Судьбы Кирилло-Мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия
Борис Флоря, Анатолий Турилов, Сергей Иванов

 

РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ

 

I. СЛАВЯНСКАЯ ПИСЬМЕННОСТЬ В КОНЦЕ IХ-Х в.  (Б. Н. Флоря)

 

1. Общая характеристика славянской письменности конца IX-начала Х в.  (5)

2. Общая характеристика литературной деятельности Климента Охридского  (17)

3. Культ Климента Охридского и судьбы болгарской патриархии в X-XI вв.  (21)

 

 

        Глава 1. Общая характеристика славянской письменности конца IX - начала X в.

 

Великая Моравия стала первой славянской страной, где солунскими братьями Кириллом и Мефодием в середине-второй половине IX в. были заложены основы славянской письменной традиции на родном языке. Из этого первоначального очага славянская письменная традиция в последние десятилетия IX-X вв. стала распространяться в другие славянские страны.

 

Одной из таких стран стала соседившая с Великоморавским государством Чехия, князья которой

 

 

6

 

подчинялись верховной власти великоморавских правителей. Согласно рассказу «Легенды Кристиана» — памятника, созданного в конце X в. в Праге, в кругу пражского епископа Войтеха, верховный князь чехов Борживой был обращен Мефодием в христианство во время посещения им двора великоморавского князя Святополка. С ним Мефодий отправил в Чехию священника по имени Кайх, заложившего здесь первый христианский храм в честь св. Климента, папы римского [1]. Современные исследователи датируют это событие началом 80-х гг. IX в. [2] С этого времени традиции славянской письменности начинают распространяться в Чехии. Об их развитии здесь в X-XI вв. говорят сохранившиеся, главным образом в древнерусских списках, тексты выполненных здесь переводов целого ряда латинских памятников (среди них житие св. Бенедикта и Беседы папы Григория Великого на Евангелия) и созданные в самой Чехии славянские тексты житий первых славянских святых — Вацлава и Людмилы [3]. О знакомстве чешских книжников конца X в. с главными вехами биографии солунских братьев

 

 

1. Legenda Christiani. Ed. J. Ludvíkovsky. Praha. 1978. P. 18-20.

 

2. Třeštik D. Počátky Přemyslovců. Praha. 1981. S. 87-88.

 

3. О памятниках славянской письменности в Чехии X-XI вв. см. Сказания о начале Чешского государства в древнерусской письменности. Пред., коммент. и перевод А. И. Рогова. М., 1970; Staroslověnské legendy českého původu. Nejstarší kapitoly z dějin česko-ruských kulturních vztahů. Ed. Ε. Bláhova. Α. V. Konzal, A. J. Rogov. Praha, 1976.

 

 

7

 

и с таким капитальным памятником кирилло-мефодиевской традиции, как Пространное житие Константина — Кирилла, говорит источниковедческое исследование уже упоминавшейся выше «Легенды Кристиана» [1].

 

Есть основания полагать, что очень рано, вероятно, еще в IX в. славянская письменность из Великой Моравии проникла в Хорватию. Исследование текстов из Писания в хорватских глаголических миссалах и бревиариях XIV-XV вв. показало наличие среди них фрагментов древних переводов, выполненных еще в эпоху деятельности Кирилла и Мефодия, и отсутствие новых переводов, выполненных славянскими книжниками в Первом Болгарском царстве [2]. О сохранении и позднее связей между этими двумя очагами славянской письменности говорит тот факт, что наиболее древняя редакция славянского жития св. Вацлава (X в.) дошла до нас именно в составе хорватских бревиариев [3].

 

Со славянской письменностью в Хорватии распространилась и практика совершения литургии на

 

 

1. Флоря Б. Н. Кирилло-мефодиевские традиции в «Легенде Кристиана» // Byzantinoslavica, 1995. № 3.

 

2. Алексеев А. А. Кирилло-мефодиевское переводческое наследие и его исторические судьбы (Переводы Св. Писания в славянской письменности) // X международный съезд славистов. Доклады советской делегации. История, культура, этнография и фольклор славянских народов. М., 1988.

 

3. Vajs J. Chrvátskohlaholska redakce původní legendy o sv. Václavu // Sborník staroslovanských literárních památek o sv. Václavu a sv. Ludmile. Praha, 1929.


 

8

 

«местном» — славянском языке, которую в Χ-ΧΙ вв. неоднократно запрещали соборы латинского духовенства в Далмации.

 

Третьей славянской страной, куда традиции славянской письменности были принесены в конце IX в. учениками Мефодия из Великой Моравии, стала Болгария. К сожалению, ученым крайне трудно нарисовать конкретную картину того, как распространялась славянская письменность в Чехии и Хорватии. Исследователям приходится иметь дело, как правило, с текстами, авторы которых неизвестны, и само время их появления устанавливается с большим трудом. Лишь в источниках XI в. появляются сведения о конкретных носителях кирилло-мефодиевских традиций: настоятеле бенедиктинского Сазавского монастыря в Чехии Прокопе, его учениках и родственниках и о хорватских сторонниках славянской литургии во главе со священником Вуком (Ulfus).

 

Иную ситуацию мы видим в Болгарии. Здесь мы располагаем целым собранием оригинальных и переводных текстов, сохранивших определенные указания на их авторов и переводчиков, а подчас и на время их работы и на патронов, побуждавших их к созданию тех или иных текстов, болгарских правителей Бориса-Михаила и его сына Симеона. Тексты эти позволяют судить о том, что на рубеже IX-X вв. в развитии славянской письменной традиции активное участие принимали и ученики Мефодия — Климент Охридский, Наум, Константин Преславский и книжники из местной болгарской среды, как

 

 

9

 

Иоанн Экзарх или пресвитер Григорий. Сейчас, когда представления о характере и объеме их литературной деятельности оказались очень существенно уточнены благодаря новым находкам болгарских исследователей, можно окончательно установить, чем именно обогатили они заложенную солунскими братьями славянскую письменную традицию.

 

Если солунские братья перевели на славянский язык чин литургии и создали первые образцы славянской проповеди (примером может служить проповедь Мефодия, сохранившаяся в составе так называемого «Клоцова сборника»), то создание славянских проповедей как обширного самостоятельного жанра стало заслугой их учеников. Так, Константин Преславский, используя тексты такого знаменитого византийского проповедника, как Иоанн Златоуст, создал свое «Учительное Евангелие» как цикл проповедей на тексты Евангелия, читающееся во время воскресной службы, [1] — тем самым болгарский священник получил в свои руки важное пособие для толкования, объяснения пастве тех текстов Евангелия, которые были переведены Кириллом и Мефодием и читались перед верующими во время службы. Работал в этом жанре и его современник Иоанн

 

 

1.

Антоний (Вадковский). Из истории Христианской проповеди. Очерки и исследования. Спб., 1895. Изд. 2;

Михайлов А. В. К вопросу об Учительном Евангелии Константина, еп. Болгарского // Древности. Труды славянской комиссии ИАН 1895. Ч. 1. С. 76-133;

Зыков Э.Г. О литературном наследии Константина Преславского // Старобългарска литература, 1978. Вып. 3. С. 34-47.

 

 

10

 

Экзарх, о чем свидетельствует сохранившийся текст его «Слов» [1].

 

Внимание болгарских книжников этот жанр литературной деятельности должен был особенно привлекать на рубеже IX-X вв., так как в недавно принявшей христианство стране проповедь должна была не только способствовать исправлению пороков, но и внедрить в сознание людей хотя бы самые общие представления о новом, ранее неизвестном населению христианском учении.

 

Еще более активным средством пропаганды была гимнография, обладавшая большой силой эмоционального воздействия. Начало религиозной поэзии на славянском языке было заложено также Кириллом Философом, еще в Великой Моравии создавшим такое выдающееся произведение, как «Проглас» [2].

 

То, насколько высоко ученики Мефодия в Болгарии оценивали силу поэтического слова, как они умели использовать его в целях просвещения, показывает такой давно известный исследователям памятник, как «Азбучная молитва» Константина Преславского [3], где поэтический текст выступает и как

 

 

1. Иванова-Мирчева Д. Йоан Екзарх Български. Слова. София, 1971. Т. 1; Стара българска литература. София. 1982. Т. 2 (Ораторска проза). С. 275-282, 329-330.

 

2. Топоров В. Н. Слово и премудрость («логосная структура»): «Проглас» Константина Философа // Russian Literatuře, 1988, vol. XXIII. P. 1-80.

 

3.

Антоний (Вадковский). Из истории Христианской проповеди... С. 147-310;

Куев К. Азбучната молитва в славянските литератури. София, 1974;

Зыков Э.Г. «Азбучная молитва» в ее отношении к «Учительному Евангелию» Константина Преславского // Культурное наследие Древней Руси. Истоки. Становление. Традиции. Л., 1976. С. 363-368.

 

 

11

 

средство обучения славянскому письму, и как инструмент пропаганды христианского учения о Троице. Однако более полное представление об этой стороне деятельности книжников конца IX-начала X в. позволили составить открытия таких современных болгарских ученых, как Г. Попов и С. Кожухаров, которые обнаружили в ряде древних поэтических текстов акростихи с указанием имен их авторов.

 

Так, в одной из редакций славянской Триоди был обнаружен цикл песнопений, написанных Константином Преславским, содержавший стихи, обращенные к апостолам, с призывом взять под свою защиту их «рабов», изгнанных «триязычниками» — противниками славянской письменности, и стихи, обращенные к «славянам», с призывом собраться, чтобы воспеть Христа и прославить крестное (в тексте Константина моравизм — «крижное») древо. Его перу принадлежал и ряд других текстов — служба Мефодию (один из первых текстов, свидетельствующих о формировании культа святого в Первом Болгарском царстве), цикл азбучных стихир на Богоявление, канон архистратигу Михаилу [1]. Его

 

 

1. Попов Г. Триодни произведения на Константин Преславски. София, 1985 (Кирило-Методиевски студии, кн.2); Кожухаров С. Пѣти достойно архистратига (Новооткрито призведение на Константин Преславски) // Литературознание и фолклористика. София, 1983. С. 59-62.

 

 

12

 

сподвижником в деле создания подобных текстов оказался ученик Мефодия — Наум, написавший канон апостолу Андрею. [1]

 

Следует отметить желание Константина Преславского дополнить своими песнопениями текст переведенной с греческого «Триоди» — собрания поэтических текстов, в создании которого участвовали такие выдающиеся мастера поэтического слова, как Феодор Студит и Иосиф Песнописец. Здесь проявилась уверенность книжника в том, что он способен создать с помощью средств своего языка поэтический текст, который не будет выглядеть как что-то чужеродное рядом с шедевром византийской религиозной поэзии. Чувство гордости явно звучит в словах, которыми писатель сопроводил свое творение: «Гранеса добра Конъстанътинова». То, что в течение длительного времени исследователи «Триоди» принимали песнопения Константина Преславского за произведения неизвестного греческого поэта, говорит о том, что высокая оценка Константином Преславским своих поэтических способностей имела определенные объективные основания.

 

На грани между проповедью и «ученой» богословской литературой лежали обширные антологии широкого круга раннехристианских текстов разного жанра в сборниках, иные из которых целиком переведены с соответствующих византийских оригиналов

 

 

1. Кожухаров С. Песенното творчество на старобългарският книжовник Наум Охридски // Литературна история, 1984. Кн. 12. С. 3-19.

 

 

13

 

(например, «Изборник царя Симеона» [1]), а иные специально составлены по инициативе этого правителя (как «Златоструй» [2]).

 

Хорошо известно, что перевод текстов Священного Писания был начат Кириллом и Мефодием уже в первые годы их моравской миссии. Тогда переводились прежде всего те части Писания, которые были необходимы для совершения службы (Псалтырь, а также краткое Евангелие — апракос и апостолапракос, паримийник — сборники текстов из Евангелий, Апостола, книг Ветхого Завета, читавшиеся во время службы). Лишь в конце жизни Мефодий взялся за перевод всего Священного Писания. Перевод этот, по-видимому, сохранился лишь частично, и в Первом Болгарском царстве были предприняты усилия по восполнению утраченных частей. Круг этих переводов устанавливается благодаря тщательным текстологическим и лингвистическим исследованиям, однако об осуществлении подобных переводов

 

 

1.

Изборник Святослава 1073 г. — Сборник статей. М., 1977;

Изборник Святослава 1073 г. Факсимильное издание. Научный аппарат факсимильного издания. М., 1983;

Симеонов сборник (по Святославовия препис от 1073 г.) София, 1991. Т. 1 (Изследване и текст).

 

2. Thomson F.J. Chrysostomica Palaeoslavica. A Preliminary Study of the Sourses of the Chrysorrhoas (Zlatostruj) // Cyrillomethodianum. Thessalonique, 1982, vol. VI. P. 1-65;

Фомина M. С. Златоструй в славянской письменности XII-XVI вв. // Методические рекомендации по описанию славяно-русских рукописных книг. Вып. 1. Ч. 2. М., 1990. С. 297-328.

 

 

14

 

имеются и прямые свидетельства источников. Так, при древнем переводе «Осьмикнижия» (сборника книг Ветхого Завета, включавшего в свой состав Пятикнижие, а также книги Иисуса Навина, Судей и Руфь) сохранилась запись о переводе его пресвитером Григорием «повелением» князя Симеона [1].

 

Наконец, учениками Кирилла и Мефодия было положено начало появлению полемической и богословской литературы на славянском языке. Ко времени Кирилла и Мефодия относятся лишь первые, не очень удачные попытки создания славянских переводов сравнительно небольших по объему богословских текстов. Примером может служить так называемое «Написание о правей вере» Константина Философа, [2] представляющее собой славянский перевод одного из разделов трактата патриарха Никифора I «Большой апологетик». Главные заслуги принадлежали здесь Константину Преславскому и его младшему современнику Иоанну Экзарху. 907 годом датируется перевод «Слов против ариан» св. Афанасия Александрийского — одного из капитальных памятников византийской богословской и полемической литературы, выполненный Константином Преславским «повелением князя Симеона» [3].

 

 

1. Евсеев И. Ε. Григорий пресвитер, переводчик времени болгарского царя Симеона // ИОРЯС, Спб., 1902. Т. 7. Кн. 3. С. 357-366.

 

2. Юрченко А. И. К проблеме идентификации «Написания о правой вере» // ТОДРЛ, 1990. Т. 43. С. 255-262.

 

3. Vaillant А. Discours contre les Ariens de saint Athanase. Version slave et traduction en français. Sofia, 1954.

 

 

15

 

Тот же Константин Преславский перевел Толкование св. Германа, патриарха Константинопольского на литургию. Младший современник Константина Иоанн Экзарх предпринял смелую попытку перевести третью часть сочинения православного теолога VIII в. Иоанна Дамаскина «Источник знания», где под заголовком «Точное изложение православной веры» давалось развернутое изложение и обоснование православной догматики. Следует отметить, что был предпринят перевод того труда, который с момента появления и до конца средневековья считался наиболее авторитетным изложением православной теологии [1].

 

Столь же капитальное значение имел и другой труд Иоанна Экзарха — «Шестоднев», где в сюжетных рамках библейского рассказа о шести днях творения подробно излагается христианский взгляд на устройство мира. Этот труд Иоанна Экзарха также опирался на столь авторитетный памятник православной религиозно-философской мысли, как «Шестоднев» Василия Великого.

 

Текстологическое изучение обоих трудов Иоанна Экзарха показало, что он довольно свободно обращался с избранными для перевода сочинениями, то исключая из них по своему выбору отдельные части, то пополняя их заимствованиями из других источников. Так, текст Иоанна Дамаскина был дополнен

 

 

1. Thomson F.J. Constantine of Preslav and the Old Bulgarian Translation of the «Historia Ecclesiastica et Mystica Contemplatio» Attributed to Patriarch Germanus I of Constantinople // Palaeobulgarica, 1986, n. 1. P. 41-48.

 

 

16

 

отрывками из сочинений Феодорита Киррского и Григория Нисского, а текст Василия Великого — заимствованиями из «Шестоднева» Севериана Гавальского, сочинений Феодорита Киррского и сочинения жившего в IX в. монаха Мелетия «О природе человека», которое представляло собой средневековую обработку одного из сочинений Аристотеля [1].

 

Появление таких сочинений — свидетельство формирования на болгарской почве той среды образованного духовенства, запросам которой эти сочинения отвечали. А характер обращения Экзарха с материалом, избранным для создания его компиляций, говорит не только о хорошей ориентации в византийских религиозных традициях, но и об определенной степени самостоятельности по отношению к ним.

 

Рассмотрение всей суммы записей, содержащих сведения о времени и обстоятельствах появления тех или иных сочинений, показывает, что лишь в нескольких из них (прежде всего в антологиях, таких как «Изборник» или «Златоструй») Симеон как инициатор соответствующих мероприятий фигурирует с царским титулом. В большинстве же записей он выступает еще как «князь» — свидетельство того, что соответствующие тексты были созданы до 913 г.

 

 

1.

Sadnik L. Des Hl. Johannes von Damaskus "Ἔκθεσις ἀκριβὴς τῆς ὀρθοδόξου πίστεως" in der Übersetzung des Exarchen Johannes. Wiebaden-Freiburg, 1967-1983. Vol. 1-4;

Aitzetmüller R. Der Hexaemeron des Exarchen Johannes. Graz, 1958-1975. Vol. 1-7;

Йоан Екзарх. Шестоднев. Превод, послеслов и коментар Н. Кочев. София, 1981.

 

 

17

 

Глава 2. Общая характеристика литературной деятельности Климента Охридского

 

В кругу учеников Кирилла и Мефодия особое место принадлежит Клименту Охридскому. Хотя сохранилось довольно много его сочинений, ни одно из них не было написано по заказу Бориса-Михаила или Симеона, нет в них и каких-либо обращений к этим правителям. По-видимому, связи Климента с преславским двором не были такими тесными, как у Константина Преславского или Иоанна Экзарха. Вместе с тем то обстоятельство, что именно Климент стал автором «Похвалы Кириллу» — одного из первых памятников зарождающегося культа создателя славянской письменности, можно рассматривать как свидетельство того, что ученики Мефодия видели в Клименте главного продолжателя дела покойного и высоко оценивали способности Климента как писателя.

 

Знания, которыми мы располагаем в настоящее время о наследии этого автора, позволяют утверждать, что главное свое дело он видел в просвещении паствы с помощью проповеди. К этому жанру относятся 15 сочинений, в которых имеются прямые указания на авторство Климента. В соответствии с делением, принятым еще в античной традиции, написанные Климентом «слова» можно разделить на поучительные и похвальные. Поучительные слова

 

 

18

 

говорят о его сознательных, целенаправленных усилиях сделать свою проповедь орудием просвещения паствы. В этих текстах отсутствуют сюжеты, связанные с толкованием тайного смысла библейских текстов или христианских догматов — очевидно, они были бы недоступны слушателям, которые лишь недавно стали христианами. «Слова» невелики по объему, написаны ясным, понятным языком. В них Климент стремится дать собравшейся в храм на праздник пастве самые важные сведения о характере праздника и вывести из них поучения о тех обязанностях, которые налагает на прихожанина его принадлежность к христианской общности. Для этой части наследия Климента характерно, что ряд его «слов» представляют собой образец проповеди на церковный праздник определенного типа (например, поучение в память апостола или мученика) — очевидное пособие для священников, которые делают лишь первые шаги в освоении искусства проповеди.

 

Очевидно, что по своему уровню паства Климента заметно отличалась от тех, связанных с преславским двором кругов, для удовлетворения запросов которых Константин Преславский предпринял перевод-переработку проповедей Иоанна Златоуста.

 

Обращение к другой части наследия Климента, его похвальным словам, показывает, что в своих поучениях писатель специально ограничивал свои творческие способности ради понятности и доступности. В них Климент выступает как крупный мастер, владеющий всем многообразием средств выражения,

 

 

19

 

выработанных византийской культурной традицией, и в совершенстве умеющий передать читателю-слушателю свои эмоциональные переживания. Прекрасным образцом проповедей такого рода может служить упоминавшаяся выше «Похвала Кириллу».

 

Как отмечают исследователи, в наиболее ярких, эмоционально окрашенных фрагментах этой части его наследия Климент создает тексты, лежащие на границе между риторической и поэтической речью. Это позволяло предполагать, что Климент должен был оставить не менее яркие памятники и в поэтической сфере. Благодаря недавним открытиям болгарских ученых такие тексты были действительно найдены. Выяснилось, что вместе с Константином Преславским Климент Охридский стоял у истоков славянской гимнографии. Рядом с циклом стихир на Богоявление, написанных Константином Преславским, в праздничных минеях XII-XIII вв. был обнаружен цикл предпраздничных стихир на Рождество Христово, написанных Климентом. Славянские акростихи (но без указания имен авторов) были обнаружены и в службе перед Богоявлением и в службе на сам праздник Богоявления. Обнаруживший эти тексты болгарский ученый Г. Попов с основанием видит в них следы совместной работы группы учеников Мефодия, которая велась, по-видимому, параллельно со славянским переводом Триоди. За этим открытием последовало открытие ряда других гимнографических текстов, созданных Климентом, таких, как канон Евфимию Великому, канон в службе на праздник «Возложения ризы Богородицы во

 

 

20

 

Влахерне». Атрибуция осуществлялась по совокупности таких признаков, как присутствие текста в рукописях XII-XIII вв., наличие акростиха с именем Климента, стилистическое сходство с другими сочинениями Климента. Среди новооткрытых текстов оказался и цикл общих служб, а это показывает, что при создании гимнографических текстов Климент преследовал во многом те же цели, что и при создании поучительных слов — стремился облегчить простым священникам исполнение их обязанностей. Изучение этих текстов позволит, вероятно, уже в близком будущем дать разностороннюю характеристику деятельности Климента как гимнографа.

 

Новые находки окончательно утвердили сложившееся в научной литературе представление о Клименте Охридском как одной из главных фигур среди книжников, продолжавших традиции Кирилла и Мефодия на территории Первого Болгарского царства [1].

 

О большинстве этих книжников нам известно только то, что они сами написали о себе в Предисловиях или послесловиях к своим произведениям. С Климентом Охридским дело обстоит иначе. Ученым давно известно пространное житие Климента, сохранившееся в ряде греческих рукописей XIV-XVI вв.

 

Причиной создания такого греческого памятника стали важные перемены в исторических судьбах болгарской патриархии в X-XI вв.

 

 

1. Новейшую подробную характеристику литературного творчества Климента см.: Станчев К., Попов Г. Климент Охридски. Живот и творчество. София, 1989.

 

 

21

 

 

Глава 3. Культ Климента Охридского и судьбы болгарской патриархии в Χ—XI вв.

 

После смерти Климент Охридский скоро стал объектом культа. В так называемом «Житии Наума», написанном неизвестным по имени учеником Климента, говорилось о трудах, предпринятых им по инициативе другого ученика Климента — Марка, епископа Девола по созданию житий «блаженных отцов» — Климента и его сподвижника Наума [1]. Упоминание как главного инициатора этой работы не митрополита Охриды — города, где Климент был похоронен, а епископа соседней епархии, говорит в пользу того, что почитание Климента в то время — в первой половине X в. — ограничивалось кругом его учеников. В пользу такого предположения свидетельствует и анализ древней славянской службы Клименту, написанной одним из его учеников. Служба явно возникла в кругу учеников Климента («призри, блаженне, на птенце свое, их же вьспите под кровомь си»), связанных с его монастырем св. Пантелеймона, и совершалась перед гробницей святого в монастырском храме («гробъ ти чьстьныи со страхом обьстоюще») в день памяти основателя монастыря — св. Пантелеймона (27 июля) [2]. Нет оснований

 

 

1. Иванов Й. Български старини из Македония, София, 1970. С. 306-307.

 

2. Там же. С. 322-327.

 

 

22

 

полагать, что культ Климента в то время получил распространение за пределами его обители. Показательно в этом плане отсутствие его памяти в месяцесловах почти всех славянских Евангелий.

 

На судьбу культа Климента наложили отпечаток важные перемены в церковной жизни Первого Болгарского царства, которые были связаны с византийским завоеванием. В X в. во главе болгарской Церкви стоял патриарх, местопребыванием которого была столица Первого Болгарского царства Преслав. В сохранившемся в греческой рукописи XIII в. списке «болгарских архиепископов» отмечено, что патриарх Дамиан был низложен Иоанном Цимисхием [1], очевидно, в то время, когда войска этого византийского императора в начале 70-х гг. X в. оккупировали восточную часть Первого Болгарского царства. Далее в списке указано, что его преемник Герман-Гавриил пребывал в Водене и в Преспе [2]. Воден был резиденцией правителя болгар Самуила, куда к нему доставили Романа, сына царя Петра, бежавшего из византийского плена. Преспа также

 

 

1. Иванов Й. Български старини... С. 566.

 

2. Там же. О перемещении резиденции патриарха сначала в Средец (Софию), а затем в Воден и Меглен говорится и в одной из жалованных грамот Василия II Охридской кафедре (Иванов Й. Български старини... С. 557). Подлинность грамот Василия II вызывает серьезные сомнения исследователей, но в последнее время на ней настаивает Н. Икономидис (N.. Oikonomidès. Fiscalité et exemption fiscale à Byzance (IX-XI s.) Athenes, 1996. P. 175, n. 94).

 

 

23

 

была резиденцией Самуила [1]. Таким образом, в обстановке восстания болгарская патриархия была восстановлена и новый патриарх пребывал там, где находился политический центр восстановленного государства. Далее в списке отмечено, что преемник Германа-Гавриила Филипп пребывал в «Лихниде», т. е. в Охриде. Новое перемещение местопребывания патриарха было связано с тем, что после провозглашения Самуила царем именно Охрид стал столицей Болгарского царства [2]. Охрид оставался местопребыванием главы болгарской Церкви в то время, когда Болгарское царство было окончательно завоевано Византией [3]. Как видно из написанного в середине XII в. трактата Нила Доксопатра и упоминавшегося уже выше списка архиепископов, византийцы сохранили на территории Болгарии существовавшую там ко времени завоевания церковную организацию [4]. Глава этой организации с титулом архиепископа теперь назначался императором, но его местопребыванием оставался Охрид и его власть распространялась на бóльшую часть территории некогда входившей в состав Первого Болгарского

 

 

1. Златарски В. История на българската държава през средните векове. Т. 1. Ч. 2. София, 1971. С. 622-623, 630-631.

 

2. Там же. С. 657-658, 664-666.

 

3. Там же. С. 733.

 

4. Иванов Й. Български старини... С. 563-564, 566-567. По свидетельству Нила Доксопатра, в состав Болгарской архиепископии входило свыше 30 епископств.

 

 

24

 

царства и на подчиненные византийцам сербские земли [1].

 

Так, город, где покоились останки св. Климента, стал церковным центром первого ранга, местом, где пребывали архиепископы, власть которых распространялась на значительную часть Балкан. Как следует из актов церковных соборов XII в., на лестнице церковной иерархии архиепископ Болгарии занимал место сразу же после патриархов перед кипрским архиепископом [2]. Между тем стоит отметить, что если древняя славянская служба Клименту возникла в кругу монахов монастыря св. Пантелеймона, искавших для себя покровительства святого, то вместе с тем уже в этом тексте как объект забот святого выступает не только монастырь и живущие в нем ученики Климента, но и Охридская церковь («Свететь Ахридьскаа церковь яко и кринь просвещеннаа твоими молитвами и святое оуспение ти праздноуеть») [3].

 

 

1. О границах: архиепископства в XI-XII вв. по данным «Диатипосиса» Льва Мудрого, отредактированного при Алексее Комнине, см. Снегаров И. История на Охридската архиепископия (от основането до завладяването на Балканския полуостров от турците). Т. 1. София, 1924. С. 82-83. О распространении верховной власти архиепископов и на сербские земли см. протест Димитрия Хоматиана против автокефалии сербской церкви — Снегаров И. Указ. соч. С. 138-139.

 

2. Снегаров И. История... Т. 1. С. 85-87; Notitiae Episcopatuum Ecclesiae Constantinopolitanae, ed. J. Darrouzès. P. 1981. P. 93. 152-153, ср. 371-372.

 

3. Иванов Й. Български старини... С. 326.

 

 

25

 

Отсюда было совсем недалеко до превращения св. Климента в патрона перенесенной в Охриду болгарской патриаршей кафедры, превратившейся теперь в автокефальную болгарскую архиепископию.

 

С начальным этапом этого процесса, как представляется, связано появление памяти Климента в месяцеслове Асеманиева Евангелия — рукописи XI в. Под 27 июля в нем отмечена память «святааго светителе отца нашего Климента епископа Величскаго» [1]. Присутствие в месяцеслове праздника освящения церкви Георгия в Киеве (событие это имело место в 1052-1053 гг.) показывает, что месяцеслов должен быть датирован второй половиной XI в. [2] Помещение в этом тексте под 15 мая памяти Ахиллия Лариского — фессалийского святого, останки которого в начале 80-х гг. X в. были перенесены болгарским царем Самуилом в его резиденцию Преспу, расположенную сравнительно недалеко от Охрида [3], позволяет полагать, что сам месяцеслов был составлен в том районе, где находился центр почитания Климента. Другая особенность месяцеслова

 

 

1. Райков Б. Ранни календарни вести за Климент Охридски // Климент Охридски. Сборник от статии по случай 1050 години смьрта му. София, 1966. С. 321. Асеманиево Евангелие. Факсимильное издание. София, 1981. Л. 151.

 

2. Васильев Љ. Нов податок о времену настанка Асеманијего јеванђеља // Археографски прилози, 1988-1989. Т. 10-11. С. 15.

 

3. Златарски В. История... Т. 1. Ч. 2. С. 630-631; Васильев Љ. Нов податок... С. 14.

 

 

26

 

позволяет предполагать, с инициативой какого церковного учреждения следует связывать составление месяцеслова. Под 29 августа в нем помещена «память святым, иже в Строумици Тимотеоу, Федору, Евсевию и дроужине их» [1]. Раннехристианские мученики, останки которых из центра Струмицкой епархии — Тивериополя были в IX в. перенесены в Брегальницу (тоже на территории Македонии), в последующие века выступают вместе со св. Климентом как патроны Охридской кафедры. Есть основания рассматривать месяцеслов Асеманиева Евангелия как наиболее раннее свидетельство усилий Охридского архиепископского престола создать себе сонм святых патронов и прославить их память. Среди этих патронов видное место занял св. Климент, останки которого покоились в самом центре епархии.

 

Первые архиереи, избравшие своей резиденцией Охриду, были болгарами, как и почитатели Климента — монахи монастыря св. Пантелеймона. После византийского завоевания положение изменилось. В конце 30-х гг. после смерти архиепископа Иоанна Дебрского император Михаил IV послал как его преемника в Охрид «первым из ромеев» хартофилакса великой церкви Св. Софии в Константинополе Льва Пафлагонца [2]. С него начался длинный ряд греческих

 

 

1. Асеманиево Евангелие... Л. 152.

 

2. Joannis Scylitzae Synopsis historiarum. ed. J. Thurn. Berlin—New York, 1975. P. 400. 32-38; Златарски В. Указ. соч. T. II. София, 1972. С. 41-42.

 

 

27

 

клириков, стоявших во главе болгарской архиепископии [1]. Их деятельность в Охриде началась со строительства соборного храма Св. Софии как явной параллели к знаменитому константинопольскому храму [2]. Целый ряд этих епископов принадлежал к образованной элите греческого духовенства, близкой патриархам и выполнявшей их поручения [3].

 

Наиболее видное место среди них принадлежало Феофилакту, магистру риторов, получившему охридскую кафедру в начале 90-х гг. XI в. С именем Феофилакта охридская традиция связывала оформление культа патронов кафедры — св. Климента и Тивериопольских мучеников, написание их житий и посвященных им служб.

 

 

1. О них см.: Снегаров И. История... Т. 1. С. 195-198.

 

2. Иванов Й. Български старини... С. 566.

 

3. Златарски В. Указ соч. T. II. С. 120-121.

 

[Next]

[Back to Index]