25. К ВОПРОСУ ОБ АГАФИРСАХ
Ю. К. Колосовская
В настоящих заметках я не предполагаю касаться ни этнической принадлежности агафирсов, ни области их расселения, ни этимологии самого названия племени: всему этому посвящена специальная литература. К вопросу об агафирсах мне представляется возможным вернуться потому, что свидетельства об этом племени нередко замыкаются на одном Геродоте. Между тем в свете источников римского времени агафирсы обретают несколько бо́льшую конкретность и могут быть вписаны в общеисторический контекст истории племен Карпато-Днестровского бассейна.
Из Геродота известно, что из областей агафирсов вытекает река Марис (нынешняя р. Муреш в Трансильвании) — свидетельство, которое дает основание считать, что на восток области агафирсов могли простираться и далее истоков реки Муреш. А поскольку Геродот не назвал в связи с рекой Марис никакого другого племени, можно думать, что во власти агафирсов находилось все течение этой реки.
181
Области вдоль реки Марис были заняты агафирсами и в римский период, в I в. до н. э.—I в. н. э., когда господство в Карпатском бассейне принадлежало уже дакам. В «Слове утешения к Ливии» (Consolatio ad Liviam), произведении, написанном поэтом, близким к Овидию, а возможно, и самим Овидием [1], по случаю преждевременной смерти в 9 г. до н. э. сына Ливии Друза, брата будущего императора Тиберия, назван «стремительный Дунай и дакийский Апул, на краю вселенной» (Danuviusque rapax et Dacius orbe remoto Appulus — v. 387—388). Этим дакийским Апулом, которого достигла римская армия в 10—9 гг. до н. э., является, по единодушному мнению исследователей, нынешний город Альба Юлия в Трансильвании, лежащий на реке Муреш.
В правление Августа последовало несколько военных кампаний римлян против даков [2]. Страбон упоминает реку Марис (Μάρισος) в связи с отправкой по Дунаю римского военного снаряжения для войны с даками (VII, 3, 13). Из Светония известно, что при Августе было разбито трое вождей даков (Aug., 21). В плен к римлянам тогда могли попасть не только даки, но и агафирсы. Эпиграфические свидетельства из Италии, самого города Рима, а также из провинций упоминают лиц рабского статуса и отпущеннического, а также свободных, у которых прозвищем (cognomen), а у рабов именем одиночным (nomen simplex) был этноним Agathyrsus.
К. Пач, который считал агафирсов племенем скифским, подвергшимся сильному фракийскому влиянию [3], относил все эти свидетельства ко времени после Дакийских войн (101—106 гг.) Траяна [4], когда в плен к римлянам попало множество даков и их союзников. Мнение К. Пача представляется наиболее вероятным объяснением присутствия в пределах Римской империи лиц с cognomen Agathyrsus и родовыми, императорскими nomina Ульпиев, Элиев и Аврелиев.
Одним из таких агафирсов, фигурой наиболее известной в надписях из окрестностей Рима, был отпущенник Траяна или его жены, императрицы Плотины — Agathyrsus augusti libertus [5]. Этот Агафирс поставил статую императрицы Плотины (CIL, XIV, 2161а, b) и приобрел после отпуска на свободу императорские земельные владения под Римом, где были керамические мастерские, снабжавшие Рим и его окрестности черепицей по крайней мере в период 123—152 гг. н. э. (ex praediis Quintanensibus
182
Agathyrsi augusti liberti или Ex figlinis Agathyrsi augusti liberti — CIL, XIV, 461—470). Самая поздняя из точно датируемых надписей с упоминанием лиц с cognomen Agathyrsus (Публий Цецилий Агафирс) датируется 165 г. н. э. и происходит из города Рима (CIL, VI, 164) [6].
Но известны несколько лиц с императорским nomen Юлиев и cognomen Agathyrsus (императорское nomen Юлиев носил, как известно, Юлий Цезарь, затем Август вследствие усыновления его Цезарем и Тиберий после усыновления его Августом). Эти лица с nomen Юлиев были, скорее всего, теми агафирсами (или их потомками), которые попали в плен к римлянам в результате военных экспедиций против даков при Августе. Это — чета отпущенников из Остии (CIL, XIV, 4983) — Юлий Агафирс и Юлия Репоста; Гай Юлий Агафирс, умерший в возрасте трех лет в Афинах (IG, XIV, 1669), и Публий Юлий Тиберий Агафирс, оставивший свое клеймо на светильнике из Апамеи во Фригии [7]. Поскольку все они сохранили в качестве cognomen свой этноним, можно думать, что мы имеем здесь дело с рабами-агафирсами, отпущенными на свободу уже в правление Августа— Тиберия и получившими после отпуска на свободу, согласно римским законам, родовое имя своего господина, в данном случае — самого императора.
Эти эпиграфические свидетельства, в согласии с Геродотом, твердо фиксируют агафирсов в Трансильвании. Агафирсы не только не растворились к I в. н. э. среди дакийских племен, но сохранили собственное этническое наименование вплоть до завоевания Дакии и продолжали его удерживать среди разноплеменного населения Римской империи по крайней мере еще во II в. н. э.
Области агафирсов, как уже неоднократно отмечалось в литературе, не ограничивались долиной реки Муреш. А. И. Мелюкова писала, что помимо долины реки Муреш агафирсы занимали, вероятно, территорию вплоть до лесостепных областей Молдавии, где молдавская группа памятников принадлежала, скорее всего, агафирсам [8]. Б. А. Рыбаков также полагает, что агафирсы могли занимать пространство от реки Мариса до Тиры включительно. Б. А. Рыбаков связывал с агафирсами археологические памятники молдавской группы, идущие от Днестра далее на запад [9]. Сравнительно недавно X. Коте, посвятивший исследованию Геродотовой Скифии несколько статей, пришел к выводу, что агафирсы могли занимать
183
области от верховьев Прута до среднего течений Днестра [10].
Мне представляется, что при определении восточной границы занятых агафирсами областей можно исходить также из свидетельств римского времени. А из них следует, что агафирсы граничили с гелонами, причем оба племени всегда упоминаются вместе — обстоятельство, заслуживающее, по-видимому, большего внимания при локализации племен Геродотовой Скифии, чем это делалось до сих пор. Солин, римский историк III в. н. э., в основе сведений которого лежали свидетельства Плиния, Помпония Мелы и какого-то другого, утраченного и остающегося неизвестным источника [11], писал, что Gelonis Agathyrsi conlimitantur (XV, 3). Дословно Солина повторяет Аммиан Марцеллин: Gelonis Agathyrsi conlimitant (Amm. Marc., XXXI, 2, 14).
Что агафирсы могли соседствовать с гелонами на северо-востоке, следует из того, что позднее, в римский период, когда в I в. до н. э.—I в. н. э. главенствующее положение среди племен Карпато-Дунайского бассейна заняли даки, последние стали упоминаться вместе с гелонами. У Горация гелоны — далекий народ (ultimi Geloni), носящий колчаны (pharetrati), соседний с даками. В Оде Меценату Гораций писал, что «меня узнают колх и тщетно скрывающий свой страх перед когортой марсийской дак, и далекие гелоны — me Colchus et qui dissimulat metum Marsae cohortis Dacus et ultimi noscent Geloni (Carra., II, 20, 20—21). Гелоны взяты Горацием не только в качестве примера далекого племени, где могла стать известной его поэзия, или вследствие требований стихотворного размера, как это иногда считают [12], но в качестве племени, реально знакомого римлянам.
В другой своей оде, где Гораций воспел новые победы Августа (nova cantemus Augusti tropaea), он отнес к этим победам дипломатический успех Рима в Парфии в 20 г. до н. э. и действия, предпринятые Римом в отношении гелонов: «Споем мы лучше про новые победы Цезаря Августа. . . и про реку парфян, средь побежденных племен тише вздымающую свои волны, и про гелонов, которые, согласно нашим приказаниям, теперь кочуют в малых просторах» (Carm., II, 9, 21—24). Образ смирившегося Евфрата был связан с возвращением при Августе в 20 г. до н. э. римских военных знамен, захваченных парфянами при поражении трех римских армий: Красса в 53 г. до н. э.,
184
Деция Саксы в 40 г. до н. э. и Марка Антония в 36 г. до н. э. Дипломатический успех, достигнутый Римом в Парфии, был приравнен к военному успеху, так как Август получил за это триумф. В честь возвращения знамен были установлены ежегодные празднества, был построен специальный храм Марса Мстителя на форуме, где были водружены знамена, сооружена арка и выпущена серия монет с изображением сцены передачи знамен [13]. И если такое событие Гораций сопоставил с предписаниями, предпринятыми в отношении гелонов, то, очевидно, и этим акциям Рима, и действиям самих гелонов на Нижнем Дунае придавалось большое значение. Фраза Горация о гелонах, которые, «согласно нашим предписаниям, кочуют в малых просторах» (intraque praesciptum Gelonos exiguis equitare campis), означала, по-видимому, то, что отныне гелонам предписывалось воздерживаться от передвижений и вторжений в области других племен [как это известно для времени Геродота (Herod., IV, 108—109), когда гелоны поселились среди буданов] и, как свидетельствует Вергилий, воздерживаться также от вторжений в правобережные области Дуная, когда набеги гелонов достигали Фракии: «быстрые гелоны, в бегстве к Родопе несясь или в пустыни гетские (Georg., III. 461—462). Теперь, согласно римским предписаниям, гелоны должны были оставаться в пределах территории своего племени.
О том, что в Риме придавалось немалое значение установлению каких-то отношений с гелонами, говорит и тот факт, что Вергилий счел возможным упомянуть гелонов среди народов, изображенных на известном щите Энея, который ему подарила якобы сама Венера, легендарная прародительница рода Юлиев. На этом щите, как известно, были представлены подвластные Риму народы и запечатлены наиболее значительные события римской истории до Августа (Aen., VIII, 720—726). Длинной вереницей идут побежденные, и среди них — носящие стрелы (sagittiferi) гелоны.
В связи с этими свидетельствами римских авторов о гелонах и агафирсах следует обратиться к тому тексту Геродота, где он говорит о границах земель скифов, простирающихся, как пишет Геродот, к северу от Дуная, внутрь материка. Вначале Скифия граничит с агафирсами, затем с неврами, потом с андрофагами и, наконец, с меланхленами (IV, 100). Эти самые племена, а также
185
тавры, как известно, отказали скифам в помощи против персов (IV, 119), в то время как цари гелонов, будинов и савроматов такую помощь скифам обещали.
Но агафирсы не только не пришли скифам на помощь, но и не пустили их в свою страну. Причем сделали они это не вооруженным путем: оказалось достаточно послать глашатая к скифам и выставить войско на границе своих земель, и скифы, как пишет Геродот, не пошли в страну агафирсов (IV, 125). Эти свидетельства Геродота дают основание считать, что племена, отказавшие скифам в помощи против персов, входили в союз племен под главенством агафирсов. Очевидно, самыми многочисленными из этих племен были невры, а занятая ими область — большой, так как Геродот назвал ее Невридой, т. е. страной невров (IV, 125). Согласно Солину (15, 1), из областей невров вытекает река Борисфен (apud Neuros nascitur Borysthenes flumen) и с неврами соседствуют гелоны (Gelonis ad hos proximant). Следовательно, власть агафирсов на восток или северо-восток могла фактически простираться до областей гелонов, что и отразили историки римского времени.
Господствующее положение агафирсов среди племен Юго-Восточной Европы задолго до времени Геродота явствует и из греческой версии легенды о происхождении скифов. Согласно этой легенде, от связи Геракла с полудевой-полузмеей родились сыновья Геракла — Агафирс, Гелон и младший Скиф (Herod., IV, 8—10). Тот факт, что Скиф назван младшим (IV, 10) и что «по рассказам скифов, народ их моложе всех» (IV, 5), свидетельствует о том, что в этом сказании отразилось позднее, по .сравнению с влиянием агафирсов, установление господства скифов в «исконной Скифии» и в областях Северного Причерноморья вообще [14]. Очевидно, когда скифы здесь обосновались, они застали главенствующими в какой-то части страны агафирсов, а в какой-то — гелонов, так как Гелон и Агафирс, как и Скиф, были эпонимами племен, а Гелон — и города Гелона.
Давность обитания агафирсов и гелонов в Скифии явствует из того, что страна, которой завладел их младший брат Скиф, была для Агафирса и Гелона страной родной, так как здесь они родились, но, как не натянувшие лук своего отца, Геракла, были изгнаны на чужбину (Herod., IV, 9—10). Скифам же эта страна ранее не принадлежала, и называлась она иначе, так как Геракл
186
прибыл в страну, «называемую теперь Скифией» (ἐς τὴν νῦν Σκυθίην χώρην καλεομένην— Herodot., IV, 8).
Обычаи агафирсов также указывают на их давнее и длительное соседство с племенами иной группы, чем скифы. Согласно Геродоту, обычаи агафирсов были схожи с обычаями фракийцев (IV, 104). В. Томашек, который считал агафирсов фракийским племенем травсов, выселившимся из Родопских гор (на границе Фракии и Македонии), а агафирсами они были названы скифами и в римский период выступили под названием даков, относил к типично фракийским обычаям упоминаемую Геродотом общность жен у агафирсов, татуировку тела и окраску агафирсами в синий цвет своих волос, что было возможно в том случае, если агафирсы были светловолосыми [15]. О татуировке агафирсов и окраске ими в темно-синий цвет своих волос сообщают историки римского времени — Плиний (HN, IV, 12), Помпоний Мела (II, 10), Солин (15, 3) и Аммиан Марцеллин (XXXI, 2, 14). Как пишет Помпоний Мела (II, 10), агафирсы покрывают татуировкой уста и тело так, как кому предписано старейшинами (Agathyrsi ога artusque pingunt, ut quique maioribus praestat). Так что татуировка была признаком социального статуса, и прежде всего отличием знати: чем более высоким был статус агафирса, тем более плотной, темной и густой была его татуировка.
Но татуировка не являлась безусловным признаком принадлежности к фракийцам. Плиний, упоминая раскрашенных и синеволосых агафирсов, отмечает, что у некоторых варваров татуировались и женщины, у даков же и сарматов — мужчины (HN, XXII, 2). Вергилию известен обычай татуировки у гелонов (Georg., II, 114—115). Таким образом, обычай татуировки является скорее признаком общности культурной и некоторым показателем сходного стадиального развития племен, в данном случае агафирсов и гелонов.
«Раскрашенные агафирсы» (picti Agathyrsi) вошли в «Энеиду» Вергилия — свидетельство, заслуживающее, на мой взгляд, особого внимания. Агафирсы названы поэтом в IV песни «Энеиды», в описании сцены охоты Дидоны и Энея. Вместе с дриопами и критянами агафирсы кружатся в свите Аполлона на Делосе: mixtique altaria circum Cretesque Dryopesque fremunt pictique Agathyrsi (Aen., IV, 145—146). Эней уподоблен здесь Вергилием Аполлону. В переводе С. Ошерова текст этот звучит так:
187
«Сам Эней. . . шествует словно бог Аполлон, когда он, холодный покинув край Ликийский и Ксанф, на родной возвращается Делос, вновь хороводы ведет, и с шумом алтарь окружают толпы дриопов, критян и раскрашенных агафирсов».
Как и почему агафирсы могли оказаться привлеченными к культу Аполлона на Делосе, где Аполлон, как известно, почитался особенно (здесь, согласно мифам, он родился и этот остров был для него материнским, как и назвал его Вергилий — Delum maternam)? Ведь и обитали агафирсы далеко от Делоса, и были варварами в глазах греков — считать ли агафирсов фракийцами, скифами, или потомками сколотов, как полагает X. Коте.
Можно было бы думать, что Вергилий, введя раскрашенных агафирсов в свиту Аполлона на Делосе, поэтически выразил ту мысль, что Аполлона чтут и такие далекие от Делоса народы, как агафирсы. Но поскольку вся сцена связана с Энеем, легендарным родоначальником рода Юлиев, к которому принадлежал, как уже упоминалось Август, и «Энеида» вся пронизана политико-дидактическими мотивами, это исключает возможность привнесения Вергилием произвольных деталей. Напротив, вся сцена введена в поэму отнюдь не случайно. Известно, что Август особенно чтил Аполлона. При Августе Аполлон приобрел такое значение, какого он не имел ни ранее, ни потом: он был объявлен покровителем рода Юлиев и самого Августа [16]. В честь знаменитого морского сражения при Акции (2 сентября 31 г. до н. э.), когда были разбиты войска Антония и Клеопатры, в Риме на Палатине рядом с императорским дворцом в 28 г. до н. э. был Построен храм Аполлона и Аполлону был посвящен специальный день — 23 сентября (месяц, в котором Август родился) [17]. В Риме была распространена версия, получившая, очевидно, официальное признание, о том, что мать Августа, Атия, якобы зачала его от самого Аполлона, проведя ночь в храме бога (Suet. Aug., 94, 4). Столетние игры (Ludi Saeculares), которые Август торжественно справил в 17 г. до н. э., были посвящены Аполлону и Диане (Артемиде), в то время как ранее Столетние игры обычно связывались с божествами плодородия и земли. Для этих игр, как хорошо известно, Гораций написал специальный гимн — Carmen saeculare, в котором торжественно воспевались Аполлон и Диана.
188
Очевидно, ответ на вопрос о том, почему агафирсы оказались у алтаря Аполлона на Делосе, связан с самим культом Аполлона. Как известно, вопрос о культе Аполлона является одним из наиболее сложных в греческой мифологии и религии вследствие множества и разнообразия функций Аполлона, противоречивости, а нередко и несовместимости этих функций и из-за обилия дошедших до нас источников об Аполлоне [18]. Современными исследованиями установлено, что Аполлон пришел со стороны, он не был эллином, и его имя не объясняется из греческого языка. В раннегреческой истории Аполлон выступает как враг микенских греков и великий губитель. В Греции Аполлон появился в додорийское время, по мнению одних исследователей, — с севера, по мнению других, — из Малой Азии, от хеттов и даже из Вавилона. Происхождение Аполлона выводят также из Крита. Сравнительно недавно X. Коте подчеркнул северное происхождение Аполлона, из страны гипербореев, заметив при этом, что в этническом смысле слова Аполлон не был гипербореем. Упоминаемые в связи с Аполлоном гипербореи показывают, по его мнению, только направление вторжения северных племен в Грецию. Как область происхождения Аполлона X. Коте принимает во внимание Средний Дунай, откуда в период позднебронзового века последовало вторжение в Грецию, на Балканы и в Малую Азию воинственных племен Восточной культуры Курганных погребений. С этими племенами соединились племена сколотов, выступившие из припонтийских степей в XIV в. до н. э. [19].
Присутствие агафирсов на Делосе у алтаря Аполлона, очевидно, может быть объяснено в том случае, если мы будем считать агафирсов одним из племен гипербореев [20] (название, которое указывает на крайний север) [21] старой античной традиции. Из Геродота известно о дарах гипербореев на Делос и пути следования этих даров (IV, 33—35). Новейшие исследования подтверждают историчность даров гипербореев, которые продолжали поступать на Делос по крайней мере вплоть до раннеимператорской эпохи, что подтверждает также историчность самого пути следования даров [22]. О священных дарах гиперборейцев на Делос сообщают и римские авторы (Pomp. Mela. III, 5; Paus., I, 31, 2; Solin., XV, 5), а Плиний поясняет: дары представляли собой первинки растений — frugum primitias (HN, IV, 26). Упоминаемые Геродотом (IV, 34—35) могилы гиперборейских дев на Делосе также были открыты
189
в результате археологических исследований и именно там, где указал их Геродот [23]. Самая ранняя из них, могила Арги и Опис (σῆμα), была почитаема уже с конца III тыс. до н. э. [24].
Очевидно, помимо даров гипербореи исполняли на Делосе также танец γέρανος — «журавль», входивший здесь в церемонию культа Аполлона. Этот танец, о котором свидетельства древних многочисленных [25], исполнялся вокруг знаменитого делосского алтаря (κεράτινος βωμός), сделанного, по преданию, самим Аполлоном, в один день из левых рогов коз, убитых Артемидой. Танец γέρανος, происхождение которого пытались объяснить по-разному [26], был несомненно танцем ритуальным и танцем «птицы». Его танцевали все вместе (κατὰ πλήθος) вокруг алтаря из рогов (περὶ τόν Δήλιον βωμόν) — главного из всех алтарей Аполлона на Делосе. В отправление культа входил также бег юношей вокруг этого алтаря, которые бичевали самих себя и алтарь и, держа за спиной руки, кусали священную маслину, ту, которая росла у могилы Гиперохи и Лаодики и которую видел Геродот (IV, 34). Этот обряд уходит в глубокую древность и для греческой религии считается чужеземным [27].
Агафирсы, которые также все вместе (mixti) шумно кружились вокруг алтаря на Делосе (altaria circum fremunt), исполняли, очевидно, и танец γέρανος, и обряд бичевания алтаря и кусания масличного дерева, скорее всего — его листвы. Но если агафирсы причастны к культу Аполлона и в такой его архаической форме, то они должны быть отнесены к тому древнейшему слою населения Юго-Восточной Европы, которое в античной традиции получило название гипербореев (северных народов) и которых эта традиция прочно связала с Аполлоном. С гипербореями у греков уже в глубокой древности существовали культурно-религиозные и, очевидно, иные связи, отражением которых являются «священные дары» гипербореев на Делос и «священные пути» их следования, начинавшиеся, согласно Геродоту (IV, 52; 81), в Скифии, там, где обитали агафирсы и другие нескифские племена.
Эта особенность культуры агафирсов, а также обычай, отмеченный для них Аристотелем как существовавший еще в его время, указывают на то, что по своей этнокультурной характеристике агафирсы должны быть отнесены, по-видимому, к таким народам и культурам, которые считаются бесписьменными. Аристотель пишет об агафирсах
190
как о народе, который еще в его время слагает свои законы в виде песен. Он спрашивает: «почему знают законы те, у которых они поются? Потому что прежде, чем стала известна письменность, законы пели, чтобы их не забывать, как это еще до сих пор в обычае у агафирсов» [28]. Но если агафирсы пели свои законы, то, следовательно, законы были составлены в метрической форме и представляли собой часть эпоса агафирсов.
Господство агафирсов в карпатских землях сохранялось, по-видимому, до прихода на Дунай бастарнов и до возвышения даков. Но до того как бастарны стали частыми союзниками даков в их борьбе с Римом, вначале они находились во враждебных отношениях с даками, что могло способствовать сохранению влияния агафирсов в Карпатах. Из свидетельства Юстина (XXXII, 3, 16) известно, что в конце II в. до н. э. в битве с бастарнами пал царь даков Орол. Отсутствие упоминаний об агафирсах у Страбона и в то же время его интерес к дакам свидетельствуют о том, что к I в. н. э. агафирсы утратили господствующее положение в Трансильвании. Возможно, они входили в союз племен гетов под главенством Биребисты, а затем даков в правление Децебала. Не исключено, однако, что после смерти Биребисты (около 44 г. до н. э.), когда его держава распалась (Strabo, VII, 3, 11) и в правление Августа делилась на пять отдельных частей, одна из таких частей могла находиться во власти агафирсов. Недавние раскопки в Окнице (Ocniţa), в долине реки Олт, обнаружили фрагмент большого керамического сосуда, долии, принадлежавшего, очевидно, царскому хозяйству. На сосуде сохранились прочерченные до обжига прописные греческие буквы АМАР, восстанавливаемые как [Thi]amar[kos] или [Thi]amar[kou] и читаемые как имя царя [29]. Если имя Thiamarcus действительно было именем царя, и, как полагает издатель, царя одной из тех пяти частей, на которые распалась держава Биребисты, то нельзя не заметить, что это имя очень отличается от известных имен царей гетов и даков (Βοιρεβίστας, Διήγις, Δεκεβάλος, Ῥώλης Δάπυξ, Scorylo, Cotiso) [30]. Возможно, это имя носил царь агафирсов. Само имя Thiamarcus является скорее всего, теофорным и образовано, очевидно, из слов θεός и ἀρχή. Если это так, то оно символизирует собой наличие у царя жреческих функций — черта, характерная для раннеклассовых обществ, к которым должно быть отнесено и общество агафирсов.
191
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Poetae Latini Minores. Bd. A. Baehrens. Lipsiae, 1879, p. 98—99.
2. Strabo, VII, 3, 13; Suet. Aug., 21; Flor., 11, 18—19.
3. Patsch C. Der Völkerschaft der Agathyrsen. — AA WW, Philos.-hist. Kl., 1925, 62, S. 69-77.
4. Patsch C. Beiträge zur Völkerkunde von Südosteuropa. V. 2. Der Kampf um den Donauraum unter Domitian und Trajan. — SBAWW, Philos.-hist. Kl., 1937, 217, 1, S. 125—126.
5. Corpus Inscriptionum Batinanim, XV, 461—470; Chantraine H. Freigelassene und Sklaven im Dienst der römischen Kaiser. Wiesbäden, 1967, S. 45-100.
6. Подробнее об агафирсах — рабах и отпущенниках в Риме см.: Колосовская Ю. К. Рабство в дунайских провинциях. В кн.: Штаерман Е. М., Смирин В. М., Белова Я. Н., Колосовская Ю. К. Рабство в западных провинциях Римской империи в I—III вв. М., 1977, с. 171-173.
7. JHS, 1898, XVIII, р. 95, № 34.
8. Мелюкова А. И. Памятники скифского времени лесостепного среднего Поднестровья. — МИА, 1958, 64, с. 102.
9. Рыбаков Б. А. Геродотова Скифия. М., 1979, с. 93, 125— 126.
10. Kothe H. Scythenbegriff bei Herodot — Klio, 1969, 51, S. 15—81; Idem. Pseudoscythen — Klio, 1967, 48, S. 61—79.
11. Solinus C. Julius. Collectanea rerum memorabilium. Bd. Th. Mommsen. B., 1895; Praefatio, VI; Walter H. Die Collectanea rerum memorabilium des C. Julius Solinus. Wiesbaden, 1969, S. 6, 20.
12. Граков Б. H. Скифы. M., 1971 c. 9, 132,
13. Машкин H. A. Принципат Августа. M.; Л., 1949, с. 523—524.
14. X. Коте, исследования которого я уже упоминала, пришел к выводу о том, что сообщаемые Геродотом обе версии легенды (греческая и скифская) о происхождении скифов должны рассматриваться как взаимосвязанные. Коте подчеркнул, что скифская версия легенды (Herod., IV, 5—7) принадлежит бронзовому веку, она связана со сколотами и не имеет никакого отношения к скифам. Греческая версия легенды (Herod., IV, 8—10) принадлежит железному веку, времени прихода скифов в Северное Причерноморье в IV в. до н. э. Агафирсы и гелоны должны считаться или потомками или преемниками сколотов скифской версии (Kothe Н. Pseudoscythen. — Klio, 1967, 48, S. 61—79; Idem. Scythenbegriff bei Herodot. — Klio, 1969, 51, S. 15—81). В рамках настоящей заметки я не имею возможности остановиться на этих интересных наблюдениях Коте. Подробней об этом см.: ВДИ, 1982, № 4, с. 47-69.
15. Thomaschek W. Die alten Thraker. Wien, 1980, S. 99—100; 115— 117; Idem. Agathyrsoi. — In: I, Sp. 764—765.
16. Машкин H. А. Указ. соч., с. 559—562, 569, 576.
17. Dio Cass., LIH, 1, 3; Suet. Aug., 18; 29-30; Veli. Pat., II, 81.
18. В нашей литературе подробно писал о культе Аполлона А. Ф. Лосев, хотя именно этот текст Вергилия непонятно каким образом остался неучтенным в его работе: Лосев А. Ф. Античная мифология в ее историческом развитии. М., 1957.
19. Kothe H. Apollons ethnokulturelle Herkunft. — Klio, 1970, 52, S. 206, 216, 218, 225.
192
20. Коте также считает агафирсов на Делосе посланцами с севера, но без связи с гипербореями. См.: Kothe Н. Apollons ethnokulturelle Herkunft, S. 217.
21. Gallet de Santerre H. Délos primitive et archaïque. P., 1958, p. 158.
22. Bruneau Ph. Recherches sur les cultes de Délos à l’époque hellénistique et à l’époque imperiale. P., 1970, p. 39—44.
23. Gallet de Santerre H. Op. cit., p. 32—34, 161.
24. Ibid., p. 111, 271.
25. Plut. Thés., 21; Ovid. Heroid., XXI, v. 101—102; Mart., I, 1,4; Anonym. De incredib., II, 85; Gallet de Santerre H. Op. cit., 180, 189; Bruneau Ph. Op. cit., p. 175—176.
26. Bruneau Ph. Op. cit., p. 30—32—; Gallet de Santerre H. Op. cit., p. 181—182; Lawler Brady L. The Geranos Dance. — TAPA, 1946, 777, p. 112 sqq.
27. Bruneau Ph. Op. cit., p. 34, 47, 176; Gallet de Santerre H. Op. cit., p. 186.
28. Aristot. Problem., 19, 28; Patsch C. Der Völkerschaft der Agathyrsen, S. 76.
29. Berciu D. Regele Thiamarcus si tradicia statala geto-dacita. — SCIVA, ,30, 1979, p. 347-358.
30. Strabo, VII, 3, 11; Dio Cass., LI, 26; LXVIII, 9, 1—3; Suet. Aug., 63; Frontin. Strategem., I, X, 4.