До и после Версаля

Политические лидеры и идея национального государства в Центральной и Юго-Восточной Европе

 

6. «Легендарный партиот» Тодор Александров: между Болгарией и Македонией

Р. П. Гришина

 

1. Школьный учитель, динамитчик
2. Как организовать войну ...
3. «Рыцарь» ордена Железного креста
4. «Хотим целокупную Македонию!»
5. Последний раунд

 

Тодор Александров Попорушев родился в 1881 г. в македонском городке Штип, расположенном в одном из западных вилайетов Османской империи.

 

Содержание всей его 43-летней жизни коротко можно определить словами, от которых, думаю, не отказался бы и он сам: это был революционер-террорист, с молодости сжигаемый одной, пламенной страстью: объединение всего болгарского народа в составе одного государства — Болгарии, в которое нераздельно вошли бы македонские земли, населенные, как полагали сторонники этой идеи, в основном болгарами. Однако в ходе своего развития и под влиянием крупных международных и внутриполитических передряг начала ХХ в. Идея изменилась в противоположном направлении, представ в 1923-1924 гг. в интерпретации Т. Александрова вариантом пограничного разделения между эвентуальным македонским государством (с преобладающим болгарским этносом) и Царством Болгария.

 

Человек деятельный, Тодор Александров принимал самое непосредственное участие во всех перипетиях так называемого македонского вопроса. В болгарской исторической литературе он побывал и героем национально-освободительной борьбы, и военным преступником, и опасным террористом, а в годы коммунистического режима в социалистической Болгарии представал как организатор и руководитель националистической и даже фашисткой организации. Тогда занятие этой персоной становилось делом не только непродуктивным, но и небезопасным; «его имя было скрыто от нас завесой молчания и отрицания», — пишет один из современных болгарских авторов [1]. В целом, в исторической и мемуарной литературе Т. Александрова либо превозносили и хвалили, либо ругали, а его деятельность замалчивали [2].

 

Только в последние полтора-два десятилетия до наступления XXI века в Болгарии стало возможным научное исследование жизни и деятельности такого человека, как Т. Александров. Но и здесь есть своя особенность. Наибольший интерес к теме проявили историки, пристрастные к его делу и образу. Для них он — «имя-символ», человек, триумфально вошедший в легенду, «крупный по масштабу и прозорливый болгарин», обладатель непреклонной воли и сильного характера. Столь сладкозвучные дифирамбы весьма патриотичны, но, думается, слишком односторонни и, более того, своей прямолинейностью способствуют искажению сложности пути, пройденного Т. Александровым, на котором были и провалы, и циничные

 

 

1. Военноисторически сборник. София, 1987. № 2. С. 184.

 

2. Билярски Ц. Предговор // Тодор Александров. Живот легенда / Съст. Ц. Билярски. София, 1991. С. 5.

 

 

119

 

провокации, наносившие вред болгарскому государству и обществу. Вместе с тем именно его современные адепты сделали очень много для выявления и публикации новых материалов, когда в результате «документальной революции» начала 1990-х гг. открылись архивные запасники, и публикация источников стала знаком совершенно новой эпохи. Нельзя не отметить, что болгарские историки Ц. Билярски, Кр. Гергинов, Т. Петров и другие имеют большие заслуги перед наукой, подготовив и издав ряд документальных подборок, хотя написанные ими предисловия к публикациям нередко носят апологетический характер. Заслуживает благодарности и их весьма полезная для читателей работа по составлению сложных, по настоящему исследовательских, комментариев к документам.

 

Введенными болгарскими специалистами в научный оборот материалами мы преимущественно и пользовались при подготовке настоящей статьи, сознавая, что в предложенном формате нарисовать широкого полотна не удастся, тем более, что объем литературы, в той или иной степени прилежащей к теме, поистине огромен, и в данных обстоятельствах часть его использовалась только как фон.

 

 

1. ШКОЛЬНЫЙ УЧИТЕЛЬ, ДИНАМИТЧИК

 

Нелегальная Внутренняя македонская революционная организация (ВМРО) была создана в 1893 г. в городе Солуни (Салоники) — центре одного из балканских вилайетов Османской империи. Целью ее учредителей было попытаться революционным путем решить так называемый македонский вопрос, возникший в 1878 г. в результате отмены Берлинским конгрессом прелиминарного Сан-Стефанского договора. Принятыми в Берлине решениями македонские земли, вместо включения их в состав автономного Болгарского княжества, как это предполагалось в Сан-Стефано, было предписано оставить в составе турецкого государства. На эти земли, население которых (в том числе в значительной степени недостаточно определившееся этнически) жило чересполосно (где более или менее компактными поселениями, а где и вперемешку) претендовали Болгария, Сербия, Греция, а затем и Албания. Каждая из них выдвигала на первый план задачу полного объединения своего народа, поскольку на предыдущем этапе объединительного процесса во всех них эта задача была решена лишь частично. Болгары, как, впрочем, и все их балканские соседи, считали, что Македония населена по преимуществу именно их одноплеменниками.

 

Деятели ВМРО также исходили из представления о том, что большинство населения Македонии является именно болгарским. Своей задачей ВМРО провозгласила борьбу за освобождение Македонии из-под турецкого рабства и завоевание ею политического статуса автономии, что

 

 

120

 

подразумевало в дальнейшем присоединение к этнически единородному Княжеству Болгария. Такая задача не была чужда правящим кругам Болгарии, но до 1908 г. само Княжество еще сохраняло вассальные отношения с империей и не располагало свободой рук во внешнеполитической области. Во всяком случае, собственной разработанной национальногосударственной концепции предъявить не могло. Однако такими программами располагали Греция и Сербия. Сложность положения заключалась в том, что претензии всех участников территориального спора распространялись на одни и те же земли, и каждый из претендентов заявлял, что населены они именно его этническим большинством.

 

Сколь запутан был вопрос на самом деле, можно приблизительно судить по описанию дробности македонского населения по разным показателям (этносостав, религиозная принадлежность, уровень грамотности и т.п.), которое сделал болгарский исследователь В. Кынчов, совершивший путешествие по Македонии в самом конце XIX века с этнографической целью. Оно, на наш взгляд, лучше всяких академических определений дает непосредственное представление о тогдашней демографии Македонии. Вот несколько приводимых им примеров: население вокруг городка Лагадино (на пути от Солуни к Сяру), пишет он, — болгарского происхождения, но половина его эллинизирована; в селах имеется по нескольку домов греков-переселенцев, которые сумели эллинизировать болгар-крестьян: сам городок Лагадино старается приобрести греческий вид; остальные поселения остались чисто болгарскими [3]. Город Скопье насчитывает 32 тысячи жителей (без военного гарнизона), из них турок — 15 тыс., болгар — 13 тыс., цыган — 1920 чел., евреев — 800, греков — 450, албанцев-католиков — 150 и т.п. [4]. В Сяре, пришедшем в расстройство после установления железнодорожной связи Цариграда и Солуни с Веной, откуда стали поступать дешевые товары, осталось 27 тысяч жителей, в том числе 13 тыс. мусульман (турки, цыгане, черкесы) и 12 тыс. христиан. Имевшееся здесь производство текстиля (караваны с хлопком прежде ежегодно отправлялись в Вену) с приходом индийского хлопка подверглось разорению: сейчас сохранились всего 3 лавки по производству ситца — «дело поставлено первобытным способом» [5]. Или вот примеры из другой части Македонии: в селе Серска Джумая на празднике Пасхи большинство влахов облачено в европейскую одежду, на голове у их школьных учителей — даже шляпы, болгары одеты по-крестьянски, только жены некоторых более богатых одеты как румынки [6]. Интересно и представление о городке Штип (откуда происходил наш «герой» Тодор Александров). В. Кынчов сообщает: точных сведений о населении

 

 

3. Кънчов В. Избрани произведения. Т. 1. София, 1970. С. 31.

 

4. Там же. С. 22.

 

5. Там же. С. 44.

 

6. Кънчов В. Избрани произведения. Т. 1. София, 1970. С. 101.

 

 

121

 

Штипа нет; по мнению местных священников, болгар в городе и его предместье Ново село (место рождения Тодора) — примерно 9 тыс. человек (около 1500 домов); турок больше, считают, что их около 12 тысяч; кроме того, около 500 евреев и 150 цыган, следов эллинизма нет; сейчас община обеднела, но местные школы в хорошем состоянии (помимо начальной, имеются также мужская 3-хклассная и женская классная школы) [7].

 

В социальном отношении преобладающей здесь (до 80%) была компактная крестьянская масса, страдавшая от эксплуатации со стороны государства и сохранявшихся в известной степени феодальных отношений [8]. Как отмечал современник событий — известный болгарский политический деятель П. Каравелов, — болгарские крестьяне в Македонии были гораздо беднее, чем крестьяне в собственно Болгарии периода до ее Освобождения [9]. Показателем уровня крестьянской техники может служить одно из орудий его труда, с этнографической точностью описанное В. Кынчовым: в селе Гювезна, расположенном на пути от Солуни к городку Сяр, крестьяне прикрепляли лемех к тяжелой кривой палке, образуя таким образом верхнюю часть сохи, другой конец орудия заканчивался ярмом. Пахота производилась одной парой волов. Всё рало человек свободно мог переносить на себе [10]. Большая бедность сельского населения, замечал Кынчов, плохо отражается и на положении города [11].

 

Капиталистические отношения, конечно, проникали и в Османскую империю, но, как подчеркивают специалисты-османисты, внедрение буржуазных элементов определялось не столько внутренними, сколько внешнеэкономическими импульсами и связями. Что происходило, главным образом, по линии торговли. Об этом пишет, например, современный российский исследователь С.М. Иванов, указывая на внутреннюю неготовность империи к вступлению на путь буржуазного развития. Изучение османских реалий конца XIX — ХХ в. приводит его к выводу, что «рост и общее увеличение объемов товарного производства здесь еще не свидетельствовали о накопленном обществом потенциале «прорыва» от традиционного к капиталистическому типу организации социально-экономической жизни» [12].

 

Другими словами, элементы новых стандартов жизни, оставались внешними, не проникали в ткань македонского общества и мало были

 

 

7. Там же. С. 368.

 

8. Христов Хр. Аграрните отношения в Македония през XIX в. и началото на XX в. София, 1964. С. 165.

 

9. Приведено в: Божинов В. Българската просвета в Македония и Одринска Фракия. 1878-1913 гг. София, 1982. С. 61.

 

10. Кънчов В. Указ. соч. С. 32.

 

11. Там же. С. 44.

 

12. Иванов С.М. Османская империя в мировой экономической системе (вторая половина XIX — начало XX в.). СПб, 2004. Автореферат докт. дисс. С. 20, 24.

 

 

122

 

связаны с конкретными социальными группами, или, как формулирует эту мысль С.М. Иванов, были «неорганичны качественному состоянию общества» [13]. Разбогатевшим на торговле отдельным представителям той или иной этнической группы еще предстояло вырасти и сложиться в принципиально новый общественный слой; равно как и росткам местной интеллигенции, которую называть так можно лишь условно, ибо к этой категории причисляли себя, главным образом, гимназические учителя, учителя начальных школ, православное духовенство, в основном, также низшее. А основой подобной недоразвитой социальной пирамиды оставалось селячество, в преобладающем большинстве неграмотное.

 

Именно с таким населением предстояло работать ВМРО, поднимать его на революцию. В 1896 г. ВМРО была преобразована во ВМОРО (Внутренняя македоно-одринская революционная организация). Это значило, что объектом ее борьбы за освобождение от османской власти являются земли и население не только Македонии, но и Одринского санджака Турции. ЦК ВМОРО располагался в Солуни. В Софии в том же 1896 г. разместилось Заграничное представительство ВМОРО — как орган ее ЦК. Годом раньше опять-таки в Софии был учрежден Македонский комитет; он представлял интересы беженцев, организованных в Болгарии в македоноодринские местные организации (землячества). В Софии оба учреждения существовали и действовали легально.

 

За несколько лет местные структуры ВМОРО возникли на всей территории Македонии и Одринской области Османской империи. На съезде Организации в Солуни в 1896 г., названном учредительным, революционеры подтвердили цель: завоевание полной политической автономии для Македонии и Одринской области; во ВМОРО вводилась иерархическая структура подчинения; «революционная территория» была разделена на округа, каждый со своим руководством [14].

 

ВМОРО занялась агитационной работой среди населения, его вооружением, созданием вооруженных чет. Строгая дисциплина регламентировалось специальными циркулярами и инструкциями, как и вся иерархия руководства. Революционная дисциплина распространялась также на местных жителей. Им предлагалось, нередко под страхом смерти, покупать оружие, в том числе у четников, участвовать в восстаниях. Бедняков нередко силой заставляли вступать в отряды, богатых — делать финансовые взносы. Революционная заносчивость привела ВМОРО к якобы оправданной практике избавления (путем убийства) от «бесполезных для идеи людей», то есть от тех самых, ради освобождения и счастья которых затевалось само национально-освободительное движение. Убитых как врагов Организации списывали на злодеяния турецких чиновников.

 

 

13. Там же. С. 28.

 

14. Даскалов Р. Българското общество. 1878-1939. Т. 1. София. 2005. С. 185.

 

 

123

 

Так в довольно короткое время, где агитацией, где насилием была создана вооруженная организация, способная ставить перед местным населением боевые задачи и мобилизовывать его, хотя бы силой и принуждением, на их выполнение. Впрочем, немалая часть патриотически настроенных жителей добровольно вливалась в ряды ВМОРО, становилась четниками, с верой в возможность осуществления заветной цели.

 

Нелегальная деятельность ВМОРО, подвергавшейся постоянным преследованиям турецких властей, очень скоро определила характер Организации как террористической.

 

* * *

 

В апреле 1903 г. при выходе из Солунской гавани взлетело на воздух французское пассажирское судно «Гвадалквивир», а в самом городе — здание Оттоманского банка. Вслед за подрывом сетей освещения и водоснабжения Солунь погрузилась во мрак. Серия терактов продолжилась взрывами на железнодорожной линии Солунь — Цариград. «Динамитный сериал» явился ответом ВМОРО на разработанный Россией и Австро-Венгрией проект реформ для некоторого улучшения положения населения Македонии: не реформы нужны, говорили революционеры этим терактом, а радикальное разрешение македонского вопроса [15].

 

Масштабная диверсия, как было установлено, осуществлялась группой молодежи г. Велеса и Солунской мужской гимназии. Одним из участников насильственной акции был Тодор Александров, учитель начальной школы в г. Кочани и руководитель местной революционной организации. «При моем содействии, — напишет он позже в «Автобиографии», — в Солунь была «доставлена большая часть взрывчатки для акции» [16].

 

Именно на базе знаменитой Солунской болгарской мужской гимназии сложился круг революционных деятелей, многие из которых стали инициаторами создания ВМРО/ВМОРО. Гимназия имени «Святых Кирилла и Мефодия» открылась в 1880 г. при содействии местной болгарской общины и экзархийского протосингела М. Кусевича. Срок обучения в ней был установлен в семь лет. При гимназии имелись пансион, хорошо оборудованные химический и физический кабинеты, а также библиотека, оркестр и даже — единственная в Турции — метеорологическая станция [17].

 

С приобретением в 1870 г. Болгарской православной церковью самостоятельности одним из главных направлений деятельности возглавившего ее экзарха стало насаждение болгарского самосознания среди

 

 

15. Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт «умиротворения» Македонии // Македония: проблемы истории и культуры / Отв. ред. Р.П. Гришина. М., 1999. С. 81.

 

16. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи за дейността на Тодор Александров и ВМОРО (1910-1919 гг.) // Военноисторически сборник. София, 1987. № 2. С.189.

 

17. Енциклопедия България. Т. VII. София, 1988, С. 290.

 

 

124

 

населения — строились православные храмы, где служили болгарские священники, развивалась система болгарского школьного образования. Школы различного уровня стали открываться в ряде городов и сел македонских вилайетов — классическая гимназия в Битоле, педучилища в Скопье и Сяре, множество классных и начальных школ. Историки отмечают, что на местах появилась даже своего рода мода на открытие образовательного учреждения, что становилось делом чести для болгарской общины, которая и содержала его финансово. Увлечение новым делом и наставления экзархийских пропагандистов по поводу его важности содействовали успеху [18].

 

Это увлечение дало не совсем ожидаемые результаты. За сравнительно короткое время произошло своего рода перепроизводство молодых людей учительской профессии. Правда, их никогда не бывает слишком много в малообразованном обществе, но дело в том, что если в Княжестве Болгария интеллигенцию первого поколения быстро поглощала государственная служба, то в македонских землях турецкому государству, тем более исповедовавшему тогда идеологию османизма, болгарские выпускники были не нужны. Писатель П. Яворов отмечал в 1901 г., что школ в Македонии в процентном отношении к населению было больше, чем в Княжестве, как и учителей с законченным образованием. Он считал, что дело не только в отсутствии возможности использовать таких людей в администрации, но и в отсутствии в Македонии «литературы, искусства, журналистики, которые поглощают талант» [19].

 

Впрочем, складывавшаяся просветительская сеть сама определяла направление «профессиональной деятельности» выпускников: не только в Солунской мужской гимназии, но повсеместно в школах организовывались тайные революционные кружки, причем организаторами и руководителями их часто выступали учителя и директора учебных заведений. Какие методы борьбы за освобождение Македонии имелись при этом в виду? Они разнились, так как в каждой школе или гимназии активисты делились на так называемых экзархистов и революционеров. Первые выступали за эволюционное распространение просвещения через школу и духовное влияние церкви, за что, собственно, ратовала экзархия, полагая таким образом содействовать утверждению болгарского самосознания. Для революционеров этот путь был слишком медленным, им нужны были более решительные и быстрые меры для радикального изменения политического строя. Слоган сторонников политики экзарха: «Труд и ревность несут удачу», несомненно, уступал боевитому слогану революционеров: «Свободе не нужен экзарх, нужен Караджа» [20]. Учителя повседневно работали

 

 

18. Божинов В. Указ. соч. С. 129.

 

19. Цит. по: Там же.

 

20. Божинов В. Указ. соч. С. 124.

 

 

125

 

с молодыми людьми, находившимися в самом лабильном возрасте, легко откликавшимися на завлекательные революционные идеи, на борьбу, приключения, романтику, на причастность к предлагавшимся тайнам и таинствам. Так, юного Тодора Александрова посвящал в товарищество ВМРО ни кто иной, как директор его педагогического училища в Скопье Христо Матов, известный как крупный деятель ВМОРО; именно в его присутствии отрок приносил клятву верности революционному делу.

 

Александров, родившийся в 1881 году, педучилище окончил в 1898 г. с правом работать в экзархийских школах. Аттестат зрелости свидетельствует о весьма успешном прохождении им школьного курса, лишь по двум предметам полученные им оценки были чуть ниже высшего бала. Назначенный на должность учителя младших классов в районный центр Кочани, Александров задержался там лишь на год. Вообще для его служебного «продвижения» характерны «скачки» с места на место: за Кочанской последовали школы в Виннице, Кратове, снова Кочани, и все с интервалом в один год. Пока в апреле 1903 г. он не был арестован. И повсюду Тодор вел революционную работу: организовывал население, устанавливал каналы связи, пункты снабжения оружием. «Через революционную организацию в Кочани, — напишет он в 1923 г. в «Автобиографии», — проходило много чет и материалов почти для всей Македонии» [21]. Об его участии в Солунской диверсии уже говорилось выше. Александров явил конкретный пример того, как образовательные учреждения в Македонии становились поставщиками революционных кадров, которые, действуя в рамках ВМОРО, быстро превращались в приверженцев террористической тактики.

 

Зазорно ли быть террористом? Современные отечественные исследователи террора и терроризма как социальных явлений единодушно признают террор логичным и естественным, если речь идет о национальноосвободительной или партизанской борьбе [22]. В таком случае кровавая реальность прикрывается возвышенной риторикой, глубоко и массово осмысленной идеей. Именно «насаживание» терроризма на революционную цель, как на стержень, делает причиняемое зло как бы оправданным. Исполнитель теракта в момент его совершения кажется себе мужественным, благородным, жестоким, бескомпромиссным борцом за «справедливость», а жертвы предстают безличными существами. И самое важное — общество принимает его деяние, ценит его, награждая тем или иным способом.

 

Да, так и происходило во ВМОРО. И разве в конце XIX — начале XX в. могло быть иначе! Вспомним хотя бы Россию. Но что происходит с психикой

 

 

21. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документа... С. 189.

 

22. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб, 2002; Литвинов Н.Д. Роль идеи в развитии антигосударственного терроризма. Воронеж, 1999; Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX — начало XX в.). М., 1998.

 

 

126

 

профессионального террориста? В террор не идут насильно, пишет Д.В. Ольшанский, им занимаются те, кому это нравится. Террор, считает он, это определенный способ жизни и деятельности, который целиком захватывает человека и подчиняет его себе; террор не может быть увлечением в свободное время [23]. Иными словами, террор глубоко входит в такого человека, в его сознание, становится фактором его личности, притом фактором не отягощающим, но просто само собой разумеющимся.

 

Все это необходимо сказать, чтобы выявить, возможно, главное в натуре человека, подобного Т. Александрову, чтобы понять корни ощущения им своего «Я», его представления о служении «главной идее».

 

* * *

 

Арест Александрова в марте 1903 г. турецкой полицией произошел «из-за предательства местных влахов, с которых собирали налог на подготовку восстания» [24], — запись в «Автобиографии» об аресте деловита и лаконична, Тодор не вдается в рассуждения об отношении населения к практике ВМОРО, к вымогательству у него денежных средств. Приговоренный Скопским чрезвычайным судом к 5 годам тюремного заключения, он уже летом 1904 г. вышел на свободу «в результате большой политической амнистии». Амнистия, между прочим, явилась одним из пунктов той самой Мюрцштегской программы реформ, против которой ВМОРО протестовала, устраивая теракты.

 

Летом 1903 г. революционная организация осуществила давно задуманное большое восстание, получившее название ИльинденскоПреображенского. По ряду признаков, оно разыгралось на линии уже начавшегося падения силы и авторитета ВМОРО. Как и все предыдущие, это вооруженное выступление было недостаточно продуманным и подготовленным, кончилось поражением, и в ходе его никакая международная сила, никакое государство не посчитали нужным вмешаться и решить вопрос о политической автономии Македонии.

 

В отчаянии — пусть хотя бы Болгария вмешается! — ВМОРО мобилизовала македонские землячества в болгарских городах. Созванный 14 сентября 1903 г. внушительный митинг в Софии потребовал от болгарского правительства, чтобы оно объявило войну Османской империи. На митинге звучали слова: «Война любой ценой и независимо от ее исхода — это национальный и моральный долг Болгарии по отношению к освободительным усилиям македонских и фракийских болгар». Представители некоторых землячеств предлагали заставить правительство Княжества объявить войну против его воли, например, путем убийства турецкого комиссара в Софии, или любым другим способом. Разрядить обстановку — к

 

 

23. Ольшанский Д.В. Указ. соч. С. 112, 114.

 

24. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документа... С. 189.

 

 

127

 

такой войне Болгария готова не была — удалось с большим трудом, благодаря вмешательству авторитетного Xристо Татарчева — заграничного представителя ВМОРО в Софии [25].

 

Провал повстанческой тактики способствовал расколу Организации, в ней окончательно оформилась левица во главе с Яне Санданским, выступавшим за Балканскую федеративную республику, в которой Македония и Одринская область будут иметь полную политическую автономию. «Правые» остались верны автономистской идее, но внутреннее расстройство ВМОРО тормозило конкретную деятельность.

 

Поражение восстания и жестокая расправа турецких властей с повстанцами привели к массовому исходу населения из Македонии. Примерно 30-32 тысячи беженцев направились в Княжество Болгария. Небольшие группы уезжали в Румынию, Сербию, Словению, США. До 1908 г. поток эмигрантов увлек за собой свыше 40 тысяч человек. Уезжали в основном представители интеллигенции, молодые торговцы, ремесленники, крестьяне, учителя и, главным образом, сами члены ВМОРО [26]. Эти события, поставившие точку на массовой революционной деятельности ВМОРО в Македонии и Одринской области, оставили Т. Александрова неудел.

 

Он попытался вернуться на работу в школу, сумел стать главным учителем двухклассного училища в родном Штипе и ... все-таки членом районного руководства ВМОРО. Но турецкие власти проявили бдительность, запретив ему даже «ступать в школу».

 

Что делать дальше? В несуразице того времени Александров переезжает в болгарское Княжество, поселяется в Бургасе. Приблизительно тогда же обзаводится семьей. Но степенная жизнь — не для него. Весной 1907 г. он вновь отправляется в Македонию. ВМОРО еще проявляет признаки жизни, проводит кое-где районные и окружные съезды, в некоторых из них Тодор принимает участие, но высоких постов не занимает.

 

* * *

 

Новой вехой в развитии событий на Балканах становится Младотурецкая революция 1908 г. Поначалу она имеет демократический облик, в ходе ее восстанавливается Турецкая конституция 1876 г.; устанавливается так называемый хуриет, сопровождаемый провозглашением политических свобод, равенства всех граждан перед законом. Младотурки в обмен на обещание помощи «македонствующим» добиваются выхода ВМОРО из подполья, роспуска ее чет, сдачи оружия. Это конец? Нет, Александров отдает распоряжение хотя бы на неделю задержать в своем округе сдачу оружия

 

 

25. См.: Гришина Р.П. Лики модернизации в Болгарии (бег трусцой по пересеченной местности). М., 2008. С. 166-167.

 

26. Бошнакова М. ВМОРО и емиграцията на българите от Македония след Илинденско-Преображенското въстание // Илинденско-Преображенското въстание: връх в освободителните борби на българите. София, 2005. С. 250.

 

 

128

 

туркам, чтобы успеть спрятать его. Он не верит ни в какие благодеяния со стороны официальной власти, знает, что впереди только борьба.

 

 

2. КАК ОРГАНИЗОВАТЬ ВОЙНУ ...

 

Недостаток сведений о личности Тодора Александрова, о круге его знаний и интересов, кроме сугубо революционных, о круге чтения или об отношении к своей гражданской профессии — учительской, к семье, очень затрудняет составить представление о нем, как о человеке. Некий свет на это проливает его дружба — товарищество с «горячим македонцем», болгарским поэтом Пейо Яворовым, все более вовлекавшимся в конкретные революционные дела. В газете «Илинден» (орган «правых» ВМОРО) Яворов опубликовал в год ее основания (1908) 22 статьи на злободневные темы. Но подробнее о сотрудничестве Александрова с Яворовым — чуть ниже.

 

В 1909-1910 гг. среди бывших активистов Организации все яснее стало проявляться желание заняться прежним делом, восстановить организацию, добиваться заветной цели. Для «правых» — сторонников террористической тактики, революция являлась высшей ценностью, и они не слишком интересовались, насколько благоприятны внешнеполитические условия для такой деятельности. В 1910 г. в Софии собрались несколько воевод, четников, бывших руководителей революционных округов Македонии с целью обсуждения положения и выяснения перспектив дальнейшей работы. В ходе неформальных обсуждений выдвигался главный вопрос — о месте четничества в предстоящей борьбе: возобновлять ли его или достаточно будет нелегальных и террористических акций против турок [27]. Как пишет в воспоминаниях участник событий Милан Матов, мнения разделились. «Старые» нажимали на необходимость сохранения людей: «Хватит жертв!», — взывали они. «Разве не видите, как стирается болгарский облик Македонии? Люди боятся и спешат выселиться, а этого быть не должно. В Америку, в Австралию и по всему свету разошлись наши люди. /.../. Нельзя так!» [28].

 

Тем не менее воинствующие революционеры — и среди них Т. Александров — решили не отступать и активнее использовать Болгарию для достижения прежней цели. Необходимо было в первую очередь воссоздать Центральный комитет ВМОРО. Но сложившиеся условия не позволяли провести его выборы с соблюдением уставных требований, и в начале 1911 г. пришлось, как сообщает М. Матов, избрать ЦК и Заграничное представительств «по-товарищески, хотя и незаконно». Однако и после этого между его членами и в отношениях с местными руководителями ВМОРО

 

 

27. Бошнакова М. За революционера Милан Матов и неговите спомени \\ Матов М. За премълчаното в историята на ВМРО. Спомени. София. 2007. С. 11.

 

28. Матов М. За премълчаното. С. 177.

 

 

129

 

продолжались препирательства [29].

 

В новый состав ЦК ВМОРО вошла группа «более молодых деятелей»: П. Чаулев, Xр. Чернопеев и Тодор Александров [30], а также в качестве запасного члена ЦК ВМОРО Александр Протогеров — 44-летний офицер действительной службы, один из основателей офицерских братств и член Верховного македоно-одринского комитета (ВМОК), а также участник Горноджумайского 1902 г. и Ильинденско-Преображенского 1903 г. вооруженных восстаний на территории Македонии против турецких властей.

 

К тому времени были предприняты уже некоторые шаги для подъема почти из небытия Организации как таковой. Одним из первых занялся конкретным делом известный македонский деятель Xристо Чернопеев, восстанавливая Струмишский революционный округ, который и стал «ядром вновь созданной Болгарской народной македоно-одринской революционной организации» [31]. Следом за ним начал работу по восстановлению Скопского революционного округа Тодор Александров, помогая делать это и в других округах. Применительно к началу 1911 г. болгарские исследователи фиксируют преодоление раскола «на всей территории Организации» [32]. Некоторые из них именно с именем Александрова связывают «пробуждение Организации от хуриетского сна» [33].

 

Начинается конкретная работа. Как член Центрального комитета Тодор Александров, конечно, один из самых деятельных. Он в своей стихии, к тому же имеет большие полномочия. 11 июня 1911 г. Тодор сообщает Xр. Чернопееву о впечатлениях от посещения им нескольких сел в районе Кратово, Штипа и Куманова: «Дух населения — отличный. Везде хорошо принимают и готовы на все риски и жертвы (по контексту это относится к крестьянам. — Р.Г.). Горожане еще противятся, но начали собирать с них налог. Это их вразумит, особенно после того, как накажут и принудят некоторых насильно внести свой налог». Разложили налог и на влахов, они внесут быстрее и легче, потому что сейчас — в наших руках. Собирай и ты с влахов налог и поспеши с отправкой денег в Софию (курсив мой. — Р.Г.)» [34]. И далее — о планах террористической деятельности: готовим 2-3 взрыва на дорогах; «если можешь, распорядись и ты об 1-2 таких атентата по линии в Струмишском и Солунском округах. Но еще полезнее для нашего дела будут взрывы на железных дорогах, на европейских фабриках, фермах и т.п., в государственных и общественных зданиях, на мостах». Александров делится и откровенно циничным приемом: с христиан

 

 

29. Матов М. За премълчаното... С. 178.

 

30. Куманов М. Македония. Кратък исторически справочник. София. 1993. С. 57.

 

31. Александров Т. Дневник и кореспонденция ... Предговор. С. 5.

 

32. Там же.

 

33. Заговорът против Тодор Александров по данни на ВМРО. София, 1991. С. I.

 

34. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство на Тодор Александров // Известия на държавните архиви. София, 1990. № 60. С. 216.

 

 

130

 

(армян, греков), желающих бежать от власти турок в Болгарию, в виде платы за переправу мы можем требовать убийство ими высших офицеров, чиновников, подрыв казарм и т.п. [35]. Это ли не забота революционера о внедрении террористической идеологии в головы людей, о превращении террора в обыденность!

 

Особенно «урожайными» на многочисленные диверсии и теракты оказались 1911 и первая половина 1912 г. Взрывались поезда, трамваи, почтовые фургоны, мосты.

 

Начавшаяся летом 1911 г. Итало-турецкая война обнаружила военную слабость Турецкой империи, что, несомненно, способствовало окончательному формированию в голове Александрова идеи использовать ситуацию, чтобы, не откладывая, как можно скорее напасть на турок с другой стороны, и в качестве тарана использовать Болгарию. Но как заставить болгарское правительство объявить войну Турции? Xотя в Болгарии, провозглашенной в 1908 г. Царством, было немало сторонников силового, военного разрешения национального вопроса, особенно среди военных и македонских эмигрантов, многие из которых занимали довольно высокие административные посты, царь Фердинанд и часть политической элиты испытывали большие колебания, не решаясь на судьбоносный шаг. Александров искал способы оказания на них давления. Среди многочисленных терактов, совершенных в 1911 г., взрыв бомбы в Штипе и последовавшая за ним кровавая расправа турецких властей с местными болгарами показали, как с помощью циничной провокации можно психологически воздействовать на болгар в Царстве, вызвать их на бой в защиту единокровных братьев.

 

Одновременно предпринимались и другие действия — легальные и полулегальные. В октябре 1911 г. генеральным консулам великих держав в Солуни, Скопье, Битоле и Одрине были вручены от имени ВМОРО памятные записки, извещавшие о возобновлении деятельности Организации в связи с тем, что лидеры младотурок изменили принципам свободы и равенства, и насилия над македонским населением продолжаются. Документ был составлен на французском языке, и «цивилизованный мир» таким образом оповещался, что целью организации по-прежнему является автономия Македонии, а добиваться этого она будет «через атентаты*, устраиваемые небольшими четами» [36].

 

За дипломатическим демаршем последовали конкретные действия: 19 октября 1911 г. ЦК ВМРО объявил о приведении Организации в боевую готовность. В документе говорилось: «Итало-турецкая война разубедила всех, кто говорил, что продолжать работу нет смысла, и показала, что,

 

 

35. Там же. С. 216-217.

 

36. * То есть взрывы, покушения, теракты. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи. С. 185.

 

 

131

 

наоборот, — работать надо. Надо использовать момент, чтобы потребовать от Европы разрешения македонского вопроса». В специальном циркуляре ЦК призывал революционных организаторов привести в порядок имеющееся оружие, приобретать патроны — до 200 на каждую винтовку, и строго требовал: «Распорядитесь немедленно об обложении налогами для приобретения патронов» [37].

 

Пожалуй, еще более показательно письмо Тодора Александрова к Пейо Яворову: с 1910 г. они настолько сблизились, что поэт стал ближайшим сподвижником Александрова и его доверенным лицом в качестве заграничного представителя ВМОРО в Софии. В послании от 22 октября 1911 г. Тодор просит друга агитировать премьера И. Гешова и министра Т. Теодорова «быстрее обнажить нож» [38]. Так, в частном письме откровенно произносится то, что более или менее вуалировалось в официальных бумагах: македонский лидер как бы «поручает» именно Болгарии «обнажить нож против Турции», для чего желательно перетянуть на сторону идеи объявления войны Османской империи главу правительства и авторитетного члена его кабинета. Но это дело не из легких: Гешов — известный русофил, а Россия твердо стоит на позиции сохранения статус кво в регионе, к тому же сам Гешов относится к деятельности Организации далеко не благожелательно.

 

Кажется, Александров задействовать все каналы. И вдруг ... неожиданная остановка — 22 января 1912 г. он пишет Яворову, что хочет отдохнуть несколько недель, «спастись от головной боли и досады» [39] (последнее слово, сообщают публикаторы, зачеркнуто автором в оригинале документа). Спустя неделю — новая идея: желание послать свой аттестат зрелости в какой-нибудь западный университет. «Неплохо будет поучиться несколько семестров, — делится он с Яворовым, — и, если останусь жив, это когда-нибудь пригодится, если же меня убьют, потеряю не больше, чем внесенная плата» [40]. По всей видимости, задуманное — не случайная, шальная мысль: в письме из Солуни годом позже (12 января 1913 г.) Тодор обращается к тому же адресату с упреком, что его предчувствия сбылись и «из-за вашей небрежности с моими документами» два его семестра пропали даром. Все же он не теряет надежды, спрашивая, «можно ли сейчас еще послать мои документы куда-нибудь» [41].

 

Что это — усталость, желание выбраться из осточертевшего круга

 

 

37. Известия на държавните архиви. София, 1990. № 60. С. 220-221.

 

38. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из кореспонденцията на Пейо Крачолов Яворов с Тодор Александров (1911-1914 гг.) // Военноисторически сборник. София, 1985. № 3. С.200.

 

39. Там же. С. 201.

 

40. Там же. С. 202.

 

41. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из кореспонденцията на Пейо Крачолов Яворов с Тодор Александров. С. 203.

 

 

132

 

проблем, вращающихся в одной и той же колее, стремление понять себя, оглянуться на другие стороны жизни? А пока что речь об отдыхе. Но почему для него выбрано столь тревожное время: все балканские государства находятся в нервном ожидании, война с Османской империей кажется им неизбежной. В феврале 1912 г., когда завершаются переговоры между Сербией и Болгарией о военном союзе против Турции, Александров отправляется в путешествие. Посылает Яворову нарядные почтовые карточки из Венеции (22 февраля), Ниццы (28 марта), затем поездка продолжилась по Черногории, Xорватии, Венгрии. Он зондировал почву? Искал союзников? О том можно лишь догадываться: ведь еще весной 1911 г. Александров вместе с Xр. Чернопеевым и П. Чаулевым встречался в Цетинье с албанскими руководителями, пытался договориться о совместной борьбе против турецкой власти [42].

 

Пока что убедительных ответов на подобные вопросы найти не удалось и можно только домысливать. Но, скорее всего, в это время Александров окончательно решает, где и как следует расставить точки в деле вовлечения Болгарии в войну, при том, что испытывает большое недоверие к попыткам болгарского гражданского правительства образовать Балканский союз против Турции и к способности болгарской дипломатии обеспечить Болгарии все права на македонские земли, как они были обозначены в Сан-Стефанском договоре. На меньшее революционеры не согласны.

 

Македонские земли летом 1912 г. становятся полем действия многочисленных диверсионных групп. Помимо плотности этих деяний, даже по сравнению с 1911 г., они отличаются тем, что в ходе их начинают применяться новые элементы борьбы: во-первых, откровенные провокации с массовыми жертвами и, во-вторых, массированное информационное обеспечение событий, с перекладыванием на противника ответственности за пролитую кровь. А также, в-третьих, — широкое использование психологически важного фактора кровного «племенного» родства болгар Царства и болгар, избиваемых турками в Македонии. Кампания началась устроенными Александровым и Протогеровым взрывами бомб в Штипе, где за диверсию поплатилось местное болгарское население; расправа турецких властей с ним была жестокой, пролилась безвинная кровь.

 

Годом позже, к моменту окончания турецкого судебного процесса по поводу штипских событий, новые взрывы прозвучали в македонском городке Кочани. Они повлекли за собой очередные кровавые репрессии со стороны турок, в ходе беспорядков было убито около 40 человек, многие ранены. Напряженность, связанная с судебным процессом, и одновременно с ним проведенная по той же схеме и теми же исполнителями очередная провокация, вызвала чрезвычайно бурную реакцию — выстрел дуплетом всегда звучит громче. Вопли о чудовищной жестокости турок моментально

 

 

42. Тодор Александров. Живот легенда. С. 12.

 

 

133

 

заполнили страницы болгарской прессы, на все лады требовавшей возмездия. И не меньшего, чем война с Турцией.

 

Откликнулся и ЦК ВМОРО. Вслед за инструкцией, разработанной Xр. Чернопеевым, Александров — «скопский нелегальный окружной и член Центрального комитета», как он подписался в письме от 2 сентября 1912 г. к районным воеводам округа, предписал им следующую тактику: исходя из того, говорилось в документе, что у нас недостаточно средств для организации «внушительных партизанский действий, нет и массового движения, а дух населения сильно упал», в настоящих условиях динамитные атентаты во всех отношениях предпочтительнее перед партизанскими действиями; кроме того, партизанские действия меньше страшат турок и почти никак не затрагивают торговлю и интересы европейцев, «в то время как подрывы поездов, мостов, вокзалов и теракты в городах самым чувствительным образом затрагивают европейские интересы и принуждают великие державы быстро и эффективно вмешиваться».

 

Мысль Тодора шла дальше: следует по возможности вооружать население, главным образом, для самозащиты, но также и для облегчения действий диверсионных групп в селах и городах и особенно вблизи железных дорог, «эти диверсионные группы заменят целиком легальные четы, существовавшие в прошлом», а в некоторых случаях будут нужны и для партизанских действий, «усиливая эффект одновременных динамитных взрывов» [43].

 

Агитационно-информационная кампания в печати Царства Болгария была мастерски организована. В результате августовской истерики в прессе (и не только военной) и массовых митингов, прокатившихся по стране, болгарское общество, включая его верхние слои, не имевшее до тех пор однозначного мнения относительно необходимости войны с Турцией, резко качнулось в желаемую и фактически спровоцированную македонскими революционерами сторону. Предлагаемая ими причина невозможности более существовать в рамках мирных отношений с Турцией, мстительное требование к османским властям ответить за жестокости по отношению к болгарам в Македонии были приняты и поддержаны обществом и царским двором. В царском Манифесте от 5 октября 1912 г. об объявлении Болгарией войны Турции Фердинанд поводом к войне назвал резню болгар турками в Штипе и Кочани, ни словом, естественно, не обмолвившись, что резня была спровоцирована ни кем иными, как Тодором Александровым и Александром Протогеровым, а единокровные братья оказались сознательно принесенными в жертву их идеафикс. «Деятельность ВМОРО в 1911 и 1912 гг. во многом привела к тому, что был найден повод для объявления Балканской войны. Им стала резня болгар в Штипе

 

 

43. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 196.

 

 

134

 

и Кочани в ответ на атентаты ВМОРО (курсив мой. — Р.Г.)» [44], внешне бесстрастно сообщает Ц. Билярски. Но выделенные курсивом слова сами по себе несут, как мне представляется, положительную оценку автором находчивости Александрова.

 

Первая Балканская война, начавшаяся на волне талантливо поднятых идей патриотизма и под благородным лозунгом защиты страдающих под иноземным гнетом братьев-болгар, на первых порах сопровождалась значительным успехом болгарских войск, так что уже где-то в конце октября 1912 г. султан запросил перемирия.

 

Конечно, не один Александров выступал за военное решение Болгарией македонского вопроса. Но он сумел имевшееся в части болгарского общества настроение в пользу войны поднять до уровня общественной психопатии, сделать ее своеобразным мейнстримом политической жизни, по крайней мере, в 1912 г. И это было его личным делом, его жизнью. В ходе 1-й Балканской войны он постоянно держал руку на пульсе. Обстоятельства складывались таким образом, что вначале болгарская армия направилась именно в Македонию, но затем, согласно союзному договору, передислоцировалась на восточный фронт, оставив на македонских землях «ответственными» сербов и греков. Видя здесь опасность для болгарских интересов, Тодор предупредил о ней премьер-министра и одновременно отправил «в свои районы воевод для наблюдения за оккупантами и оказания помощи населению» [45]. Так в его лексиконе союзники стали значиться оккупантами.

 

Тревога не отпускала его. Уже в декабре 1912 г. ЦК ВМОРО направляет памятную записку царю Фердинанду, а в январе 1913 г. премьер-министру Гешову, обращая внимание властей на несоблюдение союзниками условий договора, в частности, касательно «спорной зоны» и на опасность получить в результате «нового поработителя здесь» [46].

 

Эти документы по-своему интересны: в них и чутье прагматика, и предугадывание беды. Но в них и непонимание того, что Болгария во многих отношениях плохо подготовлена к союзнической войне, что царская дипломатия слаба и неумела, а союзники маневрируют лучше, и, главное, что одного силового напора для победы недостаточно. Из предчувствия беды делается только один вывод — надо идти напролом. Происходит самонагнетание возбуждения, в ходу только черно-белая краска, только прямолинейность! 27 января 1913 г. в письме к Яворову Тодор пишет: «Сделаем все возможное, — пишет он, — чтобы не позволить болгарскому правительству подарить болгарские земли сербам и грекам и продолжать цепляться за какой-то там союз, меньше всего нужный нам, по крайней

 

 

44. Билярски Ц. Предговор // Тодор Александров. Живот легенда. С.12.

 

45. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 185-186.

 

46. Там же. С. 186.

 

 

135

 

мере, впредь. Если не сумеем этого сделать, то хотя бы выполним до конца наш долг и дадим понять нашу силу всем "союзникам"»265.

 

Еще злее такая прямолинейность отражена в черновике Декларации ВМРО от 16 мая 1913 г., когда положение Болгарии стало совсем серьезным. В документе говорилось:

 

«Внутренняя организация, не признавая никаких спорных земель, но, признавая, что в границах Македонии существуют только болгарские земли, должна заявить своевременно и категорически, что, если македонский вопрос не решится так, как она того желает, то она не прекратит революционную деятельность и в вихре борьбы не усомнится в том, чтобы использовать все имеющиеся в ее распоряжении средства, не обращая внимания ни на Женевские и ни на какие другие международные конвенции (курсив мой. — Р.Г.)» [48].

 

Абсолютизируя идею и гипнотизируясь ею, Александров и саму войну считает едва ли не собственной, заявляя: эта война — наша, так как именно события в Штипе, Кичево, Кочани, вызванные нами, дали к ней повод, явились первопричиной войны, «начатой главным образом и, прежде всего, во имя освобождения македонского населения» [49].

 

Александров не сомневается в неизбежности войны между союзниками и готов сделать все, чтобы она произошла. Это следует из его письма из Штипа в Софию Яворову от 25 мая 1913 г.:

 

«Договорились, — сообщает он, — с некоторыми военными, что, если правительство попытается избежать войны, мы отсюда спровоцируем ее и заставим. (обрыв текста. — Р.Г.). Поэтому следует регулярно телеграфически извещать нас, как обстоят дела, особенно о войне, чтобы не пропустить момента» [50].

 

В последующих письмах он просит немедленно слать динамит, партии сухих элементов, фитили с запалами и т.п. А 30 мая пишет, что, по его сведениям, штаб ополчения

 

«по приказу Главной квартиры распорядился предпринять разрушение железнодорожных мостов, каналов водоснабжения и т.п. по линиям Велес-Скопье, Скопье-Митровица и Скопье-Куманово. Видишь, этими и другими подобными диверсиями можно ускорить и даже заставить (курсив в тексте) вызвать войну. Отправил людей в Кумановскую околию, но не могу верить им, как самому себе. Я должен поехать сам и вплоть до самопожертвования, но заставить вызвать эту войну, благодаря которой сумеем объединиться: возьмем все болгарские земли Македонии, как и «спорную зону», названную так болгарским правительством, а также Солунь со всеми болгарскими околиями вокруг нее» [51].

 

Смело! Особенно для человека, не прошедшего настоящей воинской службы, не говоря уже

 

 

47. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 204.

 

48. Тодор Александров. Живот легенда. С. 133-135.

 

49. Там же.

 

50. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из кореспонденцията на Пейо Крачолов Яворов с Тодор Александров . С. 208.

 

51. Там же. С. 209.

 

 

136

 

о военных академиях, где дают некое представление о военной и политической стратегии, для человека, опыт которого ограничивался партизанскими вылазками и диверсиями.

 

За шесть дней до начала Межсоюзнической войны Александров направляет из Штипа письмо «Ко всем деятелям ВМОРО». Вот выдержки из него:

 

«Концентрация болгарских войск против сербов и греков почти завершена. Вероятность войны очень велика, притом, что болгарское правительство под нажимом великих держав все еще колеблется и пытается разрешить вопрос мирным путем. В этом случае мы потеряем: спорную зону, то есть местности Скопскую, Кумановскую, Тетовскую, Гостиварскую, Кичевскую и Дебарскую, как и прекрасный город Солунь. Чтобы раз и навсегда решить вопрос нашего национального объединения, чтобы взять сейчас все болгарские земли — и спорную зону, и Солунь, надо непременно объявить войну и грекам, и сербам. Поскольку Главная квартира разрешила послать части внутрь Македонии, где они начнут устраивать диверсии, сейчас целиком от нас зависит — ускорить и заставить открыть войну, как мы это сделали с помощью акций и терактов в 1910-1912 гг. для войны с Турцией /.../ Уверен в полном успехе правого дела, желаю удачи всем товарищам. Да здравствует объединенная Болгария! До встречи в свободных болгарских городах Скопье, Битоля и Солунь!». Подпись: Нелегальный окружной /руководитель/ и член ЦК Тодор Александров [52].

 

Межсоюзническая война началась в середине июня 1913 г. и закончилась быстрым разгромом Болгарии. По Бухарестскому мирному договору, заключенному 28 июля, Болгария потеряла Добруджу. Основная часть македонских земель была поделена между победителями, Болгарии удалось отстоять лишь небольшую их часть. Опыт дался тяжело. Погибло около 33 тыс. человек, свыше 60 тыс. было ранено и покалечено. Ни о каком разрешении македонского вопроса в духе болгарских максималистских требований не могло быть и речи. Такой разгром и такое поражение означали, что в борьбе за национальный болгарский идеал, как иначе расшифровывался македонский вопрос в Болгарии, точка невозврата пройдена. Xотя осознать подобное в то время было трудно, просто невозможно.

 

Но остановиться уже не было возможности. С началом Первой мировой войны, когда на протяжении нескольких месяцев воюющие блоки вели борьбу за привлечение Болгарии на свою сторону, Александров, действуя уже известным путем — организовав очередную авантюру («Валандовскую аферу» *), способствовал вхождению Болгарии в союз Центральных держав. За что кайзером был награжден Железным крестом [53].

 

 

52. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С.198.

 

53. * Не эту ли авантюру имел в виду в своих записках А. Стамболийский: «28 сентября 1915 г. на сербо-болгарской границе около г. Белоградчик произошла перестрелка между сербскими и нашими войсками, длившаяся целый день. /.../ 29 сентября то же произошло около Кюстендила. Болгарское правительство пытается уверить, что первыми начали сербы. Я же думаю как раз наоборот. И мне кажется, что это — начало военных действий. /.../ Такие провокации, шовинистическая ярость направлены на возбуждение болгарского общества, всех его частей, чтобы завоевать на свою сторону и оппозицию авантюризму правительства, за которой стоит огромное большинство болгарского народа. И скоро мы получим сюрприз в виде формального объявления войны и полного таким образом выполнения нашего договора с немцами». (Централен държавен архив (далее — ЦДА). Ф. 255к. Оп. 1. А.е. 92. Л. 8). Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи. С. 187.

 

 

137

 

О свойстве Александрова «организовывать» вступление Болгарии в «судьбоносные» войны современные болгарские авторы пишут индифферентно, указывая лишь на роль своего героя в важнейших для истории Болгарии событиях, без исторической оценки таких деяний. Мне это представляется неправомерным. Особенно, если знаешь, что участие Болгарии в этих войнах принесло ей (за редким и недолгим исключением) лишь боль и поражение, а, главное, навсегда лишило ее серьезной возможности бороться за полное объединение болгарского народа и реально претендовать на законную часть македонских земель. Фанатичная устремленность Александрова к войне не получила адекватной оценки в болгарской историографии, не приходилось встречать искреннего осуждения несоразмерной деятельности этого человека. И никакой его «повышенный» патриотизм (если он и был временами действительно искренним), не может, по-моему, служить оправданием содеянному.

 

 

3. «РЫЦАРЬ» ОРДЕНА ЖЕЛЕЗНОГО КРЕСТА

 

Под давлением царя Фердинанда и нового главы правительства В. Радославова за военным поражением 1913 г. последовала быстрая переориентация внешней политики Болгарии. Первым стремлением было уйти под защиту Австро-Венгрии, что вполне соответствовало давно лелеемой мечте Фердинанда об установлении католической династии в возглавляемой им стране. «Нет другого спасения для Болгарии, кроме возвращения в Рим» — стало девизом Фердинанда [54]. По слухам, велись конкретные переговоры относительно принятия унии с Римской церковью. Как сообщал 7 августа 1913 г. российский вице-консул в Софии Джакелли, мысль о необходимости унии усиленно проводилась министром иностранных дел Болгарии Генадиевым и успела захватить широкие слои в государстве — простонародья, чиновников и даже духовенства [55]. Экзарх Йосиф упорно сопротивлялся поветрию, но на него власти уже мало обращали внимания. Поворот Болгарии от России в сторону Германии и Австро-Венгрии оказался, по-видимому, довольно легким и для находившейся в шоковом состоянии

 

 

54. Елдъров С. Католиците в България. 1878-1989. София, 2002. С. 764.

 

55. Там же. С. 300.

 

 

138

 

так называемой политической элиты, к которой в новых обстоятельствах стал причислять себя и Александров. В письме от 1 августа 1913 г. к общественному деятелю Григору Василеву он разъяснял:

 

«Все, что делаем сейчас, — шаги в пользу автономии /Македонии/, зондаж идеи, возможно ли путем унии под австро-венгерским протекторатом сохранить национальность македонских болгар в захваченных сербами и греками районах, и, в крайнем случае, переход некоторых районов (например, вокруг Дебара, Тетово, Охрида, Битоли, Лерина, Костура и др.) в Албанию и пр. — все это происходит со знания и согласия болгарского правительства» [56].

 

Какое-либо раскаяние или сожаление по поводу несомненной причастности к трагическим событиям, усугубившим международное положение Болгарии, Александрова, как профессионального террориста и организатора провокаций, скорее всего, не посещало. Он быстро ориентируется в ситуации и выражает готовность поддержать новое — прогерманское — направление внешней политики, являя качества непреклонного борца за идею при любых обстоятельствах. В его планы входит установление тесного взаимодействия с премьером В. Радославовым, а через него и с царем Фердинандом; перед ними он выступает главным представителем сильнейшей организации, носительницы идеи автономии Македонии.

 

Но для этого следовало закрепить свое ставшее почти единоличным верховенство в македонских кругах. Из воспоминаний одного из старейших деятелей ВМРО/ВМОРО Милана Матова следует, что Александров, перебравшийся в Болгарию, постарался с началом мировой войны избавиться от присутствия в Софии Xристо Татарчева и Xристо Матова, принадлежавших к числу основателей и идеологов ВМРО/ВМОРО и пользовавшихся в движении большим авторитетом. Трещина между ними пролегла еще летом 1913 г., когда оба долговременных руководителя выразили сомнения в необходимости начинать Межсоюзническую войну, в связи с чем бывший их воспитанник Тодор позволил себе язвительные возражения [57]. В 1915 г. его усилиями Xр. Татарчев был отправлен на работу во фронтовой госпиталь, а Xр. Матов — в Скопье на должность чиновника для поручений, и обоих удалось задержать на их постах до конца войны [58]. Таким образом, Александров, избавившись от «чужой шапки на собственной голове», смог чувствовать себя хозяином положения в македонских кругах.

 

И не только в македонских кругах. Тяжесть поражения 1913 г. и, главное, его последствия не воспринимались во всей их глубине болгарским обществом, во всяком случае, его военным сегментом. Современные болгарские авторы фиксируют, наоборот, наличие повышенного настроения

 

 

56. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 199.

 

57. Матов М. За премълчаното . С. 283.

 

58. Там же. С. 245.

 

 

139

 

людей, ибо армия в целом проявила себя достойно, и не было ощущения, что ситуация складывается безвыходной. Поражение только сплотило воинственно настроенную часть социума вокруг фигуры, которая выступала как знамя борьбы за национальное объединение. Этим, вероятно, можно объяснить повышенный интерес к Александрову в Болгарии, когда с началом Мировой войны вновь оживились мечты и надежды использовать очередной военный конфликт для исправления «несправедливостей, допущенных в отношении болгарской Македонии». Годы 1915-1918 — время значительного роста общественного авторитета Александрова. Он широко известен в Софии, с ним общаются видные болгарские политики и общественные деятели. Он постоянно на виду, при этом не имеет никакого чина или официального статуса, никаких называемых при его имени должности или поименования. И подписывается под документами и письмами просто как «Тодор Александров» (иногда совместно с генерал-майором А. Протогеровым) или, позже, — одним из псевдонимов. Себя представляет выступающим от собственного имени или от имени «ближайших товарищей», «наших товарищей» и т.п.

 

Во время Мировой войны Александров служил в штабе партизанского отряда 3-й бригады 11-й Македонской дивизии, в создании которой «сыграл особенно важную роль», был, кроме того, офицером для поручений. Он также занимался отправкой в тыл противника чет для проведения акций саботажа; доставкой оружия из Германии [59]. Как видим, никаких высоких армейских чинов и постов не имел и не получил в ходе войны. При этом, сообщают болгарские исследователи, он имел большие связи с болгарским Генеральным штабом, дворцом, правительством, а также располагал разного рода знакомствами с высшими военными чинами союзнических армий и, прежде всего, немецкой. Дважды за годы войны общался в той или иной степени с кайзером — в Нише и в Софии. А, кроме того, находился в непрерывном контакте с царем Фердинандом, князьями Борисом и Кириллом, а также с премьером В. Радославовым, которые «хотели знать его компетентное мнение по ряду вопросов, связанных с ведением военных действий, снабжением армии продовольствием и разрешением национального вопроса» [60].

 

 

59. Билярски Ц., Петров Т. Дневник и кореспонденция от Първата световна война. 1915-1918 г. Под ред. проф. П. Петрова. Стара Загора, б/д. С. 8. Предисловие.

 

60. Там же.

 

 

140

 

Внимательное изучение публикуемых документов приводит к мысли, что цитируемые авторы, рекомендуя Т. Александрова как компетентного специалиста и по военным, и по тыловым вопросам и, конечно, — по македонскому, слишком задирают планку его влияния на государственные структуры Болгарии. Правда, в нашем распоряжении — документы только одной стороны, т.е. исходящие преимущественно от самого Т. Александрова и рисующие его инициатором отношений (иногда в содружестве с А. Протогеровым [*]) с царской семьей и значимыми политическими фигурами.

 

Всего за 1916-1918 гг., как можно подсчитать по публикации, Александров направил не меньше 12 письменных обращений к царю, принцу Кириллу и — больше всего — принцу-престолонаследнику Борису Тырновскому с просьбами принять его «по важным для Отечества вопросам». В ряде случаев просьбу приходилось повторять.

 

По каким же «судьбоносным вопросам» обращались Александров и Протогеров к царствующей особе? Видимо, полагая себя весьма большим авторитетом как зачинщика еще одной болгарской войны, Александров считал полезным давать царю советы по поводу «крайне напряженных отношений» между Главной квартирой и правительством. Наряду с конкретными разработками предложений по частичной реконструкции кабинета, Александров увлекся идеей изменить и личный состав Главной квартиры, во главе которой он хотел бы видеть престолонаследника — с князем Борисом он вел соответствующую работу на протяжении всего 1916 г. Одновременно Александров быстро и напористо обрабатывал (кого посулами, кого страшной картиной конца карьеры) нужных для политической комбинации людей — самого премьера, его министров, общественных деятелей [61]. Эта околодворцовая борьба, основанная на интригах и слухах, носила нечистый, нездоровый характер. И особого успеха, кажется, не имела: Фердинанд одной из причин нежелания встречаться с македонскими руководителями назвал распространение ими провокационных слухов в отношении отдельных людей.

 

Другая тема обращения к царствующей особе — актуальная и в 1916 и в 1917 гг. — плохое снабжение продовольствием армии и населения. Тодор обеспокоен сложившимся положением и в подготовленной записке царю рекомендует объединить руководство снабжением армии и тыла в одном

 

 

*. Протогеров Александр (1867–1928), род. в г. Охриде, в 1887 г. окончил Военное училище в Софии, дававшее среднее образование, в 1987-1912 гг. — на действительной службе, участвовал в Сербо-болгарской войне, воевода четы в Горноджумайском (1902) и Ильинденско-Преображенском восстаниях (1903), один из основателей офицерских братств, член ВМОК, руководитель легальной эмигранстской македоно-одринской комиссии. В 1911 г. — запасной член, а после убийства в 1915 г. Хр. Чернопеева — член ЦК ВМОРО. В Балканской войне — командир 3-й бригады Македоно-одринского ополчения, во время мировой войны — командир оккупационных войск в Моравской области, в 1917-1918 гг. — глава Дирекции по снабжению и общественному планированию (СГОП). Ближайший сподвижник Александрова, в том числе по организации терактов. Один из руководителей Великой масонской ложи в Болгарии.

 

61. Билярски Ц., Петров Т. Дневник и кореспонденция от Първата световна война. С. 22-25.

 

 

141

 

органе. Сюда же примыкает вопрос о «бесконтрольном вывозе» продуктов и сырья из Македонии, Моравской области и старой Болгарии [62]. Вывозят, вероятно, в пользу союзников по войне, и Комитет общественного планирования (организация производства и торговли для нужд военного времени), созданный в 1915 г. из гражданских лиц, никак не устраивает военных. Они добиваются его реорганизации, выдвигая на первый план патриотическое требование — экспорт продовольствия должен осуществляться государственной комиссией, чтобы часть доходов шла в пользу государства. И в этом отношении Александров и Протогеров добились многого: реорганизованный в 1917 г. Комитет превратился в Дирекцию СГОП, которую возглавил Протогеров. Через эту крупную государственномонополистическую структуру проходили значительные финансовые средства [63].

 

Наконец, то, что непосредственно касалось македонских земель. Александров предусмотрительно заботится о том, чтобы с помощью специальных мер — увеличения снабжения, закупки техники для проведения сева в «новых землях», качественного улучшения работы администрации и т.п. — добиться расположения местного населения к болгарским властям. Он жалуется, что министр внутренних дел «не желает улучшать администрацию», и следовало бы его сменить, ибо «нужен другой человек». И заявляет: «Если это полезно, Организация может принять участие в управлении (курсив мой. — Р.Г.)» [64].

 

С приближением окончания Мировой войны происходило все более тесное врастание Александрова и Протогерова в правящую верхушку Болгарии. В марте 1917 г. генерал «славно потрудился» на благо союзников, жестоко подавив сербское восстание в Моравской области. Тодор Александров в разговоре с В. Радославовым обещал премьеру рассказать в подробностях, как это происходило [65].

 

11 октября 1917 г. Александров получил приглашение на официальный обед в честь приезда в Софию кайзера Вильгельма, а вечером того же дня — еще и на торжественный прием. Судя по дневниковой записи Тодора, он вошел, таким образом, в число примерно 100 человек, наиболее приближенных к болгарскому двору. Александров явился на прием, не забыв прикрепить германский Железный крест II степени. Вот небольшая выписка из его личного дневника: «Был представлен кайзеру и он лично ему (в дневниковых записях Александров говорил о себе в третьем лице. — Р.Г.)

 

 

62. Билярски Ц., Петров Т. Дневник и кореспонденция от Първата световна война. С. 46.

 

63. Гришина Р.П. Возникновение фашизма в Болгарии. 1919–1925. София, 1976. С. 129–131.

 

64. Билярски Ц., Петров Т. Дневник и кореспонденция от Първата световна война… С. 18.

 

65. Там же. С. 50.

 

 

142

 

улыбнулся и пожал руку», спросил о ряде воевод и четников, которые во время посещения Ниша кайзером произвели на него сильное впечатление — одни внешностью, другие — знанием иностранных языков. Тодор «высказал благодарность всех македонцев и признательность болгарского народа храброй германской армии за содействие в освобождении Македонии и объединении болгарского народа» [66]. В последовавшем кратком разговоре кайзер и Александров выразили взаимное удовлетворение поражением Сербии и «заслуженным наказанием Румынии за подлость, совершенную в 1913 г.». Александров на этом не успокоился и продолжал: «Новый неприятель союза явился на Балканах, — сказал он, — это Греция, вековой заклятый враг Болгарии», на что кайзер «энергично проговорил»: «И с нею расправимся» [67].

 

Судя по дневниковой записи от 25 декабря 1917 г., Александров узнал о содержании предварительных условий мира от Радославова еще до того, как премьер представил их Совету министров. В беседе Радославов изложил Тодору суть проблемы, состоявшей в том, что на предложение русских заключить мир без аннексий и контрибуций, немцы, австрийцы и турки ответили согласием и теперь настаивают, чтобы и Болгария сделала то же самое; но болгарская сторона хотела бы, продолжал премьер, чтобы «в отношении нас считалось, что мы осуществляем не аннексии, а национальное объединение», т.е. речь должна идти о присоединении к Болгарии областей, признанных болгарскими; но союзники не допускают такого исключения и «не позволяют нам выступить с возражениями — боятся, что мы станем причиной разрыва переговоров» [68].

 

Из дневниковой записи Александрова следует также, что болгарский министр Попов имел непосредственный контакт с российским представителем А. Иоффе, который дал болгарам совет: все ваши земли вы можете получить путем плебисцита. На вопрос Радославова Тодору, насколько возможен успех плебисцита, тот ответил:

 

«В отношении Македонии мы предприняли определенные меры, и я верю, что после всего сделанного в Добрудже, можем быть совершенно уверенными, что там с большой вероятностью выиграем; в Драме, Кавале, Сяре, несмотря на то, что там изза проведенного разоружения населения и грубого его третирования мы целиком потеряли симпатии мирного турецкого населения, однако путем возвращения всех болгарских беженцев в этот край и благодаря умелой работе опять-таки, очень вероятно, выиграем; но в отношении Моравского района, после всего, что там произошло (курсив в документе), на референдуме мы наверняка проиграем. А нам совершенно необходимо иметь

 

 

66. Билярски Ц., Петров Т. Дневник и кореспонденция от Първата световна война. С.32.

 

67. Там же.

 

68. Там же. С. 34.

 

 

143

 

общую границу с Венгрией, чтобы хотя бы немного освободиться от обруча, которым стягивают нас наши ожесточенные соседи-враги: Сербия, Румыния и Греция, к ним же всегда склоняется и Турция» [69].

 

Сам Радославов, добавляет свое изложение Александров, не возлагает больших надежд на плебисцит: «много ошибок там сделано».

 

Александров и Протогеров в ощущении неизбежного военного краха Четверного союза пытались еще как-то повлиять на судьбу Болгарии, понимая, что союзники будут отстаивать, прежде всего, собственные интересы. Это касалось, например, переговоров в Брест-Литовске, где, по мнению Александрова, союзники готовы решить проблему Добруджи отнюдь не в пользу Болгарии. В очередном обращении к престолонаследнику он заявлял о необходимости энергичного противодействия таким действиям.

 

Но война уже катилась под уклон, и Болгария не могла устоять под ее катком. В стране неизбежны были перемены. 9 июля 1918 г. Протогеров направляет из Скопье любопытное письмо Николе Сакарову, известному общественному и политическому деятелю, в котором предлагает ему «принять участие в управлении», войти в состав правительства. Предложение одновременно адресуется и Янко Сакызову, одному из руководителей реформистского крыла социал-демократической партии. Из контекста письма следует, что такая попытка предпринимается не впервые, и теперь Протогеров, опровергая резоны первоначального отказа Сакызова и Сакарова, пишет, что их нежелание «разрушать образ, созданный ими во время войны, и стремление остаться незапятнанными для реализации широкой демократической программы в послевоенном мире», не имеют под собой оснований. «Ваш страх неоснователен, — внушает Протогеров, — тем более, что осуществить демократическую программу легче, войдя в правительство именно сейчас, а не после заключения мира» [70].

 

Протогеров заговорил о демократии? Протогеров, который год назад «прославился» жестоким подавлением восстания сербов в Поморавье, и которому еще предстояло вскоре — в сентябре 1918 г. — стать одним из организаторов кровавого разгрома болгарского Солдатского восстания? Не знаю, каковы были личные отношения у генерала с его адресатами. Протогеров писал, что считает их «моральной силой, необходимой для управления». При этом, именно Я. Сакызов был единственным из депутатов Народного собрания, созванных на чрезвычайную сессию 27 сентября 1912 г. для объявления в Болгарии военного положения, кто публично высказался

 

 

69. Там же. С. 37.

 

70. ЦДА. Ф. 366 к. Оп.1. А.е. 301. Л. 1-2. Н. Сакаров, аккуратно ведший свой архив, написал на письме резолюцию: «Несмотря на эти соображения, остаюсь противником участия в управлении. Сакаров».

 

*. Кстати, позже Сакызов вошел во все переходные правительства 1919 — начала 1920 гг.

 

 

144

 

против милитаристского угара в стране, так радовавшего тогда души Александрова и Протогерова — «героев», которые нашли повод к войне*.

 

Главное же в письме заключалось, видимо, в другом выдвигаемом генералом постулате: ваш отказ, говорилось в документе, даст возможность войти в состав кабинета и неудобным лицам, не имеющим оснований претендовать на это284. Иными словами, Александров и Протогеров на этот раз были обеспокоены судьбой именно Болгарии и, естественно, своей собственной, своим местом в послевоенном мире, для чего и нужно было обеспечить удобное для них правительство. Они еще сохраняли навыки политического администрирования и пытались их использовать. Но было уже поздно, проигранную войну и поднятое на ее волне высокое положение Александрова и Протогерова нельзя было направить вспять. Следовало приспосабливаться к новым условиям и новому статусу.

 

 

4. «ХОТИМ ЦЕЛОКУПНУЮ МАКЕДОНИЮ!»

 

Итак, война проиграна. Царь Фердинанд отрекся от престола в пользу старшего сына Бориса и бежал из страны. В Болгарии — полная сумятица, смущение, страх перед неизвестным будущим. И надежда ... надежда на милость победителя, провозгласившего принцип права наций на самоопределение как основу устройства будущего мира. Именно это обстоятельство питает надежду на то, что с военным поражением еще не все потеряно: население Македонии тоже имеет право на самоопределение.

 

Среди болгарских политиков наиболее распространенной точкой зрения было преобразование Македонии в самостоятельное государство под контролем великих держав или какой-либо одной из них. Например, тогдашний премьер-министр А. Малинов в первые же недели после прорыва фронта при Добро поле (сентябрь 1918 г.) заявил представителям Антанты, что, исходя из постулатов В. Вильсона, Македонию, в которой, дескать, большинство населения — болгарское, следовало бы отдать Болгарии; если же такого просто не может произойти и от указанных принципов победители будут делать отступления, то болгарское правительство согласно на превращение Македонии в независимое государство под протекторатом великих держав [72]. Такой же позиции держался сменивший Малинова на посту премьера Т. Теодоров.

 

Но были и более радикальные предложения, исходившие, как говорится в одном из писем Александрова, от близких к правительству людей, которые заявили военным представителям Антанты:

 

«если для осуществления независимости Македонии нужно, чтобы Болгария вернула полученную в 1913 г. часть ее территории, она готова сделать и это».

 

 

71. ЦДА. Там же.

 

72. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 214.

 

 

145

 

Болгарский историк В. Василев пишет, что с подобной позиции выступал также министр иностранных дел М. Маджаров при обсуждении проекта Нейиского договора в Народном собрании, сказавший: в случае, что Греция и Сербия примут предложение о создании независимой Македонии, Болгария готова уступить ей и свою часть [73].

 

Предлагались также другие варианты решения судьбы македонских земель. В конце мая 1919 г. правительство Т. Теодорова обратилось к руководителям Парижской мирной конференции с просьбой провести в Македонии плебисцит под контролем Лиги Наций, ожидая, подчеркивает В. Василев, результата в виде объединения Македонии с Болгарией [74].

 

Эти данные говорят о том, какой сумбур творился в головах болгарских политиков, какие странные (особенно в реалиях 1990-х гг.) мысли приходили им на ум. И о том, что за время, прошедшее с 1903 г. до краха в мировой войне, убежденность болгарской политической элиты в «невозможности» оторвать Македонию от Болгарии укрепилась, чему, несомненно, способствовала пролитая в войнах за «национальный идеал» кровь. Продемонстрированная готовность определенного круга болгарских политических деятелей согласиться для достижения цели на любые формы и комбинации македонского государственно-административного строительства, вплоть до отказа о собственного «куска», но не отдать Македонию под власть сербов и греков, характеризовала атмосферу, в которой развивалась «македонская идеология» Т. Александрова последнего периода его жизни и деятельности.

 

Первой заботой Александрова и Протогерова после осознания ими значения поражения Болгарии стало восстановление ВМРО и ее вооружение [75]. Это уже не ВМОРО (во Фракии создавалась собственная организация). Но состав ЦК ВМРО — остался тем же, что и в созданном еще в 1911 г. ЦК ВМОРО (Александров, Чаулев, Протогеров). Произошел как бы неприметный в неразберихе тех лет захват власти в Организации: это мы восстанавливаем нашу организацию, и руководить ею будем мы.

 

Однако ВМРО, фиксирует Ц. Билярски, была слаба «из-за ее недавнего активного участия в политической жизни страны» [76], т.е. вознесение Александрова и Протогерова в высокие слои общества при В. Радославове теперь отзывалось негативно. Пожалуй, наиболее четко причину взрывной карьеры обоих македонских руков одителей в годы мировой войны дали деятели левого лагеря македонского движения: случайное стечение обстоятельств, писали они в Обращении к македонской эмиграции в Болгарии от 15 марта 1919 г., привело к тому, что эти люди, «широко используя свое случайное

 

 

73. Василев В. Правителството на БЗНС, ВМРО и българо-югославските отношения. София, 1991. С. 17.

 

74. Там же. С. 16.

 

75. Билярски Ц. Предговор // Тодор Александров. Живот легенда. С. 15.

 

76. Там же. С. 19.

 

 

146

 

всесилие», стали играть «высшую политическую роль». Болгарское государство, сетовали они, допускало такое из-за благоговения к наградам кайзера Вильгельма [77]. В свою очередь отодвинутый от руководства Христо Татарчев выступил весной 1919 г. со статьей в соавторстве с Вл. Ковачевым в журнале «Сила», обвиняя Александрова и Протогерова в незаконности их членства в ЦК, как не избиравшихся на очередном конгрессе (этот орган не созывался с 1908 г.). Так что Александрову и Протогерову в ситуации потери опеки со стороны Радославова и Ко сразу пришлось столкнуться с оппозицией внутри македонского эмигрантского движения, хотя поначалу и слабой.

 

В ноябре 1918 г. в Софии состоялся Учредительный съезд Союза македонских благотворительных братств (землячеств), был избран Исполком Союза. Его последующие соборы стали полем эмоционального обсуждения македонскими эмигрантами вопроса о будущем Македонии. В качестве их общего желания Исполком зафиксировал стремление к национальному объединению и присоединению Македонии к Болгарии. В случае невозможности осуществления первого предлагался и другой вариант — вновь выдвигался лозунг автономии [78]. Как видим, это были старые требования, рожденные ситуацией конца XIX в. Но в 1918-1919 г.г. лозунг автономии оказывался весьма опасным. В ходе дискуссий собор землячеств принял специальную директиву, где фигурировали лозунги неделимости, целостности Македонии и присоединения ее к Болгарии. Разъясняя суть новой позиции, Александров в частном письме от 6 июля 1919 г. сообщал своему корреспонденту: нами и Исполкомом македонских землячеств поднят вопрос о том, что в изменившихся условиях уже нельзя требовать автономии Македонии — в такой форме она может попасть под сербский или греческий протекторат, поэтому теперь выдвигается требование независимой Македонии [79].

 

Впрочем, наряду со словосочетанием «независимая Македония» в ходу были такие, как «целокупная» и опять-таки «автономная Македония», что болгарский историк А. Гребенаров считает не разноголосицей, а выражением одного и того же символа. С его точки зрения, желание видеть Македонию целокупной связывалось с идеей спасения болгарского населения от денационализации [80].

 

Стремясь опередить неблагоприятное развитие событий на Парижской мирной конференции, Т. Александров и А. Протогеров направляют 1 марта 1919 г. в ее адрес Мемоар ВМРО. Себя они называют «единственными представителями македонского населения», от имени которого заявляют,

 

 

77. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство ... С. 226-227.

 

78. См.: Василев В. Указ. соч. С. 20.

 

79. Гергинов Кр., Билярски Ц. Непубликувани документи ... С. 70.

 

80. Гребенаров А. Легални и тайни организации на македонските бежанци в България. 1918-1947. София, 2006. С. 37.

 

 

147

 

что оно «хочет сохранить Македонию неделимой и никоим образом не оставлять ее под властью Сербии и Греции». Свое право говорить от имени всего населения Македонии авторы послания объясняют всемерной, по их мнению, поддержкой организации на местах. Нынешнее руководство ВМРО они представляют как легитимно избранное большинством населения, а саму Организацию — «самым авторитетным органом», который мог бы «в виде специальной делегации компетентно представить на Мирной конференции все болгарское население Македонии (курсив мой. — Р.Г.)» [81].

 

Этот документ хорошо известен в историографии и, приводя его, хочу обратить внимание, главным образом, на вряд ли случайную «непроработку» авторами понятия «македонское население»: на протяжении всего довольно долгого текста Мемоара «македонское население» присутствует в нем как некая общая и однородная фигура и лишь в конце документа руководители ВМРО конкретно говорят о болгарском этносе в Македонии, интересы которого они и хотели бы представлять на конференции. Налицо, таким образом, явно неадекватное изложение этнической ситуации в спорном районе и претензии на свое представительство там как единственно авторитетное.

 

Последнее вызвало немедленную реакцию — 15 марта 1919 г. с протестом выступило Временное представительство Объединенной бывшей ВМОРО в лице Xаджидимова, М. Герджикова, Гьорче Петрова, П. Ацева и др. (так называемые «левые», серчане /от города Сяр/ и др.) В их обращении к македонской эмиграции в Болгарии говорилось, что Александров и Протогеров давно не имеют ничего общего с организацией, давно идут собственным путем, злоупотребляя именем ВМРО. Возмущение «левых» вызывало поведение «этих людей», «позволяющих себе просить представительства на Мирной конференции! Многострадальную Македонию будут защищать «орудия кайзеризма и шумные герои царских торжеств в Нише!», писали они [82].

 

Соперничество между Исполкомом Союза землячеств, еще в феврале 1919 г. опубликовавшем собственный Мемоар в адрес Парижской мирной конференции, и Временным представительством Объединенной бывшей ВМОРО усиливалось. Каждый из них считал именно себя единственным представителем интересов македонского населения в Болгарии. Появилось и третье по счету течение: когда стало ясно, что Исполком Союза землячеств подпал под влияние Александрова и Протогерова, Xр. Татарчев попытался объединить оба лагеря. Вместе с Вл. Ковачевым они создали свою оппозиционную группу. Легальные организации опубликовали множество деклараций, обращений, резолюций и прочих документов, борясь

 

 

81. Тодор Александров. Живот легенда. С. 145-146.

 

82. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство. С. 226-227.

 

 

148

 

за первенство между собой и в надежде на благополучное разрешение македонского вопроса по предлагаемому ими рецепту [83]. В таких же тенетах заблуждений находились и многие болгарские политики и дипломаты «от карьеры», даже те редкие среди них, кто понимал, что судьба Македонии была предрешена еще осенью 1918 г. с выводом с ее территории болгарских войск и администрации, но гнал такую мысль прочь.

 

В надежде и в тихом ужасе ожидала Болгария ультиматума великих держав — победительниц. Согласно Нейискому мирному договору, подписанному 27 ноября 1919 г., Македония осталась разделенной между Сербией, Грецией и Болгарией.

 

* * *

 

Узаконенные международным форумом политико-территориальные реалии ставили перед Александровым ряд вопросов: что делать дальше, как точнее сформулировать цель и какими средствами ее добиваться, где искать союзников?

 

Болгария — в тяжелейшем состоянии, ее ресурсы помощи Македонии за прошедшие годы были использованы и теперь исчерпаны. Значит, предстоит концентрация собственных сил и, прежде всего, нужна правильная постановка задачи. Независимая Македония, но в какой форме? на каких основаниях? Сколь прекрасно звучала эта формула в 1919 г., столь непонятной она оставалась по существу.

 

В 1920 г. был принят устав ВМРО. Цель деятельности Организации определялась в нем следующим образом: европейское общественное мнение должно понять, что македонское население не может примириться с чуждой ему властью и что, пока Македония не получит автономии, мира на Балканах не будет. Отсюда и главный вид деятельности — вооруженная борьба, которая может принимать различные формы — от отдельных терактов и убийств угнетателей и изменников до «частичных и общих восстаний». Руководители ВМРО возлагали надежду на то, что с помощью вооруженного сопротивления удастся опровергнуть утверждение, распространяемое творцами Версальской системы, и особенно сербами и греками, будто македонский вопрос решен окончательно, и что великие державы и Лига Наций не смогут что-либо предпринять в этом отношении, во изменение его [84]. Финансовыми средствами для такой деятельности ВМРО располагала в достаточной мере — как утверждает В. Василев, основная их часть была получена в 1915 г. от германского правительства для развертывания диверсионной деятельности на сербской территории и за заслуги Организации перед немецким командованием на Балканах, а также за втягивание Болгарии в войну на стороне Центральных держав.

 

 

83. Гребенаров А. Указ. соч. С. 71.

 

84. Василев В. Указ. соч. С. 54.

 

 

149

 

Существовали и другие источники получения денег [85].

 

Центром деятельности ВМРО Александров объявил «Македонию под сербским рабством». Поначалу он рассчитывал на успех здесь через поощрение легальной борьбы населения, тем более, что в Королевстве СXС предстояли парламентские выборы. В директиве от 11 июня 1920 г. Александров и Чаулев от имени ЦК ВМРО заявили о восстановлении деятельности Организации в Вардарской Македонии и близкой целью объявили борьбу за федеративное устройство Югославии, в которой Македония будет равноправной частью федерации. Исходя из этого, ВМРО будет поддерживать легальную борьбу и намерена создать легальную партию — Македонский федеративный Союз.

 

Итак, новый поворот творческой мысли: независимая, целокупная Македония вписывается в Федерацию равноправных государств. Каких? Это следует из ее названия: «Федерация сербов, хорватов, словенцев, болгар и др. (курсив мой. — Р.Г.)» Болгары (македонские или из Царства Болгария?) более точно пока не определены, во всяком случае, пресловутое понятие «македонское население» не употреблено.

 

Основные начала Федерации определялись следующим образом: 1. Каждая область (единица Федерации) обладает полным самоуправлением, имеет свое Народное собрание, свое, согласно воле населения, внутреннее управление; язык большинства населения становится официальным. 2. Общее (федеральное) Народное собрание и другие органы составляются по принципу соразмерного представительства федерированных областей.

 

28 июня 1920 г. Тодор прибыл в Вардарскую Македонию с циркуляром, исходившим из новой ориентации ВМРО (так оценивает «нестандартную» легальную тактику Александрова современный македонский исследователь Зоран Тодоровски [86]) и рекомендациями по поводу избирательной кампании. Подтверждая, что важнейшим в данный момент должно стать установление автономного управления трех частей области, ныне разорванной между Сербией, Грецией и Болгарией, ЦК ВМРО заявлял о своем стремлении облегчить достижение цели легальным путем — «без жертв, революции и войн». Успех в таком случае создавал благоприятную перспективу — «цельная, объединенная, независимая или автономная Македония может быть поставлена под покровительство Совета Лиги Наций или одной из великих держав, являющейся его членом, или даже может войти в состав югославского государства как равноправный член федерации, если сербы примут федеративное устройство в новом государстве» [87].

 

 

85. Там же. С. 56.

 

86. Тодоровски З. Мечтите за независима Македония в епистолярното наследство на Тодор Александров // Илинденско-Преображенското въстание: връх в освободителните борби на българите. С. 492.

 

87. Тодоровски З. Мечтите за независима Македония в епистолярното наследство на Тодор Александров. С. 492.

 

 

150

 

На последнее руководство ВМРО рассчитывало зря: идею образования Федерации правители Королевства СХС встретили в штыки.

 

В Штипе Тодор призывал граждан группироваться в своего рода партийные группы для формирования македонской партии — Македонского федеративного союза. Обращался к болгарам, туркам, албанцам, влахам и др. То же — в Велесе, Скопье и других местах. Особенно надеялся на болгар и турок. Но все подобные попытки успеха не имели, местное македонское население не имело навыка легальной общественной деятельности. И здесь Александров, хваставшийся, что хорошо знает македонцев, явно просчитался. Пришлось браться за старое, хорошо известное оружие.

 

Июнем 1921 г. помечен «совершенно секретный» циркуляринструкция ЦК ВМРО, адресованный нелегальным группам. По всей видимости, это первый (или один из первых) документ, цель которого — строительство ВМРО, решение организационных задач по вертикальной схеме. И одновременно — разъяснение разбросанным нелегальным группам, что во главе Организации стоит прежний Центральный комитет, что выборы нового ЦК возможны только тогда, когда «организация усилится», что в первое время оргработой будут руководить начальники нелегальных групп, формирование которых производится по согласованию с ЦК [88]. Цель организации определялась в этом документе как достижение автономии Македонии, независимой от балканских государств (то есть и от Болгарии тоже), а средством борьбы — создание в Македонии тайной, мощной, революционной организации, неуловимой для врагов — поработителей Македонии, т.е. Сербии и Греции [89]. В циркуляре популярно разъяснялось, что нелегальная группа формируется из испытанных людей и становится «душой организации в районе». Указывались также основы дисциплины и правила поведения в группе, формы наказания за отступление от них (вплоть до смертной казни). А также главное правило революционера: взялся за оружие, за дело освобождения брата-раба — перестал принадлежать самому себе и «всеми силами должен стремиться переродиться, чтобы отвечать высокому призванию».

 

Преимущественное место в деятельности нелегальных групп отводилось «сохранению национального сознания у порабощенного населения — агитация через газеты, брошюры и т.п.» (своеобразное обращение к тому, что считалось важнейшим в «национально-освободительном движении» начала XX века, ведь с тех пор выросло новое, «малосведущее» поколение). Ставилась задача превращения организации в сеть, связывающую города и села Македонии, но с призывами к осторожности в отношении населения, чтобы не подвергать его опасности (совершенно новые нюансы — в

 

 

88. Александров Т. Сѐ за Македонја. Документи / Избор, предговор и редакција проф. д-р Зоран Тодоровски. Скопје, 2005. С. 42.

 

89. Там же. С. 44.

 

 

151

 

прежние времена его не очень-то щадили).

 

Особенно интересен пункт 4 циркуляра, предписывавший «вовлечение в ряды организации всех иных народностей Македонии (по сравнению с болгарской, наверное. — Р.Г.), главным образом, турок, албанцев, влахов, евреев и др., а вне Македонии — черногорцев, хорватов, словенцев, босняков и др.» (курсив мой. — Р.Г.). Примечательно, что в конце XIX в. в Организации также ставился вопрос о вовлечении в борьбу всех угнетенных этносов, но то была борьба против Османской империи. Теперь же руководство ВМРО хотело сплотить разноэтничное население Вардарской Македонии против сербской власти. Различие невозможно не заметить.

 

В инструкции специально был выделен пункт о «Дальнейшей деятельности» нелегальных групп, которая возможна только с разрешения ЦК. К ней относилось создание террористических групп из 3-8 чел. для небольших терактов, в то время как крайние и наиболее эффективные акции с динамитом «допускались только в исключительных случаях» [90]. Здесь опять ощутима разница — не предполагалось никакого террористического разгула, как в 1911-1912 гг., когда под огонь подставлялась Болгария, ныне македонское население следовало беречь. В том же духе было и предупреждение: из-за сильного террора опасно ввозить новое оружие.

 

В мае 1919 г. в состав правительства вошел Александр Стамболийский, активно выступавший в свое время против вовлечения Болгарии в мировую войну. Он же вскоре и возглавил кабинет министров. Это было совсем не то правительство, каким заблаговременно пытался озаботиться Протогеров. Пришедшие к власти «земледельцы» совершили резкий поворот во внешней политике, отказались от воинственных форм борьбы с версальским диктатом и провозгласили курс на примирение с соседними государствами, на добрососедское сосуществование с ними. Такая политика была востребована временем. Обусловленная, прежде всего, обстоятельствами, в которых оказалась Болгария после военного поражения, она не могла не означать отказа от государственной поддержки македонского движения, до того оказывавшейся ему в той или иной степени всеми предшествующими болгарскими кабинетами министров. Более того, публичное стремление Стамболийского установить дружеские связи между Болгарией и Королевством СXС, где главную роль играли ненавистные Александрову сербы, лишь подчеркивало глубину перемен. Тодор называл обращение к новой политике предательством. Пожалуй, первым «показательным примером» их столкновения стал арест по распоряжению правительства Стамболийского в ноябре 1919 г. Александрова и Протогерова: в числе других виновников двух национальных катастроф они подлежали преданию суду. Но сумели бежать из-под стражи.

 

Репрессивные меры «земледельческой» власти против македонского

 

 

90. Александров Т. Сѐ за Македонија. Документи. С. 46.

 

 

152

 

движения в Болгарии, пока оно в 1920-1921 г.г. переживало в основном стадию организационного становления и идейного определения, не носили широкого характера. Но за это время ВМРО укрепилась, сумела завоевать преобладание в борьбе против поддерживаемой «земледельцами» Федеративной революционной организации и в целом увеличить свое влияние на множественные македонские группы и группки.

 

Весной 1922 г. Александров фактически объявил войну правительству БЗНС. Желая «объясниться» с предательским правительством, письмом от 2 апреля он извещал «культурные и профессиональные организации» Болгарии, что ВМРО после мировой войны приняла решение прийти на помощь македонскому населению, оставшемуся в рабстве, чтобы «укрепить его сознание» и подготовить к совместной борьбе с другими народностями Югославии [91]. Считая это прямой задачей ВМРО, Александров вместе с тем выражал симпатии к борьбе «сознательного гражданства» против правительства А. Стамболийского. В других документах этого времени ЦК ВМРО определял статус своих местных организаций в «Македонии под болгарской властью» как вспомогательных, но в реальности Александров в борьбе с властью «земледельцев» использовал всю мощь вооруженной ВМРО. В октябре 1922 г. был убит А. Панов, лидер эмигрантской македонской группы при БЗНС, а вскоре при преследовании «федератистов» «автономисты» Александрова ворвались в г. Неврокоп и похозяйничали там. Еще более устрашающая акция была устроена ими при захвате г. Кюстендил.

 

Особенно острыми стали отношения между болгарскими властями и руководством ВМРО весной 1923 г. «ВМРО ведет себя вызывающе, — замечает А. Гребенаров, — преувеличивая свое место и роль в общественной и политической жизни» и связывает это обстоятельство с тем, что Александров возможно знал или догадывался о готовящемся государственном перевороте [92]. Памятуя о главной цели ВМРО — «создании автономного или независимого государства Македония в ее этнографических и географических границах», Тодор считал, что правительство БЗНС в стремлении уничтожить ВМРО на болгарской территории, тем самым выступает и против свободы порабощенной Македонии. Показательно в этом плане обоснование смертного приговора ближайшему сотруднику Стамболийского — Райко Даскалову, вынесенного ЦК ВМРО 3 марта 1923 г. Через все пять пунктов приговора красной нитью проходит обвинение Даскалова и его товарищей «земледельцев» в предательстве «дела Македонии». Этому послужило якобы и Солдатское восстание 1918 г., как способствовавшее установлению несправедливого для Македонии Нейиского мира. Р. Даскалов обвинялся не только как главный организатор армейского бунта,

 

 

91. Тодоровски З. Мечтите ... С. 500.

 

92. Гребенаров А. Указ. соч. С. 132.

 

 

153

 

но и как министр правительства БЗНС, выступавший против «всей деятельности ВМРО по завоеванию независимости Македонии, а, кроме того, поставивший целью уничтожить ВМРО, ее вождей и навечно оставить Македонию под иностранным рабством». За что как «явный антиболгарин» должен понести заслуженное наказание [93]. В документе конкретно называлось имя члена Организации, которому поручалось стать палачом и привести приговор в исполнение. 26 августа 1923 г. Р. Даскалов был застрелен им в Праге.

 

Примерно с такими же обвинениями ЦК ВМРО обратился к премьерминистру Стамболийскому в связи с гонениями против тех македонских эмигрантов в Болгарии, которые помогают борющейся Македонии добиться независимости [94]. Это открытое письмо помечено 17 мая 1923 г., т.е. практически за 3 недели до государственного переворота — кровавого свержения правительства БЗНС и жестокой расправы со Стамболийским. В перевороте, как признавал Александров, ВМРО «косвенно» сыграла определенную роль. Степень «косвенности» он раскрывал неохотно, но не отрицал положения, что «в июне 1923 г. вопрос сохранения для ВМРО базы в Болгарии стал вопросом жизни и смерти. Подготовка свержения правительства Стамболийского была силами Организации почти закончена» [95]. Позже, бахвалясь, Александров говорил в интервью французскому корреспонденту: Стамболийский и его банда получили смертный приговор от ВМРО, и «мы бы выполнили его, если бы переворот запоздал, бросили бы ночью 700-800 четников и за несколько часов разрешили бы вопрос» [96]. Xарактерно, что Тодор, правивший первоначальный текст журналиста, зачеркнул слово «четников» и написал действительно более правильное: и славное для него: «террористов».

 

 

93. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство ... С. 236-237.

 

94. Там же. С. 237-238.

 

95. Национальный вопрос на Балканах через призму мировой революции. В документах центральных российских архивов начала-середины 1920-х гг. Ч. 1. Отв. редактор Р.П. Гришина. М., 2000. С. 181. Агентдонесение о беседе с Т. Александровым.

 

96. Тодор Александров. Живот легенда. С. 109.

 

* В. Коларов, отчитываясь на 5-м конгрессе Коминтерна (июнь 1924 г.) о переговорах представителя Болгарской компартии с Т. Александровым, имевших место в августе 1923 г., так передавал слова лидера ВМРО: «Мы, македонцы, теперь у власти; цанковское правительство — это наше правительство, мы заинтересованы в дальнейшем существовании этого правительства, т.к. при этом правительстве мы подготовляем наше вооруженное восстание в Македонии» (Национальный вопрос ... Ч. 2. М., 2003. С. 42).

 

 

154

 

 

5. ПОСЛЕДНИЙ РАУНД

 

С ликвидацией «земледельческого» режима и утверждением у руля государства старых буржуазных деятелей, с сформированием правительства во главе с А. Цанковым, у Александрова, возможно, появились надежды на возвращение его политического влияния в Болгарии. Тем более, что из 10 министров нового кабинета четыре, включая его главу, были выходцами из Дирекции СГОП. Судя по ряду высказываний Тодора, он рассчитывал на определенную командную роль в «обновленной» Болгарии, хотя и закулисную. Вначале что-то ему удавалось. Советы и помощь Александрова новое правительство охотно принимало в первые два-три месяца после прихода к власти, когда нужно было консолидировать политические силы путем принудительного объединения партий. В личной переписке Тодор не скрывал своего участия в этом процессе: «Хотя появились некоторые трудности в договоренном уже слиянии, думаю, что оно состоится, — писал он 26 июля 1923 г. — Вчера я послал господину министру официальное доверительное письмо /.../, чтобы он знал нашу точку зрения по вопросу» [97]. Когда партии радикалов и демократов попробовали уйти от слияния с остальными партиями, Тодор использовал и угрозу насильственной расправы с ними: 3 августа ночью! (письмо помечено временем — 2.30) возмущенный Александров, считавший, что слияние политических партий в одну-единственную «навсегда спасет Болгарию от внутренних бед и внешних опасностей» [98], пишет сподвижнику: «10-20 голов — ничто перед существованием Болгарии. Я вчера отправил несколько нужных предупреждений. Прошу тебя встреться и ты с Малиновым и Найденовым и скажи им, что не простим им заговоров против консолидации Болгарии. /.../ Хватит игр, хватит еврейских базаров» [99].

 

Личное участие Александрова в формировании в Болгарии крепкой политической власти имело для него и особый, специфический смысл. Слияние партий в единый Демократический сговор должно было, по его логике, противодействовать движению «земледельцев», бежавших в Югославию, которое он считал весьма серьезным. По имевшимся у Тодора сведениям (ими он делился с Цанковым в письме от 22 августа 1923 г.), не меньше 3 тысяч «земледельцев» сумели после переворота бежать из Болгарии, перейти границу; в Сербии они были приняты радушно и любезно, постепенно распределены в селах и городках вдоль болгарской границы с Сербией от Видина аж до Кюстендила. Таким образом, писал информатор Александрова, образован пояс, браслет из «земледельцев», предназначенный для контактов, связи и курьерской службы, для пропаганды и набегов, атентатов, «и вообще создается нечто подобное тому, что делает ВМРО в противоположном направлении». Сообщалось также, что Р. Даскалов начал

 

 

97. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство. С. 242.

 

98. Там же. С. 243.

 

99. Там же. С. 243-244.

 

 

155

 

издание в Праге газеты «Земледелско знаме». Возможен его союз с сербами по такому плану: сербы начнут военное продвижение к болгарской границе с первоначальным объектом — Кюстендил, а Даскалов с «земледельческими» болгаро-сербскими отрядами вторгнется в Болгарию в направлении Софии, сметет все перед собою, свергнет нынешнее болгарское правительство и уничтожит все македонское и все буржуазное в Софии, использовав помощь болгарской коммунистической организации. Информатор выражал уверенность, что то, чего не решился сделать Стамболийский — подписать полный и исчерпывающий болгаро-сербский договор, Р. Даскалов сделает в ответ за обязательство сербской стороны помочь ему. И сделает именно тогда, когда почувствует себя уязвленным ВМРО некоторыми из ее предстоящих акций в Македонии [100]. Передавая болгарскому правительству полученную информацию, Александров воздержался от комментариев, избегая, по-видимому, открытого высказывания собственных опасений. Но еще в январе 1924 г. считал опасным и актуальным приход к власти «земледельцев» с помощью Югославии, что означало бы, по его мнению, «если не смерть для свободы Македонии, то отсрочку часа свободы на долгое время» [101].

 

Насколько серьезно относился он к заграничной «земледельческой» угрозе, свидетельствуют его усилия по устранению, вплоть до физического, наиболее крупных фигур «земледельческого» сопротивления. Именно в это время ВМРО поторопилась привести в исполнение смертный приговор в отношении Р. Даскалова, возглавившего в Праге Заграничное представительство БЗНС. Предпринимались шаги по компрометации Димитра Михалчева, болгарского посланника в столице Чехословакии. 5 ноября 1923 г. Александров направляет Цанкову в эпистолярной форме донесение о частной беседе некоего анонима с д-ром Д. Михалчевым и о «провокационном» заявлении последнего: «Болгария и Сербия должны договориться путем взаимных уступок. Болгария должна пожертвовать всем за Вардаром и утвердиться, постепенно, но прочно, сначала экономически, а потом народностно и политически по берегам Эгейского моря, на восток от Орфано. Чтобы достичь этого, Болгария должна сделать все уступки сербам» [102]. В новом письме от 14 ноября 1923 г. Тодор настойчиво напоминает премьер-министру: я уже несколько раз ходатайствовал перед некоторыми министрами как можно скорее убрать Михалчева с поста посланника в Праге. Он крайний македонофоб, его жена — учительница литературы в одной из софийских гимназий — вела спор с учителем Й. Бадевым, утверждая, что македонцы — не болгары, а другая, особая нация. Александров требует убрать Михалчева, «чтобы не вынуждать ВМРО

 

 

100. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство... С. 245-246.

 

101. Национальный вопрос... Ч. 1. С. 187.

 

102. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство ... С. 249.

 

 

156

 

обезвредить его» [103]. Удовлетворения такого требования со стороны правительства не последовало — слишком крупной и известной фигурой являлся Михалчев в европейском научном мире; он оставался на своем посту до 1927 г.

 

Смертельные угрозы Александров посылал еще остававшимся на своих постах «земледельческим» деятелям. Так, болгарскому посланнику в Лондоне Б. Кисимову 24 августа было отправлено «последнее предупреждение» с требованием немедленно подать в отставку, «в противном случае пошлем Вас к Стамболийскому». Подпись: «Член ЦК ВМРО Т. Александров» [104] выглядела как черная метка.

 

Лидер ВМРО использовал ситуацию лета 1923 г., чтобы поставить нужных ему людей у разных рычагов власти. Для этого он действовал нередко через доверенное лицо, которое служило связью с новыми государственными и общественными структурами Болгарии, — журналиста и общественного деятеля Кр. Станчева. Ему Александров адресует в июлеавгусте письма с просьбой помочь осуществить конкретные назначения, например, устроить адвоката Т. Балтаджиева в Кюстендиле председателем суда, и еще нескольких лиц там же, «необходимых для нашей работы» [105]. Его же просит оказать давление на «генерала и на Чаулева», т.е. на двух других членов ЦК ВМРО, рекомендуя воздействовать на них рассказами о внутреннем положении Болгарии, о роли ВМРО в процессе слияния партий, о ее возросшем авторитете внутри и за границей. Их надо призвать, пишет Тодор, как можно скорее заняться организацией Битольского округа [106], о чем сам он уже сообщал им.

 

Нельзя не заметить, что из писем ЦК ВМРО постепенно исчезают подписи двух других его членов, и Александров все более проступает как главное начальственное лицо в Организации. Он действует в ЦК ВМРО в одиночку? Советские спецслужбы уже в августе 1923 г. сообщали в своих донесениях: имеются сведения о наступивших разногласиях между тремя боевыми фигурами организации — Александровым, Протогеровым и Чаулевым [107]. Агент доносил и о другом важном моменте: устанавливается, писал он, наличие недовольства Александрова нынешним правительством,

 

 

103. Там же. С. 250-251.

 

104. Там же. С. 247.

 

105. Там же. С. 242-243.

 

106. Там же. С. 245.

 

107. Национальный вопрос Ч. 1. С. 106-107. Автор донесения продолжал: Чаулев «за свою бездеятельность сменен как воевода — личность крупная, однако для создания оппозиции Александрову — личность неприемлемая ввиду слабой интеллектуальности»; «Ал. Протогеров — популярен в Зап. Македонии — Битоль, но не пользуется влиянием вследствие несоприкосновения его ни с воеводами, ни с четниками». (Там же. С. 108).

 

 

157

 

как якобы начинающим игнорировать македонские интересы [108].

 

Действительно, надежды лидера ВМРО на то, что кабинет Цанкова («наше правительство»!) сможет существенно повлиять к лучшему на развитие македонского вопроса, оказались иллюзорными и слишком наивными: видимо, непостижимым для склада ума македонских революционеров (да и легальных деятелей тоже) оставалось то изменение после мировой войны общей международной и на Балканах, в частности, обстановки, которое приобрело кардинальный характер, хотя и достигнуто было в известной степени волевым, случайным образом.

 

Кабинет Цанкова, обязанный следовать тому же в общих чертах внешнеполитическому курсу, что и свергнутый ненавистный Стамболийский, летом-осенью 1923 г. оказался в особенно трудных условиях. Сербские власти немало провоцировали его, распространяя слухи, будто ВМРО совместно с болгарским правительством готовят восстание в юго-западных районах Болгарии [109]. Дело дошло до предъявления Югославией в сентябре 1923 г. ультиматума Болгарии, в котором, помимо прочего, выдвигались, по некоторым сведениям, требования закрытия македонской прессы, а также выдачи Александрова и лиц, виновных в насилиях, совершенных во время мировой войны в Македонии и Моравской области [110]. Болгарским властям пришлось пережить немало неприятных минут.

 

Да и вообще новые правители болгарского государства отнюдь не горели желанием делиться полнотой доставшейся власти. О взаимоотношениях между руководителем ВМРО и важнейшими министрами кабинета Цанкова (иностранных дел, военным и внутренних дел) можно судить по письму Александрова от 3 января 1924 г., начинающемуся с едва сдерживаемых гневных слов: «Никто не считает патриотизм своей монополией, но никто не должен думать, что министерский пост дает человеку право считать себя патриотом, обладателем большого ума или крупным дипломатом». Кончается послание не менее «любезно»: в случае, если не выполните наше требование, и начальник службы социального обеспечения останется на своем посту, «который интересует македонских беженцев, мы расправимся с ним, согласно правилам ВМРО» [111].

 

Именно уже летом 1923 г. начинаются лихорадочные попытки Александрова выйти на некие новые рубежи, получить более или менее весомого союзника, даже из лона ненавистной соседки — такой вырисовывался в лице Степана Радича, лидера и идеолога Xорватской крестьянской партии. Кроме того, Тодор стремился заручиться западной поддержкой, если не политической, то хотя бы со стороны демократической общественности.

 

 

108. Там же. С. 106.

 

109. Гребенаров А. Указ. соч. С. 143.

 

110. Национальный вопрос ... Ч. 1. С. 134.

 

111. Гергинов Кр., Билярски Ц. Из архивното наследство... С. 252.

 

 

158

 

С этой целью была предпринята серия пропагандистских шагов: «в гости» к именитому вождю четников в лесные уголки гор Пирина один за другим стали приезжать корреспонденты западноевропейских агентств и прессы. Тодору важно было в определенной мере легализоваться, привлечь внимание к себе и к поднимаемым им вопросам. Он пишет короткую «Автобиографию» [112], чтобы журналистам было от чего отталкиваться при работе над материалом, добытым физически трудным путем: каждому посетителю приходилось преодолевать горные преграды и тропы, лесные заросли в сопровождении четников, не позволявших запоминать дорогу, чтобы в нужный час оказаться в глуши на бивуаке предводителя ВМРО. И увидеть, как дисциплинирована его армия, быстро и беспрекословно выполняющая негромким голосом отданные поручения, какой прочной связью с отрядами обладает Александров, почти непрерывно принимающий гонцов с донесениями и т.п. Театрализованная демонстрация налаженной службы и быта четнических отрядов, романтическая героика походной жизни и борьбы за высокие идеалы справедливости во имя «независимой Македонии» — все это производило на европейских журналистов большое впечатление.

 

Одним из первых посетил Александрова Ф. Неманов, вероятно, как протеже П. Н. Милюкова, интересовавшегося македонскими делами. Встреча Тодора с ним особенно показательна: текст беседы, подготовленный Немановым, был не только правлен руководителем ВМРО, но фактически поменял своего автора — Тодор заменял поставленные ему журналистом вопросы на собственные, совершенные иные по содержанию, сам вписывал целые абзацы. В итоге получился материал, нужный именно Александрову. Здесь он сформулировал тезис о некоей «подсобной» роли Болгарии с точки зрения борьбы за Македонию, а именно: существование независимой Болгарии является необходимостью для ВМРО, так как сам факт ее существования держит открытым македонский вопрос, ибо «если Болгария исчезнет — завоевание свободы Македонии отдалится» [113]. (В таких рассуждениях Болгария, кажется, выступает не более, чем полезный инструмент!). Особое внимание Тодор уделял Петричскому округу, которому, по его мнению, болгарское правительство должно дать хорошую администрацию, урегулировать судебное дело, навести порядок.

 

«Мы держимся за этот край, которым Болгария владеет временно, — аргументирует свое требование Александров. — Этот край — часть общего отечества Македонии, наша родина, и мы его возьмем, как возьмем и все другие части, которые сейчас страдают под сербским и греческим игом», и, если нынешняя болгарская администрация начнет использовать здесь те же методы,

 

 

112. Там же. С. 189-191.

 

113. Тодор Александров. Живот легенда. С. 110. Уж не отсюда ли болгарский патриотизм Александрова?

 

 

159

 

что и Стамболийский, мы и с ней начнем борьбу (курсив мой. — Р.Г.) [114].

 

Своего корреспондента направило и агентство Рейтер, опубликовавшего затем полученные впечатления в нескольких английских газетах. Его Александров убеждал, что «македонцы не спешат, предпочитая ждать, когда ситуация созреет. Они верят, что панславистская политика Пашича заставит восстать все народности в Королевстве против централистских устремлений белградских правителей» [115].

 

Пожалуй, наиболее интересные результаты от встречи вынес английский генерал С. Томпсон. Он хорошо почувствовал холодность Александрова в отношении Болгарии и его привязанность именно к Македонии. «Македонское чувство вдохновляется не Болгарией, сообщал он. Наоборот, болгарское чувство стимулируется македонцами, которые всегда были многочисленны в Царстве». Возможно, повторяя слова Александрова, что в случае уничтожения Болгарии как суверенного государства [*], македонский вопрос останется неразрешимым, он развивал мысль дальше: если же Македония станет болгарской областью, то, согласно известной фигуре речи, получится, что хвост виляет своей собакой. Болгары из Македонии являются в большей степени болгарами, чем жители Царства, на которых первые смотрят как на бедных родственников, обязанных своим освобождением русскому царю [116].

 

Генерал донес до европейского общественного мнения и то обстоятельство, что в ВМРО входят не только болгары, но также греки, влахи, турки, евреи, хинтерланд же всех их находится под разными властями; живущие в Македонии, как заявил Александров в ходе беседы, желают иметь автономную Македонию в границах 1912 г. со столицей (не где-нибудь!) — в Солуни. Томпсон отметил, что Тодор при этом проявляет готовность к компромиссу, заявляя, что такая автономная Македония может войти на равных правах в перестроенную на федеративных началах Югославию.

 

Любопытны описания внешности Александрова встречавшимися с ним журналистами. Он сильно изменился со времен мировой войны, пишет один из них, имеет вид истощенного и очень усталого человека. Другой отмечает: лицо испитое и загорелое, но энергичное, глаза горят внутренним огнем. Генерал Томпсон также обратил внимание на бледное испитое лицо с небольшими горящими глазами, а в целом остался с впечатлением, что Александров имеет претензию обладать более абсолютной

 

 

114. Тодор Александров. Живот легенда. С. 111.

 

115. Там же. С. 60-63.

 

*. Странное впечатление производит неоднократное повторение в текстах Александрова мысли об «уничтожении Болгарии как государства». Уж не являлась ли она внутренним лейтмотивом всех его государственнических македонских построений? Не потому ли так легко при его содействии Болгария подставлялась под смертоносные удары в 1912-1913 и 1915-1918 гг. ?

 

116. Тодор Александров. Живот легенда. С. 75-76

 

 

160

 

и более диктаторской властью, чем любой царь, и что само его передвижение похоже на царское шествие.

 

В беседах с иностранцами Александров, видимо, проверял и оттачивал основные постулаты новой концепции. В ходе их он впервые полностью обрисовал границы автономной и независимой Македонии со столицей в Солуни, при встрече с французским журналистом уже прямо заявил: «Македония требует независимости со столицей в Солуни» [117]. И далее развивал странную, на мой взгляд, мысль:

 

«Впрочем, мы бы оставили воинственные намерения (усталость? — Р.Г.), если бы Македония, ныне разделенная между Сербией и Грецией, получила полную автономию в Югославии, в лоне которой все государства, представляющие части ее, получили бы такие же права. Болгария, мы это знаем, будет готова в этом случае вернуть автономной Македонии часть нашей территории, данной ей, (и дальше весьма небрежно! — Р.Г.) да и сама она могла бы войти в конфедерацию, создание которой привело бы к миру на Балканах (курсив мой. — Р.Г.)».

 

Какие имелись виды на реализацию подобного плана?

 

«Если Сербия выступит против такого проекта, она падет в пропасть, — продолжал Александров. — Я знаю, что происходит в Хорватии, четыре года держу связь с Радичем. До 1922 г. хорваты думали улучшить свою судьбу легальной борьбой против белградского правительства, но рано или поздно они будут вынуждены изменить метод, стать конспираторами и начать революционную борьбу» [118].

 

Несмотря на усталость, а, может быть, именно из-за нее, Александров заканчивает беседу бодрячески:

 

«У нас нет необходимости в помощи наших сонародников в Болгарии (отчужденность и обида? — Р.Г.). В Македонии достаточно людей, чтобы предпринять акцию в день, когда мы решим это сделать. Оружия и амуниции достаточно. Но сейчас мы в режиме ожидания. Мы будем действовать, когда наступит наш час. Может быть, в согласии с хорватами, и в этот день македонцы не откажутся от клятвы, данной ими при вступлении в организацию, священный девиз которой — «Свобода или смерть!»» [119].

 

Чем дальше, тем как будто больше появляется у него союзников. В январе 1924 г. еще один корреспондент «Таймс» побывал в гостях у «лесного вождя». Ему Александров заявляет, что может мобилизовать в одной только Македонии 150 тыс. человек (в ноябре 1923 г. Томпсону была названа цифра в 50-60 тыс. «добровольцев») и выражает надежду, что хорваты, словенцы и черногорцы, наконец, придут к использованию нелегальных методов борьбы против Сербии, так что может произойти комбинированное восстание. «Сейчас турки с нами, и я торжественно заявляю, что мы

 

 

117. Тодор Александров. Живот легенда. С. 71.

 

118. Там же. С. 82.

 

119. Тодор Александров. Живот легенда. С. 74.

 

 

161

 

сильнее, чем когда-либо прежде» [120].

 

Все это напоминает заклинания. Метания, метания, сумасбродные идеи. Вот и корреспондент пишет: «легко увидеть, что он не очень верит в помощь извне» и что при всей воинственности Александров выразил готовность действовать в легальных рамках — провести «какую-нибудь беспристрастную анкету о положении в Македонии силами великих держав, Лигой наций и группой независимых журналистов».

 

Положение Александрова, действительно, становилось непростым. Отношения с правительством Цанкова складывались далеко не так, как мечталось Тодору. Преследования македонских деятелей, вынужденные внешнеполитической обстановкой и ситуационные, закрытие македонской печати и некоторых легальных организаций эмигрантов проводилось в 1923 г., повторялось в первой половине 1924 г. Аресты македонцев подтачивали авторитет Александрова и ВМРО, как не способных их защитить. Внутри самой ВМРО назревало недовольство диктатурой шефа. Легальные македонские организации, стремившиеся сохранить независимость от цанковских властей, порицали негласные связи ВМРО с правительством и царским двором.

 

Последние несколько месяцев жизни Александрова были особенно напряженными — его постоянно атакуют и слева, и справа. К давлению со стороны болгарского правительства, присоединяется нажим товарищей по ЦК ВМРО — Протогерова и перешедшего к левым Чаулева, а также со стороны руководителей Сярского округа. Складывается впечатление, что он никому не доверяет, подозревает в неискренности. В этом кругу находит драматическое разрешение «союз» Александрова с Москвой.

 

Попытка Александрова войти в близкий контакт с представителями Страны советов и не могла не быть провальной. Эта история хорошо известна. Напомню только некоторые ее детали: в середине июля 1923 г. в СССР по поручению лидера ВМРО отправилась делегация в составе Д. Влахова и М. Монева, зятя Тодора. В Москве посланцы встречались с М.А. Трилиссером (начальник Иностранного отдела ОГПУ), К.Б. Радеком, Г.В. Чичериным, Xр. Раковским. Делегация привезла положительные впечатления в отношении возможного взаимодействия двух сторон.

 

30 декабря 1923 г. за подписью Т. Александрова в Москву был направлен «Проект соглашения между ВМРО и Российской Советской республикой», в котором, опираясь на «официальные заявления Российской Советской республики, что она будет содействовать освобождению угнетенных народов», ВМРО брала на себя обязательство «работать совместно с другими революционными организациями на Балканах в пользу федерирования балканских государств в их этнических границах, хорошо понятые политические и экономические интересы которых совпадают с интересами

 

 

120. Там же. С. 82.

 

 

162

 

Российской Советской республики». А также с благодарностью приняла бы материальную, дипломатическую и моральную поддержку со стороны РСР [121].

 

Только очень мало искушенный в политике человек, зашоренный провинциальной верностью одной идее, мог так легко поддаться в сети большевистских спецслужб. Степан Радич оказался смелее (сам приехал в Советскую Россию, а не положился на посыльных) и прозорливее: сумел выскользнуть из «дружеских» объятий.

 

Александров позволил советской стороне в течение нескольких месяцев разыгрывать спектакль, конечной целью которого была реализация известной установки партии большевиков: проникать в массовые организации буржуазных стран (рабочие, крестьянские, националистические и т.п.), разлагать их изнутри, захватывать в них руководство, подчинять их себе. Результатом взаимодействия представителей ВМРО с советскими органами стал знаменитый Майский манифест 1924 г., подписанный за ЦК ВМРО Протогеровым, Чаулевым и ими же за Александрова по его полномочию. В Манифесте содержались убийственные для Тодора слова, означавшие его открытое противопоставление себя правительству Цанкова.

 

«Вопреки всем жертвам, говорилось в нем, которые болгарский народ дал и готов дать для свободы и независимости Македонии, нынешнее болгарское правительство Цанкова вразрез с чувствами и интересами собственного государства ведет политику явно противомакедонскую, политику явно сербофильскую, которая не только увековечит раздел Македонии, но и подготовляет новые территориальные перекройки Балкан за счет Македонии /.../ Правительство Цанкова пошло на то, чтобы уничтожить ВМРО и македонскую революционную организацию и массовое революционное движение» [122] [*].

 

 

121. Национальный вопрос. Ч. 1. С. 181-182.

 

122. Там же. С. 274.

 

*. Кажется, лучше всего понял содержание «московской тактики» Тодора один из немногих «нестандартных» российских большевиков — К.Б. Радек. В феврале 1924 г. при обсуждении македонского вопроса на заседании президиума ИККИ он заявил: «Тод/ор/ Александров — реалистический политик с ног до головы. Союз с ним — это план войны с Сербией». Радек сказал, что при разговоре с Влаховым и Моневым, когда они приезжали в Москву, он «пытался добиться у них, какова их программа в пользу македонских крестьян» и не смог выжать из них ни одного слова об этом. «Тогда я спросил, — продолжал он, — как они конкретно работают в Македонии, какую конкретную работу в Македонии автономисты предлагают. Они образуют отряды, которые состоят из элементов, выкристаллизовавшихся из интеллигенции и крестьян и вошедших в противостояние с сербами; они должны жить, они грабят крестьян». И далее: «Если вы хотите прощупать Тод/ора/ Александрова, он поставит перед вами вопрос: хотите ли вы войны с Сербией, что вы можете дать нам для этой войны?» (Там же. Ч. 2. С. 212-213). Так, снимая вуаль с переговорщиков, Радек показал, за чем приезжали посланцы Тодора.

 

 

163

 

Развязка не заставила себя ждать: 31 августа 1924 г. Тодор Александров был убит в Пиринских горах кем-то из сподвижников. Кем именно, осталось неизвестным.

 

Кто же он был и чего хотел в действительности? — свободы Македонии или власти над ней? Чем была для него Болгария? Был ли Александров вполне адекватным в последний год своей жизни, строя планы один невероятнее другого? Дать прямые ответы на эти вопросы не получалось ни у его современников, ни ныне — притом ни в Республике Македония, ни в Республике Болгария. К примеру, софийская газета «Класа» в номере от 4 марта 2008 г. сообщала: потомственный болгарин Др. Каров, живущий в македонском городе Велес, установил во дворе своего дома бюст Александрова (местная администрация отказалась предоставить землю под памятник). Но и это частное деяние (хотя на его «официальном открытии» присутствовали депутаты из Болгарии) вызвало возмущение жителей города, потребовавших от кмета принять меры для устранения «этого постыдства для Велеса». Ночью памятник был разрушен, остатки его залиты черной краской. Редакция софийской газеты приводила также другие примеры подобного отношения к посмертной славе Александрова, растянувшейся на многие десятилетия, в том числе на месте его захоронения в горах.

 

Те же, кто благоговейно и благодарственно относились и относятся к памяти Тодора Александрова, могут, например, прогуливаться с лучшими чувствами по новому широкому проспекту его имени в Софии, недавно открытому. Как говорится: Suum cuique! (To each his own!).

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]