11. Македонистика в СССР: к истории политических табу
Е.Л. Валева
(Институт славяноведения РАН, Москва),
О.Н. Исаева
(Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского, Саратов)
В статье рассматривается воздействие сложного комплекса политических и идеологических факторов на процесс становления и развития в Советском Союзе македонистики - сравнительно молодой ветви славяноведения.
Изучение Македонии - сердца Балкан - началось еще в конце XIX в., когда российские слависты, в русле целенаправленного изучения культуры, этнографии, языка и литературы южных и западных славян, приступили к исследованию этой сложной в этно-конфессиональном отношении территории. В то время Македония представляла собой эпицентр антиосманской борьбы и «яблоко раздора» между соседними государствами. Этот «гордиев узел» Балкан был разрублен в ходе кровопролитных региональных войн 1912-1913 гг.: область поделили между Болгарией, которой достался Пиринский край, Грецией, получившей Эгейскую Македонию, и Сербией (с 1918 г. - Королевством сербов, хорватов и словенцев), получившей Вардарскую Македонию.
Войны и революции, а также репрессии 1920-1930-х гг. крайне негативно отразились на развитии отечественной славистики, но после Второй мировой войны началось ее фактическое возрождение. Во многих университетах страны восстановили кафедры или группы по изучению южных и западных славян, в 1947 г. был образован Институт славяноведения АН СССР. Именно тогда, в связи с официальным рождением новой южнославянской нации, обретшей свою государственность в составе югославской федерации, в СССР возникла македонистика. Как и другие ответвления славистики, она начала складываться как область взаимодействия гуманитарных дисциплин, связанных с языком, историей, культурой самой молодой в ту пору славянской нации.
142
Возникновение македонской государственности было напрямую связано с освободительной борьбой югославских коммунистов против немецких оккупантов и их пособников. В середине 1940-х гг. они инициировали создание югославской федерации, в состав которой вошла республика Македония, образованная на территории Вардарской Македонии, составлявшей примерно треть историко-географической области. В рамках этого нового государственного образования местное славянское население впервые обрело свое национальное имя: с 1945 г. определение «македонец» стало этнонимом новой южнославянской нации, проживавшей на территории Народной (с 1963 г. - Социалистической) Республики Македония (НРМ). Македонский язык получил статус государственного, но его кодификация продолжалась еще несколько десятилетий. Власти социалистической Югославии приложили значительные усилия для завершения формирования особой македонской идентичности, она была институализирована в федеральные системы, гарантировавшие республике права, близкие к правам суверенных государств, развивались сферы образования и культуры.
Изучение в СССР всего корпуса проблем, связанных с историческим и культурным прошлым и настоящим Македонии, было сопряжено с немалыми трудностями. Не говоря уже о чрезмерной политизации и идеологизации научной жизни в СССР в целом, исследованию македонской тематики мешало то, что пресловутый македонский вопрос продолжал свое существование в качестве важнейшего фактора балканской политики, значение которого резко возрастало в период международных кризисов.
Конфликт между партийным и государственным руководством СССР и Югославии 1948-1953 гг., сопровождавшийся ожесточенными кампаниями по борьбе с «титоизмом» и «буржуазным национализмом», сделал невозможным объективное изучение в нашей стране истории славянских народов, входивших в югославскую федерацию. После восстановления в середине 1950-х гг. советско-югославских отношений развитию исследований по македонской тематике мешали непрекращающиеся споры между политиками и учеными балканских стран по основополагающему вопросу: существует или нет македонская нация. Вопросы о том, кто такие македонцы, когда появилась македонская нация, какие факторы способствовали ее возникновению, стали предметом острой дискуссии, вышедшей за рамки научного мира и охватившей политические и общественные круги стран балканского региона.
143
С конца 1940-х гг., когда закончилась гражданская война в Греции и разразился советско-югославский конфликт, македонская проблема перешла в плоскость обсуждения наличия прав македонского меньшинства в Болгарии и Греции. Выступления Белграда (или Скопье) в защиту прав македонцев в соседних странах вызывали у последних подозрения в посягательстве на принадлежащие им части македонских территорий. Наличие македонцев в Болгарии и Греции властями этих стран опровергалось, а македонцы, живущие в Югославии, рассматривались как нация, созданная по политическому заказу.
Следует отметить, что позиция Болгарской коммунистической партии по македонскому вопросу неоднократно и радикально менялась. В середине 1940-х гг. БКП приветствовала создание НРМ как основы доя объединения других частей Македонии - Эгейской и Пиринской. Объединение задумывалось в рамках теснейшего союза между Болгарией и Югославией, первый шаг к которому был сделан в 1947 г. при подписании болгаро-югославского договора о дружбе и взаимной помощи. Советско-югославский конфликт 1948 г. прервал наметившийся сценарий развития. Тем не менее, болгарские коммунисты продолжали рассматривать македонцев как особую этническую группу на правах национального меньшинства в Болгарии с правами культурной автономии. Со второй половины 1950-х гг. в рамках новой «апрельской» линии БКП началось отрицание болгарским руководством македонцев Пиринского края как особой этнической группы, македонцы были признаны «этническими болгарами». Македонцев, живущих в Югославии, стали рассматривать как нацию искусственную, созданную после Второй мировой войны по политическому заказу, а потому ущербную и нежизнеспособную. На позицию болгарских политиков и ученых сильно влияла национальная традиция, в силу которой большинство населения Болгарии смотрело на славянское население Македонии как на неотъемлемую часть болгарского народа.
Разногласия между руководством НРБ и СФРЮ по македонскому вопросу, ослаблявшие «фронт социализма» на Балканах, стали почти непреодолимым препятствием изучению македонской проблематики в СССР. Российский историк Р.П. Гришина вспоминает, что когда она поступила в аспирантуру Института славяноведения в 1957 г., то намеревалась «с молодеческим восторгом и боевым устремлением разрешить, наконец, запутанный македонский вопрос». Полгода она пыталась добиться утверждения желаемой темы будущей диссертации, плохо
144
понимая, по ее собственному признанию, всю безнадежность этих попыток, так как речь шла о теме непроходной по политическим мотивам. Ее отговаривали, доказывая несвоевременность диссертации на эту тему, невозможность довести ее до защиты. Вынужденная заняться другими вопросами, Р.П. Гришина не выпускала из поля зрения македонскую проблематику, косвенно затрагивая ее в своих работах по истории болгарского фашизма. По ее выражению, «македонская музыка» продолжала играть на всем протяжении ее научного пути, и звучала она подчас довольно «траурно» [1].
1960-е годы были ознаменованы попытками авторитарных режимов Юго-Восточной Европы сплочения населения под лозунгами «единства нации» и «патриотизма». В ходе развернувшейся в НРБ кампании «за патриотическое воспитание болгарского народа» активизировалась болгаро-югославская полемика по македонскому вопросу. В 1968 г. эта полемика вылилась в настоящую кризисную ситуацию с элементами военной истерии. Этому способствовало не только пышное празднование 90летия Освобождения Болгарии от османского владычества, всколыхнувшее в обществе память о включении почти всей Македонии в границы Сан-Стефанской Болгарии. Свою роль сыграл и чехословацкий кризис 1968 г., в частности, участие Болгарии в военной акции стран Организации Варшавского Договора против Чехословакии.
В Белграде не исключали возможности проведения против Республики Македония подобной акции. Эти опасения были подогреты выходом в 1968 г. в Софии огромным тиражом брошюры БАН «Информационно-политическая информация по македонскому вопросу». В ней Македония характеризовалась исключительно как географическое понятие, обозначающее одну из составных частей исконно болгарской территории. Авторы утверждали, что македонского народа не существует, что две трети населения Республики Македония составляют этнические болгары, против которых проводится политика денационализации, включая и создание искусственного македонского языка. [2]
Если до 21 августа 1968 г. тема Сан-Стефанского договора и дальнейшего развития македонского вопроса носила более или менее отвлеченный научно-исторический характер и отделялась от текущей политики, то после этой даты данная проблема вплелась как в пропаганду, так
1. Как это было... Воспоминания сотрудников Института славяноведения. М., 2007. С. 117.
2. Македонският въпрос. Историко-политическа справка. София, 1968.
145
и в действия политических и государственных органов, временами даже приобретавшие военно-политический оттенок. Югославские и западные СМИ запестрели заголовками: «Предстоит ли война на Балканах?», «Концентрация советских войск на болгарской территории», «Болгария - база агрессии». Несмотря на недвусмысленные опровержения правительства НРБ и сделанные через БТА официальные заявления, что Болгария не имеет территориальных притязаний к соседям, накал антиболгарской пропаганды в Югославии продолжал нарастать по крайней мере еще полгода. С обеих сторон начались взаимные обвинения в территориальных притязаниях, во вмешательстве во внутренние дела, в попрании международного права. Подобные отношения, с небольшими изменениями, сохранялись фактически до конца 1980-х годов [3]. Наблюдателям было очевидно, что запугивание опасностью извне входило тогда в долгосрочный план укрепления внутреннего единства Югославии.
Обострение отношений между Болгарией и Югославией и заметное охлаждение и без того непростых советско-югославских отношений привели к усилению вмешательства ЦК КПСС в деятельность советских научно-исторических учреждений. Нагляднее всего это проявилось в скандале вокруг учебника «История южных и западных славян», подготовленного на историческом факультете Московского государственного университета в 1969 г. Если в предыдущем учебнике по истории зарубежных славян, вышедшем в свет в 1957 г., о Македонии вспоминали только в связи с внешней политикой Болгарии в конце XIX - начале XX вв., то в новом учебнике в главах, посвященных югославянским народам с конца XVIII до начала XX вв., для освещения истории Македонии впервые вводились специальные параграфы. В них упоминалось о том, что «основную массу македонского населения составили славяне, говорившие на диалектах, близких к болгарским», что «необычайная этническая пестрота задерживала процесс формирования македонской нации и мешала объединению усилий всего народа в борьбе за освобождение от турецкого ига». Национально-церковная борьба и культурнопросветительское движение в македонских землях развивалось «в тесной связи с болгарским национально-освободительным движением и было направлено прежде всего против засилья греческого духовенства и греческого языка в школьном обучении». Илинденское восстание
3. Подробнее см.: Исаева О.Н. Некоторые проблемы македонистики // Славяноведение. 2004. № 5. С. 66-67.
146
1903 г. обозначалось «как крупнейшее вооруженное восстание македонского народа в его борьбе за национальное и социальное освобождение» [4]. В параграфе, посвященном культуре югославянских народов, появился крошечный раздел «Культура Македонии», в котором говорилось о деятелях культуры и науки, македонцах по происхождению, работавших в соседних странах, главным образом, Болгарии и Сербии. Подчеркивалась большая роль К. Мисиркова в истории формировании македонского языка.
Этот учебник, впервые уделивший внимание македонцам как особому народу, история которого начиналась уже в конце XVIII в., вызвал восторженные отзывы в Югославии. Так, орган югославских коммунистов, газета «Борба», опубликовал большую статью «Объективный подход к македонской истории» [5]. В подзаголовке указывалось, что в «новом учебнике Московского университета реально представлена история македонцев, а в отношении болгарского литературного языка говорится, что он далек от македонского». В статье отмечалось, что «в витринах московских книжных магазинов появилась и быстро исчезла книга, посвященная истории южных и западных славян. [...] Для югославов она интересна не только потому, что в ней подробно говорится об истории всех югославских народов, [...] но и потому, что в ней достаточно широко, корректно и с заметным стремлением представить события реально и объективно написано об истории македонского народа, его борьбе за свободу и национальном "становлении"».
Соответственно, в Болгарии новый учебник по истории южных и западных славян вызвал резкие протесты со стороны политиков и ученых. Возникшая конфликтная ситуация побудила отдел науки ЦК КПСС направить злополучный учебник на рецензию в Институт славяноведения и балканистики АН СССР. Специалисты Института, подготовили требуемую рецензию, подвергнув критике македонские сюжеты в учебнике, проведя большую работу по их осмыслению и изложив свою точку зрения на проблему становления македонского этноса. Отметив в качестве положительного момента стремление составителей учебника рассматривать вопрос о формировании македонской нации с позиций историзма, авторы рецензии обратили внимание на большую путаницу и многочисленные противоречия в изложении македонских сюжетов,
4. История южных и западных славян / Под ред. И.М. Белявской, И.А. Воронкова, В.Г. Карасева, И.В. Созина. М., 1969. С. 250-251.
5. Борба. 24 и 25 марта 1970 г.
147
дающие основание для совершенно разных толкований. В качестве примера приводились следующие «туманные рассуждения»:
«Национальноосвободительное движение в Македонии до конца 70-х гг. XIX в. не было полностью самостоятельным. Основную массу македонского населения составляли славяне, говорившие на местных диалектах, близких к болгарскому. На территории Македонии жили болгары, сербы, греки, а также турки, влахи, албанцы, евреи, армяне. Необычайная этническая пестрота задерживала процесс формирования македонской нации и мешала объединению усилий всего народа в борьбе за освобождение от турецкого господства» [6].
Дальше речь шла о связи национальноосвободительного движения «македонского народа» с борьбой сербов и греков. Дело, писали рецензенты, не только в путанице; «в цитированном месте поставлен - и очень неудачно - вопрос о формировании македонской нации. Из того, что сказано в учебнике, выходит, что уже в первой половине XIX века шел процесс формирования македонской нации, и только этническая пестрота тормозила этот процесс» [7].
Ввиду новизны, какую на тот момент представлял македонский вопрос в советской научной и учебной литературе, а также недостаточной его изученности, авторы рецензии сочли необходимым изложить подробнее собственную концепцию. Согласно ей, «на протяжении ряда столетий славянское население Мезии, Фракии и Македонии развивалось в тесной связи, составляя, по существу, этнически однородную массу, хотя и имевшую в то же время по отдельным областям некоторые диалектные и бытовые различия». В рецензии подчеркивалось, что «когда речь идет о средневековье, нет оснований говорить о существовании особого македонского народа на территории Македонии». В целом же развитие национально-освободительного и культурно-просветительного движения в Македонии на протяжении большей части XIX в. шло в общем русле болгарского национального Возрождения, начало формирования македонской нации проходило, по мнению авторов рецензии, во второй половине XIX в. Берлинский трактат 1878 г. изменил судьбу македонских земель и их населения. И хотя этническая, языковая, культурная общность Македонии и Болгарии еще сохранялась, раздельное существование их территорий способствовало возникновению особых местных задач и стремлений. Постепенно экономическая, политическая
6. История южных и западных славян. М., 1969. С. 250.
7. Здесь и далее цитируется верстка рецензии, хранящаяся в личном архиве Л.Б. Валева (1915-1981).
148
и культурная специфика вела, по мнению рецензентов, к вызреванию элементов македонской нации.
Со времени раздела македонских земель после Второй Балканской войны (1913 г.) социально-экономические и общественно-культурные процессы в разных частях Македонии пошли самостоятельным путем. Македонское национальное самосознание, язык и литература находились в процессе формирования вплоть до Второй мировой войны. Лишь образование Народной Республики Македония в рамках ФНРЮ положило начало «новому этапу развития македонского самосознания и формирования македонской нации в условиях социалистического строительства». Авторы рецензии сочли необходимым четко «констатировать факт: в рамках Социалистической Республики Македония развернулся процесс складывания македонской социалистической нации» [8].
Рецензия должна была появиться летом 1970 г. в журнале «Вопросы истории», но ее в последний момент сняли по указанию вышестоящих инстанций из-за очевидного нежелания обострять отношения с руководством НРБ, имевшим иную точку зрения на македонскую нацию. Осенью 1970 г. состоялось объединенное заседание представителей исторического факультета МГУ и Института славяноведения и балканистики АН СССР, на котором главным предметом обсуждения был вопрос о том, в каком ключе следует рассматривать историю Македонии - как историю территории, на чем настаивала болгарская сторона, или как историю самостоятельного народа, чего требовала югославская сторона. Несмотря на длительную дискуссию, ее участники так и не смогли прийти к общему заключению. По решению «директивных органов» с учебника сняли гриф министерства образования, а оставшаяся еще не распроданная часть тиража была уничтожена.
Тем не менее, текст рецензии в виде верстки получил распространение среди специалистов и использовался ими в ходе дальнейшей разработки концепции формирования македонской нации. Высказанные в рецензии взгляды заложили основы советской концепции исторического складывания и развития македонского народа. С известными модификациями российские ученые придерживаются этой концепции и сегодня [9].
8. Под рецензией стояли подписи Л.Б. Валева, А.Я. Манусевича, С.А. Никитина, П.И. Резонова, Г.Э. Санчука, Г.М. Славина, хотя к ее подготовке были привлечены все ведущие болгаристы и югослависты Института славяноведения, как историки, так и филологи.
9. См.: Литаврин Г.Г. Прошлое и настоящее Македонии в свете современных проблем // Македония: проблемы истории и культуры. М., 1999. С. 27-28.
149
С учетом рекомендаций, изложенных в рецензии, сотрудники кафедры истории южных и западных славян переработали учебник. В нем в главе «Югославянские народы в конце XVIII в. - 40-70-х гг. XIX в.» уже не было параграфа «Македония». Он появился только в главе «Югославянские народы в 50-70-х гг. XIX в. - начале XX в.» и назывался «Македония в последней четверти XIX в. - начале XX в.». Необходимость этого параграфа редколлегия обосновала тем, что после Берлинского конгресса 1878 г. Македония была последней значительной областью с компактным славянским населением, находившимся под полным контролем Османской империи.
Хотя текст главы был подготовлен и утвержден на совместном заседании членов редколлегии учебника и специалистов из Института славяноведения и балканистики в феврале 1973 г., учебное пособие вышло в свет только в 1979 г. [10] Причина очевидна - ЦК КПСС не хотел осложнений отношений с руководством Болгарии. Следует отметить, что и в современном двухтомном учебнике по истории южных и западных славян, изданном в МГУ в 2001 г. и переизданном в 2007-2008 гг., параграф о Македонии остался под названием «Македонские земли в 1878— 1914 гг.». В нем сообщается, что «длительное время здесь происходили сложные этносоциальные процессы, положившие начало в последней трети XIX в. складыванию македонской нации» [11].
В 1974 г. в свет вышел 15 том Большой советской энциклопедии (БСЭ) со статьями о Македонии и CP Македонии [12]. Эти материалы вызвали в Югославии настоящий скандал. Газета «Нова Македония» опубликовала по этому поводу комментарий, в котором, в частности, отмечалось, что каждый, кто внимательно проанализирует статьи в БСЭ, «должен прийти к двум основным выводам: первый, что это фальсификация истории и немарксистский подход к вопросу о нации, и второй - что это поддержка националистических сил, являющихся сейчас фактором нестабильности на Балканах» [13]. Авторы БСЭ, указывалось в комментарии, «внушают, что македонская нация начала создаваться в период между двумя мировыми войнами в результате борьбы в Вардарской Македонии против великосербского гнета. Тем самым хотят сказать, что македонская нация возникла в борьбе с сербской нацией, а это имеет совершенно
10. История южных и западных славян. (Курс лекций) / Отв. ред. И.В. Созин. М., 1979.
11. История южных и западных славян / Ред. Г.Ф. Матвеев, З.С. Ненашева. М., 2001. С. 519.
12. Автор исторического очерка - Л.Я. Гибианский.
13. Нова Македония. 1974. 6 апреля.
150
открытую и прямую политическую подоплеку. [...] А из некоторых соседних стран не однажды путем присвоения македонской национальной истории и отрицания национальной самобытности македонского народа выражались и выражаются территориальные притязания в отношении Югославии. Поэтому изложенные в БСЭ позиции мы считаем поощрением тех националистических сил, которые высказывают именно такие притязания» [14].
В газете «Политика» московский корреспондент ТАНЮГ писал, что в статье БСЭ «особенно бросается в глаза то обстоятельство, что возникновение и развитие македонской нации связано лишь с Вардарской Македонией и не касается эгейской и пиринской частей Македонии. Относительно последней употребляется нынешний болгарский термин «Пиринский край»... В БСЭ говорится, что в Македонии живет 1 млн. 149 тыс. македонцев, и не упоминается, что они живут еще как в Болгарии, так и в Греции. Тем самым, продолжал он, БСЭ вносит поправки в свои предыдущие издания и «по примеру болгарской статистики приводит данные, согласно которым за последние десять лет в Болгарии исчезли македонцы».
Столь острая и негативная реакция Болгарии и Югославии на тексты о Македонии справочного или учебного характера, их попытки придать политическое звучание любым советским публикациям по македонской тематике привели к тому, что советская партократия наложила фактический запрет на публикацию исследований в области македонистики. В основе такой позиции лежал тезис о нежелании вмешиваться в отношения между социалистическими странами, выступать в роли арбитра в научном споре. На деле же господствовала бюрократическая перестраховка - «как бы чего не вышло» [15]. В данных обстоятельствах драматически сложилась судьба первого в советской/российской историографии монографического исследования по истории Македонии XIX в., подготовленного в конце 1960-х годов сотрудником Института славяноведения и балканистики К.Л. Струковой (1922-1984). Рукопись долгие годы лежала «в столе» и вышла в свет только в 2004 г., через 20 лет после смерти автора [16].
14. Нова Македония. 1974. 6 апреля.
15. Волков В.К. Македонский вопрос в политике и науке // Македония: проблемы истории и культуры. С. 7.
16. Струкова К.Л. Общественно-политическое развитие Македонии в 50-70 гг. XIX в. М., 2004.
151
Более того, согласно указаниям, исходившим от соответствующих директивных органов, издательства запрещали даже простое упоминание в текстах слов «Македония» и «македонский». В тех случаях, когда в научной работе без этих слов нельзя было обойтись, от автора требовали расписку в том, что данное название употребляется лишь в чисто географическом смысле этого слова. Болгарист Г.К. Венедиктов вспоминал, как Н.П. Бобрик, курировавший в академическом издательстве «Наука» труды по истории, требовал убрать из текста его статьи цитату из болгарской газеты «Македония», издававшейся в 60-х гг. XIX в. Лишь после письма дирекции Института славяноведения и балканистики, снимавшей с издательства ответственность за упоминание крамольного слова, цитату оставили. В воспоминаниях Бенедиктова приводится и более курьезный случай, произошедший в издательстве одного периферийного университета. Редактор, увидев в готовившейся к печати статье упоминание Александра Македонского, сократил имя знаменитого античного полководца до одного слова – Александр [17].
Усиление цензуры сопровождалось резким ограничением допуска исследователей к; архивным документам. Одному из авторов этой статьи пришлось работать в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ) в начале 1980-х гг. над донесениями российских дипломатов в балканских странах начала XX в. Все выписки из документов, сделанные в пронумерованной тетради, тщательно проверялись сотрудниками архива, которые либо вырезали ножницами любое упоминание о Македонии, либо просто вырывали всю страницу, если там имелась какая-то информация о ней. Даже во времена перестройки, когда подобные проверки прекратились, просьба того же автора разрешить публикацию некоторых документов по истории Македонии начала XX в. встретила отказ руководства АВПРИ, откровенно заявившего, что это чревато международными осложнениями.
В 1970-1980-х гг. на международных съездах славистов и других научных мероприятиях между югославскими и болгарскими учеными постоянно вспыхивала острая полемика по разным аспектам македонского вопроса. В таких случаях советским делегатам согласно инструкциям директивных органов надлежало покидать зал заседания. Подобная позиция советских ученых, навязываемая им сверху, осложняла межличностные отношения в научном сообществе.
17. Как это было... С. 64-65.
152
Весьма драматично проходило обсуждение македонского вопроса и в рамках двусторонней Комиссии историков СССР и НРБ, о чем следует сказать подробнее. К заседанию Комиссии в октябре 1971 г. в Москве болгарские ученые предварительно направили для обсуждения доклад «Общественно-экономическое, культурно-просветительское и политическое развитие Македонии от Берлинского конгресса 1878 г. до Второй мировой войны» (223 стр. текста и резюме на 36 стр.). К докладу прилагалась также подборка из 40 документов по македонскому вопросу.
В этих материалах детальным образом излагалась точка зрения болгарской части комиссии по вопросам социально-экономического и этнического развития Македонии в указанный период, культурнопросветительного движения, освободительной борьбы против султанской Турции. Там же давалась оценка «македонизма» как политической концепции конца XIX - начала XX вв. Особое внимание уделялось позиции Коммунистического Интернационала, рабочего и коммунистического движения балканских стран по македонскому вопросу.
Постановка этих вопросов на повестку дня работы советскоболгарской комиссии по инициативе болгарской ее части объяснялась последней тем, что «извращение исторической правды в трудах югославских и греческих историков оказывает влияние на международную историческую мысль и на позиции отдельных научных работников». В докладе с сожалением отмечалось, что «югославские историки с особенным усердием рекламируют в советской исторической литературе все то, что поддерживает их позицию, замалчивая, разумеется, то, что не говорит в их пользу. Они используют представителей советской исторической науки для создания широкого общественного мнения против HP Болгарии как страны, которая держит "в рабстве" часть "македонской нации". И если дело будет продолжаться в таком духе, то югославские руководители, используя "аргументы" исторической науки, могут создать большие неприятности нашей партии и стране» (резюме, с. 35). Доклад завершался патетической просьбой о поддержке: «Мы верим, что советские историки-болгаристы поймут наше положение и помогут нам в борьбе в защиту исторической правды» (резюме, с. 36) [18].
С учетом вышеописанной конъюнктурной ситуации в советской науке советская часть комиссии оказалась в затруднительном положении.
18. Текст доклада и материалы заседания Комиссии историков хранятся в личном архиве Л.Б. Валева.
153
Ее члены уже излагали свою точку зрения на предшествующем заседании Комиссии в мае 1970 г. в Софии, когда состоялся весьма откровенный обмен мнениями и были выявлены разногласия по тем или иным, конкретным или общим проблемам [19]. Но поскольку болгарские коллеги выразили настойчивое желание услышать общую позицию советской части Комиссии о концепции, сформулированной в представленных материалах, советским ученым пришлось согласиться на включение обсуждения доклада в повестку дня заседаний.
Прежде всего, они отметили, что центральное место в докладе, по существу, занимает отрицательное отношение его авторов к самой проблеме зарождения и развития македонской нации. Так, в докладе утверждалось: «Мы отвергаем, как ненаучное, распространенное в научной литературе мнение, согласно которому в Македонии в результате ее отрыва от Болгарии и оставления под турецким владычеством якобы создались условия для превращения болгарской нации в какую-то другую неболгарскую, македонскую нацию... Нет в истории случаев, чтобы сформировавшаяся нация в краткий исторический срок, за 2-3 десятилетия, начала превращаться закономерно в свою противоположность, в другую нацию» (резюме, с. 4). Советские коллеги сочли нужным возразить, что при рассмотрении процесса формирования македонской нации речь должна идти не о 2-3 десятилетиях, а о более длительном периоде - примерно со времени окончания Берлинского конгресса. Не согласилась советская сторона и с тезисом, что в истории не было случаев естественного превращения в сравнительно короткий срок части одной сформировавшейся нации в другую нацию. Ведь в формировании нации большую роль играл политический фактор - прежде всего, изменение государственных границ (в частности, этот фактор сыграл огромную роль в обособлении из немецкоязычного массива отдельных немецкой и австрийской наций, люксембургского народа).
Далее, советские историки выступили против категоричного утверждения авторов доклада о том, что в период развития Македонии от
19. На 1 конгрессе Болгарского исторического общества в Софии в январе 1970 г. ведущие болгарские историки Димитр Косев, Христо Христов, Воин Божинов и др. большое внимание в своих докладах уделили критическому разбору выпущенной в 1969 г. в Скопье «Истории македонского народа» и призвали своих коллег защитить историческую истину. На конгрессе была прямо поставлена задача завоевывать союзников прежде всего среди советских историков-болгаристов, добиваться их поддержки, в частности в ходе работы советско-болгарской комиссии историков. Такая попытка и была предпринята на заседаниях Комиссии в мае 1970 г.
154
Берлинского конгресса до Балканских войн нельзя обнаружить «никаких признаков какого-либо закономерного превращения болгарской нации в некую другую, неболгарскую нацию» (резюме, с. 21). Соглашаясь, что на протяжении большей части XIX в. национально-освободительное движение болгарской части населения Македонии шло в общем русле болгарского национального Возрождения, советские болгаристы подчеркивали, что было бы неправильно игнорировать некоторые существенные особенности. Главная из них заключалась в том, что населенные болгарами территории, на которых в течение XIX в. шел процесс национальной консолидации, не были однородными в экономическом, культурном и диалектно-языковом отношении. Обращает на себя внимание серьезная социально-экономическая отсталость македонских земель в сравнении с рядом расположенных к востоку от них болгарских районов. Отсюда вытекает замедленность и отставание всего процесса национального возрождения на территории Македонии. Национальное культурно-просветительское движение, развернувшееся в Болгарии в первой трети XIX в., в македонских землях началось позднее и развивалось медленнее, чем на остальных болгарских территориях. Подъем массовой вооруженной освободительной борьбы, охватившей Болгарию в 1860-х и особенно 1870-х годах, почти не затронул Македонию.
Советские болгаристы высказали мнение, что авторы доклада недооценивают значение различных условий, которые сложились после Берлинского конгресса для существования болгарского народа в независимой Болгарии и на македонских землях. Между тем именно эти условия определили дальнейшее развитие отдельных частей болгарского народа в разных плоскостях и выдвинули разные общественные задачи. Развернувшееся с конца XIX в. массовое национальное и антифеодальное освободительное движение, в первую очередь среди болгарского населения Македонии, происходило, с точки зрения советских историков, не в рамках общеболгарского процесса, а в местных локальных пределах. И цели, и задачи этого движения определяла прежде всего собственная, территориально-македонская конкретная политическая и экономическая специфика положения, в котором оказалась Македония. Этническая общность с населением независимой Болгарии, разумеется, продолжала играть важную роль. Но различие и противоречивость объективных экономических и политических условий вызывали разные тенденции в освободительном движении на территории Македонии. С одной стороны, проявлялось стремление к освобождению от турецкого господства
155
с присоединением к Болгарии. С другой стороны, в определенных общественных слоях, прежде всего среди части интеллигенции, зарождалось постепенное осознание известной политической обособленности Македонии и ее освободительного движения. Эта мысль все более выкристаллизовывалась и распространялась среди революционнодемократических деятелей, представлявших наиболее активное направление в созданной в 1893 г. Внутренней Македонской революционной организации (ВМРО).
Члены советской части Комиссии отметили далее, что авторы доклада стремятся доказать исключительно болгарский национальный характер революционно-освободительного движения в Македонии в конце XIX - начале XX вв. и ВМРО. Такое стремление сказалось и на характеристике Илинденского восстания 1903 г. Не согласились советские болгаристы и с тезисом об отсутствии каких-либо внутренних предпосылок для возникновения среди части македонской интеллигенции так называемого «македонизма» как политического течения. По их мнению, трудно согласиться с тем, что он появился лишь в результате влияния сербской пропаганды и деятельности сербской дипломатии. Были высказаны замечания и по другим поднятым в болгарском докладе проблемам.
Эмоциональное обсуждение доклада и несбывшиеся надежды болгарской части Комиссии на полную поддержку ее позиции советскими коллегами привели даже к некоторому охлаждению взаимоотношений. В связи с поручением вышестоящей инстанции из Управления внешних сношений АН СССР в марте 1973 г. было направлено письмо председателю советской части Комиссии академику Е.М. Жукову с просьбой представить в УВС отчет о деятельности Комиссии за 1972 год и планы ее работы на пятилетний период и на 1973 год. В отчете, после констатации того, что не состоялись предусмотренные планом на октябрь 1972 г. научная конференция в Софии с участием советских историков-болгаристов и очередное заседание Комиссии в Софии, делался следующий вывод. На основании этих фактов, а также частных бесед с некоторыми болгарскими учеными, создается впечатление, что интерес болгарской стороны к работе Комиссии несколько снизился после того, как в октябре 1971 г. на заседании Комиссии в Москве был обсужден заранее представленный болгарской стороной доклад «Общественно-экономическое, культурнопросветительское и политическое развитие Македонии от Берлинского конгресса 1878 г. до Второй мировой войны» и выявлены взаимоисключающие позиции сторон по вопросу о формировании македонской нации.
156
Таким образом, доклад фактически перерос научные рамки. Однако сразу же стоит отметить, что, несмотря на означенные напряженные моменты, работа Комиссии все же продолжалась и личные отношения между советскими и болгарскими историками не пострадали.
Все вышеописанное свидетельствует о том, что чрезмерная политизация македонского вопроса крайне затруднила его изучение в Советском Союзе, по сути это была запретная тема. Опасение вызвать болезненную реакцию со стороны балканских стран, стремление последних решать научные проблемы на государственном или партийном уровне приводили к административному сдерживанию публикаций советских специалистов по македонской проблематике. В итоге, как писал прежний директор Института славяноведения РАН (с 1987 г.) В.К. Волков (1930—2005), возникла парадоксальная ситуация: советские ученые, много сделавшие для изучения македонского вопроса и создавшие научно обоснованную концепцию его развития, были обречены на молчание [20].
Негласный запрет на изучение македонской проблематики в Советском Союзе сняла эпоха перестройки. Все ненаучные, политические причины, связанные с советской системой, исчезли вместе с ее крахом. Открытие прежде недоступных архивных фондов активизировало научную деятельность исследователей. Дополнительным стимулом для развития македонистики стало и образование в 1991 г. независимой Республики Македония (РМ).
«Первой ласточкой» стала статья «К истории македонского вопроса», подготовленная в связи с установлением дипломатических отношений между РФ и РМ [21]. В 1997 г. российские ученые при сотрудничестве с македонскими коллегами выпустили в свет сборник документов «Македония. Путь к независимости», освещающий основные вехи становления независимого македонского государства. В коллективных трудах по истории Югославии и истории международных отношений на Балканах, изданных в постсоветский период, появились главы, посвященные истории Македонии [22]. Македонская проблематика была затронута в серии книг,
20. Волков В.К. Македонский вопрос в политике и науке. С. 7.
21. Едемский А.Б., Карасев А.В., Цехмистренко С.П. К истории македонского вопроса // Советское славяноведение. 1993. № 3.
22. См.: Косик В.И. Македония - споры, соглашения, войны // На путях к Югославии: за и против. Очерки истории национальных идеологий югославянских народов. Конец XVIII - начало XX вв. М., 1997; Ямбаев М.Л. Македония в 1878-1912 гг. // В «пороховом погребе Европы». 1878-1914. М., 2003.
157
объединенных общим названием «Человек на Балканах» и посвященных различным аспектам балканской модернизации. В рамках этого крупномасштабного проекта, подготовленного в Институте славяноведения РАН, основное внимание уделялось проблемам политической модернизации, строительству и функционированию национальных государств на Балканах [23]. В университетах Саратова, Самары, Екатеринбурга, Краснодара появились исследователи, разрабатывающие различные темы, так или иначе связанные с историей Македонии XIX-XX вв. [24]
Указанные авторы много внимания уделяют изучению путей разрешения македонской проблемы, предлагавшихся на рубеже XIX-XX вв. как внешними, так и внутренними силами. Результаты их анализа показали, что тупиковыми оказались оба пути решения македонской проблемы - и революционный, и эволюционный. В первом случае у балканских революционеров не хватало собственных сил, решению же вопроса дипломатическими и политическими средствами мешало недоверие великих держав друг к другу и их соперничество в регионе [25].
Осмысливая исторический феномен «македонского вопроса», вышеназванные авторы совершенно справедливо отмечают, что в разные исторические периоды он имел различное содержание. В настоящее время сложилось устойчивое представление о том, что после 1878 г. главным было политическое содержание, то есть политическое будущее трех македонских вилайетов, входивших в ту пору в состав Османской империи и на обладание которыми претендовали все соседние государства.
23. См.: Человек на Балканах и процессы модернизации. Синдром отягощенной наследственности (последняя треть XIX - первая половина XX в.). СПб., 2004; Человек на Балканах. Государство и его институты. Гримасы политической модернизации (последняя четверть XIX - начало XX в.). СПб., 2006; Человек на Балканах. Власть и общество: опыт взаимодействия (конец XIX - начало XX в.). СПб., 2009.
24. Исаева О.Н. Мюрцштегский опыт «умиротворения» Македонии // Македония. Проблемы истории и культуры. М., 1999; ее же. Национальное самосознание славянского населения Македонии в начале XX века // Славяноведение. 2002. № 3 ;Ее же. Основная проблема македонистики // Межрегиональная конференция славистов. Российское славяноведение в начале XXI века: задачи и перспективы развития. М., 2005; Ее же. Македонский ответ на македонский вопрос // Историки-слависты МГУ. Кн. 6. Б.Н. Билунов. М., 2008; Лабаури ОД. Болгарское национальное движение в Македонии и Фракии в 1894-1908 гг.: идеология, программа, практика политической борьбы. София, 2008; Сквозников А.Н. Македония в конце XIX - начале XX века - яблоко раздора на Балканах. Самара, 2010.
25. Гришина Р.П. Заметки об изданиях, посвященных 130-летию русско-турецкой войны 1877-1878 гг. и Освобождению Болгарии // Славяноведение. 2010. № 3.
158
Политическая составляющая неизбежно вызывала актуализацию и другого аспекта македонского вопроса - этнического, связанного с определением национальной принадлежности местного славянского населения. В ряде работ показывается, что неопределенность национального самосознания, присущая преобладающей части македонских селян, создавала благоприятную почву для деятелей болгарской, греческой и сербской пропаганд, а те, в свою очередь, способствовали развертыванию в Македонии этнически мотивированного терроризма.
Вопрос о времени появлении на исторической сцене македонской нации до сих пор сохраняет свою дискуссионность и требует углубленного изучения. Но исследователям, занятых поисками конкретных дат или событий, так или иначе связанных с этим процессом, следовало бы прислушаться к мнению авторитетного российского болгариста Р.П. Гришиной, полагающей, что в условиях Балкан «с их этнической чересполосицей, с частой вынужденной многотысячной миграцией населения с места на место, из страны в страну особенно трудно определить, когда "начинается" собственно нация, и также затруднительно сказать, когда строительство ее более или менее состоялось» [26].
Современные российские исследователи, обратившиеся к македонской проблематике, стремятся объективно осмыслить ключевые моменты македонской истории на основе современного уровня научных знаний. Конечно, далеко не все выдвигаемые авторами вопросы, получили окончательное разрешение, но сама их постановка имеет несомненное позитивное значение для дальнейших научных изысканий.
26. Гришина Р.П. Лики модернизации в Болгарии (бег трусцой по пересеченной местности). М., 2008. С. 101.