 |
Saltykov-Shchedrin State public library proceedings V (8). Bibliotheque publique d'état Saltykov-Chtchedrine travaux V (8). Saltykov-Schtschedrin öffentliche Staatsbibliothek Schriften V (8). Leningrad 1958
Министерство культуры РСФСР Государственная Ордена трудового красного знамени Публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина
Труды V (8). 900-летие Остромирова евангелия
Ленинград 1958
Сборни сканове в .pdf формат (3.7 Мб) от Асен Чилингиров |
 |
ОСТРОМИРОВО ЕВАНГЕЛИЕ КАК ПАМЯТНИК ИСКУССТВА
А. Н. СВИРИН
(Труды Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, V (8), „900-летие Остромирова евангелия”, Л., 1958, с. 47-55)
Остромирово евангелие (1056—1057), древнейший памятник русской письменности, при всестороннем изучении вызывает целый ряд сложных вопросов как лингвистических, так и художественных, оставшихся ещё далеко не решенными.
Настоящее сообщение не претендует на окончательное исследование Остромирова евангелия как памятника искусства, а лишь имеет целью показать его художественные достоинства. Вопрос об авторстве миниатюр едва ли будет когда-нибудь окончательно решен, так как до настоящего времени неизвестен памятник, близкий по своей художественной природе к Остромирову евангелию.
За 20 лет до окончания Остромирова евангелия летопись под 1037 г. [1] говорит о князе Ярославе, что он
«... и книгам прилежа, почитая часто в день и в нощи; и собра писце многы, и прекладаше от Грек на Словеньскый язык писмя и списаша многы книги»
и дальше:
«...и многы списавь положи в церкви святой Софии, юже созда сам...».
Очевидно, что Ярослав был основателем первой библиотеки при Киевской Софии и в его время уже было много книг, переписанных и переведенных с греческого языка. Несомненно, что и в последующее время это собрание пополнялось. Весьма вероятно, что среди этих книг мог быть и протооригинал Остромирова евангелия.
С момента поступления в Публичную библиотеку в 1806 г. Остромирово евангелие привлекало внимание ученых как памятник, имеющий огромное значение для русской филологической науки; что же касается его художественного облика, то он остался без внимания со стороны людей начала XIX века. Весьма интересна в этом отношении характеристика миниатюр в журнале «Лицей» за 1806 г., указывающая на полную неизвестность древнерусского искусства в эту эпоху. («Живопись груба, но служит доказательством, что и в то время уже в ней упражнялись» [2]). П. И. Кеппен дает краткое общее описание Остромирова евангелия в книге «Список русским памятникам». [3]
Одна из ранних работ, посвященная Остромирову евангелию, — труд А. X. Востокова, изданный в 1843 г., «Остромирово евангелие 1056— 1057 гг. с приложением греческого текста евангелия и с грамматическими
1. Летописи по Ипатскому списку. Спб., 1871, стр. 106.
2. «Лицей», 1806, ч. 2, кн. 1, стр. 101.
3. Кеппен П. И. Список русским памятникам. М, 1822, стр. 20—22.
48
объяснениями и с литографированными воспроизведениями миниатюр», исполненными с прорисей. [1]
В шестидесятых годах К. Гёрц обратил внимание на миниатюры Остромирова евангелия на страницах 5 книжки «Летописей русской литературы и древностей». В 1863 г. В. В. Стасов написал статью «Замечание о миниатюрах Остромирова евангелия». [2]
Отмечая памятную дату Остромирова евангелия, надо вспомнить с чувством благодарности «С.-Петербургского купца Илью Савинкова», издавшего в 1883 г. своим «иждивением» фотолитографическим способом все евангелие с цветными миниатюрами и начальной заставкой перед текстом. Конечно, это издание очень далеко от оригинала, но тем не менее им можно пользоваться, хоть и с большими оговорками, при изучении художественного облика Остромирова евангелия.
Отдельные миниатюры давно воспроизводились в популярных историях русской литературы и русского искусства. В. В. Стасов в своем капитальнейшем труде «Славянский и восточный орнамент» [3] дал цветные воспроизведения одной миниатюры, заставок и заглавных букв (листы XLIX, L). Несколько слов о миниатюрах Остромирова евангелия сказано в книге А. И. Некрасова «Древнерусское изобразительное искусство». [4] В 1950 г. вышла работа А. Н. Свирина «Древнерусская миниатюра». [5] Затем уделено внимание Остромирову евангелию как произведению искусства в «Истории культуры древней Руси» [6] и в «Истории русского искусства». [7] М. В. Алпатов в своем труде «Всеобщая история искусства» [8] дает краткую характеристику миниатюр Остромирова евангелия и воспроизводит миниатюры с изображением Марка (рис. 70), отмечает стилистическую близость их с мозаиками XI в. Софии Киевской, изображающими апостолов. В книге Л. В. Черепнина «Русская палеография» [9] воспроизведена миниатюра с изображением Луки с подписью: «миниатюра Остромирова евангелия, изображающая писца за работой». В большинстве случаев в указанных работах воспроизводятся миниатюра Луки, заставка и буквы, заимствованные из атласа В. В. Стасова.
В «Описании русских и славянских пергаменных рукописей», составленном Е. Э. Гранстрем, Остромирово евангелие описано с достаточной полнотой, приведены тексты приписок и список литературы. [10]
*
Остромирово евангелие — первое драгоценное произведение русского книжного искусства середины XI в. Следует особо отметить, что история русского искусства книги открывается такой великолепной рукописью. Остромирово евангелие написано на прекрасно выработанном белом пергамене, являющемся фоном, подчеркивающим четкость начертания тек
1. Остромирово евангелие 1056—1057 гг. ... Спб., 1843.
2. Стасов В. В. Собр. соч. Т. 2. Спб., 1894.
3. Стасов В. В. Славянский и восточный орнамент... Спб., 1887.
4. Некрасов А. И. Древнерусское изобразительное искусство. М., Изогиз, 1937.
5. Свирин А. Н. Древнерусская миниатюра. М., «Искусство», 1950.
6. История культуры древней Руои. Т. 2. М.—Л., Акад. наук СССР, 1951, рис. 40, 42.
7. История русского искусства. T. 1. М.—Л., Акад. наук СССР, 1953, стр. 99, 225, 252, 253.
8. Алпатов М. В. Всеобщая история искусства. Т. 3. М., «Искусство», 1955, стр. 57.
9. Черепнин Л. В. Русская палеография. М., Госполитиздат, 1956, стр. 148.
10. Гранстрем Е. Э. Описание русских и славянских пергаменных рукописей. - Л., 1953, стр. 15—16 (Гос. Публ. б-ка. Труды Отдела рукописей).
49
стов, написанных в два столбца монументальным, спокойным и величественным уставом. Пристальное изучение характера каждой буквы обнаруживает их пропорциональность и удивительную простоту построения. Фактура и цвет пергамена обогащают художественный облик многочисленных заглавных букв и особенно выделяют их «драгоценность» и декоративность.
Переходя к рассмотрению миниатюр, отметим, что ещё в 1860 г. К. Гёрц в 5 книжке «Летописей русской литературы и древностей» высказал мысль об их стиле, совпадающую со взглядами современных исследователей. Он писал:
«Миниатюрист, украсивший Остромирово евангелие, воспроизвел в своих четырех миниатюрах (миниатюр только три.—А. С.) всю технику так называемой инкрустированной эмали, бывшей тогда в исключительном употреблении в Византии... Глядя на эти миниатюры, можно принять их с первого взгляда за эмали: очертания фигур сделаны как будто из золотых пластинок и промежуточные пространства между ними наполнены соответственною каждому изображаемому предмету краскою». [1]
«Ювелирный» характер обрамлений всех трех миниатюр и двух композиций евангелистов и заглавных букв несомненен. Остромирово евангелие имеет только три миниатюры: Иоанна Богослова, Луки и Марка, отсутствует изображение Матфея, но для него был оставлен чистый 57 лист. Почему не написан Матфей — это навсегда останется неизвестным. Начальная страница украшена большой прямоугольной заставкой; как бы венчающей оба столбца. 17 малых заставок помещены над столбцами. Таковы основные элементы, составляющие художественный облик Остромирова евангелия.
Первая миниатюра изображает евангелиста Иоанна, стоящего с поднятыми руками, обращенными к орлу, держащему свиток. За Иоанном сидит перед низким столом с письменными принадлежностями, поджав ногу, его ученик Прохор. Лицо Иоанна не сохранилось, но волосы на голове и борода переданы крупными прядями, подчеркнутыми пробелами. Таким же приемом отмечены глубокие складки его хитона и гиматия. Глубокие глазные впадины, подчеркнутые тенью, и румянец на щеках характеризуют лицо Прохора. Эти приемы сближают миниатюру с произведениями живописи. Перед Иоанном стол и пюпитр с лежащей на нем раскрытой книгой и кресло с высокой спинкой. Вся композиция на золотом фоне вписана в обрамление в виде квадрифолия, нижняя его часть заполнена орнаментом, изображающим мозаичный пол, на котором стоит Иоанн. Квадрифолий обрамлен широкой золотой полосой, покрытой растительным орнаментом, напоминающим выемчатые эмали. Пространства между лопастями заполнено золотым орнаментом эмалевого типа. Вверху изображен шагающий лев с опущенной головой, как бы смотрящий на то, что происходит внизу. Контуры фигуры льва, глаза, пасть и грива очерчены золочеными линиями. Это очень редкое изображение в искусстве книги древней Руси. Смысл этого изображения толкуется как символическое изображение Христа. [2]
Следовательно, первая миниатюра соединяет в себе чисто живописную манеру передачи фигур и обрамление, стилистически близкое к произведениям ювелирного искусства. Таким же приемом дана фигура льва.
В Остромировом евангелии, кроме первой миниатюры, форма квадрифолия
1. «Летописи русской литературы и искусства», 1860, № 5, стр. 60.
2. Уваров А. С. Недреманное око Спасово. Древности. — В кн.: Труды Московского Археологического о-ва. T. 1. М., 1865—1667, стр. 125.
50
повторяется ещё на миниатюре с изображением Марка. По поводу этой формы можно высказать несколько соображений.
Среди произведений искусства киево-византийского круга эта форма часто встречается в различного рода памятниках. В Трирской псалтыри в обрамление в виде квадрифолия вписана композиция Распятия. [1]
В греческом евангелии конца XI в., [2] хранящемся в Палатинской библиотеке, на л.137 написана почти квадратная заставка с вписанной в квадрифолий композицией Рождества. Четкая орнаментация заставки и тонкая передача обрамления квадрифолия придают ей облик произведения ювелирного искусства.
Эта форма встречается в ряде произведений ювелирного искусства киевского происхождения. Так, например, золотое ожерелье, найденное в 1827 г. в Киеве, состоит из звеньев в виде квадрифолия с цветным эмалевым украшением. [3] В собрании, принадлежавшем Звенигородскому, была золотая пластинка в форме квадрифолия с перегородчатой эмалью. [4]
Вторая миниатюра изображает стоящего евангелиста Луку с лицом и руками, обращенными вверх, в сторону его символа: тельца, держащего раскрытый свиток.
Художник передал не молитвенное обращение к символу, а момент получения божественного откровения, исходящего с неба в виде символа.
На переднем плане перед Лукой стол с письменными принадлежностями и пюпитр с развернутым листом, с текстом, написанным на одной из его сторон. За ним виднеется здание с аркой, опирающейся на колонны, и с отдернутой завесой между ними. Скамья с подушкой и ковер дополняют композицию миниатюры. Миниатюра обрамлена довольно широкой полосой с орнаментом, состоящим из цветов, заключенных в круг, и с цветами по углам.
Художественные приемы этой миниатюры совершенно иные, чем в только что рассмотренной. Фигура Луки, его лицо, руки, ноги, нимб и ковер переданы плоскостно, тонкими золотыми линиями, отграничивающими один цвет от другого.
Нимб символа темно-синего цвета с тонким золотым орнаментом, окружен киноварной линией. Телесный цвет лица, рук и ног сближают художественный облик миниатюры с перегородчатыми эмалями, широко известными на Руси ещё с X века. [5]
На хитоне и гиматии золотые линии передают складки, не отграничивая один цвет от другого, но по красочному сочетанию пурпура гиматия с тончайшими золотыми линиями эти приемы также навеяны перегородчатыми эмалями. С необычайной тщательностью художник передает узор клава, состоящего из белых кружков на хитоне Луки, причем он не только отчетливо виден на плече и на видимой части хитона, сзади, но и три белых кружка написаны на едва заметной его передней части.
Третья миниатюра дает изображение сидящего евангелиста Марка, вписанное в квадрифолий, включенный в квадратное обрамление всей композиции.
Марк, подняв лицо, держит в руках раскрытую книгу, в которой он
1. Кондаков Η. П. Изображение русской княжеской семьи. Спб., 1906, табл. 3.
2. Лазарев В. Н. История Византийской живописи. Т. 2. М., «Искусство», 1948, табл. 149.
3. Кондаков Η. П. Русские клады. T. 1. Спб., 1896, табл. X.
4. Кондаков Η. П. История и памятники византийской эмали. Спб., 1892, табл. 18.
5. Там же — таблицы с перегородчатыми эмалями.
51
пишет золотом, — деталь, напоминающая написанные золотом кодексы библиотеки византийских императоров. Он обращается к своему символу— льву, держащему книгу. Эта книга заслуживает внимания. Она с красным обрезом, с двумя золотыми застежками на каждой стороне, с верхней доской переплета, орнаментированной золотом по пурпуровому фону, и с золотыми наугольниками. Очевидно, эта деталь передает внешний вид драгоценной книги XI в.
В трактовке фигуры Марка много общего с рассмотренной выше миниатюрой с изображением Луки. Лицо, руки, ноги, фон, состоящий из цветов «лилий», переданы в стиле перегородчатых эмалей. Складки хитонов и гиматия отмечены тонкими золотыми линиями так же, как и в предыдущей миниатюре.
Затем надо отметить обрамление миниатюр. Обрамление первой и третьей миниатюр по своему характеру чрезвычайно близко к произведениям ювелирного искусства. Что касается рамки миниатюры с изображением Луки, то она по своей орнаментации очень напоминает заставки византийских рукописей XI в. [1] Весьма существенен вопрос об авторах миниатюр. Существует предположение о двух художниках, выполнявших миниатюры, основанное на различных стилистических решениях: живописном — первой и графическом — второй и третьей, а так как первая миниатюра написана на листе пергамена, входящем в состав первой тетради, то это даст некоторое основание предполагать, что её автором был дьякон Григорий. Что касается двух последующих, то они объединены графическим стилем выполнения и к тому же находятся на вшитых листах. Эти миниатюры, очевидно, являются произведением другого художника, связанного с киевской художественной традицией. Как отмечалось выше, М. В. Алпатов сближает миниатюру Марка с мозаическим изображением апостолов в алтаре Софии Киевской. Это сближение можно продолжить, сопоставляя орнаментацию обрамления миниатюры Марка с фресковым орнаментом в Михайловском приделе той же Софии. [2]
Занимаясь Остромировым евангелием как памятником искусства, нельзя не привлечь т. н. Мстиславова евангелия [3], писец которого «Алекса сын попа Лазаря», начав писать в 1103 г., закончил работу в 1117 г., т. е. через 60 лет после окончания Остромирова евангелия. Мстиславово евангелие имеет все четыре миниатюры иконографически близкие к трем миниатюрам Остромирова евангелия — Иоанну, Луке и Марку. Имеющаяся в Мстиславовом евангелии миниатюра Матфея (табл. V) особенно интересна, т. к. в Остромировом этого изображения нет. Принимая во внимание почти полную тождественность орнаментальных мотивов того и другого евангелия и учитывая наличие изображения Матфея в Мстиславовом и отсутствие его в Остромировом, можно утверждать, что диакон Григорий и «Алекса» писали с некоего общего протооригинала.
Этот неизвестный протооригинал обусловил появление на протяжении 60 лет двух замечательных произведений искусства книги древней Руси.
Затем следует остановиться па рассмотрении орнаментации заставок.
На втором листе имеется большая прямоугольная заставка, венчающая
1. Weitzmann К. Die Byzantinische Buchmalerei des IX. und X. Jahrhunderts. Berlin, 1935, Taf. 218.
2. Орнаменты Софии Киевской. Под ред. И. А. Грабовского. Киев, 1949, стр. 56.
3. Симони П. К. Мстиславово евангелие начала XII в. Спб., 1910, табл. IV—VII.
52
два столбца текста, причем на середине на белом фоне пергамена сделана золотом надпись с именем евангелиста и указанием соответствующей главы. Орнаментация заставки состоит из золотого фона замкнутыми кругами с помещенными в них цветами на стеблях. Близкие по композиции заставки, соответствующие отдельным столбцам текста, находятся на листах: 127, 204 об., 243, 263 об., 267 об., 283. Подобный орнамент часто встречается в византийских рукописях X—XI вв. [1]
Художественный облик Остромирова евангелия, как отмечалось выше, не ограничивается только миниатюрами и заставками. Любая раскрытая страница текста представляет собой прекрасное произведение рукописного искусства. Тонко найдено сочетание цвета пергамена и цвета чернил текста, написанного спокойным уставом, и как драгоценные, изысканнейшие произведения ювелирного искусства выступают начальные буквы. Тончайшие золотые линии очерчивают не только их наружные контуры, но и разделяют отдельные цветовые детали, составляющие буквы в целом. Сочетания тонких, почти волосяных золотых линий со светлой по краскам цветной гаммой придают странице особенное великолепие.
Сложные композиции букв бесконечно разнообразны, причем иногда кажется, что встречаются повторения уже виденных построений, но при ближайшем рассмотрении всегда видны те или иные изменения, внесенные художником. Эти, иногда трудно уловимые, отклонения придают необыкновенное разнообразие и богатство орнаментации рукописи в целом.
Высокая художественная одаренность диакона Григория сказалась в безукоризненной каллиграфической стороне евангелия. Надо оценить, как строчки текста обходят очертания заглавной буквы, не прикасаясь к ним, выделяя, в целях особой четкости, необходимый для них фон.
Стасов [2] совершенно справедливо оценивает каллиграфическую сторону Остромирова евангелия:
«... здесь проявляется столько тонкого вкуса, художественного уменья, грации, нежных и деликатных сочетаний, что их невозможно относить к работе простого каллиграфа, либо должно признать, что каллиграфы XI века были в то же время отличные живописцы своего времени».
Несомненно, что Григорий и был этим «отличным живописцем», написавшим в чисто живописной манере и в сочетании с «ювелирно» выполненным обрамлением миниатюру с изображением Иоанна. Эту миниатюру он увенчал монументально трактованным львом, как бы идущим по верхнему краю обрамления. Этой детали нет в евангелии Мстислава.
Обилие заглавных букв не дает возможности останавливаться на каждой из них, поэтому здесь будут рассмотрены некоторые, особенно обращающие на себя внимание. На листе 17 написана буква «В». В круглой верхней части вписано человеческое лицо без волос и шеи, в виде диска, без всякого выражения. Цвет лица вполне соответствует цвету лица на перегородчатых эмалях. Этот тип лица без шеи вызывает мысль о возможности изображения символа солнца. Наряду с только что описанным лицом встречаются попытки художника передать чувство и настроение, притом оставаясь в пределах изобразительных приемов перегородчатых эмалей. Так, на листе 54 в букву «В» вписано человеческое лицо с грустным выражением, оживленное румянцем. На листе 64 об. в букву «В» снова вписано лицо с грустным выражением; ему придана некоторая
1. Weitzmann К. Указ. соч., рис. 237.
2. Стасов В. В. Замечания о миниатюрах Остромирова евангелия. — В кн.: Стасов В. В. Собр. соч. Т. 2. Спб., 1894, стр. 131.
53
живописность тем, что красная линия очерчивает нос и подчеркнуты складки на лбу.
На листе 27 в верхней части буквы «Р» вписано профильное изображение обращенного вниз лица с румянцем, переданное очень обобщенно и очерченное киноварной линией.
На л. 32 об. художник в букву «Р» вписывает профильное изображение головы старика с большими черными глазами, длинной закручивающейся бородой, отмеченной пробелами по голубой краске. Выступающие части лица несколько высветлены. Это лицо производит впечатление фрески, сошедшей со стены на страницу книги.
Чрезвычайно интересно передано сосредоточенное выражение лица со взглядом, прямо обращенным на читателя, вписанное в букву «В» на листе 290 об. Правильность передачи черт лица с румянцем, применение живописных приемов в его трактовке придают ему особенную значительность. С неменьшим артистизмом, чем большие буквы, художник написал малые начальные буквы. На листе 283 и на целом ряде других можно видеть букву «М». Сохраняя обычное начертание этой буквы, присущее уставному письму, художник передает тонкими золотыми линиями ограничивающие её цветные части и обогащает букву трехлопастной пальметтой, укрепленной внизу её средней части. Наконец, художник пишет малые буквы только контуром без применения краски, а в конце книги можно видеть буквы, написанные только золотом; так на л. 289 об. буква «Ч» своим начертанием передает форму «чаши». Из этого краткого обзора можно заключить, насколько многообразны по замыслу и выполнению художественные решения писца в начертании букв.
Огромное большинство заглавных букв представляют собой драгоценные произведения книжного искусства, выполненные на пергамене золотом и как бы разноцветной эмалью.
Кроме приведенных примеров изображения человеческих лиц, не лишенных выразительности, большое место в композициях букв занимают «зооморфические» элементы. Затем есть ряд композиций буквы «В» на листах 34, 38 и др., обращающих на себя внимание деталью, правда, не отличающейся ясностью. Нижняя часть буквы производит впечатление «шатра» из роскошной орнаментированной ткани, но поставленного как бы на ребро, что, казалось бы, исключает возможность видеть в ней палатку или шатер. Какой бы предмет ни изображала эта деталь, она остается очень декоративной и обогащающей букву своей формой и орнаментацией.
Среди многочисленных заглавных букв Остромирова евангелия есть несколько, особенно обращающих на себя внимание. Так, на листе 66 об. интересно построена буква «В», имеющая в нижней своей части фантастическую фигуру с крыльями, с двумя лапами и головой, напоминающей собаку. Такое соединение в одной фигуре птицы и четвероногого животного вызывает в памяти известный образ древней иранской мифологии Сэнмурва — полуптицы, полусобаки. Среди предметов иранского серебра в Гос. Эрмитаже можно видеть многочисленные изображения Сэнмурва на блюдах, кувшинах. [1] Кроме того, Сэнмурвы изображались на тканях, так, например, на известной ткани Виктории-Альберт музея в Лондоне. [2] Наконец, он нашел место в византийской рукописи, находящейся в Ватикане, в которой на одном из канонов также изображен Сэнмурв. [3]
1. Орбели И. А. Временная выставка сасанидских древностей. Пг., 1922.
2. Falke О. Kunstgeschichte der Seidenweberei. Berlin, 1921, Taf. 63.
3. Weitzmann К. Указ. соч., рис. 515.
54
Не предрешая вопроса, какими путями иранское мифологическое существо попало на страницы Остромирова евангелия, надо напомнить о том, что слово «Сэнмурв» невольно вызывает в памяти название одного из божеств славянского Олимпа «Симаргл», «Симургл», хотя летопись не дает никаких данных о его виде. [1] Профессор К. В. Тревер в очень интересной работе «Сэнмурв-Паскудж. Собака-птица» [2] высказала вполне обоснованную мысль о возможности связи образа Сэнмурва с «Симарглой». Остается только сделать предположение, что в то время, когда диакон Григорий писал Остромирово евангелие, образ языческого божества ещё мог быть, в какой-то мере, реальным, жившим в фольклоре.
Образ «Симаргла», очевидно, жил в народной фантазии. Это подтверждается тем, что в Новгородской псалтыри XIV в. (ГПБ, собрание Фролова, F.п. I. № 3) имеется буква «О», в круглое обрамление которой вписано изображение, несомненно являющееся творческой переработкой облика этого древнего языческого божества. [3]
В Остромировом евангелии есть ещё несколько букв «В» сложного построения, причем одним из основных элементов является голова крокодила с очеловеченными глазами (см. листы 25 и 29 об.). [4] Естественно является вопрос, почему и откуда на страницы русского евангелия попало изображение крокодила. На этот вопрос я не могу дать прямого ответа, так как среди воспроизведений византийских рукописей, доступных мне, такого изображения я не встречал. Позволю себе высказать несколько соображений относительно изображения крокодила, основанных на памятниках искусства книги древней Армении. В Венеции хранится рукопись 902 г., принадлежавшая царице Млке, [5] в которой есть миниатюра с изображением лодок с поднятыми носами, с отталкивающимися гребцами, с поднимающимися лотосами и крокодилами. Эта композиция имеет очень много общего с мозаикой I в. и. э. из Палестрины, [6] на которой видны также лодки, пловцы, лотосы и которая изображает сцены сельской жизни египтян в греко-римской части Египта. Если мы вспомним, что Сенека [7] (I в. н. э.) сравнивает роскошно украшенные страницы книг со стенной живописью, то вполне можно предположить, что уже в раннехристианский период монументальные росписи стен или их детали могли получить свое отражение на страницах рукописей. Весьма интересно, что те же элементы (в том числе и крокодил) изображены на армянской миниатюре XII в. в Ереване. [8]
Приведенные соображения дают некоторые основания, чтобы высказать следующее предположение. Подобно тому, как сцены египтизированного водного жанра вошли на страницы армянской рукописи X в., они могли найти свое отражение и на страницах византийских рукописей и через них попасть на русскую почву. Это подтверждается миниатюрой с изображением сцены из жизни Ионы в греческой псалтыри 1074—1081 гг.
1. Лаврентьевская летопись род 980 г. ПСРЛ, т. 1, ч. 1, стр. 3.
2. Тревер К. В. Сэнмурв-Паскудж. Собака-птица. Л., Гос. Эрмитаж, 1937, стр. 59.
3. Стасов В. В. Славянский и восточный орнамент... Спб., 1887, табл. LXVIII, рис. 9.
4. Стасов В. В. Указ. соч., табл. L, рис. 3, 4.
5. Bodurian М. Ornaments de l’Evangile de la Reine Mlqé. Publié sur le voeu, exprimé par le P. Ali'shan à l’occasion du millénaire du manuscrit 902—1902. Venise, 1902.
6. Стрелков A. С. Фаюмские портреты. Μ.—Л., «Academia», 1936, стр. 15.
7. Айналов Д. В. Эллинистические основы византийского искусства. Спб., 1901, стр. 47.
8. Свирин А. Н. Миниатюра Древней Армении. М.—Л., «Искусство», 1939, рис. к стр. 26.
55
(ГПБ. Греч. 214). [1] На этой миниатюре изображен кит (более похожий на крокодила), проглатывающий Иону. Надо отметить, что в этой сцене в росписях катакомбы фигурирует не крокодил, а нечто, напоминающее дракона с загнутым спиралью хвостом. Наличие в греческой рукописи отчетливо изображенного крокодила говорит в пользу высказанного выше предположения.
Так как до нас дошло слишком ничтожное количество древнейших славянских рукописей, то весьма вероятно, что интересующие нас детали могли быть на страницах навсегда погибших рукописей библиотеки Ярослава.
В заключение настоящей первой попытки рассмотреть евангелие Отромира как произведение искусства, хочется сделать ещё некоторые замечания. После внимательного и вдумчивого просмотра рукописи невольно встает из глубины веков образ того, чье имя девятьсот лет носит этот прекрасный кодекс, новгородского посадника Остромира и того, кто своими руками создал этот замечательный памятник—дьякона Григория. Невольно вспоминаются слова древних каллиграфов: «рука, держащая перо, со временем истлеет в гробу, но написанное живет вечно».
Иосиф, он же Остромир, родственник князя Изяслава, новгородский посадник, возможный автор «Остромировой летописи», [2] знатный, богатый «вельможа», по-видимому, был человеком со вкусом, понимавшим художественный облик современной ему рукописи. Можно предположить, что, поручая Григорию написать евангелие, он не был безучастен к выбору оригинала, во всяком случае его выбор был очень удачен.
Наиболее ярко выступает образ писца и художника дьякона Григория. Он не только прекрасный каллиграф, но и одаренный художник. Он изображает Иоанна и Прохора чисто живописными приемами монументальной живописи, передавая свет, тени и объем, заключая их в золотое обрамление, украшенное эмалью. Но его красочная гамма значительно отличается от цветовых решений византийских эмалей в сторону большей многоцветности и яркости. Кроме того, он тесно связан с основными художественными течениями своего века, века исключительно блестящего расцвета ювелирного искусства. Григорий располагает своеобразной цветовой палитрой, отличающейся светлой тональностью, сияющей и прозрачной. Часто он даст самостоятельные композиционные решения.
Так, например, он по-своему претворяет фигуру «Сэнмурв», сохраняя его основные характерные черты, тогда как византийский художник, как указывалось выше, просто копирует его, возможно с ткани.
Эти особенности художественного творчества Григория дают возможность видеть в нем не простого переписчика, копииста, а художника, обладающего большой культурой и вкусом; эти данные обусловили создание замечательного произведения русского книжного искусства, отразившего на своих страницах сложившиеся национальные особенности: тонкое чувство цвета, большой такт и изысканный артистизм исполнения.
1. Лазарев В. Н. История Византийской живописи. Т. 2. М., «Искусство», 1948, табл. 137, рис. 6.
2. Рыбаков Б. А. Остромирова летопись. — «Вопросы истории», 1956, № 10, стр. 46—59.
