(Посвященіе Францу Палацкому)
«Да тоже мудрствуете, туже любовь имуще, единодушна,единомудренни. Ничтоже по рвенію или тщеславію, но смиренномудріемъ другъ друга честію болша себе творяще. Не своихъ си кійждо, но и дружнихъ кійждо смотряйте.» (Къ Филип. Посл. ап. Павла. Гл. 2).
«Словенскій языкъ и Рускій одинъ есть.» (Несторъ).
Nus sumes homes cum il sunt
Tex membres avum cum il unt,
Et altresi granz cors avum
Et altretant sofrir poüm;
Ne nus faut fors cuer sulement.
(Wace. Roman de Rou).
Францу Палацкому
Славному исторіографу народа чешскаго
въ знакъ глубочайшаго уваженія
посвящаетъ авторъ свой первый ученый трудъ.
Zdráw bud’, místře weleslawený, zdráw náš Ty starosto!
Глубокое уваженіе къ западно-Европейскимъ народамъ и ихъ блестящей образованности, уваженіе, соединенное съ чувствомъ благодарности и съ тѣмъ вмѣстѣ чуждое всякаго рабскаго поклоненія авторитетамъ, непоколебимая увѣренность въ свѣтлую будущность, ожидающую племя Славянское, въ самобытность предстоящихъ ему подвиговъ, на совершеніе которыхъ призвало его Провидѣніе, одарившее Греко-Славянскій міръ богатствомъ творческаго духа и необходимымъ поприщемъ для его проявленія ничуть не менѣе, чѣмъ міръ древній, классическій и міръ новый, Романо-Германскій — вотъ одно изъ тѣхъ основныхъ убѣжденій, которыя, твердо надѣюсь, всегда неуклонно будутъ руководить моею скромною дѣятельностью, какъ гражданина и писателя. Это убѣжденіе развилось и окрѣпло во мнѣ не помимо внимательнаго изученія Вашихъ незабвенныхъ трудовъ, въ вѣрныхъ картинахъ роднаго прошедшаго указывающихъ намъ на свѣтлыя явленія, имѣющія прорости въ будущее, столь живо поучающихъ насъ тому, что надо намъ дѣлать и чего избѣгать. Простите мнѣ, глубоко-уважаемый соплеменникъ, вполнѣ сознаваемую мною смѣлость этого посвященія, на которое быть можетъ мнѣ бы и не удалось предварительно испросить Вашего согласія. Посвящая свой слабый опытъ Вамъ, достойному соотечественнику Гуса и Іеронима, Жижки, Прокопа, Птачка, Подѣбрада, Велеславина, Жеротина, Коменскаго, я тѣмъ живѣе чувствую всѣ его недостатки. Представляя его Вамъ, какъ скромную дань глубочайшаго уваженія, ласкаю себя.
Богъ дастъ, не напрасною надеждою, что, при всей скудости моего дарованія, поставивъ себѣ въ непремѣнный образецъ Вашу любовь къ истинѣ, къ народу и ко всему племени Славянскому, Ваше честное служеніе великимъ идеямъ правды, общенія и братства, я съумѣю послѣдующими, болѣе зрѣлыми, трудами заслужить Ваше благосклонное вниманіе, Ваше лестное одобреніе. Громадность ожидающихъ насъ трудовъ, малость дѣятелей, относительная бѣдность Славянскихъ литературъ, нѣкоторая новость избраннаго мною предмета, нѣсколько быть можетъ не совсѣмъ неудачныхъ соображеній, не безполезныхъ намековъ и указаній, не совершенная незначительность и маловажность, если и не хорошо поставленныхъ, то хоть затронутыхъ вопросовъ, постоянное мое стремленіе возбуждать самодѣятельность въ отечественныхъ и соплеменныхъ читателяхъ, всячески содѣйствовать развитію еще медленно пробуждающагося въ насъ самосознанія — всѣ эти данныя да послужатъ на нынѣшній разъ въ извиненіе и оправданіе той смѣлости, съ которою я рѣшился свой первый ученый трудъ украсить Вашимъ славнымъ именемъ, навсегда дорогимъ и любезнымъ каждому Славянину, будетъ ли онъ съ береговъ Вислы, Невы, Волги, Савы, Дуная, Синяго Адріатическаго моря съ его десятками тысячъ природныхъ, отважныхъ моряковъ, потомковъ вольныхъ Дубровчанъ, или съ береговъ Амура, этого восточно-Азіатскаго Дуная, открывающаго Русской стихіи, а съ нею и всему Славянскому міру, свободный доступъ къ Великому Океану, гдѣ зачинается бодрая, дѣятельная жизнь, богатая будущимъ.
Владиміръ Ламанскій,
Петербургъ.
17 мая, 1859 года.