Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси

Геннадий Литаврин

 

ВВЕДЕНИЕ

Литаврин Г. Г., Флоря Б. Н.

 

 

Принятие христианства в качестве официальной, государственной религии у большинства народов Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы приходится на IX — первую половину XI в., т. е. на сравнительно короткий исторический период в два — два с половиной столетия. Всемирно-историческое по своему значению событие, христианизация славянских и неславянских народов, населявших государства, которые уже тогда охватывали половину территории Европы, явилась следствием крупных перемен в социально-экономическом и политическом развитии общества и оказала в свою очередь серьезное влияние на все сферы его жизни.

 

Введение христианства — проблема, заслуживающая внимательного всестороннего исследования историков. Актуальность же ее изучения в наши дни особенно возросла в связи с тысячелетием крещения Древней Руси. К этой значительной дате отечественной истории приковано в настоящее время внимание как научных кругов и деятелей культуры, так и самой широкой общественности.

 

Данная книга, однако, не дань конъюнктуре: коллектив медиевистов Института славяноведения и балканистики АН СССР, предпринимая данное исследование, не ставил перед собой цели специального рассмотрения вопросов христианизации Руси. Цели авторов одновременно и скромнее и шире. Как следует из самого названия коллективного труда, в центр внимания они ставят изучение процесса христианизации народов Центральной Европы и Балканского полуострова и лишь вслед за этим пытаются сопоставить в сравнительно-историческом плане выявленные ими основные закономерности с соответствующими явлениями, связанными с крещением Древней Руси.

 

Методологически авторы труда исходят из марксистского положения о том, что христианская религия

 

3

 

 

представляет собой идеологическую систему классового общества, которая именно в средние века наиболее полно в качестве надстройки соответствовала феодальному базису, способствуя в свою очередь его укреплению. Как и образование самого раннефеодального государства, выразившиеся во введении христианства перемены в духовной надстройке общества были закономерным следствием глубоких изменений в социальной и политической структуре, связанных с образованием антагонистических классов. Принятие новой религии представляло собой, следовательно, одну из сторон переворота, ознаменовавшего становление новой общественно-экономической формации, и должно рассматриваться как прогрессивное по своей сути явление в истории переходного периода от первобытнообщинного строя к феодализму. Эта констатация ни в коей мере не противоречит тому факту, что христианизация в конкретных условиях той эпохи отвечала интересам прежде всего господствующего класса, содействуя упрочению его не только политического, но и идеологического господства в обществе.

 

Исходя из этого кардинального положения, широко признанного в советской историографии, коллектив исследователей поставил перед собой следующие задачи: определить, насколько окажется возможным, точнее ту стадию социального и политического развития народов изучаемого ареала, на которой возникла необходимость введения новой религии; попытаться ответить на вопрос, почему изменение идеологической надстройки выразилось в форме принятия именно христианской религиозной системы; в связи с этим рассмотреть соотношение внутренних и внешних факторов, определивших переход к христианству; установить причины, которыми обусловливался в той или иной стране выбор христианской религии в качестве государственной в ее западном или восточном варианте; наметить основные этапы христианизации и выявить факторы, влиявшие на ее ход; остановиться особо на вопросе о реакции широких народных масс на введение новой религии: изучить положение христианской церкви в раннефеодальном обществе, характер ее отношений со светской властью и ту роль, которую церковь играла в идейной жизни общества того времени.

 

Рассмотрение всех этих проблем ведется на основе доступного материала источников (включая археологические

 

4

 

 

и ономастические), что позволяет реконструировать объективный ход христианизации в каждой из стран изучаемого ареала, начиная с первых следов проникновения христианской религии вплоть до ее утверждения в качестве господствующей в обществе идеологии и до создания регулярно функционирующей церковной организации.

 

Временны́е рамки этого процесса были различными в разных странах, и поэтому расположение глав в книге в целом соответствует хронологической последовательности утверждения христианства в изучаемом ареале. Поскольку, однако, христианизация каждой отдельной страны совершалась не изолированно и введение новой религии в одной стране оказывало влияние на положение в другой, постольку рядом поставлены главы, посвященные странам, ход христианизации которых был взаимосвязанным.

 

Исследование охватывает все раннефеодальные политические образования, подвергнувшиеся христианизации в VIII—XII вв. на огромном пространстве, ограниченном с запада и юго-востока двумя христианскими империями — Каролингской и Византийской, а с востока — Древнерусским государством. В составе этих образований рассматриваются и такие просуществовавшие сравнительно недолгое время государства, как Карантанское княжество, созданное предками словенцев, и Великая Моравия — общее государство предков чехов и словаков, а также такие политические структуры, которым так и не удалось стать государствами в полном смысле слова, в частности объединения полабских славян.

 

В связи с вопросом о территориальных рамках труда следует особо сказать о трех допущенных в книге исключениях. Во-первых, в ней оставлены вне рассмотрения земли, входившие позднее в пределы Валашского и Молдавского княжеств: свидетельства об этом районе, подвергавшемся в X—XIII вв. непрерывным вторжениям кочевых народов, чрезвычайно скудны, процессы феодализации, становления государственности и христианизации протекали здесь замедленными темпами и их завершение лежит за пределами исследуемой эпохи. Во-вторых, в книге не рассмотрен также вопрос о христианизации язычников-пруссов, обитавших у Балтийского моря, которые до начала XIII в. не испытали влияния новой религии.

 

5

 

 

В-третьих, в труд, напротив, включена глава о славянах, земли которых с конца VIII в. вошли в состав Византии (были возвращены ею вместе с их новыми поселенцами). Включение в книгу этой главы обусловлено двумя важными причинами: без анализа материалов об этих славянах невозможно рассмотрение ряда аспектов христианизации населения Болгарии и отчасти Сербии (в IX в. часть уже крещенных славян империи оказалась в составе языческой Болгарии) ; кроме того, исследование хода христианизации славян в Византии — в условиях полного подчинения иноэтничной власти — существенно для общей принципиальной оценки значения внешнего воздействия при введении новой религии. Таким образом, речь идет об огромном ареале, в котором с чрезвычайной интенсивностью в IX—XII вв. развернулись процессы классообразования и формирования раннефеодальных государств и который стал в значительной мере объектом идейной, а в ряде районов — и политической (включая военную) экспансии главных держав христианской Европы и связанных с ними основных религиозных центров христианского мира. Поэтому изучение процесса христианизации именно в обозначенных территориальных рамках позволяет в полной мере показать историческое место официального введения христианства в общей картине становления в данном ареале раннефеодального общества, а также выявить при этом роль и соотношение влиявших на указанный процесс внутренних и внешних факторов.

 

Наблюдения авторов по каждой из рассмотренных стран в соответствии с перечисленными выше задачами (разумеется, насколько позволяет сделать это в каждом конкретном случае сохранившийся фонд источников) дают возможность установить как общие закономерности христианизации в очерченном обширном ареале, так и особенности этого процесса в отдельных странах, связанные с уровнем их общественного развития в период введения новой религии и с характером их взаимоотношений с христианскими державами.

 

Выполнение этой задачи позволяет в свою очередь поставить в заключительной главе проблему сходства и различий христианизации стран Центральной Европы и Балканского полуострова и принятия христианства в Древней Руси. Исторически такое сопоставление оправдано тем,

 

6

 

 

что изучаемые страны и Древняя Русь находились в IX—XII вв. примерно на одинаковом уровне социально-экономического и политического развития и приняли христианство от одних и тех же христианских держав, с которыми и Русь находилась в тесных контактах и от одного из которых (Византии) приняла новое вероисповедание. Хотя процесс христианизации Древней Руси детально не исследуется, авторы считают такое сопоставление принципиально важным, так как введение здесь новой религии было частью общего хода христианизации народов Центральной, Юго-Восточной и Восточной Европы и было обусловлено общими для всего ареала причинами.

 

Особое место в структуре труда принадлежит VIII главе, имеющей также отношение к проблеме крещения Древней Руси: в ней рассмотрено значение межславянских культурных связей для Древнерусского государства в период его христианизации. Утверждение идеологического (в ту эпоху — преимущественно религиозного) единства многократно усилило межславянское культурное общение, в особенности между теми славянскими странами, в которых это общение осуществлялось на основе общей славянской письменности. Именно в Древней Руси (в силу превратностей исторических судеб южнославянских и ряда западнославянских народов) сохранилась большая часть общего фонда древнеславянских памятников, созданных на старославянском языке, и VIII глава дает всестороннее представление о той сумме культурных ценностей, которые были активно усвоены славянским миром в эпоху христианизации, и о тех ближайших общекультурных последствиях, которыми сопровождалось это событие [*]. Главное из них состояло в том, что, отвергая культурные ценности языческой эпохи (а отчасти приспособив их к своим целям), церковь не могла функционировать как институт, не сохраняя элементы античной науки и культуры, не обеспечивая определенный уровень образованности

 

 

*. Для тех стран, где письменность на своем языке отсутствовала, такая задача не может быть решена в полном объеме, так как из фонда сохранившихся латинских рукописей зачастую невозможно выделить то, которые переписаны именно в данной стране, а исследование сравнительно немногочисленных оригинальных произведений X-XI вв. не может дать полного представления о круге текстов, известных жившим тогда образованным людям.

 

7

 

 

духовенства (а вместе с тем и светской элиты общества) и не утверждая общечеловеческих нравственных идеалов.

 

Итак, предлагаемая вниманию читателя книга рассчитана на то, чтобы до известной степени удовлетворить повышенный научный и общественный интерес к одной из наиболее актуальных и недостаточно исследованных проблем раннесредневековой истории. Авторы не считают, однако, что сравнительно-исторический анализ осуществлен ими в данной работе с необходимой полнотой и глубиной. Для выполнения этой задачи в ее исчерпывающем плане на сегодняшний день отсутствуют объективные условия: детальное рассмотрение проблемы применительно к каждой отдельной стране и каждому народу далеко еще не окончено. Тем не менее авторы вправе надеяться, что данная книга является определенным шагом вперед на пути к этой важной цели. Редколлегия книги не считала для себя необходимым добиваться полной унификации взглядов авторов, поэтому в отдельных главах работы читатель может встретиться с разными оценками некоторых фактов и явлений.

 

*

 

Редакционная коллегия книги: Г. Г. Литаврин (ответственный редактор), А. И. Рогов (заместитель ответственного редактора), О. В. Иванова (ответственный секретарь), В. Г. Овчинников, Б. Н. Флоря.

 

Научно-техническая работа при подготовке книги к печати выполнена О. В. Ивановой и Н. С. Захарьиной.

 

Иллюстративный материал к монографии подобран А. И. Роговым.

 

[Next]

[Back to Index]