 |
Славянскія поселенія въ Неаполитанскомъ королевствѣ. Письма тамошняго учителя, Јована де Рубертисъ
Переводъ съ Итальянскаго (О. Бодянскій?)
Чтенiя въ Императорскомъ Обществѣ Исторiи и Древностей Россiйскихъ при Московскомъ Университетѣ. Генварь – мартъ. Книга первая. Въ Университетской Типографіи. Москва 1858.
Сканы в .pdf формате (8.5 Мб) с www.runivers.ru |
 |
Предисловіе iii
Письмо I. (Часть историческая: 1462 г. и Юрій Кастріотъ. Славянскіе селенія Montemitro, Sanfelice, Tavenna, и Cerritello — Свойства и обычаи — Народныя пѣсни) 5
Письмо II. (Части исторической: селеніе Мontelongo. Palata. — Праздникъ 1-го мая. — К части исторической: "Не много имѣемъ мы книгъ на Сербскомъ языкѣ". "Славянскіе выходцы долго еще сохраняли свое Православное исповѣданіе" — Происшествія дня) 11Письмо III. («Албанцы и Славяне, поселившись въ этѣхъ предѣлахъ во время княза ихъ, Юрія Кастріота», Свойства и обычаи) 16
Письмо IV. (Замѣчательные мужи) 18
Письмо V. (Отечественная исторія: Селеніе Palata. Ее улица Gradina и колодец Križina) 20
Письмо VI. (Часть историческая: Сепино, Изернія и Бояно. Булгары Альзеко как "Сербские выходцы") 24
Приложеніе. Пѣсня Vlahinja zljubljena 28
ПРЕДИСЛОВІЕ.
Предлагаемыя письма напечатаны первоначально въ «Далматскомъ Наблюдателѣ», издающемся въ Задрѣ (Зарѣ) на Итальянскомъ языкѣ, за Февраль 1856 года («Osservatore Dalmate»), издателю котораго, Антону Казали, сообщены графомъ Почичемъ Загорскимъ, къ которому писаны, и который, лѣтомъ 1852 года, посѣщалъ нашу Москву, а, по возвращеніи изъ путешествія въ Италію, весной слѣдующаго года, вступилъ въ сношеніе съ учителемъ одного изъ поселеній Славянскихъ въ южной Италіи, на берегу Адріятическаго моря, г-номъ Іованомъ де Рубертисъ. Бывши еще въ Москвѣ, этотъ ученый Дубровчавинъ сообщалъ мнѣ свое намѣреніе посѣтить, если обстоятельства позволять, Итальянскіе берега Адріатики, чтобы окончательно увѣриться, точно ли и теперь еще тамъ существуютъ какія либо Славянскія поселенія, о которыхъ упоминаютъ нѣкоторые Итальянскіе писатели и разсказы путешественниковъ, слышанные имъ не разъ. Я, съ своей стороны, прибавилъ, что и мнѣ, во время путешествія моего по Славянскимъ землямъ, случалось иногда слышать тоже, особенно между Хорватами и Словенцами. Притомъ, если мы теперь навѣрное знаемъ о поселеніяхъ Албанцевъ въ южной Италіи и Сициліи, то можно ли думать иначе о поселеніяхъ Сербовъ въ этѣхъ странахъ, непосредственныхъ сосѣдей Албанцевъ, тѣмъ болѣе, что въ старое время они не разъ и не два сражались, предводимые своими князьями и жупанами, по ту сторону, какъ выражаются Далматинцы, Ядрянской затоки (Адріятическаго залива). Предположенія и разсказы вскорѣ подвердились. Въ первыхъ числахъ февраля, 1856 года, графъ Почичъ Загорскій препроводилъ къ упомянутому издателю Далматинскаго Наблюдателя, переписку свою, съ апрѣля по іюль 1853 года, съ г-мъ де Рубертисъ. Вотъ письмо, при которомъ онъ передалъ ее г-ну Казали.
«Ты знаешь»,—говоритъ онъ въ немъ,—«какъ я, проведши лѣто 1852 года въ Россіи, спустился на весну въ Неаполь, съ цѣлію, заплативши должную дань удивленія Славянскому колоссу Сѣвера, поискать слѣдовъ на Югѣ Славянскаго пигмея, которыя, по предположенію моему,
IV
должны были скрываться гдѣ ни будь между народонаселеніемъ Королевства обѣихъ Сицилій. Теперь посылаю тебѣ часть моихъ открытіе, именно «Описаніе Славянскихъ поселеній» въ Молизскомъ краѣ, на Итальянскомъ берегу Адріатическаго моря. Я не хотѣлъ говорить о нихъ отъ своего лица, но сообщаю тебѣ лишь нѣсколько писемъ одного изъ тамошнихъ Славянъ, г-на Іована де Рубертисъ, извѣстнаго своими поэтическими произведеніями въ Неаполитанскомъ Королевствѣ, а въ нынѣшнее время занимающаго должность учителя въ Живой Водѣ (Aqua Viva). Обязанность твоя сдѣлать письма этѣ извѣстными всѣмъ, слѣдящимъ съ любовію за дѣлами Славянскими».
Издатель «Далматскаго Наблюдателя», не только помѣстилъ ввѣренную ему переписку въ своемъ журналѣ, но и особо издалъ ее въ слѣдъ за тѣмъ, какъ «Estratto dall’ Osservatore Dalmato», снабдивъ его небольшимъ предисловіемъ и озаглавивъ такъ: «Delle Colonie Slave nel regno di Napoli. Lettere del professore Giovanni de Rubertis. Zara in Febbrajo 1856», 47 стр., въ 12 долю листа. Иностранные журналы и газеты, какъ водится, упомянули объ этомъ только вскользь, а за ними и у насъ оно проскользнуло. Но не худо знать намъ, Славянамъ, нѣсколько побольше иностранцевъ о Славянамъ; съ этою цѣлію я предлагаю сдѣсь переводъ писемъ съ подлинника, писаннаго по Итальянски. Быть можетъ, кто либо изъ Русскихъ, посѣщающихъ въ такомъ множествѣ Италію, вздумаетъ, отъ дѣла, или бездѣлья, завернуть какъ ни будь и на Адріятическій берегъ ея, куда далеко чаще слѣдовало бы намъ заглядывать. Вѣдь тамъ Баръ, а въ немъ мощи святителя Николая, столько чтимаго нами, мало, однако, посѣщающими теперь мѣсто его покоя. А изъ Бара авось захочетъ кто завернуть и въ Живу Воду, если не за живой водой нашихъ сказокъ, то, по крайней мѣрѣ, такъ, поосвѣжиться, да изъ любопытства посмотрѣть на соплеменниковъ своихъ, которые подъ Итальянскимъ небомъ уже болѣе трехъ столѣтій живутъ, и все таки остались вѣрными самимъ себѣ, не прешли отъ языка въ языкъ, и отъ царствія въ люди ины.
О. Бодянскій
Москва. февраля 9, 1858 г.
5
ПИСЬМО I.
Съ особеннымъ удовольствіемъ имѣлъ я честь получить совершенно неожиданно ваше дорогое письмо. И потому, отвѣчая вамъ самимъ искреннимъ уваженіемъ и пріязнію, и принося благодарность въ особенности за доброту вашего любящаго сердца, я готовъ сообщить самый подробный отвѣтъ на всѣ ваши вопросы. Впрочемъ, оговариваюсь напередъ, что тѣ немногія свѣдѣнія, которыя я могу передать вамъ, принадлежатъ вовсе не какому либо знаменитому знатоку древностей, какъ слѣдовало бы имъ быть, и какихъ вы, конечно, ожидаете и надѣетесь получить; напротивъ, это будутъ свѣдѣнія, какія въ состояніи сообщить человѣкъ, удаленный отъ мира литературнаго, хотѣлъ было сказать, даже отъ всякаго сообщенія съ людьми, который живетъ въ тѣни и неизвѣстности въ микроскопическомъ уголку Самнитской земли.
Часть историческая.
Разные историки говорятъ о прибытіи Славянскихъ поселенцевъ въ это Королевство, и время того означаютъ съ особенной точностью. Около 1462 г. славный Юрій Кастріотъ, прозванный Скандербегомъ, принудивши Магомета Втораго, сына и преемника Амурата, заключитъ съ нимъ миръ, отправился въ Италію, по просьбѣ папы Пія Втораго (Енея Сильвіяа Пикколомини), на помощь Фердинанду І-му Аррагонскому, осажденному въ Барѣ герцогомъ Анжуйскимъ. Скандербегъ, предводительствуя отборнымъ войскомъ, состоявшимъ изъ Албанцевъ и Славянъ, дважды разбилъ наголову князя Тарантскаго; за тѣмъ, напавъ на Анжу, одержалъ надъ ними полную побѣду и заставилъ снять осаду. Аррагонецъ, обезпеченный на своемъ престолѣ, согласился позволить Албанскимъ и Славянскимъ воинамъ, въ награду за оказанныя имя услуги, основать поселеніе въ западной сторонѣ, на берегу Адріатическаго моря; но какъ Скандербегъ принужденъ былъ воротиться въ Албанію, для защиты своихъ владѣній, на которыя снова напалъ султанъ Магомедъ II-й, то и воины его послѣдовали за нимъ туда же, а храбростью своею заставили гордаго Оттоман(ина?) бросить осаду Крои. Наконецъ, когда умеръ Скандербегь около 1467 г., Албанскіе и Славянскіе воины, не желая покориться владычеству Магомета,
6
поклявшагося истребить христіанство, и помня объ уступкахъ, сдѣланныхъ имъ щедростью короля Фердинанда, отправились для поселенія въ этѣ предѣлы, захвативъ съ собою женъ, дѣтей и все, что только было для нихъ самаго любезнаго и дорогаго. Отецъ де Понсе (Poncet), езуитъ, издалъ въ свѣтъ, 1709 года, чрезвычайно поучительное и занимательное жизнеописаніе Скандербега. Но и того обстоятельнѣйшія свѣдѣнія находимъ въ историческихъ запискахъ г. Тріа, епископа Ларанскаго, напечатанныхъ въ Римѣ Джіов. Земпелемъ 1744 г., у Монте Джіордано. Въ этомъ, довольно объемистомъ, сочиненіи много говорится о прибытіи Албанскихъ и Славянскихъ поселенцевъ, случившемся около 1468 г. Албанскіе выходцы основали Portocannone, Campomarino, Umri, Chicuti и др., а Славянскіе Montemitro, Sanfelice, Tavenna, и Cerritello. Жители этого послѣдняго селенія, состоявшіе изъ Албанцевъ и Славянъ, устрашенные свирѣпствовавшей тогда холерой, бросили нѣсколько своихъ хижинъ и бѣжали. Это открывается изъ одного договора, заключеннаго Албанскими и Славянскими поселенцами съ рыцарями Мальтійскаго Ордена, коимъ принадлежалъ, какъ владѣтелямъ, этотъ край, и доселѣ хранящагося еще въ архивѣ нашей общины. Тогда-то Албанцы и Славяне отдѣлились одни отъ другихъ: первые основали Montecilfone, а послѣдніе, привлеченные благораствореннымъ воздухомъ, положили начало поселенію въ недальнемъ разстояніи отъ Cerritello, которое, по своей свѣжей и здоровой водѣ, названо было имя Жива Вода (Acqua Viva). И въ самомъ дѣлѣ, вода у насъ такъ прозрачна, свѣжа и вкусна, что я предпочитаю ее водѣ, столько воспѣтой Воклюзскимъ лебедемъ. Въ подтвержденіе сказаннаго о прибытіи въ этѣ края Славянскихъ поселенцевъ, считаю необходимымъ сдѣлать нѣсколько выдержокъ изъ упомянутаго выше сочиненія епископа Тріа.
Стр. 309, §§ 22—23: «Въ Географическомъ словарѣ Мартиньери читаемъ, что, по покореніи Турками этой земли (Албаніи), многіе обители ея предпочли удалиться въ Которъ (Cattaro) и другія мѣста, принадлежащія Венеціянамъ, или же на сосѣдніе острова. Болѣе же знатные отправились въ Неаполитанское королевство, а сыновья Юрія бѣжали въ Неаполь къ королю Фердинанду, который пожаловалъ ихъ въ Маркизы di S. Angelo а di Tripatela. Фердинандъ Кастріотъ, Маркизъ di S. Angelo, убитъ въ сраженіи подъ Павіей. На это считаемъ необходимымъ замѣтить (прибавляетъ тутъ епископъ Тріа), что увѣреніе Мартиньери о поселеніи упомянутыхъ семействъ въ названныхъ мѣстахъ въ правленіе короля Фердинанда Аррагонскаго, должно отнести ко времени Фердинанда І-го, царствовавшаго съ 1458 по 1494 г., преемникомъ коему былъ Альфонсъ Xl-й; это подтверждаетъ и извѣстіе правителя Молеса, увѣряющаго, въ своихъ опредѣленіяхъ (par. 1, № 100, pag. 16), что народъ этотъ поселился въ разныхъ краяхъ королевства при Фердинандѣ I-мъ:
7
«Sont in hoc Regno viillae aliquae ab exteris Regni, V. S. a Sclavonibus, Graecis, et Albanensibus incolontur; quod a temporibus Regiones Regni Regis Ferdinandi Primi arbitror fo(isse?) introductum; quia illis temporibus regiones illae Albaniae, et Dalmatiae a Turcis invasae fuerunt; et proinde facta fuit demigratio ipsarum, et novae Coloniae in Regno institutae.» Этого достаточно, пока, со стороны исторіи.
Въ другомъ моемъ письмѣ назову вамъ книги и рукописи на Славянскомъ языкѣ, имѣющіяся въ этой общинѣ, равно какъ остатки древности и рудокопни Черрительскія; но теперь не въ состояніи этой длинной матеріей болѣе заниматься.
Свойства и обычаи.
Характеръ моихъ согражданъ, которые роста и сложенія Геркулесовскаго, твердъ и достоинъ уваженія. Они никогда не употребляютъ въ разговорѣ съ какимъ бы то ни было начальственнымъ лицемъ «Вы», или «Ваша Милость» (Voi, Ella), но одно только «Ты» (Tu). Соглашаясь продать что либо, съ трудомъ отступаютъ отъ перваго запроса, словно какъ бы продавали по напередъ опредѣленной цѣнѣ. Многіе не знаютъ Итальянскаго языка, такъ что на ярмаркахъ благородные принуждены бываютъ иногда прибѣгать къ переводчикамъ. Воздержные и трезвые, съ достоинствомъ переносятъ удары неблагопріятной судьбы, и могу увѣрить васъ, что я никогда еще не видалъ никого изъ нашихъ Славянъ плачущимъ, хотя сильныя и большія потрясенія отражаютъ на лицахъ ихъ самую живую и глубокую горесть. Какъ вы думаете? Вѣдь истинное-то горе не знаетъ слезъ!... Напротивъ, женщины кажутся безутѣшны въ несчастьѣ. А какъ мы уже заговорили объ этомъ, то позвольте мнѣ сказать нѣсколько словъ о похоронахъ. Я вн въ состоянія записать, какъ бы вы желали, всѣхъ тѣхъ словъ, какія причитаютъ наши плачущія женщины надъ умершимъ, лежащимъ на одрѣ, потому что онѣ тутъ разсказываютъ самыя замѣчательныя дѣла изъ жизни покойнаго; но передамъ вамъ только нѣкоторыя, врѣзавшіяся въ моей памяти и сильно поразившія мое сердце. Однажды переселилась въ лучшую жизнь премилая дѣвушка по пятому году; старшая ея сестра, призывая духъ брата своего, тоже умершаго, такъ причитала со слезами:
«Брате мой, задє [1] придъ нашу дивонька! Понеси ю у небе придъ Богъ! Учини путъ! Ты знаше, ка [2] наша дивонька е мала!»
Мать, съ своей, стороны подхватила :
«Ружица моя, ди си пола? [3] Боже мой! ухитъ [4] за власе ова моя цура! [5] Держи ю свасданъ [6] краемъ [7] тебе! Зашто нис вчей менъ? [1] Боже мой, Боже мой !! . .
1. Сойди!
2. Что.
3. Розочка моя, куда ты пошла?
4. Схвати!
5. Дочь (дщеру, дцеру, дцуру, цуру).
6. Всегда.
7. Подлѣ, возлѣ, у, при.
8
Слова эти вызываютъ плачъ, и потому полагаю лучше перейти къ такимъ предметамъ, которые возвышаютъ душу, а не навѣдаютъ грусть на нее. Прошу только исправить всѣ ошибки въ моемъ правописаніи, такъ какъ я считалъ нужнымъ передать Славянскія слова въ томъ точно видѣ, какъ они теперь произносятся нами.
Женщины наши поразительной красоты. Что ваши Черкешенки, Мингрелки! Дѣвушки до самаго выхода замужъ никогда не покрываютъ своей головы, но любятъ лучше заплетать волоса свои въ разнаго рода косички, и потомъ прикрѣпляютъ ихъ шелковой тесемкой чрезвычайно мило. Напрасно епископы нашей епархіи предписывали, чтобы онѣ покрывали головы свои, по крайней мѣрѣ, посѣщая церкви: никогда распоряженія ихъ не достигали своей цѣли. Настоящій Славянинъ не легко-то разстается съ обычаями своихъ предковъ. А потому дѣвушки только приступая къ причащенію Святыхъ Таинъ накидываютъ себѣ на голову покрывало. Ахъ, если бы вы, графъ, могли видѣть зрѣлище, какое представляетъ наша прекрасная церковь утромъ въ Страстной четверкъ! Что за зрѣлище! Дѣвицы со смиреніемъ и благочестіемъ приближаются къ Чашѣ для вкушенія изъ нея пищи ангеловъ! Эти лица, на которыхъ отражается такое глубокое смиреніе, оттѣняемыя бѣлымъ, какъ душа ихъ, покрываломъ, дѣйствительно обворожительны!... Это вѣрный отпечатокъ идеальной красоты !...
Народныя пѣсни.
Мы имѣемъ только весьма немного народныхъ пѣсенъ, дошедшихъ кѣ намъ отъ глубочайшей древности. Почти всѣ онѣ принадлежатъ къ разряду любовныхъ. Одна изъ нихъ необыкновенно изящна и, по моему мненію, можетъ одержать сравненіе съ любой изъ Оссіяновыхъ. Вотъ содержаніе ея: Одинѣ молодой баричъ смертельно влюбился въ прекрасную сельскую дѣвушку, Марью, сердце которой, однако, бы уже оддано другому. Иванъ Довице (такъ звался баричъ), видя, что онъ не нравится дѣвушке, которая даже презираетъ его, рѣшился похитить её. Но напередь онъ разсказываетъ о своей пламенной страсти одной женщинѣ, проситъ, заклинаетъ ее помочь ему, прибѣгая къ самъмъ угрозамъ; за тѣмѣ повѣряетъ ей свое намѣреніе и умоляетъ склонить красавицу отправиться съ ней вмѣстѣ на ближній лугъ собирать розы, дальнѣйшее же предоставить ужь ему. Заговоръ какъ нельзя удался. Бѣдная поселянка только что успѣла нарвать розъ на вязанку, какъ почувствовала, что ее схватилъ молодой баричь; она пала въ безпамятство, а Иванѣ Довице, пользуясь тивмъ мгновеніемъ, кладетъ ее себѣ на сѣдло и что силы есть скачетъ въ лѣсъ.
1. Зачѣмъ лучше не взялъ меня?
9
Тутъ пѣсня прерывается; во легко угадать изъ заключенія, что послѣдовало за тѣмъ. Марья была подло обманута и брошена. Пѣсня начинается разговоромъ между поселянкой и участницей въ заговорѣ молодаго барича:
«Липа дивойца гомо [1] по ружице!»
Когда Марья воротилась въ родное мѣсто, щеки ея были покрыты блѣдностью, ни кровинки на нихъ, словно листья завявшаго цвѣтка; дыханіе сперлось. Вотъ какъ она облакивала вѣроломство своего похителя:
«Я мамъ витъ твое сарце, Иванъ Довице,
Сашюшитъ, како сашюшю ове ружице,
Ке я садъ вержемъ свора ова стана,
Ди сваку ночь плачемъ за тебе!»...
Какъ вамъ нравятся это заключеніе? Не правда ли, что оно возвышенно, страстно и раздираетъ душу? Меня увѣряли, что я могу достать въ Монтемитрѣ (Montemitro) довольно вѣрный списокъ этой народной пѣсни. Значительное число учениковъ, ввѣренныхъ моему завѣдыванію, не позволяетъ мнѣ на этотъ разъ отправиться туда; но какъ скоро улучу свободный часъ отъ своихъ училищныхъ занятій, надѣюсь пойти и собрать въ этомъ мѣстѣ все, что только найду заслуживающимъ того, и, такимъ образомъ, показать себя достойнымъ той чести и пріязни, которыми угодно было вамъ почтить меня. Впрочемъ, кто поручится за успѣхъ? Удастся ли мнѣ представить въ настоящемъ свѣтѣ наши народныя пѣсни, испорченныя и обезображенныя въ переводѣ? Поэзія Скандинавовъ или Скальдовъ не имѣла по тому лишь такого повсемѣстнаго успѣха въ Европѣ, какъ поэзія Кельтовъ, что ей недоставало Макферсона, который бы очистилъ ее отъ ржавчины. Статься можетъ, таже судьба ожидаетъ и наши народныя пѣсни; жаль, что я неимѣю дарованій знаменитаго переводчика Оссіана! А впрочемъ, на все воля Божія! «Нека [2] чинити Богъ! Веселимосе, братъ, наше езикъ; и нека чинити Богъ! Онъ гледа на небе и на земли! Фалимо име Господиново!»
Въ слѣдующій разъ я поговорю съ вами о праздникѣ 1-го мая, равно какъ и о пѣсняхъ, которыя поются тогда; потому что, хотя я и увѣренъ, что, по особенной любознательности, высказываемой вами ко всему, относящемуся къ намъ, не могу наскучить вамъ, тѣмъ не менѣе, перешедши предѣлы, установленные обычаемъ для письма, считаю нужнымъ остановиться. Послѣ пришлю отвѣтъ вамъ на всѣ вопросы, предложенные вами мнѣ съ такимъ вниманіемъ и обязательностью, вовсе не заслуженными мною;
1. Пойдемъ.
2. Пускай, пусть; оставишь.
10
впрочемъ, кажется мнѣ, я отвѣчалъ уже, по возможности, на нѣкоторыя изъ нихъ.
Не посылаю вамъ пѣсни, о которой вы просили меня, полагая, что она уже вамъ въ это время доставлена г-мъ Граціани [1], который получилъ ее отъ одного изъ моихъ учениковъ. Увѣренный въ томъ, прошу васъ накинуть покрывало на промахи противу правописанія, такъ какъ воспитанники мои, принуждеаные заниматься изученіемъ другихъ языковъ, ничего не смыслятъ въ Славянскомъ правописаніи. «Што чинити? Мои учинике пишю нашъ езикъ, како говору!»
Учрежденіе каѳедры словесности и языка Славянскаго въ Парижѣ для меня не новость. Когда еще только рѣчь шла объ учрежденіи ея, я находился тамъ. Разъ я былъ въ одной Итальянской кофейнѣ и мнѣ попалась какая-то Флорентійская, или Луцкая, газета (la Gazzetta di Firenze, о di Lucca), въ которой извѣщали объ этомъ событіи, и я, кончивъ чтеніе, заговорилъ въ дружескомъ кружкѣ о достоинствахъ и старинѣ нашего языка. Тутъ Албанецъ, Доменико Мавро, бывшій въ 1848 году депутатомъ, сталъ возражать мнѣ и доказывать превосходство языка Албанскаго, какъ въ отношеніи древности, такъ равно и благозвучія. Я старался разувѣрить въ противномъ; но вопросъ не могъ быть рѣшенъ тамъ, гдѣ молодежь, окружившая насъ, пускала цѣлые столбы дыма. Послѣ того Мавро доказывалъ мнѣніе свое въ одной статьѣ, помѣщенной имъ въ журналѣ «L’Indicatore». Это былъ вызовъ, который я принялъ съ особеннымъ удовольствіемъ, потому что нѣтъ Славянина, который бы не чувствовалъ любви къ родинѣ и въ жилахъ котораго не кипѣла бы кровь. Я отвѣчалъ, какъ слѣдовало, тоже особой статьей, напечатанной въ томъ же самомъ журналѣ, подробно опровергая мнѣніе Мавро, осмѣлившагося доказывать, что нашъ языкъ принадлежитъ къ числу гортанныхъ и шероховатыхъ, а потому поэтическія произведенія Славянъ не могутъ отличаться прелестью гармоніи стиха и размѣра. Подобныя чудища (granciporri) или диковинки возбуждали желчь, но я имѣлъ честь доказать самымъ осязательнымъ образомъ, что языкъ Славянскій ни мало не уступаетъ въ гибкости и гармоніи Греческому, и долженъ считаться какъ бы отголоскомъ первыхъ языковъ вѣ мірѣ. Въ подтвержденіе того я привелъ выписку изъ извѣстнаго изслѣдованія объ языкѣ Еврейскомъ и родственныхъ ему знаменитаго Финетти, который смотритъ на языкъ Славянскій, какъ на благородную мать языковъ Русскаго (moscovita), Польскаго, Чешскаго (boema), Словенскаго (vandalica) и имъ подобныхъ; а это ученое сочиненіе Финетти заслужило одобреніе Джюзеппе Баретти,
1. См. Приложеніе.
11
самаго неподкупнаго критика, который говорилъ правду даже первымъ свѣтиламъ Итальянской словесности. Подъ конецъ я привелъ нѣсколько стиховъ изъ поэмы Якшича, подъ заглавіемъ: «Братска дѣоба», и общественное мнѣніе (il Publico) произнесло потомъ свой судъ. Что до меня, то съ меня довольно было и отзыва г. Д. Габр. Пепе, котораго, думаю, имя вамъ извѣстно, какъ одного изъ сотрудниковъ «Antologia di Firenzi», вмѣстѣ съ Томазео, Джіордани, Лампреди и др.
Почтите меня вѣстью о полученіи этихъ строкъ, а также новымъ порученіемъ еще до отъѣзда вашего въ Римъ, и позвольте мнѣ прижать васъ, «ка мои сарце, како братъ брату».
Неговъ пріятелє и слюборичь,
Іованъ де Рубертисъ.
Жива Вода. Апрѣля 6, 1853 г.
ПИСЬМО II.
Въ. дополненіе къ тому, что я имѣлъ уже честь сообщить вамъ въ предыдущемъ моемъ письмѣ о поселеніи Славянъ въ этѣхъ краяхъ, считаю нужнымъ предложить еще нѣсколько свѣдѣній. Начнемъ съ
Части исторической.
Въ историческихъ Запискахъ епископа Тріа (стр. 98, № 10—11) читаемъ слѣдующее :
«По смерти Зотона, перваго Беневентскаго князя, въ въ 591-мъ году, взошелъ на престолъ Ареки, избранный королемъ Агизульфомъ, а послѣ него, около 641, Аіоне, который былъ третьимъ княземъ въ Беневентѣ. Въ краткое время жизни его начали въ первый разъ появляться Славяне, вышедшіе изъ Европейской Сарматія, которые, высадившись на берегъ у Сипонто, пустились разорять Апулію. Когда пришло извѣстіе Аіону объ этомъ нежданномъ вторженіи Славянъ, онъ немедленно отправился противъ нихъ и, сразившись у рѣки Ауфндо, иначе Лоденто, попалъ въ одинъ ровъ, гдѣ былъ схваченъ и убитъ Славянами; спустя годъ, Родоальдо отомстилъ смертъ отца своего, разбивши на голову и разсѣявши Славянъ».
Дальнѣйшихъ свѣдѣній о пораженія этѣхъ Славянъ у Іортора (Jortore) нигдѣ не находимъ, а потому лѣтописцы нашего королевства и не упоминаютъ уже болѣе о нихъ. [1] Полагаютъ, что Славяне въ слѣдъ затѣмъ
1. Сличите, объ этомъ Павла Діякона, Сципіона Аммирата и Джіованни Винченцо Чярланти — Memorie Storielle del Sannio. Vol. 3°, pag. 72.
12
основали Мontelongo, а епископъ Тріа увѣряетъ, что въ его время многіе еще старики въ Монтелонгѣ говорили испорченнымъ Славянскимъ языкомъ. И потому, графъ, изъ всего этого за вѣрное можете принять то лишь одно, что прибытіе сюда Славянскихъ поселенцевъ восходитъ, какъ я уже сказалъ вамъ, ко времени Фердинанда І-го Аррагонскаго, и что мѣсто моего рожденія (Жива Вода), Аквавива, основано Славянскими выходцами изъ Черрителло, развалины котораго доселъ привлекаютъ и останавливаютъ на себѣ любопытство какъ согражданъ моихъ, такъ равно и путешественниковъ. И теперь еще видны стѣны церкви, отчасти уже разружившіяся, могилы покойниковъ, большой алтарь и углубленіе, въ коихъ стояли образа и т. п. Наши священники (мисники или попе) хранятъ доныне два ораря и двѣ серебреныя чаши вызолоченныя, принадлежавшія Черрительской церкви. А какъ преданіе, уцѣлѣвшее до нашего времени, относитъ прибытіе Славянскихъ поселенцевъ въ этѣ края къ 1-му мая, въ пятницу, то, потому, въ этотъ день ежегодно совершается у насъ торжественный ходъ, при чемъ несутъ часть отъ древа истиннаго Креста Господня, которая хранится въ деревянномъ позолоченномъ ковчегъ, обитомъ серебряными дощечками,—единственный остатокъ, спасенный нашими предками отъ бѣшенства Турокъ, этѣхъ непримиримыхъ враговъ имени христіанскаго!
Многіе думаютъ еще, что Palata тоже была заселена когда-то Славянами; но епископъ Тріа противнаго мнѣнія (стр. 513); доводы его весьма основательны и убѣдительны. И въ самомъ дѣлѣ, Палатенцы съ трудомъ понимаютъ нашъ языкъ; да когда и выучатся ему послѣ долгаго пребыванія въ нашемъ краѣ, мы не можемъ не смѣяться, слыша ихъ разговоръ. Впрочемъ, подробнѣйшія свѣдѣнія о нашихъ поселеніяхъ найдете, графъ, въ сочиненіи Суммонте: «Storia del Regno di Napoli, tom. 3°, lib. 5° (Napoli, presso Francesco Savio), 1640. Кромѣ того, епископъ Тріа приводить два собственноручныя письма, одно князя Тарантскаго, а другое Скандербега, которыя составляютъ рѣдкое сокровище, такъ какъ они знакомятъ насъ съ самымъ образомъ писанія того времени и съ суровой и доблестной природой Скандербега. Если вы желаете прочесть то и другое, то я готовъ списать ихъ слово въ слово я переслать вамъ, какъ скоро только дадите мнѣ о томъ знать. Этого, кажется, довольно пока будетъ для части исторической.
Праздникъ 1-го мая.
Восемь человѣкъ, большею частью изъ мѣстныхъ старѣйшинъ, держа въ рукахъ орѣховыя вѣтви, всѣ въ разноцвѣтныхъ лентахъ, ходятъ всюду и распѣваютъ народныя пѣсни. Въ представители Мая обыкновенно выбирается молодой парень, довольно коренастый и ловкій.
13
Онъ одѣть въ соломнякъ съ головы до ногъ, составленный изъ ситника, ивняка и вѣтвей разныхъ деревьевъ; посверхъ всего первины произведеній, показавшихся въ это время года. Эта веселая толпа, сопровождаемая игрой на гитарахъ, тамбурахъ и бубнахъ, отправляется въ церковь, гдѣ самъ Май (такъ называютъ того, кто представляетъ этотъ мѣсяцъ) становится передъ дверьми ея. По совершеніи богослуженія съ большимъ благоговѣніемъ, отправляемаго по просьбѣ участвующихъ, священникъ, въ облаченіи, выходятъ изъ церкви и благословляетъ Мая, при чемъ беретъ себѣ лучшее изъ того, что Май предложить ему, на примѣръ, спаржи, улитокъ, творогу и т. п. За тѣмъ всѣ окружаютъ Мая, поютъ и наигрываютъ, а Май кривляется уморительнымъ образомъ, напоминающимъ кривлянья Сатировъ и Фавновъ. Видя эти странные прыжки, сотни шалуновъ мальчишекъ поднимаютъ крикъ, громкій смѣхъ и на тысячу ладовъ другъ передъ другомъ задираютъ и теребятъ его. Участники въ этомъ веселомъ обществѣ, подошедши къ дверямъ какой ни будь хижины, раздѣляются на двѣ части и начинаютъ пѣть поперемѣнно, при чемъ четверо изъ нихъ составляютъ хоръ. Такъ, первые четыре поютъ:
Ко е река, ка Majo ни маше доти?
Одетя напридъ онъ види него проти.
Хорь.
Липе господине наше,
Хитите [1] нами штогоди [2]!
Ми єсмо челяде ваше.
Первые четыре.
Я виджю наше земле, траве пуне, [3]
Я виджю ваше овце пуне вуне. [4]
Хоръ.
Я виджю ситъ,
Добра досчя вашя литъ.
Я виджю начве, [5]
Пуне вина ваше бачве. [6]»
1. Бросьте, дайте!
2. Что ни будь.
3. Полны.
4. Шерсти.
5. Ночвы.
6. Бочка.
14
Тутъ коноводъ, видя, что Май стоитъ покойно, кричитъ что силы есть: «Играй, Мајо! Играй, Мајо! (Пляши, Май!) И Май пускается плясать и выдѣлывать смѣшные скачки, потряхивая своимъ содомнякомъ, какъ Дондола, или настоящій медвѣдь, когда онъ пляшетъ съ обезьяной на спинѣ. Въ это мгновеніе всѣ молчатъ, но потомъ снова начинаютъ пѣть;
Первые четыре.
«Мајо є нами доне [1] липе дане [2],
Я виджю дубе, пуне ваше гране. [3]
Хорь.
Липа моя лозица, [4]
Ка будете чудо родити,
Изванъ путъ [5] ти шч’ [6] ма [7] водите.
Первые четыре.
Богъ чюва наше граде и наше стине.
Здравє вами, и свиги ваше сине.
Всѣ.
Липе господине наше!
Хитите нами штогоди:
Ми єсмо челяде ваше».
Часто въ промежуткахъ поютъ пѣсни и на простонародномъ (Итальянскомъ) языкѣ:
Chi t'ha ditto, che Maio non è benuto?
Esci quà fora, e lu truove bestuto, etc.
Когда кончится пѣсня, Май просовываетъ голову сквозь соломнякъ и начинаетъ снова кривляться и ужиматься, а ребята смѣяться, кричать и хлопать руками....
Voci alte e fioche, e suon di man con elle.
Какъ нѣсколько стихаетъ, Май просовываетъ руку въ дыру и принимаетъ все, что ни подадутъ ему присутствующіе, на примѣръ: крендели, хлѣбъ, свѣжій сыръ, вино, и т. п.
1. Донесъ, принесъ.
2. Дни.
3. Вѣтви.
4. Виноградная лоза.
5. Не въ счетъ.
6. Шчу, хочу.
7. Махъ, разъ.
15
Наступаетъ пора отправиться въ другое мѣсто. Тутъ-то нужно показать Маю всю свою находчивость и хитрость. Требуется улучить мгновеніе, чтобъ ускользнуть и побѣжать съ быстротою молніи въ своемъ соломенномъ убранствѣ, потому что дѣвушки сторожатъ его у оконъ, каждая съ кружкой воды, которую выливаютъ на него, и рѣдко удается Маю улизнуть по добру по здорову. Окачиванье же водою означаетъ, что для хорошей жатвы необходимо нуженъ дождь въ мѣсяцѣ маѣ, по крайней мѣрѣ хоть однажды. Обошедши всѣхъ, толпа удаляется на ближайшій холмъ, гдѣ Май сбрасываетъ свою соломенную броню, и потомъ отправляется въ городъ, окруженный своими товарищами, съ вѣнкомъ на головѣ, какъ вакханка. Входятъ съ пѣснями и музыкой,..., только голоса охриплые, а игра не имѣетъ уже прежней живости, одушевленія, напротивъ слаба и въ разладѣ, руки опустились, а пальцы напрасно перебираютъ кастаньеты... Вино сдѣлало уже свое дѣло: празднество кончено совсѣмъ веселіемъ, со всѣмъ Maюмомъ, какъ тутъ выражаются (отъ Май), со всей торжественностью, предписываемой обычаемъ. Но не наскучилъ ли я вамъ, графъ, своимъ длиннымъ описаніемъ? Да какъ быть? Намъ, жителямъ небольшихъ городовъ, на оборотъ, никогда не опротивѣетъ смотрѣть на праздникъ 1-го мая. Если вы, графъ, будете такъ добры, да помѣстите это описаніе (разумѣется, при случаѣ) въ какомъ либо журналѣ, пользующемся извѣстностью, то, безъ сомнѣнія, доставите тѣмъ большое удовольствіе, не говорю 75-ти милліонамъ Славянъ, нашихъ собратій ; нѣтъ, по крайней мѣрѣ, той горсти, которая обитаетъ въ этой сторонѣ, не забыла еще своего Славянскаго происхожденія, и, наконецъ, не имѣетъ другаго утѣшенія, кромѣ печальнаго воспоминанія о немъ.
(К части исторической)
Еще одно слово, касающееся части исторической. Названія воеводъ уже забыты; по крайности, сколько я знаю, ни одинъ лѣтописецъ, или историкъ, не приводитъ ихъ. Время, которое все измѣняетъ и рушитъ, покрыло и ихъ имена мракомъ забвенія и разсѣяло, какъ вътръ разсѣваетъ песокъ, поднятый имъ въ пустынѣ.
Не много имѣемъ мы книгъ на Сербскомъ языкѣ, именно: Officze Divicze Marie», Молитвы къ Пресвятой Богородицѣ, да и то первый листъ на половину изодранъ, а потому неизвѣстно, когда и гдѣ онѣ напечатаны. Далѣе: «Правило въ Великій Постъ», котораго выходный листъ пропалъ; имъ подтверждается мнѣніе епископа Тріа, что эти Славянскіе выходцы долго еще сохраняли свое Православное исповѣданіе. Кромѣ того, рукопись, въ которой описывается житіе св. Венедикта; языкъ этого житія считаютъ образцовымъ. Наконецъ имѣемъ: «Тhesaurus linguae Illyricae sive Dictionarium Illyricum, in quo verba Iliyrica Italica et Latine redduntur». Эта драгоцѣнная книга была предана совершенному забвенію;
16
но вы своемъ письмомъ заставали меня не разлучаться съ нею ни днемъ, ни ночью; она теперь составляетъ мой любимый предметъ занятій. Вотъ заглавіе ея: «Grammatika Talianska ukratho illi kratak nauk za naucitti Latinski jezik». Это потому такъ, что она предшествуетъ самому словарю, который въ челъ всего такъ собственно озаглавленъ: «Blago jezika Slovinskoga» [1] и проч.
Вотъ вся наша Сербская пинакотека!
Происшествія дня.
У насъ теперь миссія. Вчера одинъ преподобный отецъ проповѣдывалъ въ церкви о томъ, чтобы дѣвушки, посѣщая храмъ Божій, покрывали себѣ лице и избѣгали тщеславія выказывать свою красоту. Однако, слова святаго отца вызвали только продолжительный громкій хохотъ. Опять съ покрывалами (фатой)! Вѣроятію, графъ, вы разцѣловали бы этѣхъ насмѣшницъ? По крайней мѣръ я, признаюсь, отъ всей души непремѣнно сдѣлалъ бы то, еслибъ было въ моей власти. Молоденькія Славянки, конечно, стоять того.
Впрочемъ, примите увѣреніе въ чувствахъ искренняго моего къ вамъ уваженія, съ которымъ имѣю честь быть
Вашимъ другомъ и слугой,
Іованъ де Рубертисъ.
Жива Вода. Апрѣля 9-го, 1853 г.
ПИСЬМО III.
Мѣсяцъ приближается къ концу, а съ нимъ и отъѣздъ вашъ изъ нашего Королевства въ Римъ, и потому спѣшу пожелать вамъ счастливаго пути, и въ тоже время представить тѣ свѣдѣнія и объясненія, которыя вы требуете отъ меня касательно уступокъ, сдѣланныхъ Фердинандомъ І-мъ Аррагонскимъ Славянскимъ выходцамъ, поселившимся въ этомъ краѣ.
Въ историческихъ Запискахъ епископа Тріа, стр. 310, читаемъ слѣдующее:
1. «Illi Slovnik, u komu izgovarujuse rjeci Slovinske Latinski, i Diacki.» Стало, переводъ Латинскаго заглавія, стоящаго въ слѣдъ за нимъ, послѣ чего выставлено имя составителя: «Labore Р. Jacobi Micalia, Societ. Jesu colleclum. Ex sumptibus Sacrae Congregationis de propaganda Fide impressum. Laureti 1649, 8».
17
«Албанцы и Славяне, поселившись въ этѣхъ предѣлахъ во время княза ихъ, Юрія Кастріота, который помогалъ Венеціянамъ, королю Неапольскому и папѣ, въ разныя войны, преимущественно съ Французами и Турками».
Подробнѣйшія и точнѣйшія свѣдѣнія объ этомъ найдете въ сочиненія Суммонте: «Storia del Regno di Napoli» (lib 5, cap. 2). Сличите извѣстія, предлагаемыя этимъ историкомъ, съ тѣми немногими, которыя я сообщилъ уже вамъ, и увидите, что они совершенно согласны между собою. Сверхъ того, епископъ Тріа часто упоминаетъ о договорахъ Албанскихъ выходцевъ съ Славянскими во время ихъ поселенія въ королевствѣ. Эти договоры должны находиться теперь въ главномъ Архивѣ королевства, либо же въ придворномъ : отыскать ихъ не трудно будетъ вамъ. О пораженіяхъ, нанесенныхъ Магометомъ II-мъ, по смерти Кастріота, Албанцамъ и Славянамъ, которые потому принуждены были даже выселиться, можете прочесть письмо папы Павла Втораго (Венеціанца Петра Барбо), преемника Пія II-го, призвавшаго было Кастріота на помощь Фердинанду І-му Аррагонскому. Письмо это, писанное къ герцогу Бургонскому, вызываетъ слезы; полагаю сдѣлать угодное вамъ, выписавъ изъ него нѣсколько словъ. Такъ, вотъ что сказано въ немъ, между прочимъ, объ Албанцахъ и Славянахъ:
«Partim caesi gladio sunt, partim in miseram servitutem abducti. Oppida, quae antehae pro nobis Turcharum substinuerunt impetus, in ditionem eorum venerunt; vicinae gentes, quae Adriaticum mare attingunt, propinquo metu exterritae tremunt. Ubique moeror; ubique luctus, ubique mors et captivitas ante oculos sunt. Audire miserum est, quanta omnium rerum sit conturbatio, lacrymabile inspicere navigia fugientium, ad Italos portus appellere, familias quoque aegentes pulsas sedibus suis passim sedere per littora manusque in Coelum tendentes lamentationibus cuncta implere etc.» См. «Raccolta di lettere di Cardinale di Pavia. Epist 163».
Въ договорѣ, заключенномъ потомъ Славянскими поселенцами съ рыцарями Мальтійскаго Ордена, въ лицѣ начальника послѣднихъ, Антонія Пеллетта, читаемъ, что Славянамъ позволено было поселиться въ Неаполитанскомъ королевствѣ, въ вознагражденіе за услуги, оказанныя ими; что они первоначально утвердили свое пребываніе въ Черрителло, которое, однако, принуждены была оставить по причинѣ мора (холеры, по мнѣнію нашего знаменитаго писателя, Джямпаоло), и что, такъ какъ край этотъ находится въ зависимости Мальтійскихъ рыцарей, то потому постановлено, и пр. Въ слѣдъ за симъ говорится о повинностяхъ, которыя обязаны платить ежегодно Славянскіе поселенцы; а какъ повинности этѣ были нѣсколько отяготительны, то потому, съ согласія Феодальной Комиссіи, онѣ были послѣ уничтожены, а на мѣсто ихъ Славяне обязывались взносить рыцарямъ десятую часть хлѣбными зернами и п. т. По уничтоженіи же Ордена Мальтійскихъ рыцарей земли наши достались въ Феодальную зависимость его Королевскому Высочеству, принцу Людовику Бурбону.
18
Свойства и обычаи.
Въ свойствѣ моихъ согражданъ замѣчается нѣчто особенное и чрезвычайное. Рѣшившись разъ на что либо, они не слушаютъ уже ни чьихъ совѣтовъ, и нѣтъ силы, которая бы въ состояніи была отклонить ихъ отъ того. Сопротивленіе ихъ торжествуетъ надъ всѣми препятствіями, а обида, нанесенная чести, смывается только кровью. Во всемъ прочемъ обычаи ихъ просты и трезвы, хотя иногда переходятъ послѣднюю черту за чашей вина. И теперь еще живетъ въ нашемъ краѣ одинъ старикъ около 90 лѣтъ, который сохранилъ во всей цѣлости прежнее свое одѣяніе. Онъ всегда надѣваетъ суконную доламу яркаго краснаго цвѣта, рѣшительно похожую на багряницу, отчасти же на нынѣшніе Saccò; на головѣ у него красная шапочка, какую носятъ кардиналы. Не правда ли, просто и дивно платье?
Когда вы, графъ, воротитесь въ ваше отечество, прошу васъ, не забудьте о Славянахъ, оставляемыхъ вами въ этомъ Королевствѣ. Присылайте вамъ время отъ времени вѣсточку о себѣ; въ особенности вамъ пріятно будетъ прочесть тѣ журналы, которые говорятъ о нашихъ поселеніяхъ и обычаяхъ. Это просьба, которою я осмѣливаюсь безпокоить васъ отъ лица всего сдѣшняго парода, въ жилахъ котораго доселѣ течетъ еще чистая кровь Славянъ!! Не чудо ли, что мы, оторванные отъ нашей родины около четырехъ уже столѣтій, по сю пору сохранили нашъ языкъ (изъ котораго потеряли не болѣе 50 словъ, но которыя, однако, постараюсь вновь возвратить), обычаи и истинныя свойства Славянъ? Каково бы ни было разстояніе, отдѣляющее васъ отъ нашего края, помните, что вы оставляете въ немъ людей, которые не забыли еще своего имени, гордятся своимъ происхожденіемъ, и что, наконецъ, сердце пишущаго эти строки никогда не перестанетъ биться при имени благороднаго графа Почича Загорскаго.
Здраво!
Вашъ другъ и слуга
Іованъ де Рубертисъ.
Жива Вода
18-го Апрѣля, 1853 г.
ПИСЬМО IV.
Не имѣя ничего такого, что бы слѣдовало прибавить къ исторической части, касающейся введенія и утвержденія Славянскихъ поселеній въ этой сторонѣ, я ограничусь теперь краткимъ извѣстіемъ о замѣчательныхъ мужахъ,
19
появившихся между нами въ разное время. Увѣковѣченіе памяти тъхъ, коя имѣютъ право на удивленіе потомства, составляетъ не только священную обязанность, но и должное приношеніе доблести.
Николо Нери (мой дядя), знаменитый физіологъ и отличный врачь, превзошелъ бы самаго Котуньо, если бы одинъ жалостный случай не похитилъ его слишкомъ рано у своихъ и науки въ концѣ прошлаго вѣка. Современные ему историки съ величайшей похвалой отзываются о немъ, какъ объ одномъ изъ тѣхъ геніевъ, которыхъ имена предвозвѣщаютъ блистательцую эпоху, освѣщаютъ лучами своими мракъ вѣковъ и, такимъ образомъ, сообщаютъ первый толчекъ образованію народовъ. Философскія и врачебныя сочиненія его вполнѣ показываютъ, какую горестную потерю понесли въ немъ науки и отечество, и теперь еще съ сожалѣніемъ оплакивающія его.
Феличе Марія Зара (изъ Санфеличе), жившій въ началѣ нынѣшняго столѣтіи, былъ главнымъ украшеніемъ Неаполитанскаго Судилища. Онъ съ большой ревностью отстаивалъ права Славянскихъ поселенцевъ противъ рыцарей Мальтійскаго Ордена, и мы можемъ сказать, что мы обязаны этому отличному оратору всѣми выгодами и благосостояніемъ, которыми нынѣ пользуемся.
Джюзеппе Роди былъ долгое время капитульнымъ (консисторіяльнымъ) викаріемъ нашей епархіи, и положилъ первый камень основанію нашей церкви, принадлежащей къ красивѣйшемъ зданіямъ въ этой сторонѣ. Онъ имѣлъ удовольствіе видѣть окончаніе построенія ея, и потому на верху храма сдѣлана надпись, въ которой имя его передается потомству.
Пьетро Паоло де Рубертисъ (мой дядя), ученый богословъ и глубокій правовѣдъ, былъ наставникомъ многихъ замѣчательныхъ лицъ, составляющихъ въ наше время украшеніе судилищъ и отечества.
Луиджи Ветта, священникъ, отличающійся особенной добротой, профессоръ философіи въ Термольской семинаріи (di Termoli), съ богатыми свѣдѣніями въ наукахъ, три года тому назадъ назначенъ всемилостивѣйшимъ государемъ нашимъ, въ рукахъ коего находятся судьбы наши, въ епископы города Нардò лежащаго въ краѣ Лекче. Городъ Нардò праздновалъ съ большимъ восторгомъ прибытие такого ученаго прелата, а достойные потомки Салентинцевъ теперь гордятся тѣмъ, что ими правитъ Славянскій епископъ.
Примѣч. Всѣ, поименованныя выше лица, за исключеніемъ Зары, родомъ изъ Жива Воды.
Авреліо де Рубертисъ (мой братъ) вѣ наше время одинъ изъ первыхъ адвокатовъ при судѣ въ Кампобассо, главномъ городѣ нашего края.
20
Лучшая изъ его рѣчей напечатана въ 12-мъ № повременнаго изданія «Giurista», выходившаго въ Неаполѣ около 1835 года.
Предѣлы письма не позволяютъ мнѣ распространяться о Николо Спаданудѣ (Spadanuda), весьма ученомъ, особенн въ наукахъ нравственныхъ. Скажу только, что хотя преждевременная смерть похитила его еще въ цвѣтѣ молодости, тѣмъ не менѣе онъ достоинъ всякой похвалы, въ особенности какъ наставникъ знаменитаго Амадіо Рикчярди, бывшаго потомъ предсѣдателемъ верховнаго Апаелляціоннаго Суда въ Аквилѣ.
Въ нынѣшнее время родина моя имѣетъ значительное число молодыхъ людей, заставляющихъ многаго ожидать отъ нихъ, и я увѣренъ, что судьба готовитъ въ будущемъ моей небольшой отчизнѣ и другіе знаки славы.
Мнѣ кажется, что изъ всѣхъ сдѣшнихъ Славянскихъ мѣстъ Монтемитро найболѣе сохранилъ патріархальныхъ обычаевъ нашихъ предковъ. Жители этого селенія всѣ отличаются трезвостью и умѣренностью. Немногіе (или вовсе никто) занимаются науками, напротивъ всѣ заботятся только о воздѣлыванія земли и скотоводствѣ, составляющихъ единственный предметъ ихъ производительности.
Письма ваши, графъ, возбудили между нами живой восторгъ. Рѣшено произвести нѣкоторыя раскопки въ Черрителло, и, буде найдутся какіе либо драгоцѣнные памятники, я поспѣшу извѣстить васъ о томъ во всей точности и подробности. «Хоть ино (?) одъ мене? Здраво»!
Вашъ другъ и слуга,
Јованъ де Рубертисъ.
Жива Вода.
20-го апрѣля, 1853 г.
ПП. Прошу дать мнѣ вѣсточку, дошло ли мое второе письмо къ вамъ отъ 9-го апрѣля; боюсь, что оно отправлено не совсѣмъ по точному означенію мѣста жительства. Въ немъ говорилось о праздникѣ 1-го мая.
ПИСЬМО V.
Быть можетъ, этому письму суждено увидѣть врата Рима и стѣны вѣчнаго града! Ахъ Римъ! Нѣтъ въ немъ ни одного памятника, который не былъ бы свѣдѣтелемъ дѣяній царей, консуловъ и цезарей!
21
Нѣтъ въ немъ глыбы земли, нѣтъ камня, которые не приводили бы на память изумленному путнику 25-ти вѣковъ славы и несчастія! И хотя я могу только мысленно созерцать гордые памятники, заключающіеся въ нѣдрахъ этого города, тѣмъ не менне почту себя довольно счастливымъ, когда вы съ вершины Кампидольо бросите мысленный взглядъ свой не только на меня, но и на мою небольшую родину.
Отечественная исторія.
Палата (Palata) основана Славянскими поселенцами. Во второмъ своемъ письмѣ я сказалъ, что епископъ Тріа полагалъ, что Палата не была основана Славянскими выходцами, по той причинѣ, говорилъ онъ, что другія Славянскія мѣста, получавшія начало свое прежде Палаты, сохранили свое вѣроисповѣданіе и языкъ, между тѣмъ какъ Палатѣ никогда не употребляла Сербскаго языка, да и рѣшительно ни малѣйшаго слѣда въ ней не осталось отъ него. Такія доказательства были убѣдительны, а потому и я принялъ мнѣніе ученаго прелата. Но новые доводы, делако убѣдительнѣе первыхъ, заставляютъ меня думать совсѣмъ противное. На дняхъ отправился я въ Палату, отстоящую отъ моего пребыванія около трехъ миль, и въ ней нѣсколько дворянъ, дружбой коихъ я пользуюсь, указали мнѣ на одинъ камень надъ дверями церкви, съ слѣдующей надписью: «Hoc Primum Dalmatiae Gentes Castrum incoluere ac Templum a fondamentis erexere Anno 1531». Судя по этой надписи, Палата должна была получить свое начало отъ Славянскихъ поселенцевъ въ одно и тоже время съ Жива Вода. Откровенно сознаюсь: читая эту надпись, я началъ сомнѣваться въ доказательствахъ епископа Тріа, и тутъ же сталъ соображать возможность дѣйствительнаго основанія Палаты прибывшими Славянами. Надписи на камняхъ бываютъ настоящими путеводителями историка, а вмѣстѣ съ тѣмъ и первыми памятниками исторіи, такъ сказать, маяками, предназначенными освѣщать мракъ, покрывающій колыбель народовъ. Занятый такими мыслями, я отправился въ Тавенну, гдѣ, какъ сказали мнѣ, можно было найти еще какую ни будь лѣтопись, а въ ней указаніе на истинное происхожденіе Палаты. Въ самомъ дѣлѣ, мнѣ посчастливѣлось отыскать въ Нотаріальномъ архивѣ, находящемся въ домѣ г. Асканія Зары, одинъ подлинный актъ, проливающій ясный свѣтѣ на появленіе Палаты и прибытіе Славянскихъ поселенцевъ. Считаю нужнымъ списать двѣ страницы слово въ слово, полагая, что вамъ пріятно будетъ прочесть этотъ памятникъ,
«Per adempire quanto da V. S. mi è stato ordinato in virtu di decreto nell' atti dedotti nella Reg.a Cam.a della Summaria p enes l'attuario Alonzo Sparano, acciocché io procedessi all' apprezzo della T.ra d.lla Palata, ed il Casale di Tavenus,
22
e Santa Justa sita nella Prov.a d.I contado di Molise, e prima monite le parti, mi sono conferito personalmente in d.a T.ra, e Casali, io gli ho fatto le seguenti diligenze hoc modo. Imp.e Ho riconosciuto il silo di d.a T.ra della Palala, e Casali, e q.lli caminato ad Unguem, e riconosciuto la d.a T.ra sta edificata sopra d’ un monte, dal q.le si scopre una parte del mar Adriatico dal Guasto sino a Fortore, e la parte più vicina al mare da d.a T.ra è lontana dieci miglia ; e dalla parte di terra si scopre la montagna d.lla Majella, il Mateje, ed altre montagne d.lla Castelluccia, di Casacalenda, d.lla Rocca, e di S. Felice, ed altre le q.li li stanno attorno dalla parte di Ponente, e Tramontana, essendo ventilata da tutti li venti da ogni parte, e stà murata in parte di mura sempre di p.ni due, o porte ancora aperte p esserne cascate, [1] intorno le q.li mura stanno appoggiale le case de Terracciani, e Cittadini, e molte d.lle d.e Case sono rovinate, et aperte, ed in q.lla vi sono due porte, una d.lla parte di mezzo giorno, e l’ altra fra levante e mezzo giorno.
E p chò il sito di d. T.ra è grande si polriano accrescere in q.lla, ed abitare più di 140 fuochi, essendo L’ aere di d.a T.ra buonis.o con acqua di fontana sorg.e dalla parte di Levante sotto d.a T.ra et in abbondanza, e detto monte dove stà sita d.a T.ra scalorisce da molte parti acqua bonis.a, la q.le pred.a T.ra confina con le T.rre di Montecilfone dalla porte di Levante, e dalla parte di mezzo giorno con il terr.o d.l Casale di S. Leuci di natione Albanese, scoprendosi dalla d.a T.ra anche parte della Puglia. La q.le T.ra della Palata avendola riconosciuta diligentemente, ho ritrovato, che stà mollo scarsa di gente, e sono Schiavoni, e non conoscono da cinquant’ anni in quà diretti P.roni, [2] ma solamente affittat.ri e conforme dissero una volta hanno avuto lite coll’ affit.e Ferrante Avitabile, avendone vissuto semp.e pacificam.e e con quiete, ed ordinariamente vanno vestiti di vesti rozze, ed alla forese, e molti di essi stanno quasi ignudi p la povertà. Verum di buonis.o colore in faccia, e di buonis.a complessione, e robusti, et anco le donne, le q.li similm.e sono d’aspetto rozzo, e vanno a faticare in campagna alle vigne, et a fare legna, e vanno vestite similm.e alla forese, e stanno di comples.e robusta. E detti Schiavoni si dicono venuti a lo tempo de lo Re Ferdinando I et d’Aragona. E p. chè d.a T.ra stà numerata p fuochi settanta cinque nella numonizione vecchia p ritrovarsi al p.nte decaduta di Gente è stata numerata p fuochi venti. Nella pred.a T.ra non vi sono persone civili, nè Notaro, nè Speciale, nè Medici, nè Dottori, e nè meno vi sono cositori, ma solam.e vi ho ritrovato u ferroro d’ arte grossa, ed un M.ro d’Ascia,
1. Рѣчь идетъ объ язвѣ, опустошавшей этотъ край.
2. Этимъ подтверждаются показанія Маццеля и епископа Тріа (стр. 348), что Албанцы и Славяне первоначально не вносились въ общую перепись народонаселеія Неаполитанскаго королевства, и жили много лѣтъ, не подлежа ни чьей власти.
23
q.li dissero che siano forestieri; e perciò li d.i Terracciani non usano tenere libri p notare in q.lli li pagamenti, ece. In die 35 maji 1646,
F.e Natale Longo Tabulario.»
Теперь, изъ всего этого не ясно ли, что Палата была основана Славянскими поселенцами? Этоть памятникъ относится къ 1646-му году, т. е., спустя столѣтіе послѣ основанія ея; тогда, въ ней считалось не болѣе двадцати домовъ. Стало, легко можно было разузнать, были ль то Славяне, или же Итальянцы. Но почему же въ Палатѣ пропалъ Славянскій языкъ? И это не трудно рѣшить. Много Итальянскихъ семействъ изъ окрестныхъ мѣстъ поселилось въ Палатѣ; число прибывавшихъ безпрестанно возрастало, такъ что въ нынѣшнее время въ Палатѣ считается около четырехъ тысячъ жителей, а съ тѣмъ по необходимости господствующемъ языкомъ долженъ былъ сдѣлаться языкъ большинства обитателей. Соображеніе это подтверждается и недавнимъ событіемъ. Около пятнадцати или двадцати лѣтъ передъ симъ, десять Славянскихъ семей оставило нашъ край и поселилось въ Петакчато (Реtacciato, въ старину Petazio), въ которомъ всего на всего было только одна небольшая церковь, да княжескій дворецъ, два памятника среди развалинъ, словно два кипариса на полѣ, усѣянномъ могилами. Что же произошло въ самое короткое время? Тотчасъ разнеслась молва, что Славянскіе поселенцы пришли въ Петакчато : благорастворенный климатъ, близость моря, необозримые лѣса, плодородіе земли, съ которымъ можетъ сравниться развѣ только плодородіе, такъ называемой, счастливой Кампаньи, Compagnia Felice (Campania Felix), вскорости привлекли туда множество другихъ семей изъ ближайшихъ мѣстъ, такъ что теперь въ Петакчято считается около пяти сотъ жителей съ особымъ приходскимъ священникомъ. Немногіе изъ нихъ говорятъ еще по Славянски, а черезъ насколько времени не будетъ никого. Не то же ли слѣдуетъ сказать и о Палатѣ? Притомъ, въ Палатѣ и теперь еще многія улицы сохранили свое Славянское названіе. Такъ, одна изъ нихъ, на западъ, называется Градина (Gradina), а одинъ колодязь близъ самаго города слыветъ Крижина (Križina), отъ крижъ (križ, kriš, kriag), крестъ, потому что по близости этого клодца находился тогда-то кресть. Стало, не имѣемъ ли мы достаточныхъ причинъ заключить, что Палата Славянскаго происхожденія? Желаю знать что вы, графъ, думаете объ этомъ важномъ для насъ предметѣ?
Училищныя занятія не позволяютъ мнѣ болѣе двухъ мѣсяцевъ отдохновенія отъ трудовъ, именно, только сентябрь и октябрь. Въ концѣ сентября надѣюсь быть въ Неаполѣ, откуда, если получу дозволеніе, отправлюсь къ вамъ. Буду ли столько счастливъ, что заставу еще васъ въ Римѣ?
24
Ожидаемъ съ большимъ нетерпѣніемъ книгъ, обѣщанныхъ вами намъ, въ особенности по той причинъ, что я началъ уже переводятъ Житіе св. Венедикта, составленное Игнатіемъ Діорди, о которомъ вы очень хорошо отозвались мнѣ: при этомъ я очень нуждаюсь въ словарь, чтобы съ честію привести къ концу начатое дъло. Увѣренъ, что вы поспѣшите какъ можно скорѣе удовлетворить нашему желанію.
Прося у васъ новыхъ порученій, и принося благодарность за прекрасное и ученое наставленіе о Славянскомъ правописаніи, имъю честь быть
Вашимъ другомъ и слугой,
Іованъ де Рубертисъ.
Жива Вода.
14-го мая 1853 г.
ПП. Когда Славянскій языкъ совсѣмъ вымретъ въ Петакціято, вспомнятъ ли тѣ, кои будутъ наше время называть древнимъ, что Петакчято первоначально основано было Славянскими выходцами? А потому, не приняться ли мнѣ за составленіе лѣтописи о немъ? Что вы думаете о томъ?
ПИСЬМО VI.
Среди города, заключающаго въ нѣдрахъ своихъ все, что только великаго и изящнаго могутъ представать міръ языческій и міръ христіанскій, полагаю, письмо мое, не обезпокоитъ васъ, отвлекши отъ тѣхъ глубокихъ думъ, въ которыя обыкновенно погружается путешественникъ при видъ этого города; я сочту себя счастливымъ, если вы, получивъ это письмо, воскликнете: «Это Славянинъ пишетъ мнѣ!» Оставимъ же въ сторону отечество Сципіоновъ и Фабіевъ, перестанемъ созерцать теченіе тѣхъ волнъ, шумъ которыхъ, кажется, и теперь еще оплакиваетъ славу царицы міра; напротивъ, обратимъ мысли наши на тѣ края, въ которыхъ звучитъ родной нашъ языкъ.
Часть историческая.
Сепино, Изернія и Бояно, три замѣчательныхъ города Молизкаго округа, возобновлены Славянскими поселенцами. Не имѣя ничего болѣе прибавить къ сказанному мною уже въ исторической
25
часта объ утвержденіи Славянскихъ поселеній въ нашемъ королевствъ вдоль западнаго побережья Адріатическаго моря, я обращаюсь теперь къ тремъ значительнымъ городамъ, обязаннымъ новымъ своимъ населеніемъ Сербскимъ выходцамъ, то есть, къ Сепино (Sepino), Изернія (Isernia) и Бояно (Bojano):
«E Lei non gravi,
Perch’ io un poco a ragionar m' inveschi».
Въ исторіи Павла Діякона (кн. V, гл. 2) и въ лътописи герцоговъ и князей Беневентскихъ, сказано, что около 667 года въ Италіи поселились новые народы :
«Этѣ народы были Булгары, вышедшіе изъ той части Азіатской Сарматіи, которая орошается ръкой Волгой. Предводимые Алезекомъ, они оставили свою землю и, вошедши мирнымъ образомъ въ Италію, предложили, черезъ своего вождя, услуги свои Гримоальду, королю Итальянскому, прося позволенія поселиться гдъ либо въ его владѣніяхъ. Гримоальдъ, желая помочь сыну своему, Ромоальду, противъ Грековъ, послалъ ихъ къ нему въ Беневентъ ; тотъ не только милостиво принялъ ихъ, но и отвелъ имъ въ жилище много мѣстъ въ своемъ герцогствѣ, именно: Сепино, Изернію и Бояно, которыя, впрочемъ, были почти разрушены въ безпрестанныхъ войнахъ, посѣщавшихъ ихъ, и которыя отданы имъ въ полное управленіе. [1] Спустя два столѣтія, главное управленіе перенесено въ Гванельперто, о которомъ упоминаетъ Ерхемберто, а потомъ, подъ именемъ Боянскаго округа, въ Молизе, крѣпость близъ Бояно, отъ чего округъ этотъ получилъ названіе округа Молизскаго, которое и теперь удержалъ за собою.»
Предпославши это, считаю нужнымъ сказать нѣсколько словъ о каждомъ изъ трехъ упомянутыхъ городовъ въ особенности, которые, правда, не были основаны первоначально Славянами, во возобновлены ими, и притомъ Булгарами. [2]
Сепино. Въ двухъ миляхъ отъ Сепино видны развалины древняго Seрinum. Это былъ одинъ изъ главныхъ городовъ Самнитянъ. Въ 459 году отъ основаніа Рима консулъ Папирій завоевалъ его, умертвивъ 7600 Самнитянъ, да около 3000 взявъ въ плѣнъ. Въ правленіе императора Клавдія Римляне разорили его, и потомъ основали въ немъ поселеніе, остатки котораго и теперь еще видны.
1. См. Изслѣдованія Камилла Пеллегрино.
2. Сочинитель, очевидно, слѣдуеть мнѣнію, нѣкогда сильно распространенному, что Булгаре вообще Славянскаго происхожденія, не дѣлая ни какого различія между вышедшими съ береговъ Волга, и тѣми Славянскими племенами, которыя была ими покорены и которыя приняли имя своихъ покорителей. Переводч.
26
Дѣйствительно, по срединѣ одного большаго камня, найденнаго въ Сепино, читаемъ слѣдующія слова:
Il . . . CLAV . . . . dius caes . . . .
NERO . . . . deduxit.
Около 667 года въ Сепино поселилось нѣсколько Булгаръ ; въ послѣдствіи онъ былъ разрушенъ Сарацинами около 880. Новый Сепино, возобновленный бѣжавшими жителями изъ города, при приближеніи къ нему варваровъ, отстоитъ на двѣ мили отъ стараго и въ немъ Сербскій языкъ уже не слышенъ болѣе.
Изернія. Нѣтъ города, по моему мнѣнію, который бы испыталъ столько превратностёй, какъ Изернія, потому что онъ восемь разъ былъ разрушаемъ (пять войной и трижды землетрясеніемъ), и столько же опять возникалъ, какъ фениксъ, изъ своего пепла. Полагаютъ, что онъ основанъ исконными жителями Италіи, но извѣстно, что онъ принадлежалъ къ числу седми главныхъ городовъ Самнитянъ. Не смотря на то, городъ этотъ всегда держалъ сторону Римлямъ, и потому Самнитяне опустошили его, Ливій упоминаетъ о нёмъ въ IX—X кн. подъ 448 и 458 г. отъ основанія Рима. По словамъ Веллея Патеркула, въ 486 г., въ началѣ первой Пунической войны, въ немъ основано было одно поселеніе. Такъ какъ въ это время Самиитяне небезпокоили его. Но Страбонъ, въ Ѵ-й книгѣ, говоритъ о немъ, какъ о городѣ, лежавшемъ уже въ его время въ развалинахъ. Въ послѣдствіи новыя поселенія основались въ немъ, и Чярланти увѣряетъ, что онъ былъ восемь разъ разрушаемъ. Наконецъ, около 667 г., онъ уступленъ Алезеку, предводителю Булгаръ который и поселялся въ немъ съ своими. До самаго 847 г. никто ничего не говорить объ Изерніи, но изъ лѣтописи Остіензской узнаемъ, что въ этомъ году землетрясеніе совершенно уничтожило его. Потомъ онъ снова возникъ, и снова же разрушенъ Сарацинами въ 880, предводимыми Саугданомъ. По словамъ безыменнаго Кассинца (anonimo Cassinese), онъ опять выстроился ок. ХІ-го столѣтія, а въ 1199-мъ ограбленъ Молизскимъ графомъ, Марковадьдомъ. Въ 1229-мъ достался императору Фредерику II-му. Въ Изерніи и слѣда нѣтъ Сербскаго языка; и потому остается поискать, нѣтъ ли въ ней какого либо преданія, или же памятника, который бы напоминалъ намъ о приходъ въ нее и поселеніи въ этой сторонѣ Булгаръ во время господства Лонгобардовъ.
Бояно. Городъ Бояно лежитъ по близости древняго Bovianum, извѣстнаго главнаго города Самнитянъ Пентрійскихъ; мѣсто это, по всей вѣроятности, должно было находиться на равнинѣ, гдѣ и теперь еще виднѣются нѣкоторые остатки зданій.
27
Утверждаютъ, что онъ основанъ Сабеллами, и получилъ названіе Bovianum, отъ воловъ (bue), которыхъ они привела туда съ собою. Силла разрушилъ его, а въ 705 г. отъ основанія Рима онъ возобновленъ и получилъ Римское поселеніе. Потомъ моровая язва сильно опустошила его, и потому нѣсколько столѣтій оставался въ запустѣніи, и только около 667 г. нашего лѣтосчисленія снова заселенъ былъ Булгарами, предводимыми Алезекомъ. Въ 853 землетрясеніе уничтожило его, и тамъ, гдѣ былъ прежде городъ, показалось озеро. Достопамятное и жалостное событіе, напоминающее Содомъ и Гоморру, которыя, постигнутыя гнѣвомъ Божіимъ, погребены въ волнахъ Мертваго моря! Нѣсколько спасшимся случайно отъ ужасной гибели, вновь выстроили Бояно, который теперь принадлежитъ къ красивѣйшимъ городамъ нашей области и составляете мѣстопребываніе епископа. Ахъ, какой мракъ покрываетъ колыбель народовъ! Каковы и какъ велики превратности городовъ и народовъ!!
Это уже второе письмо, посылаемое мною въ Римъ; но я желалъ бы знать, вѣрно ли дошло первое.
Ожидаю вашихъ приказаній и, надѣясь на скорую встрѣчу съ вами, имѣю честь быть
Вашимъ другомъ и слугой,
Јованъ де Рубертисъ.
Жива Вода.
23-го іюня, 1853 г.
28
ПРИЛОЖЕНІЕ.
Вотъ пѣсня, о которой упоминаетъ де Рубертисъ въ своемъ первомъ письмѣ :
Vlahinja [1] zljubljena [2]
Di [3] si poša [4] lipi [5] sunce [6] ?
Di si pola [7] zvizda moja?
Ova duša biše tvoja:
Ко [8] je t’oja [9] sprida [10] men? [11]
Svaki [12] hip [13] ja ta [14] vidahu, [15]
Bihu [16] veseja [17] krajem [18] teb’; [19]
Reci [20] men, [21] si jes [22] u neb’, [23]
K’ [24] onda [25] vazet ću ta dò. [26]
Uboh ja! ka ti s ma uzdala, [27]
Je ta ima [28] drugi dićalje; [29]
Koji Bog, koji kralje [30]
Ma ta prostit [31] na’ vi sfit? [32]
Ti maši plakat ova suze, [33]
Ко ja hitam svaku noće, [34]
Gruba nemila, ove oče
Vazda [35] plakat maju ta vit. [36]
Ah! Ja ne ćem [37] tvoje suze,
E [38] ti hočeš suze moje;
Ovi serce joše [39] je tvoje;
Niša [40] nemilo kakno [41] ti.
1. Подъ Влахами разумѣются собственно Валахи или Румуны, но въ Турціи и вообще Католики такъ называютъ Славянъ Православныхъ; впрочемъ, Далматскіе горожане и островитяне Валахомъ величаютъ всякаго обитателя Далматіи, безъ различія Вѣры, въ противоположность себѣ, жителямъ побережья и моря.
2. влюбленная. 3. гдѣ. 4. пошла. 5. лѣпо. 6. солнце.
7. пала. 8 кто. 9. тебя отъялъ, отнялъ, похитилъ. 10. спереди, съ глазъ.
11. меня. 12. всякій. 13. часъ, мгновеніе. 14. тя, тебя. 15. видѣхъ, видѣлъ.
16. бѣхъ, былъ. 17. веселъ. 18. на краю, подлѣ, возлѣ, рядомъ. 19. тебя. 20. рьци, скажи.
21. мнѣ. 22. еси ли. 23. въ небѣ. 24. Къ. 25. онуда, туда.
26. взятъ тебя приду (додемъ). 27. ты меня обманула. 28. тебя имѣетъ. 29. дѣтина, молодецъ. 30. король.
31. имѣетъ простить, проститъ. 32. на овомъ, этомъ, свѣтѣ. 33. ты будешь (имѣешь, имаши ) проливать этѣ слезы.
34. которыя я проливаю всякую ночь. 35. сильно, очень немилосердая, жестокая, эти очи всегда.
36. видя тебя. 37. не хочу, не желаю. 38. а. 39. еще. 40. ни самъ, ни есамъ, нѣсмь. 41. немилосердо, жестоко, какъ.
29
Ka ja stojim [42] s dola zemlje, [43]
Niktòr [44] plakat će ma doći: [45]
Di ja stojim nimaše proći, [46]
Nimaše gaznit moju jam. [47]
42. когда стану, буду.
43. долу въ землѣ, во внутренности земли.
44 никто же.
45. не придетъ оплакивать меня.
46. гдѣ я буду, ты туда не пpoйдешь, не придешь.
47. не будешь попирать моей ямы, могилы, гроба.
