1. Византийская Фессалоника: уникальный город?
Роберт Браунинг (Лондон)
И в средние века, и позднее Фессалонику часто называли вторым городом Византийской империи [1]. Действительно, по численности населения и по своей экономической роли она стала таковым с середины VII в., после того, как Александрия и Антиохия были захвачены арабами и вошли в состав исламского халифата. Вместе с тем, со времени Галерия (начало IV в.), чьи триумфальная арка и возможный мавзолей (ныне церковь св. Георгия, или Ротонда) известны всем, Фессалоника не была, если не считать отдельных эпизодов, местом пребывания имперского правительства. В этой статье я собираюсь остановиться на следующих вопросах: что представлял собой город Фессалоника и в чем состояли его отличия от Константинополя, а также от других городов Византийской империи.
Прежде всего, в отличие от Константинополя, это был город эпохи эллинизма, основанный около 316 г. до н. э. Кассандром, одним из военачальников Александра Македонского и его удачливым преемником на македонском престоле. Он назвал город в честь своей жены, сводной сестры Александра. Подобно Александрии и Антиохии, также возникшим в эллинистическую эпоху, Фессалоника была расположена на одном из важнейших перекрестков торговых путей. Один из этих путей соединял Дунай и Центральную Европу со Средиземноморьем и проходил по долинам Моравы и Вардара к морю, там, где сейчас проложена железная дорога Белград-Фессалоника. За шесть с половиной столетий до того, как Константин заложил свою столицу на Босфоре, Фессалоника уже была людным и процветающим городом. Подобно другим эллинистическим городам, она имела достаточно развитое самоуправление, большее, пожалуй, чем столичные Александрия и Антиохия. Многие весьма существенные элементы своей древней автономии Фессалоника сохраняла вплоть до захвата ее турками-османами в 1430 г. и даже после этого, и временами городские власти действовали вполне независимо от имперского правительства или даже вопреки его воле [2].
24
В Константинополе же органы местного управления находились под строгим контролем центральных властей, прежде всего - всевластного городского префекта.
Фессалоника была важным торговым и ремесленным центром и богатела на развитии дальней торговли, начало которой положили завоевания Александра. Растущее богатство восточного Средиземноморья питалось товарами с Балкан, из Центральной и Восточной Европы. Что это были за товары? Мы располагаем лишь косвенными данными. По всей видимости, значительную долю составляли рабы, хотя, как обычно, прямых сведений на этот счет не существует. Не слишком достоверный географический трактат IV века н. э. говорит, что через Фессалонику вывозились железо, ткани, сало и сыр [3]. К этому списку следует, скорее всего, добавить золото. Тем не менее, этого потока товаров было бы явно недостаточно для процветания города римской эпохи, и вряд ли это могло служить основанием для расширения бухты Фессалоники, предпринятого Константином (хотя последнее могло быть отчасти связано и с соображениями военного характера). Поток, устремлявшийся в обратном направлении, мог включать такие товары, производимые в Средиземноморье, как оливковое масло, вино и различные предметы роскоши. Кроме того, можно назвать соленую и копченую рыбу. Рыболовство было развито в Фессалонике на всем протяжении ее истории, а в 1185 г. источник упоминает о чиновнике, проверявшем цены на рыбу [4]. Еще один момент, незаслуженно обойденный вниманием, - это значение соли в экономике города. Известно, что производство соли из морской воды продолжалось в Фессалонике в течение всего средневековья. В 688 г. Юстиниан II подарил доходы от солеварни, расположенной неподалеку от Фессалоники, монастырю св. Димитрия [5]. В документе 1089 г. упоминается дарение монастырю солеварни в окрестностях города императором Василием II [6]. В 1415 г. в Фессалонике существовали две гильдии солеваров. (В Центральной Европе вплоть до начала разработки месторождений соли в Новое время этот важный товар не производился.)
Вот вкратце и все, что можно сказать о торговом пути между севером и югом, развитие которого, быть может, началось еще в доисторический период. Когда в конце II в. до н. э. римляне соорудили Via Egnatia, дорогу, соединявшую запад и восток, Адриатику с Черным морем, и проходившую через Фессалонику, значение этого города как центра торговли и ремесла еще более возросло. Наиболее существенным было то, что возникла сухопутная дорога, соединявшая город и с Италией, и с Константинополем.
25
Своим экономическим процветанием в римскую эпоху город обязан двум этим торговым путям. О величине и значении Фессалоники писали Страбон и Лукиан. В течение трех столетий она была также административным центром обширной территории на Балканах. Фессалоника стала полиэтничным городом, который посещали и населяли представители различных народов. В городе бывали многие римляне, например, Цицерон в период своей ссылки. На надгробиях римской эпохи встречаются имена римлян. Город стал римской колонией. Апостол Павел обнаружил здесь многочисленную и влиятельную еврейскую общину. Подобным полиэтничным городом Фессалоника оставалась и впоследствии. В 904 г. местный автор заметил, что в город приезжало много иностранцев и что улицы его заполнены многоязыкой толпой горожан и приезжих, и людей здесь не меньше, чем песчинок на морском берегу. Горожане, продолжает он, разбогатели на торговле и чаще одеты в шелк, чем в шерсть. Ремесленники производят изделия из золота, серебра, драгоценных камней, бронзы, железа, олова, свинца и стекла [7]. В XII в. ежегодная ярмарка св. Димитрия привлекала купцов со всей Греции, болгар, скифов, итальянцев, испанцев, португальцев, кельтов из-за Альп, финикийцев, египтян, выходцев с берегов Черного моря [8]. Проповеди архиепископа Евстафия (конец XII в.) рисуют общество, где монахи, не в меньшей степени, нежели миряне, заняты ремеслом, торговлей и ростовщичеством. Венецианские документы XII в. часто называют Фессалонику как конечный пункт путешествия многих купцов. С XI в. в городе существовали общины венецианцев и генуэзцев. В Фессалонике не было столь строгого контроля за приезжими и постоянно проживающими в городе иностранцами, как в Константинополе, где разрешение на жительство и все перемещения зависели от городского префекта. Правда, в XII в. Вениамин из Туделы сообщает, что в Фессалонике было около 500 иудеев (то есть около 500 семей), что они испытывали притеснения, занимались шелкоткачеством и что глава их назначался императором [9]. Следует упомянуть также о том, что в XI в. и позднее через Фессалонику проходил традиционный путь пилигримов с Запада в Святую Землю.
Жители Фессалоники контактировали не только с иноземными купцами. Они жили в окружении соседей, отличавшихся от них по языку и культуре. С середины VI в. началось продвижение славян в южную часть Балканского полуострова [10].
26
Их прародина, по всей видимости, находилась к северу от Карпат, в районе верхней Вислы, а сородичи их проживали далее на восток, в верховьях Днестра и Днепра. К середине V в. некоторые из них уже населяли Среднее Подунавье, территорию современной Венгрии. Нам неизвестно, чем было вызвано их дальнейшее продвижение на юг - давлением с севера других народов, вынудившим их занять земли в Центральной Европе, пустовавшие после ухода лангобардов, гепидов и других германских племен, или другими причинами. В любом случае, это не имеет значения для нашего изложения. Племенная структура славян за время их долгого пути с родины распалась. На юге Балкан они появились не как банды завоевателей, не неся с собой государство в зародыше, как это было у германцев в IV в., а небольшими группами, иногда осколками прежних племен, иногда большими семьями или родами, отягощенные награбленной в пути добычей и в поисках земли, где можно было бы осесть. К концу VI в., по всей видимости, образовались первые компактные поселения к западу, северу и востоку от Фессалоники. В то же время незначительное число славянских топонимов в непосредственной близости от города свидетельствует о том, что городские землевладельцы сохранили контроль над своими поместьями в долине Аксиоса и вокруг озер к северу и к востоку от города.
К VII в. Фессалоника и соседний полуостров Халкидика превратились в греческие анклавы, окруженные со всех сторон морем и преимущественно славянским населением. Подобная картина в общих чертах сохранялась до начала нынешнего столетия [11]. В этом отношении Фессалоника напоминала такие центры культуры эллинизма, как Александрия и Антиохия, бывшие с самого основания греческими городами в окружении негреческих народов, на которые они оказывали мощное культурное влияние. К середине VII в. миграция славян на юг прекратилась и начались процессы их адаптации, культурной, а во многих районах и полной, ассимиляции.
Обратимся к тому, что известно о взаимоотношениях жителей Фессалоники и их соседей-славян в VII в. Первое появление славян на исторической сцене вызвало большой переполох. Отличаясь от местных жителей языком, религией, светлыми волосами, одеждой, быть может, ростом, материальной культурой, отсутствием ярко выраженной политической структуры, они воплощали Неведомое и Чужое. Однако те, кто поселился неподалеку от города, и те, кто проходил мимо него на пути в Грецию, должно быть, вступали в хозяйственные отношения с городом, налаживали обмен продуктов земледелия и скотоводства,
27
охотничьей добычи на изделия из металлов, ткани и, конечно, соль. Они не представляли серьезной опасности для города, хорошо защищенного солидными стенами. Их простая и разрозненная политическая и военная структура не позволяла организовать осаду города. Они становились опасными только в том случае, если хорошо организованное государство использовало их как наемников. Так случилось в 586 г., когда авары, в прошлом кочевой народ из Центральной Азии, напали на город при добровольном или вынужденном участии славян. Тем не менее прочность стен, храбрость горожан и вмешательство покровителя города св. Димитрия спасли положение. Вскоре авары осели на территории современной Венгрии, и отношения между горожанами и их соседями вновь вернулись в нормальное русло.
Приведем лишь несколько примеров того, как развивались эти отношения в течение последующих семи столетий. Безымянный клирик, составивший описание чудес св. Димитрия, изображает славян, проживающих вокруг города, как идолопоклонцев, людей, не знающих законов и не признающих брака εἰδωλόπηκτον καὶ ἀθεμιτόγαμον καὶ παράνομον γάμον [12]. Будучи образованным человеком, он был шокирован стилем их жизни. Тем не менее, в том же сочинении мы находим рассказ о славянском вожде (ῥήξ) по имени Первуд, который жил в городе, носил греческую одежду и говорил «на нашем языке». Первуд был арестован властями империи по обвинению в подготовке мятежа и увезен в Константинополь. После этого в столицу была отправлена делегация из представителей города и славянских вождей, которые собирались вступиться за него. К несчастью, перед тем, как они прибыли, Первуд, опасаясь за свою жизнь, бежал и, добравшись до земель, населенных славянами, убедил часть своих соплеменников восстать против Византии. Небольшое по размаху восстание было легко подавлено, Первуд был схвачен и казнен. Рассерженные славяне начали блокаду города, которая привела к дефициту зерна. Богатые горожане воспользовались ситуацией и скрыли запасы продовольствия. Тогда император направил в Фессалонику корабли с продовольствием. Как только корабли были разгружены, городские власти реквизировали их и отправили для покупки зерна в другую славянскую общину, к югу от города. Между тем другая группа славян под предводительством своих «рексов» попыталась взять город штурмом, но потерпела поражение благодаря заступничеству, как были уверены горожане, св. Димитрия [13]. Эти события происходили между летом 676 и летом 677 г.
28
Я пересказал эту историю столь подробно потому, что она обнаруживает сразу несколько важных моментов: рост социальной дифференциации среди славян, привлекательность греческой городской жизни для возникающей славянской верхушки, развитие связей между горожанами и славянами, а также, как правило, мирный характер этих отношений, неуклюжие вмешательства со стороны правительства, неспособность или нежелание славян объединиться против города, готовность городских властей действовать независимо от Константинополя. Мирные взаимоотношения были в порядке вещей, но амбиции и сомнения обеих сторон легко могли привести к возникновению локального конфликта.
В 904 г., когда Фессалоника была захвачена и разграблена арабским флотом, детальное изложение событий, представленное Иоанном Камениатой, клириком и приближенным архиепископа (точка зрения Александра Каждана, считающего труд Камениаты позднейшей фальсификацией, не получила широкой поддержки), рисует несколько иную картину [14]. Два славянских племени, упоминавшиеся уже в VII в., драгувиты и сагудаты, все еще проживали в окрестностях города, частично на его территории, частично под властью Болгарии. Болгары, которыми тогда правил царь Симеон, воспользовавшись слабостью правительства в Константинополе, перенесли свою границу. Греческие надписи, сделанные болгарскими властями при разметке границы, были обнаружены в 25 и 35 километрах от городских стен. Местные славяне были в хороших отношениях с болгарами, они вели оживленную и выгодную торговлю. После принятия христианства болгарами, которое произошло при жизни предыдущего поколения, отношения эти, как указывает писатель, значительно улучшились. После нападения арабов славяне, жившие как на территории города, так и на землях дальше к востоку, прислали ополчение для защиты Фессалоники. Хотя в данном случае они не слишком отличились, славянских воинов высоко ценили как прекрасных лучников. Славяне жили и в городе. Хотя об этом не говорится прямо, очевидно, что все славяне к этому времени были христианами. Их обращение произошло не в результате действий государства, как это было в случае со славянами в Болгарии, а благодаря постоянным усилиям и миссионерской деятельности местного духовенства, не получившим отражения в источниках, а также привлекательности византийского образа жизни. Так что со времени Первуда интеграция славян близ Фессалоники в византийское общество значительно продвинулась.
Величайший итог тесных взаимоотношений между греками и славянами в Фессалонике - это, без сомнения,
29
деятельность славянских апостолов Кирилла и Мефодия в середине IX в. [15]. Сыновья византийского чиновника из Фессалоники, владевшие греческим и славянским, получившие образование в Константинополе, они составили алфавит, отражавший фонологию древнеславянского языка, перевели на славянский основные тексты христианской литургии, обучали славянских священников и создали, таким образом, третий в Европе - после греческого и латинского международный язык литературы и культуры. Инициатива в данном случае исходила от императора и константинопольского патриарха, руководствовавшихся сиюминутными политическими соображениями, но возможность для успешного решения этой задачи связана именно с Фессалоникой. Уроженцы Фессалоники, Кирилл и Мефодий стали гражданами вселенной. Они постоянно меняли культурную карту Европы. Каждый ребенок, от Черногории до Камчатки, который может написать свое имя, является, в каком- то поколении, учеником этих двух братьев.
Местные славяне в разной связи упоминаются и позднее. Из этих свидетельств следует, что, интегрировавшись в жизнь региона, славяне часто сохраняли язык и обычаи предков. Люди славянского происхождения приезжали в Фессалонику, получали там образование и впоследствии занимали определенное положение в византийском обществе. Примеры из начала XIV в. - Григорий Акиндин, ведущий богослов, противник исихазма, и Неофит Продромен, составивший в одном из крупнейших константинопольских монастырей ботанический словарь и ряд других сочинений. Постоянные контакты с людьми, говорящими на другом языке, постоянное взаимодействие двух общин сделали Фессалонику городом, резко отличавшимся от столицы. Это был пограничный город. Но граница - это отнюдь не обязательно барьер. Как часто отмечали американские авторы, в связи с историей их собственной страны, границы лучше воспринимать как контактные зоны двух разных культур, взаимодействие которых дает начало уникальным и неповторимым процессам.
Интересно, что среди славян, проживавших в непосредственной близости к городу и в более отдаленных районах, широкое распространение получило почитание св. Димитрия [16]. Во время оккупации города норманнами чудотворная икона из церкви св. Димитрия была спасена, по всей видимости, болгарскими монахами и вывезена в Тырново в северной Болгарии. Там братья Петр и Асень, год или два спустя возглавившие восстание против византийского владычества, которое закончилось образованием Второго Болгарского Царства, основали церковь св. Димитрия.
30
Они заявили, что святой покинул византийцев и перешел на сторону болгар и что его поддержка гарантирует им победу. Действительно, поддержка св. Димитрия придала в глазах современников легитимный характер их власти. На монетах и печатях болгарских правителей изображение св. Димитрия неизменно присутствовало вплоть до окончательного завоевания страны турками в 1393 г.
В некоторые периоды истории, в частности в конце VI и VII вв., в XIV и начале XV вв., сообщение по суше между Фессалоникой и Константинополем бывало нарушено. Подобная ситуация позволяла несколько дистанцироваться от столичного правительства и развивать институты самоуправления. Престиж и власть местных магистратов и магнатов (иногда эти понятия совпадали) являлись потенциальным источником конфликта между ними и имперским наместником в городе, кем бы он ни был - чиновником или членом императорской семьи. Когда центральное правительство было слабым, нерешительным или не имело единой позиции, в периоды, когда связь со столицей была затруднена, Фессалоника пыталась действовать как независимый город-государство. Πολιτάρχαι, с которыми пришлось иметь дело апостолу Павлу (Дея. 17.6,8), сменились советом светских магнатов и церковных иерархов, который периодически упоминается в истории города. В последние десятилетия существования империи этот совет состоял, как представляется, из семи духовных лиц и пяти светских. Подобный совет, который иногда называется δοδέκαδα, продолжал заниматься делами христианского населения города в ранний период османского господства [17]. Когда централизованное византийское государство распадалось, как это было после IV крестового похода в 1204 г., или оказывалось расколотым гражданской войной между претендентами на трон, как в середине XIV в. и вновь в XV в., местное самоуправление приобретало черты действительной независимости. Наиболее яркий пример тому - так называемое восстание зилотов во время гражданской войны 1342-1359 гг. Причины и ход событий этих лет представляют предмет для отдельного исследования. Достаточно сказать, что паралич центральной власти сочетался с острым социальным конфликтом между богатыми и бедными в самом городе, конфликтом, который, в свою очередь, усугублялся оккупацией прилегающих к городу земель восставшими или Сербией. Все это привело к возникновению местного режима, который лишь на словах признавал слабое константинопольское правительство, отверг все попытки вмешательства со стороны узурпатора Иоанна Кантакузина
31
и самостоятельно вел переговоры с сербским царем, стремившимся воспользоваться ослаблением Византии в интересах экспансии собственного государства. Можно провести неожиданно яркие параллели между событиями в Фессалонике и в городах Италии того времени, прежде всего в Генуе, с которой Фессалонику связывали прочные торговые узы. Я имею в виду роль гильдий, активную деятельность собрания граждан, а также убийства некоторых аристократов, в то время как другие представители этого слоя возглавили движения, требовавшие определенных общественных перемен. Было бы слишком смелым, вопрочем, не имея прямых свидетельств, настаивать на какой-либо связи между этими событиями. Важным представляется то обстоятельство, что, тогда как другие города в сохранившихся частях Византийской империи сотрясали социальные конфликты и они не знали, чью сторону принять (некоторые из них, как, например, Адрианополь, сделали определенные шаги в сторону самоуправления, возродив и наделив полномочиями собрание граждан), - одной лишь Фессалонике удалось в течение пяти лет проводить собственную политику независимо от обоих претендентов на имперский престол. В последние столетия существования империи горожане требовали через собрание, причем часто успешно, предоставления прав действовать независимо от центрального правительства. Так они вели себя по отношению к Бонифацию Монферратскому после падения Константинополя в результате четвертого Крестового похода, по отношению к венецианцам и туркам в XV в. Эти права, сформулированные в 1423 г. в ходе переговоров с Венецией, включали право следовать обычаям предков, управляться собственными магистратами, право архиепископа и клира выполнять свои обязанности без постороннего вмешательства, а также право горожан продавать свою собственность кому они пожелают и беспрепятственно покидать город. И другим городам Греции, например Корфу, иногда удавалось отстоять свои древние права, в особенности в период латинского господства, но ни у одного из них это не получалось столь последовательно и успешно, как у Фессалоники. Трудно ответить на вопрос, были ли эти права пережитком старины или частью гражданской идеологии, возникновение которой сопровождало упадок и распад имперской власти. Как бы то ни было, стремление Фессалоники самостоятельно решать свои проблемы и ослабить зависимость от Константинополя в известной степени выделяют ее среди других городов Византийской империи, в особенности в XV и XVI вв.
32
По всей видимости, не случайно именно в Фессалонике впервые появляются авторы, пишущие на злободневные политические сюжеты. Фома Магистр, ученый, учитель и, скорее всего, монах (ок. 1275 - ок. 1350), в своем трактате «О государстве» (Περὶ πολιτείας) критикует недостатки современного ему общества, прежде всего экономическое неравенство и порождаемое им социальное напряжение. Другие фессалоникские авторы, например Николай Кавасила, Григорий Палама и Димитрий Кидонис также обличали несправедливость и дурное обращение с бедными, которое они видели вокруг. Они стараются рассматривать социальные и экономические проблемы с позиций морали и религии, но считают, что решение их может и должно быть найдено. Эти авторы - в известной степени предшественники Георгия Гемиста Плифона, который в XV в. сформулировал главные положения, составлявшие основу легитимности Византийской империи.
Это новое политическое мышление было одной из сторон оживленной интеллектуальной жизни Фессалоники в конце XIII - начале XIV вв., о которой писал сэр Стивен Рансимен в своей книге «Последний византийский ренессанс» (Кембридж, 1970). Ключевой фигурой этого ренессанса он считает Фому Магистра, только что упомянутого мной. Известный ученым-классикам как редактор и комментатор аттических трагиков и Пиндара, теологам - как составитель многих гимнов и панегириков, ученым, изучающим риторику, - как автор речей, которые долгое время приписывались Элию Аристиду, жившему за тысячу лет до него, Фома был человеком огромной культуры и талантливым педагогом, среди учеников которого немало писателей двух последующих поколений [18].
Вернемся к обстоятельствам, способствовавшим культурному возрождению. В 1204 г. Фессалоника не была захвачена и разграблена, не были нарушены устои ее общественной жизни, как это случилось в Константинополе. Город принял Бонифация Монферратского, которого латинский император Балдуин назначил королем Фессалоники. Правление Бонифация не было обременительным для города, кроме того, его власть в глазах горожан обладала некоторой легитимностью благодаря его браку с Маргаритой Венгерской, вдовой императора Исаака II Ангела. Новый правитель уважал права и привилегии города. Не было панического бегства жителей из города, как это случилось в Константинополе, хотя некоторые магнаты вынуждены были лишиться роскошных городских домов, которые были переданы рыцарям из окружения Бонифация.
33
Не были разграблены произведения искусства и книги, мало изменился образ жизни. Великий ученый епископ Евстафий умер менее чем за десять лет до того, и его библиотека, где хранились многие редкие классические и патриотические тексты, скорее всего, все еще оставалась нетронутой. В 1240 г. Никифор Влеммид был послан в Фессалонику никейским императором Иоанном Вататцем за книгами. Иоанн Педиасим Поф, который родился в Фессалонике около 1250 г., преподавал там с 1284 г. примерно до 1310 г. и писал о мифологии, логике, математике, музыке, астрономии, каноническом праве и медицине. Безусловно, в его распоряжении находилась богатая библиотека [19]. Все эти факторы создавали идеальные условия для взлета литературы и науки в конце XIII в. и позволили Фессалонике сломать монополию Константинополя в области высшего образования и культуры, который столица удерживала до 1204 г.
За недостатком места придется ограничиться лишь самым кратким описанием культурной жизни Фессалоники в XIII и XIV вв. Имена писателей, родившихся и работавших по преимуществу в Фессалонике, дают весьма впечатляющую картину. Феодор Триклиний, редактор классической греческой поэзии и исследователь древнегреческого стихосложения, считается основателем современной критики текста. Никифор Каллист Ксантопулос составил историю церкви с древнейших времен, используя утраченные ныне источники. Никифор Хумн, государственный деятель, дипломат, эссеист и ученый, был отцом Ирины-Евлогии Хумнены-Палеологини, которая играла важную роль в богословских и аскетических течениях начала XIV в. Нил Кавасила был теологом и полемистом. Его родственник Николай Хамет Кавасила писал о риторике, астрономии, праве, теологии и политике. Григорий Палама, идеолог исихазма, стал архиепископом Фессалоники. Его противник Григорий Акиндин был славянином по происхождению и учился в Фессалонике. Среди юристов следует назвать Константина Арменопула, чей сборник византийского права был переведен на славянский и принят в России, а в начале XIX в. стал официальным сводом законов нового греческого государства, а также Матфея Властаря, специалиста по канонам и гимнографа, чья Σύνταγμα, свод светского и церковного права, был по указу короля Стефана Душана переведен на сербский, а впоследствии использовался в России. Исидор Глав, архиепископ Фессалоники и друг императора Мануила II, в своих проповедях и письмах сообщает уникальные сведения о ситуации в городе в период первой турецкой оккупации.
34
Димитрий и Прохор Кидонисы превзошли всех в деле религиозного сближения с Западом и перевели на греческий большую часть Summa Theologica Фомы Аквинского. Наконец, из Фессалоники происходили два вселенских патриарха, Исидор Вухирас (1347-50) и Филофей Коккин (1352-55, 1364-76), который в юности был поваром и учеником Фомы Магистра и написал, помимо всего прочего, жития некоторых современных ему фессалоникских святых.
Наряду с литературой в Фессалонике развивалось искусство. Строились и украшались новые церкви, например церковь Святых Апостолов и св. Николая Орфаноса (обе - XIV в.). Очевидно также, что художники из Фессалоники высоко ценились в Сербии и внесли свой вклад в развитие сербского искусства. Авторы росписи в монастырской церкви в Сопочанах (1260-е гг.), по мнению историков искусства, испытали на себе прямое влияние фессалоникской школы. Когда сербское королевство подчинило себе Македонию и король Милутин установил тесные контакты с городом, влияние Фессалоники стало еще более очевидным. Нам известны имена странствующих художников Михаила Астрала и Евтихия, которые в начале XIV в. участвовали в росписи церкви св. Климента в Охриде, св. Георгия в Старо Нагоричино, королевской часовни в Студенице [20]. На северной стене королевской часовни в Грачанице, расписанной около 1321 г., помещено изображение Евстафия - архиепископа Фессалоники, вероятно, единственного ученого-классика, причисленного к лику святых. Фамилия Астрала встречается исключительно редко, и интересно, что Феодор Триклиний упоминает Иоанна Астрала, которого он называет γραφεύς, составившего чертежи к его краткому трактату о природе луны, написанному в Фессалонике. Это свидетельство позволяет связать группу странствующих художников с Фессалоникой [21]. В многочисленных росписях церквей северной Сербии конца XIV в. также отразилось влияние Фессалоники. Таким образом, город был соперником Константинополя не только в литературе, науке, теологии и юриспруденции, но и в развитии искусства.
В заключение я постараюсь кратко проследить историю Фессалоники в последние десятилетия перед окончательным завоеванием города турками-османами. Это сложная и поучительная история. Судьба города была тесно связана с процессом дезинтеграции последних осколков Византийской империи. Турецкое давление, пусть и не постоянное, становилось все более ощутимым. Императорская династия Палеологов усугубляла положение из-за нескончаемых споров между братьями, отцами и сыновьями за все сокращающееся наследство.
35
В какой-то момент четыре императора, каждый при поддержке своих сторонников, вели борьбу за империю-призрак, «царство, кого нема», как выразился югославский историк [22]. Время от времени один из соперников, по собственному выбору или в силу необходимости, обосновывался в Фессалонике или отправлялся туда в качестве наместника либо в ссылку. Достойный, но неудачливый Мануил II был в течение некоторого времени наместником города, а позднее, когда его отец Иоанн V лишил его прав на престол, правил здесь с 1382 по 1387 г. как независимый император. Он всячески старался организовать эффективное сопротивление туркам, но в конце концов вынужден был в 1387 г. покинуть Фессалонику, поскольку горожане предпочли сдаться, не подвергая город риску захвата и разграбления. По всей видимости, они не ошиблись в оценке ситуации. Турки проявили известное милосердие, позволив церквам действовать безо всяких преград и сохранив ограниченные полномочия за местными магистратами. Для султана Мурада I Фессалоника была важна как центр торговли и как форпост на пути к Константинополю. Так что город обладал видимостью автономии под властью турок и не был включен в структуру Османской империи. Многие жители эмигрировали в Византию или на Запад, другие приняли ислам.
Поражение и пленение султана Баязида Тамерланом в битве при Анкаре (1402 г.) предоставило Византии короткую передышку. 9 мая 1403 г. Фессалоника, согласно договору с Сулейманом, сыном Баязида, который, кстати, был поэтом, вновь отошла к Византии. Однако ситуация оставалась неопределенной, злоключения горожан продолжались, поскольку отношения местных магистратов с наместниками, присылавшимися из Константинополя, зачастую были весьма напряженными. Пока Сулейман контролировал положение на Балканах, прямой угрозы Фессалонике не существовало, однако горожане и магистраты, более трезво, нежели правительство в Константинополе, оценивая ситуацию, по всей видимости, поняли, что у Византийской империи нет будущего и что они стоят перед трудным выбором: попытаться добиться наиболее выгодных условий у турок или получить ощутимую поддержку с Запада ценой заключения церковной унии и утраты независимости. В конце концов, город процветал за много веков до Константина Великого. Если бы все сложилось удачно, он мог бы по-прежнему процветать и после падения последних его преемников. Традиция независимости, укрепившаяся в XIV и XV вв., была сильна. Таким образом, горожане и магистраты разделились на две партии - протурецкую и прозападную. Последнюю составляли, скорее всего, люди, связанные с итальянской торговлей.
36
Длительная блокада города началась вновь в 1411 г. и привела ко все возраставшим нищете, голоду и отчаянию. Архиепископ Симеон упоминает о том, что в период активной осады 1422-1423 гг. многие горожане выступали за то, чтобы сдаться туркам. (Свою позицию они обосновывали ссылками на апостольское Послание к Римлянам, 13.1-2.) Другая группа поддерживала контакты с Венецией, чьи позиции среди западных государств, представленных в восточном Средиземноморье, были особенно сильны. В 1423 г. поступил приказ из Константинополя, согласно которому богатые горожане должны были организовывать оборону города на собственные средства, поскольку император, плативший дань султану, ничем помочь не мог. Это дало толчок к развитию событий. Провенецианская партия восторжествовала, и Совет направил венецианскому Сенату предложение принять власть над городом. Наместник Андроник, сын Мануила II, насколько можно понять, не играл непосредственной роли в этих переговорах. Венецианцы выразили согласие, и 7 июля 1423 г. был подписан договор. Город переходил в зависимость к Венеции, которая, в свою очередь, обязалась уважать его традиционные права. По мнению историка-современника этих событий, Фессалоника должна была стать второй Венецией [23]. Сенат, без сомнения, надеялся на заключение мира с султаном Мурадом II, но все его попытки последовательно отвергались. Османская блокада продолжалась. Город находился на грани голода. Горожане начали спускаться на веревках со стен, сдаваясь туркам. Венеция, видя, что надежды на заключение мира не оправдываются, перестала выполнять свои обязательства. Деятельность Совета была свернута, власть перешла в руки комитета, созданного венецианцами. В ответ на все обращения к Венеции раздавались лишь пустые обещания. В 1430 г. Мурад II привел под стены города большое войско и предложил сдаться. Многие горожане считали, что это предложение необходимо принять, однако им не давали действовать размещенные в городе венецианцами наемники. В конце концов султан потерял терпение и 29 марта взял город штурмом. За этим последовали три дня грабежей, разрешенные исламом, после чего султан твердой рукой восстановил порядок.
Так закончилась история византийской Фессалоники. История города, конечно, на этом не завершилась. В первые годы турецкого господства население Фессалоники было немногочисленным. Многие горожане бежали. С 1478 г. сохранились налоговые реестры. В этом году население города составляло немногим более 10 000 человек, большинство среди них составляли христиане. К 1500 г. насчитывалось 20 000 жителей, опять-таки с преобладанием христиан,
37
и уже около 4000 иудеев. К 1519 г. население выросло почти до 30 000, более половины жителей составляли иудеи, беженцы из Испании и Португалии, принесшие с собой различные умения и дух предприимчивости [24]. Начался новый этап в истории города, также отмеченный чертами уникальности.
Многие страницы истории Фессалоники нуждаются в дальнейшем изучении: сохранение ею черт позднеантичного города, длительный и успешный симбиоз со славянским окружением, влияние города, ощущавшееся во всем балканском регионе, в особенности в Болгарии и Сербии; в позднее средневековье - соперничество с Константинополем, история Фессалоники под властью турок, его роль как крупнейшего еврейского городского центра, с которой Фессалоника при трагических обстоятельствах рассталась уже в наше время, и многие другие аспекты жизни города [25].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Например, Михаил Хониат (Ер. 36.2). οἵα πόλυς ἑάλω πρώτη μετὰ τήν πρώτης καὶ τοῖς ἀγαθοῖ ἁπασῶν βασιλεύουσαν (о захвате Фессалоники норманнами в 1185 г.).
2. Ранний пример см. у Malchus, frg. 20: Blockley R. G. The fragmentary classicising historians of the later Roman Empire II. Liverpool, 1983, p. 436,12-19. В 479 г. в ожидании нападения остготов жители Фессалоники выразили недоверие префекту претория Иллирика, отняли у него ключи от города и передали их епископу.
3. Expositio totius mundi et gentium / ed. J. Rouge, p. 51.
4. Eustathios. The Capture of Thessaloniki / ed. J. R. Melville Jones. Canberra, 1988, p. 73.
5. Vasiliev A. A. An edict of the Emperor Justinian II // Speculum 18. 1943, p. 1-13.
6. Actes de Xenophon, no 1. 146.
7. Johannes Kameniates. De expugnatione Thessalonicae, cap. 9.
8. Timarion / ed. Romano, p. 114-123.
9. The Itinerary of Benjamin of Tudela / ed. M. N. Adler, p. 18.
10. О проникновении славян в Македонию и на полуостров Грецию см.: Vlasto A. Р. The Entry of the Slavs into Christendom. Cambridge, 1970, p. 3-12, 320-2; Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Impeiio. Commentary / ed. R. J. H. Jenkins. London, 1962, p. 182-95; Константин Багрянородный. Об управлении империей / под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1989, р. 427-45; Obolensky D. The Byzantine Commonwealth. Eastern Europe 500-1453. London, 1971, p. 42-68; Malingoudis Ph. Σλάβοι στή μεσαιωνική Ἑλλάδα Thessalonike, 1988;
38
idem. Ἡ Θεσσαλονίκη καὶ ὁ κόσμος τῶν Σλάβων. Thessalonike, 1991; Ditten Η. Zur Bedeutung der Einwanderung der Slawen // Byzanz im siebten Jahrhundert. Berlin, 1978, s. 73-160; Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. Moscow, 1982, с. 33-49.
11. Toynbee A. Constantine Porphyrogenitus and his World. London, 1977, p. 103.
12. Lemerle P. Les plus anciens recueils des miracles de saint Démétrius et la pénétration des Slaves dans les Balkans, I. 1979, p. 187,17.
13. Ibid., p. 208-21.
14. Johannes Kameniates. De expugnatione Thessalonicae, cap. 20.
15. Литература о Кирилле и Мефодии, их роли - необъятна. См., например, Vlasto А. Р. The Entry of Slavs..., 26-66; Dvornik F. Les légendes de Constantine et de Méthode vue de Byzance. Prague, 1933, rpt. Hatiesburg, Minnesota, I960; Кирилометодиевска библиография. 1940-1980 / Дуйчев И. и др. София, 1983.
16. Obolensky D. The cult of St. Demetrius in the history of Byzantine-Slav relations // The Byzantine Inheritance of Eastern Europe. London, 1982 IV.
17. Vacalopoulos A. E. Origins of the Greek nation 1204-1451. New Brunswick, N.-J., 1970, p. 146; idem. The Greek Nation. 1453-1669. New Brunswick; N. J., 1976, p. 191.
18. О Фоме Магистре см. недавнюю работу Skalistes S. К. θωμᾶς μάγιστρος, ὁ βίος καὶ τὸ ἔργο. Thessalonike, 1984.
19. См.: Constantinides С. N. Higher Education in Byzantium in the Thirteenth and Early Fourteenth Centuries (1204-1310). London, 1982, p. 117-125.
20. Miljković-Pepek P. Delo na zografite Mihailo i Evtihij. Skopje, 1967.
21. Kissas S. Solunska umetnicka porodica Astrapa. Zograf, 1974, p. 335-337.
22. Ђурић И. Сумрак Византије. Београд, 1984, с. 13.
23. Michael Ducas, Historia Turco-Byzantina. Bonnae, 1834, p. 197.18.
24. Lowry H. Portrait of a city; the population and topography of Ottoman Selanik (Thessalonike) in the year 1478 // Diptycha. Vol. 2, 1980-1, p. 245-293.
25. О недавнем прошлом см.: Mazower М. Salonica between East and West, 1860-1912 // Dialogos 1. 1994, p. 104-127.