Россия - Болгария: векторы взаимопонимания. XVIII-XXI вв. Российско-болгарские научные дискуссии

Ритта Гришина (отв. редактор)

 

II. Развитие двусторонних отношений. Историческая ретроспектива. XVIII—XXI вв.

 

3. От войны к войне: проблема Македонии в русско-болгарских отношениях (1878-1913 гг.)

О.Н. Исаева

(Саратовский государственный университет)

 

В перипетиях русско-болгарских отношений конца XIX - начала XX вв. проблема Македонии играла очень важную, можно сказать, ключевую роль. При всей важности этой темы ее научное осмысление еще далеко от завершения.

 

В исторической литературе сложилось устойчивое представление о том, что в течение долгого периода Россия совместно с другими великими державами проводила бесполезную и даже вредную для христианского населения этой османской провинции политику реформ. Общим местом стало утверждение, что российская дипломатия, отвергая в принципе популярную идею автономии Македонии, активно содействовала накануне и в период Балканских войн 1912-1913 гг. ее разделу между соседними государствами, причем в ущерб национальным интересам Болгарии.

 

Архивные материалы российского МИД, недостаточно еще используемые исследователями, позволяют внести некоторые коррективы в данные утверждения.

 

Вполне естественно, что подходы российской дипломатии к решению «злополучного и нескончаемого македонского вопроса» на протяжении рассматриваемого периода неоднократно менялись и порой весьма кардинально. Первоначально, как известно, по замыслу российских дипломатов, зафиксированному в Сан-Стефанском договоре 1878 г., большая часть Македонии включалась в пределы нового болгарского княжества Когда же курс на создание самого крупного на Балканах государства потерпел поражение, то Россия, поддерживая принцип балканского равновесия, стала выступать за сохранение Македонии в составе Османской империи.

 

Поэтому болгарскому народу пришлось собственными силами продолжить процесс освобождения, начатый победами русского оружия в 1878 г. И нужно отметить, что не всегда это встречало поддержку Петербурга. Так, в силу личной неприязни российского императора к болгарскому

 

 

378

 

князю Александру Батгенбергу Россия не поддержала в 1885 г. объединение Княжества с Восточной Румелией. Возникший в результате этого затяжной кризис в российско-болгарских отношениях способствовал превращению Болгарии из протектората России в фактически самостоятельное государство, зачастую действовавшее вопреки воле Петербурга. Это наиболее ярко проявилось в решении македонского вопроса, ставшего с 1885 г. приоритетом во внешней политике Болгарии.

 

Актуализации македонского вопроса в немалой степени способствовала настроенность части населения Македонии на борьбу за автономию Македонии и последующее ее присоединение к Болгарии. Созданная с этой целью в середине 1890-х гг. нелегальная структура, известная под названием Внутренняя македонская революционная организация (ВМРО) развернула бурную террористическую деятельность. Оказавшись неспособной существенно ослабить османское господство в крае, она наметила силовое решение вопроса и придала македонскому революционному движению международную известность.

 

Деятельность македонских революционеров, боровшихся за политическую автономию Македонии, находила поддержку в Софии, не терявшей надежду на решение македонского вопроса по сценарию 1885 г. Амбициозные планы правящих кругов Болгарии во главе с князем Фердинандом Кобургским относительно Македонии не встречали поддержки в Петербурге. Там не без оснований опасались, что появление «Великой Болгарии» не только бы нарушило равновесие на Балканах и вызвало бы региональный кризис с непредсказуемыми последствиями, но и представило бы угрозу российским интересам в зоне Проливов.

 

Восстановление российско-болгарских отношений в середине 1890-х гг. совпало с очередным обострением Восточного вопроса, в центре которого оказалась и Македония. Тогда о своих претензиях на Македонию заявили Сербия и Греция, но в отличие от Болгарии - сторонницы автономистского решения, они выступали за ее раздел. Министр иностранных дел России В. Ламздорф, давая в марте 1896 г. инструкцию российскому посланнику, назначенному в Софию после почти 10-летнего перерыва, призывал его «влиять умеряющим образом на вожделения Болгарии относительно данной области». Посланнику надлежало объяснить правящим кругам Княжества, что Россия, твердо желая «постепенного улучшения быта христианских народов турецкой империи», не может «допустить ни с чьей стороны попыток, клонящихся к внезапному и насильственному разрушению этой империи». И потому «ни Россия, ни другие державы не допустят агитации в Македонии, могущей вызвать восстание и поставить на очередь дня Восточный вопрос» [1].

 

 

379

 

София, вынужденная официально требовать выполнения Портой условий Берлинского трактата 1878 г. по развитию самоуправления в крае, не упускала из вида возможности освобождения Македонии с помощью местных революционных комитетов. Российские представители на Балканах постоянно отмечали, что ВМРО получала деятельную, хотя и тщательно скрываемую поддержку Софии.

 

Торжественное празднование болгарами в 1902 г. 25-летнего юбилея Освободительной войны дало новый толчок борьбе за Македонию. К тому времени в Болгарии образовалась многотысячная македонская диаспора, оказывавшая на правительство и общество колоссальное давление. Осенью 1902 г. была сделана неудачная попытка поднять восстание в Македонии. Руководители восстания внушали населению мысль, что за ними стоит Россия, что она готова оказать им военную помощь. Все попытки российских консулов объяснить народным массам, что российское правительство является противником вооруженной борьбы христианского населения с османским правительством успеха не имели. Консулы сообщали, что во всех слоях общества, «как в интеллигентных классах местного христианского населения, так и в простом народе весьма распространено убеждение в том, что Россия, освободившая столько стран из-под турецкого ига, не может не помочь и Македонии» [2].

 

Кульминацией борьбы за освобождение Македонии стало восстание, начавшееся 2 августа 1903 г. и получившее название Ильинденское. Оно, как и предыдущее, было организованно местными революционными силами при поддержке Болгарии. Расчет революционеров, по мнению В. Ламздорфа, состоял в том, чтобы «подняв открытое восстание вынудить Турцию на обычные для нее зверские репрессалии, которые, в свою очередь, должны были, по их мнению, «заставить» Россию принять участие в деле и своей кровью купить присоединение Македонии к Болгарскому княжеству [3].

 

Россия в силу традиций и идеологии своей внешней политики не могла остаться в стороне от разворачивавшихся в Македонии событий. В стране был открыт сбор пожертвований пострадавшему от турецких репрессий населению Македонии. Оказывая денежную помощь местным христианам, Россия намеревалась решать македонский вопрос в рамках традиционной политики реформ, которая с середины 19 в. считалась магистральным путем урегулирования ситуации в европейских владениях Турции. Великие державы, подписавшие Берлинский трактат, как известно, обязали Порту провести в европейских провинциях реформы местного самоуправления с тем, чтобы уравнять в правах христиан с мусульманами.

 

 

380

 

В. Ламсдорф, обдумывая план умиротворения этой османской провинции, полагал, что, прежде всего, необходимо добиться от Порты установления «такого порядка в Македонии, чтобы жители ее могли предаваться мирным занятиям, не опасаясь за свою жизнь, честь и имущество». Но не менее важным министр считал изоляцию края от внешней революционной пропаганды, защиту «местных жителей от вымогательств революционных комитетов и шаек, организованных извне» [4].

 

Если до начала восстания 1903 г. в Петербурге считали прошлые проекты реформ вполне удовлетворительной основой решения македонской проблемы, то в разгар Ильинденского восстания пришло понимание, что они могут служить лишь исходным пунктом дальнейшего изменения судьбы балканских христиан. Осенью 1903 г. на встрече российского и австрийского императоров в Мюрцштеге была выработана новая программа совершенствования турецкого управления в Македонии под непосредственным контролем России и Австро-Венгрии. Мюрцштегский проект понимался в Петербурге как начало очень длительных и сложных преобразований в крае, конечный результат которых был далеко еще не ясен. Его непосредственной целью было улучшение качества жизни христианского населения Македонии в реальном времени и обстоятельствах - «здесь и сейчас».

 

Даже при всем скептическом отношении к Мюрцштегской программе реформ, действовавшей до конца 1909 г., усилия России и Австро-Венгрии, нацеленные на стабилизацию Македонии, нельзя считать безрезультатными. Представляется, что этот проект умиротворения Македонии, несмотря на его незавершенность и ограниченность, открывал перспективу разрешения конфликта между турецкими властями и христианским населением. Во всяком случае, впервые за четверть века с того момента, когда заговорили о реформах в Македонии, в ней прекратились систематические преследования турками местных христиан и стали происходить видимые изменения в положении последних.

 

Если рассматривать все действия и предложения России по умиротворению Македонии в этот период, можно увидеть последовательное движение от весьма ограниченных преобразований в трех македонских вилайетах к весьма радикальным, открывавшим путь к изменению их административного устройства и введению автономного управления.

 

В наиболее радикальном виде проект преобразований в Македонии был рассмотрен и согласован на встрече российского императора и английского короля в Ревеле летом 1908 года. Он предполагал, по сути, полную автономию Македонии под контролем Европы. Но судьба Ревельской программы реформ (она была похоронена младотурецкой революцией

 

 

381

 

1908 г.) лишний раз доказывала, что наиболее радикальные варианты решения македонского вопроса (будь то объединение с Болгарией, задуманное в 1878 г. или предоставление Македонии широкой автономии, планируемое в 1908 г.) имели минимальные шансы на успех.

 

Из всех преобразований, задуманных в рамках Мюрцштегской программы, наибольшую критику в литературе вызывала административно-территориальная реформа. Она так и не была реализована, но ее идеи оказали сильное воздействие на ситуацию в регионе. Эта реформа преследовала цель ввести церковно-школьные споры среди православного населения, раздробленного в церковно-административном отношении, в относительно приемлемые рамки и провести организованное разграничение населения по этноконфессиональному признаку. С ее помощью реформаторы хотели ослабить ожесточенное соперничество соседних государств в крае и таким образом ликвидировать «македонский нарыв».

 

По сути, этой реформой, озвученной в конце 1903 г., на повестку дня был поставлен вопрос о кантонизации Македонии, то есть о разделе территории на национально-однородные административные единицы. При всей уязвимости этого предложения для критики следует заметить, что и по сей день кантонизация как модель разрешения этнотерриториальных конфликтов на Балканах (Косово, современная Македония) наиболее востребована в регионе.

 

Российские консулы (именно они были авторами подобных проектов), исходя из крайней смешанности населения Македонии, Полагали, что окраинные кантоны, имевшие большую однородность, со временем могли бы объединиться с родственными соседними государствами - Болгарией, Грецией, Сербией. Центральные же кантоны, как более разнородные или не имевшие выраженной национальной окраски, могли бы сохранять свое самостоятельное существование относительно долгое время [5]. Таким образом, стала выкристаллизовываться идея постепенного, «мягкого» размывания македонских территорий между соседними странами с сохранением остаточной Македонии в статусе нового административного образования.

 

Эта идея приобрела особую актуальность в период Балканских войн 1912-1913 гг. Следует напомнить, что хотя Балканский союз начал войну против Османской империи под флагом борьбы за автономию Македонии, реально союзники готовились к ее разделу. Важнейшую роль в подготовке войны на Балканах сыграло, как известно, подписание в начале 1912 г. болгаро-сербского договора о дружбе и союзе. Подготовка этого документа заняла полгода, в переговорах приняли участие и представители России, крайне заинтересованной в сближении балканских славяно-православных государств.

 

 

382

 

Наибольшую трудность в переговорах представлял вопрос о дальнейшей судьбе Македонии. В итоге стороны договорились о том, что если образование автономии на территории Македонии будет невозможно, она будет разделена следующим образом: большая ее часть должна была достаться Болгарии, а меньшая, примерно треть территории на северо-западе области, - Сербии. При этом Сербия обязывалась не расширять свои территориальные притязания на восток от намеченной на карте линии, Болгария же такими ограничениями в отношении территорий, расположенных на запад от этой линии, не была связана. Эта оговорка, зафиксированная в секретном приложении к договору, таила расчет Софии получить при благоприятном развитии событий территории в северо-западной части Македонии, поэтому в дальнейшем она стала называться «спорной зоной».

 

Таким образом, линия раздела Македонии, определенная Софией и Белградом в договоре 1912 г., не была окончательной, таковой она должна была стать только после одобрения ее верховным арбитром - российским императором, который должен был высказаться «и при принципиальном разрешении самого вопроса, и при окончательном осуществлении, и выяснении деталей». Болгария и Сербия обязывались признать в качестве «окончательной границы ту линию, которую русский царь... нашел бы наиболее отвечающей правам и интересам двух сторон» [6]. По признанию болгарского дипломата Д. Ризова арбитраж русского императора был «необходим для обоих правительств как прикрытие от общественных мнений, крайне противоположных и непримиримых по этому вопросу [7].

 

Важно отметить, что Болгария и Сербия не посчитали нужным получить от России ее формального согласия на исполнение функций арбитра. Роль судьи в практически неразрешимом болгаро-сербском споре о Македонии, конечно, не вдохновляла российскую дипломатию, но во имя сохранения только что достигнутого славянского единства на Балканах она молча согласилась на выполнение этой миссии, в надежде, что до нее дело не дойдет. В Петербурге рассчитывали держать союз балканских стран под своим контролем и не допустить его выступления против Турции. А предварительный раздел Македонии, зафиксированный в договоре 1912 г., в МИДе пытались представить «академическим» обсуждением вопроса, при котором «идея размежевания сфер влияния преобладала над принципом территориального разграничения» [8].

 

Но обстановка на Балканах летом 1912 г. не давала надежд на сохранение мира: полуостров вновь был объят пламенем восстания, на сей раз албанского, в Македонии произошли кровавые эксцессы. В это время идея децентрализации европейских владений, а по сути, образования новых этнических автономий, снова стала обсуждаться европейскими дипломатами.

 

 

383

 

Инициатива обсуждения принадлежала Австрии, выступившей в пользу создания албанской автономии, включавшей и значительную часть македонских территорий. Но теперь в регионе появилась новая сила в виде Балканского союза, готовая защищать свои интересы и решить македонский вопрос с помощью военной силы.

 

Российский МИД, пытаясь предотвратить вооруженный региональный конфликт, разработал в сентябре 1912 г. очередной проект реформ для всей Европейской Турции (исключая зону Проливов). В нем развивались идеи Мюрцштегской программы: речь шла о переформатировании турецких владений на Балканах (вариант кантонизации) и развитии местного самоуправления под контролем Европы, но при сохранении номинальной власти султана [9]. Однако этот проект, предполагающий сохранение внешних границ Османской империи, был похоронен войной Балканского союза, объединившего Болгарию, Грецию, Сербию и Черногорию, против Турции осенью 1912 года.

 

Очень скоро под влиянием ошеломляющих военных побед союзников российский МИД резко изменил свою позицию: он отказался от принципа сохранения территориального статус-кво и признал необходимость изменения границ Европейской Турции. «Наша единственная цель, - заявил министр иностранных дел России С. Сазонов, - способствовать всем балканским государствам в достижении наибольших выгод, ограниченном лишь необходимостью считаться с законными взаимными интересами». [10] Россия высказалась за переход к союзникам части завоеванной ими территории хотя бы в виде временного управления этими землями, а также за создание двух автономий - Македонии и Албании - под контролем и гарантией Европы [11].

 

В это время в МИД стекались предложения российских дипломатов, аккредитованных в балканских столицах, по переустройству европейских владений Турции. Больше всех над «схемой упорядочения Европейской Турции» работал посланник в Софии А. Неклюдов. Свои проекты он неоднократно (в октябре, декабре 1912 г., апреле и мае 1913 г.) излагал в секретных письмах министру иностранных дел С. Сазонову. Соглашаясь с идеей расширения территорий стран Балканского союза за счет Европейской Турции, он сконцентрировал свое внимание на создании македонской автономии. В границы нового автономного образования Неклюдов включал центральные территории Македонии с городами Битолой, Велесом и почти всю ее южную часть с Салониками и полуостровом Халкидики.

 

Аргументы в пользу создания македонской автономии были следующие: во-первых, невозможность мирного («полюбовного») раздела Македонии между союзниками. Во-вторых, наличие автономной Македонии

 

 

384

 

позволяло надеяться на сохранение единения Сербии и Болгарии между собой и Россией. Считалось, что Болгария, не достигшая своего полного территориального объединения, будет остро нуждаться в помощи и России и Сербии. И потому, как писал Неклюдов, «для нас и сербов крайне важно, чтобы Болгария не являлась до поры до времени организмом территориально законченным и удовлетворенным, а имела бы перед собой задачу, достижение которой было бы весьма затруднительно без помощи Сербии и России. Не надо забывать, что у самой России на берегу проливов есть такие неотложные исторические цели, до окончательного достижения коих ей нужна, - как добрый пес охотнику, - Болгария, преданная, сильная, но еще не вполне сытая» [12].

 

Но союзники, оккупировав к концу 1912 г. все македонские территории, даже не вспоминали о лозунге автономии Македонии, между ними назревало столкновение из-за дележа добычи. В начале 1913 г. Сербия открыто потребовала пересмотра в свою пользу разграничения македонских земель, зафиксированных в сербо-болгарском договоре.

 

Россия, чтобы сохранить Балканский союз и избежать в то же время неблагодарной роли арбитра, пыталась склонить Софию и Белград к «некоторому коррективу договорного размежевания» в Македонии, предполагавшему определенные уступки в пользу Сербии. Стремясь одновременно урегулировать греко-болгарский спор из-за македонских земель, она высказала идею о передаче его на суд европейских держав. Все эти вопросы было предложено рассмотреть во время встречи балканских премьеров. Однако успеха в своей посреднической миссии российская дипломатия не имела [13].

 

Поиски примирения союзников возвратили российских дипломатов к плану, сочетавшему в себе идеи частичного раздела Македонии между соседними государствами и образования автономии в ее центральной части. В Петербурге не забывали о том, что текст сербо-болгарского договора 1912 г. давал России все основания свести свой арбитраж к этому предложению. В апреле 1913 г. российская дипломатия уведомила Софию и Белград о своей готовности выступить в роли третейского судьи в споре о Македонии. При этом большой веры в успех российского арбитража у нее не было. Сазонов писал, что вряд ли болгары и сербы «найдут в себе достаточно нравственной силы и политической зрелости, чтобы добровольно ему подчиниться». Министру было очевидно, что «ни болгары, ни сербы не расположены выпустить из собственных рук заботу о своих интересах, для обеспечения которых они считали более надежными иные средства, чем те, которыми мог располагать самый беспристрастный третейский суд» [14].

 

 

385

 

В качестве необходимых условий выполнения арбитража Сазонов выставил следующие требования: предварительное подписание мира с Турцией, обещание сторон безоговорочно принять третейское решение, полное сохранение Балканского союза, одновременное и равномерное сокращение вооруженных сил союзников. Все предложения России воспринимались союзниками настороженно, с недоверием и, в конце концов, блокировались. Сазонов отмечал уклончивую и опасную игру сербского и греческого правительств, на словах поддерживавших позицию России, но на деле готовившихся к совместной борьбе с Болгарией. В то же время он считал, что острота положения была создана самими болгарами, их упорным нежеланием входить в какие-либо переговоры со своими союзниками [15].

 

Российское правительство для предотвращения назревавшей войны между союзниками стало настойчиво приглашать балканских премьеров в Петербург. Переговоры в российской столице должны были, по мысли Сазонова, привести к смягчению напряженности между союзниками и положить начало осуществлению процедуры арбитража. Помимо верховного третейского разбирательства России между Сербией и Болгарией Петербург планировал способствовать параллельному урегулированию спора между Грецией и Болгарией, выяснив для этого предмет греко-болгарского арбитража и состав третейского суда [16].

 

Вниманию балканских премьеров на переговорах в Петербурге хотели предложить последний проект Неклюдова. Он предусматривал создание «совершенно самостоятельной и самодовлеющей» македонской области, «образованной по уговору трех балканских государств и под их исключительной гарантией». Таким образом, автономная Македония становилась, по сути, кондоминиумом Болгарии, Греции и Сербии. Границы автономной Македонии по этому плану заметно сужались, они охватывали только центральную часть области - Повардарье с Битолой [17]. В российской столице надеялись, что «остаточная» Македония, превращенная в буферное пространство между союзниками-соперниками, хотя бы на время ослабит региональную напряженность. Малая территория македонской автономии должна была подчеркивать, что это создание временное, и в перспективе оно должно будет слиться с наиболее сильным балканским государством. Многими российскими политиками и дипломатами вполне допускалась мысль, что в будущем эта автономная область полностью или в своей большей части достанется именно Болгарии [18].

 

Приглашая балканских премьеров в Петербург, Сазонов в качестве предварительного условия встречи вновь выдвинул требование демилитаризации

 

 

386

 

Македонии, то есть одновременного сокращения вооруженных сил союзников на одну треть или четверть. Таким образом, союзники должны были подтвердить свое действительное желание мирным способом разрешить спор о Македонии. Но балканские правители в Петербург не торопились и под разными предлогами всячески затягивали сокращение армий. Так болгарский премьер С. Данев заявил, что София согласна на частичную демобилизацию только при условии совместной оккупации с сербами и греками спорных областей Македонии. Сазонов отказался поддержать это требование Софии, находя его необоснованным и практически невозможным при ежедневных стычках союзнических войск в Македонии [19].

 

8 июня 1913 г. было испробовано последнее средство сохранения Балканского союза и мира в регионе - личное вмешательство императора России Николая II в спор о Македонии. В телеграмме, направленной монархам Болгарии и Сербии, император призывал их прекратить распри и отдать решение вопроса в его руки. Обращение императора к балканским правителям представляло, по словам Сазонова, большой риск для внешнего престижа России, ибо велика была вероятность, что они не откликнутся на призыв императора. Худшие предположения вскоре нашли подтверждение. Российскому посредничеству и арбитражу балканцы предпочли самостоятельное выяснение отношений, что привело к короткой и ожесточенной схватке за Македонию летом 1913 года.

 

Уже в разгар межсоюзнической войны Сазонов высказал новое предложение по разделу Македонии, согласно которому за Сербией оставались территории западнее Вардара, за Грецией - южная Македония с частью побережья Эгейского моря до Орфанского залива, а оставшаяся часть переходила Болгарии. Но и это предложение, не отвечавшее максималистским устремлениям Сербии и Греции, было проигнорировано победителями второй балканской войны. 10 августа 1913 г. капитулировавшая Болгария подписала в Бухаресте мирный договор, по которому теряла почти все, что завоевала до этого, вдобавок уступив Румынии Южную Добруджу. Македония, за исключением Пиринското края, составлявшего всего одну десятую территорий края, переходила Греции и Сербии. Бухарестский мир Сазонов уподобил пластырю, налепленному на незалеченные балканские язвы [20].

 

Для России единственным утешением от войны 1913 г., похоронившей Балканский союз, было избавление от тяжкой обязанности делить территории Македонии между ее соседями. Эта задача, возложенная на Россию Болгарией и Сербией, по мнению многих, была не только

 

 

387

 

практически неразрешимой, но и способной поссорить Россию разом со всеми балканскими странами. Тогдашний посол России во Франции А. Извольский откровенно признавался в письме к Сазонову, что наилучшим исходом в создавшейся ситуации вокруг Македонии он считал «легкое кровопускание союзников» при недопущении «резких успехов с какой-либо одной из сторон». По его мнению, если бы Болгария вышла из второй войны победительницей, то это было бы для России крайне опасно и невыгодно, ибо «Великая Болгария» была бы элементом не равновесия на Балканах, а дальнейших болгарских планов в сторону Константинополя [21].

 

Почти треть века отделяла Русско-турецкую войну 1877-1878 гг., кардинально изменившую ситуацию на Балканах и выведшую македонскую проблему на международный уровень, от серии балканских войн 1912-1913 гг., окончательно поделивших территорию Македонии между ее соседями. В течение этого периода в среде политиков и дипломатов вырабатывались различные основы для решения македонского вопроса, затрагивавшего интересы почти всех балканских стран и европейских держав. Одна из них строилась на методах насилия, террористической и военной борьбы с османскими властями и соперниками. Сторонники этих радикальных средств быстрого и окончательного решения македонского вопроса находились в основном на Балканах. В европейских же столицах, и в первую очередь в Петербурге, преобладало стремление к постепенному решению этой самой болезненной проблемы региона, используя для этого политико-дипломатические средства.

 

Российская дипломатия в течение десятилетия, предварявшего Балканские войны 1912-1913 гг., упорно искала компромиссную формулу решения македонского вопроса, делая акцент на процесс (урегулирование), а не на результат (разрешение). Понимая, что развязать этот Гордиев узел Балкан невозможно из-за недостижимости удовлетворения каждой заинтересованной стороны, российская дипломатия пыталась чуть ослабить его и отложить на отдаленное будущее «окончательное» разрешение этой проблемы. Однако предлагаемый ею промежуточный вариант не имел шансов на реализацию в силу тогдашних политических реалий, хотя именно он на тот момент представлялся наиболее гибким вариантом решения македонского вопроса. Рецепты российской дипломатии не отвечали максималистским устремлениям балканских стран, никто из них не хотел идти цивилизованным путем компромиссов. В результате балканцы, переиграв Россию, навязали силовое решение македонской проблемы, итоги которого и по сей день не дают успокоения региону.

 

 

388

 

            Примечания

 

1. АВПРИ. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1896. Д. 37. Л. 12-14.

 

2. Там же. Ф. 319. Гражданское агентство в Македонии (Турция). Оп. 631. 1904. Д. 67. Л. 4.

 

3. Там же. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1903. Д. 564. Л. 48.

 

4. Там же. Л. 61.

 

5. Там же. 1909. Д. 5268. Л. 2-4. Д. 5305. Л. 3-4.

 

6. Гешов И.Е. Балканский союз. Воспоминания и документы. ПТг., 1915. С. 86-88.

 

7. Там же. С. 24.

 

8. Сборник дипломатических документов, касающихся событий на балканском полуострове. (Август 1912 г. - июль 1913 г.). СПб., 1914. С. 128.

 

9. АВПРИ. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1912. Д. 3699. Л. 258-261.

 

10. Сборник дипломатических документов.... С. 94.

 

11. АВПРИ. Ф. 151. Политархив. Оп. 482. 1912. Д. 3699. Л. 273.

 

12. Там же. Д. 3708. Л. 4-6, 84-85.

 

13. Сазонов С.Д. Воспоминания М., 1991. С. 119, 142. Сборник дипломатических документов... С. 102, 122.

 

14. Сазонов С.Д. Указ. соч. С. 108-109.

 

15. Сборник дипломатических документов... С. 127-128, 145.

 

16. Там же. С. 142, 163.

 

17. АВПРИ. Ф 133. Канцелярия. Оп. 470.1913. Д. 34. Л. 158.

 

18. Там же. Ф. 135. Особый политический отдел. Оп. 474. Д. 276. Л. 5-6.

 

19. Сборник дипломатических документов... С. 183. 20 21

 

20. Сазонов С.Д. Указ. соч. С. 120.

 

21. Материалы по истории франко-русских отношений за 1910-1914 гг. Сборник секретных дипломатических документов, бывшего императорского российского министерства иностранных дел. М., 1922. С. 390, 408.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]