Глава IV. АЛБАНЦЫ В СТАРОЙ СЕРБИИ: ОСНОВЫ ИДЕОЛОГИИ АЛБАНСКОЙ ЛИГИ
- Албанская лига в Призрене как часть панисламского движения
Сербско-албанские отношения — это одна из «горячих» тем новой балканской истории. В последние годы представители международной научной мысли много говорили и писали об «албанском вопросе» в Сербии, то есть о сербско-албанских отношениях в Косово и Метохии — средоточии Старой Сербии. Это делалось в значительной мере без знания дела, вследствие толкования истории этой части Сербии исключительно с современной политизированной точки зрения, с очевидным желанием подчинить видение прошлого требованиям политической конъюнктуры. Примером такого тенденциозного и искаженного толкования балканской истории и сербско-албанских отношений является Меморандум форума албанских интеллектуалов Косова, направленный 26 октября 1995 года международной общественности с подписью Реджепа Чосье, председателя форума. В этом тексте, искажающем историческую истину и затуманивающем суть сербско-албанских отношений в Косово и Метохии, упорно повторяется ряд старых клише и стереотипов с расчетом, что они будут приемлемы в западноевропейской политической и общественной среде. В нескольких местах подчеркивается историческая и этническая «иллиро-албанская идентичность» ещё со времен античной Дардании и делаются ссылки на утверждения албанского писателя Исмаила Кадареа о том, что «Косово — это земля, где натиск славян был остановлен в раннем Средневековье. Это прервало панславянскую мечту: освоение и славянизацию значимого европейского полуострова». Подчеркивается, что албанцы трех конфессий боролись с многовековым владычеством Османской империи, «что албанские этнические территории», в которые входит Косово, Метохия и «албанские края в южной Сербии и Черногории», оккупированы южными славянами и что эти территории «сегодня могут рассматриваться как последние колонии в Европе». Настойчиво доказывается тезис о систематической и постоянной сербской «гегемонии» и «экспансионизме». Наряду с прочим утверждается, что «сербский государственный террор над албанцами представляет собой особую главу сербской многовековой политики под русским покровительством еще со времен первых завоеваний албанских территорий. Перманентная стратегия сербских чудовищных проектов со второй половины прошлого и в течение всего нашего столетия — это этнические чистки албанских территорий и их славянизация». Далее в меморандуме
96
упоминается, что Сербия «и сегодня разрушает албанские исторические и культурные памятники и возводит свои сербские церковные исторические памятники, наводняя Косово надписями на кириллице, также, как и в средние века, с целью подтверждения своего сербского присутствия» [1]. Это лишь один из многих примеров подобных деклараций, с помощью которых албанцы обращаются к европейской общественности.
Понятно, что речь идет о политической пропаганде, причем расчет идет, с одной стороны, на неосведомленность западной публики, а с другой стороны, на стереотипы и предубеждения по отношению к сербам и славянам вообще. Один из вопросов, привлекающих внимание современных исследователей, который должен обеспечить легитимность современным политическим стремлениям албанцев, это вопрос об их происхождении и их метрополиях в ранний период албанской истории.
Существуют две основные идеи, на которых основывалось и основывается албанское движение на Балканах. Это паниллиризм и панславизм. В европейской науке существуют разные мнения о происхождении сегодняшних албанцев. Некоторые из них представил немецкий ученый Георг Штадтмюллер в своей книге «Forschungen zur albanischen Frühgeschichte» («Исследования по ранней албанской истории»), опубликованной в Висбадене в 1966 году (первое издание вышло в Будапеште в 1942 году) [2]. Французский консул в Янине Пуквиль, например, считал, что албанцы в раннем Средневековье пришли на Балканы из кавказской Албании, и поэтому они не являются автохтонным населением3. Всё-таки в науке преобладает мнение, которое отстаивал и сербский археолог Милутин Гарашанин о том, что албанцы, по сути, новая этническая формация, возникшая в первые столетия Средневековья на старобалканских основах, путем смешения разных элементов старых палеобалканских субстратов — иллирийских, дако-мёзийских и фракийских. Поэтому нельзя говорить об албанцах как о прямых и непосредственных потомках иллирийцев или дарданцев4.
Вопрос о происхождении и метрополии албанцев привлекает внимание албанских ученых и публицистов. Немецкий исследователь Петер Бартл справедливо заметил, что албанские исследователи некритически относятся к этой проблеме и конструируют разные теории: «Картина, которую албанская наука создает о собственной ранней истории, упрощена, некритична и сконструирована. Языковых доказательств иллиро-албанского родства практически нет»5. Выдающийся албанский лингвист Э. Чабей
1. Bujku, 28.x.1995.
2. Georg Stadtmüller. Forschungen zur albanischen Frühgeschichte, zweite erweiterte Auflage, Albanische Forschungen 2. Wiesbaden, 1966.
3. F.C.H.L. Pouqueville, Voyage dans la Grèce. II, Paris, 1820. P. 505.
4. Илири и Албании, Зборник радова, Српска академија наука и уметности — Оделење историјских наука. Београд, 1988. См.: Milutin Garasanin, Considerations finales. S. 369—375.
5. Peter Bartl. Albanien, Vom Mittelalter bis zur Gegenwart. Regensburg-München, 1995. S. 21.
Перевод на сербский: Петер Бартл, Албании — од средњег века до данас. пер. с нем. — Любинка Миленкович. Београд, 2001. С. 17.
97
утверждает, что «было бы ненаучно и даже наивно проецировать современную ситуацию на прошлое по одному прямолинейному пути» [1].
Науке определенно известно, что косовско-метохийские края Сербии, которые сегодня, наряду с другими народами, в большом числе населяют албанцы, не являются метрополиями албанского народа. Первое упоминание албанцев в истории ведет начало из XI века, у историков Михаила Атталиата и Анны Комнин, которые говорят об «Арберии» (хотя ведутся споры, по поводу того, идет ли речь об Арберии как об этническом понятии), которая находится в горной местности в центральной части сегодняшней Албании [2].
Штадтмюллер, основываясь на источниках, утверждает, что Арберия охватывала долину реки Шкумбе, оба берега реки Мат, Крою и еще некоторые прилегающие области [3]. Он в нескольких местах подчеркивает, что область реки Мат из-за своей природной закрытости является «реликтовой областью» албанцев («Reliktgebiet»). Старые албанцы для него представляют одно «из многочисленных племен фракийцев или иллирийцев». Божидар Ферьянич делает вывод, что в науке существует убеждение в том, что область Арванон простиралась «от Дебра на запад до крепости Петрела, находившейся в восточном направлении от Драча на реке Эрзен. С севера на юг область Арванон, предположительно, пролегала между реками Мат и Шкумба» [4]. Сима Чиркович пишет, что до половины XIII века Арберия «простиралась от Пилота, то есть от середины северного берега Скадарского озера до области, через которую протекает река Девол (сегодня - Семени), определяющая положение девольской области» [5]. Штадтмюллер прямо заявляет, что в областях Старой Сербии («Altserbien») не нужно искать реликтовые области албанцев: «Широкие пространства, представляющие территорию Старой Сербии (Косово поле, Метохия, Новопазарский санджак) из-за своего географического положения являются не летними, а зимними пастбищами. (...) Значит, у этих областей нет географической закрытости, являющейся важной характеристикой реликтовой области. Со всех сторон доступные территории играли когда-то большую роль в качестве средоточия старого сербского государства (Рашка). (...) Посему праалбанскую реликтовую область не нужно искать в Старой Сербии» [6].
Оценивая сербско-албанские отношения в Старой Сербии, часто опираются на современную демографическую ситуацию, которую затем албанцы проецируют на самые ранние эпохи [7]. Области Косово и Метохии
1. Е. Cabej. Le probleme du territoire de formation de la langue Albanaise, «Iliria» V. 1976.7.
2. Божидар Ферјанчић. Албанији y византијским изворима, Илири и Албании, САНУ. Београд, 1988. С. 285-302.
3. G. Stadtmüller. Указ. соч. С. 167, 173.
4. Б. Ферјанчић. Указ. соч. С.'289.
5. Сима Ћирковић. Албании у огледалу јужнословенских извора, Илири и Албании. Београд, 1988. С. 330.
6. G. Stadtmüller. Указ. соч. S. 87.
7. Miranda Vickers. The Albanians. A modern history. London—New York, 1995.
98
никогда в прошлом не входили в состав какого-либо албанского государства. Албанцы также, вплоть до недавнего времени, не представляли большинство населения в этой части Старой Сербии. Известно, что в течение XIII — первых десятилетий XIV века южная граница сербского средневекового государства пролегала по реке Мат в сегодняшней Албании, вплоть до великих завоеваний царя Душана, после которых в рамках Сербского царства находилась вся Албания, за исключением Драча. Однако из этого исторического факта сербы не могут сегодня делать вывод о своих особых правах на земли, входящие в состав сегодняшней Албании.
Само название «Косово», которое сегодня широко употребляется в европейской общественной мысли, никогда не имело того значения, которое ему сегодня стремятся придать. Его представляют как некое особое историческое и этническое целое и пытаются выделить его из всего сербского этнического пространства под названием «Сербия». Название «Косово» прежде всего связано со старым географическим понятием «Косово-Поле» — так называется низменность вдоль рек Ситница и Лаб, огражденная со всех сторон горами. Лишь в новое время, в конце XIX века, это понятие начинает распространяться посредством названия турецкой административно-территориальной единицы — Косовского вилайета, который, кстати, охватывал всю Старую Сербию. После освобождения от турецкой власти в 1912 году, Косово и Метохия становятся областями Королевства Сербии, а затем — Югославского государства. Особый статус территориально-политической единицы эти части Сербии получают лишь после Второй мировой войны. Этот статус опирался на программные положения Коммунистической партии Югославии и Коммунистического интернационала в связи с решением национального вопроса в югославском государстве. Двусложное название области «Косово и Метохия», как одной из нескольких областей Старой Сербии, существовало вплоть до 1968 года, когда югославское руководство и коммунистические лидеры албанского меньшинства в Сербии в административном порядке сократили его до названия «Косово», убирая Метохию, что мотивировалось политическими причинами албанского наступательного национализма в этих областях.
АЛБАНСКАЯ ЛИГА В ПРИЗРЕНЕ КАК ЧАСТЬ ПАНИСЛАМСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Вопрос о возникновении Албанской «Призренской лиги» (1878) и в особенности о характере Лиги относится к одному из неизбежных во всех исследованиях, касающихся Косово и Метохии и новейшей албанской истории. При этом, как правило, подчеркивается освободительный характер этой организации, а панисламский характер, представляющий главное направление политической и религиозной деятельности Лиги, игнорируется. Не принимается во внимание и экспансионизм Лиги по отношению к соседним христианским народам, а также преступления над христианами
99
в ходе событий 1878—1881 годов. При анализе характера «Призренской лиги» часто упускаются из вида общие политические и религиозные обстоятельства, при которых она возникла, и главное направление ее деятельности. Лига возникает в конце Великого восточного кризиса (1875—1878) и в тот момент, когда готовилась международная конференция по установлению новой политической конфигурации на Балканах. Лига — это большая игра Турции и великих сил, таких как Великобритания и Австро-Венгрия, а не автохтонного освободительного движения. Сербско-турецкие войны 1876 и 1877—1878 годов, болгарские восстания, а также восстания греков являлись неотъемлемой частью усилий балканских христианских народов по освобождению от многовекового османского владычества и формированию своего независимого национального государства. Усилия этих народов не встретили понимания соседних албанских мусульман.
Албанское национальное возрождение запаздывало по сравнению с другими балканскими народами, а его главными носителями были православные албанцы и католики, находящиеся на более высоком уровне социальною и культурного развития. Албанцы-мусульмане, составлявшие подавляющее большинство совокупного албанского населения, особенно в Старой Сербии, были на протяжении Великого восточного кризиса (1875—1878) однозначно на стороне Османской империи, являясь самыми пылкими защитниками теократического характера османского общества и противниками любого вида его европеизации. Более образованная и состоятельная часть албанцев-мусульман, проживающая в Константинополе и некоторых других местах, была интегрирована в османские государственные и социальные структуры и не отделяла интересы албанцев от интересов всей Османской империи на Балканах. Религиозная идентификация и исламский характер османского общества являлись главными мотивами такого поведения албанцев-мусульман.
Хорватский историк Бернард Стулли (Bernard Stulli) в 1959 году в Загребе опубликовал работу под названием «Албанский вопрос (1875—1882)», основывающуюся на первоклассных исторических источниках [1]. Он подчеркивает, что албанские роты в турецкой армии «были главной ударной силой, традиционно используемой против других народов Турецкого царства» и что эти «нерегулярные» роты, «состоящие в основном из албанцев, особенно часто чинили насилия и грабежи» [2]. Стулли в нескольких местах ссылается на австро-венгерские отчеты, появившиеся в основном вследствие наблюдения с близкого расстояния, раскрывающие подлинную программную основу «Призренской лиги» и ее Устава (заседания Союза-Лиги проводились в призренской мечети). Стулли следующим образом толкует суть австро-венгерского отчета:
«Ни в одной из 16 статей Устава нигде прямо не упоминаются албанцы и Албания; политическим субъектом Союза
1. Bernard Stulli. Albansko pitanje (1875-1882), Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 318. Zagreb, 1959. C. 287-391.
2. Там же. С. 316.
100
являются просто мусульмане; они заявляют в статье 4, что согласно высшему религиозному закону (Шариату) будут защищать жизнь, имущество и несть местных немусульманских жителей; в статье 7 говорится о необходимости союза с «нашими страдальческими соотечественниками одной с нами веры на Балканах»; а в последней, 16-й статье квалифицируют выход из Союза как отступничество «от ислама»! Всегда в довольно общих чертах говорят о «нации и родине», «стране», «нашей стороне», «балканской земле», «на Балканах» и тому подобном» [1].
Б. Стулли в программе Союза (Лиги) наряду с сомнительным панисламским характером, на службе османского государства и религиозной идеи замечает и «албанский экспансионизм» по отношению к их соседям [2]. И другие авторы рассматривают деятельность Албанской лиги в Призрене в контексте панисламистского движения на Балканах и в мире [3].
Албанцы, как и другие балканские народы, имели право на своё государство, но албанская великодержавная концепция возникла не как подлинное выражение албанского национального движения. В отличие от других балканских народов — сербов, греков, болгар, румын, выступивших до начала Великого восточного кризиса (1875—1878), у албанцев не было попыток создания современной политической организации с целью построения национального государства. Между ними преобладала региональная и религиозная идентичность. Стихийные всплески неповиновения центральной власти были выражением консервативного сопротивления мусульманских феодалов реформам, которые Османская империя под давлением великих европейских сил стремилась осуществить в течение XIX века. Известно, что боснийские и албанские феодалы были самыми яростными защитниками исламского теократического общества и что они дольше и упорнее всех сопротивлялись константинопольской центральной власти, пытавшейся ввести хоть небольшой порядок в функционирование государства.
Такая ситуация была выражением не только экономической, социальной и культурной неразвитости албанского общества или нехватки хоть сколько-нибудь современной албанской политической элиты. Главной силой экспансионистского албанского движения выступали албанцы-мусульмане. Если не учитывать отдельные примеры культурных усилий албанцев, проявлявшихся, в основном, в диаспоре (Константинополь, Египет, Южная Италия), албанцы-мусульмане были надежным орудием Османской империи в деле вытеснения христианского мира из Юго-Восточной Европы. Со своим патриархально-ориентальным обществом азиатского типа они представляли главное препятствие модернизации этой части Европы в течение XIX—XX веков. Исключение составляло незначительное
1. Bernard Stulli. Albansko pitanje (1875-1882), Rad Jugoslavenske akademije znanosti i umjetnosti. Knj. 318, Zagreb, 1959. C. 323.
2. Там же. С. 329.
3. Милорад Екмечић. Дуто кретање између клања и орања. Историја Срба у новом веку (1492-1992). Треће, допуњено издање. Београд, 2010. С. 297-299.
101
римско-католическое меньшинство на севере Албании, в основном в Шкодерском крае, и более многочисленная православная община на юге Албании, которая находилась под сильным влиянием греческих культурных кругов.
Все попытки балканских христиан склонить на свою сторону албанцев в национальной борьбе против Османской империи ради национального освобождения и модернизации своих общин в основном оставались без результатов. Албанцы в начале Великого восточного кризиса самым активным образом участвовали в зверствах турецких регулярных и особенно нерегулярных войск (башибузуков) в борьбе с христианскими повстанцами. Во время кризиса албанцы никоим образом не поддерживали освободительные движения христиан на Балканах.
Очевидно, что возникновение Албанской лиги в 1878 году и ее политическая программа не были выражением подлинных освободительных усилий албанцев, которые вообще запаздывали в национально-освободительном движении. Лига являлась инструментом, прежде всего в руках турок, а затем и других сил, целью которых было сохранение Османской империи. В Константинополе в апреле 1878 года был создан Албанский центральный революционный комитет (Абдул Фрашери, Пашко Васо, Сами Фрашери, Зия Приштина, Яни Врето и другие), работающий над организацией сопротивления албанского населения освободительным акциям Черногории, Сербии и Греции. Абдул Фрашери в зарубежной печати публиковал мнимые протесты албанского населения против акций упомянутых христианских государств. По отчетам французского консула в Салониках Крижевского, турецкие власти раздавали оружие албанскому населению, в мечетях проводились тайные собрания, на которых наряду с албанскими лидерами присутствовали и эмиссары из Константинополя [1]. Это была всего лишь одна из форм манипулирования интересами албанского народа, ведь Турция ликвидировала Лигу, как только она начала выступать с требованиями более широкой автономии для албанцев по отношению к центральной власти.
Не случайно формирование Албанской лиги совпадает с подготовкой Берлинского конгресса, в повестке дня которого был Восточный вопрос. Попытки России, как одной из великих сил, самостоятельно решить Восточный вопрос и обеспечить свои интересы созданием крупного славянского государства Великой Болгарии, Сан-Стефанским мирным договором (1878), встретили энергичное сопротивление других влиятельных европейских сил. Хотя проект Великой Болгарии охватывал значительную часть территории, населенной, с одной стороны, сербами, а с другой стороны, — греками. Турки, поддерживаемые английской дипломатией, делали ставку на албанцев, считая, что они будут лучшим средством для сдерживания славянской и вообще христианской «угрозы». С тех пор по сей
1. Славко Димевски. «Призренска лига» според извештаите на странските конзули. Гласник Института за национална историја, 3. Скопје, 1975. С. 107.
102
день албанцы представляются западноевропейской общественности как щит мнимому прорыву панславизма в Юго-Восточной Европе и как мнимый фактор «подлинной» европеизации этого региона. По сути, проект «Великой Албании» как часть балканской политики великих сил противопоставлен освободительным движениям большинства балканских христиан, которые действительно (с некоторыми отклонениями) выступали под знаком модернизации Юго-Восточной Европы, основываясь на либеральных и демократических европейских традициях.
Один мегаломанский и антиславянский проект в руках Турции и остальных сил противопоставлен другому, также мегаломанскому проекту России. Это тоже доказывало, что и Россия подвержена геополитическим прожектам, переместив акцент своей балканской политики на Болгарию.
Великоалбанская политическая концепция в своей исходной, первоначальной программе носила на себе, как мы могли видеть, знак панисламизма и радикального политического ислама. Албанская политическая элита пыталась время от времени, когда ей было необходимо обеспечение поддержки какой-либо из западных сил, в глазах европейского мира скрыть очевидный исламский исток столпов этой идеологии. В Старой Сербии, в первую очередь в Косово и Метохии, а также в областях сегодняшней западной Македонии преобладал воинствующий вид ислама, который с собой принесло горное албанское население Северной Албании в их прорыве в эти благоприятные и плодородные края. Парадоксальным образом, историческую стихию, сопровождаемую многовековым мусульманским насилием над соседними христианами, желают представить как мнимое угнетение албанцев соседними христианами.