Г. Г. Литаврин. Краткий очерк научной деятельности [*]
Имя Геннадия Григорьевича Литаврина неразрывно связано с историей отечественного византиноведения последних десятилетий. Отменный славист, выдающийся специалист по истории Болгарии, он, тем не менее, остается византинистом par excellence как по широте и глубине византиноведческой проблематики, затронутой в его трудах, так и по тому несомненному факту, что именно Византия является и эпицентром его исследовательских интересов, и отправной точкой для его «путешествий» в славистику. Свое внешнее выражение эта «византийская ипостась» Г. Г. Литаврина находит в том, что уже ex officio он занимает наиболее видное место в российском византиноведении: постоянный член редколлегии нашего главного специального органа «Византийский временник» (сначала в качестве просто члена редколлегии, затем ответственного секретаря, заместителя ответственного редактора, а в последние годы - в качестве его ответственного редактора), руководитель единственного во всей России специального научного учреждения - Сектора истории Византии ИВИ АН; президент Национального комитета византинистов России, достойно представляющий российское византиноведение в Бюро исполкома международной ассоциации византинистов (в качестве одного из вице-президентов ассоциации); председатель оргкомитета XVIII Международного конгресса византийских исследований, который состоялся в августе 1991 г. в Москве и успешное проведение которого в тех почти экстремальных условиях - заслуга главным образом Г. Г. Литаврина; ответственный редактор многих коллективных трудов российских византинистов; организатор всероссийских византиноведческих конференций и т. д. - одного этого уже достаточно, чтобы объяснить причины той широкой известности и признания, которыми пользуется имя Г. Г. Литаврина как среди отечественных византинистов, так и за рубежом («an excellent scholar and a charismatic personality in his own right», - говорят о нем некоторые из них) [1].
Главное, однако, в другом - во внутреннем содержании его научного творчества и в той одержимости, с которой он занимается любимой наукой.
*. Текст о византиноведческих работах Г. Г. Литаврина принадлежит И. П. Медведеву, о славистических - Б. Н. Флоре.
8
Его трудно представить бесстрастным исследователем, почти все его работы - это горячая полемика с кем-то, отстаивание его собственного взгляда едва ли не по всем крупным и спорным вопросам византийской истории, стремление к развернутой и многоплановой аргументации. Как исследователь Г. Г. Литаврин обладает особым талантом «докапываться» до сути того или иного явления, до реального содержания того или иного института или технического термина, делать понятным каждое слово источника, видеть ту или иную проблему как бы изнутри, глазами самих византийцев. Нельзя не испытать, например, эстетического удовольствия от его статьи об одном из малоизвестных понятий византийской налоговой системы - ὀπισθοτέλεια (взимание налога «задним числом» с земель, официально изъятых из налогообложения, но фактически приносивших доход) [2], не изумиться эрудиции, с которой он трактует тему «как жили византийцы» в одноименной книжке [3], но особенно Г. Г. Литаврин силен там, где речь идет о каких-либо расчетах, вычислениях, например, процента законной прибыли и процента налога с нее в византийском городе X-XI вв. [4] (сказывается по-видимому, серьезное увлечение математикой в молодые годы), об использовании данных весьма сложной византийской метрологии. В его работах, помимо традиционного для исследователя социально-экономической и политической истории фонда источников, широко используются правовые памятники: чувствуется, например, отличное знание такого трудного юридического текста, как «Пира» (сборник судебных постановлений в высшем суде Константинополя в XI в.), сочинений Димитрия Хоматиана и т. д.
Среди безбрежного моря всевозможных византиноведческих публикаций Г. Г. Литаврина есть несколько «островков», сыгравших особую роль в развитии византиноведения. Это, прежде всего, его две капитальных монографии «Болгария и Византия в ΧΙ-ΧΙΙ вв. » и «Византийское общество и государство в X-XI вв.», опубликованные с разрывом в 17 лет [5], но связанные единством проблематики и исследовательского метода [6]. Охват тем в них поистине энциклопедический: от наиболее широких и общих вопросов внутренней истории византийского государства (структура и формы земельной собственности в империи, особенности и пути формирования византийского феодализма, государственные реформы и функционирование государственного аппарата и других органов власти в условиях преобразований социально-экономической структуры византийского общества, зарождение этнического самосознания народов, населявших империю,
9
судьбы провинциального византийского города, народные движения) до мельчайших прослоек сельского населения и их юридического статуса. И при этом - всегда совершенно исключительная (порой, кажется, даже - избыточная) скрупулезность в анализе источников, новое оригинальное освещение старых, уже порядком избитых проблем. Совершенно справедливо, на наш взгляд, Г. Г. Литаврин возражает против теории о государственном прикреплении свободного крестьянства Византии, о превращении крестьян в государственных крепостных. Именно у него мы находим наиболее убедительную критику тезисов о будто бы существовавшей в Византии «верховной собственности государства» на все земли империи, о так называемой «централизованной ренте». По его вполне обоснованному мнению, византийские крестьяне-налогоплательщики государства (мелкие земельные собственники, общинники, хуторяне), - были свободными, а уплачиваемое ими в казну было государственными налогами, а не рентой, ибо в изучаемое время (XI-XII вв.) налогоплательщик мог по-прежнему совершенно свободно дарить, продавать, завещать, обменивать свою землю [7].
Справедливо и утверждение Г. Г. Литаврина о том, что монастырская собственность в Византии могла быть создана в результате покупок или иных приобретений, а не только в результате императорских пожалований [8]. Совершенно права К. В. Хвостова, которая в рецензии на книгу Г. Г. Литаврина отметила (со ссылкой на документы более позднего времени), что императорская грамота нередко подтверждала такие приобретения и что эти подтверждения играли большую роль в случае земельных споров [9]. Чрезвычайно важны, разумеется, собранные Г. Г. Литавриным данные и изложенные им в указанных трудах выводы о существовании в Византии вотчинного землевладения, податного иммунитета и условного земельного пожалования, об истоках так называемого права предпочтения [10] и о парическом праве как обычном праве. Приведенная в недавних статьях Г. Г. Литаврина ссылка на отказ византийских императоров (Анастасия, Юстиниана II) кодифицировать парическое право как не имевшее прецедента в юриспруденции империи [11], ставит точку в дискуссии о соотношении парикии и колоната. Убедительной представляется и критика Литавриным высказанной в новейшей зарубежной историографии точки зрения о том, что парикия была лишь одним из видов аренды, одновременно существовавших и не имевших сравнительно друг с другом каких-либо фундаментальных отличий [12].
10
Обращают на себя внимание своей состоятельностью работы Г. Г. Литаврина, посвященные византийской налоговой системе (он вообще, на наш взгляд, является одним из лучших знатоков в этой сложной и запутанной области византийской экономики), структуре и размерам имущества провинциальной византийской аристократии во второй половине XI в. [13], судьбам провинциального византийского города [14]. Заметным вкладом в изучение византийской городской проблематики явилась статья Г. Г. Литаврина о восстании в Константинополе в 1042 г., в которой он (на основе глубокого знания любимых им византийских авторов: Михаила Пселла, Кекавмена, Михаила Атталиата и Иоанна Скилицы) делает попытку определить место этого события в византийской истории, позицию разных социальных слоев населения столицы накануне и в ходе самого восстания, когда «высшая столичная бюрократия сумела преодолеть глубокий кризис обеспечивавшего ее господство режима», а «последствия этой победы были роковыми для всей последующей истории Византийской империи» [15]. Большой отзвук на XV Международном конгрессе византинистов (1976 г., Афины) получил доклад Г. Г. Литаврина «Проблема симбиоза в латинских государствах, образованных на территории Византии» [16]. В нем предельно отчетливо обозначены те сферы постоянных контактов наиболее широких слоев византийского населения с завоевателями, конкретные результаты взаимодействия и «сосуществования» греков с латинянами и, наконец, те «барьеры», которые препятствовали подлинному сближению местной и привнесенной завоевателями систем.
Особенно значительным представляется вклад Г. Г. Литаврина в византийское источниковедение, связанное с переводом на русский язык и с публикацией разнообразных письменных источников. Так, уникальным можно назвать перевод сложного по языку и технической специальной терминологии византийского медицинского трактата, выполненный к тому же по несовершенной и неполной фотокопии греческой рукописи, хранящейся в Библиотеке Лоренцо Медичи во Флоренции (помимо всего прочего, в данной публикации Г. Г. Литаврин убедительнейшим образом развенчивает странную, но почему-то нашедшую широкое распространение идею X. М. Лопарева, приписавшего эту книгу по медицине перу русской княжны Евпраксии Мстиславны) [17]. Широко известно осуществленное под руководством Г. Г. Литаврина комментированное издание трактата Константина Багрянородного «Об управлении империей»,
11
где он сам к тому же выступает в качестве переводчика трактата и одного из комментаторов [18]. Публикация сделала доступным для широкого круга исследователей важнейший источник для изучения не только византийской, но и отечественной истории IX—X вв.: в нем представлен разнообразный материал, освещающий этническую, экономическую, социальную и политическую историю государств и народов, населявших как территорию Византии, так и территорию нашей страны, в контексте общеевропейской и ближневосточной ситуации того времени.
Наконец, крупным событием в мировой византиноведческой науке, вызвавшим широкие отклики и оживленную дискуссию, стало осуществленное Г. Г. Литавриным новое издание так называемых «Советов и рассказов» Кекавмена - уникального источника по истории Византии и стран «византийского круга» в XI веке [19]. Издание отличается смелым, иногда даже, кажется, рискованным подходом к тексту памятника, сохраненному, как известно, одним-единственным списком (ГИМ, Греч. 436): в своем стремлении максимально приблизиться к гипотетическому протографу издатель самым решительным образом меняет порядок разделов, широко использует метод эмендаций, исправления орфографии, введения в основной текст большого количества всевозможных конъектур. Издание сопровождается переводом текста памятника на русский язык и обширнейшим комментарием, многие статьи которого, по справедливой оценке А. П. Каждана, «являются в полном смысле слова исследованиями и содержат оригинальные решения проблемы» [20].
Особой областью научного творчества Г. Г. Литаврина является изучение русско-византийских отношений. Подобно выдающемуся исследователю второй половины XIX в. акад. В. Г. Васильевскому Г. Г. Литаврин принадлежит к числу тех русских византинистов, которые стремились использовать свое знание византийских источников для изучения спорных и неясных проблем в истории Руси древнейшего периода. Истории русско-византийских отношений второй половины X в. была посвящена одна из его первых научных работ [21].
Свой общий взгляд на историю развития отношений между Древней Русью и Византией Г. Г. Литаврин изложил в посвященных этой тематике главах II тома «Истории Византии» и в исследовании, написанном им совместно с В. Л. Яниным [22]. В нарисованной здесь картине развития политических и экономических связей между обеими сторонами наибольший интерес представляет характеристика начального периода в развитии
12
этих связей - конфликт интересов двух государств, одновременно стремившихся к укреплению своих позиций в Черноморском бассейне, сменившийся сотрудничеством, когда платой за военную помощь со стороны Руси стали выгодные условия торговли в Константинополе для формирующейся древнерусской знати. Уже в то время Г. Г. Литаврин подчеркивал огромное значение этой торговли для развития древнерусского государства и общества и указывал на необходимость тщательного изучения как этого важного исторического явления, так и развития политических отношений между государствами, накладывавшего отпечаток на условия, в которых эта торговля протекала. Начало таким аналитическим исследованиям положил сам Г. Г. Литаврин в работе 1970 г., внеся ряд важных коррективов в традиционные для историографии оценки русско-византийских договоров X в.
Обобщающие характеристики с самого начала сопровождались появлением отдельных аналитических исследований. Первоначально речь шла об изучении ряда важных моментов в русско-византийских отношениях середины XI - начала XII вв., что, как представляется, было связано с углубленным изучением именно в 60-70-е гг. проблем византийской истории этого периода.
Из работ этого времени, основанных на глубоком знании византийских источников XI - начала XII в., следует отметить цикл работ, посвященных последнему крупному конфликту между Русью и Византией в 1043 г. (в них Г. Г. Литаврин отстаивал свое понимание событий в полемике с польским исследователем А. Поппэ [23]), и работу о Тмутаракани, пролившую новый свет как на судьбу этой земли в конце XI - начале XII в., так и на ту роль, которую она играла в развитии русско-византийских отношений этого времени [24]. С начала 80-х гг. главное внимание исследователя сконцентрировалось на изучении комплекса источников о русско-византийских отношениях первой половины - сер. X в.
Наряду с русско-византийскими договорами, которые изучались им и ранее, Г. Г. Литаврин уделил теперь особое внимание рассказу Константина Багрянородного о приеме княгини Ольги в Константинополе. Тщательный анализ текста, в сопоставлении с соседними разделами повествования императора-историка, дал возможность Г. Г. Литаврину предложить иную, чем общепринятая, дату этого события и в соответствии с этим предложить новое, оригинальное решение спорного вопроса о
13
времени и месте крещения древнерусской княгини [25]. Специальный анализ рассказа, где сообщалось о «дарах» императора членам сопровождавшего Ольгу посольства, позволил Г. Г. Литаврину показать в этом арагменте иерархию отношений элиты древнерусского общества [26]. Тем самым исследователи социальной истории Древней Руси получили в свое распоряжение новый ценный материал, касающийся древнейшего периода ее истории. Глубокое знание византийских правовых памятников, умение найти в этих нормах отражение реальной действительности, опыт изучения повседневной жизни византийского общества во всем его многообразии позволили Г. Г. Литаврину извлечь из многократно изучавшихся русско-византийских договоров целый пласт новых сведений о тех условиях, в которых протекала торговля «русов» в Константинополе [27].
Если учесть, что, наряду с очень скупыми и отрывочными (для этого времени) свидетельствами летописи, источники о русско-византийских отношениях в X в. составляют основной фонд наших сведений о Древнерусском государстве и древнерусском обществе того времени, станет ясно, что их аналитические исследования и основанные на них обобщающие характеристики русско-византийских отношений X в. [28] составляют особо значимый вклад в изучение истории Киевской Руси древнейшего периода.
Именно у Г. Г. Литаврина мы в наиболее отчетливом виде находим ценную мысль о том, что взаимная географическая отдаленность Древней Руси и Византии друг от друга, несомненно, затрудняла их культурное общение, но в то же время обеспечивала большую интенсивность и устойчивость этого общения, чем в центре Балкан; что интерес к византийской культуре в древнерусском обществе никогда не осложнялся угрозой непосредственной агрессии со стороны империи или какими-либо серьезными акциями с целью навязать русским князьям византийскую гегемонию; что Древняя Русь не испытала «ромеизации» ; что, наконец, атрибуты византийской цивилизации никогда не приобретали на Руси значения символов иноземного угнетения и ненавистной чужой власти [29]. Большой интерес вызвал также доклад Г. Г. Литаврина «Византия и славяне - взаимные представления» на XVII Международном конгрессе византинистов (1986 г., г. Вашингтон), в котором проводилась мысль о том, что в высших социальных слоях славянского общества как догосударственного, так и государственного периода в процессе конфронтации с Византией были выработаны собственные
14
политические идеи, заключавшиеся в отрицании прав «греков» на «римское наследство» и служившие для славянской знати средством идеологического обоснования своих притязаний на имперские земли [30].
Наряду с византиноведением другой важной областью научных интересов Г. Г. Литаврина, временами приобретавшей для него более важное значение, была история средневековой Болгарии. Уже в его первой самостоятельной научной работе, защищенной в 1954 г. кандидатской диссертации «Борьба болгарского народа против византийского ига», выбор объекта исследования, несомненно, был связан с интересом к истории славянских народов эпохи средневековья. Диссертация Г. Г. Литаврина стала одной из первых работ, возобновивших в российской науке послевоенного времени прерванные традиции изучения южнославянского средневековья. За рядом конкретных исследований по этой теме, публиковавшихся на протяжении второй половины 50-х годов, последовало издание монографии «Болгария и Византия в XI—XII вв.» [31]. Это было крупное многоплановое исследование, в котором рассматривались и социальные отношения, и деятельность византийских институтов на болгарской территории, и восстание болгар против византийского господства, завершившееся в конце XII в. восстановлением Болгарского государства. Превосходное знание византийских источников, мастерство анализа позволили молодому в то время ученому внести ряд серьезных поправок в касающиеся этого периода построения такого корифея болгарской историографии, как В. Н. Златарский. Ряд предложенных Г. Г. Литавриным конкретных решений, в особенности те, которые касались реконструкции конкретного хода борьбы за освобождение Северной Болгарии от византийского господства и роли в этой борьбе различных этнических групп местного населения, стали в дальнейшем предметом дискуссии, и Г. Г. Литаврин с тех пор неоднократно возвращался к проблематике «византийского периода» в истории Болгарии, вступая в полемику с болгарскими, румынскими, греческими учеными. Много лет спустя, выпуская эту работу вторым изданием, автор во введении мог с удовлетворением констатировать, что все ее основные положения вполне выдержали испытание временем.
В дальнейшем центр внимания Г. Г. Литаврина переместился к более раннему времени существования Первого Болгарского царства. Уже в 1970 г. была предпринята интересная попытка сопоставить основные процессы социально-экономического развития этого государства
15
и Византии на протяжении всей эпохи раннего средневековья [32]. Позднее исследователь обратился к изучению процесса формирования древнеболгарского государства: с наибольшим вниманием - к начальному этапу этого процесса, протекавшему в конце VII-IX вв. в условиях сложного взаимодействия двух этносов - протоболгар и славян и двух социальных элит — протоболгарской и славянской знати. На протяжении первой половины 80-х гг. им был опубликован ряд крупных работ, в которых были последовательно освещены все важные аспекты темы [33]. В противовес мнению тех исследователей, кто акцентировал внимание на роли протоболгарской знати как господствующей в Древнеболгарском государстве социальной группы, Г. Г. Литаврин отстаивал особо важное значение славянского земледельческого населения, создавшего своим трудом необходимую материальную основу для формирования древнеболгарской государственности. Он также настойчиво обращал внимание своих оппонентов на то, что органы управления, существовавшие в кочевой орде протоболгар, став органами управления раннефеодального государства, должны были претерпеть коренную трансформацию, что сохранившиеся у правящего слоя протоболгар традиции, характерные для кочевого общества, привели к тому, что к IX в. этот слой стал во многом консервативной силой, препятствовавшей дальнейшему развитию государства. Важной особенностью этой группы исследований Г. Г. Литаврина стало рассмотрение процесса образования Болгарского государства на широком фоне, в сопоставлении с процессами формирования государственности у других соседних народов. Именно благодаря такому способу рассмотрения материала исследователь смог прийти к важному выводу, что государство, сложившееся в результате сложного взаимодействия разных сил, было типичным для этого региона раннефеодальным «варварским государством», а ряд важных особенностей, отличавших Первое Болгарское царство от его соседей, был связан с развитием тесных контактов между Болгарией и Византией, с ориентацией болгарских правителей и знати на государственно-правовую систему Византийской империи, как на своеобразный идеал.
Наряду с рассмотрением контактов между славянами и протоболгарами в процессе создания болгарской государственности, внимание Г. Г. Литаврина привлекли к себе и другие аспекты развития взаимоотношений между ними, в частности историческая судьба этнических и религиозных различий между
16
протоболгарами и славянами на протяжении раннего средневековья. В специальном исследовании Г. Г. Литаврин подверг специальному анализу характерные особенности религиозных верований славян и протоболгар, попытки преодоления религиозного дуализма языческими правителями Болгарии, раскрыл причины изменений в отношениях болгарской правящей верхушки к христианству на протяжении VIII-IX вв., показал историческое значение принятия христианства, как события, способствовавшего укреплению политического и этнического единства молодого государства [34]. Всестороннее исследование письменных и археологических свидетельств позволило Г. Г. Литаврину рассмотреть развитие отношений двух этносов во всем многообразии и выделить основные факторы, способствовавшие их слиянию и образованию славянской народности, - это численное преобладание славянского населения на большей части территории страны, отсутствие значительных территорий компактного проживания протоболгар, постепенный отказ протоболгар от кочевого образа жизни под воздействием природных условий и социальных процессов, связанных с формированием государственности [35]. Ликвидация религиозных различий между славянами и протоболгарами была лишь одной из сторон постепенно развивавшегося на протяжении раннего средневековья процесса слияния славян и протоболгар в единую народность, славянскую по языку и многим элементам культуры, но заимствовавшую свое название от тюрков-протоболгар.
Начатое исследование этнического самосознания болгарского народа получило продолжение в работе, посвященной историческим судьбам этого самосознания в эпоху византийского господства и Второго Болгарского царства [36]. Обратившись, под иным углом зрения, к свидетельствам источников о восстании болгар против византийского господства, которые он изучал еще в начале своего творческого пути, Г. Г. Литаврин нашел новые яркие свидетельства в пользу того, выдвинутого им еще в молодости, положения, что и под чужой властью историческая память о прошлом своего народа, о своей государственной традиции сохранялась в самых широких кругах болгарского населения. Сохранялись, как показано в работе, и традиции славянской письменности, составлявшие важнейшую часть культурного наследия болгарского народа. Приведен в исследовании и богатый, яркий материал по развитию этнического самосознания болгарского народа после образования Второго Болгарского царства.
17
Все сказанное позволяет сделать вывод, что в своем научном творчестве Г. Г. Литаврин дал тщательно выполненные, глубокие исследования едва ли не всех фундаментальных проблем болгарской истории эпохи раннего средневековья.
О высокой оценке этих исследований Г. Г. Литаврина не только в нашей стране, но и в Болгарии говорит присуждение ему в 1983 г. международной премии им. Кирилла и Мефодия - за выдающиеся заслуги в изучении болгарской истории, а также его избрание членом Болгарской Академии наук.
Исследованиями по истории средневековой Болгарии, которые скоро стали образцом для подражания со стороны молодых ученых, вклад Г. Г. Литаврина в развитие отечественной славистики далеко не ограничивается.
С начала 80-х гг. Г. Г. Литаврин выступил как руководитель коллектива ученых, осуществлявших, в значительной мере по его инициативе, комплексные исследования ряда фундаментальных проблем славянского средневековья. Прежде всего здесь следует отметить целый ряд исследований, посвященных формированию раннефеодальных славянских государств. Как выше отмечалось, уже в одной из первых работ, посвященных истории Болгарии эпохи Первого Болгарского царства, Г. Г. Литаврин предпринял попытку сопоставить социально-экономические процессы на территории Болгарии с процессами, протекавшими на территории Византийской империи. Неудивительно, что именно Г. Г. Литаврин стал инициатором подготовки труда, посвященного истории формирования раннефеодальных государств на территории целого региона Европы - Балкан. Итогом работы коллектива исследователей стало создание сложного многопланового труда [37], в котором становление в регионе ряда «варварских» раннефеодальных государств было рассмотрено в тесной связи с эволюцией, которую пережили в эпоху раннего средневековья Византийская империя и города-коммуны на побережье Адриатического моря, и с учетом тех сложных влияний, которым подвергались раннефеодальные государства на Балканах со стороны кочевого мира, Византии, Каролингской и Священной Римской империи.
Этот труд послужил толчком к появлению замысла более общего исследования, посвященного истории формирования раннефеодальных государств на всех обширных территориях Центральной и Юго-Восточной Европы в целом. В организации работы международного коллектива исследователей (с участием Советского Союза, Болгарии и Чехословакии) и подготовке
18
окончательного текста работы Г. Г. Литаврину как ответственному редактору принадлежала самая видная роль.
Для осуществления общего замысла серьезное значение имело подготовленное советскими участниками проекта исследование о принятии христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы [38], где была раскрыта связь между принятием христианства и формированием феодальной государственности в странах этой части европейского континента (при этом сам анализ свидетельств о характере принятия христианства в отдельных странах дал в руки исследователей материал о глубине и зрелости процесса становления феодального государства в то время, когда решался вопрос о смене религии).
Итогом работы международого коллектива авторов стала работа, где аналитические очерки по истории отдельных стран явились основанием для обобщающего вывода о раннефеодальных государствах этого региона как государствах особого типа, существенно отличных от раннефеодальных государств стран Западной Европы [39].
Весь этот цикл исследований, создание которого тесно связано с инициативой и руководством Г. Г. Литаврина, есть все основания расценить как крупный вклад в развитие не только славистики, но и европейской медиевистики в целом.
Другое крупное начинание, в осуществлении которого Г. Г. Литаврин сыграл главную роль, - создание цикла исследований по этнической истории, в которых на широком хронологическом отрезке рассмотрено развитие этнического самосознания не какого- либо отдельного народа, а целой семьи родственных народов, сохранявших память о своем общем происхождении, - славянских народов. В рамках этого проекта были подготовлены три крупных работы, в которых последовательно рассмотрено развитие этнического самосознания славянских народов с момента первого появления упоминаний о славянах в письменных текстах и до наступления нового времени [40]. Так, благодаря организаторской деятельности Г. Г. Литаврина, возглавившего авторский коллектив при завершении работ над первым томом серии и несшим на своих плечах всю тяжесть работы по подготовке второго и третьего томов, была осуществлена научная программа, не имеющая аналогов в исследованиях по этнической истории Европы.
Г. Г. Литаврин выступил еще с одной крупной научной инициативой - замыслом создания «Свода древнейших письменных известий о славянах». Цель этого издания состояла в том, чтобы дать в руки широкого круга ученых,
19
занимающихся древнейшей историей славян, тщательно выверенные данные о состоянии рукописной традиции включенных в «Свод» текстов, их критические реконструкции, критически оцененную сводку сведений о предложенных способах понимания текста и, наконец, обширный реальный комментарий. Подготовка такого издания (весьма сложного и в чисто техническом отношении) потребовала от его руководителей огромных усилий как по организации работы научного коллектива, так и по подготовке текста к изданию. Сейчас, когда публикация завершена [41], можно констатировать, что по полноте и тщательности выполненной работы она значительно превосходит те аналогичные опыты, которые неоднократно, в том числе и в сравнительно недавнее время, предпринимались в европейской исторической литературе.
Тем самым можно констатировать, что в значительной мере благодаря ряду крупных научных инициатив Г. Г. Литаврина и его огромной научно-организационной работе был достигнут важный качественный сдвиг в развитии ряда ведущих научных направлений в мировой славистике.
Свой 70-летний юбилей Г. Г. Литаврин встречает в расцвете творческих сил, полный новых планов и замыслов, осуществление которых приведет, как мы надеемся, к подъему российского византиноведения и славистики на качественно новый уровень.
И. П. Медведев
Б. Н. Флоря
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Seibt W., Langdon J. Report on the XVIIIth International Congress of Byzantine Studies (Moscow) // Macedonian Studies. 1992, vol. 9, N. S. 1-2, p. 93.
2. Литаврин Г. Γ. Ὀπισθοτέλτια. К вопросу о наделении крестьян землей в Византии Χ-ΧΙ вв. // ВВ. 1978, т. 39, с. 46-53.
3. Литаврин Г. Г. Как жили византийцы. М., 1974.
4. Литаврин Г. Г. Процент законной прибыли и процент налога с нее в византийском городе Χ-ΧΙ вв. // Античная древность и средние века. Свердловск, 1973. Вып. 10, с. 39-43.
5. Литаврин Г. Г. Болгария и Византия в ΧΙ-ΧΙΙ вв. М., 1960; он же. Византийское общество и государство в Χ-ΧΙ вв. М., 1977.
6. В более сжатой и оттого более отчетливой форме те же проблемы рассмотрены в статьях: Litawrin G. Zur Lage der byzantinischen Bauernschaft im 10-11. Jahrhundert (Strittige Fragen) // Beiträge zur byzantinischen Geschichte im 9.-11. Jh. Praha, 1978, S. 47-70;
20
Литаврин Г. Г. Особенности социальной структуры византийского крестьянства в IX-XII вв. // Byzantinische Forschungen, 1992. Bd. 18, S. 27-41.
7. Он же. Болгария и Византия..., с. 53-54.
8. Он же. Византийское общество и государство..., с. 25.
9. Хвостова К. В. Рец. на кн.: Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство // ВВ. 1979, т. 40, с. 197.
10. См.: Svoronos N. Histoire des institutions de l’Empire byzantin // Annuaire d’École Pratique des Hautes Études. P., 1970, p. 335.
11. Литаврин Г. Г. Особенности социальной структуры..., с. 32; он же. Парик и арендатор // ВВ. 1991, т. 52, с. 6.
12. Он же. Парик и арендатор..., с. 3-12.
13. Он же. Относительные размеры и состав имущества провинциальной византийской аристократии во второй половине XI в. (по материалам завещаний) // Византийские очерки. М., 1971, с. 152-168.
14. Он же. Провинциальный византийский город на рубеже XII-XIII вв. (по материалам налоговой описи Лампсака) // ВВ. 1976. Т. 37, с. 17-29.
15. Он же. Восстание в Константинополе в апреле 1042 г. // ВВ. 1972, т. 33, с. 33-46.
16. Он же. Проблема симбиоза в латинских государствах, образованных на территории Византии (Феномены социальные и экономические: 1204-1261 гг.) // XVе Congrès International d’études byzantines: Rapports et co-rapports. Athènes, 1976.
17. Он же. Византийский медицинский трактат XI-XIV вв. (по рукописи Cod. Plut. VII, 19 Библиотеки Лоренцо Медичи во Флоренции) // ВВ. 1971, т. 31, с. 249-301.
18. Константин Багрянородный. Об управлении империей: Текст, перевод, комментарий / Под ред. Г. Г. Литаврина и А. П. Новосельцева. М., 1989.
19. Советы и рассказы Кекавмена: Сочинение византийского полководца XI в. / Подготовка текста, введение, перевод и комментарий Г. Г. Литаврина. М., 1972.
20. См. его рецензию на издание Кекавмена: ВВ. 1974, т. 36, с. 154-167.
21. Литаврин Г. Г. Записка греческого монарха (документ о русско-византийских отношениях в X в.) // Из истории средневековой Европы в X-XII вв. М., 1957.
22. Он же. Византия и Русь в IX-X вв. // История Византии. Т. 2. М., 1989; Он же. Русско-византийские отношения в XI-XII вв. История Византии. Т. 2. М., 1989; Он же. Янин В. Л. Некоторые проблемы русско-византийских отношений в IX-XV вв. // История СССР, 1970, № 4.
21
23. Литаврин Г. Г. Пселл о причинах последнего похода русских на Константинополь // ВВ. 1967, т. 27; Он же. Еще раз о походе русских на Константинополь в 1043 г. // ВВ. 1969, т. 29; Он же. Война Руси и Византии в 1043 г. // Исследования по истории балканских и славянских народов, М., 1972.
24. Litawrin G. A propos de Tmoutorokan // Byz. 1965, t. 35.
25. Литаврин Г. Г. О датировке посольства княгини Ольги в Константинополь // История СССР, № 5, 1981; Он же. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь // ВВ. 1981, т. 42; Он же. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения Ольги // Древнейшие государства на территории СССР. М., 1985.
26. Он же. Состав посольства Ольги в Константинополь и «дары* императора // Византийские очерки. М., 1982.
27. Он же. О юридическом статусе древних русов в Византии (предварительные замечания) // Византийские очерки. М., 1991; Он же. Условия пребывания древних русов в Константинополе в X в. и их юридический статус // ВВ. 1993, т. 54.
28. Он же. Русско-византийские связи в середине X в. // Вопросы истории, 1986, № 1.
29. Он же. Культурные связи Древней Руси и Византии в Х-XII вв. Опыт исторической характеристики // III Международный конгресс по изучению стран Юго-Восточной Европы. М., 1974; Он же. Культурный переворот в Болгарии и Древняя Русь // Кирило-Методиевски Студии. 1987, кн. 4, с. 394.
30. См. также: Он же. Представления «варваров» о Византии и византийцах в VI-X вв. II ВВ. 1986, т. 46.
31. Он же. Болгария и Византия в XI-XII вв. М., 1960.
32. Он же. Темпове и специфика на социално-икономическото развитие на България в сравнение с Византия (от края на VII до края на XII век) // Исторически преглед, 1970, № 6.
33. Среди них особенно следует выделить работу: Он же. К проблеме становления Болгарского государства // Советское славяноведение, 1981, № 4.
34. Он же. Введение христианства в Болгарии (IX - начало X вв.) // Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси. М., 1988.
35. Он же. Формирование этнического сознания болгарской народности (VII - первая четверть X в.) // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982.
22
36. Он же. Особенности развития самосознания болгарской народности со второй четверти X до конца XIV в. // Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989.
37. Раннефеодальные государства на Балканах XI-XVII вв. / Отв. редактор Г. Г. Литаврин. М., 1985.
38. Принятие христианства народами Центральной и Юго-Восточной Европы и крещение Руси / Отв. редактор Г. Г. Литаврин. М., 1988.
39. Раннефеодальные государства и народности (Южные и западные славяне в VI-XII вв.). М., 1991.
40. Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху раннего средневековья. М., 1982; Развитие этнического самосознания славянских народов в эпоху зрелого феодализма. М., 1989; Развитие этнического самосознания народов Восточной, Центральной и Юго-Восточной Европы в XV в. М., 1995.
41. Свод древнейших письменных известий о славянах. T. I (I-VI вв.). М., 1991 (второе издание - М. 1994); Там же. T. II (VII-IX вв.). М., 1995.