Глава VIII. ОСВОБОЖДЕНИЕ СТАРОЙ СЕРБИИ, 1912-1913 ГОДЫ
- Панисламизм и католическая акция
- Австро-Венгрия и освобождение Старой Сербии: Афера «Прохазка» в Призрене
Освобождение Старой Сербии и Вардарской Македонии в 1912—1913 годах было результатом продолжительного исторического процесса. Успех зависел не только от собственных сил и сил балканских союзников, но и от международной ситуации в целом. Сербия к освобождению своих соотечественников в Старой Сербии и Македонии в течение нескольких десятилетий готовилась и в военном, и в экономическом, и в дипломатическом смысле. По мере того как Турция слабела, балканские христианские народы все больше стремились к осуществлению своих национальных программ. Противостояние этих программ, однако, вело к взаимным конфликтам, препятствовавшим формированию балканского союза с целью вытеснения Османской империи с Балкан.
Панисламизм и католическая акция
Отчеты сербских консулов из Старой Сербии в начале XX века становились все более тревожными. В середине 1905 года приштинский консул Мирослав Спалайкович отправил несколько аналитических и глубоко продуманных отчетов министру иностранных дел Йовану М. Жуйовичу. В результате он пришел к выводу, что эскалация насилия над сербами является последствием турецкой политики и международной ситуации в целом, а не просто анархии, продолжающейся здесь веками. Он это связывал и с ситуацией в России — ее занятостью в войне с Японией и внутренней революцией: «Год 1905-й во многом похож на 1813-й. Параллель точна. В обоих случаях Россия была вынуждена использовать свою энергию и активность исключительно для собственных государственных дел». Проблемы, имеющие место в России и запутанная политическая ситуация в Европе открыли взору султана Абдула Хамида «новые перспективы для будущего исламизма». Происходил подъем панисламизма: с 1878 года «турецкие иерархические государственные структуры начинают и сами систематически управлять» насилием арнаутов. Султан, пишет Спалайкович, распространял идеологию панисламизма через софтов, «особенно во время Рамадана». За его счет тысячи софтов отправлялись «в каждый уголок
150
царства, в каждую деревню, и там они своими проповедями фанатизировали массы — особенно арнаутов» [1]. Опираясь на свои религиозно-политические идеи, султан преследует цель «совсем истребить или обратить в ислам» сербов из этих краев с целью создания прочной мусульманской крепости против сербских национальных стремлений и против политического прорыва Австро-Венгрии. Главное было сломить «и последний аванпост сербства на пути арбанасов — Печский и Призренский округа». Если это удастся, то Косово, «начиная с Митровицы и вплоть до Качаника, будет открыто для прорыва арбанасов». Несмотря на то, что турецкие власти предпринимают определенные меры (арестовывают разбойников и отправляют их в ссылку), главными движениями «между арнаутами и арбанасами» управляют всё-таки из Константинополя, «где поддерживается единство программ и целей».
Наряду с консолидацией панисламизма в Старой Сербии, усиливается, пишет Спалайкович, и католическая активность, особенно в Печском санджаке, и ее главными носителями являются «арнауты-католики и фанды», не отстававшие в убийствах и преступлениях от арбанасов-мусульман. Хотя совершались преступления, не являвшиеся частью какой-либо политической программы, большинство фандов придерживалось инструкций, полученных от австро-венгерских чиновников. Главным фактором католической деятельности в Старой Сербии, по Спалайковичу, является «католический владыка в Призрене, а самый важный центр католических арнаутов в Печской нахии — деревня Злокучани вблизи Печи» [2]. С национальной точки зрения, пишет Спалайкович, Австро-Венгрия имеет тождественные интересы с Турцией — «содействовать полному уничтожению сербского элемента в Метохии, а в Косово как можно больше этот элемент «разбавить»». Для Австро-Венгрии очень важно, чтобы притязания Сербии с этнографической точки зрения свелись к минимуму, и в этом деле она нашла союзника в лице албанцев и в султанской политике попустительства, с одной стороны, а в болгарах, с другой. «Австрии ее собственные интересы повелевают не допускать расширения Сербии ни в одном направлении» [3]. Спалайкович отличает арбанасов от арнаутов в Старой Сербии. О вторых он говорит, что они все «без исключения нашего происхождения, и наш язык еще не забыли» [4]. Тяжело сосчитать насилия и преступления, совершавшиеся над сербами, о которых Спалайкович уведомляет свое правительство: известный Садик из деревни Грабовца в Дренице убил 70 человек, а Ибиш Бошняк и Садик Добранец в Печской нахии убили 18 сербов и украли 1800 коней и волов; практически ежедневно насилуют сербских женщин и девушек, часто происходит насильственная выдача
1. Цит. по: Branko Peruničić. Svedočanstvo о Kosovu 1901 —1903. godine. Beograd, 1988. C. 16—17.
2. Там же. С. 18.
3. Там же. О односу Аустро-Угарске према албанским пубунама уочи Првог балканског рата видети: Милорад Екмечић, Албански фактор у избијању Првог балканског рата, Први балкански рат 1912. године и крај Османског царства на Балкану. Зборник радова. Београд, 2007. С. 9 -17 .
4. Branko Peruničić. Svedočanstvo о Kosovu 1901 —1903. godine. Beograd, 1988. C. 16.
151
замуж сербских девушек и взимание денег за «сватовство», насильственное обращение в ислам, кражи и поджоги пшеницы, сена и конопли. По данным Спалайковича, в Пече, например, в 1907 году все еще было приблизительно 500 домов и около 4000 православных сербов, в Печской нахии — около 1200 домов, а вместе с Джаковицей и окрестностями, по некоторым оценкам, было приблизительно 20 000 сербов [1].
Нестабильная в течение десятилетий ситуация на Балканах привела, особенно после аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 году, к ускоренному развитию событий, предвещавших крупный кризис. Многочисленные албанские мятежи в 1911 году переросли в более крупные повстанческие движения, приведшие к полной анархии в балканских провинциях. Зулюм (насилие) и преступления над сербским населением в Старой Сербии чередовались изо дня в день. В конце марта 1912 года писали о выселении сербов из Турции «в больших масштабах» [2]. Отряды католиков и мухаджиров, состоящие иногда из пяти-шести, а порой до 50—60 человек, атаковали сербские деревни в Печском крае. Был ограблен даже Огнян Раденкович, побратим Исы Болетинца. Приштинский консул Милоевич телеграфировал 9 апреля 1912 года: «Зулюми не выносимы [...]. Существует большая опасность, что народ будет массово выселяться» [3]. Власть была не в состоянии остановить грабежи и убийства, поэтому сербские консулы требовали вооружить местных сербов. Селим Байгора угрожал, что разрушит российский консулат в Митровице. В Штавле, вблизи Сенницы, в начале мая 1912 года убит брат попа Радоя, Еремия. В середине июля албанцы ворвались в Сенницу. Военные власти вооружили мусульманское население Сенницкого санджака в возрасте от 18 до 60 лет.
Насилие и полный беспорядок приняли такие размеры, что в Сеннице перед судом 23 августа 1912 года был убит беранский каймакам Илья Попович, один из редких, если не единственный серб на такой должности. Исполнитель должности управителя Яворской таможни Вулович уведомил, что Попович «растерзан перед сенницким судом», что мятеж «самый большой» и что «похоже, будет резня», что вызвало бегство выдающихся людей и священников. Илья Попович в свое время окончил сербскую гимназию в Скопье и турецкий юридический институт. Был политически активен в младотурецком движении. В день убийства в Сеннице был ярмарочный день, и большая толпа пештерцев ворвалась на военный склад и разворовала оружие. Когда Попович вышел из суда вместе с Васой Карамарковичем, сенницкий Тиш-ага Люмич восклинул, показывая пальцем: «Смотрите, турки, вот он, беранский каймакам-валах». Последовала расправа над каймакамом Поповичем: первым его ударил поленом Айредин Челич из Угла, а затем его били все подряд так, что, как пишет один хронист, «сняли с него все платье, кроме исподнего». Вонзали ножи в мертвое
1. Branko Peruničić. Svedočanstvo о Kosovu 1901—1903. godine. С. 289.
2. Документи о спољној политици Краљевине Србије 1903-1914. Књ. 5, св. I, приредио Михаило Војводић. Београд, 1984. С. 414-415.
3. Там же. С. 455.
152
тело и, волоча по улице за ноги, бросили его перед домом сенницкого попа Иосифа Балшича крича: «Поп [...] выходи, забирай этого валаха» [1]. Многие сербы бежали через границу. В письме генералу Боже Янковичу, председателю Комитета помощи беженцам из Старой Сербии и Новопазарского санджака, от 10 сентября 1912 года протоиерей Милан Джурич отмечает, что ситуация такова, что «когда серб идет почивать, не уверен, что проснется живым» [2].
Объявление 28 сентября 1911 года Италией войны Турции вновь открыло Восточный вопрос и возвестило крупный кризис. Итальянские бомбежки Дарданелл 18 апреля 1912 года и захват Родоса и Додеканесских островов в мае того же года ускорили соглашения между балканскими государствами. После долгих и сложных переговоров между Сербией и Болгарией в течение всего 1911 года, прежде всего из-за спора в связи с Македонией, договор о союзничестве (со специальным секретным приложением) был подписан 13 февраля 1912 года.
Утверждены были «бесспорные зоны» для обеих сторон, а для центральной области Македонии была предусмотрена или автономия, или раздел с арбитражем русского царя, причем в случае раздела линия разграничения шла бы по диагонали от Крива Паланки до Охрида. Болгария подписала договор о союзничестве с Грецией 29 мая 1912 года. Договор о политическом и военном союзе между Сербией и Черногорией был подписан в Люцерне 27 сентября 1912 года. Объединенные силы балканских государств были достаточны для успешной расправы с османской властью на Балканах. Долго и сложно подготавливаемые совместные акции балканских христианских государств начались осенью 1912 года.
В ранние послеполуденные часы 24 октября 1912 года затихла артиллерийская, ружейная и пулеметная пальба на территории между Скопской Черной Горой и южными отрогами горы Козьяк. Сломано и последнее жестокое сопротивление турецкого шестого стрелкового полка в районе Зебрняка. Известный двухдневный Кумановский бой, который был решающим в окончании Первой балканской войны, между сербской Первой армией под командованием регента Александра Карагеоргиевича и турецкой вардарской армией, под командованием Зека-паши, окончился поражением турецкой армии, которая врассыпную отходила к Скопью и далее, вглубь Македонии. Это был исторический перелом в долго подготавливаемой войне за освобождение Старой Сербии и Македонии.
Первая балканская война 1912—1913 годов относится к тем историческим событиям, на которые незаслуженно упала тень забвения. В этом сыграла свою роль и бурная история последующих десятилетий XX века, а также определенное обесценивание завоеваний в этой войне. Исключение составляют несколько работ, к числу которых относится сборник научных
1. Балкански рат у слици и речи, бр. 16, 5. мај 1913. године. С. 245.
2. Документ о спољној политици Краљевине Србије 1903-1914. Књ. 5, св. II, приредио Михаило Војводић. Београд, 1984. С. 573.
153
докладов «Први балкански рат», приуроченный к 75-летию освобождения [1]. Освобождение Старой Сербии и Македонии, а также прочих отторгнутых балканских областей представляло исторический и цивилизационный перелом не только в истории сербского и остальных балканских народов, но и, несомненно, в истории Европы. Это было окончание продолжительной борьбы за освобождение Средней и Юго-Восточной Европы от османского владычества, которое началось после поражения великого визиря Кара Мустафы под Веной в 1683 году, а закончилось Первой балканской войной 1912—1913 года. Сербы в этой великой борьбе под руководством «Священной лиги» всегда были на стороне европейской коалиции, заплатив за это многочисленными жертвами и упадком своего культурного наследия, в первую очередь церквей и монастырей, а также большими переселениями из старосербских областей в конце XVII — начале XVIII века под эгидой патриархов Арсения III Чарноевича и Арсения IV Йовановича. Союзники тем временем менялись, и бывшие предводители антиосманского фронта, такие как Габсбургская монархия, с начала XIX века стали союзниками Османской империи в борьбе против освободительного движения сербского народа. Это своеобразный парадокс сербской и балканской истории — усилия по освобождению и стремление к реинтеграции в европейские общественные и культурные течения встречали сопротивление именно в Европе, прежде всего в Средней Европе во главе с Австро-Венгрией. При этом сербская национальная мысль и стремление к освобождению и объединению побуждались, в большей мере, европейским национализмом, прежде всего, национальными движениями немцев и итальянцев.
Первая балканская война 1912—1913 годов и освобождение Старой Сербии и Вардарской Македонии не произошли внезапно, это было не только стечение обстоятельств, но и долгое время взращиваемое стремление во всех слоях сербского общества. Турецкие завоевания XIV—XV веков подорвали сербское и другие балканские христианские общества, насильно были прерваны на многие века культурные, экономические, общественные и все другие связи и взаимоотношения этой части Европы с остальными частями континента. Сербия вошла в Первую балканскую войну с целью освобождения сербского народа в Старой Сербии и Македонии от турецкой власти и в то же время освобождения остальных балканских христиан. Она возвращалась к старым центрам сербской государственной и духовной жизни. Сербская армия в 1912 году не шла, как тогда говорили, на целину или чужую землю. Сербский народ в Старой Сербии веками собирался около своих церквей, монастырей и монастырских школ. Всё-таки Йован Цвийич был прав, когда писал, что «нигде на Балканском полуострове турецкое правление не принесло такого опустошения, как здесь» [2]. В руинах были практически все самые важные сербские
1. Први балкански рат. Округли сто поводом 75. годишњице 1912—1987. 28. и 29. октобар 1987, САНУ. Београд, 1991. С. 148.
2. Јован Цвијић. Балкански рат и Србија. Београд, 1912. С. 15.
154
монастыри - Святых Архангелов, Сопочаны, Джурджевы Ступови, Куманица, Давидовица и многие другие. Монастырь Баньска в начале XVII века и Богорицы Левишской в середине XVIII века были превращены в мечети.
Осознание исторической миссии освобождения своих соотечественников в Старой Сербии и Македонии, осознание возвращения к старым государственным и духовным основам пропитывало все слои сербского общества в начале XX века. Может быть, эта мысль нигде так сильно и сжато не высказана, как в слове митрополита Сербии Димитрия 18 октября 1912 года после молебна в белградской Соборной церкви об удаче союзнического оружия:
«Мы не идем к чужестранцам, но к своим братьям - сказал, между прочим, митрополит Димитрий. Идем туда, где наша колыбель, где враг растоптал очаг наш /.../ Мы идем, чтобы в этом погасшем очаге вновь зажечь огонь свободы /.../ Мы идем в свой дом, в который безбожник вселился, переступив через реки мученической крови и слез печальных наших предков. Мы идем на некогда цветущую нашу родину, которую неприятель превратил в опустошенную землю, в землю печали и плача, крови и ужаса /.../ Мы идем, чтобы из рабов сделать витязей, чтобы вернуть им гордость героев времен царя Душана, идем, чтобы живой водой из святого источника смыть с дорог и просторных полей страдальческую кровь наших предков. Идем, чтобы униженных людей поднять из праха и вернуть им человеческое достоинство. Ещё мы идем на славное Косово, чтобы поклониться героическим теням благородного князя Лазаря, Милоша Обилича и других храбрых витязей, погибших с ними за вечную жизнь /.../».
В соответствии с военным планом Королевства Сербии военные силы были сгруппированы в пять отдельных формирований в пяти различных направлениях. Верховным командующим был король Петр I Карагеоргиевич, начальником Штаба главного командования был генерал, а позже воевода Радомир Путник, а его помощником — генерал, позже также воевода — Живоин Мишич. Был подробно подготовлен план концентрирования и стратегического развития боевых группировок. Главную ударную силу составляла Первая армия под командованием престолонаследника Александра Карагеоргиевича, в составе 126 000 солдат, из которых 90 000 бойцов. Поскольку Моравско-Вардарский театр военных действий считался главным, силы Первой армии были сконцентрированы на территории враньского Поморавья, имея задачу наступать между Скопской Черной горой и Козьяком в направлении Овчиего Поля и в координации с фланговыми войсками бить по главным вражеским силам именно на Овчием Поле, где сербское верховное командование ожидало главный бой с турецкой вардарской армией. Вторая армия под командованием генерала Степе Степановича, состоявшая из 61 000 солдат, из которых 45 000 бойцов, имела в своем составе Тимокскую дивизию первого призыва и болгарскую Седьмую Рильскую дивизию (сербов было 28 650, а болгар — 32 350), а также армейскую артиллерию. Она была сконцентрирована на территории Чустендил-Дупница и имела задачу вести наступление в направлении
155
Криве Реке и Брегапницы и в качестве сербского левого фланга действовать против турецкого правого фланга главной группы войск. Третья армия под командованием генерала Божидара Янковича, состоящая из 67 000 военных, из которых 50 000 бойцов, была организована из двух групп: Топлицкой (45 000 солдат) и Медведжской (22 000 солдат). Её задачей было, наступая из долины рек Топлицы и Медведжи, занять Приштину, разбить вражеские силы в области Косово, обеспечивая таким образом фланг и тыл главной Первой армии и предполагая, что решающий бой произойдет на Овчием Поле, наступая из Косово в направлении к Скопью, представлять правый фланг сербских главных сил. Ибарская армия под командованием генерала Михаила Живковича, состоящая из 22 000 солдат, из которых 17 500 бойцов, собравшаяся в районе Рашки, получила задание вести наступление в направлении Ибра, занять Нови Пазар, а затем через Косовскую Митровицу вести наступление в направлении Метохии и, сотрудничая с черногорской армией, освобождать области в районе Печи и Джаковицы. Яворская бригада под командованием подполковника Миливоя Анджелковича в своем составе имела 12 000 солдат, из которых — 8500 борцов. Собравшись в районе деревни Кушичи над Иваницей, она должна была держать оборону, контролируя поведение Австро-Венгрии, а затем с Явора вести наступление в направлении Сенницы, Приеполя и Плевли. Главной военно-стратегической задачей Ибарской армии и Яворской бригады было расщепить вражеские силы в области Старой Рашки, устранить коридор, десятилетиями разделявший Сербию и Черногорию, обеспечивая таким образом тыл главным сербским силам, особенно фланг и тыл Третьей армии [1].
Основные турецкие силы на Балканском театре военных действий, Восточные войска, были направлены на Фракию; в то же время в западной части фронта были сконцентрированы силы меньшей мощности в составе турецкой западной армии. На обоих фронтах предусматривались наступательные операции. Командующим турецкой западной армией был Али Риза-паша, а командующим вардарской армией, наступающей в направлении сербской Первой армии, был Зеки-паша. Командующий вардарской армией получил приказ начать наступление на первую Сербскую армию и, атакуя врага на линии Овчиего Поля — Куманово, воспрепятствовать наступлению сербской армии на Куманово, и в любом случае стойко защищать Скопье и Штип [2].
Король Петр I Карагеоргиевич 18 октября 1912 года в Нише объявил Турции войну, обращаясь с прокламацией к сербскому народу.
«Последние события вновь вынесли на повестку дня вопрос о судьбе Балканского полуострова, — говорится в прокламации, — а тем самым и о судьбе Старой Сербии, той славной, но печальной матери нашего Королевства, где
1. (Группа авторов) Први балкански рат 1912—1913 (Операције српске војске). Прва књига. Београд, 1959. С. 333-835.
2. Там же. С. 357-386.
156
находится ядро сербского государства, старых королей и царей, где находятся славные столицы времен Неманичей: новопазарский Рас, Приштина, Скопье, Призрен, где живут наши братья по крови, по языку, по обычаям, по народному сознанию, желаниям и стремлениям. Завоевательное и враждебное оттоманское правительство веками истребляет наших братьев».
Далее речь идет об убийствах сербов, уводах в Азию и «до последних дней» насильственном выселении, обращении в мусульманскую веру «и женщин, и мужчин», отрицании веры, языка и имени сербского; говорится о «разорении Старой Сербии» и при новом «конституционном правительстве», имея в виду младотурецкий режим, которое старалось и «экономически уничтожить сербов». Это невыносимое состояние, написано далее в Королевской прокламации, «в течение нескольких сотен лет заставляло сербов выселяться из Старой Сербии, а после нашей последней войны с турками каждый год в наше Королевство переходят тысячи отчаявшихся и обобранных беженцев. Ими сегодня полна Сербия». Кроме прочих проблем отмечается и отказ Порты дать одобрение на строительство железной дороги от границы Сербии до Адриатического моря.
«Мое войско в Старой Сербии — отмечает король Пётр — кроме христиан застанет и сербов-мусульман, которые нам также дороги, а с ними и арбанасов, христиан и мусульман, с которыми наш народ вместе живет уже тысячу и триста лет, разделяя с ними и счастье, и горе. Мы всем им несем свободу, братство, равенство во всем с сербами» [1].
Сразу после объявления войны король переехал в Вранье и оттуда следил за операциями армии, а позже — в Скопье — после его освобождения.
Чуть раньше, еще до объявления Сербией войны, то же самое на Детине сделал и черногорский король Никола, в прокламации которого, кроме прочего, говорится:
«Черногорцы! Прискорбный призыв, доносящийся из Старой Сербии от угнетенных наших братьев, невозможно более вынести. Там вырезают не только мужчин, но и женщин, и беззащитных детей сербских. Голодные и несчастные сербские невольники бродят по горам и вокруг пожарищ домов своих, призывая вас защитить их и избавить. Долг и любовь рода возлагают на нас обязанность торопиться на помощь братьям нашим».
Свое объявление войны Турции король Никола заканчивает следующими словами:
«Пусть с Божьим и Святого Петра благословением осуществятся мечтания моей молодости, когда я стихами возвещал об этом знаменитом дне и подогревал груди сербские верой, что с оружием должны пойти мы: «Туда! Туда!.. За этими горами / Гроб Милоша-героя мы найдем...» [2]
Сербия и Черногория вступили в войну за освобождение Старой Сербии с большим энтузиазмом, с верой в то, что настал час осуществления
1. Балкански рат 1912—1913. у слици и речи, уредио Душан Мил. Шијачки, друго издање. Београд, 1922. С. 236—237.
2. Там же. С. 237. (Цитата из стихотворения Николая Петровича Негоша «Туда! Туда!»: «(...) Туда! туда!.. За этими горами / Гроб Милоша-героя мы найдем... / Там мир душевный обретется нами / И серб не будет более рабом».)
157
великой национальной миссии. Все общество пришло в движение, все слои, практически вся интеллигенция. Многочисленны примеры такого участия. Известный сербский ученый, академик Йован М. Жуйович, бывший министр, одно время и председатель Сербской королевской академии, в начале войны направил письмо председателю правительства Николе Пашичу. Письмо представляет собой убедительную иллюстрацию настроений в общественной и патриотической мысли того времени, характерной для сербской интеллигенции в начале XX века. Представляем здесь это письмо:
«Дорогой Председатель,
В первый день мобилизации я прибыл в Белград, а на второй явился окружному командованию, где мне сказали, что из-за моего возраста у меня нет и не будет никаких личных военных обязательств. Я дал армии обоз лошадей и волов. Помог шестерым-семерым военнообязанным крестьянам собраться на поле боя. На поле брани проводил брата и пятерых племянников, в двух-трех местах дал пожертвования для солдат и раненых.
Но наряду с радостью за наши военные удачи, меня всё равно мучает один вопрос: так как я не очень полезен, чувствую необходимость моим имением, которое я сохранил, помочь нашему Отечеству.
Прошу тебя, в нашу военную кассу принять пожертвование в 12 тысяч динаров, находящихся в Правлении фондов. Пусть Военное министерство использует их по своему усмотрению.
Также чувствую необходимость заявить следующее: если государству в этой войне будет нужно, я даю в распоряжение свое имущество, движимое и недвижимое, и наследство мое от отца и сбережения.
Твой Йован М. Жуйович» [1].
Другой маститый сербский ученый, филолог, академик Любомир Люба Стоянович, бывший председатель правительства, ушел на войну с Ибарской армией и прошел с ней все области [2]. На войну ушли и многие другие молодые сербские интеллектуалы — поэты, писатели, ученые. Косовская идея представляла фундамент национального чувства и мышления сербских поколений в XIX — начале XX века. Полковник Милутин Д. Лазаревич, написавший многотомную работу «Наши ратови за ослобођење и уједињење», справедливо указал на это состояние духа: «Косово! Это слово, которое в то время оказывало волшебное влияние на народные массы, вряд ли смогут понять следующие поколения» [3].
Сербская армия в этой войне показала явное военное превосходство по сравнению с противником и мотивацию к победе. Недостаточная эффективность была замечена в работе разведывательной службы. Представляем здесь в кратких чертах развитие военных операций. Ибарская армия перешла границу 19 октября, а Первая, Вторая и Третья армии сделали это
1. Балкански рат 1912-1913. у слици и речи, уредио Душан Мил. С. 294.
2. Там же. С. 285.
3. Милутин Д. Лазаревић. Наши ратови за ослобођење и уједињење. Српско-турски рат 1912. године. Књига II. Београд, 1929. С. 45.
158
20 октября 1912 года. Решающие бои велись в направлении действий Первой армии, причем сначала, 23—24 октября, состоялся Кумановский бой, а позже, в ноябре — Битольский бой. Нападение турецкой Вардарской армии в направлении наступления Первой армии было для сербского верховного командования неожиданностью, так как считалось, что главный бой будет проходить на территории Овчиего Поля. Хотя с сербской стороны в боях 23 октября участвовало лишь две дивизии, турецкая атака закончилась полной неудачей. На второй день боев, 24 октября, Первая армия сражалась и отбросила назад Вардарскую армию. Таким образом был решен Кумановский бой. Командующий Первой армией вошел в освобожденное Скопье 25 октября во второй половине дня.
После того как сербское верховное командование утвердило, что турецкая Вардарская армия отходит к Битоле, было принято решение о том, что главные силы будут сконцентрированы в этом направлении. Хотя сама по себе Битольская операция продолжалась 24 дня, и на первом этапе сербские войска разгромили Вардарскую армию на гребне Бабуны и в боях у Кичева и Алинца, захватив на другой стороне долину Вардара до Джевджелии, сам Битольский бой продолжался несколько дней, с 17 по 19 ноября 1912 года.
Битоль был окончательно освобожден 19 ноября. После освобождения Ресена и вхождения во Флорину, где произошла встреча с греческой армией, часть Первой армии продолжила продвижение в бассейне реки Черный Дрин и долине реки Шкумбини в Албании. В начале декабря был захвачен Эльбасан. Должность командующего Первой армией в те дни от наследника престола Александра перенял на себя генерал Павле Юришич Штурм.
Вторая армия в своем наступлении овладела районом Крива Паданка, вошла в Страцин, и, продолжая наступление в долине Брегальницы, освободила Кочаны, а затем начала бои с неприятелем в долине Струмы. В духе приказов своего верховного командования генерал Степа Степанович с Тимокской дивизией первого призыва и Дунайской дивизией второго призыва прибыл в распоряжение болгарского верховного командования и участвовал в продолжительной и изнуряющей осаде Адрианополя и окончательной сдаче Адрианопольской крепости 26 марта 1913 года.
Третьей армии в наступлении к Косово из направления Медведжи и Куршумлии 22 октября 1912 года удалось освободить Приштину. Освобождение Приштины дало большой моральный стимул как сербской армии, так и сербскому народу в Старой Сербии. В то же время оно уничтожающе подействовало на арбанасов и на турецкое командование. Командующий турецкой западной армией Али Риза-паша после падения Приштины направил Исе Болетини следующую депешу: «Вы на военных складах получили 63 000 ружей, но ничего не сделали. Приштина захвачена, и это поражение представляет позор для государства и народа, это оскорбление для славного османского оружия. Где теперь ваши обещания? По крайней мере, сейчас поторопитесь организовать роты и припугните неприятеля,
159
раз уж вы не способны к войне» [1]. По приказу командующего Третьей армией генерала Янковича, на месте гибели князя Лазаря рядом с тюрбе Мурада прошли поминки по погибшим в Косовской битве в 1389 году. Третья армия после освобождения Приштины и Косово вышла в долину Вардара 28 октября и согласно военному плану объединилась с Первой армией. Однако уже 30 октября 1912 года главная команда приняла решение направить в Метохию реорганизованную Третью армию, чтобы создать базу для прорыва в Албанию и выхода в Адриатическое море. Тем временем одному конному дивизиону Дринской дивизии второго призыва под командованием майора Остойича, с дополнительными двумя стрелковыми ротами, взводом пулеметов и одной пушкой удалось войти в Призрен 30 октября. Майор Остойич держал Призрен до прихода 3 ноября Шумадийской дивизии первого призыва, сдерживая возможный натиск оставшихся турецких регулярных войск и албанских башибузуков применением военных хитростей.
Два дня спустя в Призрен прибыл и командующий армией генерал Янкович со своим штабом и оставался там до мая 1913 года.
АВСТРО-ВЕНГРИЯ И ОСВОБОЖДЕНИЕ СТАРОЙ СЕРБИИ: АФЕРА «ПРОХАЗКА» В ПРИЗРЕНЕ
Поздней осенью 1912 года, пока еще продолжались военные действия, европейскую общественность потрясла так называемая «афера “Прохазка”», касающаяся австро-венгерского консула в Призрене Оскара Прохазка, чеха по происхождению. У монархии в Старой Сербии было три консульских отдела — в Призрене, Скопье и Косовской Митровице и так называемый «гражданский комиссар» в Плевле при командовании всеми войсками в Плевальском санджаке (1879—1908). Афера «Прохазка» не заслуживала бы столько внимания, если бы не была убедительной иллюстрацией преемственности пропагандистского арсенала за последние два века в стремлении дискредитировать сербское освободительное движение. Особенно во время развала югославского государства в конце XX века. Сербское правительство 8 ноября 1912 года передало правительству в Вене протест из-за вмешательства в боевые действия — прежде всего подстреканием турок и арбанасов к вооруженному сопротивлению, но, как уже упоминалось, к стрельбе с крыши австро-венгерского консульского отдела на сербские отряды. В ноте посланника Симича требовался отзыв консула [2]. Прохазка родился в Брно, окончил Ориентальную академию в Вене, а до приезда в Призрен служил в Скопье. Вскоре после сербской ноты в венской, пештской и всей европейской печати последовал шквал статей
1. Први балкански рат 1912-1913 (Операције српске војске). Прва књига. Београд, 1959. С. 496-497.
2. Димитрије Ђорђевић. Излазак Србије на Јадранско море и конференција амбасадора у Лондону. Београд, 1956. С. 92-93.
160
о его мучениях, о том, что он якобы оскоплен, и даже убит. Посольство из Лондона объявило 20 ноября: «Вся печать критически настроена против Сербии в связи с австро-венгерским консулом в Призрене» [1]. В пештских и венских газетах даже писали, что сербы убили его жену и детей, хотя у него не было ни жены, ни детей, что с ним совершили «ужасное варварство», что унизили австрийский флаг и проявляли насилие над католическими священниками. Все это сопровождалось очерками о мнимых злодеяниях сербской армии над населением освобожденных областей и над австрийскими консулами. В Министерстве иностранных дел в Вене даже утверждали, что кроме Прохазки убит и консул в Митровице, фон Тахи [2].
Пропагандистская лексика того времени вошла в историографию и была обновлена в некоторых работах нового времени. Немецкий историк Холм Зундхаусен, не упоминая, что в 1912 году речь шла о войне между сербской армией и турецкими регулярными войсками, а также турецкими военизированными отрядами (состоявшими в основном из албанцев), утверждает, что события 1912—1913 годов
«в Косово и некоторых областях Македонии сопровождались жестокими стычками между сербами и албанцами, грубыми выходками сербской армии и военизированных отрядов против албанского и другого несербского населения, массовым бегством, чистками и насильственным обращением в православие» [3].
Замечено, пишет Зундхаусен, что в Первой балканской войне было «убито 20 000 албанцев», во время Балканских войн, по его словам, произошла этническая чистка большего масштаба. Утверждение о числе убитых албанцев не подкреплено ни одним соответствующим доказательством. То, что целая афера «Прохазка» была сконструирована, показывают, кроме сербских и прочих источников, и отчеты российского консула в Призрене Емельянова.
Консул Емельянов 1 ноября 1912 года известил российского посла в Белграде Гартвига о «случае Прохазка». Австрийский консул не одобрял решение турецких городских властей по передаче Призрена без борьбы. Мутесариф письменно уведомил Емельянова и Прохазку о том, что он сдает город, попросив их представлять мусульманское население перед сербской армией. Прохазка пришел к российскому консулу и кроме прочего сказал ему, что встречался с полковником турецких запасников, которого убеждал отступать в Люму и там оказывать сопротивление. Пока сербские войска приближались к Призрену, а призренские мусульмане остановили стрельбу в городе, чтобы не давать повода сербской артиллерии бить по городу, «с чердака австрийского консульства было выпушено несколько
1. Документи о спољној политици Краљевине Србије 1903-1914. Књ. V, св. 3. С. 358.
2. Тетрадь 3, пятой книги Документа о спољној политици Србије (подготовил Михаило Войводич) содержит множество документов по так называемой «афере Прохазка» (см. с. 61-696).
3.
Холм Зундхаусен. Историја Србије од 19. до 21. века. Превео с немачког Томислав Бекић. Београд—Нови Сад, 2008. S. 237-238;
Иста. Kosovo: Eine Konfliktgeschichte, Der Kosovo-Konflikt. München, 2000. S. 67;
видети:
Wolfgang Petritsch - Karl Kaser — Robert Pichler. Kosovo — Kosova. Mythen - Daten - Fakten. Klagenfurt - Wien - Ljubljana - Tuzla - Sarajevo, 1999. S. 91-93.
161
залпов» [1]. Ни один мусульманин из Призрена, пишет Емельянов, не отреагировал на эту стрельбу. Тогда секретарь австрийского консульства отправился в заброшенную городскую крепость и выстрелил оттуда несколько раз из револьвера. Его сразу же арестовали встревоженные мусульмане, и чуть его из-за этого не линчевали. Мэр Призрена об этом уведомил Емельянова, который ему ответил, что, если бы мусульмане убили христианина, это могло бы быть сигналом к погрому над всеми христианами в городе, и сербская армия бы на это могла ответить расправой над мусульманами. Ослабленные силы сербской армии, которые вошли в Призрен 30 октября, были потенциальной мишенью для нападений в городе. Емельянов уведомил Гартвига, что на следующий день, 1 ноября, бывший жандарм Фрок Сакица, албанец-католик, по наущению Прохазки агитировал среди призренских мусульман атаковать малочисленный отряд сербской армии. Агитация оказалось неудачной, но он был арестован и военным судом осужден на смерть. Его жена 12 ноября отправилась в австро-венгерский консульский отдел, пишет Емельянов, и начала скандалить, обвиняя Прохазку в том, что он все организовал, «а ее муж сейчас мертв».
Российский консул Емельянов нанес визит генералу Божидару Янковичу, как только тот приехал в Призрен, а генерал уже на следующий день сделал ответный визит в консульский отдел. Обычную дипломатическую учтивость отказался проявить австро-венгерский консул Прохазка даже после визита в консульский отдел адъютанта генерала. Генерал заявил Емельянову, что из-за этого не расположен признать консульское звание Прохазки. Действительно, новая сербская власть в городе отказалась принять драгомана Прохазки, пришедшего по каким-то делам в окружной отдел. Емельянов считал, что Янковичу было известно об антисербских интригах Прохазки из двух его писем, конфискованных в Урошевце [2]. Прохазка всё-таки на третий день нанес визит генералу Янковичу, сказав ему, что он просто ждал приглашения. Емельянов во многих своих отчетах подчеркивал, что австро-венгерский консул подстрекал люмлян атаковать небольшие сербские отряды, разоружавшие население по дороге из Призрена. По наущению Прохазки люмляне прибыли в Призрен 30 октября, чтобы противостоять мирной сдаче города прибывающей сербской армии. Они требовали от сербского командования через российского консула четырехдневного перемирия, в чем консул отказал, пообещав только, что он возьмет их под защиту, если они сдадут оружие и не будут нападать на сербскую армию [3]. Прохазка покинул Призрен и отправился в Скопье 24 ноября 1912 года, сопровождаемый протестами населения. Он не попрощался не только с генералом Янковичем, но и с консулом Емельяновым,
1. Архив внешней политики Российской империи — Москва, Фонд Миссия в Белграде, Оп. 508/1, 1912, д. 139, р. 2, 1.898 об - 899 об, Емельянов—Хартвигу, 29. октября 1912. Русский коллега Максим Анисимов из Института истории Российской академии наук любезно предоставил мне отчеты консула Емельянова из Призрена. Пользуясь случаем, хочу его за это поблагодарить.
2. Там же, л. 800—801 об, Емељјанов Хартвигу, 13. новембра 1912.
3. Там же, л. 919-920, Емељјанов Хартвигу, 21. новембар 1912.
162
который с ним поддерживал корректные отношения. С Прохазкой в Скопье встретился австро-венгерский дипломат Эдл в сопровождении Милана Ракича, которые затем прибыли в Призрен 6 декабря 1912 года, чтобы проверить обоснованность протестов и жалоб Прохазки [1].
В соответствии с военным планом и приказом верховного командования от 3 ноября, а также с политикой правительства — как можно быстрее двинуться через Албанию и выйти на Адриатическое море у Леша и Драча, в начале ноября 1912 года из состава Третьей армии были сформированы дринско-албанский и шумадийско-албанский отряды. Командующий армией Божидар Янкович требовал от верховного командования, чтобы повременили с движением в этом направлении, «так как нет ни хлеба, ни корма для лошадей, ни опанков», но он получил ответ, что в путь нужно двигаться как можно раньше, чтобы быстрым прорывом через Албанию и выходом на Адриатическое море воспрепятствовать вмешательству великих сил и поставить их перед фактом [2]. В тяжелых боевых действиях в Албании с 8 по 29 ноября сербским силам удалось овладеть средней и северной частью албанского приморья, заняв Леш, Крою, Тирану и Драч [3]. Верховное командование послало Черногории 12 пушек «Круп» и одобрило участие части Приморских войск в наступлении на Шкодер.
На другой стороне, в то же время протекал процесс освобождения оставшихся частей Македонии. Единицы дринской дивизии второго призыва в сотрудничестве с авангардом черногорских сил под командованием бригадира Радомира Вешовича 4 ноября освободили Джаковицу. Силами Ибарской армии 23 октября был освобожден Нови Пазар, и таким образом были созданы условия для взаимодействия с черногорской армией и выступления в направлении Метохии. Так называемый Митровицкий отряд Ибарской армии вышел из Нови Пазара и через Рогозну 27 октября прибыл в Косовскую Митровицу. В соответствии с приказом верховного командования Ибарская армия 2 ноября продолжила наступление в направлении Печи и вечером 3 ноября прибыла в город.
Печ, однако, 30 октября уже освободил Восточный отряд черногорской армии под командованием бригадира Янка Вукотича. Ибарская армия из Печи продолжила наступление в направлении Джаковицы, но так как в то же время, узнала, что Джаковица освобождена, собралась в этом городке и вернулась в Косовскую Митровицу, где 25 февраля 1913 была расформирована. Яворская бригада в соответствии с военным планом, наступая с Явора сначала 25 октября освободила Сенницу, а затем 27 октября — Приеполе. В Плевлю она вошла 28 октября, в которую сразу после Яворской вошли единицы черногорского Прекотарского отряда, но по взаимному соглашению отступили клевому берегу реки Чотины, представлявшей до
1. Архив внешней политики Российской империи — Москва, Фонд Миссия в Белграде, л. 1198 a, Емељјанов Хартвигу, 9. децембра 1912.
2. Борислав Ратковић. Први балкански рат (Операције српске војске), друга књига. Београд, 1975. С. 260.
3. Там же, 7-238; Милић Милићевић. Рат за море. Београд, 2012.
163
конца 1913 года границу между двумя сербскими государствами. Яворская бригада немного опаздывала с наступлением с Явора из-за неизвестности, какова будет позиция Австро-Венгрии и будет ли она вмешиваться в военные действия.
Бои на территории Албании с турецкими войсками и албанскими военизированными формированиями, до недавнего времени турецкими верными союзниками, продолжались и в течение первых месяцев 1913 года. В ноябре 1912 года сербская армия в Албании действует на территории, которая по-прежнему является турецкой. Падением Янины 6 марта, Адрианополя 26 марта и Шкодера 23 апреля 1913 года практически окончены военные операции Первой балканской войны. В Валоне 28 ноября 1912 года, в тот же день, когда сербские войска вошли в Тирану и Драч, провозглашена автономная Албания, что в значительной мере изменило военно-политическую ситуацию. После вмешательства великих сил, в первую очередь Австро-Венгрии, в апреле 1913 года началось отступление сербских Приморских войск из Албании, по морю до Салоников, а оттуда по железной дороге. Речь шла в любом случае об ошибочной оценке международной ситуации ведущими политическими личностями Сербии и ненужными боевыми действиями на территории Албании. Не обращая внимания на предостережения Австро-Венгрии, пишет историк Димитрие Джорджевич, «сербское командование, а также дипломатия спешили свершившимся фактом достичь военных целей Сербии». Сербия решилась на выход к морю через Албанию по экономико-стратегическим причинам, особенно после опыта таможенной войны с Австро-Венгрией. План выхода к морю, то есть строительства железной дороги, был представлен уже в 1843—1844 годах, а затем несколько раз поднимался в Порте — в 1897, 1907, 1908 годах. Порта в 1909 году разрешила прокладку маршрута Адриатической железной дороги по направлению Мердары—Медова, в 1911 подписала договор на прокладку маршрута. В апреле 1912 года в Приштину прибыли инженеры, которые должны были выполнять эту работу. Однако албанские мятежи на протяжении последних нескольких лет турецкой власти, особенно летом 1912 года, помешали реализации этого проекта. Главное препятствие появилось в лице Австро-Венгрии, выступившей со своим проектом дороги Увац—Митровица, который в январе 1908 года представил граф Эренталь [1]. Направление Увац—Митровица, как заявил Эренталь, «будет, безусловно, состоятельным в качестве транспортно-политической идеи, так как оно связывает боснийскую железнодорожную сеть не только с транспортными путями соседних стран, но и открывает новые транспортно-политические перспективы». Существовали разногласия и в рядах ведущих политиков в Сербии в связи с вопросом Адриатической железной дороги. Милован Милованович видел возможность выхода к Адриатическому
1.
Димитрије Ђорђевић. Излазак Србије на Јадранско море и конференција амбасадора у Лондону 1912. Београд, 1956. С. 6—8;
Владимир Ћоровић. Односи између Србије и Аустро-Угарске у XX веку. Београд, 1992. С. 118-141.
164
морю в качестве важного предварительного условия для заключения союза с Болгарией и соглашения с ней по вопросу Македонии. Никола Пашич больше склонялся к вардарской Македонии, к югу, моравско-вардарскому направлению как географическому и стратегическому хребту Балкан [1]. Австро-Венгрия слишком долго финансировала албанское движение: строила больницы, семинарии, школы (только в 1912 году ее бюджет для албанских школ составлял 148 000 крон). Димитрие Джорджевич по праву делает вывод: «Выход Сербии на Адриатическое море через северную Албанию разрушал венский план создания Великой Албании, в которой Австрия рассчитывала найти союзника в борьбе против Сербии и прорыва к Салоникам» [2].
У албанцев было право на свое государство в границах бесспорных албанских этнических территорий. Это право нельзя приравнивать к великоалбанским проектам и претензиям на чужие территории, которые имели сильную поддержку, прежде всего, в венских кругах. Было великое множество аргументов, доказывающих, что любая акция по сербскому выходу на Адриатику через Албанию встретит жесткое сопротивление великих сил, особенно Австро-Венгрии. Лондонский договор от 30 мая 1913 года окончил войну между Турцией и балканскими государствами, а мирным договором в Бухаресте от 10 августа 1913 года, после Второй балканской войны, было проведено разграничение между балканскими государствами. На первом заседании конференции послов в Лондоне 17 декабря 1912 года, которой руководил британский государственный секретарь по международным делам сэр Эдвард Грей, было принято решение о формировании автономной Албании. Делегацию Сербии возглавлял Стоян Новакович, а Черногории — Лазарь Миюшкович. Также было принято решение о коммерческом выходе Сербии на море через албанский порт, по железной дороге, который бы находился под контролем великих сил. Вопрос о границе Сербии и Черногории с автономной Албанией вызвал серьезные споры между участниками конференции послов в Лондоне. После рассмотрения трех предложений (Сербии и Черногории, Австро-Венгрии и России) было принято решение, которое можно было считать компромиссным для Австро-Венгрии и России. Австро-Венгрия требовала, чтобы Печ, Джаковица и Призрен, а также Дебар и Охрид отошли Албании. Особенно Австро-Венгрия была неуступчива в вопросе Шкодера. Она во всем имела поддержку Германии и Италии, с тем, что, по мнению Италии, Шкодер должен отойти Черногории [3]. В российском проекте предусматривалось, что северная граница Албании будет проходить (от моря) вдоль реки Дрин до устья Белого Дрина, а на востоке — вдоль течения Черного Дрина до Охридского озера. Сербский проект предусматривал, что северную границу
1. Димитрије Ђорђевић. На пометку раздобља ратова. Историја српског народа, шеста књига, првитом. Београд, 1983. С. 186.
2. Д. Ђорђевић. Излазак Србије на Јадранско море. С. 9.
3. Михаило Војводић. Разграничена Србије и Црне Горе с Албанијом 1912-1913. године. Историјски часопис, књ XXXVI (1989). Београд, 1990. С. 151.
165
Албании будет представлять река Мати, и только «в крайнем случае», как пишет Михаило Войводич, «мы бы уступили до Дрина». Граница на востоке, в соответствии с этим предложением, должна идти вдоль горного хребта, разделяющего «воды Дрина и македонских озер с одной стороны и Адриатики с другой стороны». Сербии должны были отойти окрестности Охридского озера и сербские и албанские поселения в долине Дрина. Суровая борьба велась не только за Шкодер, но и за Джаковицу. Никола Пашич считал, что Джаковица находится в колыбели Сербии, что здесь «метох» Дечан и сербские церковь и школа, что сербы здесь когда-то представляли большинство, а сейчас они изгнаны или убиты. Дать Джаковицу албанцам значило бы, считал он, отдать ей все Косово [1]. В рядах экспертов австро-венгерского посла Мейнсдорфа находились Теодор Ипен, начальник отдела в австро-венгерском Министерстве иностранных дел, опытный дипломат и опытный албанолог, и посол в Цетине — Гизл, а с российским послом Бенкендорфом консулом в Битоли был Александр Петряев [2]. Решено, что Плав, Гусинье, Печ, Дечаны, Джаковица, Призрен, Дебар и Охрид отойдут Сербии и Черногории. Уже в начале июня 1913 года сделаны записи о первых изгнаниях сербов из областей, вошедших в состав автономной Албании, из некоторых областей Подкожана, вблизи Битоли [3].
Война Сербии против Турции и освобождение Старой Сербии и Вардарской Македонии нашли горячий отклик в сербском обществе, среди всех сербов, а частично и среди других славянских народов. Много молодых людей осталось на поле брани, среди них было немало представителей интеллигенции — на заре их научной, дипломатической или литературной карьеры. В Куманово, например, наряду с другими храбрыми солдатами и офицерами — каким был подполковник Александр Глишич, погиб и сержант запаса кавалерии Владета Ковачевич, секретарь Министерства иностранных дел, обучавшийся в Париже, единственный сын историка академика Любомира Ковачевича. В те дни на линии от Медведжи к Приштине, погиб как доброволец студент Александр Живанович-Саня, единственный сын Живана Живановича, государственного советника, бывшего министра, автора известной «Политичке историје Србије друге половине 19. века». Среди добровольцев в наступлении на Косово находился также дипломат и поэт Милан Ракич. Он только что вернулся из Приштины, с консульской должности и стал шефом политического отдела Министерства, затем отправился назад с ротой коммитов Войина Поповича, в числе первых вошел в Приштину [4]. В порту Сан-Джованни погиб молодой талантливый поэт Савва Радованович — во время атаки турецкого корабля «Хамидия» на суда с сербским войском, находившихся в порту. Он публиковался в «Дело» и других журналах. Одно из его последних стихотворений называется «Ноћ уочи борбе» («Ночь накануне боя»), написанное в Джевджелии во время войны.
1. Михаило Војводић. Разграничена Србије... С. 156.
2. Там же. С. 152.
3. В. Peruničić. Svedočanstvo о Kosovu. С. 516.
4. Милан Ћурчин. Ракић на Косову. Задужбине Косова. С. 760.
166
В Балканских войнах 1912—1913 годов активно участвовало и сербское священство. Хотя закон о воинской обязанности и военной службе указывает на то, что священники не являются военнообязанными, многие священники добровольно являлись в военные органы. Военных священников было всего двадцать четыре, распределенных по полкам и другим военным единицам. Многие священники работали в военных станицах и госпиталях в том числе и в качестве казначеев, собирали пожертвования для Красного Креста, были членами комитетов помощи бедным военнослужащим, заботились о нуждах солдат и раненых. Большинство священников умерло от холеры. Кроме военного протоиерея Саввы Кезича, умершего от изнурения при военном марше, на поле боя от холеры умерли военные священники: Михайло Еврич, приходской священник в Звездане (Тимокский округ), Милош Терзич, приходской священник в Валево, Боголюб Ковачевич, священник в Оровице (Подриньский округ), Любомир Радивоевич, приходской священник в Кушилеве, Милутин Момирович, приходской священник в Попоце, Драголюб Попович, капеллан в Мозгове (Алексинский уезд), священник Милета Стоянович... В самый канун войны от рук албанцев и турок пострадали священники Данило Попович (родом из Сочаницы, окончил Призренскую богословию) и Петар Бачанин и Филип Крсманович в Рашской области. На поле боя, погибли богословы семинарии «Святой Савва» Божидар Максимович, Секула Васильевич и Вукашин Бекчич. Владыка в Нише Доментиан заразился тифом и умер, ежедневно посещая больных и раненых в нишских госпиталях [1].
Многие маститые интеллектуалы находились в первых боевых рядах или сразу за первыми боевыми линиями. В освобожденное Приеполе первым вошел пехотный поручик в запасе Драгиша М. Джурич, философ, профессор Белградского университета, Бранислав Нушич — сначала был помощником начальника Скопского, а затем и первым начальником Битольского округа. Художница Надежда Петрович стала сестрой милосердия в Призрене. Освобождение Старой Сербии и Вардарской Македонии вдохновило многих поэтов и вообще пишущих людей. К таким работам относятся, кроме прочих, стихи Йована Йовановича Змая «Турчину», Алексы Шантича «Пјесма са Вардара», «На обали Драча», «Јутро на Косову», «Призрене стари», «Битољ», «На мртвој стражи», Симы Пандуровича «Црква Св. Спаса у Скопљу», «Војнички растанак», Войислава Илича младшего «Скадарским херојима», «Отац», Андре Гавриловича «Покајање Мусића Стевеe», «Богдан од Дојрана», «Сватови Милоша Војиновића», «Дојчин», Владислава Петковича Диса «По гробовима», «Нашим херојима», Йована Дучича «Брегалница» и другие. Известный политик, журналист и писатель Яша Томич оставил после себя драгоценные свидетельства в трех томах о Первой балканской войне 1912—1913 годов, в числе которых «Рат на Косову и Староi Србији 1912. године», опубликованные в Нови Саде в 1913 году.
1. Свештеници у ратовима, Балкански рат 1912—1913 у слици и речи, уредио Душан Мил. Шијачки, друго издање. Београд, 1922. С. 581—583.
167
Гуляя по освобожденному Призрену и окрестностям («Везде одни лишь следы прежнего блеска и руины»), Томич с ностальгией вспоминает стихи своего земляка Стерии:
Там, где старый Призрен град,
Там, где слава сербская,
Там где дворы были встарь,
Все травой покрыто...
Писатель из Далмации Иво Чипико опубликовал в 1914 году в Сараево брошюру «Утисци из рата 1912». Здесь собраны сербские и зарубежные свидетельства.
Освобождением Старой Сербии и Македонии началась новая историческая эпоха, от которой многого ожидали. Сербы в 1912 году освободили свои земли от турок и, как пишет Цвийич, «очистили от страшного насилия области, с которыми самыми крепкими узами связаны сербская мысль и сербские чувства» [1]. События XX—XXI вв. обессмыслили общественное и цивилизационное стремление национально-государственного чувства сербов по возвращению к историческим истокам, повернув «колесо истории» во времена, предшествующие этому великому историческому событию. Об этом убедительно свидетельствует судьба Косово и Метохии как средоточия Старой Сербии.
1. J. Цвијић. Указ. соч. С. 18.