ПЕРВЫЙ ВИЗАНТИЙСКИЙ ГУМАНИЗМ. Замечания и заметки об образовании и культуре в Византии от начала до X века

Поль Лемерль

Глава VI. Лев Философ (или Математик) и его время

 

  1. Лев — самоучка, затем преподаватель-энциклопедист

  2. Обнаружение Льва халифом Мамуном

  3. Оптический телеграф

  4. Лев — архиепископ Фессалоникский

  5. Окончательное возвращение в Константинополь. Школа в Магнавре

  6. Свидетельство Жития Константина-Кирилла

  7. О том, что Константин не был учеником ни Льва, ни Фотия

  8. Грамматик Комита

  9. Лев — филолог: исправление Платона

10. Научная библиотека Льва

11. Нападки на Льва его ученика Константина Сицилийца

 

 

Вот первый образ настоящего «человека Возрождения» в Византии, чьи черты мы можем уловить с определенностью. [1] Оказывается, что он, будучи моложе на два-три

 

 

1. Льву было посвящено много заметок, большей частью коротких и более или менее зависящих одна от другой: J. В. BURY, History, 436-442; L. BRÉHIER, La civilisation byzantine (Paris, 1950) 465-67; Ε. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик» - ОНА ЖЕ. Очерки истории византийского общества и культуры, 338-366 (более развернутое исследование; здесь цитируется по первой публикации); J. IRIGOIN, «Survie et renouveau», 291-293; V. LAURENT, «Une homélie inédite», 282-286. Нет оснований возвращаться к различию, установленном между тремя тезками, которых долгое время путали, — Львом Философом или Математиком, Львом Хиросфактом и Львом VI Мудрым: история этого вопроса в деталях изложена у Е. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик», 106-120. См. также: G. KOLIAS, Léon Choirosphaktès, 65 sq. О путанице с Львом VI: С. MANGO, The Legend of Leo the Wise. Наконец, я с сожалением должен сказать, что нечего нельзя почерпнуть из длинной статьи Ι. Ε. ΑΝΑΣΤΑΣΙΟΥ, «Ἡ κατάστασις τῆς παιδείας εἰς τὸ Βυςάντιον κατὰ τὴν διάρειχιν τοῦ θʹ αἰῶνος», в: Κυρίλλῳ καὶ Μεθοδίῳ τόμος ἑόριος, I (Thessalonique, 1966) 31-77.

 

215

 

 

216

 

десятилетия, является, тем не менее, родственником Иоанна Грамматика; [2] но скажем сразу, что, несмотря на некоторую видимость, у них было мало общего и современники и последующие поколения в этом не ошибались.

 

 

1. Лев — самоучка, затем преподаватель-энциклопедист

 

По-видимому, он родился в Константинополе, [3] где получил начальное образование. Но, окончив курс грамматики и поэтики, он не смог двигаться дальше, из-за недостатка учителей. По крайней мере, именно это следует из сообщения Продолжателя Феофана (IV, 29), [4] передающего признание Льва одному из его близких: он обучался риторике, философии и арифметике на Андросе, у одного ученого мужа, σοφῷ ἀνδρὶ ἐντυχών. Почему на Андросе? Что привело еще совсем юного Льва на этот остров? Кто был этот ученый муж? Нам этого не сообщают, и мы об этом ничего не знаем. Точнее, если Продолжатель Феофана молчит, то другая хроника, которая здесь следует ему почти дословно, свод Кедрина-Скилицы, произносит имя — Михаил Пселл: [5] интерполяция ли это

 

 

2. Его двоюродный брат, по словам автора IV книги Продолжателя Феофана (Th. Cont., 185): κατὰ συγγένειαν τοῦ ἐξαδέλφου τῷ πατριάρχῃ Ἰωαννῇ ῷκείωτο; его племянник, как ошибочно утверждает Кедрин (Cedr., 166): ἀνεψιὸς ὢν Ἰαννῆ τοῦ πατριάρχου.

 

3. По крайней мере, ничто не дает в этом сомневаться. Во многих местах повторяют, что он родился в Фессалии, в Ипати, на основании одной эпиграммы, опубликованной Буассонадом (F. BOISSONADE, Anecdota graeca, II, 470), которую он приписывает Льву. Но уже было показано, что если в ней действительно идет речь о Льве, то ни о каком другом, как о Хиросфакте: см. G. KOLIAS, Léon Choirosphaktès, 16, п. 3.

 

4. Th. Cont., 192; ср. Cedr., II, 170, который воспроизводит то же предание.

 

5. Cedr., II, 170: σπουδαίῳ τινὶ ἐντυχὼν ἀνδρὶ Μιχαὴλ τῷ Ψελλῷ.

 

 

217

 

невежественного переписчика или чистая выдумка автора, который, не допуская столь грубого анахронизма, счел возможным преподнести Пселлу предка с тем же именем и столь же ученого, как он, — мы в любом случае не должны оказывать ей ни малейшего доверия. [6] Опять же по свидетельству самого Льва, переданного Продолжателем Феофана (и Кедрином), его учитель на Андросе смог преподать ему только начала, τὰς ἀρχὰς μόνον καί τινας Λόγους. Лев хотел большего. Он уходит, переправляется, быть может, на соседний берег или, что более вероятно, направляется в глубь острова; [7] он посещает монастыри, роется в книгах, которые лежат там без всякого использования, приобретает их в большом количестве и основательно изучает в тиши окружающих гор. [8] Что это были

 

 

6. К несчастью, долгое время верили в существование Михаила Пселла Старшего, а также полагали, что этот Лев, его ученик, был императором Львом IV (775-780): см., напр., Α. ΟΡΛΑΝΔΟΣ, «Βυζαντινὰ μνημεῖα τῆς Ἄνδρου», 5 (автор отчасти основывается на фантастических данных Δ. П. ΠΑΣΧΑΛΗΣ, Ἡ Ἄνδρος, I (Αθήνα, 1925) passim). Из последних работ см. D. I. POLEMIS в Byzantinoslavica 26 (1965) 80-81, чье объяснение (введение в текст маргинальной глоссы, заключавшей дату царствования Михаила II Косноязычного, чье прозвище может передаваться словом ψελλός) мне представляется очень неправдоподобным.

 

7. У меня нет уверенности относительно того, какой смысл следует придавать словам Продолжателя Феофана (не воспроизведенных Кедрином!), который говорит, что Лев покинул своего профессора на Андросе и τῇ χέρσῳ ταύτης περινοστῶν. Ταύτης может означать только Андрос. Χέρσος по отношению к острову может указывать на ближайший континент, то есть тот, от которого остров в каком-то смысле зависит: тогда это должна быть Эвбея или, скорее, Аттика. Но выражение кажется довольно странным, и мне представляется более вероятным, что χέρσος означает внутреннюю часть острова, центральный его район, который в византийскую эпоху носил имя Μεσαρεά (см. Α. ΟΡΛΑΝΔΟΣ, «Βυζαντινὰ μνημεῖα τῆς Ἄνδρου», 4-5, со ссылками). Однако V. LAURENT, «Une homélie inédite», 283, пишет, что Лев «переправился на континент»; то же у J. IRIGOIN, «Survie et renouveau», 292: «...посетив на континенте некоторое количество монастырских библиотек».

 

8. Th. Cont., 192: καὶ μοναστήρια καταλαμβάνων καὶ τὰς ἀποκειμένας βίβλους ἀνερευνῶν τε καὶ ποριζόμενος, καὶ πρὸς τὰς κορυφὰς τῶν ὀρέων ταύτας ἐμμελετῶν. Последняя подробность опущена Кедрином.

 

 

218

 

за драгоценные книги, сколько времени Лев потратил на этот страстный поиск знаний, нам не сообщается. Но запомним, по меньшей мере, то, что проливает яркий свет на образование этого времени: в Константинополе Лев не может продолжать регулярные занятия за пределами грамматики и поэтики; никакой другой город, видимо, не давал ему для этого возможности; он прибегает к способу по преимуществу средневековому — отправляется жить рядом с образованным человеком, чтобы напрямую усвоить те знания, которыми тот обладает; таким образом, он усваивает элементы риторики, арифметики, философии; вычерпав познания своего учителя, он принимается искать старые книги там, где их еще можно было найти — в пыльных монастырских архивах, где им придавали довольно мало значения, так что Лев тем или иным способом присвоил их (ποριζόμενος) и, по-видимому, увез с собой, когда, наконец, насытившись, вернулся в Константинополь. [9] Конечно, мы не можем проверить сведения, выданные Продолжателем за рассказ самого Льва одному другу, но мы также не имеем оснований и отвергать то, что хронисту представлялось вполне правдоподобным.

 

 

2. Обнаружение Льва халифом Мамуном

 

Вслед за этим перед нами предстают разные предания. Наиболее достоверен тот факт — единственный, точно засвидетельствованный хронологически, — что Лев в течение трех лет занимал митрополичью кафедру в Фессалониках, с весны 840-го до весны 843 г. [10] Рассмотрим сначала в общих чертах предшествующий этому период. Тут друг против друга стоят две версии: содержащаяся в IV-й книге Продолжателя

 

 

9. Th. Cont., 192: κόρον σχὼν τῶν μαθημάτων πρὸς τὴν βασιλεύουσαν αὖθις ὑπέστρεψεν; то же у Кедрина.

 

10. Об этой датировке см., в первую очередь: V. LAURENT, «Une homélie inédite», 284.

 

 

219

 

Феофана, которому точно и иногда дословно следует Кедрин, и общая для Псевдо-Симеона и Георгия Монаха. По Продолжателю, [11] вырисовывается следующая схема:

 

1) Достигнув глубоких познаний в области философии, так же как и ее «сестер» арифметики, геометрии, астрономии и музыки, Лев [12] дает в Константинополе в своем скромном доме частные уроки по всем этим предметам, насколько каждый из его учеников желал их познать.

 

2) Это длилось уже много времени, и у Льва было много учеников, когда один из них, которого он обучил геометрии, стал секретарем одного стратига, сопровождал его на войне, был взят в плен арабами и отдан в рабство. Это было время халифа Мамуна (813-833), [13] который интересовался эллинскими науками, особенно геометрией. Узнав об этом, ученик Льва дал о себе знать, и Мамун свел его со своими геометрами, которые умели нарисовать и назвать фигуры и изложить правила Евклида, но были неспособны дать пояснения и доказательства. Юный грек преподает их им, они изумлены и спрашивают, много ли Византия «взращивает таких ученых, как он». Множество, отвечает он уверенно, прибавляя, что сам он считает себя учеником, а не учителем. Его засыпают вопросами о его преподавателе: он отвечает, что тот еще жив и влачит бедное и безвестное существование, блистая только своей ученостью.

 

3) Мамун тут же пишет Льву письмо, чтобы пригласить его к себе, обещая ему огромные богатства. Письмо, по его приказу, в Константинополь доставляет юный грек, которого Лев

 

 

11. Th. Cont., 185-190 (IV, 27).

 

12. Th. Cont., 185, l. 10: ὁ μέγας τε καὶ φιλόσοφος Λέων; то же выражение у Кедрина: Cedr., II. 166, l. 4. Эпитет «философ» чаще всего встречается у хронистов. Однако Продолжатель один раз говорит: μαθηματικός (Th. Cont., 197, l. 4).

 

13. Об арабо-византийских войнах при Феофиле и Мамуле, т. е. в 829-833 гг., см.: A. VASILIEV, Byzance et les Arabes, I, 98 sq. (поход 830 г.), 109 sq. (831 г.), 114 sq. (832 г.), 121 sq. (833 г.). Если бы выбирать между этими четыремя походами — хотя иные возможности не исключены, — то мне кажется, что поход 830 г. подходит больше всего.

 

 

220

 

сначала не узнаёт, поскольку время и перенесенные в плену испытания изменили его. Потом, решив, что небезопасно таким образом получать послания от врага, Лев относит письмо логофету Феоктисту, который, в свою очередь, ставит об этом в известность императора Феофила.

 

4) Таким вот образом Лев и прощается с безвестностью и скромным существованием. Действительно, Феофил призывает его, одаривает деньгами и поручает ему публично вести преподавание (δίδάσκειν δημοσίᾳ) в храме Сорока святых. [14]

 

5) Поскольку Лев не приезжает, Мамун посылает ему письменно ряд трудных вопросов из области геометрии, астрономии и других предметов. Лев дает их разрешение. [15] Халиф вследствие этого еще более желает, чтобы тот приехал: он пишет Феофилу и просит позволить Льву приехать ненадолго, в обмен на двадцать кентинариев золота [16] и вечный мир. Император отказывает, чтобы не выдать иностранцам (ἔθνη) те знания (ἡ τῶν ὄντων γνῶσις), за которые повсюду прославляются греки. Но чтобы почтить Льва, он велит патриарху Иоанну (Грамматику), его родственнику, рукоположить его на митрополичью кафедру в Фессалоники.

 

Этот рассказ, интерес которого самого по себе очевиден, в области хронологии вызывает следующие замечания. Так как Феофил был императором в 829-842 гг., а Мамун халифом в

 

 

14. Cedr., II, 168, говорит: Сорока мучеников, что одно и то же. О храмах столицы, носивших это названия (Сорока мучеников Севастийских, пострадавших при Лицинии), см.: R. JANIN, Le siège de Constantinople, 482-486, где их упоминается восемь; Жанен считает, что Лев, по-видимому, преподавал в том, что находился на Месе, построенном Тиверием II и Анастасием на месте старого претория, на полпути между Ипподромом и форумом Константина (см. р. 483-484).

 

15. Согласно Th. Cont., 189, l. 24, он прибавил καί τινα προγνώσεως ἐκπλήξεως ἕνεκα; ср. Cedr., II, 169, l. 4: προσέθετο δὲ καταπλήξεως χάριν καί τινα τῶν μελλόντων σημεῖα προγνωστικά. Первое упоминание об умении прорицать грядущее, которое тоже связывалось, как мы увидим, с именем Льва.

 

16. То есть 2000 литр; у Кедрина (ibid., l. 18) — 100 кентинариев!

 

 

221

 

813-833 гг., нужно, чтобы всё происходило между 829 и 833 гг. Поскольку старый ученик Льва покинул своего учителя достаточно задолго до этого времени, чтобы тот не узнал его, и поскольку, по его словам, частная преподавательская деятельность Льва продолжалась уже много лет, следует допустить, что он начал преподавать, самое позднее, около 820-825 гг. При этих обстоятельствах Лев должен был родиться, самое позднее, в последнем десятилетии VIII века. Однако большое затруднение создает тот факт, что рассказ связывает назначение Льва на Фессалоникскую кафедру, состоявшееся, как мы видели, весной 840 г. и, в любом случае, при патриаршестве Иоанна Граммахика, с просьбой, обращенной к Феофилу Мамуном, который умер в 833 г. Между двумя датами существует недопустимый разрыв.

 

Это вынуждает рассмотреть вторую версию, которую греческие источники дают для этого периода жизни Льва, — версию хроник, более или менее родственных, изданных под именами Симеона Магистра и Логофета, [17] Георгия Монаха, [18] Льва Грамматика. [19] Вот ее схема:

 

1) Город Аморий осажден войсками халифа Мутасима (брат и преемник Мамуна, 833-842), и, несмотря на то, что пришедшая на помощь под командованием Феофила армия потерпела поражение при Дазимоне в июле 838 г., жители сопротивляются с таким мужеством, что арабы уже готовы снять осаду. Тогда «один ученик Льва Философа», [20] находившийся там, [21] довел до сведения халифа, что если тот продержится еще два дня, то овладеет городом. Что действительно и произошло, вследствие предательства (12 августа 838 г.). [22] Гарнизон

 

 

17. Sym. Mag., 638-640.

 

18. Georg. Mon., 805-806.

 

19. L. Gramm., 224-225.

 

20. Georg. Mon., 805, l. 11, ML. Gramm., 224, l. 15, называют его ἀστρονόμος.

 

21. И который хотел перейти к арабам, прибавляют те же два хрониста.

 

22. По Псевдо-Симеону (Sym. Mag., 638, l. 22-23), город был предан Βουδίτζη καὶ Μανικοφάνους; по продолженному Георгию Монаху (Georg. Mon., 805, l. 13-14) и Льву Грамматику (L. Gramm., 224, l. 17) — τοῦ λεγομένου Βοϊδίτζη καὶ τοῦ Μανικοφάγου. Заметим, что предательство совершил не ученик Льва: он ограничился предсказанием арабам, что оно случится. Ему преписывается дар предвидения его учителя.

 

 

222

 

уведен в плен. Греческие военачальники, отказавшись отречься от веры, будут позже обезглавлены: это сорок два Аморийских мученика.

 

2) Халиф вопрошает своего осведомителя: откуда он познал науку, позволившую ему предсказать предательство? Он отвечает, что является учеником философа Льва. Халиф любой ценой хочет заполучить последнего и пишет ему письмо, доставить которое в Константинополь он велит одному освобожденному им пленнику. [23]

 

3) Получив это письмо, Лев относит его императору Феофилу, который таким образом узнает, какой ученый человек этот Лев. Он призывает его во дворец, устраивает в Магнавре, [24] заботится о его содержании, поручает ему обучение юношей. [25] «Это тот Лев, который после был назначен митрополитом Фессалоникским», — заключают все хроники; он был рукоположен святейшим патриархом Мефодием, прибавляет Псевдо-Симеон, против всякой истины и здравого смысла.

 

Эта версия, гораздо более скудная, чем первая, устанавливает совершенно иную хронологию: только в конце 838 г., самое раннее, Феофил, благодаря письму халифа, открыл достоинства Льва. На первый взгляд, эта поздняя дата имеет то преимущество, что устраняет невозможный временной разрыв, который влечет за собой долгая хронология первой версии. Но тотчас становится видно, что она приводит к другому затруднению: между обнаружением императором Льва и

 

 

23. Но, в отличие от первой версии, халиф посылает в Константинополь не ученика Льва.

 

24. R. GUILLAND, «Le palais de la Magnaure», Ἐπετηρὶς Ἑταιρευίας Βυζαντινῶν Σπουδῶν 27 (1957) 63-64; R. JANIN, Constantinople byzantine, 117118. Ни один из двух авторов не упоминает этот текст.

 

25. Τοὺς εὐφυεστάτους νέων, уточняет Псевдо-Симеон (Sym. Mag., 640, l. 13).

 

 

223

 

назначением его на Фессалоникскую кафедру в этой краткой хронологии нет места для преподавательской деятельности, которую ему якобы доверили.

 

С другой стороны, вторая версия содержит много недостатков по сравнению с первой. Повествование менее логично, менее связно, менее правдоподобно. [26] Роль ученика Льва, сведенная к предвидению предательства, которое должно отдать Аморий арабам, уже не имеет связи с глубокой ученостью Льва и его познаниями в геометрии. Непонятными становятся и желание халифа видеть его, и поведение Феофила. Некоторые детали более чем подозрительны, например, устройство Льва в Магнавре, являющееся очевидным предвосхищением реформы Варды. Не только пропал весь интерес, который представляет в своей основе первая версия, но перед нами теперь история незначительная и плохо упорядоченная. Итак, на мой взгляд, следует предпочесть вариант Продолжателя Феофана (и Кедрина), хотя он требует поправки. Но она проста: достаточно упразднить связь, которую эта версия устанавливает между поступком халифа и назначением Льва в Фессалоники, поскольку эта связь в любом случае представляется одной из наименее правдоподобных.

 

Запомним, таким образом, что после возвращения с Андроса и до рукоположения в архиепископа Фессалоникского патриархом Иоанном Грамматиком, в течение пятнадцати-двадцати лет Лев преподавал в Константинополе. Сначала частным образом, как скромный ученый, влюбленный только в науку, умея при этом приспосабливать свои энциклопедические

 

 

26. О подробностях осады (начатой 1 августа) и о падении Амория см.: A. VASILIEV, Byzance et les Arabes, I, 161 sq., и особенно 168, n. 2. Разные известные нам сообщения сходятся в одном пункте, а именно — что город пал в результате предательства; они расходятся относительно предателя или предателей. Согласно некоторым указаниям, впрочем, очень малодостоверным, одного из них могли звать Львом: его отождествление со Львом Философом или одним из его учеников — позднее и вымышленное.

 

 

224

 

познания к нуждам каждого ученика; затем публично и на государственном содержании, но всегда как частное лицо, вне какой бы то ни было «Школы» или «Университета», о которых мы не имеем никаких упоминаний. О преподававшихся предметах — поскольку невозможно говорить о программах — нам известно не больше, кроме того, что в них входила евклидова геометрия.

 

 

3. Оптический телеграф

 

Именно находясь во дворце и в числе приближенных Феофила, Лев должен был сконструировать знаменитый оптический телеграф. [27] Он представлял собой серию огненных сигналов, которые от станции к станции, начиная от крепости Лулон на севере от Тарса и кончая илиаком Фароса в Константинополе,

 

 

27. Однако я не вижу достаточных оснований приписывать ему, как это часто делают, изготовление автоматов, окружавших императорский трон в большом приемном зале Магнавры, — золотого платана с поющими птицами, двух львов и двух грифонов, которые поднимались и рычали, и т. п. Источники прямо говорят, что они были сделаны при Феофиле (см. в числе прочих Th. Cont., 173 и 257, повторено у Cedr., II. 160; Sym. Mag., 659; De cer., I, 569, с комментариями I. REISKE, ibid., II, 642-644, который ставит вопрос об их связи с подобными предметами во дворца халифа). Но Георгий Монах (Georg. Mon., 793) и Лев Грамматик (L. Gramm., 215, l. 12 sq.) сообщают, что Феофил заказал сделать эти устройства ἄρχων τοῦ χρυσοχείου, родственнику патриарха Антония Кассиматы (соответствующий отрывок см. у Sym. Mag., 627, где об исполнителе ничего не говорится). Я не стал бы легко доверять, как это делает Е. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик», 134, свидетельству Михаила Глики, который, рассказав (Mich. GL, 537) о золотых деревьях с поющими птицами, не называя их создателя, немного далее (ibid., 543) говорит, что Михаил III, вследствие нехватки денег, вынужден был послать на переплавку «золотой платан, который создал философ Лев, как мы об этом сказали раньше», — это сообщение ложно. Об упомянутых автоматах см., в первую очередь: G. BRETT, «The Automata in the Byzantine "Throne of Solomon"», Speculum 29/3 (1954) 474—487 (эллинское или эллинистическое происхождение, трактаты Герона об αὐτόματα и πνευματικά, влияние на Запад и т. п.).

 

 

225

 

за один час уведомляли о событиях, происходивших на границе, через которую арабы обычно вторгались на территорию Империи. [28] Большинство наших источников говорят о нем только затем, чтобы опорочить память Михаила III: они утверждают, что он якобы дал приказ погасить сигнальные огни вблизи столицы, чтобы они не беспокоили его сообщениями об опасности на границах во время лошадиных бегов, в которых он любил лично принимать участие. [29] Псевдо-Симеон в целом сообщает то же самое, но с большим количеством подробностей (SymMag, 681-682). Это от него мы узнаём, что «философ Лев, тот, что был архиепископом Фессалоникским», подал Феофилу идею создать двое синхронных часов, ὡρολόγια δύο ἐξ ἴσου κάμνοντα, поместив их на противоположных концах сигнальной цепи, в Лулоне и на Фаросе, и разделить их на двенадцать «часов». Каждому часу соответствовало сообщение: первый час — арабский набег, второй час — объявление войны, третий час — пожар (на захваченной греческой территории) и т. п. [30] Когда одно из этих событий происходило на

 

 

28. О маршрутах арабских нашествий на Малую Азию см.: Н. AHRWEILER, «L'Asie Mineure», 8 sq. и карту на с. 4.

 

29. Th. Cont., 197-198; Cedr., II. 174; De cer. (I. REISKE), I, 492-93, где уточняется, что император за один час получал известие о событиях на границе. См.: W. RAMSAY, History of the Eastern Roman Empire (London, 1890) 187, 351-353 и доп. 20; J. В. BURY, History, 246 sq.; E. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик», 124-125, и т. п. Всего было девять станций, включая две крайние, что предполагает, учитывая их местоположение (см. у Рэмсея и Бюри), интервалы примерно по 100 км и очень хорошую видимость, настолько хорошую, что мне тут видится некоторое затруднение, разве что допустить передачу сигналов только по ночам, о чем не говорит ни один из наших источников, хотя Продолжатель Феофана указывает для соответствующего анекдота о Михаиле III время «ближе к вечеру». Зато тот факт, что менее чем за один час разжигали восемь следующих друг за другом костров, очевидно, держа все нужное наготове, мне вовсе не кажется неправодоподобным. Я предполагаю в другом месте более детально рассмотреть вопрос о местоположении этих огневых башен.

  

30. К сожалению, содержание остальных сообщений в тексте не указывается.

 

 

226

 

киликийской границе, зажигали первый огонь в цепи сигналов в тот час, который на часах соответствовал передаваемому сообщению. В течение не более одного часа (указание дается в «Книге церемоний», и это действительно необходимое условие для того, чтобы два сообщения не могли быть перепутаны), новость достигала дворца, где тут же начинались приготовления, которые описывает Константин VII. Следовательно, надо, по моему мнению, понимать это так, что двое часов были превосходно синхронизированы, что они работали на основе деления дня на постоянные часы, и что для каждого из двенадцати условных сообщений приходилось два часа из двадцати четырех, в которые оно могло быть передано (предполагая, что система работала также днем). Изобретение Льва, очевидно, состояло не в уже давно известном и вошедшем в практику использовании цепочки оптических сигналов, а в возможности таким способом передавать не просто одно и всегда одинаковое сообщение, но двенадцать разных, благодаря хорошо согласованным часам, которые, конечно, Лев придумал и сконструировал сам. [31]

 

 

31. Существует одна надпись на камне, принесенном, как говорят, из Пелопоннеса в Италию, опубликованная у A. MAI, Scriptorum Veterum Nova Collectio, vol. V (Roma, 1831) 357, № 3, переизданная в Corpus inscriptionum graecarum, IV (Berlin, 1877) N. 8620, и воспроизведенная у J. В. BURY, History, 378, η. 5:

 

+ ἄναξ Λέων ἔστησε πύργον ἐνθάδε +

λύχνῳ προφαίνειν τοὺς λόχους τῶν βαρβάρων

 

Итак, речь идет об огневой башне, предназначенной предупреждать о приближении варваров и, если текст верен (как побуждает думать размер), он должен говорить об императоре Льве V или Льве VI. См. A. BON, Le Péloponnèse byzantin jusqu'en 1204 (Paris, 1951) 52, n. 3, со ссылками на С. BLEGEN, R. STILLWELL, О. BRONEER, Α. BELLINGER, Acrocorinth: Excavations in 1926 (Cambridge, Mass., 1930) 28 sq., и R. CARPENTER, A. BON, Corinth Ш.2: The Defences of Acrocorinth and the lower Town (Cambridge, Mass., 1936) 131, n. 2: речь может идти о дозорной башне на вершине Акрокоринфа.

 

 

227

 

 

4. Лев — архиепископ Фессалоникский

 

Каковы были причины избрания Льва на митрополичью кафедру в Фессалоники? [32] Разумеется, что бы там ни говорили и ни повторяли, не стремление отбить у него желание и помешать отправиться в Багдад. Наши источники говорят, что Феофил захотел почтить его достоинства. С другой стороны, патриархом был Иоанн Грамматик: повиновался ли он распоряжению императора или был его вдохновителем, его роль в повышении своего родственника не вызывает сомнений. Похоже, что император и патриарх, помимо интеллектуальных достоинств Льва, были рады найти в нем, если не открытого противника икон — мы увидим, что он таковым не был, — то, по крайней мере, клирика, который не был убежденным иконопочитателем.

 

Относительно трех лет, с весны 840-го по весну 843 г., во время которых Лев был архиепископом Фессалоникским, у нас есть два свидетельства. Первое передается у Продолжателя Феофана, [33] сообщающего, что Лев был всеми почитаем — конечно, за свою добродетельность, но особенно по одной причине: когда постоянная засуха угрожала населению голодной гибелью, Лев, которому вследствие «астрологической» учености было известно благоприятное сочетание звезд, посоветовал засеять землю в нужный момент, и урожай был так обилен, что смог удовлетворить нужду на многие годы. Заметим, что рассказ обращает внимание на ученость Льва, совершенно

 

 

32. J. GOUILLARD, «Le Synodikon de l'Orthodoxie», TM 2 (1967) 114, l. 5 (Синодик Фессалоник): Лев сменяет некоего Иоанна и является предшественником Антония Исповедника; следовательно, его память никогда не клеймилась. О Синодике Фессалоник см., в первую очередь, сведения, данные у V. LAURENT, Corpus des sceaux de l'Empire Byzantine, V. 1 (Paris, 1963) 324 sq., и в упомянутой здесь работе Гуйяра, р. 279-280.

 

33. Th. Cont., 191, l. 4 sq.

 

 

228

 

не упоминая о каких-либо более-менее подозрительных и связанных с магией действиях. [34]

 

С другой стороны, счастливый случай сохранил для нас текст одной гомилии, произнесенной Львом в качестве архиепископа Фессалоник 25 марта 842 г., на праздник Благовещения. [35] Она совершенно странная. Начинается она с обозрения нескольких великих христианских праздников и по поводу Пятидесятницы выдает ряд замечаний, принадлежащих больше эрудиту, чем пастырю, о значении некоторых чисел у пифагорейцев, последователей Симона и Маркиона и особенно о числе 7 у евреев (поскольку Пятидесятница была днем,

 

 

34. Правда, Продолжатель (там же) прибавляет, что урожай бы чудом Божия милосердия, а не ματαιοπονία Льва. Но именно под этим предлогом он влагает в уста Льва, отвечавшего тем, кто удивлялся таким великим познаниям и спрашивал у него, откуда он их почерпнул, разбиравшийся выше рассказ о годах его учебы. Рассказ Продолжателя Феофана воспроизведене Кедрином (Cedr., 170). Он отсутствует в традиции, представленной у Псевдо-Симеона, продолженного Георгия Монаха и Льва Грамматика.

 

35. V. LAURENT, «Une homélie inédite»: первое издание, аттрибутация, датировка, комментарий. {Теперь гомилия переведена на русский язык: Монахиня Кассия (Т. А. СЕНИНА), «Слово Льва Математика и Философа, сказанное на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, 25 марта 842 г. Перевод с древнегреческого и комментарий», Межвузовский периодический сборник научных трудов «История и теория культуры в вузовском образовании», вып. 4 (Новосибирск, 2008) 227-236. П. Лемерль, далее пишущий о «странностях» этой гомилии, не узнал, как и издатель ее греческого текста В. Лоран, обширных и почти дословных цитат из нескольких Слов св. Григория Богослова, изящно соединенных между собой в тексте гомилии — очевидно, что Лев цитировал наизусть; например, та часть гомилии, которая вызвала больше всего нареканий у исследователей за «неуместность» (рассуждения о символике чисел), взята прямо из Слова на Пятидесятницу св. Григория. См. подробнее: T. A. SÉNINA (moniale Kassia), «Notices sur l'atmosphère intellectuelle à l'époque du second iconoclasme, IV. Le Philosophe et le Théologien : à propos de l'homélie de Léon le Mathématicien sur l'Annonciation», Scrinium 4 (2008) 328-333.— Прим. пер.}

 

 

229

 

следующим за 7x7 дней). [36] Затем по поводу празднуемого дня Лев, мало вдохновленный, ограничивается несколькими банальностями и заявляет, что предпочитает рассказать об одном чуде, происшедшем в этот самый день на несколько веков раньше в том самом храме, где он проповедует: одна глухонемая еврейская девочка исцелилась, приняв крещение после сонного видения, где ей явились Богородица и святой Димитрий — она узнала их на иконах, которые увидела в церкви. Этот рассказ дает нам интересные сведения — о последовательности епископов Фессалоник при Зеноне и Анастасии, о топографии города и даже об обряде крещения. Но не мешает заметить, что гомилия очень мало сообразуется с правилами жанра, не обнаруживает особой заботы о наставлении паствы и является произведением, скорее, ученого и любознательного антиквара, чем благочестивого церковного деятеля. Нужно также отметить, что иконы там играют не последнюю роль, и этого достаточно, чтобы удержаться от слишком быстрого присоединения к имени Льва эпитета «иконоборец». Каковы бы ни были его сокровенные мысли, нет никаких указаний на то, что он занимал твердую позицию и даже вообще интересовался этим спором. Да и наши источники не осуждают его с этой стороны и не адресуют ему ни одного из тех поношений, на которые они столь щедры для Иоанна Грамматика.

 

Тем не менее, он был возведен на Фессалоникскую кафедру иконоборцами — императором Феофилом и патриархом Иоанном. Он недолго оставался там после смерти первого (в январе 842 г.), низложения второго (в марте 843 г.), прихода к власти императрицы Феодоры и выдвижения патриарха Мефодия. Продолжатель Феофана говорит только, что он был низложен. [37] Кедрин настаивает на большем, заявляя, что Лев

 

 

36. О символизме числа семь см. F. DÖLGER, «Antike Zahlenmystik in einer byzantinischen Klosterregel» [= типик Михаила Атталиата], в: Προσφορὰ εἰς Στίλπωνα Π. Κνριακίδης (Θεσσαλονίκη, 1953) 183-189.

 

37. Th. Cont., 192, l. 15-16: ἐκ τῆς καθαιρέσεως ἐσχόλαζεν.

 

 

230

 

был вовлечен в падение иконоборцев и патриарха, [38] но и он не говорит определенно о том, что Лев был иконоборцем.

 

 

5. Окончательное возвращение в Константинополь. Школа в Магнавре

 

Вынужденный покинуть Фессалоники, он, по-видимому, вернулся в Константинополь и больше не покидал его. Относительно этого долгого периода его жизни, более двадцати пяти лет, у нас есть три независимые традиции. Две мы уже знаем из предыдущего изложения: с одной стороны, традицию четвертой книги Продолжателя Феофана и Кедрина (и Генесия), с другой — ту, которая представлена у Псевдо-Симеона, продолженного Георгия Монаха и Льва Грамматика; третью, новую, нам дает славянское Житие Константина-Кирилла.

 

Второй традицией мы можем пренебречь. Псевдо-Симеон, продолженный Георгий Монах и Лев Грамматик не упоминают о какой-либо преподавательской деятельности Льва после его низложения. Из всей этой части его жизни они приводят лишь два факта, имеющие отношение к его дару предвидения. Они рассказывают, что в тот момент, когда Барда готовился отправиться с Михаилом III и Василием в Критский поход, который должен был стать для него роковым, Лев попытался его предостеречь, поскольку произошли зловещие предзнаменования, и предсказал, что он не возвратится живым. [39] С другой стороны,

 

 

38. Cedr., II. 171, l. 3-6.

 

39. Sym. Mag., 676, l. 15 и 677, l. 3 sq.; Georg. Mon., 829, l. 8 и 19; L. Gramm., 243, l. 10 и 21. В другом контексте предупреждения или предсказания Льва относительно Варды переданы Генесием (Genesios, 105) и точно так же автором четвертой книги Продолжателя Феофана (Th. Cont., 197: падение одной статуи, воздвигнутой в δεύτερον, знаменует падение второго лица в Империи); иным образом — в Vita Basilii (ibid., 232, в связи со смелой выходкой Василия во время императорской охоты; заметим слова παρὰ Λέοντος τοῦ τηνικαῦτα ἐπὶ παντοδαπῇ σοφίᾳ πρωτεύοντος).

 

 

231

 

они сообщают, все трое в одинаковых выражениях, [40] что землетрясение, начавшееся в день памяти святого Полиевкта (9 января) — на третьем году царствования Василия I, прибавляет Псевдо-Симеон, то есть в 869 г., [41] — среди прочих построек разрушило церковь Богоматери в Сигме; [42] все, кто там находился, погибли, [43] потому что не поверили предупреждениям Льва, который торопил их с выходом; остались живы только Лев и еще двое, поскольку они спрятались в укрытие, [44] и пять-девять человек (их число разнится у авторов), скрывшихся под амвоном. Итак, мы узнаём — и это важно, — что в январе 869 г. Лев был еще жив и находился в Константинополе. По данному поводу можно лишний раз отметить, что эта традиция на всем ее протяжении считает, что он был одарен предведением — не так, как его родственник патриарх Иоанн, маг и волшебник, но как ученый человек, способный понимать знамения.

 

О преподавательской карьере Льва после его низложения автор IV-й книги Продолжателя Феофана упоминает дважды. Сначала [45] в связи с кесарем Бардой, который, говорит

 

 

40. Sym. Mag., 688; Georg. Mon., 840; L. Gramm., 254.

 

41. Считая и коронацию Василия соправителем в мае 866 г.; см. V. GRUMEL, La Chronologie, 479.

 

42. R. JANIN, Le siège de Constantinople, 230-231; этот автор датирует землетрясение 870 г., поскольку считает началом царствования Василия I сентябрь 867 г.

 

43. Точнее, все ψάλλοντες, согласно трем текстам, и, возможно, следует понимать это так: те, кто пели службу в центральной части здания и на которых, по-видимому, обрушился купол. Об архитектуре этой церкви ничего не известно.

 

44. Лев укрылся от обвала верхних частей здания, прижавшись к колонне, которая поддерживала архитектурный элемент, названный в тексте Псевдо-Симеона συσταμάτιον, а у Льва Грамматика — συστημάτιον, что, вероятно, правильно (см. CH. DUCANGE, Glossarium, s.v.); продолженный Георгий Монах дает συστήματα, что неверно. Идет ли речь об арке или о каменной перемычке? о ряде арок? Говорится ли тут о колонне, поддерживавшей несущую арку купола? или о сводах, отделявших центральную часть от боковых отделений?..

 

45. Th. Cont., 185 (IV, 26).

 

 

232

 

он, пекся об ἔξω σοφία, обратившейся в ничто при грубых и невежественных императорах (старинные эпитеты в адрес иконоборцев!): он посодействовал ее новому расцвету, устроив в Магнавре διατριβαί τῶν μαθηματικῶν; [46] во главе этой σχολή был поставлен преподавать философию знаменитый Лев Философ, «поскольку он, будучи низложен, не имел должности». Продолжатель возвращается к этому немного далее, [47] когда рассказывает о Льве: «Оказавшись без должности вследствие своего низложения, он возглавил философскую школу (φιλόσοφος σχολή) в Магнавре; его ученик Феодор руководил кафедрой геометрии (τοῦ τῆς γεωμετρίας διαιτητηρίου προΐστατο), Феодигий — астрономии, а Комита — грамматики, обучающей правильно говорить по-гречески (τῆς τὰς φωνὰς ἐξελληνιζούσης γραμματικῆς). Варда щедро помогал им в нуждах и, по своей любви к учености, часто посещал их, ободряя учащихся; в короткое время он дал крылья науке (τοῖς λόγοις) и посодействовал ее быстрому продвижению вперед». Кедрин (Cedr, II, 171) говорит то же самое, а именно — что Лев, будучи низложен одновременно с патриархом Иоанном, был назначен Вардой προστάτης τῆς φιλοσόφου σχολῆς; но вместо Феодора, ученика Льва, занимавшегося преподаванием геометрии, он называет Сергия и прибавляет, против всякого правдоподобия, что он был отцом того ученика Льва, который сообщил Мамуну о познаниях своего учителя; он называет Феодигия, преподавателя «арифметики и астрономии», близким знакомым (συνήθης) Льва и не упоминает ни о Комите, ни о грамматике. Зато Генесий (Genesios, 98) точно следует традиции, представленной у Продолжателя, прибавляя только, что Варда повелевал преподавать бесплатно (προῖκα) всем желающим философию, геометрию, астрономию и грамматику.

 

 

46. О значении слова διατριβή см.: J. SOUILHÉ, Introduction à l'édition du livre I des Entretiens d'Epictète (Paris, 1943) xii sq., и дальше y нас гл. IX, по поводу переписки анонимного преподавателя.

 

47. Th. Cont., 192 (IV, 29)

 

 

233

 

Но Варда, брат Феодоры и дядя Михаила III, не играл при регентстве Феодоры (842-856) роли первого плана. Только после убийства логофета дрома Феоктиста 20 ноября 855 г. [48] и взятия власти лично Михаилом III Варда занял место Феоктиста во главе государственных дел и сохранил его до того дня, когда в свою очередь был убит будущим Василием I в апреле 866 г. [49] Значит, организацию Вардой Школы в Магнавре следовало бы поместить в промежуток между 855 и 866 гг., как это обычно и делается. [50] Но это дата создает неудобство, оставляя пробел в карьере Льва между 843-м и, самое раннее, концом 855 г. Возможно, это объясняется тем фактом, что Феоктист, убежденный православный, хотя и умеренный в деле ликвидации иконоборчества, не питал особенных симпатий ко Льву. Но возможно также, что организация Магнаврской Школы, которая не имела никакой политической окраски, была осуществлена Вардой до того, как он встал во главе государства в конце 855 г., в некотором роде по частной инициативе: тогда можно было бы лучше объяснить то, что тексты, как мы видели, устанавливают между низложением Льва и его поставлением во главе Школы связь, которая не имеет большого смысла, если эти два события разделяют пятнадцать-двадцать лет. Но надо признать, что это всего лишь гипотеза, и дата создания Магнаврской Школы остается неизвестной.

 

 

48. Об этой дате см., в первую очередь: F. HALKIN, «L'hagiographie byzantine au service de l'histoire», в: J. M. HUSSEY, D. OBOLENSKY, S. RUNCIMAN (eds.), The Proceedings of the XIII^th International Congress of Byzantine Studies (Oxford, 1967) 345-354; см. 348.

 

49. Дату дает Th. Cont., 206, l. 13: 21 апреля 14-го индикта.

 

50. Впрочем, ничто не мешает поместить ее ближе к 855 г., чем к 866-му, — ведь, насколько я знаю, мы не располагаем никакими точными данными. Современные историки повсюду указывают 863 г.; происхождение этой датировки мне не известно. Возможно, она появилась в связи с тем, что Продолжатель Феофана говорит о Школе (§ 26) после рассказа о походе Петроны против Омара (§ 25), который заканчивается поражением и смертью эмира в Мелитине 3 сентября 863 г.

 

 

234

 

 

6. Свидетельство Жития Константина-Кирилла

 

Наконец, рассмотрим третью традицию, при исследовании которой мы встречаемся с важным для нас персонажем, — традицию славянского Жития Константина-Кирилла, недавно переведенного на французский Ф. Дворником, [51] переизданного Ф. Томшичем [52] и, совсем недавно, с французским переводом — А. Вайаном. [53] Прочтем это Житие, отмечая интересные для нас моменты.

 

Константин, родившийся в Фессалониках, сначала отдается своими родителями «учителям», то есть грамматистам, и вместе с другими учениками в школе учится читать, писать и считать. После этого его охватывает любовь к творениям Григория Назианзина, которые он заучивает наизусть, но он неспособен самостоятельно постичь их глубокий смысл, а в Фессалониках не было никакой школы, где он мог бы получить недостающее ему образование. В городе был «один чужеземец, очень сведущий в грамматике», которого Константин умоляет обучить его грамматическому искусству: он натыкается на отказ и пребывает в отчаянии до того момента, когда из Константинополя «императорский чиновник, называемый логофет» — это был Феоктист — «прислал за ним, чтобы он воспитывался (или: чтобы он учился) с императором», то есть с Михаилом III. «Когда он прибыл в Константинополь, его отдали учителям для получения образования. Изучив за три месяца грамматику, он взялся за другие науки. Он изучил

 

 

51. F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode; перевод Жития Константина-Кирилла находится на с. 349-380; следующий за ним перевод Жития Мефодия ничего не дает для нашей темы.

 

52. F. GRIVEĆ, F. TOMŠIĆ, Constantinus et Methodius: издание славянских Житий Константина и Мефодия — р. 83 (95) sq.; издание латинской версии, подготовленное Гривечем, — р. 169 sq.

 

53. A. VAILLANT, Textes vieux-slaves, I (Житие Константина — р. 1-40); II, 1-33. {Русский комментированный перевод этого Жития см.: Б. Н. ФЛОРЯ, Сказание о начале славянской письменности (Санкт-Петербург, 2004) (Славянская библиотека) 135-178, 202-275. — Прим. пер.}

 

 

235

 

Гомера и геометрию, так же как диалектику у Льва и Фотия, и все остальные философские науки. [54] Он даже изучил среди прочего риторику и арифметику, астрономию, музыку и другие эллинские искусства». Логофет, очарованный этим молодым человеком, который умел ответить на его вопросы и «открыть ему философскую науку, объясняя в нескольких словах великое учение», предложил ему блестящую карьеру: «ты скоро станешь стратигом», — и хороший брак; Константин отказывается от всего. Тогда логофет «пошел к императрице» — это была Феодора — и вместе с ней решил распорядиться о рукоположении Константина, чтобы он стал «патриаршим библиотекарем в Святой Софии»; Константин вновь уклоняется, вскоре сбегает и прячется в одном монастыре на Босфоре. Его находят через шесть месяцев и «просят занять преподавательскую кафедру и обучать философии местных жителей и чужеземцев со всей властью и при [официальной] поддержке. [55] И он согласился». [56]

 

 

54. А. Вайан переводит: «...et tous les enseignements de la philosophie», — и замечает по поводу этого отрывка: «Написания в рукописях позволяют предполагать смысл: "и геометрию у Льва, а у Фотия диалектику"» (A. VAILLANT, Textes vieux-slaves, II, 27).

 

55. Я воспроизвожу перевод Дворника. Перевод Вайана очень близок: «Они просили его принять преподавательскую кафедру (и) обучать философии своих соотечественников и чужеземцев, при всяком содействии и помощи [при наличие всех необходимых помощников, или с полным обучением и на полном содержании?] (Ibid., И, 4 и 27). Представляется очевидным, что славянский текст, соответствующий словам «местным жителям (или: соотечественникам) и чужеземцам», сам является неверным переводом греческого текста, который должен был выглядеть как τὴν ἔσω καὶ ἔξω φιλοσοφίαν — философия божественная и мирская.

 

56. Работа А. DOSTÁL, Konstantin der Philosoph und das Ausmass seiner geistigen Bildung (Amsterdam, 1966) (Byzantinische Forschungen, I = Polychordia, Festschrift Fr. Dölger, I) 76-91, в том, что касается полученного Константином образования (см. 77-78 и 83), сохраняет верность традиционной схеме. Десяток статей в разных сборниках и журналах, посвященных И. Дуйчевым кирилло-мефодиевским вопросам, недавно были объединены в издании: I. DUJČEV, Medioevo bizantio-slavo, II. Saggi di storia letteraria (Rome, 1968) (Storia e Letteratura, 113); там можно найти, помимо обширной библиографии по сегодняшний день, полезные размышления, например, по поводу редкости византийских свидетельств, касающихся двух братьев; или о значении творений Константина-Кирилла на греческом языке, в той мере, в какой мы можем о них узнать, поскольку они почти полностью утеряны; или относительно частных вопросов, таких как отношения Константина с Фотием (см. р. 94 и 600); но относительно того, что волнует здесь нас — об образовании, полученном Константином или о том, что он преподавал сам, — И. Дуйчев придерживается взглядов, высказанных в прошлом. В коллективном труде Cyrillo-Methodiana. Zur Frühgeschichte des Christentums bei den Slaven 863-1963 (Cologne, 1964) (Slavistische Forschungen hgg. von Reinhold Olesch, 6) Ф. Гривеч посвятил слишком краткую заметку «Das Verhältnis Cyrills und Methods zu Photios».

 

 

236

 

Ярко выраженный агиографический характер рассказа очевиден и тем более возбуждает недоверие, что следующие один за другим факты помещены рядом, но по-настоящему не связаны между собой, и, например, нам не объясняют для начала, почему и как Феоктист заинтересовался юным Константином. С другой стороны, мы имеем дело со славянским текстом, а не со стоящим за ним текстом греческим, и это оставляет место для сомнений относительно точного значения некоторых терминов. Тем не менее, текст в целом на вид правдоподобен; правдоподобен даже обычно возбуждающий подозрения факт, что в Фессалониках в то время не было иного публичного обучения, помимо начальной школы: не видели ли мы на примере из юности Льва, что даже Константинополь испытывал в этом отношении нужду? Между тем, даты близки: Житие заявляет, что Константин умер в возрасте сорока двух лет 14 февраля 869 г.; [57] следовательно, он должен был родиться в 827 г. Ничто в Житии не позволяет сказать, в каком возрасте он приехал в Константинополь; гипотетечески можно допустить, что это было между пятнадцатью и двадцатью годами. [58] Итак,

 

 

57. F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode, 380: 14 февраля 2-го индикта, в год от сотворения мира 6377-й; все данные согласуются между собой.

 

58. Дворник (Ibid., 34) также считает, что это было около 843 г. или немногим позже.

 

 

237

 

возможно, логофет Феоктист имел здесь какие-то планы, хотя истинные мотивы его действий нам неясны. [59] Список изучаемых предметов также не создает затруднений, даже если его не следует принимать буквально: мы уже многократно встречались с похожими списками, причем как раз в житиях святых. Но две вещи привлекают внимание: Константин учился «у Льва и Фотия» и сам позже занимался преподаванием философии.

 

Этот последний факт приемлем, если не искажать его смысла: [60] Константину было поручено преподавание в частном порядке, а вовсе не в рамках какой-либо школы или университета, о которых нет никакого упоминания, — в частном

 

 

59. Трудно поверить, что это было сделано, как говорится в Житии, чтобы Константин воспитывался или учился вместе с Михаилом III: между ними была разница в двенадцать лет, если считать датой рождения Михаила 839 г., и в девять лет, если принимать дату 836 г., предложенную Е. STEIN. Об этом вопросе см.: G. OSTROGORSKY, Geschichte, 182, η. 1.

 

60. Мне трудно принять точку зрения Ф. Дворника (F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode, 81 и 209), которую повторяют многие историки, относительно порученного Константину преподавания. Считая достоверным, что Феоктист поручил ему с ранних лет преподавать на философской кафедре, на основании упоминавшегося текста славянского Жития, он затем истолковывает в том же смысле другой отрывок из этого Жития, хронологически относящийся к моменту возвращения после хазарской миссии 860-861 гг. (т. е. ко времени уже не Феоктиста, а Варды), и говорит, что Константин «повидавшись с императором [Михаилом III], жил тихо и, находясь в храме Святых Апостолов, молился Богу». Дворник считает, что оба отрывка касаются преподавания Константином философии, и что второй свидетельствует о том, что оно совершалось в храме Святых Апостолов, и является первым свидетельством существования в этом месте школы, которое иначе засвидетельствовано только в XII в. Но если первый текст уже требует осторожности при его истолковании, то второй в любом случае не содержит никакого упоминания о преподавании (я вернусь к нему дальше, в гл. VII), и я, со своей стороны, не верю в большую преподавательскую карьеру Константина. О храме Святых Апостолах и о церквях, носивших это имя (из которых одна находилась в Схолах внутри дворца; о ней думает F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode, 81), см.: R. JANIN, Le siège de Constantinople, 46-54; славянское Житие Константина там не учтено.

 

 

238

 

порядке, но при государственной оплате. Это очень напоминает преподавание, порученное на тех же условиях Льву Математику в царствование Феофила, возможно, тоже по совету Феоктиста. Не дублет ли это, и не следует ли отбросить мысль о том, что Константин занимался публичным преподаванием? Однако никаких доводов для такого отрицания нет и, возможно, Феоктист был первооткрывателем учителей, поскольку очевидно, что именно при жизни логофета — то есть в любом случае раньше конца 855 г. — должна была проходить эта преподавательская деятельность, если она вообще имела место. Но нужно остерегаться преувеличивать ее значение.

 

 

7. О том, что Константин не был учеником ни Льва, ни Фотия

 

Больше последствий имеет указание, если оно верно, что Константин, прибыв в Константинополь и быстро войдя в курс дел, учился «у Льва и Фотия», если действительно таким образом следует понимать славянский текст (см. выше, прим. 54). Конечно, хронология этому не противоречит; но нужно ли видеть в этих четырех словах что-то иное, кроме воспоминание о двух самых великих ученых того времени, которых Константин, разумеется, хорошо знал? Нужно ли понимать это так, что он посещал официальные публичные уроки, которые давали Лев и Фотий? По крайней мере, в отношении Фотия ответ мне представляется ясным: в следующей главе мы увидим, что он никогда не занимал преподавательскую кафедру; итак, самое большее, что можно допустить, если угодно подтвердить его упоминание в Житии, это что Константин был принят в его частный кружок. В отношении Льва Философа возникает большое затруднение, поскольку, как мы видели, о нем не известно ничего, кроме того, что он был «без должности» между своим низложением и назначением руководить преподаванием философии в Магнавре, дата организации которого нам к тому же неизвестна. Но что достоверно

 

 

239

 

в отношении Фотия, то, по крайней мере, правдоподобно и в отношении Льва: упоминание его имени в Житии не является доказательством того, что Феоктист рискнул после 843 г. доверить важную государственную кафедру священнослужителю, низложенному за то, что он скомпрометировал себя общением с иконоборцами.

 

Итак, этот обходной маневр со славянским Житием привел нас к весьма скудному результату. Но он был необходим ввиду противоположного приема, использованного Ф. Дворником, самым внимательным комментатором этого Жития, чьи выводы в целом принимаются в науке. Стараясь показать полную историчность Жития, он в научном комментарии [61] выставляет в выгодном свете каждое слово. Он буквально воспринимает указание, что Константин получил в Константинополе высшее образование «у Льва и Фотия», и, исходя из этого, выстраивает такую систему. Лев, который до своего епископства в Фессалониках уже получил от Феофила должность «руководителя вновь организованного официального обучения», [62] после своего низложения в 843 г. принял от Феодоры и Феоктиста «официальный пост, который он уже раньше занимал в системе образования». [63] Фотий также около 843 г., наряду со Львом, «сделал первые шаги в официальном преподавании». [64] Константин, приехав в это время в Константинополь, становится их учеником как раз именно в том Университете, куда служащие назначаются правительством. Когда в 851 г. Фотий становится

 

 

61. Сначала, относительно занимающих нас тут вопросов, в своей статье: F. DVORNIK, «La carrière universitaire de Constantin», потом, в 1933 г., в посвященных молодости Константина и его карьере в Византии двух первых главах уже упоминавшейся книги F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode.

 

62. F. DVORNIK, «La carrière universitaire de Constantin», 62; IDEM, Les légendes de Constantin et de Méthode, 43.

 

63. «La carrière universitaire de Constantin», 63; Les légendes de Constantin et de Méthode, 43.

 

64. «La carrière universitaire de Constantin», 63; Les légendes de Constantin et de Méthode, 44.

 

 

240

 

протоасикритом, Феоктист делает Константина его преемником на кафедре. [65] Дело Варды позже будет состоять в том, чтобы собрать в том же учреждении и под главенством одного «ректора», Льва Философа, до той поры рассеянных по разным местам преподавателей, и это объединение произойдет около 863 г. [66]

 

Это построение основывается только на процитированных отрывках из славянского Жития, главным образом на маленькой фразе: «у Льва и Фотия». Это основание мне представляется шатким, если не разваливающимся. Фотий, как я сказал и еще покажу, никогда не занимал государственную кафедру. Что касается Льва, то всё, что мы о нем знаем, это что он был нанят на службу Вардой в то время, когда оказался без должности, σχολάζων, вследствие своего низложения: мы ничего не знаем об официальном посту руководителя, который он мог до 840 г. занимать в государственном образовании. Мне кажется более правдоподобным, что слова «у Льва и Фотия» или указывают лишь на то, что это были современники, или дают понять, что Константин был связан с этими двумя лицами — возможно, был допущен в ученые кружки, которыми они руководили: такой кружок существовал, как мы знаем, вокруг Фотия; относительно Льва мы не имеем об этом никаких свидетельств. Что до роли Константина в тогдашнем образовании уже не как ученика, а как преподавателя, то славянское Житие является здесь единственным поручителем, причем сомнительным. В любом случае он не являлся преемником Фотия на государственной кафедре, которую тот никогда не занимал. Поручалось ли ему когда-либо, как Льву до 840 г., преподавать на частной основе и вне всяких институционных

 

 

65. F. DVORNIK, «La carrière universitaire de Constantin», 64; Les légendes de Constantin et de Méthode, 79.

 

66. «La carrière universitaire de Constantin», 64; Les légendes de Constantin et de Méthode, 82.

 

 

241

 

рамок? Его прозвание «философ» недостаточно для того, чтобы это утверждать. [67]

 

Впрочем, очевидно — эта идея была выражена Дворником, хотя он развил ее, по-моему, слишком далеко, — что Варда не организовал Унивеситет совершенно ex nihilo: с одной стороны, Феофил и его логофет Феоктист до 842 г., а затем Феодора с Феоктистом поняли, что нужно было сделать в области образования, хотя и не осуществили это по-настоящему; с другой стороны, наличие таких людей, как Лев, Фотий, Константин, свидетельствует о том, что первопроходцы были готовы к работе. Но в конце концов не кому иному, как Варде, предание настойчиво приписывает заслугу организации в Магнавре [68] —

 

 

67. Об употреблении этого эпитета см. у F. DVORNIK, Les légendes de Constantin et de Méthode, 83-84, который видит в нем, скорее, не титул, дававшийся «преподавателям высшего образования в столице», а «титул, прилагавшийся к тем, которые успешно окончили полный курс обучения в Университете» и «закреплявший признанную всеми осведомленность в философских предметах». Богатый набор ссылок для всей византийской эпохи см.: F. DÖLGER, «Zur Bedeutung von φιλόσοφος und φιλοσοφία in byzantinischer Zeit», в: Τεσσαρακονταετηρὶς Θεοφίλου Βορέα, I (Athènes, 1940) 125-136 (переиздано: F. DÖLGER, Byzanz und die europäische Staatenwelt (Darmstadt, 1964) 197-208). Следует особенно обратить внимание на работу I. ŠEVČENKO, «The definition of Philosophy in the Life of St Constantine», в: For Roman Jakobson. The Hague (Harvard Univ., 1956) 449-457: комментарий к определению философии, которое в славянском Житии Константин, как предполагается, дал в ответ на вопрос Феоктиста.

 

(Add.) В связи с Константином-Кириллом нужно упомянуть недавний труд F. DVORNIK, Byzantine Missions among the Slaves, где автор в целом остается верным взглядам, развитым в его предыдущих работах: он говорит о приезде юного Константина в Константинополь, о его учебе, потом о преподавании «в Университете», о его прозвище философ и о данном им определении философии (р. 55-64), о его возвращении в Константинополь после Херсонской миссии и о «преподавании», которое он якобы осуществлял при храме Святых Апостолов, в «чем-то вроде патриаршей Академии» (р. 70-72).

 

68. Относительно этого пункта нет полной уверенности. Кедрин утверждает (Cedr., II, 165, l. 21-23), что преподавание философии велось в Магнавре, а остальных предметов — ὅπῃ περ ἔτυχε. Но Продолжатель Феофана (и Генесий) категорически говорят, что все происходило в Магнавре.

 

 

242

 

как обычно считается, ближе к 855-856 гг. — того, что можно снова назвать Государственной Школой, открытой для всех и бесплатной. Это учреждение возникло вокруг Льва Философа и нескольких ученых, входивших в его кружок. Лев, сам назначенный на самую высокую должность — преподавателя философии, — был поставлен во главе «философской Школы», причем невозможно сказать с уверенностью, подразумевается ли под этими словами только философское отделение или, скорее, как мне думается, совокупность преподаваемых предметов. Во всяком случае, он точно обладал самой высокой властью и, вероятно, сам назначал на остальные отделения руководителей, подобно ему содержавшихся государством. Их было трое: Феодор по отделению геометрии, Феодегий по астрономии, Комита по грамматике. Мы больше ничего не можем сказать о первых двух. Третий заслуживает нескольких слов.

 

 

8. Грамматик Комита

 

Anthologia palatina действительно сохранила несколько эпиграмм, которые указывают на него как на специалиста по Гомеру, вероятно, одного из первых для эпохи гуманистического возрождения. АР XV 36 сообщает нам, что он интересовался двумя гомеровскими поэмами, «Илиадой» и «Одиссеей»:

 

Ἀμφοτέρας, πολύμυθε, Κομητᾶς σεῖο ἀθρήσας

κύρβεις γηραλέας θῆκεν ἀειθαλέας.

 

АР XV 37 говорит об этом «обновлении», употребляя, впрочем, гомеровское выражение γῆρας ἀποξύειν = заставить следы старости исчезнуть, как бы при помощи скребка:

 

Σεῖο βίβλους μεγάθυμε Κομητᾶς Ὅμηρε δύ' ἄρδην

εὑρὼν γηραλέας τεύξατο ὁπλοτέρας

γῆρας ἀποξύσας γὰρ ἀριπρεπέας γε βροτοῖσι

πάμπαν ἔδειξε σοφοῖς οἷσιν ἔνεστι νόος.

 

Но идет ли речь об экземпляре Гомера, испорченном временем, который он очистил, или, скорее, о работе, проделанной

 

 

243

 

над текстом? Ведь в эпиграмме АР XV 38 Комита сам похваляется по поводу старого Гомера, совсем испорченного и без знаков препинания, то есть в унциальной рукописи, что он расставил в нем знаки препинания, а затем то ли заново обвел буквы, чтобы их освежить, то ли — я не уверен относительно смысла — переписал текст, а это может навести на мысль, что Комита, обладая авторитетом за счет официального поста, который занимал, мог играть роль в переписке и издании на минускуле гомеровских произведений:

 

 

Два последних стиха как раз содержат, по моему мнению, намек на работу переписчика. Но надо признать, что наш специалист по Гомеру сам был автором посредственным, [69] в чем можно окончательно убедиться при чтении тяжелого грандиозного творения (АР XV 40) из пятидесяти семи стихов о воскрешении Лазаря, гомеровского центона, вызвавшего следующие справедливые размышления переписчика или читателя:

 

«Все эти стихи неизящные — дело Комиты.

О, Комита, ты всего лишь Терсит;

зачем нарядился ты в маску Ахилла, несчастный?

К дьяволу это творение сердца, чуждого Музам!

 

 

69. В противоположность тому, что говорит Крумбахер (К. KRUMBACHER, Geschichte, 720), Комита Хартуларий, автор эпиграмм АР V, 265 и IX, 586, — не наш грамматик: его жизнь датируют серединой VI в. Что касается Комиты Схоластика, автора АР IX, 597, то его склонны отождествлять с Хартуларием.

 

 

244

 

К воронам, мерзавец, или, скорее, на свалку

эти стихи, исполненные мерзости!» [70]

 

 

Несмотря на Комиту — возможно, хорошего грамматика, но, конечно, плохого поэта, — Магнаврская Школа, организованная Вардой и возглавленная Львом, единодушно расценивается хронистами как источник возрождения учености, и в X веке такой писатель как Генесий будет утверждать, что с того времени традиция не прерывалась: ὥστε τοῦ λόγου τὰ σπέρματα ἔκτοτε καὶ μέχρι τῆς δεῦρο διαυξηθέντα ἐπὶ πλέον τελεσφορεῖν εἰς ἐκείνου [Варды] μνήμην ἀνάγραπτον. [71] Это всё, что можно сказать при современном состоянии наших знаний. Нам не известно, сколько времени Лев занимал свой пост; мы также не знаем, когда он умер, кроме того, что это случилось после великого землетрясения в январе 869 г.

 

 

70. Шесть ямбических десятисложников. См. H. BECKBY, IV, 290, комментарий. Под впечатлением этих страниц была опубликована статья R. AUBRETON, «La translitération d'Homère». Автор считает, что эпиграммы 36 и 37 принадлежат не Комите, а «какому-нибудь ученику или поклоннику», что не имеет большого значения для дела, поскольку 38-я эпиграмма в любом случае принадлежит ему. В ее последних стихах, по мнению автора статьи, содержится указание, что Комита «создал школу и организовал мастерскую писцов с новой подготовкой — таких, которые пишут правильно (...) и должны приступить к обучению этому новому письму». Р. Обретон удивляется, что «до сих пор не подумали о подобном истолковании стихов Комиты»; я, со своей стороны, не могу с ним согласиться. Эпиграмма также не говорит с уверенностью о том, что Комита «осуществил ученое издание на основе нескольких рукописей, которые все были в плохом состоянии, издание полное, которое, как мы понимаем, принесло его автору славу». Еще менее можно думать о том, чтобы Комита был «первым, кто осуществил и потребовал того великого изменения почерка в мирской литературе, которое стоит у истоков всего движения по переписке древних произведений» (ibid., 24), и что он, по мысли автора, является инициатором всей переписки светских произведений. Я должен прибавить, что также не согласен со многими частными пунктами этой статьи.

 

71. Genesios, 98, l. 13-15.

 

 

245

 

 

9. Лев — филолог: исправление Платона

 

Сколько бы пробелов и неопределенности ни оставалось в этом биографическом очерке, в нем можно различить черты облика оригинального и привлекательного: самоучка, опередивший свое время, увлекавшийся всеми отраслями знания, бескорыстный и скромный, призванный как бы против своей воли занять место в Церкви и в Школе, замешанный в дело ликвидации иконоборчества, сам более близкий к иконоборцам, чем к иконопочитателям, но достаточно умеренный и терпимый или, быть может, равнодушный, чтобы избежать личного осуждения вместе с еретиками. Однако человек своего времени, по меньшей мере, по двум характерным чертам, из которых одна банальна — склонность предсказывать будущее, истолковывая знаки, а другая более нова — любовь к античной учености, заключенной в древних пергаменах.

 

Попытаемся сделать этот набросок еще четче, черпая сведения, где только можно. Возможно, Лев не был профессионалом в грамматике, [72] но, вероятно, он поступал как филолог

 

 

72. Мне не представляется достоверным, что часто упоминаемое письмо Фотия (см., напр.: J. HERGENRÖTHER, Photius, I, 323 и п. 5), касающееся плеонастических оборотов, употребляемых в Священном Писании (надп.: ἡ τοῦ 'εἰμί' παρολκή), адресовано именно Льву Философу. Это указание ведет свое происхождение, как я думаю, из издания R. MONTACUTIUS, Photii... epistolae (London, 1651) 305-306, № 208, использовавшего одну из бодлеанских рукописей, чей номер он не дает, но которая является Вагос. 217, X в. (Н. О. СОХЕ et al., Catalogi Codicum Manuscriptorum Bibliothecae Bodleianae, pt. I (Oxford, 1853) 383). Это письмо воспроизведено в Амфилохиях (PG101, col. 640D-641B, № 106), однако невозможно извлечь из этого факта хронологического указания: даже если сборник действительно составлен в основном после первого низложения Фотия в 867 г., в него могли войти вещи, написанные раньше, как думал еще Гергенрётер. Наконец, письмо включено в издание писем Фотия, сделанное I. Ν. BAAETTAΣ (ed.), Φωτίου τοῦ σοφοτάτου καὶ ἁγιοτάτου πατριάρχου Κωνσταντινουπόλεως Ἐπίστολαι (London, 1864) 403-404, № 77. Фотий, как кажется, обращается к преподавателю (ср. PG 101, col. 641А: τοῖς σοῖς σοφισταῖς), но тон письма с трудом допускает до мысли, что он обращается ко Льву. Или, возможно, он хотел менторски вынести порицание последнему, повинному в критике языка Писаний?..

 

 

246

 

и философ, когда приступил к διόρθωσις произведений Платона, которые были в его библиотеке. Мы знаем об этом из заметки на полях одного из экземпляров Платона, переписанных для Арефы Иоанном Каллиграфом, которым является Vatic. gr. 1 или кодекс О, — напротив 743b V книги «Законов» можно прочесть: τέλος τῶν διορθωθέντων ὑπὸ τοῦ φιλοσόφου Λέοντος — «конец исправлений Льва Философа». [73] Эта рукопись сегодня начинается после IX-й тетралогии с «Законов», но установлено, что она должна была также содержать тетралогии VII и VIII и начало IX-й. [74] Невозможно сказать, каков был объем проделанной Львом работы, поскольку неизвестно, где

 

 

73. Короткая и постоянно цитируемая заметка Н. RABE, «Die Platon-Handschrift Ω», хорошо описывает историю этой рукописи и упоминает пометку, касающуюся Льва, но не дает ни комментариев, ни идентификации. Лист 48r Vatic. gr. 1, на правом поле которого, без знака ссылки, напротив строк 22-23 (743Ь, ἀναλωμάτων... πλουσιώτερος = Platon, Les Lois, XI, 2, 101, l. 1-2)), находится пометка, о которой идет речь, воспроизведен в издании: P. FRANCHI DE' CAVALIERI, J. LIETZMANN, Specimina codicum graecorum vaticanorum (Berlin—Leipzig, 1929) Pl. 9. Обычно думают, что эта пометка сделана рукой Арефы. Я проконсультировался у господина Ш. Астрюка и госпожи Д. Папахрисанфу, которые любезно согласились сравнить почерк этой пометки с почерком схолий, сделанных Арефой в Vaille. 79 (см.: R. DEVREESSE, Introduction, pl. IX) и в Paris, gr. 451 (см.: H. OMONT, Fac-similés des manuscrits grecs datés de la Bibliothèque Nationale du IX^e au XIV^e siècle (Paris, 1891) Pl. II): они не думают, что наша пометка сделана рукой Арефы. То же самое указание, в немного иной, ошибочной, форме — τέλος τῶν διορθωθέντων ὑπὸ τοῦ μεγάλου Λέοντος — находится напротив того же отрывка «Законов», сделанное совсем другим почерком, в Paris, gr. 1807 (кодекс А Платона); эта рукопись, текст и схолии, написана унциалом; пометка, относящаяся ко Льву, — на минускуле вперемешку с несколькими унциальными буквами. Наконец, у Н. RABE, «Die Platon-Handschrift Ω», 238, отмечено, что в Vatic. gr. 1031, XIII в., напротив «Законов» V, 743b, чья-то рука в XIV в. написала: μέχρις ὦδε ὑπὸ τοῦ φιλοσόφου διωρθώθη Λέοντος. Мы еще вернемся ниже, говоря о Фотии, к Vatic. gr. 1, где, также на полях, содержится указание (отмеченное Рабе): τοῦ πατριάρχου τὸ βιβλίον.

 

74. Η. BIDEZ, «Aréthas de Césarée». Мы вернемся к этому дальше.

 

 

247

 

он начал; как бы то ни было, он первый по времени из тех, кто передал нам Платона. Вероятно, у него были и произведения Порфирия, о которых он написал двустишие. [75] Возможно также, что он владел романом Ахилла Татия «Левкиппа и Клитофонт», если он, а не Фотий, является автором эпиграммы АР IX 203. [76] К несчастью, ничего больше о его литературной библиотеке мы не знаем. [77]

 

 

10. Научная библиотека Льва

 

Мы знаем немного больше о его научной библиотеке: трактат по механике Кирина и Маркелла, [78] трактат о конических сечениях

 

 

75. АР IX, 214: Λέοντος φιλοσόφου. Однако имя отсутствует у Плануда. О значении этой аттрибуции, особенно в книге IX, см. Введение П. Вальца к изданию P. WALTZ et G. SOURY (texte et trad.), avec le concours de J. IRIGOIN et P. LAURENS, Anthologie palatine: livre IX, épigr. 359-827 (Paris, 1974) (Collection des universités de France) xxi sq.

 

76. Заглавие: «Патриарха Фотия или, согласно некоторым, Льва Философа». Вторая аттрибуция, как уже повсеместно отмечалось, гораздо более правдоподобна, учитывая чрезвычайную суровость, выказанную Фотием относительно безнравственности этого романа («Библиотека», кодекс 87). Обе оценки, Льва и Фотия, странным образом перекликаются друг с другом и друг другу противоречат. Суждение Льва — менее педантичное, более возвышенное и в то же время осторожное — далеко превосходит оценку Фотия.

 

77. Малоинтересным представляется разрешение вопроса, действительно ли принадлежат Льву приписываемые ему некоторые короткие произведения в более или менее античной манере, которые раньше приписывались — очевидно, неверно — императору Льву VI: АР IX, 361, где маленькая девочка жалуется матери на то, что с ней случилось темной ночью, чрезвычайно непристойный гомеровский центон (см. примечание в издании Н. BECKBY, III, 790); АР IX, 579 (трехстишие, истолкование которых неясно), 580 (девятистишие о месяцах), 581 (пятистишие о venationes); и καρκῖνοι или палиндромы АР XVI, 387С, где стих 3 называет Льва, более полно (по Льву Алляцию) — в PG 107, col. 665, где стих 4 называет Фотия.

 

78. АР IX, 200. Об авторах, современных Либанию, см. примечание Райске, воспроизведенное в издании F. DÜBNER, II, 185.

 

 

248

 

Аполлония Пергского, [79] переплетенные вместе трактат по астрономии Феона Александрийского и трактат по геометрии Прокла Ксанфского. [80] Лев приобрел или переписал Птолемея, Vatic. gr. 1594, Одну из наших древнейших минускульных рукописей, датируемую IX веком, поскольку на листе 263v она содержит пометку: τοῦ ἀστρονομικωτάτου Λέοντος ἡ βίβλος. [81] Он также стоит у истоков нашей традиции текста Архимеда или его большей части: [82] двух рукописей De quadratura parabolae, Laur. 28.4 (XIII в.) и Paris, gr. 2360 (XVI в.), содержащих in fine такое воззвание:

 

Εὐτυχοίης Λέον γεωμέτρα

πολλοὺς εἰς λυκάβεντας ἴοις πολὺ φίλτατε Μούσαις.

 

Их архетипом, ныне исчезнувшим, был знаменитый кодекс Георгия Баллы (ок. 1430-1499), который принадлежал затем Альберто Пио, князю ди Карпи (ок. 1475-1531), как сообщает заметка, сделанная переписчиком на листе 120^v парижской

 

 

79. АР IX, 578; здесь говорит книга и делается намек «платоновскую» формулу: ἀγεωμέτρητος μηδεὶς εἰσίτω. Об этой максиме и ее истории см.: H. D. SAFFREY, «ΑΓΕΩΜΕΤΡΗΤΟΣ ΜΗΔΕΙΣ ΕΙΣΙΤΩ. Une inscription légendaire», RÉG 81 (1968) 67-87.

 

80. АР IX, 202; но существуют трудности, например, относительно стиха 13, который, говоря о Феоне, гласит: ὁ νῦν πυκάζων τὴν Ἀλεξάνδρου πόλιν. Издатели W. CHRIST et alii, Die altchristliche griechische Litteratur, 980, не разрешают затруднения, сочтя эпиграмму творением Льва, современника Прокла, поскольку она претендует быть современной Феону, жившему до Прокла. А. Дэн в примечании к изданию G. BUDÉ (р. 80, п. 2), указывая, что Прокл мог заимствовать у Феона, но обратный процесс невозможен, говорит: «следует подразумевать, что один помогает понять другого». Но эпиграмма говорит именно о взаимном заимствовании (λαμβάνων).

 

81. См.: С. GIANNELLI, Codices Vaticani graeci: codices 1485-1683 (Vaticano, 1950) 225, № 1594; J. L. HEIBERG (ed.), Claudii Ptolemaei opéra quae exstant omnia, II. Opera astronomica minora (Leipzig, 1907) xxxii и pl. I (упоминание о Льве находится на левом поле).

 

82. J. L. HEIBERG, Geschichte der Mathematik und Naturwissenschaft im Altertum (München, 1925, ²1960) 28 и 46, и особенно IDEM., Der byzantinische Mathematiker Leon. См. также его введение к изданию Архимеда: Archimedes, Opera omnia cum commentariis Eutocii, vol. III (Leipzig, 1915) xxii sq.

 

 

249

 

рукописи. Ш. Астрюк любезно согласился переписать для меня эту заметку, и вот наиболее важный отрывок из нее:

следует ряд примеров (путаницы между κ и χ, β и θ, η и ν, α и λ и т. п.), которые указывают, что минускульный архетип был полон унциальных ошибок, и позволяют думать, что это мог быть тот самый экземпляр, с которого делались списки. И поскольку он содержал пожелания Льву долгой и плодотворной жизни, не является неправдоподобной гипотеза, что Лев стоял у начала предприятия.

 

В его библиотеке были также работы Евклида. Здесь мы не имеем прямых свидетельств об этом в рукописях. Но слава, которую ученик Льва стяжал у Мамуна и его геометров, истолковывая Евклида, указывает место, которое тот занимал в образовании учителя. И действительно, у нас есть исключительное свидетельство этого — текст лекции, произнесенной Львом о Евклиде. В самом деле, нашей древнейшей рукописью Евклида, Bodl. d'Orvill. 301 (olim. Auct. Χ, 1, infr. 2, 30), переписка которой была окончена в сентябре 888 г., мы обязаны Арефе. И на листе 120 он вписал ὑπόμνημα σχολικὸν [83] εἰς τὰς τῶν λόγων σύνθεσίν τε καὶ ἀφαίρεσιν Λέοντος — «Учебная заметка о сложении и вычитании дробей, Льва». [84] Это комментарий к 5-му Определению Книги VI «Элементов». К. Фогель заметил, что употребление в нем Львом букв с цифровым значением было значительным прогрессом, если не открытием. [85]

 

 

83. Или σχόλιον: в рукописи сокращение.

 

84. См.: J. L. HEIBERG, Der byzantinische Mathematiker Leon; IDEM, (ed.), Euclides, Elementa, vol. V (Leipzig) 714-718.

 

85. K. VOGEL, «Der Anteil von Byzanz an Erhaltung», 112-128, см. 120; и особенно IDEM, «Buchstabenrechnung und indische Ziffern in Byzanz», в: Akten des XI. internationalen Byzantinisten-Kongresses. München, 1958 (München, 1960) 660-664. См. также его сведения общего характера о месте Льва в истории науки в The Cambridge médiéval history, vol. IV.2 (Cambridge, 1967) 270.

 

 

250

 

Неудивительно для византийского склада ума, что тот же самый человек занимался истолкованием знамений и астрологией с целью предсказания будущего: то ли потому, что он таким образом маскировал под вкусы эпохи точную науку, то ли потому — и это, конечно, отчасти случай Льва, — что сам в это верил. Мы видели, как проявились его дарования провидца на пользу жителей Фессалоник, кесаря Варды, певцов храма Богоматери в Сигме. У него было «Введение в астрономию и во влияние звезд» (αποτελεσματική) Павла Александрийского, и Лев заявляет, что узнал оттуда божественные тайны Фебова прорицания. [86] Его слава в этой области, кажется, была велика, иногда приводя даже к тому, что ему приписывали чужие сочинения. Его имя часто встречается в Catalogus codicum astrologorum graecorum, [87] и этот факт значим сам по себе, но его не следует всегда принимать без критики. Так, небольшой трактат о значении затмений для предвидения войн и других бедствий в одной венецианской рукописи назван произведением τοῦ σοφωτάτου Λέοντος, тогда как его участие в нем минимально. [88] Есть больше шансов, что он является автором способа предсказывать будущее, обращаясь к Евангелию и Псалтири,

 

 

86. АР IX, 201. Впрочем, нет уверенности, говорит Лев от своего лица или заставляет говорить книгу.

 

87. Часто с путаницей между нашим Львом и императором Львом VI Мудрым. Похоже, что почти во всех случаях речь идет о Льве Философе, а не об императоре. См. С. MANGO, «The Legend of Leo the Wise», особенно 92.

 

88. Marc. gr. 336, fol. 263^r-v. Издан: F. C. HERTLEIN, «Fragment Leons über die Bedeutung von Sonnen- und Mondfinsternissen», Hermes 8 (1874) 173-176. Очевидно, что этот текст, исходя из упоминаемых в нем стран и народов, не может в целом относиться к IX в., и уже Бюри заметил это затруднение (J. В. BURY, History, 442, прим.). Оно было разрешено F. BOLL, который узнал лежащий в основе древний текст и выделил очень маленькую часть, принадлежащую Льву: Catal. codd. astr. graec., VII., Codd. germanici, 150-151.

 

 

251

 

который в рукописи назван ποίημα κυροῦ Λέοντος τοῦ σοφοῦ. [89] От него остались σχόλια Λέοντος εἰς τὴν ὡριμαίαν, где он исправляет ошибку Порфирия в расчете «восхода светила» (ὡριμαία), чье появление на горизонте в момент рождения позволяет установить гороскоп. [90] Некоторые рукописи приписывают ему трактат о способах предсказывать продолжительность царствования и события на его протяжении для императоров и «архонтов». [91] Наблюдения за движением луны и βροντολόγιον названы ἀποτέλεσμα τοῦ ὑπερτίμου καὶ σοφοῦ κυροῦ Λέοντος, [92] и он, возможно, является автором сейсмология, в дошедшей до нас рукописи приписанного императору Льву. [93] Конечно, этот список можно было бы продолжить.

 

 

11. Нападки на Льва его ученика Константина Сицилийца

 

Эти занятия были для византийцев совершенно обычным делом, подобная любознательность казалась нормальной, и, в отличие от магических и колдовских опытов, в которых упрекали Иоанна Грамматика, они не навлекали ни осуждения, ни подозрений. Так же ли обстояло дело со страстной

 

 

89. В Berol. gr. 75 (Catal. codd. astr. graec., VII, 33, № 17); в Laurent. 86.14 (ibid., IV, 74, № 29).

 

90. Laurent. 28.34 (ibid., I, 66, № 12). Текст, девять строк, издан там же на с. 139 F. CUMONT, который, однако, не нашел в «Исагоге» Порфирия отрывка, ставшего предметом исправлений Льва.

 

91. Marc. 334 и 335 (ibid. II. № 6, fol. 64^v, и № 7, fol. 189^v; в последней рукописи трактат приписывается императору Льву); Taurin. С VII, 10 (ibid., IV, 14, fol. 71, и 92-92, издание); Berol. 147 (ibid., VII, 36, № 21, fol. 70^v). См. также Vatic. Pal. 98, fol. 160, и Paris, gr. 2419, fol. 136; 2420, fol. 1; 2424, fol. 50v; 2506, fol. 42^v (ibid., V, 2, 86, и VIII, 1, 42-43, 63, 81).

 

92. Ambros. A 56 sup. (ibid., III, № 2, fol. 1).

 

93 Berol. 314 (ibid., VII, 65, № 28, fol. 277^v). Отмечу также Bonon. 3632 (ibid., IV, № 18): см. fol. 266^v, σοφοῦ Λέοντος τέχνη; fol. 284^v, интересное указание — σοφοῦ Λέοντος ἔργον Θεσσαλογίκης; и fol. 285^v, изображение сидящего человека с подписью Λέων ὁ σοφώτατος.

 

 

252

 

привязанностью к эллинской учености, которую Лев не скрывал? В этом отношении он подвергся яростным нападкам одного из своих прежних учеников, Константина Сицилийца — личности довольно странной. Ученик Льва, достаточно образованный, чтобы заслужить наименование то γραμματικός, а то и φιλόσοφος, Константин в эту первую часть своей жизни написал в числе прочих произведений, по-видимому, утерянных, анакреонтические сочинения, которые дошли до нас. [94] Затем он был «обращен», и я задаюсь вопросом, не является ли он автором четверостишия, которое мне трудно приписать, как это делают, Льву Математику: оно упоминает об «обращении», осуществленном патриархом Фотием (в первое патриаршество, 858-867 гг.), который напоил неофита молоком из «божественных источников». [95] Этим, во всяком случае,

 

 

94. Р. MATRANGA, Anecdota graeca, II, 689-698: первое произведение надписано Κωνσταντίνου φιλοσόφου τοῦ Σικελοῦ, второе — Κωνσταντίνου γραμματικοῦ τοῦ Σικελιώτου.

 

95. Этот важный текст, чьи издание и аттрибуция представляют проблему, был впервые опубликован по рукописи Vatic. gr. 915 П. Матрангой (ibid., 559) как произведение Льва VI, в следующей форме:

 

 

Заметим в стихе 2 ударение ἄπο; с другой стороны, Матранга отмечает неверный размер в стихе 4. Текст воспроизведен в PG 107, col. 661-664, с аттрибутацией также Льву VI, в стихе 2 с ударением ἀπὸ и с переводом: «nam ego nunc maxime rhetoricam adamo». P. WOLTERS, «De Constantini Cephalae anthologia», Rheinisches Museum, NF 38 (1883) 97-119, см. 115-116, заметил, что Лев VI не может быть его автором из-за эпитета γεροντοδιδάσκαλος «учитель старца», прилагаемый к Фотию, поскольку «imperatorem juvenem instituerai Photius», и это верно. Итак, с тех пор эпиграмма стала приписываться Льву Математику, а именно — у E. COUGNY, Anthologiae epigrammatum graecorum appendix nova (Paris, 1890) 332, № 255 и прим. на с. 379-380, который безуспешно пытается исправить стих 4, а в стихе 2 пишет ἀπὸ и переводит «scilicet ego abhic rhetoricae amas sum», но не забывает отметить, что Матранга написал ἄπο, «quasi finxisset poeta verbum ἀπέραμαι»; тогда смысл становится таким: «ибо что до меня, я теперь избавился от риторики». Р. MAAS, «Leon Philosophos und Callimachos», Byzantinisch-Neugriechische Jahrbücher 2 (1921) 302, провел параллель между нашим текстом и последними словами из Aitia Каллимаха: αὐτὰρ ἐγὼ Μουσέων πεζὸς ἔπειμι νόμον, — и константировал, что Каллимах и Лев «beide kündigen ihren Uebergang von der Poesie- zur Prosaschriftstellerei durch einen mit αὐτὰρ ἐγὼ beginnenden Pentameter an», хотя у Льва γὰρ больше подошло бы, чем αὐτάρ. J. IRIGOIN, «Survie et renouveau», 298, полагает, что эпиграмма, значение которой ему кажется «умышленно двусмысленным», является данью уважения Льва Математика Фотию, чьим учеником он себя считает, за то, что Лев получил от него «вкус к античной литературе и особенно к философии». Со своей стороны, я считаю важным, что наш текст касается патриарха Фотия; я не думаю, чтобы γάλακτι θείων ναμάτων могло намекать на что-либо иное, кроме религиозного обучения (что требует вновь пересмотреть интерпретацию второго стиха); и в целом я очень мало расположен приписывать это стихотворение Льву Математику.

 

 

253

 

объясняются два памфлета, которые в этот второй период своей жизни, Константин направил против Льва, вскоре после смерти последнего, вероятно, в 70-х годах IX века.

 

Первый представляет собой произведение из сорока четырех стихов, озаглавленное στίχοι ἡρωϊκοὶ καὶ ἐλεγειακοὶ εἰς Λέοντα φιλόσοφον Κωνσταντίνου μαθητοῦ αὐτοῦ. [96] Оно имеет в виду человека (в стихе 10 названного Λέον), преподававшего всю ту мирскую премудрость (θύραθεν σοφία), которой гордились древние, и погубившего свою душу в этом море нечестия. Он почитал бесчисленное множество богов и отрицал Святую Троицу. [97] Христос справедливо наказал его [98] за насмешки над истинным Богом, поскольку он — настоящий отступник, почитатель Зевса. Дальше следует торжественное проклятие, которое возможно правильно понять, только вспомнив, что произведение было написано сразу после смерти Льва и как раз по этому случаю: [99] со своими ученостью и нечестием он

 

 

96. Р. MATRANGA, Anecdota graeca, II, 555-556 = PG 107, col. LXI-LXIV.

 

97. Явный намек на подозрения в иконоборчестве, тяготевшие надо Львом.

 

98. Это наказание — низложение с митрополичьей кафедры Фессалоник.

 

99. Это подтверждается стихом 14 из «Апологии», о которой сейчас будет речь.

 

 

254

 

отсылается в Аид, к Хрисиппу и Сократу, Проклу и Платону, Аристотелю и Эпикуру, а также к своим любимым друзьям Евклиду и Πτολεμαστρονόμοι, вместе с Гомером, Гесиодом и Аратом — к философам, ученым, поэтам Греции. Он там будет гореть вместе с ними в огне, которого заслуживает. «Вот что я, Константин, вкусивший доброго молока твоей Каллиопы, [100] искусно воспел. Проникнув в тайны твоего сердца, я поздно сумел узнать скрытое там зло».

 

Эта странная надгробная речь, с намеками, внушенными довольно умеренным иконоборчеством Льва, и яростной атакой против его признанного «эллинизма», вызвала скандал: ученика порицали за такую неблагодарность. Константин, оправдываясь, написал новую поэму, состоящую из семидесяти стихов: [101] он не был несправедлив к своему «второму отцу» — Льву; он писал против его идей не в угоду врагам покойного Льва; он долго воздерживался от ответа на подобные глупости, но поскольку его осыпают ими — да, он объявляет себя «отцеубийцей нечестивого учителя», даже если эллины из-за этого лопнут с досады; перед судилищем Христа, Слова, Которому легионы ангелов служат седалищем и престолом, он вызывает своих обвинителей и, выходя на ораторскую сцену, восклицает:

 

«Да погибнут отрицающие Божество, разделяющие заблуждения Мани и почитающие эллинских богов — этих богов, порабощенных любовью и страстями, богов, которых могут ранить ничтожные люди, богов-прелюбодеев и

 

 

100. Признание достоинств Льва как преподавателя поэтики.

 

101. Р. MATRANGA, Anecdota graeca, II, 557-559 = PG 107, col., 660-661. Издана как творение Льва VI (!) и как защита жертвы (императора Льва VI!), задетой в первом произведении Константина, против обвинений последнего (!). Этот каскад ошибок происходит от непонимания переписчика, который дал стихотворению такое название: Ἀπολογία Λέοντος φιλοσόφου καθʹ ἣν Χριστὸν μὲν σέβει, τὰ Ἑλλήνων δὲ φαυλίζει. Бюри уже отметил это (J. В. BURY, History, 441, n. 4). См. также: S. G. MERCATI, «Intorno all'autore», 235, n. 1. Гипотеза, выдвинутая Gl. DOWNEY, «Constantintine the Rodian», 214, n. 9, что речь тут может идти об одном из произведений Константина Родия, должна быть отклонена.

 

 

255

 

богинь-блудниц, богинь, которые отдаются пастухам, хромых богов и косоглазых богинь! Прочь, не почитающие Бога, помышляемого в трех лицах и славимого в едином естестве! Да погибнут не чтущие от всей души в трепете плоть Бога-Слова! да упразднит Христос всех богохульников, да уничтожит Спаситель все ереси, да расточит Христос пагубные расколы и завистливое злорадство, да уничтожит Спаситель тех, кто ради тщетной славы разделяет Церковь на группы. Вот что я думаю, пока жив, и если б я мог смело повторить это там, в присутствии ангелов!» [102]

 

 

102. Е. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик», 136-137, ставит под сомнение to, что памфлет и апология касаются Льва Философа: она полагает, что они направлены, скорее, против Льва Хиросфакта. Она замечает, что, с одной стороны, Философ, как кажется, не был объектом столь яростных нападок ни за свой эллинизм, ни за свою позицию в вопросе об иконах; это так, но это, естественно, не означает, что один из прежних учеников, обращенный и открыто заявляющий об этом обращении, не мог составить исключение. С другой стороны, она привлекает внимание к знаменитому памфлету Арефы Хоιροσφάκτης ἢ μισογόης, который бросает Хиросфакту обвинение в эллинизме и нечестии (издан J. COMPERNASS, «Aus dem literarischen Nachlasse des Erzbischofs Arethas von Kaisareia», Didaskaleion 1 (1912) 295-318, см. 298-306; а затем M. Шангиным, который не знает об издании Компернасса: М. А. ШАНГИН, «Византийские политические деятели первой половины X века», в: Византийский сборник (Москва—Ленинград, 1945) 228-248, см. 236-241): это тоже так, но ничего не доказывает, поскольку, во-первых, занимающие нас памфлет и апология принадлежат вовсе не Арефе, а Константину Сицилийцу; а во-вторых, человек, против которого они направлены, умер, в то время как Арефа имел в виду Хиросфакта, отправленного в ссылку, и умножал ходатайства ко Льву VI, чтобы добиться его возвращения; наконец, Хиросфакт принадлежит к следующему по отношению ко Льву Философу поколению, поскольку родился, по-видимому, около 845-850 гг. и умер после 919 г. (G. KOLIAS, Léon Choirosphaktès). К тому же Хиросфакт, как мы сейчас увидим, составил эпиграмму в честь Льва Философа после его смерти. Итак, нет оснований пересматривать общепринятое мнение относительно двух стихотворений Константина Сицилийца и, если можно так сказать, их адресата. Как будто чтобы еще усложнить дело, Лев Хиросфакт стал мишенью сатирической поэмы Константина Родия (Р. MATRANGA, Anecdota graeca, II, 624-625): см. Gl. DOWNEY, «Constantintine the Rodian», 213.

 

 

256

 

Мы не слишком удивимся тому, что автор этих двух произведений был немного расстроен умом. [103] Он слагает стихи правильно, используя весьма изысканный язык; был ли он сам преподавателем? [104] Впоследствие он с пылом новообращенного сжег то, чему поклонялся, и дошел даже до «отцеубийства» своего первого учителя, своего «второго отца», который заставил его вкусить «эллинских» соблазнов. В любом случае перед нами прекрасное свидетельство о кризисах сознания эпохи возрождающегося гуманизма.

 

Лев Философ не знал себе подобных. Он оставил нам собственный портрет, явно относящийся к зрелому возрасту, [105] — эпиграмму АР XV 12, для которой рукописи дают надписания Λέοντος φιλοσόφου и Εἰς ἑαυτὸν τοῦ ἐπονομαζομένου Ἕλληνος; это подтверждает, что Эллин было одним из прозвищ Льва. В эпиграмме он благодарит Судьбу за то, что она наградила его, к его наивысшей радости, спокойной ἀπραγμοσύνη Эпикура. Что за нужда в утомительной суете? Он не желает ни богатства, друга слепого и непостоянного, ни почестей, тщетных химер. От него далека мрачная пещера Цирцеи: будучи небесным, он постыдился бы есть желуди, как грубое животное; он ненавидит сладкую пищу Лотофагов, которая заставляет забыть родину; он бежит чарующих мелодий Сирен. Но он

 

 

103. Должно быть, он в конце концов впал в ипохондрию: см. ямбическое двенадцатистишье, изданное в PG 107, col. 664.

 

104. АР XV, 13 — эпиграмма, для которой рукописей дают заглавие: Κωνσταντίνου τοῦ Σικελοῦ εἰς τὸν θρόνον αὐτοῦ. Автор заставляет говорить престол или учительскую кафедру (см. также АР XV, 14), которая обращается к тому, кто может ее занять и приглашает его воссесть, если он σοφός, и идти в другое место, если он прикасался к Музе только слегка, «поскольку такое место, как я, выдерживает только людей, исполненных учености». Новое свидетельство о первом образе жизни Константина Сицилийца?

 

105. Одним из написанных в старости произведений Льва может быть изданное у F. BOISSONADE, Anecdota graeca, II, 469, озаглавленное Λέοντος φιλοσόφου, начало: Ψυχρὸν τὸ γῆρας, — поэма о старости, внушенная февральскими холодами.

 

 

257

 

просит у Божества цветок, спасающий душу — μῶλυ, который хранит от дурных мыслей; просит, чтобы ему, с хорошо залепленными воском ушами, избежать чувственных увлечений. [106] О, если б он смог таким образом достичь конца жизни, не говорить и не писать иначе! — Странная поэма для византийца, для архиепископа Фессалоник. Быть может, самым поразительным и самым знаменательным в любом случае является то, что, кроме фанатика Константина, чьи грубые стрелы не достигли цели, никто, похоже, не отнесся к нему строго. После его смерти Хиросфакт составил в его честь посредственную эпиграмму, [107] которая, однако, послужит нам в качестве заключения:

 

 

Таковы были, насколько мы можем их узнать, жизнь и творчество ученого мужа, родившегося чуть раньше конца VIII века, умершего чуть позднее 869 г. Человека столицы — он покидал ее только ради краткого пребывания в Фессалониках. Но когда он делал первые свои шаги, он не нашел в столице, по его словам, ни преподавателя, ни книг. Когда он умер, там вновь существовала высшая Школа и, конечно, были книги. [108]

 

 

106. Об этом сказано без прикрас: γενετήσιος ὁρμή.

 

107. S. G. MERCATI, «Intorno all'autore», 238; G. KOLIAS, Léon Choirosphaktès, 132. Заглавие в кодексе Британского Музея Addit. 36749, fol. 135^r: Τοῦ αὐτοῦ [Λέοντος τοῦ Χοιροσφάκτου] εἰς Λέοντα τὸν φιλόσοφον; это ясно показывает, в противоположность мнению Е. Э. Липшиц, «Византийский ученый Лев Математик», 136-137, что нет никакой возможной путаницы между Львом Хиросфактом и Львом Философом, как это заметил S. G. MERCATI, «Intorno all'autore», 238, а за ним G. KOLIAS, Léon Choirosphaktès, 68.

 

108. Но, конечно, ничто не говорит нам, что Лев сам был каллиграфом. В. HEMMERDINGER, Essai sur l'histoire du texte de Thucydide, 39, решил сделать его владельцем падуанской чернильницы, надпись на которой была опубликована у P. TOESCA, «Cimeli Bizantini», L'Arte 9 (1906) 35 sq.; действительно, эта чернильница является подарком, сделанным друзьями, почитателями или коллегами, некоему каллиграфу по имени Лев, в котором нет никаких оснований признать Льва Математика.

 

 

258

 

Безвестный ученый, до тех пор пока им не заинтересовались арабы — интеллектуально наиболее близким к Византии миром в то время являются мусульмане, и военные столкновения сопровождались установлением культурных связей. Человек, изучивший всё, что можно было изучить в его время, и преподававший это на протяжении полувека. Оригинальная и привлекательная фигура «возрождения», которая отмечает одновременно конец иконоборческого кризиса и повторное появление Школы.

[Previous] [Next]

[Back to Index]