Глава III. РАШКА В XIX-XX ВЕКАХ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИДЕИ И ОБЩЕСТВЕННЫЕ ПРОЦЕССЫ
- Рашка и османское наследие: Попытки повторного введения османизма в XX веке
- Австро-венгерское формирование «Санджакского коридора» в Рашке
- Область Рашка в политических планах Вены, Анкары, Тираны и Сараево
- Партизанская автономия (1943-1945) как часть австро-венгерского политического наследия
- Рашка и неоосманизм: Между «Великой Боснией» и «Великой Албанией»
Историческое развитие Старой Сербии представляет собой весьма важную и крупную проблему в сербской национальной истории. Это, несомненно, — часть истории Балкан. Однако с историко-политической точки зрения до 1912 года история Старой Сербии неразрывно связана с Восточным вопросом. Чтобы понять и объяснить внутренний мир Балкан, сложное переплетение политических, социальных и религиозных обстоятельств, историю менталитета и культуры балканских народов в широком смысле этого понятия, нужно начать с исторических документов, множества разных свидетельств о прошлом этого региона, так как без опоры на документы и исторические источники дискуссия о Старой Сербии будет сводиться к доказательству заранее определенных политических тезисов или к повторению отдельных предрассудков и стереотипов.
Старая Сербия как одно целое, как ядро исторической Сербии имеет ряд общих черт — политических, экономических, общественных, культурных, обусловленных, прежде всего, исторической жизнью в XIX — начале XX века. Речь идет о неразвитом обществе традиционного типа с выраженными ориентальными характеристиками, консервативном по своему характеру, которое в сербском и югославском государстве проходит через крупные политические, социальные, экономические и культурные преображения и переживает прогресс исторической значимости. Всё-таки прошлое отдельных областей в Старой Сербии имеет и свои особые признаки, позволяющие рассматривать их как обособленные единицы.
Рашка и Османское наследие: попытки повторного введения османизма в XX веке
Историко-географические и этнографические исследования Йована Цвийича, Танасия Паятовича, Гастона Гравье, Симона Йовановича, Андрие Йовичевича, Сретена Вукосавлевича, Милисава Лутовца, Петра Влаховича, затем Жарка Шчепановича, Эюпа Мушовича и прочих, а в новое время и исследования, в которых участвовал и автор этих строк, показали, что в
68
районах Верхнего и Среднего Полимля, и Потарья, и Верхнего Ибра или плоскогорья Сенницы и Пештера (которые разделяет гора Гильева) прослеживаются данные о высокой плотности населения: встречаются «греческие кладбища» (иногда и «латинские», и «римские»), «греческие нивы», места, где ранее находились монастыри, церкви, села, города, а нередко и географические объекты, обозначавшиеся топонимом «молитва». Очевидно, что эта область была когда-то густонаселенной, а в конце XVII — первой половине XVIII века произошли резкие перемены в составе населения. Демографический разрыв, который виден не только в материальных следах на самой местности, но и в исторической памяти нынешнего — пришлого населения. Французский антропогеограф Гастон Гравье (1886—1915), посетивший эти края в июне—июле 1912 года, заметил, что «редки семьи, живущие на одном месте в течение трех или четырех поколений» [1]. Причины такого «непрерывного движения» нужно искать не только в крупных политических событиях и войнах, но и в масштабных эпидемиях (чума 1813, 1815, 1836 годов), голодных годах, кровной мести, болезнях скота и схожих бедствиях.
Османское наследие по ряду цивилизационных характеристик оставило глубокий и узнаваемый след в истории Старой Сербии вплоть до сегодняших дней. Он особенно очевиден в политической, экономической и культурной жизни, этнических и демографических процессах. События XVIII—XIX веков вытеснили зримый и узнаваемый до тех пор этнический и культурный образ прежнего центра сербской общественной и духовной жизни. Османское наследие на территории Рашки и Косово и Метохии проявляется наряду с прочим и в манипуляциях традиционными османскими административно-территориальными единицами: санджаками и вилайетами («исторический Санджак», «историческое Косово»). Речь идет о территории и проблемах, малоизвестных как нашим специалистам, так и широкой общественности, особенно в столице, склонной с первого взгляда судить поверхностно и локально о важных национальных вопросах, обращая внимание, когда речь идет, например, о Старой Рашке, в первую очередь на экзотические черты ориентального окружения.
В отличие от старших поколений сербских ученых, которые всё-таки осознавали и историческое, и современное значение этой области как части Старой Сербии, молодые поколения (честь — исключениям!) с большим рвением готовы заниматься так называемыми «крупными европейскими темами», предоставляя исследователям из других центров Европы и мира формирование представления об исторической и культурной индивидуальности этой части сербских земель. В последнее время наблюдается радикальная ревизия научных знаний по истории сербов и истории Балкан, а тем самым и Рашской области, подделка неоспоримых исторических
1. Гастон Гравје. Новопазарски санцак. Нови Пазар, 1977. С. 12—13. В конце ноября 2011 года мы находились на Сенницко-Пештерском плоскогорье в рамках программы историко-географических исследований, в организации музея из Приеполя во главе с коллегой Славолюбом Пушицей, директором музея. Речь идет о продолжении многолетних успешных исследований Верхнего и Среднего Полимля, Верхнего Ибра, Бихора и Сенницко-Пештерского плоскогорья.
69
фактов ради современных политических нужд с целью конструирования во всех областях нового политического и квазигосударственного «образования», названного «Санджак».
Речь на самом деле идет о политическом использовании османского наследия на территории Старой Сербии.
Ревизия научных знаний о Рашской области распространилась с появлением исторического реваншизма по отношению к Сербии и сербам в последние десятилетия XX века, приведшего не только к развалу югославского государства, но и к стремлению свести сербское государственное и этническое пространство к землям Шумадии, Белградского пашалыка, в любом случае к границам Сербии до 1912 года. Американский коллега Русинов писал о факторе османского наследия в процессах дезинтеграции югославского государства [1]. В еще большей мере можно говорить о роли австро-венгерского наследия. Многие мусульманские авторы последних десятилетий конструируют тезис о том, что так называемый «Санджак» от Берлинского конгресса в 1878 году до освобождения в 1912 году был практически независимым территориальным и политическим целым, что он представлял неотъемлемую часть «исторической Боснии» и что как таковой был «оккупирован» или «захвачен» Сербией и Черногорией в 1912 году. В самом факте освобождения области Рашки от османской власти в 1912 году они видят корень так называемого «вопроса Санджака». В опубликованной в 1991 году в серии «Босна и босански Муслимани» брошюре «Муслимани у Санџаку», авторов Пелидии, Маглайлича и Махмутчехаича, изданной впоследствии дважды, переведенной на английский язык и представленной на Конференции исламских стран, проблема вырисовывается следующим образом: «Санджак — название территории, простирающейся на части земель современных республик Сербии и Черногории. Эта территория представляет собой геополитическое и культурно-историческое целое. Территория Санджака на северо-западе граничит с территорией Сербии и Боснии и Герцеговины, на юго-западе — с Черногорией, на юге — с Албанией, а на юго-востоке — с Косово. Вплоть до Балканских войн 1912 года Санджак представлял единое административно-территориальное целое с управляющим и культурным центром в Нови Пазаре. У Санджака исторические и международно признанные границы; они подтверждены решением Берлинского конгресса (1878) и Константинопольским договором (1879). Культурно-историческую целостность Санджака сегодня определяют многочисленные случаи симбиоза исламской и православной сакральных традиций» [2].
Схожий тезис отстаивает и турецкий автор Мурат Йьшмаз (Yilmaz) в книге под названием «Санджак», опубликованной в Стамбуле в 2004 году (второе издание), а также немецкий историк Холм Зундхауссен, который в
1. Dennison Rusinow. The Ottoman Legacy in Jugoslavia's Disintegrationand Civil War, in: Imperia Legacy: The Ottoman Imprint on the Balkans and the Middle East. New York, 1996. R 78-99.
2. Цит. по: E. Pelidija, M. Maglajlić, R. Mahmutćehajić. Bosna i Bosanski Muslimani - Muslimani u Sandžaku. Sarajevo, 1992.
70
работе «Geschichte Serbiens: 19—21. Jahrhundert» («История Сербии: XIX— XXI вв.») говорит об «аннексии Косово, Санджака и Македонии», так как, кроме прочего, «в Санджаке большинство составляли мусульмане (говорящие на турецком и южнославянском языках)» [1]. Недавно Анна Ранитович написала магистерскую работу под названием «Зашто je зову Рашка ако мисле Санджак?» («Почему они называют её Рашка, если имеют в виду Санджак?»). Работу она защищала в Институте социальной и культурной антропологии в Оксфорде под руководством Роберта Паркина [2].
Ахмет Аличич в своем исследовании административно-территориальной организации и устройства Боснийского эялета приходит к следующему выводу о возникновении и статусе санджака Нови Пазар: «В соответствии с существующей литературой достаточно неясен статус Новопазарского санджака. А именно, эта область, охватывающая территорию, которая нам сегодня известна под названием Санджак, на основании административного разделения принадлежала санджакам Боснии и Герцеговины. Можно говорить, что вплоть до 1851 года эта область не была постоянно обособленным районом, как санджак» [3].
АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЕ ФОРМИРОВАНИЕ «САНДЖАКСКОГО КОРИДОРА» В РАШКЕ
Так называемая «проблема Санджака» представляет собой искусственную конструкцию, мотивированную, прежде всего, нуждами австро-венгерской балканской политики, затем нуждами оккупационных режимов в годы Первой и Второй мировых войн, политикой КПЮ по фрагментации сербской национальной территории и продолжением такой политики со стороны США, ЕС и НАТО в конце XX — начале XXI века. Ветер в паруса идеологам сепаратизма в области Рашка добавляет Турция с ее неоосманской политикой (в последние годы она в первых рядах), но и другие вдохновители панисламизма (Иран, Саудовская Аравия). С другой стороны, западные силы, в первую очередь США, манипулируют исламским фактором с целью осуществления своих глобальных империалистических интересов. Так, на этом, на первый взгляд, мелком региональном вопросе, сходятся более широкие геополитические, военно-стратегические и культурно-религиозные проекты.
Вопрос о судьбе области Рашки за последние 120—130 лет четырежды поднимали в качестве политико-территориальной проблемы: Австро-Венгрия в период Берлинского конгресса (1878) до освобождения в 1912 году;
1. Холм Зундхаусен. Историја Србије од 19. до 21. века. Београд: Clio, 2008. С. 236-237; Murat Yilmaz. Sancak. Istanbul, 2004 (2-е издание).
2. Why do they call it Raška when they mean Sandžak?, On the synchrony and diachrony of identities in South-West Serbia, By Ana Ranitović, Supervisor: Dr. Robert Parkin,Institute of social and cultural anthropology, Oxford University.
3. Ahmed Aličić. Uredjenje bosanskog ejaleta od 1789. do 1878. godine. Sarajevo, 1983. C. 23.
71
во время Первой мировой войны и австро-венгерской оккупации Сербии и сербских земель; во время Второй мировой войны после нацистско-фашистской оккупации, и, наконец, в силу процессов по расколу югославского государства и серии гражданских войн в течение 90-х годов XX века и до сегодняшнего дня.
В своем мощном прорыве на Балканы, особенно после оккупации Боснии и Герцеговины и введения своих частей в Плевлю, Прибой и Приеполе, Австро-Венгрия стремится превратить область Рашку, то есть территорию старого Плевальского и Новопазарского (позже) Сенницкого санджака, в своеобразный corpus separatum, коридор, который должен помешать соединению и возможному объединению Сербии и Черногории. В то же время через область Рашку шла территориальная связь с албанской территорией, с одной стороны, а, с другой стороны, через Косово и Метохию и Вардарскую Македонию проходила свободная дорога до Салоников. С помощью широкого спектра мер — от разведывательных до политических и культурно-пропагандистских — Австро-Венгрия, так же как и в Боснии и Герцеговине, пытается сформировать новую идентичность территории Рашки, ставя на неё при каждом удобном случае боснийскую, «санджакскую» печать, полностью противоположную сербской ориентации. Наряду с проектом автономии Албании под австро-венгерским протекторатом, который был важнейшим проектом албанской политики, граф Дьюла Андраши обозначил территорию тогдашнего Новопазарского санджака как «дверь на Восток» монархии — область, через которую будет проходить трассировка торгового направления до Салоников и далее — «открытие Ближнего Востока для австро-венгерской экономики». Уже после оккупации Боснии и Герцеговины возникла задумка строительства железной дороги до Митровицы, имея в виду политические и экономические амбиции монархии на Балканах, и шире — на целом Востоке. Босния и Герцеговина без Новопазарского санджака, пишет Андраши воеводе Виртемберга 6 августа 1879 года, «стала бы тупиком. Мы бы были окружены в военном смысле недружелюбно настроенными соседями, а с торгово-политической точки зрения — лишены гибкости, так как любая железная дорога, любая обычная дорога, по которой шла бы наша торговля к морю, зависела от доброй воли Сербии и Черногории» [1].
Австро-венгерский оккупационный режим в Боснии и Герцеговине, как известно, провозглашает идею боснийской нации, намереваясь, прежде всего нейтрализовать сербское национальное движение. В то же время он пытается расширить идею боснийской нации на области Рашку и Косово и Метохию, оспаривая историческое и этническое право Сербии и сербов на эти территории. Упомянутый выше Теодор Ипен в 1892 году передал в министерство иностранных дел рукопись книги «Нови Пазар и Косово (Стара Рашка)», которое, в свою очередь, переправило ее в
1. Цит. по: Tomislav Kraljičić. Kalajev režim u Bosni i Hercegovini (1882-1903). Sarajevo, 1987. C. 33-37.
72
боснийско-герцеговинское правление. Рецензию написал один из ведущих балканологов и албанологов Лайош Талоци. Работа Ипена была представлена в качестве примера того, как нужно бороться против основ сербских претензий на территорию «области, имеющей для Австро-Венгрии такое значение». Австро-венгерский оккупационный режим утверждает тезис о праве Боснии на область Рашку, так называемый «Санджак». Фран Милобар в работе «Дукљанска краљевина», опубликованной в нескольких частях в вестнике Земальского музея в Сараево за 1899 год, преследуя очевидные политические цели, защищает тезис, что «и сегодня входит в обычаи», наряду с другими областями, «считать Рашку и Боснию областями королевства Хорватии» [1]. Этот тезис возобновляется движением усташей накануне и в ходе Второй мировой войны, а ненавязчиво и во время раскола югославского государства в конце XX века. Талоци подчеркивает в своей рецензии, что особое политическое значение имеет утверждение Ипена, что «большинство населения в Рашке можно считать боснийским племенем», и делает вывод: «До сих пор всё, приходящее с сербской стороны, ошибочно воспринималось как исконное, а то, что Нови Пазар и Косово были сербскими, являются сербскими и, естественно, должны оставаться сербскими, превратилось в догму». Молодой писатель, пишет Талоци, подтверждает «старое убеждение балканских исследователей о том, что так называемая старосербская часть южного северо-западного угла Балканского полуострова принадлежит к этнографическо-политической сфере власти нашей монархии» [2].
Область долины Лима имела важное стратегическое значение для Австро-Венгрии, и поэтому в начале 1896 года в Вене на самом высоком уровне, под председательством царя, во дворце Хофбург рассматривался доклад начальника генерального штаба генерала Бека о возможностях и обстоятельствах оккупации верхнего Полимля [3]. Интересно отметить, что австро-венгерская администрация и в своем отчете наряду с тезисом о «боснийском племени», и в упомянутом отчете 1899 года, и в переписи населения во время оккупации в годы Первой мировой войны записывает мусульманское население в этой области исключительно как «mohammedanische Serben» («мусульманские сербы») и совсем незначительно как «mohammedanische Albanesen» («мусульманские албанцы»). В отчете генерала Бека, например, говорится: «Нови-Пазар, главный город области Тара-Ибар, 2000 домов. Смешанное население, состоящее из мусульманских и прогречески ориентированных сербов. Один оккупационный батальон» («Novi Pazar, Hauptortdes Tara-Ibar Gebietes, 2000 Häuser, moh. Serben und Griechorient. Serbengemischt; 1 Batallion Besatzung») [4].
1. F. M. Dukljanska kraljevina, Glasnik Zemaljskog muzejau Bosnii Hercegovini, XI (1899). Sarajevo, 1899. C. 240.
2. Там же. C. 271-272.
3. Hamdija Kapidžić. Pripreme za austrougarsko prodiranje u albansko etničko područje iz Novopazarskog Sandžaka, Radovi FF u Sarajevu VI. Sarajevo, 1971. C. 415-422.
4. Там же. С. 421-422.
73
Британские источники также говорят о «мусульманских сербах» («Moslem Serbs») [1]. Схожее определение о «мусульманских сербах» находим и на этнографической карте Балкан немецкого генерального штаба 1940 года [2].
После аннексии Боснии и Герцеговины в 1908 году Австро-Венгрия отвела назад войска из Плевальского санджака, а в Первой балканской войне в 1912 году совместными усилиями Сербии и Черногории была освобождена вся Старая Сербия — вместе с областью Рашка. Была установлена общая граница двух сербских государств. Уже этого было достаточно, чтобы Австро-Венгрия в общей границе Сербии и Черногории увидела большой шаг вперед к созданию так называемой Великой Сербии и чтобы она начала готовиться к окончательной расправе с сербским движением.
Новое время было обременено тяжелым многовековым историческим наследием, которое было нелегко преодолеть в короткий срок. Большинство сербских церквей и монастырей было разрушено, культурное наследие в основном было уничтожено. Опустели и зарастали сорняками Сопочани, Джурджеви Ступови, Куманица, Давидовица, Доволья, Житин, Мили, Милешево. Православные сербы веками, а особенно в последние десятилетия османской власти были жертвами анархии и всех видов насилия. Наряду со многими другими случаями приведем в пример, произошедшее в Сеннице непосредственно накануне Балканской войны, суровое убийство каймакама в Беране Ильи Поповича — поленом посреди двора, где его и оставили полураздетого. Мусульманское население, состоявшее в регулярных низамских войсках, или в башибузуке, до последнего момента боролось за сохранение Османской империи, поэтому витал обоснованный страх победоносного наступления Ибарской армии и Яворской бригады в направлении Королевства Сербии и Восточного отряда в направлении Черногории. Всё-таки за исключением отдельных инцидентов, поджогов и попыток черногорской армии осуществить насильственное возвращение в «веру прадедов» в области Плава и Гусиня, не было ни крупных преступлений, ни мести мусульманам. Историк Эюп Мушович приводит пример командующего Ибарской армией генерала Михаила Живковича во время освобождения Нови Пазара 23 октября 1912 года: генерал выпустил на свободу весь взятый в плен башибузук «и отправил их к Рогозне возвратить мусульманское население», убежавшее из города. «Идите и скажите им, чтобы возвращались в свои дома; чтобы их жены и дети не мерзли и не голодали. Скажите им, что их не будут беспокоить и что они будут спокойно и свободно жить». Рядом с покинутыми мусульманскими домами были поставлены сербские караулы, чтобы ничего не своровали /.../ Никто не был убит, никто не был обворован.» [3] В Плевле, находящейся
1. А.Н.Е. Taylor. The Future of the Southern Slavs, T UNWIN LTD. London (без године издања). С. 252.
2. Die Völkerdes Donauraumes und der Balkanhalbinsel. Nur für den Dienstgebrauch! Generalstabdesheeres, Abteilungfur Kriegskarten u. Vvermessungswesen. Berlin, Ausgabe vom 16.3.40.
3 Ејуп Мушовић. Етнички пронеси и етничка структура становништва Новог Пазара Београд, 1979. С. 105-106.
74
до конца 1913 года в составе Сербии, на место председателя города был сразу назначен Мурат-бег Селманович. И всё равно часть населения выселялась в Турцию: частично потому, что не соглашались жить под властью христиан из-за идентификации с османской государственной идеей, а частично из-за страха мести за ранее совершенные преступления или просто из чувства неуверенности. Это более всего было выражено во вновь освобожденных областях, принадлежащих Черногории — Шаховича, Мойковца и Равне Риеке, Бихора, Беранского края.
Уже в течение XIX века, с укреплением национальных движений, а особенно после оккупации Боснии и Герцеговины в 1878 году возник вопрос о самоидентификации местных мусульман. Кто они — мусульмане, турки, бошняки, — на чем особенно настаивала Австро-Венгрия, или сербы исламского вероисповедания. Эта проблема обострилась после освобождения в 1912 году. Вплоть до 1912 года мусульмане в области Рашка не имели ни школ, ни культурных учреждений на своем, сербском языке. Образование проходило исключительно на турецком языке. Вера везде, по словам Чоровича, была главным фактором культурной жизни. Мусульманский писатель Осман Нури-бег Фирдус считал, что «быть одновременно мусульманином и определять себя национально, принципиально невозможно» [1]. Однако большинство мусульман из Рашки, за исключением небольшого числа переселенных турецких офицеров, чиновников и ремесленников, были этническими сербами, перешедшими в ислам в основном в XVII—XVIII веках. Лишь в одной группе деревень на Пештеру (Бороштица, Угао, Градац, Деврече и прочие) живут потомки переселенных католических климентистов, вскоре перешедших в ислам. Были и примеры более поздней исламизации даже в начале XX века, о чем ярко свидетельствует известная фотография 1919 года Ружицы Пейович из окрестностей Приеполя с двумя сыновьями, из которых один — православный, с шайкачей, а другой — мусульманин с чулавой на голове. Многие мусульмане и сегодня знают, кто их родственники в среде православных сербов, как, например, Гояковичи и Ровчани в окрестностях Приеполя, Бошковичи и другие в окрестностях Плевли, Курпейовичи вблизи Рожая, Радончичи вблизи Гусинья и сотни других братств.
Вряд ли кто-нибудь так мудро и трезво сумел указать на проблему религиозного разделения одного народа, как это сделал архимандрит Ничифор Дучич в журнале «Братство» в 1888 году (его девиз был: «Брат мне мил любой веры был») в статье «Колашин. Земля и племя у Херцеговини»: «Что означает единство веры в едином по происхождению и языку народе, который не находится на должной высоте культурного развития, вот красноречивый пример и подтверждение в Колашине, в этом сербском “par excellence” геройском племени, которое верой разделено надвое! — У его двух половин в силу разницы вероисповеданий не было ни
1. Osman Nurijbeg Firdus. О nacijonalnom opredeljenju bosansko-hercegovčkih muslimana. Nova Evropa, knj. XI, br. 10,1. april 1925. C. 299-300.
75
одной общей цели, ни объединенной борьбы за свое освобождение от чужеземцев, давивших на них /.../ Как было бы хорошо, если бы только этого не было в сербском народе! — Но раз уж злой рок давно так устроил, нужно желать, чтобы пришли в себя сыновья одного народа, какого бы закона они ни были, уважая свободу совести и веры друг друга, привыкая к настоящей веротерпимости, дружно стали бы работать за свободу своего отечества, выживание народа своего, просвещение и на благо его» [1]. Идея сербов мусульманской религии, представленная группой интеллектуалов, в большинстве своем поэтов из Боснии и Герцеговины, таких как Омер-бег Сулейманпашич-Деспотович, Осман Джикич, Авдо Карабегович-Србин, Авдо Карабегович Хасанбегов, Мехед-бег Капетанович, Салих Казазович и другие — не вызвала сильного отклика в области Рашка [2]. Исключение составлял плевальский Омер-бег Байрович и узкий круг его единомышленников в городках Рашки. Байрович во время первого прорыва австро-венгерских войск в 1914 году был арестован и интернирован в Сараево, где вскоре умер. Главной целью австро-венгерской политики после 1878 года было отдаление мусульман от православных сербов и приближение к римско-католическим хорватам, в случае если не удастся с помощью архиепископа Штадлера Калаева осуществить идею обращения в католичество боснийских мусульман [3].
ОБЛАСТЬ РАШКА В ПОЛИТИЧЕСКИХ ПЛАНАХ ВЕНЫ, АНКАРЫ, ТИРАНЫ И САРАЕВО
Первая мировая война и оккупация Сербии и Черногории раскрыли явно политические намерения лидеров рашских мусульман. Оккупанты сместили всех православных сербов — председателей общин и заменили их исключительно мусульманами, поощряя убийства сербов, вернули феодальные обязательства части крестьян, бывшим зависимыми в феодальной Турции, отменили кириллицу, интернировали всех видных сербов в концентрационные лагеря — такие как Добой, Наджмеджер, Арад, Болдогасон и другие. Многие добровольцы «джурумлии» из этой области боролись в Галиции против России. Агитацией, при поддержке Хасана Приштины, руководил гражданский комиссар оккупированной Сербии. По данным от июня 1917 года, в турецкий 15-й корпус, боровшийся в Галиции против России, «из оккупированных Австро-Венгрией областей (области Сербии, Черногории и северной Албании) отправлено 4500 “мусульманславян”». Кроме того, мусульмане, также как и албанцы, использовались оккупантами в качестве «добровольческой жандармерии, дополнительных
1. Нићифор Дучић. Колашин, приједјел и племе у Херцеговини, Књижевни радови архимандрита Нићифора Дучића. Књига 3: Београд, 1893. С. 342.
2. Омер-бег Сулејманпашић-Деспотовић. Српству, приредио и предговор написао Јово Бајић. Београд, 2001. С. 197.
3. Васиљ Поповић. Калајева идеја о покатоличењу босанских муслимана // Правда. Божић, 1940.
76
жандармов, вооруженных гражданских полицейских, вооруженных разведчиков и проводников, членов отрядов-погони» [1]. В фонде «Војно генерални гувернман Србија» («Военное генерал-губернаторство Сербия») Архива Сербии находится обширная и ценная документация, кроме прочего касающаяся и трех «южных округов» — Митровицы, Нови Пазара и Приеполя. Оккупационное правление составило подробные отчеты о политической и религиозной ситуации, экономике, торговле, горнорудных богатствах, культуре, просвещении, состоянии здоровья, а также по другим вопросам. Оккупационное австро-венгерское командование из Нови Пазара и Сенницы организовало в Сеннице 13—14 августа 1917 года конференцию всех градоначальников области Рашки, как записано в протоколе «Новопазарского санджака» [2]. От имени уездного командования из Нови Пазара присутствовали подполковник Себастиан в качестве представителя командования и офицер разведки подполковник Чанич. Вести о возможном «мире без аннексии», в соответствии с австро-венгерским отчетом, вызвали страх у мусульманского населения, которое опасалось, что вновь окажется под «черногорско-сербской властью». Протокол устанавливает желание градоначальников присоединить эту область к Боснии и Герцеговине, а тем самым и к Австро-Венгрии. В случае если это будет невозможно и если в Сербии и Черногории вернется сербская власть, «автономия Санджака» была бы меньшим злом. Далее они просят, если невозможно пойти навстречу их желаниям, разрешения австро-венгерского правительства переселяться в Турцию. Резолюцию подписало 12 градоначальников — Плевли «его превосходительство Мехмед Иззет-паша Байрович», Нови Пазара — Ризабег Муратбегович, Приеполя — Мурат-бег Хашимбегович, Нова Вароши — эфенди Сулейман Шечерагич, Биелого Поля — Хилми-бег Каябегович, Берана — Дулько-ага Рамхусович, Рожае — эфенди Ильяз Чатович, Прибоя — эфенди Хуссейн Хасанбегович, Тутина — Юсуф-ага Хамзагич, Сенницы — эфенди Рушид Спахович, Шаховича — Осман-ага Диздаревич и Берана — эфенди Хуссейн Шахман [3].
Австро-венгерские оккупационные власти все же с подозрительностью относились к отдельным мусульманским лидерам, полагая, что они находятся в сговоре с «Салоникским фронтом». Об этом свидетельствуют документы, касающиеся эфенди Рушида Спаховича. А именно в начале августа 1917 года из неопределенного источника поступило предложение сместить Спаховича с поста градоначальника Сенницы и интернировать его в лагерь. Известное число мусульман уже было интернировано в австровенгерские лагеря, не только те, которые считали себя сербами, исповедующими ислам, но и те, у которых просто были нормальные отношения
1. A. Митровић. Албании у политици Аустро-Угарске према Србији, Срби и Албании у XX веку Београд, 1991. С. 100-101.
2. Архив Србије, Војногенерални гуверман у Србији. Нови Пазар, 20. август 1917.
3. Архив Србије, Војногенерални гуверман, 1917, XVII1/738, Сјеница, 14. август 1917, превод са српског: Sitzungs-Protokoll, aufgenommenam 13. August 1917 in Sjenicain Vertrefungder Bürgermeister aller Bezirke Sandžak Novi Pazar.
77
с сербами. На сцену выступила разведывательная агентура, собравшая о Спаховиче разную информацию. В отчете из Нови Пазара разведывательному отделу Военного генерал-губернаторства Сербии в Белграде написано, что «вопреки нашим тщательным расследованиям» нам не удалось найти против Рушида Спаховича что-либо, что позволило бы сместить его с поста градоначальника и интернировать в лагерь. Мы будем и далее втайне, написано в отчете, заниматься этим случаем. То, что Спахович благосклонно относится к сербам — это с первого взгляда очевидно, но то же самое можно было бы сказать и «об остальных видных турках». Основных причин здесь две: во-первых, их политическое будущее всё ещё неизвестно, и они не желают портить с сербами отношения; во-вторых, потому что сербы их основные арендаторы. Мы будем и далее, говорится в отчете, изучать пропаганду Рушида, касающуюся «чурумлия». На совещании градоначальников, состоявшемся 13 августа 1917 года, он «самым решительным образом выступал за присоединение Санджака к Боснии и Герцеговине» [1]. После освобождения в 1918 году участники Сенницкой конференции во главе с Мехмед-пашой Байровичем в мае 1920 года были взяты под стражу и обвинены в этом деле, но до судебного заседания королевским указом от 17 февраля 1921 года они были прощены, выпущены на свободу, а дело закрыто [2].
В приложении к отчету от 21 октября находится документ, описывающий агитацию Спаховича против отправления добровольцев в австро-венгерскую армию, где они в качестве вспомогательных единиц выполняли разные задачи, а также его отношение к сербам. Хотя он вел себя лояльно, на самом деле, он подстрекал тех, кто хотел идти в добровольцы, утверждая, «на основании весьма конфиденциального отчета», что он мусульман охотнее послал бы в ад, чем «служить у ненавистных фрицев». Он утверждал, что вступление в австро-венгерскую армию противоречит базовым исламским постулатам, так как мусульманин, прежде всего, должен служить калифу. Всё-таки мусульмане Сенницкого края с большей охотой идут в австро-венгерскую, чем в турецкую армию. Нам не удалось установить, написано далее, что он состоит в переписке с Салоникским фронтом, но факт в том, что он предоставляет помощь сербам. Мусульмане этого округа видят в Рушиде Спаховиче, говорится в конфиденциальном письме, «ни много ни мало, серба, и с радостью приветствовали предложение сменить его на посту градоначальника Сенницы». В этом обвинительном документе говорится, что Спахович проворный и хитрый сербский агитатор, но его увольнение со службы плохо бы отозвалось на оккупированной территории, так как «он в период нашей оккупации приобрел значительное имущество и таким образом многих людей поставил в зависимость». Следить за ним сложно, так как он окружил себя преданными людьми, он хитер
1. Архив Србије, XVII/315, Нови Пазар, 21. октобар 1917, Извештај Обавештајном оделењу.
2. Душан С. Станић. Недовршени процес као историјски документ о плановима бивше Аустрије у погледу Санџака // Правда, 27—30. априла 1940.
78
и пронырлив, предпринял все меры предосторожности. В заключении написано, что его надо интернировать «из-за радикальной сербофильской агитации» [1].
Примерно двадцать дней спустя «агент Фердинанд Шаб», ссылаясь на предписание от 22 октября, доставляет австро-венгерскому офицеру разведки в Нови Пазаре новую информацию о Рушиде Спаховиче. Рушид эфенди вот уже длительное время поддерживает тайные связи с вождем коммитов Васой Карамарковичем. Это правда, что сербы сменили Рушила с места градоначальника в 1915 году и что на его место назначен Васа Карамаркович, но это продолжалось всего два месяца и Спахович вновь назначен на место градоначальника. Рушид, как говорят, встал на защиту «радикальных сербов» и воспротивился интернированию попа Радоя, Миленка Бойовича, Милана Тодоровича (в документе написано «Dodorovié») и Васы Карамарковича. Поп Радое всё-таки был интернирован и умер в мае 1917 года в лагере Нежидер, хотя Бойович, «радикальный сербский пропагандист», и далее работает в Сеннице в качестве муниципального писаря. Мы не смогли подтвердить, пишет агент Шаб, что он подстрекал добровольцев эмигрировать из Сенницы (вероятно, в Турцию). Также нам не удалось подтвердить, состоит ли он в контакте с Салоникским фронтом, но он, во всяком случае, состоял в переписке с известным Ничифором Бивляковичем, находящимся в настоящее время во Франции, а до того бывшим служащим в сербской финансовой службе. Так как он не любит работать, Спахович все дела доверил своему заместителю Али-аге Призренцу и писарям Бойовичу и Шучрии, а «все они сербофилы». Выносятся и следующие аргументы сербофильной ориентации Спаховича («сербофильных чувств»): «когда сербы оккупировали Санджак, с Рушидом ничего плохого не случилось», он и далее остался, хотя он и мусульманин, на своем месте; во время турецкой власти больше всего дел он вел с сербами и был вхож в сербские дома, а в 1914 году был одним из учредителей «Общества Святого Джорджа для помощи инвалидам» вместе с сербским подполковником Лазарем Максимовичем, Лукой Петричевичем, Ничифором Бивляковичем и Павичевичем, который по сей день работает в Сеннице в качестве гражданского врача. Из мусульман только Рушид был одним из учредителей. В обществе состояло 40 членов, и «оно упразднено после вхождения наших войск» [2].
Королевство Сербия, а затем Королевство сербов, хорватов и словенцев, то есть Югославия, стремились как можно быстрее интегрировать вновь освобожденные области в сербское и югославское общество. Эта работа могла быть проведена и точнее, и лучше, но государство находилось под гнетом многочисленных внутренних проблем. Упомянутые коммиты, находящиеся на той территории, — Юсуф Мехонич, Фериз Салкович, Хуссейн
1. Душан С. приложение без даты.
2. Там же. Нови Пазар, 10. новембар 1917 (Agent Ferdinand Schab — Anden K.u.k. Nachrichten Offiziererin Novipazar). Другой, упоминаемый в документах агент, подписывается «Михалиц».
79
Бошкович и другие своими преступлениями и грабежами усложняли нормализацию ситуации, особенно потому что они находились в связи с албанскими качаками, а Албания представляла для них убежище от преследований государственных органов. Преступление, а именно погром мусульман во Вранеше в ноябре 1924 года после убийства Бошка Бошковича, усилило чувство неуверенности в среде мусульманского населения, хотя государство с помощью армии и воспрепятствовало дальнейшему продвижению восставших. Список точно утвержденных жертв составляет свыше 80 имен. Утверждения о нескольких сотнях убитых произвольны и основываются на предположениях, так как не имеют подтверждений в архивных источниках того времени. Историк Эюп Мушович утверждает, что убийство Бошка Бошковича неоправданно «приписано коммиту Юсуфу Мехоничу, что и послужило причиной окончательного выселения колашинско-вранешских мусульман. Большая их часть пошла в Турцию, часть из них задержалась и в новопазарском крае» [1]. Часть из них переселилась в Боснию. Осталось неизвестно, кто именно убил Бошка Бошковича. Были обоснованные сомнения, что это совершил Мехонич, так как он со своей группой с 1918 по 1924 год убил несколько десятков видных людей из областей Дони Колашин и Биело Поле. С другой стороны, верили, что убийца мог быть и из рядов черногорских коммитов — сепаратистов, так как Бошкович был воодушевленным сторонником объединения Черногории и Сербии. Жарко Шчепанович приходит к следующему выводу о преступлении во Вранеше: «Данные о жертвах достаточно противоречивы и в силу этого достаточно ненадежны. В связи с этим «Политика» писала, что число жертв небольшое, так как мусульмане были уведомлены о вторжении, что и подтверждают современники, и они вовремя покинули свои села, таким образом новости в «Правде» ложные — упоминается слишком большое число жертв. Но их, конечно же, было много. Проведенные исследования показывают, что убито свыше 100 лиц» [2]. В отличие от Мушовича, некоторые мусульманские авторы в новое время пишут о «геноциде над мусульманами в Шаховичах и Павином полю»3. Жертвами этого преступления, особенно преувеличивая их число, сильно манипулируют некоторые мусульманские авторы.
В ходе Второй мировой войны большая часть политического руководства мусульман из Рашки решение так называемого Санджакского вопроса видела или в присоединении к нацистской НГХ (Независимое государство Хорватия), или к фашистской Великой Албании. В мае, июне и июле 1941 года Гитлеру и Анте Павеличу направляются письма с требованием присоединить так называемый Санджак к НГХ. Требуется присоединение «девяти районов»: Беране, Биело Поле, Сенница, Нови Пазар, Тутин, Нова Варош, Приеполе, Плевля и Прибой. Говорят о «сербской оккупации 1912 года», о преступлениях и массовых убийствах. Торговец из Биело Поля
1. Ејуп Мушовић. Етнички процеси и етничка структура становништва Новог Пазара. Београд, 1979. С. 107.
2. Бијело Поље, трупа аутора, изд. Скупштина општине Бијело Поље. Београд, 1987. С. 255.
3. Hakija Avdić. Položaj Muslimana u Sandžaku 1912—1941. Sarajevo, 1991. C. 124—140.
80
Илияс Добарджич обращается к Гитлеру 17 мая 1941 года со словами «Великий, Богом посланный, фюрер» и говорит, как и авторы других писем, только о «хорватах мусульманского вероисповедания в Санджаке», которые являются «самой чистой составляющей хорватского существа» [1]. В обращении говорится, что после сербской оккупации в 1912 году начались «наши страдания», «наше население преследуют, как животных, и истребляют», в Первой мировой войне «пять тысяч наших отцов и братьев из Санджака встретили общую геройскую смерть вместе с немецкими солдатами». В письме к заместителю председателя усташского правительства в начале мая, которое подписало сорок мусульман из Плевли, Приеполя, Прибоя, Биело Поля, Сенницы и Нова Вароши, говорится, что «Санджак населен боснийцами. Мы, из Санджака, считаем себя боснийцами, мы говорим на боснийском языке /.../ Никто больше нас, мусульман из Санджака, не вытерпел горя и несправедливости за прошедшие 22 года, мы остались без земли, без платья и ремесла», «нас обворовывали и на каждом шагу унижали» [2]. В письме к шефу главного штаба Турции маршалу Февзе Чакмаку от 9 июля 1941 года, который ранее был мутесарифом Плевальского санджака и военным комендантом, подписавшие требуют воспрепятствовать разделению их родного края — Новопазарского санджака, а также возвращения всей его территории Боснии и Герцеговине, то есть НГХ [3]. Отряды усташей прибыли в Плевлю, Прибой, Приеполе, Нова Варош и Сенницу.
В восточной части области Рашки преобладала великоалбанская пропаганда, чьим вдохновителем был Ачиф Хаджиахметович из Нови Пазара, председатель Албанского комитета и один из главных немецких агентов, затем Ахмет Дацич и прочие. Ачиф Хаджиахметович родился в 1894 году в Нови Пазаре, в албанской семье Ахмети, переехавшей сюда из Джаковицы. Начальную школу он окончил в Нови Пазаре, турецкую гимназию (ружди) в Скопье, а военную академию (Султанию) в Константинополе. Так как он был богатым торговцем, то в период между двумя войнами он непрерывно занимал пост председателя Торгового общества в Нови Пазаре и входил в руководство Вакуфско-меарифского собора в Скопье. В качестве одного из вождей мусульманской партии «Джемиета», вместе с Ферхадбегом Драгу, был дважды избран депутатом, а позже вступил в Югославское радикальное общество Милана Стоядиновича, стал членом главного комитета и был депутатом этой партии [4]. По некоторым данным, он был активным турецким офицером во время Первой мировой войны, и был награжден немецким железным крестом второй степени [5]. В числе участников
1. Војни архив Београд, бр. 45/1-7, к. 236. Загреб, 17. мај 1941.
2. Sarajevski hrvatski list, 6. svibnja 1941.
3. Zločininaj ugoslovenskim prostorima u Prvom i Drugom svetskom ratu // Zbornik dokumenata, t. I, Zločini NDH 1941-1945. Beograd, 1993. S. 293-294.
4. Биографски лексикон. Народно-представништво: Сенати Народнаскупштина. Београд, 1939. С. 92.
5. Бранислав Божовић-Милорад Вавић. Сурова времена на Косову и Метохији. Квислинзи и колаборација у Другом светском рату. Београд, 1991. С. 123.
81
совещания «албанских народных вождей», которое открыл Джафер Дева, с немецким генералом Фридрихом Георгом Эберхардом, командующим 60-й мотострелковой дивизией в Косовской Митровице, 21 апреля 1941 года был и Ачиф Хаджиахмети (Блюта). Ачиф Блюта играл важную роль в работе Албанского народного союза, сформированного в Митровице в августе 1942 года. Первым председателем этого союза был Реджеп Митровица, а заместителем - Бедри-бег Пеяни, но вскоре и председателем и главной фигурой становится Али-бег Драга, сын Ферхат-бега Драги. Али-бег Драга выступал за безусловное присоединение Косове ко-Митровицкого округа, находящегося в составе Сербии периода власти Недича, к Великой Албании. Ачиф Блюта был одним из его самых близких соратников и представителем в Нови Пазаре. Они хлопотали за присоединение Сенницы к Албании с целью «реализовать старую идею об общей границе между Великой Албанией и Независимым Государством Хорватии» [1]. Определенный круг мусульман в июне 1941 года в Загребе требовал от Павел ича, чтобы так называемый Санджак был присоединен к НГХ. Павелич это потребовал от Гитлера несколько дней спустя. В письме к Муссолини он был против присоединения этих областей к Черногории и даже предложил часть мусульман из Рашки («хорватского происхождения») обменять на сербов из Боснии. Главный сотрудник немецкой разведывательной службы Абвера (организации разведки и контрразведки немецких вооруженных сил) на этой территории был Джафер Дева, организовавший собственную разведывательную сеть наряду с Косово и Метохией в Андриевице, Плаве, Гусинье, Скопье, Куманове, Гостиваре и других местах. Дева был образованным человеком, обучался в Митровице и Салониках, затем в американском Роберт-колледже, Константинополе и в Торговой академии в Вене. Его близким соратником был Хассан Звиздич из Сенницы, один из главных немецких агентов в тех местах, поддерживающий регулярные связи с профессором славистики из Граца Йозефом Матлом, капитаном СС, и этническим немцем инженером Карлом фон Кремплером, полковником СС, который считался представителем Германа Нойбахера в этом регионе. По прибытии в Сенницу в 1943 году, в качестве главы СС полиции, Кремплер сформировал мусульманский легион СС (мощностью в один полк с четырьмя батальонами) под названием Полицейский полк самообороны Санджак. Он установил близкое сотрудничество с Чамилом Прашчевичем, комендантом мусульманской милиции в Сеннице, и молодым Митхадом Чатовичем. Активно участвовал в отправлении добровольцев в 13-ю СС боснийско-герцеговинскую так называемую Ханджар дивизию.
Известный славист, капитан СС Йозеф Матл из Белграда, кроме Косово и Метохии, следил и за ситуацией в Албании (считается, что до конца 1942 года главной личностью Абвера в Албании был инженер Виктор Пан, постоянно там проживавший и работавший на строительстве дорог, сразу
1. Бранислав Божовић-Милорад Вавић. Сурова времена на Косову и Метохији... С. 121.
82
после вхождения немецких войск в Албанию он сформировал важный центр своей службы в Тиране). Матл «обрабатывал» не только албанскую территорию, но часто «и Санджак, выезжая туда с разными заданиями». В составе дивизии «Бранденбург», специального подразделения германских вооружённых сил, находилась и 9-я рота, состоящая из албанцев косовско-митровицкого округа и мусульман из области Рашка. Решение о ее формировании было принято в марте 1943 года в Сеннице на совещании, на котором присутствовали «сотрудники Абвера Йозеф Матл и Рихтер с группой соратников из АСТ-Белград, Хассан Звиздич, богатый торговец из Сенницы, с группой местных мусульман и Джафер Дева» [1]. Сотрудник Девы — Чазо Ферович задействовал людей из Плава, Гусинья и из Руговы. Девятая рота вошла в состав 4-го легкого полка дивизии особого назначения «Брандербург». Там проводились суровые разведывательно-диверсантские учения, бойцы носили немецкую форму, иногда гражданскую одежду или национальные костюмы, когда они действовали вблизи Ужиц, Иваницы, Арилья и Чачака. Они представлялись как партизаны или четники, в зависимости от ситуации, а в декабре 1943 года им удалось войти в Приеполе, что привело к большому числу жертв среди членов Первой шумадийской партизанской бригады [2].
Сразу после оккупации в Дежевском и Штавичском уездах, как и в Первую мировую войну, были возвращены феодальные права аг и бегов над арендаторами (чифчиями) сербами, которые были обязаны отдавать четвертину. Была введена и десятина, право собирать которую оккупационные власти в мае и июне 1942 года дали на формальном аукционе Ачифу Хаджиахметовичу и Арифу Торбичу (Штавица, Драга, Мойстир и Ибарская долина), Авдулу Чосовичу (Горни Пештер) и Бику Дрешевичу (Дони Пештер). Ачиф Хаджиахметович командовал массовой атакой вулнетариев (албанских добровольческих отрядов) на Ибарский Колашин 30 сентября 1941 года, когда были сожжены многие села и убиты многие сербы. Немцы эту резню над сербами назвали «кровавая волна». Летом 1942 года Хаджиахметович пригласил из Тираны советника из марионеточного фашистского правительства, профессора Авни Зайи, присутствующего на заседаниях Албанского комитета, восхваляя Албанию и финансовую помощь албанского правительства. В августе 1942 года в Нови Пазаре был подготовлен торжественный прием с похвалами Ферхат-бег Драгу, присутствовавшему на заседании Албанского комитета. На митинге в его честь он обещал, что «после войны Нови Пазар будет принадлежать Албании» [3]. В 1943 году Ачиф Блюта был весьма активен в отправлении добровольцев в 28-й горный полк СС, так называемый Албанский полк в 13-й дивизии СС (Ханджар дивизии), в котором было 600—700 мусульман из Нови Пазара и окрестностей и примерно 1000 албанцев [4]. По возвращении с учений во
1. Бранислав Божовић-Милорад Вавић. Сурова времена на Косову и Метохији... С. 164.
2. Там же. С. 165.
3. М. Ћуковић. Указ. соч. С. 364-365.
4. Там же. С. 316-317.
83
Франции в феврале 1944 года дивизия начала с убийств и резни сербского населения в Среме, в которых участвовал 1-й батальон 28-го полка СС: в начале марта в деревне Гук 15 девушек изнасиловано, а затем зарезано; в деревне Ватровце убито 26 человек, в том числе и 3-х летний ребенок; в Босуте ночью жестоко убито 160 человек, а многие женщины до убийства изнасилованы; в деревне Ямена убито 60 человек, почти все были безоружны. После перехода в Боснию они продолжили свой кровавый пир; в деревне Урожичи убито 29 человек, в деревне Забрдже — 260, в деревне Вршани —100, в Тутуевце — 30 человек. Командир 28-го албанского полка полковник Франц Матхаус после того, как его взяли в плен, на следствии сказал; «Во время марша эти люди резали всех, кто попадался им навстречу и кто не носил на голове феску. Бывали случаи, когда офицер, шедший во главе колонны, видел людей, работающих в поле. Если бы он чуть позже оглянулся, то увидел бы, что люди, которые несколько секунд назад спокойно работали в поле, уже мертвы. Шиптары, как только их замечали, просто выходили из колонны и убивали их» [1].
В апреле 1944 года 28-й полк СС был возвращен в Приштину, и таким образом началась вербовка и сбор людей для формирования 21-й дивизии СС «Скендерберг». В единицу поступил 6491 человек, а командиром дивизии был генерал Аугуст Шмидтхубер. Несколько сотен молодых людей из Тутина, Бихора и прилегающих мест были в ее рядах. Наряду с прочими акциями, вместе с частями немецких войск она участвовала и в операции «Драуфгенгер» под командованием генерала Артура Флепса. Во время этой операции за один лишь день, 28 июля 1944 года, в деревне Велика было жестоко убито 428 человек, среди них 120 детей. Сожжено 300 домов. Число убитых в Велице и в других деревнях в подножии горы Чакор (зарезанные, брошенные в огонь и убитые другими варварскими способами) составляло в общей сложности 700 детей, женщин и стариков. Кроме албанцев из дивизии «Скендербег» и «Принц Евгений» в резне участвовали и мусульмане из Плавска и Гусинья [2]. Схожие зверства совершались и в соседних сожженных деревнях этой части Черногории [3].
Во время Второй мировой войны на территории Старой Рашки одновременно с гражданской войной между четниками и партизанами совершалась серия убийств, мести и резни между мусульманской и сербской сторонами. Сразу после оккупации некоторые мусульманские вожди из Плевли, Прибоя, Приеполя, Нова Вароши, Сенницы, Биело Поля, Нови Пазара требовали от Анте Павелича присоединения к усташескому НГХ, где уже начался геноцид православных сербов. Другие просили о присоединении к Великой Албании, в которой сразу после оккупации и присоединения большей части Косова и Метохии и частей Верхнего Ибра и Верхнего Полимля (Плавская, Рожайская и Тутинская префектуры) начались массовые преступления и
1. М. Ћуковић. Указ. соч. С. 319.
2. Вељко Мијовић. Црни вјетар. Роман. Беране — Бијело Поље, 2001. С. 320.
3. М. Ћуковић. Указ. соч. С. 328-329.
84
массовое изгнание сербов. Оценки, подкрепленные документами, показывают, что только из Косова и Метохии в течение Второй мировой войны изгнано около 100 000, а убито около 10 000 сербов [1]. В западную часть области Рашки (Плевля, Прибой с Увцем, Приеполе с Бродарево, Нова Варош, Сенница с Кладницей) вошли войска усташей, которые в первой половине июля 1941 года начали организовывать «усташескую мусульманскую милицию» (как ее называли) в этих областях. 10 мая группа мусульман из Нова Вароши направила письмо Хакии Хаджичу, доверенному лицу усташей в Боснии и Герцеговине, в Сараево, требуя, чтобы они были присоединены к «свободному и независимому НГХ» [2]. Командующий «Фланговой командой по Санджаку» с центром в Приеполе, подполковник Стиепан Яковлевич (который в период между войнами в качестве офицера жандармерии одно время находился в Андриевице) 2 мая 1941 года уведомляет командующего 4-м полицейским полком в Сараево о том, «что многие делегации из Нови Пазара и Сенницы вновь ушли в Сараево и Загреб требовать присоединения и этих частей к Независимому Государству Хорватия» [3]. Яковлевич поставил Тайиба Пашича на место «главы района» в Прибое, а на место исполняющего обязанности заместителя главы района в Нова Вароши - Хайрудина Хаджибрахимовича. Он приказал за каждого «хорвата, включая мусульман и католиков, расстреливать 50 других самых видных граждан». В июне 1941 года усташская мусульманская полиция взяла власть в свои руки в муниципалитете города Бар, сенницком уезде, и вместе с усташами начала серию нападений на сербские деревни в муниципалитете Бар. Из направления Пештера и Тутина албанская жандармерия и мусульманская полиция атаковали Корита. Яковлевич вооружал усташскую мусульманскую милицию. Командование Военной Краины из Сараево (полковник полицейского полка Мате Рупчич) уведомило командование наземными войсками в Загребе 26 июля 1941 года: «мы держим крепко в наших руках доминирующую линию Бар, Буджево и Дуга Поляна». Приказано подполковнику Яковлевичу «все православные деревни, находящиеся южнее от упомянутой линии, — сжечь. Таким образом, на склоне нашего Санджака будет создан гласис. Перед полицейской станцией в Баре лежат примерно 50 непохороненных еще четников, далее, к югу от Буджева — ещё около 120. В самом здании полицейской станции в Баре, взорванной одной нашей бомбой, осталось около 20 мятежников» [4]. Выдано распоряжение о конфискации скота у сербских крестьян. Тремя днями позже то же командование уведомляет Загреб: «В Санджаке ситуация благоприятная. Наши позиции Дуга Поляна и
1.
Ненад Антонијевић. Албански злочини над Србима на Косову и Метохији у Другом светском рату. Докуметна, друго, измењено и допуњено издање. Београд, 2009. С. 26—29;
Венцеслав Глишић. Албанизација Косова и Метохије 1941-1945, Срби и Албании у XX веку. С. 285.
2. Zločini na jugoslovenskim prostorima. Prvom i Drugom svetskom ratu / Zbornik dokumenata. Toml. Zločini Nezavisne Države Hrvatske 1941-1945, Vojno istorijski institut (Vojni arhiv). Beograd, 1993. C. 36-37.
3. Там же. С. 53. 4. Там же. С. 394.
85
Бар нетронуты, нет никаких боевых действий. Убитых мятежников хоронят сербские жители. Сербские деревни к югу от упомянутой линии сожжены. Говорят, что известный албанский патриот Шериф Салкович на территории Рожая собирает вооруженных арнаутов и намеревается через Бело Поле вступить в связь с нашими силами в Санджаке. Мыс этой целью заняли Бродарево на дороге Приеполе — Бело Поле» [1].
В июле 1941 года в Приеполе, Прибое, Нова Вароши, Сеннице и Бродареве, по некоторым источникам, находилось 1240 усташей и домобранцев [2]. В нападениях на сербов на правом берегу Лима особенно активной была мусульманская милиция из Пештера и Корита, а на левом берегу усташско-мусульманская милиция из Бродарева и Комарана. Под командованием усташского старшего сержанта Джерима Курпейовича они сожгли в Добрине 18 сербских домов, наступая в направлении Миоча, Милова и Каняма. Сербское население бежало к Вранешу. Только 17 августа было зарезано 17 сербов из Слатины, а убийства продолжались и в последующие дни.
В конце 1941 года происходит организация четнического движения на территории области Рашка. В стратегических планах всех участников событий: и четнического движения, и усташской мусульманской милиции, и сил НГХ, и Великой Албании, очень важным был контроль над «рашским коридором» между Боснией и Черногорией, с одной, и так называемой недичевской Сербией и Великой Албанией, с другой стороны. Мусульманским планам по уничтожению и изгнанию сербов из Биелопольского, Сенницкого и Прибойского уездов с помощью оккупантов и их союзников, т.е. с территории на правом берегу Лима, а также Плевальского, Чайничского и Фочанского уездов (идеологами были ходжа Растодер, Чазим Сиярич, Хуссейн Ровчанин, Сулейман ходжа Пачариз и прочие), четническое движение противопоставляет суровую месть мусульманской милиции и гражданскому мусульманскому населению на этих территориях. В начале января 1943 года, с 5-го по 10-е число, силами четников, по партизанским источникам, сожжено 33 мусульманские деревни на правом берегу Лима, и, как написано в монографии о Биело Поле — было убито «примерно 400 вооруженных мусульман и примерно 1000 женщин и детей» [3]. В начале февраля того же года последовала жестокая резня мусульманского населения Плевальского, Чайничского и Фочанского уездов. О размерах этого массового преступления, совершенного отрядами под командованием Павла Джуришича, свидетельствуют данные о том, что в селах Плевальского уезда (ближе к Чайничу и Фоче) убито 1048 лиц, сожжено домов и хозяйственных построек в 613 хозяйствах. Большую часть жертв составляли дети, женщины и старики4. Спираль преступлений и взаимных расправ продолжала раскручиваться. В деревне Буджево на Пештеру 2 мая
1. Zločini na jugoslovenskim prostorima. Prvom i Drugom svetskom ratu. Zbornik dokumenata... C. 405-406.
2. Бијело Поље, группа авторов. С. 378.
3. Там же. С. 488.
4. Историја Пљеваља, группа авторов. Пљевља, 2009. С. 422.
86
1943 года было убито несколько десятков сербов, среди которых и мать с двумя годовалыми близнецами. В деревне Дуйке вблизи Сенницы в один день было убито семь сербских юношей Речевичей. И так далее. Многие сербские семьи с территории Старой Рашки во время Второй мировой войны переселились в Центральную Сербию.
В Нови Пазаре Ачиф Хаджиахметович говорил, что сербы должны примириться с тем, что «это территория Великой Албании». В октябре 1941 года в Нови Пазар прибыло около 500 албанцев во главе с Шабаном Полужей. Хаджиахметович стремился к албанизации этой части Рашки: распространял карты Великой Албании, изменял названия улиц, открыл албанскую школу и учредил общество «Скендербег» (упразднил мусульманское общество «Тарик»), приказал обязательное ношение кече. Название одной из лекций, организуемых обществом раз в неделю, которую прочитал председатель общества Сулейман Даца, гласило: «Славяне — исторический мусор» [1]. Он помогал при немецкой депортации всех евреев из Нови Пазара на Саймиште, всего 220 человек, включая 108 детей и молодежи до 20 лет [2]. Во время визита в Тирану, в сопровождении Эюпа Ляйича и Рамиза Палевца, он встретился с Ферхат-бег Драго и вместе с ним посетил практически всех министров албанского фашистского правительства. Его убеждали, что «после войны большая часть Санджака будет в составе Великой Албании. Но пока война продолжается, немцы не желают ссориться с сербами» [3].
Хаджиахметович был расстрелян в 1945 году на Хаджете в Нови Пазаре по приговору военного суда. На том же месте были расстреляны и многие сербы по приговору того же суда. Интересно, что СДА (Партия демократического действия) на заседании весной 1991 года в Нови Пазаре приняла решение о «реабилитации великого мусульманского человека Ачиф-эфенди» и об установке мемориальной доски [4].
ПАРТИЗАНСКАЯ АВТОНОМИЯ (1943-1945) КАК ЧАСТЬ АВСТРО-ВЕНГЕРСКОГО ПОЛИТИЧЕСКОГО НАСЛЕДИЯ
В областном комитете КПЮ (Коммунистической партии Югославии) в связи с Санджаком в 1943 году зародилась так называемая «партизанская автономия Санджака», то есть Земельное антифашистское вече народного освобождения Санджака, основанное 20—21 ноября 1943 года в Плевли. Двадцатое ноября празднуется и в наши дни, вот уже несколько лет, как так называемый «День Санджака», хотя ЗАВНОС (Земельное антифашистское вече народного освобождения Санджака) не очень похоже
1. Б. Божовић-М. Вавић. Указ. соч. С. 438.
2. Мирко Ћуковић. Санџак. Београд, 1964. С. 292-293.
3. М. Ћуковић. Указ. соч. С. 304.
4. Борба, 29. мај 1991. Навијачи на утакмицама у Новом Пазару редовно истичу транспарент «Стадион Аћиф Ефендије».
87
на сегодняшнюю политическую программу мусульманских партий в области Рашка. В Резолюции об основании ЗАВНО Санджака в основном подчеркивается «братство сербов и мусульман», а в качестве первой и основной задачи «создание боевого единства сербов и мусульман». Территория охватывает восемь общин — шесть в Сербии и две в Черногории (Плевля и Биело Поле), в отличие от сегодняшних амбиций идеологов этого проекта, охватывающих еще и Беране, Плав и Рожае. В Инициативном комитете по созыву Собрания ЗАВНОСа из семи членов, во главе со Сретеном Вукосавлевичем, только один — мусульманин — эфенди Мурат Шечерагич, остальные — сербы. Сербы составляют абсолютное большинство и в парламенте. Из 62 членов ЗАВНОСа лишь девять — мусульмане, а из 11 членов Президиума и Исполнительного комитета двое — мусульмане, а именно Мурат Шечерагич и Эдиб Хасанагич [1]. Другими словами, невозможно говорить о какой-либо мусульманской автономии.
Решение о формировании ЗАВНОСа было принято в верхах коммунистического руководства, и решение о его расформировании поступило из той же инстанции. На заседании Президиума АВНОЮ, состоявшемся 24 февраля 1945 года, во втором пункте повестки дня стоял вопрос о статусе Санджака. На заседании председательствовал Иван Рибар, а в числе присутствующих были Моша Пияде, Эдвард Кардель, Сретен Жуевич, Спасения Бабович, Мома Маркович, Владо Зечевич, Раде Прибичевич, Благое Нешкович, Сретен Вукосавлевич, Димитар Влахов, Никола Петрович, Владислав Рибникар, Андрия Хебранг, Йосип Смодлака, Анте Мандич, Михаило Апостолоски и другие. Протокол вел секретарь Президиума Миле Перуничич. Вступительное слово по этому вопросу произнес Моша Пияде. Он сказал, что «пришло время решить этот вопрос» и «принять предложение именно в таком виде». Очевидно, что было предусмотрено возвращение на этой части территории старых границ между Сербией и Черногорией, установленных Бухарестским мирным договором в 1913 году. Марко Вуячич не согласился с предложением Моши Пияде, требуя, чтобы «весь Санджак был присоединен к Черногории, также как и оба Дукаджина». Он считал, что «нет политического смысла раскалывать сейчас Санджак», подчеркивая важность одобрения решения населением на этой территории. Сретен Жуевич критиковал выступление Вуячича, а Родолюб Чолакович поставил вопрос о том, каково настроение народа в связи с предложением, о котором идет речь. Кардель объяснил Вуячичу, почему его предложение нельзя принять. В протоколе аргументы Карделя записаны следующим образом: «говорит о Косове и Метохии и требует, чтобы эти территории сейчас не обсуждались, потому что ещё не время, и этот вопрос не стоит в повестке дня». Сретен Вукосавлевич считал, что «Санджак как самостоятельная единица не должен существовать и что это неоспоримо». Он полагал, что нужно «зондировать местность», при
1. Zoran Lakić. Partizanska autonomija Sandžaka 1943-1945 (ZAVNO Sandžaka-dokumenta). Beograd-Nikšić-BijeloPolje, 1992. C. 99-102.
88
влечь народ на свою сторону. По его мнению, «Санджак не нужно разделять, а следует как одно целое присоединить к той или иной федеральной единице: Сербии или Черногории». В обсуждении этой темы принимали участие Моша Пияде, Раде Прибичевич, Марко Вуячич, Андрия Хебранг и Эдвард Кардель. Кардель предложил «не отправлять письмо в АВНОС, но определить лица из президиума АВНОЮ, которые проведут ликвидацию сегодняшнего положения Санджака в соответствии с позицией, которую мы сегодня здесь занимаем». Иван Рибникар поставил на голосование предложение Карделя, которое было «принято единогласно». Президиум поручил Моше Пияде, Раде Прибичевичу и Миле Перуничичу «выехать в Санджак на заседание тамошнего веча» [1]. На пятом заседании Президиума АВНОЮ 29 февраля 1945 года Моша Пияде сказал, что обособленная единица Санджак была сформирована «по особым политическим и военным причинам», но что сегодня нет ни политической, ни экономической потребности в этом. Решающим было мнение Эдварда Карделя, заместителя председателя правительства новой Югославии: «Санджак как область не может сохранять свой статус, так как для этого больше не существует политических, экономических или этнических причин. Это совершенно ясно» [2]. Решение было формально принято на заседании ЗАВНОСа в Нови Пазаре 29 марта 1945 года (председательствовал заместитель председателя Мурат Шечерагич), на котором пришли к выводу о необходимости восстановления границы 1913 года между Сербией и Черногорией. В пункте 2 обоснования сказано, «что на учредительном собрании этого вече, состоявшемся 20 ноября 1943 года в Плевле, ранее не выдвигалось требование об особом положении Санджака в будущем государстве» [3].
Рашка и неоосманизм: между «Великой Боснией» и «Великой Албанией»
Попытки поднять так называемый вопрос Санджака и придать ему международное значение обострились параллельно с процессами раскола югославского государства. Нехватка архивной документации, в особенности документации разведывательных служб великих сил и Турции, препятствовали полному представлению о том, кто и за какие нитки тянул в течение последних десятилетий. Однако множество книг, воспоминаний, ежедневных и ежемесячных печатных изданий и других источников позволяют реконструировать контур стратегии в области Рашка, так называемому «Санджаку», как она называется в этих источниках. Кроме
1. Архив Југославије, Президијум АВНОЈ-а, фасц. 7, Записник са седнице Председништва Антифашистичког већа народног ослобођења Југославије одржане 24. фебруара 1945. године.
2. Miodrag Zečević-Bogdan Lekić. Državne granice i unutrašnja teritorijalna podela Jugoslavije. Beograd, 1991. C. 86-87.
3. Архив Југославије, Президијум ABHOJ-a, фасц. бр. 7; Z. Lakić. Указ. соч. С. 302.
89
лидерства СДА в Сараево в качестве главного фактора, свою роль играют и другие югославские центры, такие как Загреб и Приштина, затем Турция и ее симпатизеры на Балканах, исламские страны, такие как Иран и Саудовская Аравия и, конечно же, ведущие западные страны, которые приложили руку к краху Югославии. Предводитель и главный идеолог Партии демократической акции Алия Изетбегович, начав еще в молодости, в течение десятилетий систематически развивал свою идеологию, которую представил в Исламской декларации. Ислам для него не только религия, но и общественный строй. Предшественником движения «Молодые мусульмане» в канун Второй мировой войны было нелегальное общество «Мирза Сафет» в Сараево, которое в марте 1941 года изменило название на «Молодые мусульмане». Изетбегович, находясь в средней школе в рамках молодежной секции общества «Трезвеност» («Умеренность») в Сараево, принимает панисламистские идеи Тарика Муфтича, — вождя младомусульманской организации, вдохновленной подобным примером в Египте. В начале мая 1943 года «Молодые мусульмане» становятся молодёжной секцией «Эль-Хидае», в которой Изетбегович выполняет функцию заместителя члена комитета. Активны они и в Мерхамете, и в Хуриете. Основаны и женские филиалы «Молодых мусульманок». Изетбегович был весьма активен летом 1943 года при создании «мусульманской армии», в акции под предводительством Хафиза Мухамеда Панджа. Изетбегович считал, что нужно создать ядро, около которого собирались бы члены Ханджар дивизии, когда вернутся с фронта и после того, как «выйдут из подчинения немцам». Изетбегович вместе с Неджибом Шачирбеговичем поприветствовал от имени «Молодых мусульман» муфтию Иерусалима Мухаммада Амина аль-Хусейни во время его визита в Сараево. Он был весьма активен и после освобождения Сараево 6 апреля 1945 года, особенно при основании подпольной газеты «Муджахид». На учредительном собрании культурно-просветительского общества «Препород» («Возрождение») он выступил с речью «в духе ислама». Изетбегович был арестован уже в начале марта 1946 года и осужден на три года тюремного заключения. Органы новой власти в 1949 году обнаружили 806 членов организации «Молодые мусульмане» в уездах Боснии и Герцеговины. Изетбегович был самым упорным.
Получив уведомления о международной и внутренней подготовке к расколу Югославского государства, Алия Изетбегович посчитал, что настал момент любыми средствами сформировать исламское государство Боснии и Герцеговины. В верхах СДА в Сараево, в военных и полицейских структурах, имелось большое число мусульман из области Рашка, и координация действий в канун раскола Югославии проводилась практически ежедневно. Уже в течение 1990 —1991 годов подготовка к войне, которую ведет СДА, охватывает и область Рашку. В 1990 году в Нови Пазаре сформирована Партия демократической акции. Хасан Эфендич пишет в своей книге «Koje бранно Босну», что во время собрания СДА в Доме милиции в Сараево 10 июня 1991 года, на котором присутствовало 380 человек из всей Югославии, было сформировано «Вече национальной обороны
90
мусульманского народа». Во главе Вече, или Совета по национальной обороне, был Алия Изетбегович, а в числе членов состояли Эюп Ганич, Русмир Махмутчехаич, Харис Силайджич, Мухамед Ченгич, Салем Шабич и Сулейман Углянин [1]. Принято было и решение о формировании партийных военизированных единиц под названием «Патриотическая лига народов». Политическим штабом Лиги руководили Эюп Ганич и Омер Бехмен, а военным — Сефер Халилович. Некоторые другие авторы утверждают, что формирование Лиги началось в апреле 1991 года, а в мае она получила название «Патриотическая лига», главными организаторами были Сефер Халилович и Русмир Махмутчехаич. Сефер Халилович в книге «Лукава стратегија» пишет, что только в Сараевском регионе до конца 1991 года было примерно 60—70 тысяч вооруженных членов Патриотической лиги. В системе военной организации наверху был главный штаб (в Сараево), десять региональных штабов, из которых девять на территории Боснии и Герцеговины, 103 муниципальных штаба большого числа разных единиц — от взводов до бригад. Десятый региональный штаб Патриотической лиги покрывал так называемый «Санджак», его центр находился в Нови Пазаре и охватывал общины: Нови Пазар, Тутин, Сенница, Приеполе, Нова Варош, Прибой, Плевля, Биело Поле и Рожае. В штабе был свой комендант [2].
В течение 1990 года, как уже было сказано, была создана и «СДА Санджака». Адил Зулфикарпашич присутствовал на учреждении партии в Нови Пазаре и в связи с этим записал свои впечатления и комментарии. В книге Милована Джиласа и Надежды Гаче «Бошняк, Адил Зулфикарпашич» он говорит, что власть и милиция вели себя корректно, но собрание «проводилось профашистски», о чем он и уведомил Алию Изетбеговича. Во время пребывания в Рожае по аналогичному поводу один из лидеров этой партии сказал ему, что организовал закупку оружия в Загребе и что должны прибыть два-три грузовика. Он спросил Зулфикарпашича, возможно ли отправить некоторых людей на обучение за границу. Он также сообщил, что «сто летчиков-санджаклий в Турции лишь ждут случая, чтобы начать бомбить Сербию» [3].
С 25 по 27 октября 1991 года СДА организовала референдум о политической и территориальной автономии «Санджака». Вскоре формируется «Мусульманское национальное вече Санджака», целью которого является «духовное и территориальное объединение народа в этнических границах Санджака» и проводится в жизнь воля мусульманского народа, высказанная на октябрьском референдуме4. Во время учредительного собрания Мусульманского национального вече Санджака 11 января 1991 года требовалось «определение
1. Девети извештај Савезне владе о ратним злочинима на подручју претходне Југославије. Београд, 1998. С. 13.
2. Sefer Halilović. Lukavastrategija, Sarajevo, 1997. С. 12-121; Бошко Тодоровић - Душан Вилић. Зашто су оптужени, 2. Београд, 2002. С. 288-299.
3. Milovan Đilas - Nadežda Gaće. Bošnjak Adil Zulfikarpašić. Bošljački institut Cirih«Globus», 1994. C. 166.
4. Bitkaza Sandžak, intervju Sulejmana Ugljanina. «Sandžak» br. 1-2, januar-april 1992. C. 14-19.
91
специального статуса Санджака». Председатель Вече Сулейман Углянин сообщает о «будущем Санджака (...) в абсолютной самостоятельности и полной независимости от Сербии и Черногории». Эта территория, говорит он, «никогда им не принадлежала, она была лишь оккупирована».
Весной 1992 года председатель СДА Углянин и секретарь Расим Ляич (которого упоминают в качестве мандатала «санджакского правительства») прибывают с визитом в Лондон, где председателю Мирной конференции по Югославии лорду Каррингтону предоставляют аргументы по своему проекту. Во второй половине апреля того же года делегация СДА во главе с Углянином прибывает в Турцию, где, по словам турецкого издания на английском языке «Дейли ньюз», разговаривает с премьер-министром Турции Демирелом, его заместителем Эрдалом Мнением и министром иностранных дел Хикметом Четином. Делегация требовала, чтобы Турция не признавала новую Югославию, чтобы ЮНА (Югославская народная армия) была провозглашена «оккупационной силой, уничтожающей все несербское». Турецкий политический верх получил сведения о «сербском геноциде над мусульманами в Боснии и Герцеговине и Санджаке». Делегация просила Углянина, чтобы в случае, если не остановится кровопролитие в Боснии и Герцеговине, «Турция вмешалась военным путем и предоставила оружие и финансовую помощь Боснии и Герцеговине» [1]. В те дни в Турции с визитом находилась и делегация косовских албанцев во главе с Ибрагимом Руговой, неоднократно утверждавшим, что «Косово только албанское» [2].
Во время пребывания СДА в Турции, в Нови Пазаре была обнародована Резолюция мусульманских интеллектуалов Санджака, Черногории и Сербии, принятая 18 апреля 1992 года из девяти пунктов («подписи 333 интеллектуалов»). В Резолюции требуется остановить «ужасающий геноцид ЮНА, сербских террористов, а также других военизированных формирований над мусульманским народом», оттянуть «все оккупационные силы»; говорится о том, что мусульмане в так называемом Санджаке находятся под угрозой и требуется, чтобы эта территория стала «демилитаризированной зоной мира»; не принимаются результаты референдума о формировании совместного государства Сербии и Черногории — СР Югославии и требуется отмена международного суверенитета Югославии; поддерживаются Мусульманское национальное вече Санджака и его усилия в «интернационализации статуса мусульман в Санджаке», а также выраженная на референдуме воля «территориальной и политической свободы Санджака»; имея в виду что, как указано в резолюции, «политическое руководство Сербии является генератором всех потрясений на балканских территориях», и поэтому от соответствующих международных институтов (особенно от Мирной конференции по Югославии и Совета министров Европейского сообщества) требуется «как можно быстрее организовать конференцию по Сербии».
1. Bitkaza Sandžak, intervju Sulejmana Ugljanina. «Sandžak» br. 1-2, januar-april 1992. C. 17.
2. Kosovo je albansko, intervju Ibrahima Rugove. «Sandžak», br. 1-2, 1992. S. 20-22.
92
В течение 1992 года в Нови Пазар прибыла миссия ОБСЕ по так называемому Санджаку, под руководством австрийского дипломата Валентина Инцка. Широкая местная и международная деятельность ведущих мусульманских политических деятелей области Рашки всегда находилась в тесной связи с албанскими сепаратистско-террористическими движениями в Косово и Метохии (совместными усилиями организуются между прочим поэтические встречи «Хивзи Сулеймани» в Рибариче, спортивные игры «Республики Косово и Санджак» в Плаве и пр.). Эта деятельность достигла своего пика с принятием Меморандума о специальном статусе по Санджаку в рамках остатка Югославии (Сербии и Черногории). Меморандум был принят 6 июня 1993 года на Скупщине Мусульманского национального вече Санджака в Нови Пазаре. В пяти главах Меморандума затрагиваются следующие вопросы: общие принципы, «границы Санджака», содержание специального статуса (человеческие и национальные права, полномочия органов власти «Санджака», структура власти), международные гарантии и заключительные положения. Специальный статус должен охватывать территории муниципалитетов Нови Пазар, Сенница, Тутин, Приеполе, Нова Варош, Прибой, Плевля, Биело Поле, Беране, Плав и Рожая. «Территория Санджака представляет собой историческую, этническую, экономическую, транспортную и социально-культурную среду, в которой будут соблюдаться права и обязательства, обоснованные в этом меморандуме, Конституции Санджака и Конституции Югославии».
Не вдаваясь в подробности, касающиеся органов власти, предусмотренных в меморандуме, среди которых полиция и правосудие, обратим внимание на структуру власти: Скупщина Санджака в качестве законодательного органа, Председатель (гувернер) и Правительство в качестве органа исполнительной власти, а также суды первой и второй инстанций и Верховный суд Санджака в качестве органов судебной власти. Председатель (гувернер) представляет «Санджак», предлагает кандидатов на место председателя правительства, координирует работу правительства и органов государственного управления. «Полиция будет под контролем исполнительной власти Санджака». Международная конференция по бывшей Югославии, то есть ее правопреемники, предоставят международные гарантии специального статуса. Конференция формирует Специальный комитет по «Санджаку», в который, кроме представителей Конференции, составляющих большинство, входят и представитель Югославии, Боснии и Герцеговины и Мусульманского национального вече Санджака. Акт о специальном статусе подпишут два сопредседателя Конференции и представители Югославии, Боснии и Герцеговины и Мусульманского национального вече Санджака [1].
Интенсивная международная деятельность продолжалась и в последующие годы, одновременно с оживленной внутриполитической активностью - особенно при формировании образовательной, издательской и
1. Memorandum о uspostavljanju specijalnog statusaza Sandžak, Novi Pazar, jun 1993.
93
медийной инфраструктуры. По прошествии почти двух десятилетий после принятия Меморандума по специальному статусу, ситуация изменилась. Исчезла СР Югославия, НАТО распространилась на все соседние страны и на южный сербский край. Тем временем Мусульманское национальное вече переименовалось в Бошняцкое национальное вече Санджака. Так называемое международное сообщество продолжило «обустраивать Сербию», а в действительности — дробить ее. В соответствии с новой ситуацией Бошняцкое национальное вече Санджака 19 июля 1999 года приняло Меморандум об автономии Санджака и специальных отношениях с Боснией и Герцеговиной [1].
В начале сентября 2003 года прекратило свою работу Бошняцкое национальное вече Санджака и конституировалось Бошняцкое национальное вече, которое в Уставе утверждено «как представительный орган боснийского национального общества в Сербии». Вече в течение 2004 - 2005 годов, наряду с другими мероприятиями, установило и «национальные праздники»: День боснийского национального флага, День Санджака и День памяти. День боснийского национального флага — «самый важный национальный праздник боснийцев из Санджака», отмечается 11 мая, когда в 1999 году основано Мусульманское национальное вече Санджака. День Санджака отмечается 20 ноября, когда в 1943 году основан ЗАВНОС в Плевли. День памяти —11 июля, «посвящен памяти о геноциде над боснийцами в Сребренице в 1995 году», но он отмечается и как день памяти Сиеверина, Буковиц, Штрпце и «всех других боснийских жертв в истории» [2]. Национальные праздники «боснийцев утверждены Решением Совета Республики Сербии по национальным меньшинствам от 23 декабря 2005 года»3. Самые большие награды и признательность рашских мусульман («боснийцев из Санджака»): Повелья бана Кулина, Дукат Иса-бега Исхаковича, Медаль Рифат Бурджович Тршо и Перо Чамила Сиярича. В Плевле существует манифестация «Дни Хуссейн-паши Болянича». Медалью «Рифат Бурджович Тршо», присуждаемой 20 ноября, были награждены, в числе прочих, Наташа Кандич, Петар Ладжевич и Горан Башич.
Вопрос об области Рашка, в рамках более объемной стратегии сведения Сербии к границам до 1912 года, постепенно развивается в направлении формирования «Санджака как европейского региона». В Сараево 2 июля 2011 проводился, как говорилось, научный симпозиум «Санджачки вопрос», организованный Интернациональным университетом в Нови Пазаре. Кроме ректора Мевлуда Дудича, выступали и Мухамед Филипович, Нияз Дуракович, Муамер Зукорлич, Эюп Ганич, Мехмед Слезович, Рифат Реджович, Хазбия Калач, Харун Хаджич, Шефкет Крцич и другие. «Санджак как европейский регион» должен охватывать, по мнению участников этой конференции, и территории Сербии, и территории Черногории: «трансграничность
1. Esad Džudžević, Sandžak multietnička regija. Zbirka međunarodnih i domaći dokumenata о regionalizmu. Tutin, 2010. C. 64.
2. Там же. С. 66.
3. Там же.
94
региона в соответствии с европейской ориентацией децентрализации власти и административной реорганизации территории». Эюп Ганич по этому поводу изложил «концепцию сути Санджака»: парламент европейского региона Санджак, исполнительный комитет с секретариатами, для начала — по международному сотрудничеству, по диаспоре Санджака, по образованию и культуре и «предпринимательству»; учреждение институтов и предприятий, таких как: Архив Санджака, Народный театр в Нови Пазаре, государственное предприятие «Леса и воды Санджака» и пр. Работу секретариата финансово поддерживают правительства Сербии и Черногории. Секретариат по международному сотрудничеству, по словам Ганича, должен открыть представительства в Брюсселе, Вашингтоне и Стамбуле. И прочие участники на этой конференции подробно представили все аспекты трансграничной территории, включая, например, и свободные таможенные зоны в Приеполе, Сеннице, Тутине, Биело Поле, Беране и Рожае [1].
Новый мощный стимул этому политическому проекту дает Турция своим возвращением на Балканы и нескрываемыми неоосманскими амбициями. Она уже вмешивается, как известно, в некоторые внутренние вопросы Сербии. Первостепенный интерес Турции на Балканах, как об этом пишет ее министр иностранных дел Ахмет Давутоглу в книге «Стратегијска дубина» — сильная Албания и сильная Босния и полный контроль над старой «боснийской джадой (дорогой. — Прим. перев.)» от Боснии к Константинополю. «Дуга, находящаяся на юго-западе и пролегающая от Бихача, — пишет Давутоглу, — через Среднюю и Восточную Боснию, Санджак, Косово, Албанию, Македонию, Кирджалию до Восточной Фракии, для Турции является балканской геополитической и геокультурной “дорогой жизни”» [2].
Сербское общество, прежде всего власть в Белграде, недооценило международную помощь сепаратистскому движению в этой части Сербии. Она упустила шанс поддержать разумных людей среди мусульман Рашки, которые свое будущее видят в Сербии и не отрекаются от общих с православными сербами корней. При этом никто не увидел сербскую проблему в Рашской области, о которой в основном и сейчас говорится так, как будто там никогда не было и нет сербов, которые, надо признаться, оставлены один на один с исламским экспансионизмом. «Наша среда недостаточно сформирована для национального образа мышления и работы, — пишет Йован Цвийич в 1907 году. — Неправда, что мы должны уступать более сильным только потому, что мы маленькое государство. Народ этого маленького государства имеет свои великие национальные чувства, и интеллектуальные силы Сербии истинно представляют их в мире» [3].
1. Sandžačk о pitanje.«Sandžak» br. 155, 1. avgust 2011. С. 14-23.
2. Цит. по: Дарко Танасковић. Неоосманизам. Повратак Турске на Балкан. Београд, 2010. С. 93.
3. Јован Цвијић. О национал ном раду. Цвијићева књига. Београд, 1927. С. 61.