкодре.

 

Преследованиям подвергалось даже тайное соблюдение религиозных обрядов. Известен случай казни в Шкодре католического священника, крестившего ребенка в домашних условиях. Резкий протест Ватикана не остановил борцов против религиозного дурмана, и Э. Ходжа смог провозгласить Албанию единственной атеистической страной в мире.

 

Албанское руководство не поддалось соблазну последовать китайскому примеру и осуществить нечто подобное "культурной революции". В Албании не было необходимости "открывать огонь по штабам" или призывать к "расцвету ста школ", чтобы выявить таким образом крамолу. Отлаженная полицейско-бюрократическая машина, включавшая в себя партийно-государственный аппарат, избавляла от необходимости прибегать

 

331

 

 

к масштабным расправам над потенциальными оппозиционерами. Более того, середина 60-х годов являлась относительно спокойным периодом в плане поисков внутренних врагов в руководстве партии и государства. Массовые чистки понадобились в 1973—1975 гг., когда наметилось охлаждение в албано-китайских отношениях. Предстояла новая смена курса, а с ней и новый виток репрессий. Пока же порядок и спокойствие поддерживались традиционными методами, а именно осуществлением постоянного контроля над народом со стороны органов безопасности ("сигурими"), опиравшихся на суровое уголовное законодательство и прямой произвол. Что касается китайской ''культурной революции", то поддержка ее выражалась чисто словесно и сводилась к расплывчатой формулировке: "Великая китайская пролетарская культурная революция является дальнейшим развитием социалистической революции в условиях диктатуры пролетариата в конкретных условиях Китая".

 

В Албании попытались ввести такую форму критики, заимствованную из китайского опыта настенной печати, как "дацзыбао" (буквальный перевод с китайского — газета больших иероглифов), получившую албанское название "флетруфейя" ("листовка-молния"). 6 января 1967 г. Э. Ходжа так определил суть этого начинания: "Пусть каждый, ничего не боясь, возьмет бумагу и напишет на ней большими буквами, что он думает о работе и о людях". Многие восприняли это указание всерьез (а как же иначе!) и буквально: стали критиковать начальство и существующие порядки. Естественно, это не могло понравиться административным органам и некоторые руководители предприятий и общественных организаций (например, профсоюзные работники) стали вывешивать "флетруфейи" с критикой своих подчиненных. Начали вспыхивать конфликты, но вмешалась партия. Она направила критический "революционный порыв масс" в привычное русло — на разоблачение происков империалистов и ревизионистов. Движение вскоре заглохло.

 

Неудачной попыткой китаизировать албанскую экономику стало копирование "большого скачка". На одном из пленумов ЦК АПТ в конце 1969 г. Э. Ходжа выдвинул лозунг: "1970-й должен стать годом невиданной доселе революционной атаки по всем направлениям". Кончалась очередная пятилетка и проведением широких трудовых кампаний по подъему экономики предполагалось в кратчайшие сроки наверстать упущенное. Организация сверхурочных работ, отправка сформированных из рабочих и служащих бригад в деревню стали привычным делом не только в Албании, но и в большинстве европейских социалистических стран. Однако только албанские партийные

 

332

 

 

идеологи придали этой практике, свидетельствовавшей о неэффективности экономической системы социализма, характер открытия чего-то нового в организации производства. К любому начинанию прибавлялось слово "революция". Если ставилась задача повышения урожайности, то звучала она призывом: "За революционизирование плановых показателей производства зерновых!" Крестьянская взаимопомощь при строительстве дома — "революционная инициатива", хотя эта практика существовала и при Зогу и даже при турках. Наконец, ложилось ничего не выражающее словосочетание "революционизирование пленумов партии".

 

По китайскому примеру началось внедрение домашней металлургии: в "фурнеллах" — кустарных печах по переплавке железной руды якобы варилась сталь, а на деле изводилось и шло целиком в отход ценное сырье. Это "мероприятие", в скором времени заглохшее, не имело ничего общего с задачами развития экономики, хотя и преподносилось в качестве одного из элементов "большого скачка". Равным образом не укрепляла армию воспринятая у Китая практика ликвидации воинских знаков различия. В обстановке ксенофобской истерии, нагнетавшейся официальной пропагандой, до невероятных размеров раздувался миф о "внешней опасности", о ревизионистско-империалистическом окружении Албании. Именно в этот период началось строительство многочисленных бункеров и дзотов, призванных защищать страну от вторжения врагов с моря и с воздуха. Эти мрачные сооружения, возведенные на народные деньги, зияют черными провалами бойниц высоко в горах, расползлись уродливыми черепахами по морскому побережью. Обветшавшие, полускрытые кустарником и бурьяном, они и в третьем тысячелетии сохранят свое значение памятников преступной глупости выживших из ума правителей.

 

Тяжелые последствия имело увлечение маоистскими идеями для судеб албанской культуры. Директивное введение метода социалистического реализма в 1949 г. на конференции Союза писателей Албании пополнилось постановлениями ЦК АПТ, открывавшими кампании против космополитизма и буржуазного влияния. Наиболее известное из них — постановление "О дальнейшем развитии литературы и искусства" (май 1961 г.). Писателей направляли в рабоче-крестьянскую среду, чтобы они набирались народной мудрости и создавали затем произведения на производственные темы с обязательным положительным героем. Перенесение маоистских стереотипов на албанскую почву вызвало к жизни в начале 70-х годов кампанию "идейно-эстетической борьбы" против чуждых явлений, особенно либерального толка, "проявлений герметизма и формализма в поэзии, объективизма и абстрактного гуманизма

 

333

 

 

в прозе", как об этом говорилось на одном из пленумов ЦК АПТ в июне 1973 г. Свой вклад в понимание литературного процесса не мог не внести и главный идеолог партии Э. Ходжа, выступивший на этом пленуме с речью "Писатели и работники искусств — помощники партии в коммунистическом воспитании масс".

 

Итогом всех этих кампаний и партийных проработок стало то, что творческая интеллигенция вынуждена была отказаться от гонораров и согласилась на такие ограничения, которые сводили к минимуму индивидуальность автора. В результате появилось большое количество конъюнктурных произведений, авторы которых зачастую таким образом зарабатывали себе право на творчество и относительную независимость суждений. Это было обычной данью, которую приходилось платить большинству представителей интеллигенции в условиях административно-командной системы, рискуя получить клеймо приспособленцев и конформистов. Наглядным примером стала судьба одного из наиболее известных в стране и за рубежом албанских писателей послевоенного периода Исмаиля Кадаре (род. 1936).

 

Обласканный властями баловень судьбы, возведенный партийными идеологами в классики литературы социалистического реализма, И. Кадаре откликался стихотворными фельетонами и прозаическими поделками на все события бурной политической жизни Албании. Откровенное выполнение социального заказа, чем явились романы "Суровая зима" (о разрыве советско-албанских отношений) и "Концерт в конце зимы" (об албанско-китайском конфликте), позволило И. Кадаре быть относительно свободным в выборе тем "для души", и он продолжил линию, открытую романами 60-х годов "Генерал мертвой армии", "Летопись в камне", выпустив в свет такие прозаические произведения, как "Испорченный апрель", "Трехарочный мост", "Досье Г" и др. Переведенные на многие языки, они создали ему европейскую известность. На рубеже 80—90-х годов он попал в число номинантов на Нобелевскую премию в области литературы, чему оказался обязан благоприятной политической конъюнктуре, сложившейся для писателей из стран Восточной Европы.

 

Призыв партийных идеологов развивать идеологическую, культурную и научно-техническую революцию означал на практике подгонку всей культурной и образовательной политики под искусственные схемы классового подхода к жизни общества. Еще больше усилилось партийно-догматическое воздействие на науку, литературу, искусство, образование. Под прикрытием лозунга об обострении классовой борьбы по мере продвижения к коммунизму и вытекающей из этого необходимости

 

334

 

 

организации отпора буржуазной идеологии развивались процессы, объективно направленные на консервацию невысокого культурного уровня народа. Подтверждением этой тенденции явилось так называемое "революционизирование школы".

 

Гармоничное развитие человека, эстетическое воспитание, выявление талантов — все это, по мнению ведущих культуртрегеров из АПТ, вело к интеллектуализму и карьеризму, к превращению знания в мелкобуржуазную побрякушку, "в орудие господства над массами, как это имеет место в капиталистических и ревизионистских странах". Страх перед умными людьми, характерный для правящей верхушки при всех диктаторских режимах, владел также и Ходжей с его не очень образованным окружением. Он неоднократно выступал с публичными поучениями о вреде "интеллектуалистских настроений" среди учителей, преподавателей вузов, ученых. "Растворяйтесь в народе, — призывал он, — будьте всегда рядом с ним, учитесь у масс! Только таким образом вы закалитесь как революционеры!"

 

Интеллектуализм, избыточность знаний и тому подобные "извращения" никогда не угрожали албанской системе среднего и высшего образования, которая только и стала развиваться после победы народной революции. Объявить достижения современной науки буржуазной выдумкой и под этим предлогом лишить трудящихся перспективы овладения всеми богатствами науки, культуры и искусства — таков был естественный итог функционирования албанской модели казарменного социализма, для которого поощрение живой творческой мысли было равноценно самоубийству.

 

Главным теоретиком реформирования системы образования в "революционном духе" стал сам Э. Ходжа, а практиком — М. Шеху, выступивший осенью 1969 г. с программой военизации школы. Он предложил следующее распределение времени для учащихся средней и высшей школы: 55—56% учебного плана — собственно учеба, 26—27 — производственная практика, 17—19% — военно-физическая подготовка. В шестилетнем возрасте ребенок поступает в первый класс начальной школы, а в 23 года покидает вуз, если ему посчастливится попасть в него, вполне сформировавшимся духовно и физически, аскетически пренебрегающим чрезмерными материальными и духовными ценностями.

 

М. Шеху поставил задачу подготовки новых учебных пособий, ибо прежние якобы насаждали интеллектуализм. Никаких сказок и рассказов, где отсутствовало бы классовое и революционное содержание, никаких деталей при освещении истории. Два таких и ненаписанных учебника "Политическое и моральное воспитание" и "Начальные сведения о марксизме-ленинизме"

 

335

 

 

должны были стать основой "революционного" преподавания в 1975/76 учебном году.

 

В порядке обобщения китайского опыта создавались отряды военизированной учащейся молодежи (типа хунвейбинов), призванные защищать и поддерживать политику руководства АПТ, Армия и органы МВД должны были обеспечивать воспитание молодежи в патриотическом духе, а общественные организации активнее вмешиваться в семейное воспитание и бороться с проявлениями индивидуализма. К последним относилось запрещение детям торговать на базарах, чтобы предотвратить формирование у подрастающего поколения частнособственнической психологии, а также помогать родителям на приусадебных участках, ибо это отвлекало от работы на кооперативных полях. Особенную опасность представлял "гнилой интеллектуализм", проявления которого возможны, если у ребенка: а) отсутствует трудовое воспитание; б) непролетарское происхождение; в) чувствуется влияние буржуазии и ревизионизма; г) интеллектуальное домашнее воспитание.

 

Этот набор совершенно диких представлений о принципах обучения и воспитания детей, к счастью, так никогда и не был осуществлен в полной мере, но некоторые его элементы, ревностно насаждавшиеся отдельными преподавателями, смогли испортить не одну судьбу.

 

Извращенное понимание борьбы за идеологическую чистоту вылилось в кампанию по искоренению чуждого влияния буржуазной западной и ревизионистской восточноевропейской культуры. Остракизму подвергались произведения классиков художественной литературы и кинематографа, современная симфоническая и эстрадная музыка. Новорожденные дети должны были нарекаться "историческими" именами албанских, вернее — иллирийских, царей и героев, а также "новоязовскими" типа "Богатырь", "Звезда", "Свет", "Счастье" и др. Искореняя тлетворное воздействие Запада, по всей стране уничтожили надписи "кафе", заменив албанским словом "эмбельторья" ("сладкарница"). Правда, очень скоро восточные сладости, которыми славится албанская кухня, из продажи исчезли.

 

Появилась "инициатива" и в среде крестьянства, которое стало якобы само выступать за сокращение размеров приусадебных участков, чтобы исключить соблазн торговли излишками на рынках. Впоследствии был наложен запрет на содержание скота и даже птицы. По призыву рабочих государственного сельскохозяйственного предприятия им. Георгия Димитрова (район Тираны) начался массовый отказ от личных садовых участков, чтобы не культивировать в себе частнособственнические инстинкты. Как вспоминал впоследствии Дритро Аголы,

 

336

 

 

популярный писатель и бескомпромиссный критик маразматических решений, принимавшихся тогда партийным руководством, если кто-нибудь осмеливался протестовать против того, что у несчастного крестьянина отбирали корову, овцу, свинью, индюшку, оставив только осла, то этого мятежника осуждали на смерть или сажали в сырую одиночку.

 

Для производства сельскохозяйственной продукции меры, ограничивавшие частную инициативу, имели пагубные последствия. На приусадебных участках, занимавших 6,5% всей обрабатываемой площади, производилось до четверти продуктов земледелия и около половины мяса, молока и шерсти. Ликвидация этого важнейшего источника снабжения населения повседневными продуктами питания привела к заметному снижению благосостояния народа и к исчезновению крестьянского рынка.

 

Такой выглядела общественно-политическая обстановка в стране, когда с китайской моральной и материальной помощью была создана и стала претворяться на практике с середины 60-х годов новая концепция экономического развития, а именно ориентация на преимущественное развитие отраслей тяжелой промышленности. Введение в действие мощной системы внеэкономического, административного регулирования, мобилизация государственного и партийного аппарата на выполнение плановых заданий привели к определенному положительному эффекту. Достижения казались впечатляющими особенно при сравнении с предыдущими годами, когда после разрыва с СССР происходила перестройка всего механизма функционирования народного хозяйства.

 

При подведении итогов пятилетки 1966—1970 гг. отмечалось общее улучшение показателей в промышленности и сельском хозяйстве. В три раза по сравнению с "советским" периодом возросла добыча нефти и составила около 1,5 млн т., в два раза увеличилась добыча хромовой руды. Покупка в Италии на средства целевого китайского кредита и монтаж в Фиери полностью автоматизированного завода азотных удобрений заложили основы новой отрасли промышленности — химической. К 70-му году была достигнута раньше запланированного срока полная электрификация села.

 

Удалось досрочно выполнить план капитального строительства. Из наиболее важных объектов упоминались текстильный комбинат в Берате, завод по производству запчастей для тракторов в Тиране, цементные заводы в Фуш-Круе и Эльбасане, нефтеперерабатывающий завод, теплоэлектростанция и завод азотных удобрений в Фиери, суперфосфатный завод в Ляче, заводы по производству кальцинированной соды и электроламп во Влёре и др.

 

337

 

 

Статистика отмечала успехи в сельском хозяйстве. Однако процентный рост по всем показателям, кроме животноводства, не отражал реальной картины. При быстром увеличении численности населения страны абсолютное производство ряда важнейших видов сельскохозяйственной продукции на душу населения оставалось невысоким и значительно отставало от уровня 1962 г., когда учитывалась помощь СССР и восточноевропейских социалистических стран. Наблюдалось постоянное сокращение поголовья скота главным образом из-за необеспеченности его кормовой базой.

 

Вместе с тем формальное понимание принципа социальной справедливости приводило к уравниловке, что сказалось, например, на так называемом выравнивании зарплаты рабочих и служащих. Периодически, с разрывом в два-три года, повышались ставки низкооплачиваемым категориям трудящихся и соответственно снижалась зарплата высокооплачиваемым. В феврале 1969 г. Народный кувенд принял закон, устанавливавший потолок заработной платы руководителя: она не могла более чем в два раза превышать средний заработок рабочего. Практиковалось также усреднение размеров пенсий.

 

Довольно убогое существование основной массы населения не укладывалось в рамки насаждаемых партийной пропагандой представлений об успехах Албании во всех областях жизни. Воспевание проектов гигантских (для размеров Албании) новостроек типа металлургического комбината в Эльбасане или завода в Фиери обрамлялись в программных выступлениях партийных и государственных руководителей маоистской фразеологией о революционизации всех сторон жизни, о диктатуре пролетариата, которую если не укреплять постоянно, то она может выродиться в нечто буржуазно-ревизионистское, о новых капиталистических элементах, зарождающихся в условиях социализма, о периодическом усилении классовой борьбы в экономике. Постепенно албанские теоретики и пропагандисты превращались в более правоверных маоистов, чем сами сторонники и последователи Мао Цзэдуна в Китае.

 

Идеологическая чистота албанского социализма достигалась не столько методами убеждения и демонстрации его успехов, которые были весьма сомнительного свойства, сколько силовыми приемами. Внедрение в массовое сознание психологии "осажденной крепости" как непременного элемента административно-командной системы сталинского типа вызывало необходимость искать врагов, якобы пытавшихся овладеть этой крепостью извне и изнутри. В такой небольшой по численности населения и по размерам территории стране, как Албания, установление тотального контроля над всеми сторонами жизни общества является делом относительно несложным, но в то же

 

338

 

 

время и опасным для каждого гражданина. Обеспечивали этот контроль находившиеся под непосредственным руководством председателя Совмина Мехмета Шеху органы безопасности, полиция и пограничные войска. Всегда готовые к "работе", они осуществляли перманентные рутинные чистки, а также проводили кампании по выявлению "врагов народа".

 

Одной из наиболее крупных акций такого рода стали репрессии 1973—1975 гг., когда под лозунгами "революционизации" жизни страны и укрепления диктатуры пролетариата упали головы многих видных деятелей. Первый удар пришелся на культуру. Зимой 1972 г. на телевидении прошел фестиваль песни: вечерние туалеты ведущих, красивые костюмы участников и публики создавали атмосферу настоящего праздника. Руководство АПТ увидело в этом признаки преклонения перед западной культурой, перед западным образом жизни. На ближайшем пленуме ЦК АПТ в июне 1973 г. разразился скандал. Сам Э, Ходжа клеймил проявления буржуазно-ревизионистского влияния и либерализма на изобразительные искусства, литературу, радио и телевидение, на интеллигенцию и молодежь в целом. Присутствовавший на пленуме председатель Комитета по радио и телевидению Тоди Любонья сказал встретившемуся ему по дороге домой приятелю: "Боюсь, что за это дело потребуют голову". И он оказался прав. Его объединили вместе с секретарем Тиранского горкома партии Фадилем Пачрами в одну вражескую антипартийную группу, их исключили из ЦК АПТ и из партии, а затем и арестовали [*].

 

Вслед за карательными мерами в отношении работников идеологического фронта последовали репрессии среди высших руководителей армии и народного хозяйства. Скверну вырывали с корнем: одних расстреливали, других заключали в тюрьмы и концлагеря.

 

В июле 1974 г. пленум ЦК АПТ осудил антипартийную и антисоциалистическую деятельность группы "заговорщиков" во главе с министром обороны Бекиром Балуку, в которую входили начальник генштаба Петрит Думе и начальник политуправления

 

 

*. Т. Любонья, проведший в заключении 13 лет, в опубликованной в 1993 г. книге воспоминаний "Под гнетом насилия" рассказал, что в годы скитаний по тюрьмам и ссылкам он встретил многих видных деятелей партии и государства, В тюрьме Бурреля он какое-то время провел вместе с Кочо Ташко, которого извлекли из ссылки и посадили за решетку в 70-летнем возрасте, приговорив к 10 годам заключения за фанатичную любовь к СССР. Ташко писал Э. Ходже и другим бывшим соратникам по партии письма, доказывая пагубность разрыва советско-албанских отношений. В прошлом коминтерновец и член ВКП(б), Ташко отмечал в тюрьме и ссылке две памятные даты — день создания Коминтерна и 7 ноября. Отсидев положенные 10 лет, он вышел на поселение в возрасте 80 лет и через четыре года скончался.

 

339

 

 

армии Хито Чако. Они якобы замышляли государственный переворот в целях захвата власти и установления буржуазно-ревизионистского строя, Все трое — обладатели самой престижной воинской награды Ордена народного героя — были расстреляны по приговору военного трибунала. Б. Балуку, считавшийся человеком, безгранично преданным Э. Ходже, шел на казнь, как говорили, с его портретом на груди. После расправы с верхушкой армии прошла чистка среди генералитета: 18 высших офицеров понесли наказания разной степени тяжести — от ссылки до тюремного заключения. Особо сурово преследовались те из них, кто учился в советских военных учебных заведениях.

 

В 1975 г. судьбу военных разделили председатель Госплана Абдюль Келэзи, министр промышленности Кочо Теодоси и министр торговли Кичо Нгеля. Им также инкриминировались вражеская деятельность, саботаж и извращение экономической политики партии. К тому времени обнаружились серьезные разногласия между албанским и китайским руководством, а поэтому следствие вменяло в вину "саботажникам" подрыв экономики по указке внешних врагов, на службе у которых они состояли. Вероятно, к ним применяли меры морального и физического воздействия, и они признавались во всем, на чем настаивало следствие. Кого-то из них почему-то заставили сознаться в симпатиях... к Карлу Каутскому.

 

По стране прокатилась волна репрессий, стоившая жизни или длительных сроков заключения многим настоящим и мнимым сторонникам главных "врагов народа". Тогда же были осуждены как иностранные шпионки некоторые советские женщины, вина которых состояла в том, что в конце 50-х годов они вышли замуж за албанцев.

 

Политические процессы 1973—1975 гг. подводили своеобразный итог принятой албанским руководством ориентации на развитие экономики с "опорой главным образом на собственные силы", а на самом деле на масштабные инвестиции Китая. Становилось очевидным, что для такой небольшой страны, как Албания, невозможно развивать ни самостоятельно, ни с помощью извне все отрасли промышленности. Повторялась ситуация 1960—1961 гг., когда назревал советско-албанский конфликт, Китайские советники пытались сдержать гигантоманию планов своего союзника, включая применение экономических рычагов, а именно сокращение кредитования отдельных заведомо нерентабельных объектов. Однако албанская правящая верхушка не могла признать ошибочность своей экономической политики и поэтому относила ее малую эффективность на счет подрывной деятельности объединивших свои усилия внутренних и внешних врагов.

 

340

 

 

 

2. Разрыв с Китаем. Что дальше?

 

На искусственность и даже в какой-то степени на противоестественность дружбы огромного Китая и маленькой Албании постоянно обращали внимание внешнеполитические комментаторы. Однако определенный смысл в этих взаимоотношениях все же присутствовал. Каждая из сторон извлекала до поры до времени свою выгоду из этого союза: албанцы — материальную, китайцы — политическую. Пока КНР находилась вне ООН и Албания выполняла в этой организации роль проводника китайских внешнеполитических идей, трений между правящими партиями обеих стран практически не было. Но после октября 1971 г., когда КНР заняла принадлежавшее ей по праву место в ООН, узурпированное в свое время Тайванем, и получила непосредственный выход на международную арену, в Тиране стало накапливаться глухое недовольство. Опасения, что прагматичные китайские политики могут пренебречь общими "классовыми" интересами и предать своего союзника, вскоре нашли подтверждение.

 

Первые серьезные трения обнаружились уже в феврале 1972 г., когда Пекин посетил тогдашний президент США Р. Никсон, привлеченный возможностью, как шутили западные острословы, отведать утки по-пекински, запивая ее водкой "маотай". Тогда, в разгар обострившейся советско-американской полемики, использование китайским союзником одной "сверхдержавы" ради ослабления другой вызвало резкое осуждение албанской стороны. "Враг твоего врага совсем необязательно должен стать твоим другом", — назидательно поучали албанские теоретики своих китайских коллег.

 

За годы вынужденной изоляции Албании от внешнего мира партийные идеологи выработали некий стереотип взаимоотношений в области внешней политики, который категорически не признавал самую возможность поворота в сторону американского империализма и советского социал-империализма» Даже с Югославией стали налаживаться торговые связи после преобразования в феврале 1971 г. дипломатических миссий обеих стран в посольства. Но со "сверхдержавами" такие контакты категорически исключались.

 

Сближение с американским империализмом, выдвижение маоистами теории "трех миров" углубляли неожиданно обнаружившуюся пропасть [2*]. Албанские теоретики обвиняли китайских

 

 

2*. Назревание конфликта с Китаем повлияло на расширение контингента политических заключенных в албанских тюрьмах и лагерях. Наряду с китайскими шпионами и их пособниками появилась придуманная самими заключенными категория идеологических извращенцев — "триботистов", которые проповедовали антимарксистскую теорию "трех миров" (по-албански "tri bota" означает "три мира").

 

341

 

 

в том, что те призывали "третий мир", в который они включали Китай, "движение неприсоединения" и даже западноевропейские страны вкупе с Балканами, объединиться против угрозы войны, исходящей из Советского Союза. В Албании не стерлись воспоминания о 1968 г., когда ввод советских войск в Чехословакию послужил предлогом, чтобы демонстративно выйти из организации стран — участниц Варшавского договора и использовать последовавшие за этим события для получения дополнительной военной помощи от Китая. Стремление объединить страны "третьего мира" воспринималось албанцами в качестве доказательства намерения создать новый внешнеполитический блок.

 

Разногласия в области внешней политики наложились на споры по экономическим вопросам. Период возникновения трений в двусторонних албано-китайских отношениях совпал с очередной борьбой за выполнение заданий пятилетки 1971—1975 гг. И тогда выяснилось, что китайцы стали склоняться к частичному пересмотру программы индустриализации Албании, исключая из нее заявки на дорогостоящие промышленные объекты, слишком обременительные для экономики страны. Впоследствии Э. Ходжа с возмущением писал в "Заметках о Китае", что маоисты недалеко ушли от "хрущевцев", которые строили планы превращения Албании в аграрно-сырьевой придаток стран СЭВ и поэтому свернули кредитование важных предприятий.

 

Кредитование действительно сократилось, Но то, что уже было построено, значительно расширило экономическую базу страны. Так, среди сданных в эксплуатацию 155 объектов упоминались фабрики по обогащению хромовой и медной руд в Булькизе и Спаче, теплоэлектростанции в Корче, тонкосуконная фабрика и вторая очередь завода по производству запчастей для тракторов в Тиране, железная дорога Эльбасан—Преньяс и некоторые другие. Даже в сельском хозяйстве удалось впервые за послевоенный период добиться выполнения задачи обеспечения потребностей в продовольственном зерне за счет собственного производства. Правда, почему-то потерял свой пост и был исключен из партии (но не посажен) министр сельского хозяйства Пирро Додбиба.

 

Албано-китайская дружба трещала по швам. В печати развернулась анонимная критика идеологических и политико-экономических прегрешений впавшего в немилость недавнего союзника. Возмущало все, в том числе и частичная реабилитация религии: в январе 1973 г. появилось сообщение о том, что в главной мечети Пекина состоялось празднование байрама. "Великая культурная пролетарская революция, — сделал вывод

 

342

 

 

Э. Ходжа из отступничества Мао, — это не великая, не культурная, не пролетарская и не революция”.

 

Дело шло к разрыву. В ноябре 1976 г. состоялся VII съезд АПТ. На нем прошло обычное в таких случаях обсуждение результатов прошедшей пятилетки и принятие директив по новому плану. Во внешнеполитическом разделе традиционно многословного доклада Э. Ходжи наряду с критикой советского, югославского и других "ревизионизмов" подверглись осуждению "антимарксистские и контрреволюционные" взгляды неких ревизионистов, проповедовавших идеи о многообразии форм социализма. Их национальная (или государственная) принадлежность прямо не называлась, но суровый разнос "теории трех миров" безошибочно указывал на их китайское происхождение. Руководство КПК усмотрело в этом безосновательные нападки на Китай, КПК и лично Мао Цзэдуна и решительно их отвергло. Началась открытая и очень резкая полемика между АПТ и КПК.

 

В середине ноября 1977 г. состоялся пленум ЦК АПТ, где с докладом о враждебной антимарксистской деятельности КПК выступил Э. Ходжа, а его адаптированный текст распространили затем по всем парторганизациям. Бывшим союзникам досталось и за "демонстративное расширение государственных и партийных взаимоотношений с Югославией", и за прием с почестями и помпой Тито, и за терпимое отношение к Общему рынку и СЭВ.

 

Конфликт углублялся, и 7 июля 1978 г. китайское руководство сообщило в Тирану о своем решении свернуть кредиты, а также экономическую и военную помощь и отозвать всех специалистов, ЦК АПТ направил 29 июля 1978 г. письмо в ЦК КПК, в котором подводились политико-экономические итоги 15-летнего сотрудничества. Наряду с критикой китайской разновидности социализма, которая приравнивалась к "ревизионистской" советской модели, шли упреки конкретного свойства. Из письма следовало, что из 35 объектов, которые намечалось построить с китайской помощью, завершенными оказались 15, а остальные отложены. Китай обвинялся в поставках устаревшего оборудования, в отказе предоставлять кредиты в полном объеме и пр.

 

В ответе китайской стороны на необоснованные, как говорилось в нем, обвинения говорилось о существенном вкладе Китая в албанскую экономику. Приводились впечатляющие суммы кредитов, освоенных албанской экономикой к 1978 г. только на 75%. Что касается китайской военной помощи Албании, то она в два раза превосходила экономическую. И действительно "Калашниковы" китайского производства были завезены в таком количестве, что их хватило в 1997 г. и на вооружение

 

343

 

 

банд внутри Албании, и на частичное снабжение Освободительной армии Косова. Одним словом, повторялась ситуация 1961—1962 гг., когда происходил советско-албанский "развод".

 

Летом 1978 г. китайская помощь полностью прекратилась и албанские пропагандисты стали заявлять, что с этого времени страна должна опираться исключительно на собственные силы. Этот тезис носил спорный характер, ибо даже в период самых дружественных отношений с Китаем восстанавливались торговые связи со странами СЭВ и значительно расширилось число европейских стран, с которыми Албания вела торговлю на двусторонней основе. После 1978 г. практически сведенный к нулю объем торговли с Китаем восполнялся за счет капиталистических и развивающихся стран, причем при обязательном соблюдении положительного сальдо.

 

В отношениях с восточноевропейскими странами стало допускаться подписание торговых договоров на длительные сроки, до пяти лет. Даже с Грецией, с которой Албания восстановила дипломатические отношения только в 1971 г., первое торговое соглашение было подписано в 1972 г. сроком на три года. Несмотря на наличие непримиримых идеологических разногласий с югославским руководством, эта страна занимала приоритетные позиции среди восточноевропейских стран во внешнеторговых связях Албании. С середины 70-х годов налаживались ее непосредственные торгово-экономические связи с Косово.

 

Однако в международной политике Албания продолжала существовать в отрыве от общеевропейских процессов. Решение об отказе участвовать в подготовительных мероприятиях по созыву конференции в Хельсинки принималось в ноябре—декабре 1972 г., т.е. в период функционирования союза с Китаем. И Хельсинкский процесс, и конференция в июле 1972 г. в Вене по проблемам взаимного сокращения армий и вооружений в Центральной Европе, и едва пробуждавшееся балканское сближение осуждались албанским руководством в духе все той же китайской теории правящих миром двух сверхдержав, к которым неизменно стал добавляться и западногерманский реваншизм как непосредственная угроза миру в Европе. Албания оказалась единственным европейским государством, отказавшимся сначала участвовать в подготовке Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, а затем и в его работе. Э. Ходжа охарактеризовал принятый в 1975 г. в Хельсинки Заключительный акт, как "фарс, разыгранный двумя сверхдержавами с целью обеспечить и узаконить свои зоны влияния в Европе".

 

Идеологизация внешней политики, подгонка ее под китайские стереотипы 60-х годов как бы выводила Албанию из сферы

 

344

 

 

общебалканских и общеевропейских интересов и делала более близкими проблемы развивающихся стран, обсуждавшиеся, например, в далекой Лиме в 1975 г. Когда Китай стал постепенно освобождаться от идеологической зашоренности во внешней, а затем и во внутренней политике, АПТ подхватила знамя "истинного марксизма-ленинизма" и Тирана на длительное время стала центром, где могли получить трибуну представители левацких течений в мировом коммунистическом и рабочем движении. НРА поддерживала дипломатические, торговые и культурные отношения с 72 странами, оставаясь по сути дела закрытой страной, изолированной от внешнего мира. Но именно тогда албанская пропаганда создала миф об Албании как о чуть ли не единственной социалистической стране, свято сохраняющей свою идейную чистоту и во внешних сношениях. Утвердилась формула, что Албания "никогда не установит отношения с империализмом США и социал-империализмом Советского Союза".

 

28 декабря 1976 г. Народный кувенд принял конституцию, согласно которой страна получила новое название — Народная Социалистическая Республика Албания (НСРА). Конституция закрепила идеологизированный миф об идеальном социализме, якобы построенном в стране, но по сути дела она утверждала внеэкономические принципы в народном хозяйстве и существенно ограничивала социальные права трудящихся. Составленная в выспренних выражениях, она провозглашала НСРА государством диктатуры пролетариата, в котором единение народа вокруг АПТ "основывается на союзе рабочего класса с кооперативным крестьянством под руководством рабочего класса". В статье 3 говорилось, что АПТ является авангардом рабочего класса и "единственной руководящей политической силой в государстве и обществе". Идеология марксизма-ленинизма провозглашалась господствующей в НСРА, и ее принципы составляли ту основу, на которой строилось здание "социального социалистического режима".

 

Статья 14 гласила, что "в строительстве социализма НСРА придерживается принципа опоры главным образом на собственные силы". В статье 15 утверждалось, что во внешних связях НСРА "исходит из принципов марксизма-ленинизма и пролетарского интернационализма, следует политике дружбы, сотрудничества и взаимопомощи с социалистическими странами, поддерживает революционное движение рабочего класса и борьбу народов за свободу, независимость, социальный прогресс и социализм и опирается на их солидарность". Правда, к тому времени число стран, достойных, по мнению лидеров АПТ, называться социалистическими, сократилось до двух. Таковыми признавались лишь Куба и Вьетнам.

 

345

 

 

Статья 16 запрещала частную собственность и эксплуатацию человека человеком. В понятие социалистическая собственность (статья 17) включались государственная и крестьянская кооперативная. Причем кооперативная и даже личная собственность граждан могли быть переведены в разряд государственной, "если этого потребуют интересы общества". Одним словом, как говорилось в обширной преамбуле к конституции, "общественная собственность на средства производства и единая система социалистического хозяйства заняли место частной собственности и многоукладной экономики в городе и деревне".

 

По статье 28 запрещалось создание обществ и других экономических и финансовых институтов (иностранных или смешанных) с участием монополий, буржуазных и ревизионистских государств, равно как и получение от них кредитов. Статья 31, завершая экономический раздел конституции, освобождала граждан от уплаты налогов в любой форме.

 

Государство не признавало никакой религии, налагало запрет на все религиозные учреждения и организации, поддерживало и развивало атеистическую пропаганду, чтобы внедрять в сознание людей научно-материалистическую концепцию устройства мира.

 

Слова марксизм-ленинизм, коммунизм и социализм присутствовали едва ли не в каждой статье. Так, например, молодое поколение должно было воспитываться "на концепции марксизма-ленинизма, сочетать учебу с производительным трудом и военно-физической подготовкой", а на родителей возлагалась ответственность за коммунистическое воспитание детей.

 

Мало похожий на конституцию политизированный документ стал тем не менее руководством к действию почти на 10 лет.

 

Жесткая централизация управления экономикой, планирование завышенных, а потому невыполнимых показателей, изношенность материально-технической базы народного хозяйства, невозможность получения финансовых средств извне из-за конституционного запрета на иностранные займы, низкая конкурентоспособность албанских товаров на мировом рынке, почти полное отсутствие материальных стимулов, поощрявших трудящихся города и деревни в их производственной деятельности, — все это стало тормозить экономическое развитие страны. Показательно, что объем внешней торговли Албании в 1985 г. оказался практически на уровне 1975 г.

 

Слепая вера в результативность "правильного" планирования вызвала к жизни десятилетнюю (1981—1990) программу интенсификации сельскохозяйственного производства на наиболее плодородных равнинных землях. В зону интенсивного

 

346

 

 

земледелия и животноводства включалось более 100 тыс. га орошаемых земель приморских районов, или около 17% всех посевных площадей республики. В первое пятилетие туда было направлено свыше 1,4 млрд леков капиталовложений, или почти четверть всех средств, вложенных в сельское хозяйство страны. В результате урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность животноводства росли здесь быстрее, чем в остальных районах. Получение в этой зоне в 1985 г. средней урожайности пшеницы в размере 46 центнеров с га стало рекордным для Албании и в перспективе могло обеспечить гарантированный минимум сельскохозяйственной продукции в засушливые годы.

 

Неизвестно, чем конкретно руководствовались правительственные эксперты в области сельского хозяйства — не иначе, как борьбой с частнособственническими инстинктами, — но в стране продолжилась кампания по сокращению личных подсобных хозяйств членов сельскохозяйственных кооперативов. Максимальный размер приусадебных участков уменьшился до 0,02—0,05 га, и, следовательно, снизилась их доля в общем производстве сельскохозяйственной продукции с 19,2% в 1980 г. до 9,1 — в 1985 г. В 1981—1982 гг. было полностью обобществлено поголовье мелкого рогатого скота и более 70% коров, находившихся у кооператоров. Такая практика, как отмечалось на IX съезде АПТ в 1986 г., привела к нежелательным результатам, так как "из-за ее неправильного понимания и применения в ряде районов страны имели место неблагоприятные последствия для крестьянства".

 

Лукавая ссылка на непонятливость исполнителей должна была снять ответственность с партийно-государственного аппарата, чья некомпетентность в вопросах руководства экономикой имела катастрофические результаты для страны в целом и для благосостояния народа в частности. Предусматривавшееся в 1985 г. повышение реальных доходов на душу населения на 8 —10% по сравнению с 1980 г. не было достигнуто. Средняя заработная плата рабочих и служащих, а также доходы крестьян остались на уровне 1980 г. В торговой сети стала хронической нехватка многих продуктов питания, а также товаров широкого потребления, что привело к введению системы частичного рационирования.

 

 

3. Расставание с тоталитаризмом

  

11 апреля 1985 г. скончался Энвер Ходжа, с именем которого связывался более чем 40-летний период жизни албанского общества. Тысячи людей, съехавшихся в Тирану со всех концов

 

347

 

 

Албании, со слезами на глазах провожали в последний путь своего вождя. Его похоронили на мемориальном кладбище у подножия монумента "Мать Албания", а после краха коммунизма тихо переместили на обычное городское кладбище на окраине Тираны. С ним ушла целая эпоха — эпоха тоталитаризма.

 

С ноября 1941 г. Ходжа находился на руководящих постах в коммунистической партии: сначала в качестве рядового члена ЦК, а с 1943 г. и до самой смерти — генерального (первого) секретаря КПА/АПТ. Его личный и весьма значительный вклад в создание албанского варианта сталинской административно-командной системы не подлежит сомнению. Именно он непосредственно отвечал за то, что происходило в стране и в обществе, выступая инициатором разного рода идеологических кампаний и прикрывая силой своего авторитета на первых порах, а затем авторитетом силы неблаговидные дела, вершившиеся карательными органами по его указаниям.

 

После устранения в 1949 г. Кочи Дзодзе, на которого возлагалась ответственность за все преступления коммунистической верхушки в военные и первые послевоенные годы, главным палачом режима стал Мехмет Шеху. Энвер Ходжа и Мехмет Шеху, идеолог и практик казарменного коммунизма, более четверти века шли в одной связке. Их тандем распался в 1981 г. Когда в конце 70-х годов ближайшему окружению диктатора стало ясно, что он неизлечимо болен, Шеху слишком самоуверенно и прямолинейно выказал притязание на наследство. Глава правительства, контролировавший через своих родственников и лично преданных людей все силовые ведомства, т.е. человек, обладавший реальной властью в стране, совершил оплошность, согласившись на брак своего сына с девушкой, имевшей родственников за рубежом, в стане противников режима. Супруги Ходжа вроде бы приветствовали это решение. Как оказалось впоследствии они откровенно лицемерили.

 

События развивались по сценарию, разработанному Неджмие, женой и соратницей Энвера, стоявшей на страже интересов мужа. По крайней мере, такое мнение сложилось у всех хорошо знавших тогдашнюю обстановку в "верхах".

 

Некий "сознательный труженик" обратился с недоуменным письмом в ЦК АПТ, обвинив премьера по сути дела в утере классового чутья, в предательстве классовых интересов. Сигналу был дан ход, и еще совсем недавно всесильному премьеру стало угрожать разбирательство на политбюро ЦК АПТ. Один из активных создателей репрессивной системы сам стал ее жертвой. Реально сознавая приближение конца, понимая надуманность предлога, которым воспользовались его многолетние соратники по партии, 17 декабря 1981 г. М. Шеху покончил

 

348

 

 

жизнь самоубийством у себя в доме "в момент нервного кризиса". Ходили слухи, что он умер насильственной смертью. Даже в книге "Анатомия страха", написанной Башкимом Шеху, единственным из трех сыновей Мехмета, выжившим в кровавой мясорубке 1981 г., можно обнаружить следы сомнений в официальной версии.

 

Так или иначе, но прошло полгода и Мехмета Шеху его недавние друзья и соратники стали называть "полиагентом империализма, югославского ревизионизма и советского социалимпериализма”, ни на мгновение не задумываясь о том, как могло случиться, что на протяжении всего послевоенного периода страной руководили в основном враги народа, а она тем не менее успешно продвигалась к социализму, как говорилось во всех партийных документах. Устранив Шеху, репрессировав всех членов его семьи, вычистив из государственно-партийных органов всех его сторонников, Ходжа успокоился и объявил в 1982 г. амнистию. Злые языки говорили, что он выпустил уголовников, чтобы на освободившиеся нары посадить политических заключенных.

 

На совести Ходжи физическое или политическое устранение всех членов первого ЦК КПА и многих последующих, а также видных деятелей национально-освободительного движения и просто тех, когда-то близких друзей, которые знали о нем слишком много. Только двое из верных ему людей — Гого Нуши и Хюсни Капо — умерли своей смертью. Остальные заплатили жизнью и исковерканными судьбами своих родных. Несомненно Ходжа был обуреваем жаждой власти, что с годами переросло в болезненную манию величия. Он чувствовал себя полубогом и талантливо играл эту роль, подбирая себе соответствующее окружение. Еще при жизни ему воздвигались памятники, его растиражированные по всей стране бюсты и портреты можно было обнаружить в самых неожиданных местах. Например, в теке (молельный дом бекташей) в Фуш-Круе его увеличенная фотография соседствовала со стилизованным образом основателя секты Хаджи Бекташи а с портретом Карла Маркса, включенного в компанию почитаемых людей, по всей вероятности за окладистую бороду, придававшую лицу основателя марксизма нечто мусульманское.

 

Среди всех современных политических деятелей Европы Ходжа считался самым печатаемым автором. Одно только собрание сочинений, издание которого началось в 1968 г. и продолжалось после смерти, насчитывало в 1989 г. 65 томов. Неизвестно, какая часть этого наследия принадлежала его перу. Кроме официальных докладов на съездах и конференциях, совершенно очевидно являвшихся плодом коллективного творчества партийного аппарата, в публикацию попали якобы лично написанные

 

349

 

 

работы теоретического и мемуарного характера, относящиеся к последним годам жизни тяжело больного Ходжи, когда он не только не мог писать, но и говорил с трудом. Так, на последнем при его жизни VIII съезде АПТ он молча сидел под своим огромным изваянием, а длинная, растянутая на два дня и заранее записанная речь передавалась по трансляции.

 

После устранения с политической арены М. Шеху, а его ближайших сторонников из партийно-государственного аппарата в албанских номенклатурных верхах остался лишь один реальный претендент на пост преемника Э. Ходжи — Рамиз Алия, член политбюро ЦК АПТ, секретарь ЦК по идеологическим вопросам, давно уже слывший вторым человеком в партийной иерархии. После смерти диктатора он почти автоматически, без какой-либо подковерной борьбы стал первым секретарем.

 

Рамиз Алия родился 18 октября 1925 г. в Шкодре. С юношеских лет он включился в национально-освободительное движение, вступив в возрасте 17 лет в албанскую компартию. Был комиссаром 5-й ударной дивизии, которая после освобождения Албании воевала в Югославии. На I конгрессе Антифашистского союза молодежи Албании в 1944 г. он вошел в секретариат ЦК этой организации, а когда в 1949 г. все молодежные организации левого толка объединились, занял пост первого секретаря Союза народной молодежи. К тому времени его уже избрали членом ЦК АПТ. После окончания московской Высшей партийной школы в 1954 г. Алия стабильно занимал высокие должности в партии и государстве, став в 1956 г. кандидатом в члены политбюро, а в 1961 г. — членом этого высшего партийного органа и секретарем ЦК по идеологии вместо Лири Белишовой. Его заслуги в обосновании идейно-теоретической линии АПТ несомненны и состояли в том, чтобы представить колебания и периодические повороты ее на 180 градусов в качестве естественного поступательного развития. Поэтому вполне закономерным стало избрание Алии в 1982 г. также и на высшую государственную должность председателя Президиума Народного кувенда НСРА вместо мирно ушедшего на пенсию Хаджи Лэши, занимавшего этот пост с 1953 г.

 

Понимание необходимости перемен постепенно, но прочно входило в сознание албанских руководителей, получивших в свои руки тяжелое наследие. Застойные явления в экономике обсуждались на декабрьском 1985 г. и мартовском 1986 г. пленумах ЦК АПТ, на IX съезде партии в ноябре 1986 г. Становилось очевидным, что экономические трудности обусловлены внутренними причинами, а не являются исключительно следствием "капиталистическо-ревизионистской блокады", как это вдалбливала в сознание народа партийная пропаганда на протяжении

 

350

 

 

четверти века. Главными среди этих причин назывались недооценка экономических стимулов поощрения производительности труда и, как следствие, сохранение уравниловки в зарплате для всех категорий тружеников. Назрел вопрос о необходимости изменить экономическое мышление кадров. Следствием застоя в экономической науке, в частности почти полное игнорирование проблемы ценообразования как регулятора производства, стало нерациональное, взятое, что называется "с потолка", планирование развития народного хозяйства. Вместе с тем продолжала декларироваться ориентация на сохранение внеэкономических методов, к которым относились требования укрепления трудовой дисциплины и порядка во всех звеньях хозяйственного аппарата, а также усиления различных форм контроля за его деятельностью.

 

Все эти робкие поиски новых методов решения назревших и перезревших социально-экономических проблем не выходили за рамки старых идеологических установок. В этом плане был характерен упомянутый выше IX съезд партии. Он прошел под знаком преемственности внутренней и внешней политики, верности духу и букве учения Э. Ходжи. Не подвергался сомнению ни один принцип создававшейся долгие годы политической и социально-экономической системы. В области экономики подтверждались все три старые установочные догмы; опора главным образом на собственные силы, запрещение иностранных кредитов, строго сбалансированная внешняя торговля, укладывавшаяся в лаконичную формулу "без экспорта нет импорта".

 

Новым стало появление строго дозированной критики слабостей и ошибок в области экономики, что свидетельствовало о накопившихся внутренних трудностях. На повестку дня выносилась задача поисков прагматических решений, открывавших перспективы улучшения условий жизни народа. Из уст Р. Алии прозвучал призыв обратиться к "экономической логике", т.е. к "более активному и сознательному использованию экономических категорий в целях обеспечения роста производительности труда, снижения расходов на производство". Большее внимание предполагалось уделять материальному стимулированию производственной деятельности трудящихся. В области сельского хозяйства это выразилось в признании возможности, правда в очень осторожной форме, содержать на крестьянском подворье некоторое поголовье мелкого скота и птицу.

 

Внешнеполитическая часть доклада выглядела вполне традиционной, в духе прежней позиции непримиримости к империалистическим и ревизионистским странам. Но именно во внешней политике был сделан первый ощутимый шаг на пути освобождения от старых догм. Им стало установление 2 октября

 

351

 

 

1987 г. дипломатических отношений с ФРГ, которую во времена Ходжи называли не иначе, как фашистской и реваншистской страной. Вскоре Рамиз Алия в "дружеской беседе", как было сказано в официальном коммюнике, с министром иностранных дел ФРГ Гансом Дитрихом Геншером выразил надежду "на сближение и дружбу между двумя странами и народами". Далее излагался такой общий взгляд на внешнеполитическое будущее страны, который свидетельствовал о фактическом отказе от застарелых догм, от психологии "осажденной крепости", хотя преемственность политики Ходжи подчеркивалась при любом удобном случае. Албания, говорилось в коммюнике, "стоит за создание подлинной атмосферы доверия и дружбы между народами, а также за установление нормальных взаимовыгодных отношений со всеми государствами, уважающими принципы, на основе которых регулируются отношения между суверенными государствами".

 

В августе 1987 г. греческое правительство заявило о прекращении состояния войны с Албанией, которое существовало с октября 1940 г., когда фашистская Италия напала на Грецию и входившая в ее состав оккупированная Албания как бы разделила ответственность за этот акт агрессии. В 1987—1989 гг. были повышены до уровня послов дипломатические отношения Албании с ГДР, Болгарией, Венгрией и Чехословакией, установлены тщательно скрываемые от общественности торговые связи с Советским Союзом посредством реэкспорта товаров через третьи страны. Албанская хозяйка, открывая пакет с рисом, могла вдруг обнаружить маленький листочек, на котором незнакомыми буквами на незнакомом языке значилось: "Фасовщица №... Краснодарская рисоразвесочная фабрика". С особой радостью встречали такие подарки с родины советские женщины, не покинувшие своих албанских мужей после разрыва советско-албанских отношений в 1961 г. и отсидевшие по 12—13 лет в концлагерях по обвинению в шпионаже. 1987-й стал годом освобождения и для албанских "врагов народа", "троцкистов", "шпионов", "триботистов", и прочих "либералов", тихо возвращаемых из тюрем, концлагерей, мест ссылки.

 

Одной из новых форм развития связей с другими странами стали соглашения об экономическом, промышленном и техническом сотрудничестве, посредством которого предполагалось обновить производственный потенциал и технологии, не прибегая к получению займов и кредитов в их классической форме, что категорически запрещалось конституцией. Уловкой, позволявшей преступить закон, явилось подписание с некоторыми фирмами западных стран контрактов на компенсационной основе, в частности по обогащению руд и их частичной переработке в стране.

 

352

 

 

В целях подготовки квалифицированных кадров и стажировки специалистов для народного хозяйства активно использовались соглашения о культурном и научном обмене с Австрией, Швецией, Финляндией, Францией, ФРГ и некоторыми другими странами. Преимущественным правом учебы и повышения квалификации на Западе, как это практиковалось по примеру СССР во всех социалистических странах, пользовались члены семей, принадлежавших к партийно-государственной верхушке, и партийцы — обладатели "чистых" анкет, которые не могли и помыслить о получении политического убежища. По этой линии попал на стажировку во Францию в 1978 г. на стипендию ЮНЕСКО кардиолог Сали Бериша, выходец из небольшого городка Тропой, затерявшегося в горах Северной Албании. В 1986 г. в качестве представителя Албании он стал членом Европейского комитета медицинских исследований в Копенгагене.

 

К концу 80-х годов Албания поддерживала отношения более чем со 100 государствами, активно участвовала в работе ряда международных организаций. Изменилось отношение к многостороннему сотрудничеству в балканском регионе. Впервые в феврале 1988 г. албанская делегация приняла участие во встрече министров иностранных дел балканских государств в Белграде. Политические комментаторы расценили этот факт как свидетельство существенных перемен во внешней политике Албании. Возглавлявший делегацию тогдашний министр иностранных дел Реиз Малиле не очень убедительно парировал утверждения типа: "Это не мы меняемся, а меняются другие..."

 

Выступая в югославской столице, Малиле поддержал идею превращения Балкан в зону, свободную от ядерного и химического оружия, высказался за вывод с полуострова иностранных войск и ликвидацию военных баз. Символичным стало обращение к участникам белградской встречи Рамиза Алии: "Мы уверены, что у балканских стран окажется достаточно доброй воли и мудрости, чтобы преодолеть негативные факторы и старые предрассудки и пойти вперед по пути дружбы между народами". Вне рамок форума в конструктивной атмосфере прошли беседы Реиза Малиле с союзным секретарем по иностранным делам Югославии Будимиром Лончаром, которые способствовали углублению взаимопонимания между двумя странами, хотя и не смогли уменьшить накал полемики, развернувшейся в печати обеих стран вокруг обострения обстановки в Косово.

 

Представители Албании участвовали во встречах заместителей министров иностранных дел в Софии, в совещании министров транспорта балканских государств, встречах ученых, деятелей культуры стран этого региона и других мероприятиях. В январе 1989 г. в Тиране состоялась встреча заместителей министров иностранных дел балканских стран, а в марте министры

 

353

 

 

экономики и внешней торговли региона собрались в Анкаре.

 

Таким образом, формально об изолированности Албании от внешнего мира уже не могло быть и речи. Однако во многом это сотрудничество было дозированным, осуществлялось в строго ограниченных пределах. Албанское общество продолжало оставаться закрытым: срабатывал инстинкт самосохранения от новых веяний, исходивших из Советского Союза и социалистических стран Центральной и Юго-Восточной Европы.

 

Наметились положительные сдвиги во внутренней политике. Обнаружилось, что звучавшие несколько декларативно положения о повороте государственной политики к человеку обрели конкретное содержание. В 1987 г. Совмин принял важные постановления "О стимулировании роста производства при помощи заработной платы", "О более правильном использовании дополнительных материальных стимулов и специальных фондов", "О критериях оценки финансово-экономической деятельности предприятий". Цель этих постановлений — использование экономических рычагов для стимулирования производственной деятельности трудящихся прежде всего в отраслях, имеющих первостепенное значение для народного хозяйства. Аналогичные тенденции, но более медленно начали проявляться и в сельском хозяйстве.

 

В феврале 1987 г. в официальной албанской пропаганде стали постоянно раздаваться призывы к развитию "прогрессивного нового мышления и новых революционных идей", что противопоставлялось "бюрократическим проявлениям" и "инертности мышления". В административном аппарате и в какой-то степени в партии зародились процессы омоложения кадров. По результатам выборов в Народный кувенд 1987 г. его состав обновился почти на 32%, причем около половины депутатов составляли люди моложе 40 лет. В последующие полтора-два года эти процессы начали набирать силу.

 

Обычная для албанских условий практика планирования, когда приоритет отдавался развитию отраслей промышленности группы А, была нарушена при утверждении планов на 1989 и 1990 гг. Их скорректировали в сторону поощрения промышленности, производящей товары народного потребления, при гарантировании стабильных цен на товары первой необходимости.

 

С 1989 г. в сельскохозяйственных кооперативах и госхозах вводилась новая система оплаты труда. Устанавливались дополнительные надбавки к оплате на трудодни за производство всей сверхплановой продукции в размере до 50%. Заработная плата руководящим работникам и специалистам также устанавливалась в зависимости от конечного результата.

 

354

 

 

В порядке очередного эксперимента в 1989 г. девяти сельскохозяйственным кооперативам представлялась большая, чем прежде, самостоятельность, значительно сокращалась директивная регламентация их деятельности. Им было разрешено реализовывать на рынке сверхплановую продукцию, за исключением зерновых и технических культур. С 1990 г. такие принципы стимулирования производства и реализации продукции распространились на все сельскохозяйственные кооперативы страны.

 

Постепенно по инициативе сверху началось очищение системы организации народного хозяйства от воспринятых в 60 —70-е годы волюнтаристских внеэкономических наслоений. Государственно-партийные структуры сохранялись в неизменности, но в их рамках и в строго регламентируемых пределах стала допускаться хозяйственная самостоятельность "низов" и даже критика среднего административного звена. Шло как бы обновление и совершенствование социалистических отношений. Слова реформа и деформация социализма еще не появились в политическом лексиконе албанских лидеров, считавших эту терминологию присущей исключительно восточноевропейским и советским ревизионистам. В Албании все еще продолжалась провозглашенная Э. Ходжей "революционизация всех сторон жизни".

 

Стимулом дальнейшей и весьма существенной корректировки внешней и особенно внутренней политики Албании стали бурные события 1989 г. в Центральной и Юго-Восточной Европе. Правящие коммунистические партии столкнулись с одними и теми же проблемами, главная из которых состояла в том, как реформировать систему, не потеряв власти. Лихорадочные поиски путей выхода из кризиса привели в лучшем случае к добровольно-вынужденному отказу от руководящей роли при условии перераспределения властных функций между всеми политическими партиями и движениями, а в худшем — к полной потере политического веса и авторитета в стране и обществе, к расколу и даже к самороспуску. Расставание с казарменным социализмом проходило по-разному. Албания пошла по эволюционному пути.

 

 

4. Год перелома 1990-й...

 

Ветер перемен, пронесшийся в 1989 г. по социалистическим странам Центральной и Юго-Восточной Европы, не достиг Албании. По крайней мере так могло показаться любому человеку, листавшему тогдашние албанские газеты. Свергаются многолетние диктаторы, летят головы в прямом и переносном

 

355

 

 

смысле, рушится берлинская стена, а в Тиране все спокойно. В январе 1990 г. собирается IX пленум ЦК АПТ, который вырабатывает оценку происшедшего: народы осуществили свои давнишние чаяния, сбросив ревизионистские режимы, но этим воспользовались правые силы и поддерживающая их мировая буржуазия; трудящиеся, к сожалению, выступили на стороне новых властей, ибо ошибочно связали господство ревизионизма, засилье бюрократических структур, состояние застоя в этих странах с социализмом, с идеологией марксизма-ленинизма. Албанские коммунисты, говорилось в резолюции пленума, всегда сознательно боролись за то, чтобы народ понял опасность дискредитации социализма, его революционной идеологии и политики: "Произошла трагедия, мы ее болезненно переживаем, но не впадаем в отчаяние"

 

Вставал вопрос о возможности существования многопартийности в Албании, на что пленум ответил отрицательно: "Сохранение ведущей роли АПТ является главным условием продолжения социалистического строительства в Албании", а создание других политических партий "привело бы к ослаблению национального единства, к потере независимости и к уничтожению социализма".

 

Экономическое положение в стране расценивалось как вполне стабильное. Созданный в стране экономический механизм, как утверждалось в решении, "гарантировал прогресс производительных сил, проложил путь к созданию и консолидации многоотраслевой структуры, гармонизировал экономические и социальные аспекты и поддержал развитие прогрессивных тенденций в стране", которая подошла к этапу интенсификации. Однако за этими общими фразами скрывался вполне конкретный невысокий уровень жизни народа. Три засушливых года углубили кризисное состояние экономики. Сохранялось рационирование мяса, сыра, растительного масла, В открытой торговле можно было встретить лишь лук и стеклянные консервные банки с подозрительным содержимым. Пример Албании являлся еще одним подтверждением того феномена, присущего сталинской модели казарменного коммунизма, когда соблюдение идеологической "чистоты" неизменно сопровождалось "чистотой" прилавков.

 

Пленум постановил повысить уровень партийной пропаганды, добиться повышения производительности труда в целях реализации плановых заданий, особенно по предназначенной на экспорт продукции и товарам первой необходимости. Задача текущего момента формулировалась весьма расплывчато: экономическими методами следует обеспечить условия для более полного удовлетворения некоторых потребностей трудящихся. Однако имелись и более конкретные рекомендации, предусматривавшие

 

356

 

 

дальнейшее материальное стимулирование производственной деятельности как предприятий в целом, так и отдельных работников.

 

Тогда, в январе, был сделан еще один важный шаг по совершенствованию государственного механизма, а именно признавалось необходимым строительство правового государства, в результате чего появились рекомендации по восстановлению министерства юстиции, по учреждению института адвокатуры, по пересмотру статуса местных судов и т.д. В мае сессия Народного кувенда приняла соответствующие решения, Претерпело значительные изменения существующее законодательство, а точнее уголовный и другие кодексы. По сообщениям печати, заметно сокращалось число статей (5 вместо 21), по которым ранее выносились смертные приговоры. Сенсацией стало известие о предоставлении гражданам права на свободу вероисповедания. Наконец, была сформирована комиссия по пересмотру ряда устаревших статей конституции 1976 г., чем завершилась законодательная деятельность албанского парламента в первой половине 1990 г.

 

Но поистине революционный шаг был сделан в области внешней политики. В новый, 1990 г. Албания вступила с новой концепцией международных отношений. Приобретенный к тому времени двухлетний опыт активного балканского сотрудничества подвел руководство страны к пониманию необходимости включаться в общеевропейский процесс. На январском пленуме ЦК АПТ, посвященном главным образом экономическим проблемам страны, в качестве первоочередной задачи внешней политики провозглашалось расширение взаимоотношений с соседями, а в отношении других стран — налаживание связей "с любым государством, которое отвечает дружбой на предлагаемую нами дружбу" Отказ от идеологических шор во внешней политике позволил сделать еще один шаг к многостороннему сотрудничеству и коренным образом пересмотреть позиции по вопросу об отношении к СССР и США. В апреле Р. Алия недвусмысленно заявил о заинтересованности Албании в создании системы европейской безопасности, в сотрудничестве с Европейским сообществом, а также о том, что в свете новых подходов к происшедшим на Европейском континенте изменениям "на повестку дня встал вопрос о восстановлении отношений с США и Советским Союзом".

 

В СССР благожелательно отозвались на инициативу албанской стороны. Соответствующее заявление было сделано во время встречи тогдашнего министра иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе с министром иностранных дел Китая Цянъ Цичженем 25 апреля в Москве. Подчеркнув негативное влияние существовавшего 25 лет отчуждения между СССР и

 

357

 

 

КНР на развитие международных отношений не только в Азии, но и во всем мире, Шеварднадзе сказал, что нечто подобное произошло и в отношениях СССР с Албанией, Мы не собираемся снимать свою долю ответственности за то, что произошло, говорил министр. Приветствуя заявления представителей албанского руководства, он сказал, что Советский Союз готов к восстановлению и развитию дружественных отношений с Албанией на основе полного равенства, уважения суверенитета, независимости и территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела друг друга и взаимной выгоды. Был положен конец вялотекущей дискуссии в околоправительственных кругах насчет того, кто более виноват в разрыве отношений в 1961 г. и нужно ли дистанцироваться от волюнтаризма Н.С. Хрущева, не уронит ли это авторитет СССР.

 

В июне—июле 1990 г. на встречах делегаций МИД СССР и Албании в Софии и Тиране была достигнута договоренность о нормализации двусторонних отношений. В августе в Москву прибыла албанская экономическая делегация во главе с заместителем министра внешней торговли Костандином Ходжей. Переговоры завершились соглашением о возобновлении прямой торговли, отказавшись от практики товарообмена через третьи страны. Через месяц в Албанию прибыла группа советских экспертов-экономистов, чтобы оценить возможности налаживания производства на предприятиях, сооруженных с советской помощью в конце 40-х — начале 50-х годов. Выводы оказались неутешительными: дешевле разрушить и построить новые. Забегая вперед, необходимо отметить, что выработанные в 1990 г. планы двустороннего экономического сотрудничества остались нереализованными ввиду разрушения системы связей на всем постсоветском пространстве.

 

Возобновление деятельности посольств в столицах обоих государств произошло в феврале (Тирана) и в апреле (Москва) 1991 г. Аналогичные переговоры между представителями Албании и США состоялись в конце августа 1990 г., во время которых был подготовлен базовый документ. Официальное подписание протокола о восстановлении албано-американских отношений последовало в марте 1991 г. в Нью-Йорке.

 

Большое значение для развития процесса приобщения Албании к Европейскому сообществу имел первый в истории страны визит генерального секретаря ООН X. Переса де Куэльяра в Тирану в мае 1990 г. Готовясь к нему, Народный кувенд принял 10 мая закон, разрешающий гражданам республики свободный выезд из страны, в том числе и на постоянное жительство, но... с 1 июля. Не дожидаясь наступления срока, один из столичных жителей попытался ускорить процедуру отъезда

 

358

 

 

и прорвался на территорию французского посольства. Его немедленно выдворили оттуда сотрудники "сигурими", которые без колебаний нарушили экстерриториальность дипломатического представительства, применив при этом силу к послу и его супруге, пытавшимся отбить нежданного гостя. Инцидент удалось замять, и визит генсека состоялся.

 

Несмотря на то что на переговорах с албанскими официальными лицами речь шла об общих принципах взаимоотношений Албании с международным сообществом, попутно затрагивались и некоторые другие вопросы. В результате визита генерального секретаря ООН окончился плен шестерых албанцев, получивших убежище в итальянском посольстве в декабре 1985 г. Им гарантировали беспрепятственный выезд из страны. По предварительной договоренности, Перес де Куэльяр посетил места заключения, в частности и печально знаменитый лагерь в Бурреле. Он был шокирован увиденным, хотя администрация предварительно произвела элементарную санацию всей территории и помещений. Завершая визит, высокий гость, с одной стороны, приветствовал выход Албании на общеевропейскую арену, а с другой — довольно решительно заявил своим собеседникам, что без демонтажа репрессивной системы, без коренного улучшения положения с соблюдением прав человека Албания не может рассчитывать на полномасштабное участие в международных организациях.

 

В целом албанское правительство стремилось не только создать впечатление открытости, но и на деле предпринимало шаги по либерализации режима. Общество "перегревалось", получая импульсы извне и изнутри, необходимо было выпустить пар из котла, готового вот-вот взорваться. Такими мерами стала отмена смертной казни за попытку перейти границу и уже упоминавшееся право беспрепятственного получения заграничного паспорта. Однако одно только выражение желания действовать цивилизованными методами привело к разрушительным последствиям, не поддававшимся прогнозам. Закон о выезде вступал в силу с 1 июля. Тем не менее недоверие к правительственным декларациям настолько глубоко вошло в плоть и кровь простых людей, натерпевшихся сверх всякой меры от этой власти, что многие из них, не дожидаясь того, когда неповоротливая бюрократическая машина в законном порядке поднимет шлагбаум на границе, ринулись к свободе через иностранные представительства.

 

В первых числах июля около 6 тыс. молодых людей укрылись в посольствах иностранных государств, прося политического убежища. Сначала в ход пошла сила — полицейские дубинки. Мирная молчаливая демонстрация в Тиране в поддержку беженцев и в защиту прав человека была с жестокостью

 

359

 

 

разогнана. Но люди продолжали осаждать иностранные представительства. Пытаясь поддержать перед европейской общественностью представление об Албании как о стране, уверенно вставшей на путь демократизации и либерализации, правительство распорядилось выдать беженцам паспорта и обеспечило их выезд воздушным и морским путями. 31 июля произошел новый пересмотр уголовного кодекса, в результате нелегальный переход границы перестал квалифицироваться в качестве измены родине.

 

Вскоре с принятием новых упрощенных правил получения виз и паспортов, с созданием комитета по трудоустройству албанских граждан за рубежом обстановка стала несколько нормализовываться. Но возникли трудности с получением въездных виз, что не остановило желающих эмигрировать. С конца декабря 1990 г. и до начала марта 1991 г. албанские граждане с заграничными паспортами, но без въездных виз тысячами переходили в Грецию, плыли на самовольно захваченных пароходах в Италию. Греческое и итальянское правительства оказались вынужденными принять ограничительные меры против наплыва албанских иммигрантов, всячески способствуя их возвращению на родину.

 

"Беженский кризис" июля 1990 г. стал первым крупным потрясением в жизни албанского общества. Июльские события вызвали противоречивую реакцию в верхах. На состоявшемся в июле 1990 г. пленуме ЦК АПТ Р. Алия осудил в резких выражениях непатриотическую акцию молодых людей, которые вместо того чтобы воспользоваться открытой дверью, ринулись через заборы в иностранные посольства, подрывая тем самым доверие к правительству. На пленуме произошли кадровые изменения. Покинули свои посты в политбюро и правительстве четверо представителей "старой гвардии", в том числе верные соратники Ходжи — Мануш Мюфтиу и Рита Марко. Их места заняли представители все той же партийной номенклатуры из состава действующего ЦК АПТ.

 

"Партия вдовы", как называли кружок людей, сгруппировавшихся вокруг Неджмие Ходжи, продолжала оказывать влияние на высшее руководство страны, и опасения того, что начавшийся робкий процесс социально-политических преобразований может застопориться в результате противодействия партийных догматиков, сохранялись. Наступило время "господства темных сил", как определили впоследствии период до мартовских выборов 1991 г., в течение которого стражи энверовской ортодоксальности судорожно цеплялись за любую возможность сохранения старого порядка. Система, созданная насилием, сдавала позиции только под угрозой силы, а отступив, вновь пыталась взять реванш.

 

350

 

 

Неопределенность сложившейся в стране ситуации вызывала неоднозначную реакцию среди интеллигенции. В ряды политических эмигрантов неожиданно перешел писатель Исмаил Кадаре. 25 октября 1990 г., когда в Тиране открылось совещание министров иностранных дел балканских стран, он направил письмо Р. Алии, в котором утверждал, что албанский народ продолжает жить в условиях, когда ущемляются элементарные гражданские права. Страна движется к катастрофе, писал он, а руководство не может отрешиться от каких-то архаичных и абсурдных концепций, способствующих приближению этого конца. "Ввиду невозможности существования легальной оппозиции, — заявил писатель, — я избрал путь, который никому не хотел бы рекомендовать". И. Кадаре по-своему был прав. Оппозиции в стране вроде не существовало. Да и откуда ей взяться, если исторические традиции многопартийности отсутствовали, а инакомыслие во все времена искоренялось вместе с его носителями. Итак, отчаявшиеся уезжали, а не потерявшие надежды оставались, чтобы бороться.

 

8—11 декабря студенты Тиранского университета вместе со своими преподавателями и при поддержке молодежи других городов во время не прекращавшихся все эти четыре дня массовых манифестаций отстояли право на демократию и плюрализм, как гласили лозунги на их транспарантах. Столицу захлестнула митинговая стихия, наступило время уличных политиков.

 

Уже находясь в тюрьме, Рамиз Алия вспоминал в интервью газете "Коха ион" ("Наше время") в мае 1995 г., что именно он выбрал известного кардиолога и активиста тиранской парторганизации Сали Беришу для контактов с устраивавшими голодные забастовки и митинги студентами. Очень скоро Бериша осознал обреченность на провал порученной ему миссии, сменил лагерь и вместе с преподавателями Тиранского университета и другими представителями интеллигенции создал Партию молодежи и интеллектуалов, куда вошли экономист Грамоз Пашко, археолог Неритан Цека, врач-кардиолог Шахин Кадаре, юрист Люан Омари, лидер студенческого движения Азем Хайдари и др. Эта группа составила ядро возглавленной впоследствии Беришей Демократической партии (ДП).

 

19 декабря 1990 г., день официальной регистрации Демократической партии, считается днем рождения многопартийности в Албании. Вслед за ДП образовались Республиканская (РП) и Экологическая партии, Форум в защиту прав человека (январь 1991 г.), Аграрная партия (февраль 1991 г.), Демократический союз греческого меньшинства ("Омония"), "Чамрия", или Общество защиты прав чамов в Греции, Партия национального единства (март 1991 г.). Появилась оппозиционная

 

361

 

 

печать — газеты "Рилиндья демократике" ("Демократическое единство"), орган ДП, и "Республика", орган РП. Все вновь образованные партии включились в борьбу за отсрочку назначенных на 10 февраля 1991 г. выборов в Народный кувенд на том основании, что в столь короткий срок они не могут подготовиться, чтобы вести предвыборную кампанию наравне с АПТ. Лишь 15 января 1991 г. удалось договориться о переносе голосования на 31 марта.

 

Резкий подъем общественно-политической активности заставил правящую партию выступить инициатором выработки новой концепции развития страны. Еще на ноябрьском пленуме ЦК АПТ 1990 г. Р. Алия признал просчеты в политике партии, Но он связал их с некритическим использованием считавшегося универсальным опыта Советского Союза, Китая и других стран. Он поставил вопрос так: "Был ли мировой опыт социализма, который мы считали точкой отсчета в нашей практике, абсолютно чистым, и является ли он таковым сейчас?"

 

Ответ содержался в опубликованной 3 января 1991 г. предвыборной платформе АПТ, которая так формулировала новые задачи: "Осуществить коренные экономические реформы в целях замены централизованной административно-командной системы механизмом рыночной экономики, в рамках которой будут конкурировать и взаимодействовать крупномасштабный государственный сектор с кооперативным и частным при уравновешивающей свободную инициативу роли государства", Признавалась необходимость рационального использования внутренних ресурсов в сочетании с привлечением иностранных кредитов в целях создания рентабельной экономики, насыщения потребительского рынка. Развитие конструктивного диалога со всеми политическими силами должно было обеспечить политическую стабильность в обществе.

 

Особое внимание АПТ уделяла улучшению положения в деревне. В январе 1991 г. Р. Алия выступил в газете "Зери и популыт" с изложением конкретных мер в области аграрной политики, обещая увеличить инвестиции в сельское хозяйство. 1000 новых тракторов, ввезенных из Китая, были распределены по районам. Предполагалось также к новой посевной кампании увеличить производство и распределение собственных химических удобрений.

 

В области внешней политики платформа подтвердила твердое намерение включиться в общеевропейский процесс, покончив с предрассудками периода "холодной войны", Подчеркивалось, что албанец должен ощущать себя не только гражданином своей страны, но и гражданином Балкан и Европы. Девизами АПТ стали: "Реализм и обновление", "Интересы родины и нации превыше всего".

 

362

 

 

В январе 1991 г. в предвыборную кампанию включились созданные к тому времени оппозиционные партии. Главным соперником правящей партии стала ДП. Ее программа отличалась от программы АПТ более радикальным подходом к таким вопросам, как земельная реформа и приватизация. Планировалось превращение Албании в "современную и демократическую страну" путем строительства правового государства и установления полной демократии. Тремя основными программными принципами объявлялись частная собственность, проведение аграрной реформы и улучшение условий жизни народа. Приватизацию предусматривалось проводить под контролем государства при условии гарантии прав личности и общества, а прекращение субсидирования крупных госпредприятий-монополистов должно было способствовать превращению их в акционерные общества. Провозглашалась приоритетность развития отраслей обрабатывающей и легкой промышленности. Крестьянам обещали государственные земли, а также право добровольного выбора форм землевладения и землепользования — от частной до коллективной собственности. Права на собственность крупных землевладельцев, экспроприированных в 1945 г., не признавались.

 

Один из "отцов-основателей" ДП, Грамоз Пашко, вернувшись из США, заявил о готовности политических и деловых кругов этой страны поддержать партию в случае ее победы на выборах материально путем предоставления гуманитарной помощи и введения в круг таких международных кредиторов, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, Европейский банк реконструкции и развития. В органе ДП газете "Рилиндья демократике" стали появляться статьи, знакомящие с потенциальными партнерами и друзьями. В рубрике "Наши исторические союзники" рассказывалось об Италии, о которой ранее иначе, как об оккупационной державе, не говорилось. А в рубрике "Наши естественные соседи" фигурировала Германия.

 

Тем временем экономическое положение страны резко ухудшилось, несмотря на обнадеживающее заявление в ноябре 1990 г. председателя Совмина Адиля Чарчани, что именно в первом квартале 1991 г. падение жизненного уровня будет остановлено. Но даже официальная статистика засвидетельствовала сокращение производства мяса, молока, яиц. Исчезли из продажи картофель, фасоль, капуста. В январе 1991 г. промышленное производство товаров составляло 65—70% по сравнению с тем же периодом 1990 г. Ухудшение продовольственного снабжения вызывало в стране глухое недовольство. Оно выливалось время от времени в стихийные разграбления голодными людьми государственных продовольственных складов. Но принципиальное

 

363

 

 

значение для включения протестного движения в законное русло имела начавшаяся 14 февраля забастовка шахтеров на угольных разработках в Валиасе к северу от Тираны. Эта первая в истории социалистической республики забастовка после издания 25 января 1991 г. правительственного указа, провозгласившего право трудящихся на забастовки, стимулировала к тому же создание независимых профсоюзов.

 

Новый общенациональный кризис разразился в феврале 1991 г. Он начался с голодовки 720 студентов и преподавателей Тиранского университета, Высшего художественного лицея и сельскохозяйственного института. Первоначально выдвигались требования улучшения бытовых условий в студенческом городке, но затем они приобрели политическую окраску: запретить изучение марксизма-ленинизма, диамата, истмата и трудов Э. Ходжи, изъять его имя из названия университета. Если правительство не выполнит эти требования, то ему предлагалось уйти в отставку. Акция во многом носила демонстративный характер, так как 25 января совмин наряду с провозглашением прав на забастовки издал распоряжение о государственной охране национальных исторических памятников, в число которых вносились сооружения, связанные с именами Скандербега, братьев Фрашери и... Энвера Ходжи. Повреждение памятников каралось тюремным сроком от 3 месяцев до 6 лет.

 

Официально пиетет в отношении обожествлявшегося вождя сохранялся, и все попытки пересмотреть роль и место Э. Ходжи в истории Албании решительно отвергались властями. К его многочисленным прижизненным монументам добавлялись новые, наиболее значительными из которых являлись беломраморный Энвер, сидящий в стилизованном кресле на вершине холма в Гирокастре, огромный десятиметровый Энвер, шагающий по площади Скандербега в Тиране и музей его имени в Тиране, прозванный в народе "пирамидой", в сооружении которого принимала участие дочь диктатора, носящая поэтическое имя Пранвера, т.е. Весна. В народе отношение к Ходже стало к тому времени довольно равнодушным, величественный музей пустовал. Однако политически активная часть общества раскололась. Партийная печать клеймила студентов и помещала многочисленные письма трудящихся в защиту памяти "основателя партии и государства". На юге страны организационно оформился Союз добровольцев имени Э. Ходжи.

 

Рамиз Алия оказался в чрезвычайно сложном положении, так как его считали не просто преемником Э. Ходжи на посту первого секретаря ЦК АПТ, но и соавтором теории и действующей модели "истинного" социализма. Став в 1960 г. секретарем ЦК АПТ, он весьма усердно "обосновывал" линию тандема Ходжа—Шеху, а после устранения последнего превратился в

 

364

 

 

"альтер эго" вождя, одряхлевшего умственно и физически. Тем не менее Р. Алия первым из состава энверовского политбюро понял, что по-старому жить невозможно, и пожертвовал тем, что давно стало анахронизмом. Темной декабрьской ночью 1990 г. демонтируется памятник Сталину на столичном Бульваре Павших Героев. Простертая рука стоявшего напротив него Ильича оказалась устремленной в никуда. Вскоре также незаметно исчез и этот монумент. По решению правительства в Албании была ликвидирована символика, связанная с именем Сталина, в частности возвращено имя городу Кучове (бывш. город Сталин). Народ воспринял эти действия спокойно и даже с одобрением, согласившись с официальным обоснованием о нецелесообразности сохранения памяти об иностранном деятеле, от которого открестилась даже собственная страна. Но к ликвидации культа "своего" вождя, верного последователя Сталина, отношение в обществе еще не сформировалось.

 

Р. Алия не рискнул взять на себя ответственное решение и созвал 19 февраля 1991 г. пленум ЦК АПТ, который, рассмотрев политические требования студентов, отклонил их. На следующий день в результате спонтанного (или хорошо срежиссированного под спонтанность) выступления жителей Тираны огромную статую Э. Ходжи на центральной площади столицы свалили при помощи металлического троса, вынесенного с территории завода его имени. Вечером того же дня Р. Алия обратился по телевидению с воззванием к народу. Он резко осудил акты вандализма, совершенные экстремистами не только в Тиране, но и в других городах, призвал сограждан к спокойствию и выдержке. Р. Алия заявил о решимости взять в свои руки восстановление порядка и стабильности, пойдя по сути дела на введение военного положения. Прибывшие в столицу войска охраняли правительственный квартал. Уличная толпа ответила кострами, на которых сжигались портреты Ходжи и его печатные труды. В центре Тираны стали совершаться акты вандализма. "Пирамиду" не тронули, но другой мемориальный музей — табачную лавку "Флора", где Э. Ходжа якобы встречался со своими сторонниками-коммунистами в 1939 г. — смели с лица земли. Хулиганствующие элементы провоцировали беспорядки. 22 февраля появились первые жертвы: четверо ни в чем не повинных людей были убиты "силами правопорядка", многие ранены, в том числе и две девочки 12 и 14 лет.

 

На юге страны вновь подняли голову приверженцы старого (энверовского) режима. Они срывали портреты Р. Алии, который, по их представлениям, не проявил решительности в защите памяти Э. Ходжи и дела социализма, призывали к походу на Тирану и к переносу столицы Албании во Влёру. Они требовали восстановить разрушенные монументы. С декларацией,

 

365

 

 

осуждающей как акты вандализма, так и произвол властей, выступила ДП. Аналогичное заявление сделало руководство РП, призывая положить конец спекуляциям на памяти Э. Ходжи. "Разгул насилия — это главная опасность, угрожающая демократии", — утверждалось в нем. Обе оппозиционные партии поддержали позицию Р. Алии, который на встрече с представителями ряда городов Албании предложил отложить решение вопроса о восстановлении памятников и другие связанные с этим проблемы на послевыборный период.

 

Стремясь нейтрализовать основной источник осложнений, а именно продолжающуюся студенческую голодовку, Совмин принял 22 февраля решение о том, что Тиранский университет не будет носить имя Э. Ходжи. Оказались удовлетворенными и все другие требования бастующих вплоть до смены правительства. В тот же день Р. Алия издал декреты о создании Президентского совета из восьми человек и о назначении нового кабинета министров. Председателем правительства стал еще за год до этого мало кому известный 38-летний кандидат экономических наук, один из лидеров реформаторского крыла в АПТ, Фатос Нано, проработавший в Совмине немногим более двух месяцев сначала генеральным секретарем, а затем заместителем премьера.

 

Прекращение голодовки в Тиранском университете не исчерпало всех сложностей, с которыми встретилось правительство Нано. 7 марта 1991 г. вновь возникла угроза исхода из страта очередной волны беженцев. В меньших размерах повторялся вариант "беженского кризиса" 1990 г. 2 марта 1991 г. власти объявили о создании Комитета по трудоустройству албанских граждан за рубежом, и тут же начался несанкционированный выезд, минуя официальные каналы. Люди пытались прорваться в Италию через порты Дуррес, Шенгини и Влёра, захватывая пароходы и другие плавсредства. Правительство срочно перекрыло доступ в портовые сооружения Дурреса, а итальянские береговые службы блокировали свое побережье. Большинство незаконных иммигрантов были депортированы из Италии обратно в Албанию.

 

Аналогичная попытка перейти границу с Югославией (в Черногории) предпринималась в то же время двумя тысячами сербов, проживавшими на севере Албании в деревне Брака. Остановленные югославскими пограничниками, они вернулись в свои дома. Правда, уже в 1992 г. им представилась возможность выехать в Югославию на законных основаниях в порядке репатриации. Однако многие из них вернулись, так как их поселили в Косово, раздираемом этнополитическими конфликтами. К тому же их не устраивало проживание не среди сербов, а в албанской среде, из которой они стремились вырваться.

 

366

 

 

Усилиями всех политических партий и общественных организаций установилось относительное спокойствие в стране. Внутренние потрясения в Албании начала 90-х годов впервые стали европейской проблемой. Нестабильная обстановка в этой стране на фоне бурно развивавшегося процесса распада Югославии таила в себе опасность еще большего обострения общебалканского кризиса. Поэтому западные правительства оказали активную экономическую и политическую поддержку коммунисту-реформатору горбачевского типа, каким воспринимался в то время Рамиз Алия. Начав в марте с гуманитарной продовольственной помощи из Италии и Швейцарии, международные финансово-экономические организации и некоторые фирмы стали договариваться об инвестициях в отдельные отрасли добывающей и перерабатывающей промышленности, в сельское хозяйство и туризм. Наибольшую активность проявляли германские фирмы, выказавшие намерение производить капиталовложения в добычу нефти, меди, хрома, в гидроэнергетику, сельское хозяйство и др. Американская "Оксидентал петролеум" подписала два протокола о предполагавшемся участии в разведке и эксплуатации нефтерождений. Датская и голландская фирмы приступили к реконструкции фабрики стиральных порошков.

 

Состоявшиеся 31 марта и 7 апреля 1991 г. выборы в Народный кувенд принесли победу кандидатам, проходившим по списку АПТ. Они получили 169 из 250 депутатских мест. Однако, к удивлению многих, сам Р. Алия не прошел. Он вел свою кампанию в традиционном "партийном" стиле, как это было принято у первых лиц в социалистических странах. Если Сали Бериша приглашал народ на площади и стадионы, агитируя до хрипоты в голосе за программу ДП, то Р. Алия полагался на налаженный пропагандистский аппарат. За день до голосования он выступил с большой речью перед активом "своего" избирательного округа, по которому безальтернативно проходил в прежние времена, и оказался побежденным мало кому известным кандидатом от ДП инженером Франко Крочи. За Алию отдали голоса только 36% избирателей, В коммюнике ЦК АПТ по результатам выборов говорилось о большой победе партии на выборах, но также признавалось, что неизбрание Р. Алии "явилось неожиданным и несправедливым". Поражение лидера АПТ контрастировало с абсолютной победой в Кавае его главного соперника — Сали Бериши.

 

ДП завоевала 75 мест, что свидетельствовало о несомненном успехе политической организации, оформившейся только за три с половиной месяца до выборов. Причем она завоевала голоса преимущественно городских избирателей, а АПТ — сельских. Забитое, нищее крестьянство, привыкшее во всем

 

367

 

 

следовать "указаниям партии", послушно проголосовало за ее кандидатов, 5 мест получила "Омония" и 1 — Комитет ветеранов войны.

 

Результаты выборов имели сильный резонанс в стране и за ее пределами. Аккредитованные на выборах иностранные обозреватели (около 260 человек) поражались низкому уровню политической культуры п в особенности деструктивным настроениям, проявившимся сразу же после обнародования результатов выборов. 2 апреля в Шкодре прошла демонстрация молодежи, протестовавшей против злоупотреблений, допущенных избирательной комиссией города. Попытка участников шествия изложить претензии перед партийным руководством города окончилась разгоном демонстрации с применением органами правопорядка огнестрельного оружия. Жертвами пали четверо, в том числе Арбен Броци, один из руководителей шкодринского отделения ДП. Многие получили ранения. Министр внутренних дел Грамоз Ручи в специальном заявлении назвал демонстрантов террористами и обещал навести порядок "всеми законными средствами" Оппозиция потребовала расследования событий 2 апреля, пригрозив бойкотом Народного кувенда.

 

Конфликты между сторонниками основных партий спорадически происходили по всей стране. Причем, как правило, страдали голосовавшие за коммунистов и... общественная собственность. В Шкодре избили крестьян, приехавших торговать на местный базар, мстя им за поддержку на выборах коммунистов. В Фиери, где кандидаты АПТ завоевали все 19 парламентских мест, молодежь переворачивала машины и била стекла в административных зданиях. Пострадали от актов вандализма железнодорожный транспорт и школы, оставшиеся без стекол. Один из студентов, участвовавший в погромах, так объяснил находившемуся тогда в Албании в составе группы наблюдателей английскому историку Ноэлю Малькольму причины разгула страстей: "Государство грабило нас 45 лет. Теперь наша очередь отобрать все это у государства". В стране создавалась угроза анархии и многие стали вспоминать "старые времена, когда был порядок".

 

Тем не менее общественно-политическая жизнь продолжалась. Депутаты от ДП поначалу отказались участвовать в работе кувенда до тех пор, пока не будут наказаны виновники расстрела демонстрантов в Шкодре, и пришли на заседание только после создания комиссии по расследованию инцидента. На открывшейся 22 апреля первой сессии Народного кувенда была учреждена президентская форма правления в Республике Албания, как стала называться страна согласно новой редакции статьи 1 конституции. На заседании 30 апреля 1991 г. Рамиз Алия был избран президентом, получив 172 голоса из 250.

 

368

 

 

Чтобы выборы имели вид альтернативных (иначе они просто не могли бы состояться), в список внесли еще одну фамилию — главного редактора газеты "Зери и популыт" Намика Докле, получившего 2 голоса. ДП своего кандидата не выдвигала и почти вся ее парламентская фракция в голосовании не участвовала: 71 бюллетень был признан недействительным. У ДП не было шансов на выигрыш.

 

4 мая на пленуме ЦК АПТ Рамиза Алию освободили от обязанностей первого секретаря ЦК, члена ЦК и политбюро в связи с избранием президентом.

 

Так, через 45 лет после введения в Албании республиканского строя произошло возвращение к общедемократическим принципам мартовской конституции далекого 1946 г.

[Previous] [Next]

[Back to Index]