Раздел четвертый. ВИЗАНТИЯ И ДРЕВНИЕ СЛАВЯНЕ (VI-IX вв.)
5. Известия Менандра Протиктора об отношениях аваров и славян
(В: Литаврин, Г.Г. (ред.). Византия. Средиземноморье. Славянский мир. – М., 1991.)
Цель данной статьи — кратко прокомментировать несколько сообщений Менандра, ранневизантийского автора (современника описываемых им событий), об отношениях аваров со славянами Поднестровья и левобережья Нижнего Дуная.
Известия эти анализировались учеными несчетное число раз, однако выводы, которые при этом делались и делаются, нередко прямо противоположны. К сожалению, этническое происхождение исследователя (славянина или не славянина), вольно или невольно отражалось и отражается на его научной позиции в этом вопросе. Подавляющее большинство авторов (среди которых преобладают представители славянских стран) решительно высказываются в пользу концепции, согласно которой влияние или воздействие аваров во время их движения из Приазовья до правобережья Дуная не имело для славянских племен (и союзов племен) существенных последствий: антский союз, хотя и потерпел поражение от аваров, не распался под их ударами в этот период (557-565) и сохранил свою самостоятельность, что же касается славян левобережья Нижнего Дуная, то их поселения не были в то время вообще затронуты аварскими нашествиями и славяне этих мест не оказались зависимыми от аваров. Согласно другой концепции, авары начали создание своей «державы» чуть ли не с начала своего движения на запад; во всяком случае, начиная с Восточного Приазовья, с подчинения утигуров, затем кутригуров и, наконец, славян [1] Подунавья в целом.
1. Мы оставляем здесь в стороне сложный вопрос о легендарном известии летописи об отношениях аваров с племенем дулебов: оно отражает события, крайне трудные для локализации и во всяком случае относящиеся к более позднему времени, чем те, о которых идет речь в данной статье (A. Avenarius. Die Awaren in Europa. Bratislava, 1974, S. 193-217).
558
Подробно рассмотрение этих концепций в историографии на время до 1978 г. сделано в обстоятельной работе Г. Диттена. [1] Осуществлялись эти обзоры и позднее — в трудах Д. Ангелова, [2] П. Петрова, [3] П. Лемерля, [4] С. Садецки-Кардоша [5] и др. [6]
Заново указанная проблема исследована в комментарии С. Р. Тохтасьева и И. А. Левинской к аваро-славянским эксцерптам Менандра. Отвлекаясь от старой и новой историографии, авторы в целом разделяют вторую концепцию, допуская подчинение славян левобережья Нижнего Дуная аварами, во всяком случае, с 578/579 гг. [7]
В связи с историей вопроса упомянем, наконец, что в декабре 1987 г. на Международном симпозиуме, организованном университетами Парижа и Бордо в Бад-Хомбурге на тему «К происхождению славянских культур», бельгийский ученый П. А. Яннопулос прочитал доклад «Менандр о славянах», в котором защищал тезис о неподвластности славян бывшей римской провинции «Дакия» аварам ни до похода против них аваров в 579 г., ни после него. [8]
Важность трактуемой проблемы нам представляется кардинальной, несмотря на ее кажущийся локальный интерес: необходимо выяснить, в каких условиях происходило развитие тех славянских военно-политических объединений во второй половине VI в., которые вскоре приняли непосредственное и самое активное участие в формировании раннесредневековых государств, в частности Первого Болгарского царства.
Итак, обратимся к текстам эксцерптов Менандра, сконцентрировав внимание на трех вопросах (и соответствующих пассажах источника): 1) столкновение аваров с антами; 2) отношения аваров со славянами левобережья Нижнего Дуная; 3) представления кочевников-аваров относительно своих прав на господство над иными народами.
«Когда предводители антов, — пишет Менандр, — оказались в бедственном положении и, вопреки их собственным надеждам, были согбены несчастьем, авары тотчас начали опустошать [их] землю и грабить [их] страну. Итак, измученные набегами врагов, анты отправили к ним послов, избрав для посольства Мезамира, сына Идаризия, брата Келагаста, и просили о выкупе некоторых плененных в бою своих соплеменников.
1. Н. Ditten. Zur Bedeutung der Einwanderung der Slawen. — Byzanz im. 7. Jahrhundert. Berlin, 1978, S. 89-91.
2. Д. Ангелов. Образуване на българската народност. София, 1981, с. 90-131.
3. П. Петров. Образуване на българската държава. София, 1981, с. 25-58.
4. P. Lemerle. Les plus anciens recueils des Miracles de saint Demétrius. V. II. Commentaire. Paris, 1981, p. 50, S. 219-234.
5. S. Szadadecky-Kardoss. Avarica. Über die Awarengeschichte und ihre Quellen. Szeged, 1986, S. 143-213.
6. См., напр.: О. В. Иванова, Г. Г. Литаврин. Славяне и Византия. — Раннефеодальные государства на Балканах. VI-XII вв. М., 1985, с. 34-98.
7. Свод древнейших письменных свидетельств о славянах. М., 1990. Вып. 1 (в печати).
8. Доклады, прочитанные на симпозиуме, находятся в печати.
559
Итак, когда посол Мезамир, будучи болтливым и хвастливым, прийдя к аварам, разразился надменной и даже дерзкой речью, тогда известный Котрагир, дружественный аварам, а против антов исполненный лютой ненависти, поскольку Мезамир говорил более высокомерно, чем подобает послу, сказал кагану: “Сей муж обрел величайшее влияние среди антов, он способен противостоять любому из своих врагов. Поэтому нужно его убить, а затем беспрепятственно совершать набеги на чужую землю”. Послушавшись его, авары, пренебрегши уважением к послам и ни во что поставив право, убили Мезамира. С тех пор чаще, чем раньше, они разоряли землю антов и не прекращали порабощать, уводить и грабить». [1]
Приведенный отрывок в контексте изложения у Менандра находится между сообщениями об отправлении ответного посольства Юстиниана I на посольство аваров 558 г. и о победе аваров над утигурами, с одной стороны, и о втором посольстве аваров в Константинополь уже из Подунавья — с другой, т. е. приведенное известие об антах датируется временем между 558 и 565 гг. В связи с этим мы добавили бы только, что, судя по тому, что в аварском войске уже находились кутригуры (их представителем, а может быть, и предводителем подчиненного кагану воинского соединения кутригуров мы считаем упомянутого «Котрагира» — советчика), это племя (вслед за утигурами) было разбито и подчинено аварами. Менандр сообщает также определенно о подчинении кутригуров аварами до 565 г., [2] о воинских отрядах из кутригуров, служивших Баяну в 60-х-80-х годах VI в., когда ставка кагана находилась уже в междуречье Дуная и Тисы. [3] Иначе говоря, скорее всего авары включили в свои полчища часть разбитых ими около 560 г. кутригуров и нападали на антов, уже используя их силы, их знания об антах, поскольку, как явствует из приведенного текста, кутригуры до прихода аваров сталкивались с антами и эти столкновения не всегда были для кутригуров благоприятными.
Согласно точному смыслу рассматриваемого здесь отрывка, вначале в бедствиях антов и в несчастьях их вождей были повинны не авары (причины бед не названы: можно предположить, что это были либо внутренние смуты, либо эпидемии, либо нападения иных врагов — скорее всего протоболгар). Авары лишь воспользовались бедами антов и добились перевеса в войнах с ними, захватив в плен также видных у антов людей. Судя, однако, по поведению Мезамира, делать вывод о подчинении антов после этих первых столкновений невозможно. Правда, после срыва каганом переговоров с антами и убийства их посла Мезамира авары нанесли антам еще несколько тяжелых ударов и опустошили их земли, но и здесь нет и намека на какое бы то ни было покорение антов аварами, на уплату ими аварам дани и т. п. Весьма слабо, на наш взгляд, подкреплены догадки И. Сорлен,
1. Гръцки извори за българската история. София, 1959, т. II, с. 235. (далее — ГИБИ).
2. Там же, с. 225 (Менандр). 3. Там же, с. 249.
560
что авары на своем пути в Паннонию вели с собой (точнее — «толкали перед собой») полчища антов и славян из «Дакии» (разумеется, подчинив их). [1] Процитированное свидетельство Менандра об антах дает основание лишь к предположению, что аварам удалось увести с собой немало антских пленников и что союз антов с империей, формально, может быть, сохранявшийся, не давал в это время ни антам, ни Византии какой-либо реальной выгоды.
Совершенно неясным остается, однако, вопрос о том, каких антов, какое их племя или племенной союз представляли Мезамир, Идаризий и Келагаст. Позднее (на рубеже VI-VII вв.) союзными империи антами являлись скорее всего анты Среднего Поднестровья, так как ими не могли быть те анты, которые жили на левом берегу Дуная, потому что император Маврикий в своем «Стратегиконе» рассматривает их не как союзников, а как врагов империи. [2] В то же время анты-союзники располагались сравнительно недалеко от устья Дуная: они быстро приходили на помощь войскам империи в их действиях на Балканах, а авары считали вполне возможным свой собственный поход против них из Паннонии. [3] Впоследствии анты Поднестровья появились на арене истории под наименованием «тиверцы». [4]
Что же касается археологических свидетельств о присутствии антов во второй половине VI-VII в. в разных районах Балканского полуострова, то это явление могло быть совершенно независимым от действий аваров, как независимо от них славяне (и анты в том числе) совершили множество походов на империю в эту эпоху. Так, например, антские фибулы во множестве обнаружены в районе переправы через Дунай, несколько ниже Железных ворот, на что обращает внимание И. Сорлен, [5] полагая, что антов привели сюда с собой авары, но она не пишет о том, что о переправе аваров через Дунай в этом именно районе и в это время — хотя бы об одной — нет решительно никаких данных. В частности, в начале правления Юстина II (565-578) авары перешли через Дунай (на пути к междуречью Савы, Дравы и Дуная), не проходя через левобережную долину реки до Железных ворот, а переправившись в низовьях в Малую Скифию (Добруджу: ἐν τῇ Σκυθίᾳ περαιωθείς), [6] как об этом определенно сказано у того же Менандра. [7] Анты, являвшиеся союзниками империи и врагами аварского каганата и в 60-х, и в 90-х годах VI в.
1. I. Sorlin. Slaves et Sclavènes avant et dans les miracles de saint Demetrius. — P. Lemerle. Les plus anciens recueils. Appendice II. V. II, p. 231-232. Cp.: p. 52 (P. Lemerle).
2. ГИБИ, T. IL C. 280 289.
3. Там же, с. 353-354 (Феофилакт Симокатта).
4. В. В. Седов. Восточные славяне. М., 1982, с. 28, 129-130. Подробнее об этом см.: Г. Г. Литаврин. О походе аваров в 602 г. против антов. — Славяне и их соседи. Международные отношения в эпоху феодализма. М., 1989, с. 15-33.
5. I. Sorlin. Slaves..., p. 233.
6. Ср.: П. Петров. Образуване..., с. 70, 83.
7. ГИБИ, т. II, с. 247.
561
(когда они действительно оказывали серьезную военную помощь империи в войнах с аварами), представляли одно и то же, по нашему мнению, объединение (на Среднем Днестре). Говорить, опираясь на Менандра, о полном разгроме этого союза аварами при их движении от Приазовья к Придунавью и о длительном его упадке после аварского погрома было бы, по нашему мнению, неосторожно.
Об отношениях аваров со славянами левобережья Дуная Менандр упоминает в связи с тремя событиями: посольством кагана к вождю славян Даврите (Даврентию-Добренту?), походом аваров против славян на левый берег Нижнего Дуная в 579 г. и борьбой аваров с византийцами (ромеями) за обладание Сирмием.
Посольство к Даврите хронологически, несомненно, наиболее раннее из упомянутых событий, однако датировка его крайне затруднена. Некогда мы относили его примерно к тому же времени, когда авары принимали посольство Мезамира, т. е. когда они еще не перешли на правый берег Дуная. [1] Полностью возможность такой датировки мы не исключаем и теперь, но предпочитаем все-таки несколько более позднюю дату.
Однако приведем сначала свидетельство Менандра о посольствах кагана к Даврите. Сообщение это содержится в рассказе о походе аваров против славян. В год воцарения императора Тиверия I (5 октября 578 г.), когда основные силы империи были заняты тяжелой войной с персами, славяне «Дакии» совершили опустошительный набег на балканские провинции империи. Тиверий, хорошо знавший кагана Баяна со времени, когда возглавлял военные силы империи на Дунае в правление Юстина II, и принявший во внимание, что каган занял дружественную позицию в отношении к империи, предложил Баяну совершить поход против славян «Дакии». Каган согласился. Тиверий послал к аварам флот империи (имевший стоянки выше Железных ворот), который и перевез в 579 г. вниз по Дунаю (а может быть, также по Тисе) 60 тыс. аварских конников «до земли ромеев». Затем уже по суше аварская конница была проведена по правому берегу реки вплоть до Малой Скифии, где и была переправлена другой византийской флотилией на левый берег. Каган напал на поселения славян, сжигая их, разорял поля, грабил имущество. Славяне же не приняли боя с аварами: бросив свои поселения, они укрылись в лесах. Поход против славян, пишет далее Менандр, Баян совершил не только из-за просьбы Тиверия, «но и потому, что те были ему ненавистны из-за личной вражды». Каган отправил послов к их вождю Даврите «и ко всем управителям народа, повелевая им подчиниться аварам и причислить себя к плательщикам дани». Даврита же и все другие вожди славян гордо отвергли недостойные их (славян) свободолюбия и военной мощи домогательства (пересказывается, видимо, сочиненная Менандром в этом духе речь Давриты). Вспыхнула ссора с послами кагана, и они были убиты, «как об этом иными путями стало известно Баяну.
1. О. В. Иванова. Г. Г. Литаврин. Славяне..., с. 49-50.
562
Именно поэтому, выдвигая издавна против славян это обвинение, питая втайне к ним вражду и негодуя также потому, что они не стали его подданными и что он претерпел от них невыносимые обиды», каган надеялся, кроме того, «обнаружить [их] страну богатой, так как земли ромеев уже давно «[опустошались] славянами... а их земли — ни одним из каких-либо иных народов...». [1]
Вскоре после этого похода, вероятно, в том же 579 г., отношения аваров с империей резко ухудшились: каган начал борьбу с ромеями за расположенный на левом берегу Савы город-крепость Сирмий, преграждавший аварам доступ вглубь империи, во Фракию, Мисию и Малую Скифию. В 582 г. борьба вступила в решающую стадию. Город был блокирован аварскими войсками, а путь по реке перехвачен двумя «мостами», построенными и выше, и ниже города. Пытаясь как-то замаскировать свои истинные планы, Баян вел интенсивные переговоры с императором и его полководцами в Белграде и Сирмии, уверяя ромеев, что переправы наведены с намерением действовать не против империи, а против славян, что далее он думает пройти по земле ромеев, снова переправиться через Дунай и напасть на славян, как он сделал раньше «ради василевса ромеев», когда «освободил многие десятки тысяч пленников из земли ромеев», уведенных славянами и возвращенных каганом императору. Поэтому Тиверий должен приготовить много судов для переправы аваров через Дунай против славян, «общих врагов его и ромеев». Славяне в это время (581-582) действительно «опустошили много областей земли ромеев». Один из послов кагана, возвращавшийся из Константинополя, был убит какими-то из этих вторгнувшихся в империю славян. Каган объяснял свои планы нового похода против дакийских славян также тем, что они оскорбили его, так как не желают теперь (νῦν δέ) «вносить ему установленную тогда (συνταχθὲν τηνικαῦτα) с ними ежегодную плату (τέλος) и послов аварских, отправленных к ним, убили». Между тем, пока шли переговоры, Баян торопился достроить «мост» и завершить полную блокаду города. Наконец Баян сбросил маску и открыто заявил, что все его действия преследуют цель завладеть Сирмием, он требовал сдать ему город при условии выпустить его защитников и обитателей беспрепятственно с тем имуществом, которое они могут унести в руках. Попытки ромеев, не располагавших достаточными силами, отстоять город с помощью оружия не дали успеха. Город пал. [2]
Ограничим наш комментарий лишь тем аспектом, которому посвящена статья. Вернемся к вопросу о времени посольства кагана к Даврите. Первым доводом в пользу датировки посольства кагана Баяна временем, когда он имел свою ставку уже в Банате, мы считаем то обстоятельство, что славяне левобережья Нижнего Дуная к 579 г. длительное время не подвергались разорению со стороны иных народов. Дело в том, что применительно к 560-565 гг. этого сказать было бы невозможно:
1. ГИБИ, т. II, с. 230-232. Последняя фраза плохо сохранилась в рукописи.
2. Там же, с. 250-257.
563
со времени вторжения в 558-559 гг. в нижнее левобережье полчищ кутригуров Забергана, а затем утигуров Сандилха прошло всего несколько лет. Представляется (и это наш второй довод) невероятным, чтобы аварские полчища, разбившие антов и вобравшие в себя множество подчинившихся кагану кутригуров, не были бы брошены им против славян, если бы они находились по соседству с расположившимися у Дуная аварами в то время, когда Даврита убил послов кагана. Не следует упускать из виду и того, что в условиях непосредственной близости к аварам и доступности для них славянских поселений действия Давриты выглядели бы крайней опрометчивыми (о судьбе антов он не мог не знать). Отметим, наконец, еще одну деталь: об участи своих послов каган узнал как будто не скоро и каким-то «кружным» путем (что кажется сомнительным, если бы авары в то время располагались близ дельты Дуная).
Следовательно, логично допустить, что посольство к Даврите каган направил уже после того, как авары ушли в междуречье Савы, Дравы и Дуная, разбили гепидов, захватили их земли в долине Дравы и в левобережье Савы, вытеснили лангобардов и унаследовали их территорию в Паннонии, подчинили местных славян, стали взимать с них дань и создали свой укрепленный стан в Банате, т. е. между 565 и 568/569 гг. Некоторые исследователи считают наиболее приемлемой датой посольства к Даврите время вскоре после заключения каганом мира с империей в 574 г. [1] Веских доводов в пользу этой даты, однако, привести невозможно. Несомненно, тем не менее, что притязания Баяна к соседям росли вместе с увеличением его военных сил: послы к Даврите были отправлены после каких-то крупных (названных выше) успехов Аварского каганата. Баян долго «носил» «обиду» в душе, давно мечтал отомстить славянам и подчинить их своей воле: посольство к Даврите должно быть отделено от похода не 3-4 годами, а более продолжительным отрезком времени. Мы считаем более вероятной датой посольства не 574 г., а конец 60-х годов (568-570).
Вся история подготовки и совершения похода свидетельствует о том, что левобережье Нижнего Дуная было практически (без помощи империи или славян) недоступно аварам. Лишь в редких, эпохальных предприятиях, таких, например, как их переправа в 565 г. в пределы империи, авары были способны организовать переход через реку самостоятельно, ставя эту цель задолго до ее осуществления и заранее готовясь к ее достижению. Переправу через Дунай выше Железных ворот в 568-582 гг. и позже авары осуществляли многократно и без особых затруднений. Но следует учесть, что Дунай здесь менее полноводен, а в наведении переправ и строительстве судов и плотов были заняты в основном подвластные аварам и опытные в такого рода делах «паннонские» и «банатские» славяне. [2] С 565 по 579 гг. авары ни разу не вторглись в нижнедунайскую долину левобережья.
1. П. Петров. Образуване..., с. 40.
2. О. В. Иванова, Г. Г. Литаврин. Славяне..., с. 56.
564
Банат, находившийся под властью кагана, был отделен от мест расселения «дакийских» славян лишь одним отрогом Южных Карпат. Но авары ни разу не пытались проникнуть в низовья Дуная по суше, по левому берегу реки. Без конницы, пишет Менандр, кочевники («гунны») не могут совершать нападения. [1] Горные перевалы Карпат у Железных ворот, где горы круто обрываются в порожистое (шириной всего в 150 м) русло Дуная (это место часто называли «Катаракты» — пороги), а также в других местах, где горы были еще выше, рассматривались кочевниками как непреодолимое для их конницы препятствие. Не исключено, что горные проходы у Железных ворот на левом берегу были к тому же укреплены славянами и находились под их постоянным контролем, как был буквально «унизан» цепью византийских крепостей правый берег Железных ворот. Перевалы через пологие отроги Стара Планины на правом берегу не представляли трудностей для аваров, и крепости ромеев у Железных ворот стерегли здесь в основном не сухопутные коммуникации вдоль Дуная, а самую реку — они «запирали» ее для прохода любого неугодного ромеям судна. В 601 г., готовясь к переходу на левый берег для войны против союзных империи антов, авары пытались (безрезультатно) взять Катаракты, рассчитывая, видимо, спуститься по реке вниз на плотах или провести через Катаракты свои плавательные средства. [2]
И все-таки плавание через Катаракты представляло серьезные трудности. Отнюдь не случайно в 579 г. этот участок реки был обойден аварами по суше: византийские суда доставили аварские войска до мест, расположенных выше Железных ворот. Здесь авары сошли с судов и двигались вниз вдоль реки по правому ее берегу до Малой Скифии, где снова (другой флотилией) были перевезены на левый берег. Что же касается невольно возникшего вопроса, почему ромеи не переправили аваров ниже Железных ворот, поблизости от них, а не в низовьях реки, то вполне вероятно причиной этого были тактические соображения: неожиданность нападения в большей мере можно было обеспечить именно таким образом, какой был избран каганом и полководцами империи.
Чрезвычайно важно отметить тот факт, что славяне при нападении аваров не оказали им организованного сопротивления. Они уклонились от боя и, бросив свое имущество на разграбление, укрылись в лесах. В упомянутом выше докладе П. Яннопулос обращал особое внимание на это обстоятельство. Он подчеркивал, что славяне не понесли людских потерь, хотя их поля были разорены; они сохранили свой военный потенциал, и едва через два года (в 581-582 гг.) подвергли земли империи вплоть до ее столицы ужасающему разорению. [3] Следующие далее эксцерпты сочинения Менандра, связанные с заключительным этапом борьбы за Сирмий в 582 г., дают основание для нескольких ретроспективных заключений о событиях, которые, по всей вероятности, имели место в период между походами 579 г. и захватом Сирмии аварами в 582 г.
1. О. В. Иванова, Г. Г. Литаврин. Славяне..., с. 220.
2. Подробнее см.: Г. Г. Литаврин. О походе аваров в 602 г. ...
3. ГИБИ, т. II, с. 250 (Менандр).
565
Авары резко упрекали в 582 г. императора за то, что они в течение трех лет не получали от ромеев «отступного» за мир, ежегодного платежа. [1] Мы полагаем, что каган имел ввиду 580, 581 и 582 гг. Последний раз перед тем они, следовательно, получили плату от императора после или до похода 579 г. Задержка с выплатой денег, о которой каган стал настойчиво напоминать с 581 г., искусно использовалась им в дипломатической борьбе за Сирмий (каган говорил о συνταχθέντα — уговоренной дани с ромеев). [2] Но, кроме того, вел каган речь и о συνταχθὲν τέλος (φόρος, φορολογία) [3] — «уговоренном налоге» (подати, дани, платеже) в пользу аваров и со славян. Что касается дани с ромеев, то об этом имеются — у того же Менандра — вполне определенные сведения: плату император вносил ежегодно, в согласии с договором с аварами, и эта дань за время с 565 по 582 г. возросла с 60 до 80 тыс. золотых (номисм). [4] Но когда и при каких обстоятельствах авары «уговорились» со славянами левобережья Нижнего Дуная о ежегодной дани? О дани с этих славян в источниках (в том числе и у Менандра) не говорилось ранее вообще, после того как домогательства кагана на этот счет в 568—570 гг. были отвергнуты Давритой. Никакой договоренности о дани в тот период достигнуто не было (послы кагана были убиты). Следовательно, согласие славянских вождей (или некоторых вождей) левобережья было вырвано каганом в 579 г. во время его опустошительного похода. Иначе говоря, мы должны допустить, что отнюдь не все славяне укрылись в лесах: часть их, видимо, была взята в плен или была вынуждена вступить в переговоры с каганом, согласилась платить ежегодную дань и обязалась сама доставлять ее аварам (скорее всего натурой). Известно, что выплаты из казны империи авары получали в Константинополе через послов, специально присылаемых каганом с этой целью. [5] В реальность такого же порядка взимания дани со славян левобережья трудно поверить. Вообще это свидетельство об «уговоренной дани» (ее форме, пунктах доставки, порядке сбора и т. д.) ставит перед исследователем множество нелегких вопросов.
Однако с уплатой дани славянами произошло, по-видимому, то же, что и с выплатами из казны империи; в 580 и 581 гг., вопреки уговору со славянами, она не была внесена. В связи с этим в 581 г. каган, вероятнее всего, направил второе посольство к славянам, которое постигла та же участь, что и посольство к Даврите: посланцы кагана были убиты.
Не скрывая своего раздражения против славян и на этот раз и не оставляя мысли о новом походе против отвергнувших его притязания обитателей левобережья Нижнего Дуная, Баян сделал в 582 г., однако, своей главной целью овладение Сирмием. Каган лишь прикрывался разговорами о плане нового похода против славян, об отказе их повиноваться ему, об убийстве послов, о необходимости повторной (как и в 579 г.)
1. ГИБИ, т. II, с. 233, 248.
2. Там же, с. 250. 3. Там же, с. 232, 238, 251. 4. Там же, с. 250. 5. Там же.
566
помощи императора в переправе на левый берег Дуная — на этот раз это была лишь отдаленная перспектива его политики, на первом плане стояло совсем иное.
Нам важно, однако, констатировать, во-первых, что поход 579 г. не подорвал сил военно-политических союзов славян «Дакии»: в 581-582 гг. их нашествие (без всякого вмешательства и какой-либо организующей роли аваров) [1] охватило большую часть Мисии и Фракии вплоть до Константинсполя; во-вторых, что в период между 579 и 582 гг. славяне этого региона, как и ранее, не платили аварам никакой дани и не находились от них ни в какой зависимости. То же самое следовало бы сказать и о последовавшем периоде (между 582 и 602 гг.). Но это время — уже за пределами рамок данной статьи: повествование Менандра обрывается на 582 годе.
Перейдем, наконец, к последнему вопросу — о причинах, которые обусловили настойчивые притязания кагана на господство над «дакийскими» славянами, те самые притязания, известия о которых дали некоторым исследователям повод утверждать, что мы имеем дело не с явным политическим и дипломатическим блефом аварского повелителя, а с доподлинной действительностью.
Ответ на этот вопрос мы видим в особенностях представлений о власти, широко распространенных, по-видимому, в ту эпоху среди кочевых народов. Суть этих представлений сводилась к «закону войны», к убеждению в том, что хотя бы единожды в открытом бою побежденный народ становится безоговорочно, безусловно подвластным, оказывается в положении «рабов», статус которых целиком зависит от воли вождя победителей. Каган заявлял, уже находясь в Паннонии, что его рабами являются кутригуры и гепиды, так как он разбил их в бою. [2] Действительно, кутригуры были вовлечены им в свои полчища, двигавшиеся на запад, и он распоряжался ими, приказывая составленным из кутригуров соединениям идти в тот или иной поход. [3] «Паннонские» славяне, испытывая страх перед надсмотрщиками кагана, строили для аваров суда и наводили переправы. [4] Каган был убежден, что к победителю должны перейти все те права, которыми когда бы то ни было ранее пользовались побежденные. Если кутригуры и утигуры получали от империи субсидии или дань в уплату за мир или союз, то, победив эти народы, каган считал себя вправе требовать от императора те суммы, которые он когда-то платил кутригурам и утигурам. [5] Если Сирмием раньше владели гепиды, передавшие в 567 г., за год до их разгрома аварами и лангобардами, этот город империи в надежде на ее заступничество, то — по убеждению кагана — Сирмий должен принадлежать только ему как победителю гепидов. [6]
1. Cp.: I. Sorlin. Slaves..., р. 231-233.
2. ГИБИ, т. II, с. 225, 226, 248, 255 (Менандр).
3. Там же, с. 248. 4. Там же, с. 317, 318 (Феофилакт Симокатта). 5. Там же, с. 225 (Менандр). 6. Там же, с. 225-226.
567
Если кагану удалось совершить несколько удачных походов в середине 80-х годов в Мисию и Малую Скифию, взять Доростол, Банонию, Рациарию и ряд других городов, то он считал себя вправе заявлять императору и его полководцам, что появление войск империи в этих местах — насилие, акт развязывания войны, нарушения мира. [1] «Истр вам чужд, — будто бы говорил он. — Мы взяли его силой оружия». [2] Характерно, что каган претендовал даже на власть над утигурами, которые остались далеко на востоке, в Приазовье, и вскоре после ухода отсюда аваров оказались под властью западнотюркского каганата. Даже император Юстин II пытался обратить внимание кагана на эфемерность его притязаний на власть над утигурами (они почти исчезли как особое племя под ударами врагов). [3] Чрезвычайно показательно, что на сходной позиции стояли и тюрки западного каганата: они резко протестовали против союза империи с аварами, против предоставления им мест поселения в Паннонии, так как авары — их (тюрок) рабы, беглые рабы, поскольку были в свое время разбиты ими (с 559-560 гг.). [4]
До 579 г., в полном соответствии с этой несложной концепцией, Баян не заявлял своих безусловных прав на господство над славянами «Дакии»: он лишь попытался путем дипломатического демарша, путем угроз, заставить их платить себе дань. Славяне «Дакии» еще не были разбиты им, их земля еще не подверглась опустошению аварскими полчищами. Позиция кагана резко изменилась после похода 579 г. (земля славян «Дакии» разорена аварами, какие-то из вождей славян обещали платить дань). Теперь Баян считал себя полновластным господином левобережья Нижнего Дуная и заявлял о своей готовности совершить карательную экспедицию против славян этих мест, так как их отказ платить ему дань наносил ему якобы невыносимую обиду.
Вправе ли исследователь, рассматривая данные об особенностях политического мышления аварского (тюркского) повелителя и о его чисто дипломатических фикциях (порой откровенно ложных), расценивать их как адекватные исторической действительности реалии политической жизни того времени? Конечно, не может. «Дакийские» славяне в период с 558 по 582 г., т. е. в эпоху, нашедшую отражение в сочинении Менандра Протиктора, ни в какой зависимости от аваров не находились.
Следовательно, союзно-племенные объединения славян в этом регионе продолжали развиваться совершенно самостоятельно. И данный вывод, по нашему убеждению, далеко не маловажен для оценки политической ситуации в этом регионе в конце VI—начале VII в., в канун образования так называемого союза «Семь родов» («Семь племен»), а затем и появления в низовьях Дуная протоболгарского объединения Аспаруха.
1. ГИБИ, т. II, с. 321, 322, 327 -330, 341, 348-349 (Феофилакт Симокатта).
2. Там же, с. 341. 3. Там же, с. 225-226 (Менандр). 4. Там же, с. 229, 241.