Глава II. КОСОВСКАЯ ИДЕЯ В СЕРБСКОМ ОБЩЕСТВЕ И В СЕРБСКОЙ
НАЦИОНАЛЬНОЙ МЫСЛИ
- Старая Сербия - важная тема сербской и балканской истории
- Косовские темы и мотивы в историческом сознании сербов в XIX - начале XX в.
- Празднование 500-летия битвы на Косовом поле
- Этика Видова дня: Завещания косовской народной эпики
- Старая Сербия и святосавская традиция
- Косовское наследие глазами Европы
Старая Сербия - важная тема сербской и балканской истории
В поисках исторической правды ученый, изучающий Старую Сербию и вообще территорию Балкан, встречается с тенденциями конструирования «новой истории» этого региона, преимущественно построенной на противопоставлении предыдущим результатам критической научной историографии. Традиционные, принятые в европейской науке знания по истории, культуре и цивилизации отдельных народов и территорий, которые можно пересматривать в свете новых исторических источников, оспариваются в новых интерпретациях, под углом современных, в первую очередь западных политических планов государственного и культурно-религиозного преобразования сербского и южнославянского пространства. Что приводит к фальсификации исторических фактов, призванной предоставить историческую легитимность новым образованиям, например, «независимому Косово», появившемуся на территории Старой Сербии. Поэтому и косовский вопрос как стержень старо-сербского вопроса в европейской и мировой общественной и научной мысли начинает рассматриваться как часть «албанского вопроса», а не как культурно-духовный костяк сербской истории и сербского вопроса на Балканах, или, с точки зрения последних десятилетий — как стремление албанского меньшинства в Сербии насильственным путем провести сецессию части территории Сербии. Косовские темы и косовские мотивы в качестве ядра старо-сербского наследия представляют основу сербской литературы и искусства, основу национальной идентичности. Маститый французский интеллектуал Андре Мальро в 1975 году в одной весьма содержательной беседе с Живорадом Стойковичем, литературным критиком и историком литературы, для «Revue des etudes slaves»(XV—XVI), практически в нескольких словах выразил суть этой сербско-косовской вертикали:
«Косово — это ваш Орлеан. Если бы Косово имело отношение лишь к пространству вашей истории, это не было бы столь значимым, как то, что
42
оно — в сердце вашей культуры, а культура — если это самое ценное, что у тебя есть — никогда не является прошлым!» [1]
Существует научная необходимость вернуться к историческим фактам и, основываясь на них, вновь осветить прошлое территории Старой Сербии, дать ей полную научную легитимность как крупной и важной теме сербской и балканской истории. В этом деле мы встречаемся с многочисленными идеологическими конструкциями, затуманивающими суть исторических процессов в Старой Рашке, Косово и Метохии и Скопско-Тетовской области. У каждой из этих областей свои особенности, но у них также и много общих исторических, характерных черт. Косово и Метохия в наибольшей степени олицетворяют драму Старой Сербии. Современную ситуацию в южном сербском крае и полное господство албанского меньшинства над оставшимися сербами — ситуацию, возникшую в результате десятилетних этнических чисток сербов на этой территории, и, наконец, агрессию НАТО и оккупацию этой части Сербии, желают представить как ситуацию, продолжающуюся веками. Косовский вопрос, однако, всего лишь составляющая, но важная часть многовековой драмы сербского народа под османской властью. За последние два века этой власти, со всеми войнами европейских государств против Османской империи, местные восстания и войны балканских христианских государств с османами, привели к далекоидущим демографическим сдвигам и культурным изменениям в этой и остальных частях Старой Сербии. Этнические и демографические изменения в течение последних трех веков, сначала под османским игом, а затем под эгидой и с поддержкой некоторых западных сил (прежде всего Австро-Венгрии, затем фашистской Италии и нацистской Германии, а в новое время — НАТО и США), а также Турции, Болгарии и политических деятелей СФРЮ периода Иосипа БрозаТито, привели к драме сербской цивилизации в Старой Сербии.
Старая Сербия — это очень важная и весьма интересная тема с точки зрения цивилизационных исследований: редко на таком малом географическом пространстве встречаются три крупнейшие мировые религии — восточное и западное христианство и ислам со всеми внутренними разделениями, а также элементы иудаизма и еще некоторых более мелких религиозных общин. Религиозное разнообразие сопровождается и этническим многообразием с вкраплением разных этнических и культурных симбиозов. На старо-балканские и средневековые основы османы своими завоеваниями принесли совсем иной мир, значительно изменивший цивилизационный образ как Старой Сербии, так и Балкан в целом.
Излишне доказывать, что сербское наследие Старой Сербии является неотъемлемой частью европейской христианской цивилизации, особенно если под этим мы подразумеваем традиции и западного, и восточного христианства. Вопрос всего лишь в том, признает ли западно-христианская
1. Цит. по: Милован Радовановић. Етнички и демографски процеси на Косову и Метохији. Београд, 2004. С. 554.
43
Европа равноправие двух христианских традиций? Отношение к драме в Старой Сербии и к практически полному подавлению сербского наследия в Косово и Метохии свидетельствует о том, что Европа продолжает рассматривать сербскую традицию со всеми предрассудками и стереотипами, которые веками взращивались по отношению к византийско-славянской цивилизации. Слияние и конфликт системы ценностей сербской христианской цивилизации с ценностями и особенностями ориентально-исламской цивилизации были особенно драматичными в Старой Сербии, так как значительная часть сербского народа, принимая ислам на свои христианские основы, продолжала жить под знаком своеобразной двойной идентичности. В европейских кругах славистов, балканологов и представителей других наук, а также в кругах широко образованной публики никогда не оспаривалось, что наследие Косово и Метохии является связующей нитью сербской идентичности, основой коллективного народного сознания и совокупного народного творчества. За последние несколько десятилетий, а особенно за последние двадцать лет, наряду с радикальной перекомпоновкой государственных границ в юго-восточной Европе появилось множество книг, в основной своей массе публицистического толка, в которых вопреки всем общеизвестным историческим фактам и здравому смыслу конструируется новая историческая, политическая и культурная идентичность. Вероятно, нигде этот феномен не достиг таких размеров, как в случае южного сербского края — Косово и Метохии. В последние пару десятилетий стали навязываться модные понятия: «косовский народ», «косовская культура», «косовское культурное наследие» и даже, в одной школе вблизи Лондона и «косовский язык» (а в последнее время и «санджакско-боснийская идентичность»). Причем имеется в виду албанское меньшинство. Идеологическая основа такого подхода скрывается в тезисе о якобы исторической и этнической «иллирийско-албанской идентичности» Косово еще со времен античной Дардании. «Обновление Дардании» является конечной целью зачистки всех сербских следов в Косово и Метохии. Сербы здесь, если верить писателям «новой истории» Балкан, появляются в качестве временных «оккупантов албанских земель». Эти утверждения иллюстрируют, наряду с прочими, и книги Ноэля Малкольма «Косово. Краткая история» (Лондон 1998), Вольфганга Петрича, Карла Кайзера и Роберта Пихлера «Косово — Косова» (Клагенфурт-Вена-Любляна-Тузла-Сараево, 1999), а в известной мере и книга пятнадцати авторов «Косовский конфликт» (Мюнхен, 2000), под редакцией Конрада Клевинга и Йенса Ройтера [1]. В Вене, с начала девяностых годов XX века выходит журнал «Дарданија», в котором обновляются теории периода накануне и во время Первой мировой войны, представленные в двух томах «Ilirisch-Albanische Forschunge», изданных в 1916 году в Мюнхене и
1.
Noel Malcolm. Kosovo. A short history. London, 1998;
Response to Noel Malcolm's book Kosovo. A short history. Belgrade, 2000;
Wolfgang Petrisch, Karl Kaser, Robert Pichler. Kosovo-Kosova, Mythen, Daten, Fakten, Klagenfurt-Wien-Ljubljana-Tuzla-Sarajevo, 1999;
Konrad Clewing-Jens Reuter (Koordination). Der Kosovo-Konflikt / Ursachen-Akteure-Verlauf. München, 2000.
44
Лейпциге [1]. Недавно появилась «История Сербии», написанная немецким историком Холмом Зундхаусеном, профессором истории юго-восточной Европы в Институте восточноевропейских исследований Свободного университета Берлина, который место Косово и Метохии в сербской истории и косовские мотивы в сербской культуре сводит к «националистической мифологеме» [2]. Мысленная вертикаль его интерпретации истории сербов, а особенно Косово и Метохии движется от «косовского мифа и политической теологии» к сербской «апартеид-системе в Косово» [3]. На таком совершенно искаженном представлении об истории и культуре этой территории ведущие западные силы, их дипломатия и военная сила, при логистической поддержке определенных научных кругов, сегодня пытаются насильно и, с любой точки зрения, безосновательно не только прибрать к рукам южный сербский край, но и навязать иную идентичность всей земле Старой Сербии. Мы много раз слышали утверждение, что у Сербии «нет морального права управлять Косово». Хотя многочисленные европейские свидетельства на протяжении прошедших веков говорят о Косово и Метохии как о многовековой части Сербии, ядре сербской культуры, исторической памяти, основе сербской государственной, духовной и культурной вертикали.
Плодородные и благоприятные равнины Косово, а особенно Метохии, с умеренным климатом и обилием воды, отгороженные от Албании высокими горными массивами Шар, Кораба, Паштрика и Проклетия, являлись Богом данной естественной средой, что обеспечило развитие высоких творческих возможностей сербов в Средние века. Культурную и демографическую мощь сербов иллюстрирует существование приблизительно 1300 подтвержденных памятников сербской культуры этого периода. Милан Иванович в своей работе «Црквени споменици XIII—XX вв.» представляет данные о 1090 населенных местах в Косово и Метохии. В соответствии с переписью населения в Косово и Метохии, проводимой за 40 лет до того, их было 1445. Однако по 250 населенным местам данных нет, собраны данные по «приблизительно 1300 монастырям, церквям и местам, где ранее находились церкви, а также другим сербским памятникам» [4]. Обзор монументального наследия в Косово и Метохии представлен в сборнике работ «Проблеми заштите и егзистенције споменика културе на Косову и Метохији» [5]. Искусствовед Гойко Суботич сделал блестящее научное обобщение культурного
1. Illyrisch-albanische Forschungen. I-II. Zusammengestelt von Dr Ludwig von Thaloczy. München und Leipzig, 1916.
2. Holm Sundhausen. Geschichte Serbiens 19—21. Jahrhundert. Wien-Köln-Weimar, 2007; српско издање: Холм Зундхаусен Историја Србије од 19. до 21. века. Београд, 2008.
3. Holm Sundhaussen. Kosovo: Eine Konfliktgeschichte, Der Kosovo-Konflikt. München, 2000. S. 69-85.
4. Милан Ивановић. Црквени споменици XIII-XX века, Задужбине Косова. Призрен-Београд, 1987. С. 388. Списак објеката и локалитета донеоје на странама 389-547.
5. Problemi zaštite i egzistencije spomenika kulturena Kosovu i Metohiji,VII savetovanje konzervatora Jugoslavje (Peć-Prizren-Priština,23-28.X.1967) // Zbornik radova i saopštenja. Priština - Beograd, 1968. C. 216.
45
наследия Косово и Метохии [1]. В этих областях жили многие известные сербские аристократические семьи: Бранковичи, Хребеляновичи, Мусичи, Войиновичи и другие, основавшие сербские династии.
В Косово находился целый комплекс дворцовых резиденций, в которых протекала дворцовая жизнь, собирались аристократы и совершались важные государственные дела, принимались иностранные послы и гости правителя. Упомянем лишь некоторые известные средневековые дворцы: Сврчин, Пауни, Неродимля, Штимле и другие. В Сврчине, например, в 1331 году был коронован царь Душан, а в Пауне, известном своими красотами, с радостью проводил время король Милутин. В Пауне в 1342 году Душан принял Иоанна VI Кантакузина, в то время — претендента на византийский трон. Во дворце Неродимля, на берегу реки Неродимка, с крепостью Петрич, возвышающейся над дворцом, проживал король Стефан Дечански. Во дворце в Штимле царь Урош подписывал свои Хартии. В Рибнике, вблизи Призрена, дворцы были и у царя Душана, и у царя Уроша [2].
Сербская элита построила в этих двух областях несколько сотен небольших церквей и несколько десятков монументальных храмов. До сих пор сохранились или были восстановлены в XX веке некоторые из них, такие как Печская патриархия (с 1346 года здесь была резиденция сербского патриарха), Дечаны, Грачаница, Богородица Левишка, Баньска, но некоторые все еще не восстановлены, к примеру, монастырь Святых Архангелов под Призреном. Монастырь Святых Архангелов под Призреном в ущелье реки Бистрица в период между 1343 и 1352 годами построил царь Душан и завещал мавзолей, в котором и был похоронен. Радослав Груич в 1927 году откопал из холма на развалинах остатки двух церквей: Святых Архангелов и Св. Николая. Кроме прочего была открыта и известная мозаика, украшавшая пол церкви монастыря Святых Архангелов. Большая часть скульптур была перенесена в Скопье. Считается, что церковь монастыря Святых Архангелов по величине была равна дечанской церкви, а «по своим каменным скульптурам и превзошла её» [3].
1. Gojko Subotic. Terra sacra. L'artedel Cossovo, Milano, 1997. C. 256. Суботич в конце книги привел список монументального наследия, включающий свыше 1000 памятников сербской культуры и искусств. С. 241-251.
2.
Војислав С. Јовановић. Археолошка истраживања средњовековних споменика и налазишта на Косову // Зборник округлог стола о научом истраживању Косова, одржаног 26. и 27. фебруара 1985. године. Београд, 1988. С. 17-60;
Исти. Косовски градови и дворци XI-XV век. Задужбине Косова. С. 365-384.
Предполагается, что в местечке Нашец вблизи Призрена на левом берегу Дрина находился летний дворец царя Душана. На этом месте в 1968 году построен мотель «Нашец». Некоторые авторы считают, что летний дворец находился при впадении реки Ковачевец в Бистрицу. Автор этих строк 19 мая 1997 года, вместе с коллегами из Исторического института САНИ находился в Нашце. См.: «Белешкеса историјско-географских истраживања Призрена и околине од 18. до 24. маја 1987». С. 363—391.
Исторический институт САНИ вместе с Призренским округом и общиной Призрен с 1996 года проводит ежегодную научно-культурную конференцию «Призренски симпозиум». Первый сборник работ посвящен Ивану Степановичу Ястребову, российскому консулу в Призрене.
3. Slobodan Nenadović. Ostaci manastira Svetih arhandjela kod Prizrena. Problemi zaštite i egzistencije spomenika kulture na Kosovu i Metohiji. C. 123—125.
46
Сербские церкви и монастыри в течение веков были собственниками крупных комплексов плодородной земли, оттуда и название всей области — Метохия, от греческого слова «Метох» (церковная собственность). Составляющей частью высокого цивилизационного уровня сербского средневековья была развитая экономическая жизнь. Призрен, например, был известным торговым и промышленным центром с развитым производством шелковых тканей, изящными ремеслами, колониями купцов из городов Котор и Дубровник. В XIV веке здесь располагалась и резиденция консула из Дубровника в Сербском княжестве. Многие другие города, такие как Приштина, Печ, Хоча, Вучитрн, подтверждают мощь экономической жизни в этих областях. Известными горнодобывающими центрами были Трепча, Ново-Брдо и Янево, из которых Ново-Брдо в первой половине XV века стал крупнейшим балканским горнодобывающим центром. Большие объемы серебра и золота экспортировались на отдаленные европейские рынки. Сербское общество в Средние века шло в ногу с европейскими экономическими, социальными и культурными тенденциями и было интегрировано в европейскую жизнь в большей степени, чем это может показаться сейчас [1]. С конца XI века Рашка становится самой мощной сербской областью, а в течение XII и XIII веков центр передвигается к Косово, Метохию и Скопье. Название «Рашка» и «информация о государстве Рашка поступала даже в самые удаленные уголки Европы. В мире часто отождествляли Сербию и Рашку». Не случайно, что и известный поэт Данте использовал название «Рашка» в своей «Божественной комедии» [2]. Это старое историческое название Рашской земли, используемое непрерывно вплоть до XX века, стремились заменить османским административным названием «санджак».
Судьбоносный исторический разворот наступил, судя по всему, когда началось турецкое завоевание сербских земель в начале второй половины XV века. Конечно, процесс турецкого продвижения в юго-восточной Европе протекал постепенно. Сербская знать, под предводительством сербского князя Лазаря Хребеляновича, попыталась остановить турецкий военный прорыв в юго-восточную Европу историческим боем на Косовом поле в 1389 году. Это было столкновение не только двух войск под предводительством их суверенов, князя Лазаря и султана Мурата (оба погибли на Косовом поле), но и символическое столкновение двух цивилизаций, одной европейской, христианской и другой — азиатской, исламской. Позже, в сербском народном сознании, Битва на Косовом поле получила значение
1.
Сима Ћирковић. Косово и Метохија у Средњем веку // Косово и метохија у српској историји. Београд, 1989. С. 21-45;
Там же. Срби у Средњем веку. Београд, 1995. С. 271;
Момчило Спремић. Деспот Ђурађ Бранковић и његово доба. Београд, 1994. С. 859;
Јованка Калић. Европа и Срби. Средњи век. Београд, 2006. С. 711.
2.
Милош Благојевић. Србија у доба Немањића - од кнежевине до царства 1168-1371. Београд, 1989. С. 17-27;
Јованка Калић. Назив «Рашка» у старијој српској историји (IX—XII век) // Зборник Филозофског факултета. Књ. XIV-1. Споменица Фрање Баришића. Београд, 1979. С. 79-91.
47
переломного исторического события, обрела практически мифологическое измерение, стала символом жертвы народа за свободу и спасение отечества. Косовский цикл сербских народных песен стал жемчужиной и без того богатого сербского эпического наследия и моральной и психологической опорой народа в тяжелые века рабства под турецкой властью до XIX века, а когда речь идет о Косово и Метохии — до 1912 года. Поэтому в сербской народной поэзии часто встречаются представители сербской знати из Косово и Метохии, упоминаются сербские дворцы и величавые сербские храмы. Призрен, например, в народной песне называется «сербским Царьградом». Косовские мотивы и косовские сюжеты являются обобщенным выражением цивилизационного подъема сербского средневекового общества и культуры, их аристократического блеска и роскоши, и в то же время драматическим выражением заката этой цивилизации под мощным и неудержимым натиском османских завоевателей.
Турецкое завоевание юго-восточной Европы и сербских земель в этом смысле привели не только к краху христианских государств, разрушению общественных структур, элиты и самых значимых культурных достижений, но и к многовековому отгораживанию и изоляции от главных достижений европейской цивилизации. Часть сербской знати была уничтожена, часть изгнана вглубь Азии, часть обращена в ислам, а часть вынуждена была бежать на север или на запад, через Адриатическое море в итальянские земли. Обезглавленный народ возвращался к ценностям традиционного патриархального общества, но благодаря Сербской православной церкви, возобновившей свою работу в 1557 году (обновление Печской патриархии), в течение последующих веков удавалось сохранить память об исчезнувшем государстве, о величии и блеске цивилизации. Многие средневековые дворцы и города были разрушены, многие церкви исчезли, а некоторые из них были превращены в мечети. В начале XVII века был разрушен монументальный мавзолей царя Душана, монастырь Святых Архангелов под Призреном, а красивый, тесаный камень двух церквей был использован при строительстве мечети Синан-паши, возвышающейся сегодня в центре Призрена. Монументальное наследие короля Милутина, храм Богородицы Левишской в 1756 году был превращен в мечеть, и лишь после Первой мировой войны был вновь возвращен Сербской Церкви. Часть прекрасного храма монастыря Баньска, со своеобразным мавзолеем короля Милутина, также превращена в мечеть. Турецкие завоевания и последствия турецких войн с христианской Европой, особенно со времен осады Вены в 1683 году, изменили в большой мере этническое и культурное состояние этой части Сербии. До самого конца XVII века, до великого переселения сербов в 1690 году, наступившего вследствие поражения христианской Европы в войне с Турцией и массового участия сербов в рядах христианской коалиции, православные сербы в Косово и Метохии составляли абсолютное большинство населения. В городских махалах только появляются турки, а на периферии Метохии в небольших поселениях и албанское население.
48
До XVIII века в Косово и Метохии в крупных этнических поселениях не было албанцев. Они заселяют эту территорию в XVIII—XIX веках в своем большинстве из северной Албании (Малесии), в основном они были мусульманами или вскоре после прибытия принимали ислам. Наряду с албанской колонизацией, большие изменения в культурной картине этой территории принесла исламизация сербов, усилившаяся особенно в XVIII веке. В начале второй половины XIX века Турция колонизировала и черкесов, проживавших на Балканах. До освобождения Старой Сербии от турецкой власти в 1912 году сербы (православные и мусульмане) составляли практически половину населения Косово и Метохии, но в любом случае являлись большинством на территории всей Старой Сербии. Во второй половине XIX — начале XX века сербское население в Призрене, Пече, Приштине, Плевле и других городах обеспечивало экономическое развитие этой области, в том числе развитие городов [1]. Газета «Призрен» в это время выходит на сербском и турецком языках, в Призрене в 1871 году основана Богословия (семинария). В 80-х — 90-х годах открывается большое число школ, хоровых обществ («Св. Урош» в Призрене, «Братство» в Плевле), финансовых учреждений. Самые крупные изменения в этнической структуре населения этой области произошли во время Второй мировой войны в результате изгнания сербов во время фашистской оккупации и переселения на их место нескольких десятков тысяч албанцев из Албании. После Второй мировой войны, вместо взращивания веротерпимости, взаимопонимания и мультикультурного подхода, агрессивный национализм албанского национального меньшинства привел к этнической чистке нескольких сот тысяч сербов в этих областях. Это радикально изменило многовековой, узнаваемый культурный характер этих областей - одного из крупнейших центров сербской и европейской христианской цивилизации.
Чтобы понять и объяснить проблему Старой Сербии и проблему Косово и Метохии, прежде всего, но и соседних областей, нужно рассматривать её в историческом контексте сербско-албанских отношений, в более широких рамках балканской истории и, конечно, в контексте главных течений европейской истории, особенно последних веков. Эта проблема, сама по себе весьма сложная, требует глубокого и междисциплинарного научного исследования (не только с точки зрения исторической науки, но и с точки зрения этнологии, лингвистики, антропологии, особенно культурной антропологии, истории менталитета или социальной психологии). Настоящая книга, конечно же, принадлежит к ряду исторических исследований, ее задача в том, чтобы осветить суть проблемы и избежать банального упрощения, часто встречающегося в наши дни.
1.
Привреда Јужне Србије. Градска радиност // Споменица двадесетпетогодишњице ослобођења Јужне Србије 1912—1937. Скоpље, 1937. С. 669—701;
Ђорђе Микић. Друштвене и економске прилике косовских Срба у XIX и почетком XX века. Београд, 1988. С. 339.
49
КОСОВСКИЕ ТЕМЫ И МОТИВЫ В ИСТОРИЧЕСКОМ СОЗНАНИИ СЕРБОВ В XIX - НАЧАЛЕ XX в.
Вопрос Косово и Метохии — один из ключевых вопросов Старой Сербии и всей новейшей сербской истории, особенно за последние 150 лет. Никто, наверное, так сжато не представил общественное мнение целой исторической эпохи, как Светислав Симич, дипломат и ученый, специалист по национальному вопросу на рубеже XIX—XX веков и отличный знаток Старой Сербии. В момент, когда после сербско-турецких войн (1876—1878), Берлинского конгресса (1878) и греко-турецкой войны (1897) казалось, что под тяжестью масштабных албанских погромов и преступлений, сербы совсем исчезнут из этой части Старой Сербии, Симич обоснованно предупреждал: «Для нас Косово не может быть дорого, только из-за исторических воспоминаний, которые нас с ним связывают, но в большей степени из-за последствий, с которыми бы мы столкнулись, если бы, к сожалению, сербы исчезли с этой территории. Для нас было огромным несчастьем, когда патриарх Чарноевич вывел из этих классических для нас краев лучшую часть нашего народа; окончательная потеря Косово стала бы для нас роковой. В Косово исчезла не только наша слава — слава проходит, но и более того — народное единство. Без Косово сербство не может объединиться, так как Косово — его природная почва, на которой проросла сама мысль о нем. Эту аксиому мы не должны никогда терять из вида, и она должна, особенно сегодня, быть руководящим принципом всей нашей внешней политики» [1]. Множество событий и множество исторических балканских и европейских проблем переплелось в этом запутанном клубке. Проблему можно глубже всего осветить с точки зрения европейской цивилизации, так как в Косово и Метохии зримо, до настоящих дней, преломляется многовековой конфликт европейских культурных и моральных ценностей, с одной стороны, и ценностей азийско-ориентальной цивилизации, пришедшей на эту территорию с османами, с другой стороны.
У каждого народа, в культурной топографии каждой нации есть места глубочайшего уважения и восхищения — места, имеющие особое внутреннее значение. Для сербов таким местом является Косово, как костяк широкого круга содержания культурной и духовной вертикали сербского мира. Косово в качестве слова-символа представляет главную черту исторической культуры сербской нации. В Европе и других уголках мира очевидно стремление навязать ложное представление о нашей истории, особенно истории Косова и Метохии, вплоть до карикатурных, абсурдных форм. Навязывание ложной идентичности началось не вчера, у него свои понятные и долгосрочные цели. Более века, со времени Берлинского конгресса (1878) продолжается борьба за «новую идентичность» этих областей. Лайош Талоци, например, пишет в рецензии к работе Теодора Ипена «Novibazar und Kossovo» (1892), что Ипен ставит под вопрос «великосербскую ложь» о
1. Павле Орловић (Светислав Симић). Питање о Старој Србији. Београд, 1911. С. 4.
50
том, что Косово и Нови Пазар всегда были сербскими, следовательно, они и сейчас должны быть сербскими. Ноэль Малкольм, соглашаясь с тезисом албанской пропаганды, говорит о том, что сербы всегда с помощью военной силы присваивают Косово и используют там «колониальную модель правления».
Если исходить из западной модели национальной идентичности и нации «в понимании культурного сообщества, члены которого объединили и гомогенизировали общие исторические воспоминания, мифы, символы и традицию» [1], в этом случае, бесспорно, Косово является центральной скрепой сербской идентичности. Как неиссякаемая сокровищница исторических мемуаров и ассоциаций, оно находится в основе коллективного народного сознания и совокупного народного творчества.
Речь идет не только о сербском мифе, как часто говорится в мире и у нас — речь идет о реальной, живой сербской истории. Косовская легенда и косовский миф произошли из сознания о великом страдании целой цивилизации, развитого сербского средневекового общества. Косово и Метохия традиционно являются самыми густонаселенными частями сербских земель. Это области не только с самой сильной демографической, но и с самой сильной культурной мощью. Чуть более века назад сербы в Косово составляли около 50 % населения этой части Сербии, находившейся тогда в рамках оттоманского Косовского вилайета. Для Старой Сербии, да и для всего сербского мира, косовские темы и косовские мотивы представляли суть национального и общественного сознания. Без понимания этого факта невозможно понять сербскую историю — со времени попадания под оттоманское владычество и по сей день. Придавать этому историческому, продолжительному факту манипуляционное измерение, как поступают некоторые авторы, — значит уходить от элементарного понимания и научного объяснения истории сербского народа под османским владычеством в юго-восточной Европе. Мотивы Видовдана и Косова особенно ясно присутствуют в движении сербского освобождения и объединения в XIX - начале XX века, и шире, в сербском культурном и социальном преображении этого периода. При этом речь идет не только о политической мысли и национальной идеологии, но и о косовских мотивах и символах в литературе, науке и искусстве того времени. Конечно же, фундамент косовской вертикали лежит в богатом эпическом наследии, величавом косовском цикле народной поэзии, многочисленных народных сказаниях, великой косовской легенде, почивающей, как сказал один писатель, «на таинственной косовской загадке» [2], но это отдельная тема. Это была культура, опиравшаяся на свой старый цивилизационный код, послуживший духовной защитой и собственной, и христианской цивилизации в целом в рамках чуждой османско-ориентальной цивилизации. Косовская легенда
1. Antoni D. Smit. Nacionalni identitet. Beograd, 1998. P. 25.
2. Григорије Божовић. Пет стотина педесет година од Косовске битке // Политика, 28. јуни 1939.
51
«всегда содержала в себе определенную политическую, религиозную, а затем и национальную символику» [1]. «В притче, — пишет Войислав Джурич, — косовские герои живут во всей сербской земле, от востока до запада и от севера до юга», а главные герои — это всегда князь Лазарь и Милош Обилич. Пространства, горы, реки, многие поселения в сербских землях прочными нитями связаны с косовскими героями, и это, между прочим, открывает «размеры завороженности сербского народа Косовом, которую в мировой истории можно сравнить с разве что еврейской завороженностью потерянной родиной» [2].
Сербский народ вошел в XIX век и начал борьбу за освобождение, ясно осознавая фундамент и судьбу своего старого государства, а также границы своего распространения. Они знали, что борются за обновление государства, которое было у них отнято силой. И сербским героям, и их ученым предкам в течение XVIII века, особенно в Южной Венгрии, и обычному, необразованному люду сербского края была известна судьбоносная важность Косова в сербской истории. Совокупное народное творчество свидетельствовало о падении государства, причинах этого падения и светлых образах защитников. Это можно увидеть, например, у Захария Орфелина в его поэме «Плач Србије», а также у великого сербского просветителя рационалистической ориентации Доситея Обрадовича, который в 1803 году писал:
«Какие чувства и сегодня в сербском сердце вызывают эти слова: «Если б кто послушал князя, как сердито заклинает: Ничего от рук тех не родится, Кто на бой на Косово не выйдет». Сие Гомер особо отмечает» [3].
Осознание важности Косово в сербском освободительном движении недвусмысленно выражает и сам вождь сербской революции Карагеоргий Петрович. По запискам Проты Матии Ненадовича, Карагеоргий проповедовал, что оружие «поднял и позвал всех вас и каждого серба взять в руки оружие, чтобы отомстить туркам, как за князя Алекса, так и за всех князей наших и братьев, которых турки зарезали и казнили, и сбросим во имя Бога ярмо, которое серб еще с Косова тянет» [4]. Архимандрит монастыря Дечаны Серафим Ристич записал, что сразу после восстания в Шумадии, в Дечаны к игумену Хаджи Даниле с войском подоспел печский паша, расспрашивая «есть ли письма из Сербии» [5]. Отчет боснийского визиря в Травнике марта 1806 года в приложении содержит письменное заявление валевского наиба Осман-эфендии, проведшего полтора года в сербском плену. Повстанцы, по словам Осман-эфендии, намереваются «тянуть до Юрьева дня», а после этого, как некогда король Лазарь вышел на Косово поле, все
1. Ненад Љубинковић. Косовска битка у своме времену и у виђењу Потомака или логика развоја епских легенди о Косовскоме боју // Косово у памћењу и стваралаштву. Београд, 1989. С. 127.
2. ВојиславЂурић. Косовски бој у српској књижевности. Београд, 1990. С. 53.
3. Цит. по: В. Ђурић. Указ. соч. С. 315.
4. Там же. С. 316.
5. Серафим Ристић. Дечански споменици. Београд, 1864. С. 50.
52
выйдут на Косово. Они постоянно в руках держат книги по истории упомянутого короля, и он главный подстрекатель в их головах» [1]. Это осознает и Лукиян Мушицки в стихах «На Видовдан» (1817), а особенно Вук Караджич, который своей огромной собирательной работой многое сделал для сохранения народной эпики и народного творчества в сербской культуре и литературе. Караджич, хотя иногда этого и не осознавал, провел большую работу по духовному объединению всех сербских областей.
С 1804 года до окончательного освобождения Косово и Метохии и всей Сербии в 1912 году не было ни одного сербского государственного деятеля, ни одного политического лидера и ни одной политической партии, в чьих политических мыслях или политических программах не содержалась бы мысль о Косово и его освобождении. Разумеется, у кого-то это было более, а у кого-то менее выражено, в зависимости от личности и программной ориентации, а также от политической и общественной ситуации в целом. Косово упоминалось как указание на трагическую судьбу народа, иногда — как пример народных несчастий, из-за раздоров знати, но в том, что Косово является главным смыслом сербской освободительной борьбы, никто не сомневался. Это, кроме всего прочего, прослеживается и во всех вариантах национальных программ, в которых освобождение Старой Сербии представляет одну из главных целей. Эту цель за Сербией в качестве законной признают и другие балканские, то есть европейские государства, в XIX — начале XX в. кроме, разумеется, Турции и Австро-Венгрии после Берлинского конгресса.
Нет ни одного значимого писателя, который не испробовал бы свои силы в косовских темах — драме, эпосе, стихе, историческом романе или схожем жанре. От драм «Милош Обилић» (1828) Йована Стерии Поповича и «Трагедија Обилића» (1827/28, опубликована в 1837) Симы Милутиновича Сарайлии, через работы Негоша, такие как «Слободијада» (1835), «Луча Микрокозма» (1845), «Горски вијенац» (1847), «Лажни цар Шћепан Мали» (1851), затем Матия Бане и его работы, такие как «Цар Лазар» или «Пропаст на Косову», до романа Якова Игнятовича «Ђурађ Бранковић» (1859) и другие его работы, Любомира Ненадовича, драмы Джуры Якшича «Сеоба србаља», Марка Милянова, Стевана Сремца с работами «Заборављени Обилићи» (1902) и «Смрт Цара Лазара» (1905), до «Смрти мајке Југовића» (1912) Иво Войновича и путевых записок Иво Чипика «На Косову» (1912). Нет ни одного значимого сербского поэта XIX и начала XX века, который не воспевал бы Косово: от Лукияна Мушицкого, Петра Прерадовича с поэмой «Косово Поље», Стерии и его «Даворја на пољу Косову» (1854), Бранко Радичевича, Любомира Ненадовича, Джуре Якшича и его поэмы «Косово» (1857), Йована Йовановича Змая со стихами «На Задушнице» и «Косовска порука», Лазе Костича, Войислава Илича с его стихами «Косовски соколови» (1889)
1. Радмила Тричковић. Писмо травничкогвезира из 1806. године // Политика, 21. фебруар 1965. године;
Задужбине Косова. Споменици и знамења српског народа. Призрен-Београд, 1987. С. 611.
53
и «Муратово турбе» (1893), Драгутина Илича с «Косовска химна», Алексы Шантича со стихами «Призрене стари» (1912) и «Јутро на Косову» (1913) до стихов Йована Дучича, таких как «Паж» и особенно стихов Милана Ракича «Божур», «Симонида», «На Газиместану» и прочих, затем Симы Пандуровича «Обилич» и других [1].
Исторические мотивы, косовская драма и Битва на Косовом поле, пронизывают и разные виды сербского изобразительного искусства. От великой художественной композиции «Косовска битка» (1776) в трапезной монастыря Раваница работы Амвросия Янковича (которую усташи уничтожили во время Второй мировой войны), включая разные художественные композиции, такие как «Смрт Цара Уроша» в монастыре Яско, «Косовски бој» (1853) на стене церкви в Товаришево (Бачка), затем «Милош Обилий убија Мурата» (1871) на своде церкви в Остойичево, «Смрт Кнеза Лазара» (1885) в Соборном храме в Нише, а затем того же автора «Обретеније главе Кнеза Лазара» (1905). Косовские мотивы присутствуют на полотнах Джорджа Крстича, Моши Глишича, Надежды Петрович, Драгослава Васильевича Фиги, Михаила Миловановича и других сербских художников. Этот цикл заканчивается графикой Драгутина Инкиострия «Освећено Косово» (1912). Тему Косово развивают, хотя и в меньшей мере, сербские скульпторы. Йован Йованович Змай оставил эскиз проекта памятника в Косово, а Джордже Йованович изваял известный Памятник косовским героям, открытый в Крушевце в 1904 году. О силе косовских мотивов говорит и тот факт, что ими занимались и другие славянские художники, в первую очередь хорваты и чехи, а самым ярким образом это выразилось у Ивана Мештровича в его работе «Видовдански храм». Здесь можно вспомнить и более мелкие скульптуры, такие как «Медаль Обилича» за храбрость (1847), а также многие другие медали. Косовские мотивы и косовские герои представлены на многих литографиях и гравюрах XIX века [2].
Сербский народ до XIX века сохранил сознание о высоких достижениях общества в Средние века. Во всех политических программах, в литературе, поэзии, город Призрен, старая столица времен Неманичей, представлена чаше всего как будущая сербская столица. Впрочем, во время турецкого рабства из многочисленных столиц Неманичей непрерывно воспевается практически только Призрен, причем часто как «сербский Цареград». Владыка черногорский и великий поэт Петр II Петрович Негош, «трагический герой косовской мысли», как называл его Иво Андрич, в письме к князю Александру Карагеоргиевичу подчеркивает, что единственным его желанием является увидеть объединенное Сербство, и тогда он удалится в Печ как сербскую духовную столицу, а князь сербский в Призрен — сербскую мирскую столицу.
Мысль о Призрене как о будущей столице живет и в мыслях многих молодых людей, особенно в 60-е годы XIX века. В Призрене в то время
1. Војислав Ђурић. Указ. соч. С. 319-447.
2. Дејан Медаковић. Косовски бој у ликовним уметностима. Београд, 1990. С. 17-43.
54
существует сильное сербское гражданское общество, выходит газета «Косово» на сербском и турецком языках. Одно молодое белградское литературное общество того времени «Српска нада» посылает приветственное послание законодательному собранию «Уједињене омладине српске» со словами: «Дай Бог вскоре встретиться в Призрене», а молодежь из Неготина отвечает: «Не забывайте Сараево и Призрен, чтобы нам там однажды в гармонии братской встретиться» [1]. Правитель Черногории, князь, а затем и король, Николай I Петрович Негош, чья работа идет по стопам косовской заветной мысли, подчеркивает в одном из писем князю Михаилу Обреновичу по поводу празднования 50-летия Второго сербского восстания, что это событие «дорогой Сербии освобождение принесло и за крепкую косовскую обиду хоть немного отомстило» [2]. Почти 50 лет спустя, накануне освобождения Косова и Метохии, на просьбу митрополита Митрофана Бана быть похороненным в монастыре на Цетине, король Никола, между прочим, отвечает: «...разве ты, витязь колачинский, хочешь предать наши подвиги, хочешь быть похороненным под Орловым камнем?! Ты забыл о Дечанах, Патриархии, Призрене? Там надо быть похороненным, Преосвященный, или в черной земле, или в недрах Шар-Горы и Качаника!» [3] В программе Народно-либеральной партии 1881 года, партии Йована Ристича, подчеркивается, что на пути сербского освобождения во время Восточного кризиса 1875—1878 годов могли «вновь развиться святые косовские, мишарские и таковские флаги», которые затрепетали на крепостных стенах Ниша и «у Грачаницы на Косово» [4].
Также как и у других европейских народов, например, у итальянцев или у немцев, патриотизм был выражен и у сербской молодежи, особенно в середине XIX века. Все было под знаком Косово, косовских тем и косовских героев. На заседании «Дружине младежи србске» в 1849 году молодой лицеист Стеван Чирич озаглавил свою беседу в форме вопроса: «Хотим ли мы, можем ли мы и смеем ли мы на Косово?» [5]
Все поэты, пишет Скерлич, «вторили Якшичу: Косово ровное! Рана кровавая!» [6] Все молодые поэты, между ними был и Бранко Радичевич, мечтали написать великий эпос о Косово. И новые сербские народные песни, вдохновленные сербской борьбой за освобождение в течение XIX века, особенно в 1875—1878 годах, в своей основе содержат косовскую идею, о чем свидетельствует сборник стихов Максима Шобаича «Освета косовска», опубликованный в Нови Саде в 1879 году [7]. Постоянное возвращение
1. Јован Скерлић. Омлалина и њена књижевност (1848-1871). Београд, 1925. С. 129.
2. Никола I Петровић Његош. Писма. Цетиње, 1969. С. 49—50.
3. Там же. С. 378.
4. Василије Крестић-Радош Љушић. Программ и статута српских политичких странака до 1918. године. Београд, 1991. С. 122.
5. Јован Скерлић. Нав. дело. С. 25.
6. Там же. С. 155.
7. Освета косовска. Јуначке пјесме српске, спјевао и написао Максим М. Шобајић. Нови Сад, 1879.
55
к теме Косово было не только частью европейского национального романтизма, одержимости прошлым и культом Средневековья. Это было и прямое последствие великого страдания сербов в Старой Сербии, особенно в Косово и Метохии в течение всего XIX века, и это еще больше побуждало и подогревало осознание роли Косово в сербской истории и его несчастной судьбе. Злонамеренные писатели, чтобы прикрыть драму Старой Сербии, объясняют все якобы сербской склонностью к мифам и мифическим воззрением, «политической теологией». Первые великие страдания сербов в современной истории и первые масштабные этнические чистки сербов происходят именно в Старой Сербии, в Косово и Метохии. Таким образом, Косово было воплощением не только огромной национальной катастрофы в конце XIX века, но и воплощением трагедии одной части христианского мира перед лицом и с соучастием другой большой части христианской Европы. Оно стало синонимом недостатка христианской солидарности, как в XIV, так и в XIX—XX веках.
Архимандрит монастыря Дечаны Хаджи-Серафим Ристич опубликовал в Земуне в 1864 году известную брошюру «Плач Старе Србије». Архимандрит в предисловии к книге подчеркивает, что ожидает христианскую солидарность, вынося на свет «состояние несчастного Христианства в Турции». Кроме прочего он пишет: «По призыву моему и должности, чтобы улучшить состояние несчастного Христианства в Турции, которое со дня падения славы сербской на поле боя Косово до сегодняшних дней находится под кнутом тиранического насилия, я все мои усилия приложил; но мало успеха, по крайней мере, до сих пор, при всем огромном вложенном труде и средствах видел» [1]. Свою книгу Архимандрит Серафим посвятил англиканскому священнику Уильяму Дентону, «великодушному приятелю и защитнику народа сербского». Книга Дентона «Христиане в Турции» (Лондон, 1863) [2], представляющая собой документальное свидетельство турецкого и албанского насилия, ознакомила Англию и Европу со страданиями христиан. Тридцать лет спустя появился еще один документальный сборник материалов о зверствах арбанасов над сербами в Старой Сербии, под заголовком «Из најцрње Европе» («Из самой мрачной Европы») [3]. Автор работы, Иван Иванич (псевдоним Србин Србинович), сравнивая преступления в Косово и Метохии с преступлениями в других частях мира, говорит: «То, что в последние годы происходит в Арнаутлуке и в Старой Сербии, превосходит все ужасы средних веков, резню в Армении, современную ситуацию на Крите. Это настоящие угнетения и зверства, каких сегодня нет между людоедами в Патагонии и Австралии, нет между дикарями в самой черной Африке. Поэтому мы этим строчкам в черной рамке дали
1. Плач Старе Србие, написао и издао Архимандрит Високих Дечана Хаци Серафим Ристић. Земун, 1864.
2. Denton W. The Christians in Turkey. London: Bell and Daldy, 1863.
3. Србин Србиновић (Иван Иванић). Из најцрње Европе. Убиства, пљачке, отимачине и зулуми у Старој Србији, Арнаутлуку, Дебру и Маћедонији. Београд, 1896.
56
заголовок «Из најцрње Европе». Через три года после выхода книги Иванича появилась на сербском и французском языках книга Министерства иностранных дел Сербии, подготовленная для конференции в Гааге, — «Переписка о насилиях арбанасов в Старой Сербии 1898—1899 годов» [1]. Сербские источники подтверждали и многочисленные зарубежные исследователи, такие как А.Ф. Гильфердинг, И.С. Ястребов, Виктор Берар, Мери Дарам, Гастон Гравье и прочие.
Осознание важности Косово сохранилось и в других сербских областях, везде, где проживал сербский народ, даже на периферии сербского этнического и культурного мира. Первый драматический текст на тему косовской легенды о «бое князя Лазаря» возник в XVIII веке в Боке-Которской, «скорее всего, в Перасте» [2]. Известный сербский писатель Яков Игнятович записал, что в детстве его опекуном и воспитателем был его двоюродный брат Сима Игнятович, главный писарь города Буды, который, умирая, «завешал, чтобы кости его перевезли в Призрен» [3]. Иво Войинович в 1906 году составляет драматический эпос «Смрт мајке Југовича». Его брат, Луи Войинович записал, что он, возвращаясь к народной поэзии, по следам традиционных отношений Сербского Царства с Дубровником, хотел «создать, хотя бы на мгновение, волшебный город с убежищем для последнего косовского витязя... [4]
ПРАЗДНОВАНИЕ 500-ЛЕТИЯ БИТВЫ НА КОСОВОМ ПОЛЕ
Мощь косовской идеи особенно проявилась в 1889 году, во время празднования 500-летия Косовской битвы. Уже в конце 1888 года в Руме сформирован Центральный комитет по празднованию 500—летия Косовской битвы, конечно же, из-за близости Раваницы, Врдника, в котором почивал гроб с мощами князя Лазаря. Торжественная церемония состоялась тогда в Далматинском Косово, в Книнской крайне. Сербы из местных шести сел (Рамляны, Звиеринац, Уздолье, Риджаны, Марковац и Орлич) и двух деревушек (Раджи и Шаровац) сохранили предание о том, что их предки пришли с Косова поля. В деревне Марковац находится церковь Святого Ильи, сооруженная в 1589 году. Постаревший владыка Стефан Кнежевич позвал в 1889 году сербов собраться на Видовдан на освящение новой церкви Лазарицы в далматинском Косово, где в тот
1. Dokuments diplomatiques. Correspondance concernant les actes de violence et de brigandage des Albanais dans la Vieille Serbie (Vilayet de Kosovo) 1898-1899, Ministère des affaires étrangères. Belgrade, MDCCCXCIX. P. 1-145.
2. Марта Фрајнд. Прве драмске обраде легенде о Косовском боју, Косово у памћењу и стваралаштву. Приредио Ненад Љубинковић. Београд, 1989. С. 222.
3. Ј. Скерлић. Нав. дело. С. 162.
4. Цит. по: Рашко В. Јовановић. Народна песма Смрт мајке Југовића у виђењу и у драмској обради Ива Војиновића, Косовоу памћењуи стваралаштву. С. 233—234.
57
день собрались тысячи сербов из северной Далмации, южной Лики, Боснийской краины, Буковицы, Равних Котара, Книнской и Цетиньской краин [1].
Власти Королевства Сербии из политической осмотрительности по отношению к Турции, а также Австро-Венгрии достаточно сдержанно отмечали эту историческую годовщину. В разговоре с депутатом в Цареграде Стояном Новаковичем 2 июля 1889 года, Великий визирь заметил, что «празднества прошли мирно», на что Новакович «повысил голос и констатировал, что все могли убедиться в том, что набожные исторические поминки одного давнишнего события, важного в нашей истории, действительно не направлены против наших добрых соседей, с которыми мы искренне желаем оставаться не только в хороших отношениях, но и лелеять общие, схожие, связывающие нас интересы» [2]. На праздновании 500-летия Косовской битвы в Сербии присутствовал и Лайош Талоци, официально в качестве члена венгерской академии наук, о чем после своего возвращения написал обширный отчет — настоящую научную работу [3]. Султан Абдул Хамид 21 июля устроил обед в Иылдызе в честь, в то время уже бывшего, короля Милана Обреновича, о чем Новакович, там присутствовавший, составил подробный отчет, подчеркивая, что Милан в своем обращении к султану глаголил «с известным элегантным красноречием, которое так блестяще развивает в таких ситуациях» [4]. В самой Сербии и среди сербов возвращение к косовским темам в течение XIX—XX веков, наряду с национальной объединительной ролью и напоминанием о моральных ценностях великого косовского наследия, было возможностью и для критического разбора причин гибели сербского государства и сербского общества. Председателем Сербской королевской академии в период празднования 500-летия Косовской битвы был Чедомиль Миятович. Миятович 23 июня 1889 года произнес длинную, одухотворенную и звучавшую весьма современно речь под названием «Косово». Талантливо и вдумчиво, рассматривая историю как драму, Миятович начал свою речь следующими словами: «Со страхом и трепетом я напрягаю мой голос, чтобы призвать вас выйти на великое кладбище косовское. Еще четыре дня и весь сербский народ духом посетит это кладбище, зальет его слезами, украсит цветами, вздохами своими окутает, подойдет к нему с сердцем, наполненным любовью, и уйдет с него с сердцем, наполненным гордостью. Впервые в истории христианства народ устраивает поминки на пятисотлетие. Через четыре дня вся сербская земля превратится в один великий храм Божий, в котором весь народ с миллионами благодарных сердец и миллионами потрясенных душ
1. Мирко Лежајић. Прослава Видовдана на далматинском Косову// Политика, 20. јун 1939.
2. Архив Србије, ф. ПО, Б/8, пов. 633, Стојан Новаковић предсенику министарског савета и министру иностраих дела генералу Сави Грујићу. Цариград 3. јула 1889. године. Датуми су по новом календару.
3. Harold Heppner. Serbien im Jahre 1889 nach einem Bericht Ludwig von Thallozy's, Mitteilungen des Östereichisches Staatsarchivs, Sonderdruck 41 (1990). S. 156—193.
4. АС, ПО, II/1 1, пов. 715, C. Новаковић - С. Грујићу, Цариград, 26. јули 1889. године.
58
прославит и восхвалит Бога за то, что дал ему косовских героев. И пусть сегодняшнее празднество будет одной подготовительной службой к той великой народной Литургии! Пусть эта наша служба будет общей тихой вечерней молитвой великой святыне косовской!» [1]
Миятович проанализировал причины и последствия косовского бедствия. Идея государственного единства, говорил он, «была слишком нова и требовала серьезных жертв», которые всесильная аристократия не была готова положить на алтарь. В границах чисто сербских земель «идея государственного единства еще не преодолела остроту и силу провинциальных стремлений». Для большинства балканских народов «внешняя опасность не была так ясна и очевидна». Увидев дезинтеграцию сербского народа, князь Лазарь «систематически и последовательно начал работу по примирению, сближению и объединению сербских земель и по упрочению союзничества сербских народов с другими христианскими народами». Погибнув на поле брани за эту идею, он эту мысль о «народном объединении окружил святительским частоколом» [2]. С Косово, говорит Миятович, «начинается новая история Сербии, история больших искушений, долгих страданий, непрерывной борьбы и нетлеющей славы».
Более острую, по сравнению с председателем Сербской королевской академии, речь произнес начальник генерального штаба полковник Йован Мишкович на Видов день 1889 года. Это было на поминках в Белградском офицерском клубе, речь получила название «Косовская битва». Начал он следующим предложением: «В этот день, пятьсот лет назад, тысячи сербов, наших славных предков, испустили свой геройский дух на печальном поле Косовском, борясь за свою национальность, веру и отечество». После подробного анализа военной тактики битвы и ее отражения в народных песнях и традициях, Мишкович в конце беседы ясно обозначил некоторые уроки Косовской битвы. «Недостаточно только лишь знать, что и как произошло, но нужно нашим славным предкам светлыми делами подражать, а от темных дел — уклоняться», — говорит Мишкович. Итог Косовской битвы представляет собой результат многих предыдущих политических событий и факторов — в первую очередь характера государственного устройства и военной организации. «Мы были свидетелями нашего государственного раскола; разногласий и зависти между старейшинами. Народ, действительно, имел и честь, и храбрость, но государственная и военная организация были слабы», — сказал Мишкович. У турок была лучшая военная организация, более быстрая мобилизация и концентрация, лучшая дисциплина и тактика. «Все это вместе должно было привести к таким результатам. Косовский бой является плодом всех наших государственных, общественных и военных ошибок и достоинств. Так как первые перетянули на судьбоносных весах
1. Чедомиљ Мијатовић, Косово. Беседа у Свечаној седници Краљевске академије 11-ог јуна 1889; «Отаџбина - књижевност, наука, друштвени живот», власник и уредник Владан Ђорђевић. Књ. 22. Београд, 1889.1.
2. Там же. Il—III, XIII—XIV.
59
истории — решение не заставило себя ждать. Это неумолимое течение исторических событий. Сейчас, когда мы знаем, из-за чего мы гибли и в чем мы ошибались, мы обязаны не повторять ошибок.
Самая лучшая награда для косовских героев за их подлинный патриотизм и жертвенность наступит тогда, когда их потомки на деле докажут, что они способны осуществить идею, за которую на Косово боролись.
Поэтому мы должны лелеять согласие и любовь между нами, развивать добродетель, поднимать порядочную, надежную и дисциплинированную армию, чтобы мы смогли, когда придет время, осуществить нашу национальную идею: объединение сербов» [1].
ЭТИКА ВИДОВА ДНЯ: ЗАВЕЩАНИЯ КОСОВСКОЙ НАРОДНОЙ ЭПИКИ
Косово как тема продолжает жить в сербской культуре, в сербском обществе, во всех его сегментах и во всех сербских областях и в то время, когда и Косово, и Метохия, и Старая Сербия находились вне границ современного сербского государства. Это и понятно. Косово с точки зрения государства, в политическом, духовном и культурном смысле является фундаментом сербской идентичности, лейтмотивом освободительной мысли, вдохновением многих литературных и художественных работ. Ни у одного другого топонима нет силы топонима «Косово». Известный сербский эллинист и философ Милош Джурич посвятил косовской идее две свои ранние работы — «Видовданска етика» (1914) и «Смрт мајке Југовича» (1918). Работу «Видовданска етика», пронизанную в значительной степени югославизмом, опубликовало Сербское академическое общество «Негош» в Загребе. Значимость нации, пишет Милош Джурич, нужно измерять «по тому, какую победу завоевало в ней небесное начало над земным. Эта победа, её важность, видны в ее культуре» [2].
Величие народа не измеряется его численностью, но высокими достижениями его духа — «разве приветливая Эллада, насчитывающая всего три с половиной миллиона душ, разве она, пока существовала, не олицетворяла собой всю Европу и Ойкумену?!» [3] Джурич особенно подчеркивает гениальность сербской народной поэтики как выражения коллективного народного сознания, одаренности известных и неизвестных ее творцов, создавших «такое великое искусство», с величественными стихами «о нашем Отечестве, в геройских десятистишиях, где без позы и фраз оплакивали болезненное страдание и распятие векового Косовского Прометея и помянули бессмертных борцов за национальные святыни». Народная поэзия, говорит Джурич, создала «грандиозные, практически неземные фигуры,
1. Јован Мишковић. Косовска битка (15. Јуна 1389. године). На петстогодишњем помену у Београдској официрској касини 15. јуна 1889. године. «Отаџбина». Књ. 22. С. XVI-XXXVIII.
2. Милош Ђурић. Видовданска етика. Ниш, 1988 (репринт). С. 9.
3. Там же. С. 19.
60
которые ни одному из последующих поэтов не удалось создать», она дала нам «необыкновенные примеры утонченного анализа человеческих душ» и воспевала «великие истины и славные жизненные мудрости» [1].
«Видовданска етика» Милоша Джурича написана в годы глубокой веры и надежды на светлое будущее сербского народа и Южных Славян, выросших, между прочим, и из освобождения Косова и Метохии и Старой Сербии в 1912 году. В своеобразной оде народной поэзии Джурич подчеркивает, что сербский народ дал человечеству «царскую мудрость», дал «из своей жизни после Косово — Видовданскую философию национализма», чью основную «фундаментальную мысль видовданской идеологии» нашел в словах Васы Стаича, которые цитирует: «И когда завоеватели овладевают телом какого-то народа, душу пусть он бережет, лишь ее нельзя терять. Царство живо до тех пор, пока народ хранит его в своей душе, пока от него не отрекается. Наш народ сделал и больше того: он свою мысль не только высказал (так красиво высказал, что этой красотой питается сербское искусство), но и доказал ее, отмстив и раскаявшись за Косово. Так и сегодня все мы благословляем благородного князя, не примирившегося с рабством, не поверившего в вечность турецкого царства, но верим в победу Видовданской мысли над ним» [2]. Все тленно, пишет Джурич, королевства и царства, башни, дворцы, города, «вечно лишь национальное искусство народа. А его не может быть, если нет национальной жизни». Наши лучшие художники «всех родов вдохновляются самым дорогим воспоминанием, называемым «Видовдан, Косово» [3]. Философию, произошедшего на Видов день («плодородность жертвы и осмысление страданий ради роз, которые будут цвести для следующих поколений»), Милош Джурич находит и в размышлениях Стояна Новаковича об уроках Косовской битвы: «Косовскую битву сербы, в материальном смысле, проиграли, но в духовной жизни сербского народа Косовская битва представляет моральную победу, более сильную, прочную и близкую, чем многие настоящие, материальные победы. Духовная жизнь того события — драгоценный камень в духовной жизни народа сербского» [4].
Молодой Милош Джурич свое литературно-философическое воодушевление косовской идеей и видовданской этикой черпал из сербской народной поэзии. Книга «Смрт мајке Југовича», опубликованная в Загребе в 1918 году, является свидетельством высоких достижений его духовного и философского понимания заветов народной поэзии в качестве выражения коллективного народного сознания [5]. Из этого морального и духовного наследия, считает Джурич, выросли стихи Милана Ракича, а из цикла «На Косову» стихи Марко Королии, многие беседы Николая Велимировича и,
1. Милош Ђурић. Видовданска етика. С. 26.
2. Там же. С. 35-36. 3. Там же. С. 38-39. 4. Там же. С. 61.
5. Miloš Đurić, Smrtmajke Jugovića. Književno-filozofska studija. Zagreb, 1918. Репринт ca предговором Радослава Раденковића објављен je у Нишу 1988. године.
61
наконец, «Видовдански храм» Ивана Мештровича. Джурич весьма ценит толкование косовской мысли и косовской легенды и «наших царских рапсодий» Йована Дучича, его обобщение совокупного наследия, записанное в нескольких предложениях в одном кратком очерке о Петре Кочиче: «Косовская катастрофа является настолько неизмеримым преданием, что она и сегодня, пять веков спустя, вызывает у нашего человека слезы на глазах и кипение крови, будто только вчера появились глашатаи, чтобы объявить, что все сербские воины погибли, что погиб благородный князь и что река Ситница унесла коней и героев». Эти предания переходят в видения. Три четверти всех наших душ созданы из этих темных и ужасающих традиций. Они создали то трагическое чувство в нашем народе, которое выделяет нас среди других соседних народов и делает нас великими в великих стремлениях, более сильными в великом подъеме, отражается, возможно, в наших величайших художественных замыслах, как это ранее было у других народов. Для меня самой величественной фигурой в нашей истории является князь Лазарь, который на Косовом поле был нашим Агамемноном, а Обилия был Ахиллом» [1]. Философия Косово, пишет Джурич, это «философия о птице-Феникс, философия о Голгофе, которая из специфической ценности одного народа может стать ценностью общечеловеческой». Она человеческая в той же мере, как и национальная. В таких поэмах, как «Смрт мајке Југовића», находится то «ясно этическое, то, что означает и с помощью гроба побеждать, то, что философии в этой поэзии дает характер монументальности и в чем лежит тайна неувядаемой их ценности» [2].
СТАРАЯ СЕРБИЯ И СВЯТОСАВСКАЯ ТРАДИЦИЯ
Святосавская традиция была важным фактором старо-сербской культурной идентичности. Косовская идея и косовское наследие опираются на глубокие святосавские корни в Старой Сербии. Святосавская традиция является важной частью духовной, культурной и вообще общественной жизни сербов в Старой Сербии, особенно в период до освобождения в 1912 году. «Савин день» был главным духовным и культурным событием, как в городах, так и в селах Старой Сербии. Делая записи об идее государственности у сербов от XVI до XVIII веков, Деян Медакович заметил, что знатоков истории всегда «удивляла скорость, с которой во время Первого и Второго восстания сформировалась идея об обновлении сербского государства» [3]. Главную заслугу в сохранении старых духовных традиций и сербской государствообразующей мысли он по праву приписывал Печской патриархии, которая после обновления в 1557 году стала центром объединения сербского народа, находящегося под чужеземной властью. Из Печской
1. Цит. по: М. Ђурић. Указ. соч. С. 53.
2. Там же. С. 145.
3. Милош Благојевић-Дејан Медаковић. Историја српске државности. Књига 1. Од настанка првих држава до пометка српске националне револуције. Нови Сад, 2000. С. 319.
62
патриархии вплоть до ее упразднения в 1766 году «слышалось эхо поучений о единстве, опирающемся на авторитет и место, которые сербская церковь занимала в сербском средневековом государстве». На первом месте находятся культы сербов-святителей, таких как Св. Симеон, Св. Савва и Св. Арсений. В монастыре Милешево, как известно, с начала XIII до конца XVI века находились мощи Святого Саввы, а мощи Святого Арсения после перенесения из Печи находились в монастыре Доволья в каньоне реки Тары, вблизи Плевли. Сербская церковь после исчезновения сербских государств была единственным институтом, который вопреки всем трудностям продолжил существовать и хранить старые государственные и духовные традиции, в чем «все более проглядывается, — подчеркивает Медакович, — роль Старой Герцеговины, на территории которой находился и монастырь Милешево, главный питомник святосавского культа». Именно поэтому, с его слов, область Старой Герцеговины в конце XVI — начале XVII века была «самой зрелой с политической точки зрения», и, естественно, что с этой территории вели начало все попытки подключить сербский народ к планам западных сил о создании сильной антитурецкой европейской коалиции [1]. Из культов сербов-святителей, являющихся носителями государствообразующего сознания в то время, культ Св. Саввы, конечно, был самым мощным. «В области Старой Герцеговины, — пишет между прочим Деян Медакович, — с полного согласия сербской церкви, рождается впервые четко воспринимаемая мысль об обновлении Сербского государства» [2]. Впрочем, хорошо известно, что молодой принц Растко Неманич (Св. Савва Сербский) от своего отца в управление получил Герцеговину как свое княжество, которое вплоть до XVIII века упоминается и как «Воеводство Св. Саввы».
Когда речь идет о культе Св. Саввы и сакральном наследии, сложно отличить мифическое от реального в этой традиции. Впрочем, так везде, где на сербских землях и в областях жил и живет сербский народ, и с этой точки зрения неважно, идет ли речь о восточной части Старой Герцеговины, в первую очередь о Пиве, Дробняку, Среднем Потарье и Полимле или о Старой Сербии. И здесь мы часто находим топонимы, связанные с именем Саввы Неманича, то есть Св. Саввы, такие как «Савин Лакат» (локоть Саввы) (между Плевлем и Приеполем), «Савина испосница» (скит Саввы — наподобие пещеры в вымытой части скалы) в каньоне реки Милешевки, Скала Святого Саввы у монастыря Св. Троицы в Плевли, «Савина вода» и «Савин кук» (бедро Саввы) на Дурмиторе и прочие. В народе говорят, что на «Савином лакту» однажды «отдыхал Св. Савва и локтем к скале прислонился, под святым человеком камень углубился и след от локтя остался, поэтому это место и называется Савин Лакат» [3]. Похожие легенды и у топонимов на Дурмиторе, объясняющие происхождение «Савине воде» на
1. Милош Благојевић-Дејан Медаковић. Историја српске државности... С. 320—321.
2. Там же. С. 322.
3. Петар Мркоњић (Танасије Пејатовић). Средње Полимље и Потарје у Новопазарском санџаку, етнографски зборник СКА, IV. С. 346.
63
«Савином куку», связывая происхождение этих топонимов с пребыванием Саввы Неманича в этих краях. А именно, рассказывают, что Св. Савва на верху горы, «чтобы напоить дьякона, сопровождающего его, движением посоха и его скрещением с верхом «Савиного кука» сотворил источник, никогда не пересыхающий, ни летом, ни зимой» [1]. В народной поэзии, собранной Вуком Караджичем, Неманичи упоминаются как ктиторы монастырей и в восточной части Старой Герцеговины. Так, говорится, что «Савва Неманич» рассказывает, как «его тятя богатство потратил, строя многие задужбины», средих многих упоминая и «Милешевку в Герцеговине, и Доволью вблизи Черногории, и Троицу недалеко от Таслиджи, около воды вблизи Чиотины» [2]. Образ Св. Саввы изображен практически во всех церквях на этой территории, от известной фрески в монастыре Милешева, якобы созданной во время жизни Св. Саввы, до фрески Св. Саввы в алтаре церкви Успения Пресвятой Богородицы, монастыря Пивы, на которой святитель изображен в облачении архиепископа с тонзурой на голове. Монастырь Святой Троицы в Плевле — это богатейшая сокровищница святосавской традиции, как, впрочем, и вся плевальская область.
В монастыре Святой Троицы Плевальской хранится посох Святого Саввы Сербского. Уже в начале XVII века, в 1608 году укоренилась традиция отождествления этого посоха с первым сербским архиепископом, когда монахи из Троицы решили оковать этот посох. Неизвестный ювелир на серебряных полосках посоха выгравировал декоративными буквами стихи восхваляющие Святого Савву [3]. Посох и до того был окован и частично покрыт этой оковкой 1608 года. Посох Св. Саввы, по преданию, прибыл в монастырь Святой Троицы из Милешево. Историк-искусствовед Сретен Петкович считает, что «у этой традиции есть свои основания», так как источники показывают, что в Милешево, до сожжения монастыря, хранился посох святого «с кристальным яблоком на наконечнике, которое есть и у посоха из Святой Троицы». Слуга английского посла X. Кевендиша, Фокс, сделал записи об этом посохе в 1589 году в своих описаниях Милешево, дополняя, что, согласно поверию, кристальное яблоко благоприятно действует на зрение и что с ним протерли свои глаза три купца из Дубровника, которые по дороге присоединились к Кавендишу и его свите» [4]. Народное предание гласит, что в Святой Троице Плевальской находится левая рука Св. Саввы и деревянный гроб рядом с иконостасом, в котором, якобы, какое-то время покоились мощи святого. Предание также гласит, что деревянный гроб после перенесения мощей из Милешево унесли местные мусульмане, исламизированные сербы, и что позже его от них получили (в другом источнике говорится, что выкупили) монахи монастыря Святой
1. Стојан Караџић. Дурмиторски летопис. Београд, 1998. С. 101.
2. Српске народне пјесме. Скупио их и на свијет издао Вук Ст. Караџић, књига друга. Београд, 1977. С. 68.
3. Сретен Петковић. Манастир Света Тројица у Пљевљима, друго допуњено издање. Пљевља, 2008. С. 41.
4. Там же. С. 42.
64
Троицы [1]. Сретен Петкович считает, что это «очень простой гроб в форме саркофага, не очень старый». Для истории святосавской традиции, конечно же, весьма интересны стихи известного монаха Симьяна о Св. Савве, которые включены в одно рукописное собрание сокровищницы монастыря Св. Троицы, и предполагается, что они возникли в первой половине XV века [2]. Считается также, что книга со стихами, которая находится в сокровищнице монастыря Св. Троицы, была туда привезена. «О художественной ценности стихов Симьяна, — пишет Джуверович, — лучше всего говорит тот факт, что Роман Якобсон, один из основателей современной лингвистики, провел самый полный анализ стихов Симьяна и подчеркнул их художественную виртуозность» [3].
В науке широко известно, что мощи Св. Саввы из монастыря Милешево, по приказу турецкого Синан-паши, перенесены в Белград, на Врачар и сожжены. Считается, что это произошло в 1594 году, хотя некоторые писатели упоминают и 1595 год [4]. Однако в начале XIX века появляются известия о том, что в монастыре Довольи хранятся мощи Св. Саввы, хотя считалось и считается, что речь идет о мощах Св. Арсения. Историк Станое Станоевич в своей работе об архиепископе Арсении, опубликованной в 1932 году, в одном из примечаний пишет: «Интересна одна запись из 1834 года, в которой говорится, что иеромонах Пахомий Джурич принес одну книгу в Доволье, «где почивает святой Савва» /.../ Из этой записи некоторые писатели без оправданных причин выплетали разные комбинации, например, что Св. Савва не сожжен и что мощи, принадлежавшие, как считалось Св. Арсению, на самом деле — мощи Св. Саввы и т.д.» [5] Однако за три десятилетия до этой записи митрополит Карловацкий Стефан Стратимирович записал схожее высказывание архимандрита из Пивы Арсения Гаговича. Димитрий Руварац в 1903 году опубликовал работу «Географске белешке о Турској» митрополита Стефана Стратимировича 1803—1804 годов, в которые он, кроме прочего, внес и «Опис Херцеговине», услышанную им в 1803—1804 годах от архимандрита Пивы в Герцеговине и проигумена Хиландарского Арсения» [6]. Стратимирович записал сказание Гагича о том, что в монастыре Доволье находится «Храм Успения св. Богородицы и мощи Св. Саввы» [7]. Также, записаны его слова о том, что на Дурмиторе «самой высокой горе в Герцеговине» находится «источник Св. Саввы Сербского».
1. Сретен Петковић. Манастир Света Тројица у Пљевљима, друго допуњено издање. Пљевља, 2008. Сава Косановић. Српске старине у Босни // Гласник СУД. Књига XII. Београд, 1871. С. 177-178.
2. Радисав Џуверовић. Симјанови стихови о Светом Сави, Брезнички записи 2. Пљевља, 1990. С. 15.
3. Там же. С. 16.
4. Епископ Николај. Сабранадела. Књ. XII. Химелстир, 1984. С. 782.
5. Станоје Станојевић. Архиепископ Арсеније (1233-1263; +28 октобра 1266) // Гласник Историјског друштва у Новом Саду. Књ. V. Сремски Карловци, 1932. С. 341.
6. Димитрије Руварац. Географске белешке о Турској митрополита Стефана Стратимировића из године 1803. и 1804//Споменик СКА, XXXIX. Београд, 1903. С. 107-116.
7. Там же. С. 109.
65
Конечно, сложно воспринимать без исчерпывающих доказательств эти известия как веродостойные, но, во всяком случае, такие известия являются свидетельством силы святосавской традиции и силы культа сербского святого в Старой Герцеговине и Старой Сербии. Поэтому монастырь Милешево иногда называют монастырем Св. Саввы сербского.
Во второй половине XIX — начале XX века по всей Старой Сербии, во всех более крупных поселениях и городах существовали общества и клубы «Святой Савва». Петр Костич упоминает призренское общество «Святой Савва» в 1880 году [1].
КОСОВСКОЕ НАСЛЕДИЕ ГЛАЗАМИ ЕВРОПЫ
Веками косовское наследие, в качестве центральной части старосербского наследия, воспринималось как основная черта сербской идентичности, а как таковая и в качестве неотъемлемой части европейской христианской цивилизации. На протяжении веков никто не связывал косовское наследие с албанцами. Исламское наследие, возникшее вследствие оттоманских завоеваний сербских и других балканских христианских стран, является частью османского наследия. Сербское косовское наследие вдохновляло европейских писателей и художников. Чешский историк, поэт и путешественник Зигфрид Каппер написал эпическое произведение «Князь Лазарь», опубликованное на немецком языке в Вене и Лейпциге в 1852—1853 годах [2]. Чешский композитор Роберт Толингер в честь пятисотлетия Косовского боя в 1889 году написал великую кантату «Косовка» [3]. По поводу празднования пяти веков с момента Косовской битвы газета «Русское дело», орган славянофилов Аксакова, назвал Косово «сербской Троей» и призвал русских также отмечать это событие: «Не отпраздновать воспоминание о Косовском бое в России означало бы нанести оскорбление сербским и общеславянским чувствам» [4].
Видов день, также как и Косовский день, отмечался в Великобритании во время Первой мировой войны, а в 1918 году — и в США. Косовский день впервые отмечался в Великобритании в 1916 году, в организации «Комитета Косовского дня», во главе которого стояла профессор Элси Инглис, основательница Больницы шотландских женщин для службы за рубежом и главный хирург больницы в Эдинбурге5. Членами комитета, среди прочих,
1. Петар Костић. Црквени живот православних Срба у Призрену и његовој околини у XIX веку (са успоменама писца). Београд, 1928. С. 21.
2. Josip Matl. Dvanjemačka časopisaiz šezdesetih godina 19. vijeka, preštampano iz «Nastavnog vjesnika». Knj. XXXVI, sv. 5-6. Zagreb, 1928. C. 28.
3. Вељко Петровић. Петстогодишњица Косова пре педесет година // Политика, среда, 28. јун 1939.
4. Там же.
5. Kossovo Day (1389-1916). Published by The Kossovo Day Committee. London, 1917;
Ubavka Ostojić-Fejić. Obeležavanje Kosovskog dana u Velikoj Britaniji tokom Prvog svetskog rata. Istorija 20. veka, br. 2. Beograd, 1994. C. 21.
66
были и леди Каудрей, леди Гроган, леди Педжет (супруга британского посланника в Белграде во время балканских войн Ральфа Педжета), а также британский историк Роберт Уильям Сетон-Уотсон и другие известные люди. Британское правительство относилось к этому осторожно. И когда члены Комитета Косовского дня предложили провести на Видов день в соборе Св. Павла в Лондоне литургию, Форин офис воспротивился, объясняя, что «28 июня является также второй годовщиной убийства Франца Фердинанда, и просербская демонстрация может быть неправильно воспринята» [1].
Известный археолог сэр Артур Эванс в газете «Таймс» писал о косовском эпосе как «о всеобщем наследии, сохранившем традиции национального единства». Крупный британский писатель того времени Честертон прославлял народы, которые «потерпели поражение в бою, но продолжают жить и развиваться, потому что являются нацией, а нация близка к религии. Сербы намереваются воздвигнуть величественный памятник в Косово. Как и чехи, и поляки, они отсчитывают свое время не от победы, а от поражения, не как язычники — от основания города, а от его завоевания» [2]. Рассмотрев все факты, кажется совершенно естественным, что бывший американский государственный секретарь Генри Киссинджер на международном форуме по Косово 12 октября 1998 года в Праге подчеркнул следующее обстоятельство: слишком долго в истории Косово считалось неотъемлемой частью Сербии.
1. Kossovo Day (1389-1916). Published by The Kossovo Day Committee... C. 21-22.
2. Там же. С. 24.