Судьбы Кирилло-Мефодиевской традиции после Кирилла и Мефодия
Борис Флоря, Анатолий Турилов, Сергей Иванов

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

 

II. РИМСКАЯ КУРИЯ И ЗАПРЕТ СЛАВЯНСКОЙ ЛИТУРГИИ В ВЕЛИКОЙ МОРАВИИ В 885 г.

  (Б. Я. Флоря) 

 

 

В настоящее время можно считать установленным, какие факторы определяли отрицательное отношение римской курии к идее совершения литургии на «местном» языке какого-либо из народов, входивших в состав латинского мира. Таких основных факторов было два. Во-первых, совершение литургии на «ином» языке, чем латынь, воспринималось как определенный знак различия, как своеобразный пролог к нарушению единства христианского мира, объединенного вокруг Св. Престола. Сохранение единого сакрального языка — латыни было одной из гарантий того, что каждая из «дочерей» Рима всегда будет учить тому же, что и «мать» — Римская церковь. Во-вторых, отправление литургии на «местном» языке (и перевод на этот язык читающихся во время службы текстов Священного Писания) грозило ослабить монополию Латинской церкви

 

 

294

 

на обладание особыми, не доступными для непосвященных знаниями, на чем основывалось ее особое, исключительное положение в обществе.

 

Оба соответствующие воззрения получили более или менее четкую форму за рамками рассматриваемого периода [1], но уже в IX в. по существу определяли подход политиков римской курии к решению этого вопроса.

 

Неудивительно поэтому, что поддерживая борьбу солунских братьев за создание в Великой Моравии особой Церкви, стоящей за рамками баварской церковной провинции и подчиненной непосредственно Риму, папы отнеслись совсем иначе к их попыткам служить литургию на «местном» — славянском языке. Так, папа Иоанн VIII в 873 г. принял энергичные меры для освобождения Мефодия из франкского плена и возвращения на архиепископский стол в Моравии, одновременно запретив через своего легата Павла, епископа Анконского, совершать литургию на славянском языке. Определенные указания на это имеются в адресованной Мефодию его булле 879 г., когда Мефодий был вызван в Рим для объяснений по поводу нарушения им этого запрета [2].

 

 

1. Первое — в послании папы Иоанна X епископам Сплитской провинции; см.: Латински извори за българската история (далее — ЛИБИ). Т. II, София, 1960. С. 314 (возможно, фальсификат XI в.); второе — в известном послании папы Григория VII чешскому князю Братиславу — Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. T. I, Praha, 1904, № 81. S. 88.

 

2. MMFH. T. III. № 81. S. 193.

 

 

295

 

Хорошо известно, что пребывание Мефодия в Риме завершилось тем, что в июне 880 г. в булле, адресованной великоморавскому князю Святополку, Иоанн VIII разрешил совершать литургию на славянском языке, предписав только, чтобы первоначально текст Евангелия во время службы читали по-латыни и лишь затем по-славянски [1]. Эта булла Иоанна VIII является, в сущности, единственным достоверным документом, в котором такое разрешение было сформулировано достаточно четко и определенно [2].

 

Выяснение вопроса о причинах, побудивших курию к такому шагу, может помочь ответить на вопрос, почему через несколько лет в 885 г. курия нашла нужным вернуться к прежнему запрету.

 

Уже исследователи XIX в. обратили внимание на то, что разбор жалоб на Мефодия закончился и он мог покинуть Рим в то самое время, когда в Риме стало известно о решениях церковного собора в Константинополе, который заседал здесь в конце 879-начале 880 г. с участием папских легатов. Это позволяло поставить вопрос о возможной связи между решениями собора и исходом разбирательства относительно Мефодия [3].

 

 

1. MMFH. Т. III. № 90. S. 207-208.

 

2. Изучение сохранившегося в тексте Пространного Жития Мефодия текста буллы Адриана II привело исследователей к серьезным сомнениям в том, чтобы подлинная булла этого папы действительно содержала такое разрешение. См.: Marsina R. Študie k Slovenskému diplomatáru I // Historické studie, XVI, 1971. S. 20-27.

 

3. Малышевский И. Святые Кирилл и Мефодий, первоучители славянские. Киев, 1886. С. 231.

 

 

296

 

Хорошо известно, что решения собора, санкционировавшего повторное возведение константинопольского патриарха Фотия на патриарший трон, положили конец конфликту между Восточной и Западной церквами, начавшемуся еще в 60-х гг. IX в. во время первого патриаршества Фотия. Папский престол проявил готовность содействовать Фотию в подчинении оппозиции патриарху в недрах самой Константинопольской церкви. В условиях примирения Церквей улучшалось отношение к Мефодию как к архиепископу Римской церкви, но в то же время греку, пришедшему из Константинополя. После решений собора, высказавшегося за сохранение в неизменном виде Никейско-Цареградского Символа веры и потребовавшего «ничего в нем ни прибавлять, ни изменять», Мефодию было легко доказывать в Риме свое правоверие в полемике с франкскими священниками, добавлявшими к Символу веры слова об исхождении Св. Духа «и от Сына» [1].

 

Это, однако, не объясняет одобрения Римом славянской литургии, ибо вопрос о ней вовсе не затрагивался в ходе переговоров между Римом и Константинополем. Чтобы найти ответ на вопрос, следует остановиться на мотивах, побуждавших римскую курию искать соглашения с Константинополем. Говоря об этих мотивах, исследователи упоминают прежде всего о том, что папа надеялся защитить с помощью Византии свои итальянские владения от

 

 

1. Там же. С. 224 и сл.

 

 

297

 

обосновывавшихся в Южной Италии и на Сицилии арабов. Действительно, в письме императору Василию I от августа 880 г. Иоанн VIII благодарил василевса за присылку флота для защиты «земли св. Петра» [1]. Однако у планов соглашения с Византией была и другая сторона, к которой привлек внимание исследователей Ф. Дворник в одной из своих ранних работ [2]. В обмен на признание Фотия и прекращение конфликта между Церквами в Риме рассчитывали добиться отказа Константинополя от юрисдикции над рядом территорий, входивших к началу третьей четверти IX в. в сферу влияния Константинопольской патриархии.

 

В первую очередь речь должна идти о Болгарии. История борьбы римского престола за возвращение юрисдикции над Болгарией, утраченной Римом в 869-870 гг., подробно рассматривалась в целом ряде исследований [3]. Исследователи единодушно отмечают, что действия римского престола резко активизировались именно в 878-879 гг., когда начались переговоры о примирении Церквей. Болгарией дело, однако, не ограничивалось. В 879 г. были предприняты шаги для возвращения под римскую юрисдикцию хорватского епископства в Нине, которое, основанное

 

 

1. ЛИБИ, т. II. С. 176-177.

 

2. Dvornik F. Les slaves, Byzance et Rome au IX siècle. Paris, 1926.

 

3.

Малышевский И. Святые..;

Dvornik F. Les slaves...;

Златарски В. История... T. I. Ч. 2. С. 116 и сл.;

Гюзелев Б. Княз Борис Първи. България през втората половина на IX век. София, 1969. С. 261 и сл.

 

 

298

 

при участии римского престола, во второй половине IX в. при неясных обстоятельствах оказалось в церковной зависимости от Константинополя [1]. Не ограничиваясь этим, в том же 879 г. 10 июня папа обратился с письмом к епископам романских городов на побережье Адриатики, также призывая их оставить Константинопольскую патриархию и перейти под власть Св. Престола [2]. Эти примеры наглядно показывают широкий размах дипломатических акций Рима на территориях, являвшихся своего рода «яблоком раздора» между Церквами. Вместе с тем анализ указанных посланий показывает, что в Риме отдавали себе отчет в том, что то или иное решение вопроса будет зависеть не только от Константинополя, но и от позиций правителей и правящей верхушки этих стран. Как показывает рассмотрение документов, посылавшихся в 70-х гг. IX в. в Болгарию, первоначально Иоанн VIII рассчитывал привлечь болгарского князя Бориса-Михаила на свою сторону, апеллируя к авторитету Римской церкви и осуждая заблуждения греков. Однако к концу 70-х гг. в Риме стали понимать, что для привлечения на свою сторону правителей спорных земель следует делать какие-то шаги им навстречу. Так, в своем

 

 

1. См. послание Иоанна князю хорватов Бранимиру от 7 июня 879 г. — ЛИБИ. T. II. С. 162-163; Šišič F. Povijest Hrvata u vrijeme národních vladara. Zagreb, 1925. S. 360-363.

 

2. См.: Monumenta Germaniae historica. Epistolarum (далее — Epistolarum), t. VII. Р. 1, Berolini, 1912, № 196. P. 157. Подробный разбор документа — Šišič F. Povijest Hrvata... Ekskurs II.

 

 

299

 

письме князю Борису от мая 879 г. папа выражал желание исправить ошибки, вызванные «помрачением» его легатов, поправить и восстановить все, что было ранее (очевидно, когда Болгария подчинялась власти Рима) сделано неправильно [1]. Еще более определенно выражался Иоанн VIII в послании, направленном тогда же советникам Бориса: в нем он обещал немедленно удовлетворить все «справедливые» просьбы болгар [2]. В письме, адресованном духовенству городов Адриатического побережья, Иоанн VIII обещал, что если оно вернется под его власть, «summi honorem sacerdotii et totius institutionis ecclesiastice» [3]. Особенно интересны материалы о контактах с Римом хорватской Нинской епископии. В датируемом 881-882 гг. письме Иоанна VIII князю хорватов Бранимиру, его «судьям», духовенству и народу папа обещал выполнить все просьбы, которые «saluti et utilitati omnium vestrum proficua sunt», предлагал прислать соответствующие предложения в Рим, чтобы он мог направить в Хорватию легатов для урегулирования всех дел на месте [4]. Пример этот тем более интересен, что созданная при участии хорватских князей для нужд их славянского государства Нинская епископия находилась с церковными властями романских городов

 

 

1. ЛИБИ. Т. И. С. 161. Златарски Б. История... T. I. Ч. 2. С. 187.

 

2. ЛИБИ. Т. И. С. 162.; Златарский Б. История.... T. I. Ч. 2. С. 188; Dvornik F. Les slaves... P. 253.

 

3. Epistolarum. t. VII. P. 1, № 196. P. 157.

 

4. Ibid., № 295. P. 257-258.

 

 

300

 

Адриатического побережья в таких же острых отношениях, как Моравская архиепископия с Франкской церковью, постоянно отстаивая свою независимость.

 

Объектом главного внимания Иоанна VIII была Болгария, и здесь к 880 г. Иоанну VIII удалось добиться определенных успехов. Из его послания, направленного болгарскому князю в июне-июле 879 г., видно, что незадолго до этого в Риме побывал посол Бориса с дарами для папы. В послании наряду с традиционными увещеваниями вернуться под власть Рима встречается и новое для переписки утверждение: что касается греков, то папа может их принудить покинуть Болгарию [1]. Появление такого утверждения правильнее всего объяснить тем, что Борис ссылался на возможное противодействие греков переходу его страны под власть Рима, и папа обещал это препятствие устранить. Этой цели легатам папы Иоанна VIII в значительной мере удалось добиться на церковном соборе 879-880 гг. [2] Несмотря на сопротивление, с которым они столкнулись, легаты добились заявления членов собора, принадлежащих к Константинопольской церкви, что решение вопроса о Болгарии находится в компетенции императора, которого будут просить этим заняться. Император, по-видимому, вынес соответствующее

 

 

1. ЛИБИ. T. II. С. 166; Златарски В. История... T. I. Ч. 2. С. 196.

 

2. Подробный анализ свидетельств об обсуждении вопроса о Болгарии на соборе см.: Златарски В. История... T. I. Ч. 2. С. 197-202.

 

 

301

 

решение, так как в письме от августа 880 г. Иоанн VIII благодарил его за признание прав престола Св. Петра на Болгарию [1].

 

Для продолжения переговоров уже непосредственно с болгарским князем Иоанн VIII, как видно из упоминаний в его более позднем послании Борису, направил к болгарскому двору епископа Феодосия Нинского [2] — главу того хорватского епископства, разнообразные пожелания населения которого, как уже отмечалось выше, папа в то же самое время проявлял готовность удовлетворить.

 

Именно в охарактеризованных выше условиях летом 880 г. и была направлена великоморавскому князю Святополку та булла Иоанна VIII, которая разрешала отправление в Великой Моравии литургии на «местном» — славянском языке. При оценке этого документа следует иметь в виду следующее. В своих достаточно сложных отношениях с правителями Восточно-Франкского королевства (Иоанн стремился поддерживать контакты скорее с правителями Западно-Франкского королевства) папа был заинтересован в поддержке могущественного великоморавского князя, но Святополк вовсе не был приверженцем славянской литургии (в булле 880 г. упоминается его просьба, чтобы для него и его приближенных мессу служили по-латыни). Поэтому для улучшения контактов со Святополком совсем не требовалось изменять традиционной политике и

 

 

1. ЛИБИ, т. II. С. 177.

 

2. Там же. С. 179.

 

 

302

 

одобрять славянское богослужение. Вряд ли обладал широкими возможностями воздействия на курию и Мефодий, которого вызвали в Рим потому, что его правоверность вызывала сомнения. Причины папского решения следует, таким образом, искать вне Моравии. Одобрение славянской литургии было шагом, который должен был способствовать укреплению влияния Рима в тех славянских странах, где скрещивались интересы Рима и Константинополя [1]. Поступал же Рим таким образом, очевидно, потому, что располагал сведениями о заинтересованности элиты этих стран в совершении богослужения на «своем» языке. Тем самым булла 880 г. становится косвенным, но важным источником для изучения истории зарождения кирилло-мефодиевских традиций в таких странах, как Хорватия и Болгария. Учет этих соображений делает весьма вероятным предположение Ф. Шишича, что среди просьб хорватов, обращенных к Иоанну VIII, была и просьба о разрешении богослужения на славянском языке, и соответствующее папское разрешение способствовало распространению в Хорватии такой практики, с которой впоследствии боролось латинское духовенство [2].

 

Таким образом, разрешение славянской литургии в 880 г. было тесно связано с расчетами римского престола на укрепление своего влияния на Балканах.

 

 

1. К такому выводу пришел уже в 20-х гг. Ф. Дворник (Dvornik F. Les slaves... P. 267)

 

2. Šišič F. Povijest Hrvata... S. 286.

 

 

303

 

Тем самым судьба славянской литургии оказывалась в определенной зависимости от того, насколько подобная политика окажется успешной.

 

Следует при этом учитывать, что проводившаяся Иоанном VIII политика сталкивалась с серьезной оппозицией в самой курии: в 876 г. дело дошло до открытого конфликта, когда подвергся опале целый ряд лиц из окружения папы (наиболее видным среди них был епископ Порто, Формоза) [1]. Сам курс на сближение с Константинополем сочетался с сохранением в сознании папы и его окружения представлений о превосходстве Римской церкви над постоянно впадающими в заблуждение греками: весной 878 г., когда полным ходом шли переговоры о примирении Церквей, папа писал Борису болгарскому, что он и его подданные, подчиняясь власти греков, ставят под угрозу дело своего спасения. Правда, — писал папа, — у нас с греками одна вера и одно крещение, но греки постоянно впадают в ереси и вызывают расколы [2]. Лишь ожидания крупных политических выгод заставляли искать примирения с этими греками.

 

Однако достигнутые выгоды оказались не столь значительными, как ожидала папская курия. Правда, греческий флот принял участие в военных действиях против арабов, но подорвать господство их флота на Средиземном море он оказался не в состоянии.

 

 

1. Lapôtre А. L'Europe et le Saint-Siège a l'époque carolingienne. 1-е partie. Le pape Jean VIII (872-882). Paris, 1895. P. 68; 248.

 

2. ЛИБИ, т. II. C. 149.

 

 

304

 

В 880 г. в руки арабов попали Сиракузы — один из главных опорных пунктов византийцев на Сицилии. В марте 882 г. Иоанн VIII обратился с отчаянной просьбой о помощи против арабов к Рихарде, ясене императора Карла III Толстого. Папа писал, что, опасаясь арабов, он не осмеливается выходить за стены Рима, а ни его духовный сын император, ни «какой-либо человек какого-либо другого народа» не присылают ему помощи [1]. Вместе с тем присутствие у берегов Италии византийского флота способствовало установлению Византией связей с племенами сербского Приморья и присылке Василием I духовенства, которое крестило местных язычников и, конечно, подчинило их власти Константинопольской патриархии [2]. Завершилась безрезультатно и попытка подчинить власти римского престола Болгарию. Хотя Борис обещал Феодосию Нинскому направить своих послов в Рим, но из двух посланий Иоанна VIII, относящихся к концу его правления, видно, что это обещание так и не было выполнено [3].

 

Разочарование в результатах политики, последовательно проводившейся Иоанном VIII на протяжении ряда лет, стало одной из причин наступивших перемен в политике и ориентации курии. В «Фульдских анналах» — летописи, наиболее четко выражавшей

 

 

1. Epistolarum, t. VII. P. 1, № 309. P. 267.

 

2. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989. С. 114-115.

 

3. ЛИБИ, т. II. С. 179-180.

 

 

305

 

официальные взгляды двора правителей Восточно-Франкского королевства, смена власти в Риме в конце 882 г. описана как настоящий государственный переворот. Папа был отравлен своими врагами, которые, видя, что яд действует слишком медленно, умертвили его ударами молота. Его преемником стал «contra statuta canonum» Марин [1]. В этом рассказе есть основания подозревать некоторое преувеличение, но фактом остается, что при Марине быстро последовала реабилитация одного из главных противников покойного папы — Формозы, а за ним стали возвращаться и занимать высокие посты в курии и другие участники заговора 876 г. [2].

 

Приход к власти Стефана V сопровождался новой чисткой состава курии. Из папского архива были удалены регистры канцелярии Иоанна VIII за последние годы его правления (после раскрытия заговора 876 г. ), чтобы истребить самую память об этих событиях [3].

 

Так как объективной причиной переворота было разочарование в политике Иоанна VIII, направленной на сближение с Византией, то одним из его последствий стало осложнение отношений между Римом и Константинополем. Первые осложнения наметились, по-видимому, еще в правление

 

 

1. Monumenta Germaniae Historica. Scriptorum, t. I. Leipzig, 1925. P. 597-598; L. Dvornik F. Les slaves... P.284-285.

 

2. Lapôtre A. Le Saint Siège... P. 162-163.

 

3. Ibid. P. 163-165.

 

 

306

 

Марина [1]. При его преемнике Адриане III (884-885) отношения нормализовались: он известил Фотия о своем вступлении на трон, и его посол Феодосий, епископ Ории, привез из Константинополя многочисленные дары [2]. Новый папа возлагал, однако, свои надежды уже не на василевса ромеев, а на франкских правителей. Адриан III умер летом 885 г., направляясь к императору Карлу III, которого он хотел просить защитить Рим [3]. При его преемнике Стефане V отношения снова обострились. В послании, направленном в Константинополь в начале своего понтификата, новый папа резко отзывался о Фотии, подчеркивая свою приверженность взглядам его главного противника — папы Николая I [4].

 

Так как соглашение с Константинополем не оправдало возлагавшихся на него надежд, то в Риме не считали нужным его придерживаться, предпринимая шаги, снова ведущие к конфронтации. В ситуации возобновлявшегося соперничества Церквей

 

 

1. Сохранились упоминания о каких-то критических отзывах Василия I по адресу нового папы, император, в частности, выражал сомнения в каноничности его избрания (Dvornik F. The Photian Schism. History and Legend. Cambridge, 1948. P. 221).

 

2. Epistolarum, t. VII. P. 2. Berolini, 1928, № 1; Dvornik F. The Photian Schism... P. 224.

 

3. Малышевский И. Святые Кирилл и Мефодий... С. 345.

 

4. Grumel V. La lettre du pape Etienne à l'empereur Basile I // REB, Vol. 11. 1953.

 

 

307

 

снова актуальным становится вопрос об укреплении единства латинского мира.

 

В этой ситуации в начале понтификата Стефана V в Риме снова появился глава немецких противников Мефодия среди моравского духовенства — Вихинг со своими обвинениями против Мефодия и его учеников [1]. Обвинения эти были традиционными — совершение богослужения на славянском языке и отрицание filioque, к ним добавилось, по-видимому, имевшее более второстепенный характер обвинение, что Мефодий не придерживается практики постов, принятой в латинском мире. Однако на этот раз отношение к этим обвинениям оказалось иным, чем в 880 г.

 

Причину изменения позиции курии следует искать в тех изменениях отношений между Церквами, о которых говорилось выше. Отклонения в жизни Моравской церкви от принятых в латинском мире норм (осуждение filioque, совершение литургии на «местном языке», византийская практика постов) сближали эту Церковь с порядками, принятыми в православном мире, и в условиях обновившегося соперничества с Константинополем возникала опасность разрыва связей между Великоморавской церковью и Римом [2]. Неслучайно в своем письме

 

 

1. О пребывании Вихинга в Риме см. прямые указания в письме Стефана V Святополку (MMFH, t. III, № 101. S. 221-222).

 

2. См.: Vavřínek V. Staroslověnské životy Konstantina a Metoděje. Praha. 1963. S. 47-48.

 

 

308

 

Стефан V хвалил Святополка за то, что тот, «не желая блуждать по иным местам» (non alibi vagare), обратился за разрешением конфликта между Мефодием и его немецкими противниками в Рим [1]. Неслучайным представляется и то, что в инструкции папы легатам, отправленным им затем в Моравию, тема filioque затрагивалась прежде всего в дисциплинарном аспекте — здесь подчеркивалась роль Римской церкви как единственного правомочного толкователя догматов [2].

 

Таким образом, к лету 885 г. утратили силу доводы, побудившие римский престол в 880 г. согласиться на практику совершения славянской литургии, и вместе с тем появился ряд важных доводов за то, чтобы взять назад сделанную в 880 г. уступку. Неудивительно, что в своей булле Святополку Стефан V не только запретил совершение литургии на славянском языке, но и установил самые суровые санкции против нарушителей запрета — отлучение от Церкви и изгнание из страны [3].

 

Изучение буллы Стефана V Святополку и его инструкции легатам, посланным в Моравию, поставило исследователей перед одной трудной для решения конкретной проблемой. В обоих документах определенно утверждалось, что богослужение на славянском языке осуществлялось вопреки торжественному обязательству, данному Мефодием перед

 

 

1. MMFH, t. III, № 101. S. 219-220.

 

2. Ibid. S. 228.

 

3. Ibid., № 101. S. 225.

 

 

309

 

папой Иоанном VIII над гробом Св. Петра [1]. Так как Мефодий в понтификат Иоанна VIII посетил Рим лишь один раз в 880 г., то, очевидно, принесение клятвы следовало бы датировать этим временем, но это находится в полном противоречии с данными буллы Иоанна VIII 880 г., сохранившейся в составе регистров папской канцелярии. Содержащиеся в обоих документах приведенные выше свидетельства заставляют думать, что булла 880 г. была их составителям неизвестна, однако текстологический анализ позволил выявить в булле Стефана V ряд дословных заимствований из документа 880 г.

 

Для объяснения этих противоречий между показаниями источников была выработана следующая гипотеза: Вихинг предложил в Риме на рассмотрение папы фальсификат буллы Иоанна VIII 880 г., где вместо текста о разрешении славянской литургии был помещен текст о ее запрете и клятве, якобы произнесенной Мефодием. Установить истинное положение дел папская канцелярия не могла, так как регистры папской канцелярии в последние годы правления Иоанна VIII были удалены из папского архива. В итоге фальсификат Вихинга был принят в Риме за подлинный документ и послужил толчком для принятия курией соответствующих решений [2].

 

Предложенная гипотеза логично объясняет совокупность известных фактов и получила одобрение

 

 

1. MMFH, t. III, № 101. S. 225, № 102. S. 228.

 

2. Lapôtre A. L'Europe et le Saint-Siège... P. 165-168.

 

 

310

 

исследователей. На этом основании было бы неправильно, однако, приписывать фальсификату Вихинга решающую роль в принятии Стефаном V решения о запрете славянской литургии. Фальсификат Вихинга потому и был признан за подлинный документ, что его содержание вполне отвечало тем тенденциям в политике римской курии, которые обозначились после смерти Иоанна VIII [1]. Обращает на себя внимание, что в 879 г. в аналогичной ситуации (нарушение запрета совершать литургию на славянском языке) Мефодий был приглашен для дачи объяснений в Рим [2], в 885 г. это сочли излишним и решение приняли, не заслушав обвиняемого [3]. Причина, несомненно, была в том, что решение этого вопроса было для курии совершенно ясным и не нуждалось в каком-либо дальнейшем обсуждении.

 

 

1. См. наблюдение А. Лапотра, что нотарии Иоанна VIII Григорий, Анастасий и Бенедикт оставались на своих постах и при Стефане (Lapôtre A. L'Europe et le Saint-Siège... P. 165-166). Таким образом, были объективные возможности проверить подлинность текста Вихинга, но их не использовали.

 

2. MMFH, t. III, № 81. S. 193.

 

3. Dvornik F. Byzantské misie u Slovanů. Praha, 1969. S. 202.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]