Глава I. СТРУКТУРНОЕ ПОСТРОЕНИЕ БОЛГАРСКОГО ХРОНОГРАФА
Хорошо известно, что Хронографы как памятники исторической мысли представляют собой, особенно на ранней стадии хронографии, гигантские своды, состоящие из множества источников, и эти источники, соединяясь, образуют обширные блоки. Из этих блоков и строится здание Хронографа. Хронографический блок возникает при соединении одного источника с другим или при интерполяции, вхождении, одного источника в состав другого. Обильные материалы Русских хронографов наглядно демонстрируют такой способ построения материала.
Одним из наиболее впечатляющих и, главное, бесспорных блоков Болгарского хронографа, сохраненных в составе ЕЛ-1, является текст, содержащий полный перевод третьей части книги Царств Ветхого Завета, начиная с ее пятого стиха, и всей IV-й Царской книги, завершающейся Именником болгарских ханов. Автору настоящей монографии уже приходилось обращаться к проблеме - Именник болгарских ханов в составе ЕЛ-1, посему позволим себе возможно кратко изложить этот сюжет.
При всей отчетливости вывода, что соединить Библейские тексты с Именником, повествующим о начальных этапах болгарской государственности, мог только болгарский автор, остается целый ряд вопросов к этому хронографическому блоку. Один из них таков: была ли Болгария знакома с книгами Царств Ветхого Завета, точнее, когда эти книги были переведены на славянский язык? Вопрос может быть поставлен и шире: были ли переведены и когда в средневековой Болгарии все книги Ветхого Завета? Решить этот вопрос весьма сложно. В самом деле, согласно выводам болгарского ученого Св. Николовой, на которые можно уверенно опереться, средневековые болгарские тексты Ветхого Завета, предназначенные для индивидуального чтения, абсолютно не изучены и до сих пор отсутствует их обобщающее исследование. Очень мало публикаций, которые затрагивают проблемы, связанные с отдельными Ветхозаветными книгами. Неясно, что именно включал целостный корпус Ветхого Завета в IX-X вв. и даже в XIV в. [1]. В свое время известные исследователи Синодального собрания А. Горский и К. Невоструев отмечали, что не все Ветхозаветные книги
32
этого собрания принадлежат одному времени. И более того, совершен перевод разными лицами в разное время и с разных языков. К числу древних переводов Священного писания на славянский язык они отнесли Пятикнижие Моисея, а также книги Иисуса Навина, Судей и Руфь, а к более позднему времени отнесли книги Царств, заметив, что «текст этих книг предоставляет менее следов древностей, а ... сам перевод несовершеннее перевода Пятикнижия, некоторым даже простым словам дано значение как бы наудачу, переводчик позволил себе большую свободу относительно текста». Эти наблюдения позволили русским библеистам придти к выводу, что «язык перевода 4-х книг Царств мало предоставляет решительных доказательств в пользу его современности с переводом предшествующих книг» [2].
Таким образом, русскими учеными был специально выделен перевод Царских книг Ветхого Завета. Факт соединенности части третьей и четвертой книг Царств с Именником болгарских ханов позволяет сделать предварительный вывод, что славянский перевод Библейских текстов был известен болгарскому составителю вышеуказанного хронографического блока. По нашему мнению, есть и бесспорное доказательство вывода о переводе книг Царств во времена князя Симеона в его канцелярии.
Обратимся к источниковедческому материалу. В составе Арх. хр. имеется весьма красноречивая и хорошо известная исследователям запись, точнее заголовок, который гласит:
«Книги Завета Божия Ветхаго, сказающе образы Нового Завета истинну сущу, преложися от гречьска языка въ сло- венскы при князи блъгарстем Симеоне, сыне Бориши, Григорием прозвитером мнихом всех церковник блъгарскых церквей повелением того книголюбца князя Симеона истиннаго реши боголюбца» [3].
Еще одна запись о Григории обнаруживается в самом тексте Арх. хр. [4] Она идентична вышеприведенному заголовку, т.е. не несет никакой новой информации. Однако расположение этой второй записи и последующего за ней текста породили многолетнюю дискуссию о том, какие именно книги перевел пресвитер Григорий. Дело в том, что после записи о Григории в тексте Арх. (= Вил. и Варш.) хронографов следуют вовсе не Царские книги Ветхого Завета, а рассказ о Троянской войне из 5-й книги византийского хрониста Иоанна Малалы.
По нашему мнению, даже краткие сведения о болгарском духовном деятеле в Арх. хр. сообщают достаточно полную информацию о нем как о переводчике именно Царских Ветхозаветных книг. Нелепость расположения второй записи памятника о Григории, где за информацией о нем сразу
33
же следует рассказ Малалы о Троянской войне, объясняется, на наш взгляд, обыкновенной путаницей листов в рукописи, что явление отнюдь не редкое. Примечательно, что составитель идентичного Архивскому - Виленского хронографа (именно последний считается копией с самого древнего списка памятника) в сущности уведомляет читателя об этой ошибке. Виленский сборник переписывался по отдельным тетрадям. Начав киноварным заголовком о Григории очередную тетрадь, переписчик ошибочно поместил вслед за ней текст из Троянской войны, не имеющий ни малейшего отношения к болгарскому пресвитеру. Видимо, заметив ошибку, писец заявил: «Перекинь двадцать два листа и начнутся Царства четыре» [5], что просто означало, что Царские книги Ветхого Завета находятся в памятнике не на своем месте.
Еще одно, третье по счету, упоминание о пресвитере Григории обнаруживается в составе Летописца Переяславля-Суздальского, входящего в Архивский сборник. В литературе эта запись чаще всего приписывается византийскому писателю Георгию Амартолу. Повествуя о женолюбии библейского царя Соломона, составитель Летописца Переяславля-Суздальского сослался на источник сведений об этом событии: «Рече бо книга Царская Григорием мнихом о Соломоне, яко име жен семьсот, а наложниц 300» [6]. Отметим, что приписывание историографией этой ссылки Георгию Амартолу, по нашему мнению, - результат многолетних заблуждений, поскольку текст Амартола о женолюбии Соломона совсем иной, нежели в Арх. хр. Таким образом, составитель Летописца Переяславля-Суздальского знал наверняка, какие именно книги перевел в свое время болгарский пресвитер, посчитав возможным сослаться на них в своем повествовании.
В сущности есть весьма убедительное, еще не замеченное исследователями доказательство того, что болгарский пресвитер Григорий перевел именно Царские книги Ветхого Завета. В общем оглавлении Арх. сборника вслед за заголовком о Григории идет следующий заголовок: «Царства пръваго о Самуиле пророце и о Илии жреци и о Фине и Фенеосе, сыне его и кивоте Божии како взят бысть и ино» [7]. Заголовок о Григории и последующий заголовок, несомненно, связаны, поскольку первое слово второго заголовка стоит в родительном падеже, что дает нам чтение: «Книги Завета Божия Ветхаго... Царства пръваго». Начальных слов отдельных заглавий, стоящих в родительном падеже, более не обнаруживается в их обширной череде.
Таким образом, можно утверждать, что Библейский хронографический
34
текст, соединенный с Именником болгарских ханов, - несомненно, хронографический блок, составленный в Болгарии, в канцелярии князя Симеона.
Обратимся ко второй составляющей этого блока, а именно к Именнику болгарских ханов. Его содержание столь хорошо известно и столь часто было предметом исследований, что позволим себе представить его кратко и обобщенно. Маленький источник содержит сведения о праболгарских ханах, которые управляли Болгарией на заре ее государственности. Возглавляет ханский ряд Авитохол, который, как сообщает источник, жил очень долго, а именно триста лет, принадлежал роду Дуло и вступил на престол, возможно, в год Змеи, в девятый месяц этого года. Замыкает же список правителей хан Умор, правивший страной всего сорок дней, происходивший из рода Укил и занявший престол в четвертый месяц года Змеи. Именник доносит до нас драгоценные сведения о ранней болгарской истории, сообщая сведения и о других болгарских владыках - Ирнике, Гостуне, Курте, Безмере, Аспарухе, Тервеле, Твиреме, Севаре, Кормисоше, Винехе и Тельце. Первые пять князей, обобщает составитель Именника,
«дръжаше княжение обону страну Дуная летъ 500 и 15 остриженами главами. Потом приде на страну Дуная Исперих князь, тожде и доселе» [8].
Имеются и другие важные сведения. Например, об изменении князьями своей родовой принадлежности. В Именнике весьма элегантно соединяются славянские и протоболгарские наименования, что свидетельствует о том, что составитель памятника владел и славянским и болгарским языками.
Встает вопрос - можно ли обнаружить внутреннее сходство между Царскими книгами Ветхого Завета и Именником болгарских ханов? Как известно, в этих книгах последовательно излагается древнееврейская история. Сообщается, как мерно и неотвратимо один царский род сменяет другой, один правитель - другого, меняется их родовая принадлежность. Однообразные словесные клише всякий раз предваряют рассказ о такой смене. И в то же время внутри таких однообразно повторяющихся блоков описываются самые динамичные, зачастую драматичные события. В книгах Царств Ветхого Завета отмечено время правления царей, последовательно проводится идея смены царств, гибели одних и возвышения других, идея верности Богу и наказания за вероотступничество.
Спрессованной динамикой насыщен и Именник болгарских ханов. И там один род сменяет другой. В Именнике встречаем однотипные хронологические клише и известия о сменяемости родов правителей.
35
У Именника болгарских ханов обнаруживается сходство и с другими частями Библии. «Даже и доселе столп» - говорится о каменном столпе в Библейском тексте. Сравним : «такожде и доселе» - из Именника.
В книге пророка Иеремии в ряду тех народов, которых пророк проклинает, встречаем, например, «всех стригущих волосы на висках» [9]. «Не стригите головы вашей кругом» - говорится в книге Левит [10]. Снова напрашивается сравнение с Именником, специально сообщающим, что до перехода через Дунай правители Болгарии были с «остриженными головами», т.е. сам факт пострижения тем или иным образом представляется в этих памятниках важным. Думается, правомочно предположение о неслучайности объединения Именника и Царских книг Ветхого Завета.
Обширный блок Царских книг, который в ЕЛ-1 соединен с Именником, и в ЕЛ-1 и в Арх. хр. открывается тождественным текстом, что вновь и вновь ведет нас к выводу о том, что авторы и Арх. хр. и ЕЛ-1 обращались к одному и тому же сборнику, где эти тексты находились, делая это независимо друг от друга.
Сам Именник, тем более объединенный с другим книжным текстом, - скорее всего памятник, возникший во времена князя Симеона. Естественно, что в основу письменного книжного памятника, каковым является Именник, были положены протоболгарские надписи, выбитые на твердых материалах наподобие тех, которые дошли до нас. Но в том виде, в каком он предстает перед нами, Именник - сочинение литературное, точнее историческое. Что в этом убеждает? Это, прежде всего, похожесть Именника болгарских ханов на широко распространенные в средневековой Европе царские списки. Княжеские или царские перечни, а к их числу мы можем с полным правом отнести Именник, нередко становились частями хронографических сочинений. И потому перечисление болгарских ханов в ЕЛ-1 не кажется в этой связи чем-то необъяснимым и случайным.
Неслучайно и объединение древнеболгарской истории с историей Иудеи. Болгария времени ее удивительного расцвета в первой трети X в. нуждалась в такого рода сочинениях, в которых страна должна была предстать как наследница других великих культур. Подходила ли для этой роли Византия в правление князя Симеона? Видимо, нет. Симеон не только почти непрестанно воевал, но и развивал идеи антивизантинизма, а если и соглашался с ее могуществом, то в привлекательном титуле «императора болгар и ромеев». Болгария времени честолюбивого Симеона претендовала на роль наследницы древней Иудеи, а Преслав - на роль павшего Иерусалима.
36
Таковым, на наш взгляд, был один из основных блоков Болгарского хронографа. И это не единственный блок.
Еще одним хронографическим блоком болгарского памятника стало сочинение известного писателя и духовного деятеля Симеоновой поры - Иоанна Экзарха. Речь идет о его сочинении Шестоднев, сохранившемся в составе Арх. (= Вил. и Варш.) хр.
По наблюдениям В.М. Истрина, сочинение Экзарха предстает в Арх. (= Вил.) хр. следующим образом: это толкования на первый, второй, третий, четвертый и пятый дни Творения, причем текст Экзарха обильно насыщен вставками из сочинений Иоанна Златоуста [11]. Полагаем, что последнее делает список Шестоднева Экзарха текстологически обособленным от других сохранившихся списков этого произведения. Считаем делом будущего сравнение списка Шестоднева, сохраненного в Арх. хр., с другим, также текстологически обособленным списком, близко к нему стоящим по времени, а именно Хилендарским списком Шестоднева 1263 г. Скажем об этом списке подробнее, поскольку он, как известно, сохраняет следы болгарского протографа. Наиболее ценные наблюдения принадлежат в данном случае первым исследователям этого списка, и прежде всего К.Ф. Калайдовичу, открывшему личность и дело великого болгарского мыслителя. Русский ученый считал, что в списке 1263 г., преимущественно сербском, удерживается в целом ряде мест болгарское правописание. Мнение Калайдовича о болгарских следах в сербском списке было поддержано А. Горским и К. Невоструевым, обратившимися к подробному анализу этих следов [12].
Солидным хронографическим блоком Болгарского памятника стала 7-я книга хроники Иоанна Малалы (VI в.), соединенная с сочинением Псевдокаллисфена - Александрия (III в. до н.э.) Факт соединенности этих двух произведений в Болгарии в Симеонову пору уже был отмечен в историографии [13]. Текст Александрии буквально вторгается между 7-й и 8-й книгами хроники. Книга 7-я повествует о начале Рима, а заканчивается пассажем о правлении царя Филиппа в Македонии и рождении великого правителя. Рассказ об этом важном событии столь краток у Малалы, что составитель Болг. хр. счел необходимым объединить его с пространным рассказом об Александре Псевдокаллисфена, где жизненный путь и подвиги великого полководца предстают в полном блеске.
Передаем пассаж, завершающий 7-ю книгу Иоанна Малалы, в современном переводе:
«После вышеназванного царя персидского Артаксеркса
37
царствовал сын его Охос, который воевал с Египтом и завоевал весь Египет, и погубил его. Царствующий в то время в Египте Нектонав, поняв, что Охос овладел Египтом, остриг свою голову и, переменив царские ризы, бежал в Македонскую страну. В этот же год жена царя Филиппа Олимпиада соблазнила Нектанава и зачала сына Александра. Филипп царствовал в Македонии 20 лет. Он покорил Фессалию и создал город, который назвал Фессалоники. После Филиппа царствовал в Македонии Александр Филиппов» [14].
Столь абсолютно невзрачный рассказ византийского хрониста об Александре Македонском вовсе не удовлетворил составителей Болг. хр. Поэтому вслед за этим рассказом появилось обширное повествование - Александрия.
Остановимся подробнее на этой составляющей всего хронографического блока, точнее, хронографической Александрии. Встречается этот источник лишь в составе хронографических сводов - отсюда и название «хронографическая», в отличие от отдельных списков, именуемых «Александрия сербская». Александрия хронографическая - это, как уже упоминалось, переведенный с греческого роман, сочиненный историком, сопровождавшим Александра Македонского в его походах. В литературе автора принято именовать Псевдокаллисфен.
В состав Болгарского хронографа вошла Александрия первой редакции. Затем она отразилась в Арх. хр., ЕЛ-1 и Гал.-Вол. летописи. Самые большие заслуги в изучении этого памятника принадлежат В.М. Истрину [15]. Русский ученый сделал убедительные выводы о хронографической Александрии и отдельной (сербской) редакции этого источника. Им же была издана Александрия первой редакции по Архивскому хронографу. Важно подчеркнуть, что текст Александрии одинаков и в Арх. хр. и в ЕЛ-1, что опять-таки ведет к выводу об обращении составителей вышеуказанных памятников к одному и тому же древнему источнику.
Начинается Александрия рассказом о появлении на свет Александра Македонского, и это повествование гораздо обширнее, чем рассказ Иоанна Малалы. Сообщалось, что Александр родился от Олимпиады, жены македонского царя Филиппа и бежавшего из Египта Нектанава. Длительный рассказ носил и весьма занимательный характер. В частности, сообщалось, что Олимпиада, будучи бездетной, опасалась, что царь Филипп расстанется с ней, и обратилась за помощью к появившемуся в Македонии Нектанаву, который слыл магом. Тот пообещал царице помощь в столь деликатном деле, сказав, что ночью к ней явится сам Бог Аммон, но в образе Нектанава.
38
Супругу Олимпиады царю Филиппу было объяснено толкователем снов, что его жена родит ему сына от самого Бога Аммона, а выросший ребенок покорит затем всю вселенную. Объяснение происходящих событий вполне удовлетворило македонского царя, признавшего Александра своим сыном. Затем следует повествование о блистательных победах Александра Македонского [16].
Минихронографическим блоком можно признать и еще один пассаж Болгарского хронографа: речь идет о вставном тексте, заимствованном из хроники Георгия Амартола, в котором повествуется о вступлении Александра Македонского в Иерусалим. Вставной текст интерполирован в хронографическую Александрию.
Там рассказывается, что когда Александр Македонский двинулся к Палестине, иудеи решили не сопротивляться и выслали послов для переговоров. В их присутствии полководец приказал нескольким своим воинам броситься в пропасть, и они незамедлительно исполнили приказ. Тогда Александр Македонский обратился к послам со словами: «Видите, как македонские воины презирают смерть». Послы ушли и сказали своим старейшинам, что нужно подчиняться Александру, т.к. в противном случае надежды на спасение нет. Македонское войско не похоже ни на какое другое, и смерть для него ничто [17]. Однако последующие события развернулись удивительным образом. Рассказ об этих событиях и содержится во вставном тексте, взятом из хроники Амартола. Священники вместе с народом вышли навстречу войску, что вызвало немалое изумление завоевателя. Александр призвал одного священника и сказал ему: «Как богообразен ваш вид. Скажите мне, какому Богу вы служите?». Тот отвечал: «Мы служим единому Богу, который сотворил небо и землю, и все, что в них. Постичь же его никто из людей не может». На что полководец ответствовал: «Как служители истинного Бога идите с миром. Ваш Бог будет моим Богом» [18].
Впечатляет описание вида священника. Это был сам иудейский первосвященник Иаддус, облаченный в великолепные одежды. На нем была позолоченная сверху донизу риза и украшенный драгоценными каменьями пояс.
«По подолу были пришиты кисти, а между ними золотые колокольца... На обоих плечах его были прикреплены сардониксы в оправе из чистого золота и еще двенадцать драгоценных камней непостижимой для человека ценности и тоже в золотой оправе. Особенное же знамение давал камень адамант, потому что благодаря ему воины узнавали, что Бог придет
39
к ним на помощь... На голове же он носил клобук златотканный, а с него пластина золотая шла на темя его, на которой буквами священными было изображено Божье наименование» [19].
Последующие события были еще более удивительными. Пораженный необычным зрелищем,
«Александр Македонский, соскочив с колесницы, поклонился Божьему имени и приветствовал архиерея. И иудеи вместе с архиереем чистосердечно и искренне его приветствовали».
Полководец так объяснил свой поступок:
«Не архиерею я поклонился, но чтимому им Богу, давшему мне помощь против неприятеля. Ведь когда я задумал воевать с персами, но не решался из-за могущества их, явился мне во сне Бог в образе этого архиерея и дерзать мне повелел, и немедленно выступать, говоря: «Тобою уничтожу персидское могущество». Поэтому, увидев священника в такой одежде, я вспомнил увиденное во сне и поклонился ему».
Далее сообщалось, что воодушевленный македонский царь двинул свои войска на персов и овладел «всей Персидской, и Мидийской, и Парфянской и Вавилонской странами, а также всеми индийскими». При этом ему активно помогали иудеи [20].
Вышепредставленные блоки Болгарского хронографа - явственные следы доказательства существования этого памятника. Построить такие блоки мог, по нашему убеждению, лишь болгарский автор. Соединить Библейский текст с Именником болгарских ханов мог, бесспорно, лишь болгарский книжник. Интерполяция пространного сочинения Псевдокаллисфена в текст хроники Иоанна Малалы - также совершилась болгарскими составителями, поскольку Александрия хронографическая, согласно убедительным выводам науки, возникла именно в Болгарии. Текстологически обособленный список Шестоднева Иоанна Экзарха со вставками из сочинений Иоанна Златоуста - также внушительный блок Болгарского хронографа.
Обратимся теперь к другим частям болгарского сочинения по всемирной истории. Термин «хронографические части» здесь вполне уместен, поскольку все они предстают именно в хронографической обработке. Речь идет о хронике Иоанна Малалы (VI в.), Георгия Амартола (IХ-Х вв.) и Истории Иудейской войны Иосифа Флавия (I в. н.э.).
Наиболее почетное место в ряду переводных источников Болгарского хронографа принадлежит хронике антиохийского клирика Иоанна Малалы. Такой вывод можно сделать, основываясь на том факте, что отрывки из всех книг хроники этого историка обнаруживаются в составе трех анализируемых
40
нами древнерусских памятников (Арх. хр., ЕЛ-1 и Гал.-Вол. летописи). По поводу хроники Иоанна Малалы в историографии царит полное единодушие: она переведена в Болгарии и именно при князе Симеоне.
Не одно поколение ученых трудилось, добывая результаты в исследовании проблемы - сочинение Малалы в хронографических сводах. Историография хроники столь объемна, что вполне может стать темой специального исследования. Наиболее полный современный обзор историографии сочинения выполнен М.И. Чернышевой [21], переиздавшей славянский перевод хроники, осуществленный в свое время В.М. Истриным.
Первым к славянскому переводу сочинения Малалы обратился К.Ф. Калайдович, опубликовавший несколько отрывков хроники [22]. В сер. XIX в. кн. М.А. Оболенский обнаружил книги Малалы в Арх. хр. и в ЕЛ-1. Согласно Оболенскому, составитель ЕЛ-1
«пользовался болгарским переводом хроники Иоанна Малалы и вносил заимствованные из нее сведения в свой труд, частию вполне, а частию сокращая... А перевод Малалы, имеющийся в Арх. хр., составляет памятник тем более важный, что в нем находим начало хронографа, которое утрачено в греческой рукописи Малалы» [23].
Ученым были выявлены заимствования из хроники и в Гал-Вол. летописи.
В середине 60-х годов XIX в. А.Н. Попов опубликовал полное заглавие хроники Малалы, основываясь на тексте Арх. хр., и отметил в ее составе ЕЛ-1 [24]. В 1880-е годы Малалой занимались В. Ягич [25] и арх. Леонид [26], который полагал, что разделение на главы и слова присутствуют лишь в славянском переводе памятника. А в 1890-е годы - в составе исследователей хроники С.П. Шестаков [27] и А.А. Шахматов [28]. Малалой в Арх. хр. занимался также и И.И. Срезневский [29].
Наибольшие заслуги в изучении и издании памятника, несомненно, за В.М. Истриным. Ученый высоко оценил мастерство славянского переводчика хроники:
«Язык хроники сам по себе довольно труден, а для перевода он является еще более затруднительным. Но переводчик, очевидно, хорошо знал греческий язык и хорошо владел славянской речью, поэтому он переводил не буквально, не слово за словом, как делали большинство славянских переводчиков, но своими словами, в пересказе сохраняя, однако, верность смысла» [30].
Тщательное исследование заимствований из Малалы и Гал.-Вол. летописи провел А.С. Орлов [31]. Наконец, мы можем твердо опираться на выводы О.В. Творогова о фрагментах хроники Малалы, вошедших в состав
41
русских хронографических сводов. Творогов полагает, что «в распоряжении древнерусских книжников находился текст хроники Малалы в иной версии, чем та, которая известна нам по Оксфордскому списку и Парижской рукописи» [32].
Хроника Иоанна Малалы отразилась в исследуемых нами древнерусских памятниках, а именно - в Архивском хронографе, Еллинском летописце первой редакции и Галицко-Волынской летописи следующим образом: в Арх. хр. вошли тексты из 10 книг византийского хрониста, в ЕЛ-1 - отрывки из 18 книг, а в Гал-Вол. летопись - отрывки из ряда книг.
Еще одним византийским источником, пополнившим состав Болгарского хронографа, стала хроника монаха Георгия, именующего себя «грешным» или Амартолом. Свой труд по всемирной истории он довел до 842 г., а затем его продолжили другие авторы и довели изложение до 948 г. Сохранились не только хронографический, но и отдельные списки хроники Амартола. В отличие от единодушного признания учеными болгарского перевода хроники Малалы при Симеоне, с хроникой Амартола дела обстоят сложнее. Ученое сообщество славистов разделилось во мнении относительно того, где и когда перевели хронику с греческого на славянский язык, - в Болгарии или на Руси. Вопрос этот дискуссионен и поныне, а споры далеко не завершены. Автор склонен присоединиться к тем ученым, которые признают первоначально болгарский перевод хроники Амартола.
В решении вопроса о месте и времени перевода хроники может помочь освещение одного немаловажного вопроса, а именно, насколько отличаются греческий оригинал хроники и ее славянский перевод. Известно, что существуют два независимых перевода сочинения, точнее, две его разновидности. Одна из них сохранилась в составе хронографических сочинений - Хронографе по Великому изложению, Еллинском и Римском летописцах, Архивском и Виленском хронографах. Славянский перевод хроники сохранился и в отдельных списках, старшим из которых является Троицкий (ХIII-ХIV вв.). Все упомянутые отдельные списки славянского перевода хроники - русской редакции. Известен также и ее сербский перевод.
Согласно исследованиям М. Каймакамовой [33], отстаивающей точку зрения о переводе Амартола в Болгарии, именно в болгарских пассажах хроники можно обнаружить «руку» болгарского переводчика. Так, употребляемые в тексте названия «славяне» или «славянская земля» заменены в переводе на «болгары» и «болгарская земля», соответственно греческое
42
«булгарос» как обобщенный эпитет болгарских правителей переводчик заменяет на «болгарский князь» или «болгарский царь». Вместо греческого «Ахелой» встречаем староболгарское название «Тутхон». Византийский император Константин Копроним, напавший на Болгарию в 775 г., назван в переводе «мучителем», в то время как в оригинале этот эпитет отсутствует. К содержащемуся в хронике известию о князе Борисе, крестившем Болгарию, в переводе сделано важное дополнение о том, что у болгарского князя родился сын Симеон. Примечательно, что переводчик в ряде случаев преувеличивает успешные действия Симеона в войнах с Византией, а неудачи, напротив, преуменьшает. Еще раз заметим, что считаем возможным поддержать точку зрения о первоначально болгарском переводе труда византийского хрониста, который впоследствии появился уже в русской редакции, но с учетом болгарского перевода.
Комплексно вопрос о хронике Амартола в русских хронографических сводах исследован О.В. Твороговым [34], пришедшим к целому ряду важных заключений. По его мнению, список хронографического вида Амартола, к которому восходят и Арх. хр. и ЕЛ, произошел от первооригинала перевода, независимо от списка, легшего в основу отдельных списков хроники. Проведя тщательный текстологический анализ хроники, Творогов установил, таким образом, существование хронографических списков хроники Амартола.
Славянский перевод хроники был издан В.М. Истриным [35], а современный - В.А. Матвиенко и Л.И. Щеголевой [36].
Хроника Амартола отразилась в Арх. хр., ЕЛ-1 и Гал.-Вол. летописи. Наиболее значительны заимствования из хроники в ЕЛ-1.
Обширной частью Болгарского хронографа стало сочинение иудейского писателя и политического деятеля I в. н.э. Иосифа Флавия - История Иудейской войны. Она заняла почти пятую часть Арх. хр. И этот источник, как и ранее нами упомянутые переводные сочинения Болг. хр., сохранился как в отдельной, так и хронографической редакциях. Помимо Арх. хр. части из Истории Иудейской войны вошли в Гал.-Вол. летопись. Наибольшие заслуги в изучении этого памятника принадлежат Н. А. Мещерскому [37].
43
ПРИМЕЧАНИЯ
Глава I
1. См. Николова Св. Някои текстологически проблеми в панегиричното творчество на Климент Охридски. (По материали от «Похвално слово за пророк Илия») // Кирило- Методиевски студии. София, 1984. Кн. 1; она же. Проблемът за издаването на небогослужебните български средновековни текстове на Стария Завет. - В кн.: Старобългарски превод на Стария Завет. София, 1998.
2. Горский А., Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отдел первый. Священное писание. М., 1855. С. 39.
3. Архивский хронограф. РГАДА, собр. МГАМИД, № 279/658, л. 2 об.
4. Там же, л. 199.
5. См. Истрин В.М. Александрия русских хронографов. С. 333 и сл.
6. Оболенский М.А. Летописец Переяславля-Суздальского. С. XVII.
7. Там же. С. LXV.
8. Еллинский летописец. РПБ. Собрание Погодина. № 1437. Л. 71.
9. Книга пророка Иеремии. Глава 25, стих 22-24.
10. Книга Левит. Глава 19, стих 27.
11. Истрин В.М. Александрия русских хронографов. С. 318-320.
12. Горский А., Невоструев К. Описание славянских рукописей Московской Синодальной библиотеки. Отдел второй. Писание святых отцов. М., 1857. С. 1-30.
13. Истрин В.М. Александрия русских хронографов. С. 135
14. Истрин В.М. Хроника Иоанна Малалы в славянском переводе. М., 1994. Репринтное издание. С. 50.
15. Истрин В.М. Александрия русских хронографов.
16. Там же. С. 1 и сл.
17. Там же. С. 37 и сл.
18. Там же. С. 38 и сл.
19. Там же.
20. Там же.
21. Истрин В.М. Хроника Иоанна Малалы в славянском переводе. Репринтное издание материалов В.М. Истрина. Подготовка издания, вступительная статья и приложения М.И. Чернышевой. М., 1994.
22. Калайдович К. Иоанн экзарх Болгарский. М., 1824.
23. Оболенский М.А. Летописец Переяславля-Суздальского. С. XI и сл.
24. Попов А.Н. Обзор хронографов русской редакции. М., 1866. Вып. 1.
25. Jaciu V. Zum altslavischen Malalas // Hermes. 1880. Bd. XV.
26. Арх. Леонид. Древняя рукопись. С. 6.
27. Шестаков С. О. О значении славянского перевода хроники Иоанна для восстановления и исправления ее греческого текста // Византийский временник. 1894. Т. 1. Вып. 3-4.
28. Шахматов А.А. Древнеболгарская энциклопедия X в.
29. Срезневский И.И. Русский исторический сборник XV века Московского главного архива Министерства иностранных дел // Сведения и заметки о малоизвестных и неизвестных памятниках. СПб., 1879.
87
30. Истрин В.М. Хроника Иоанна Малалы... С. 43 и сл.
31. Орлов А. С. К вопросу об Ипатьевской летописи.
32. Творогов О.В. Древнерусские хронографы. С. 127 и сл.
33. Каймакамова М. Българска средновековна историопис. София, 1990. С. 170-171.
34. Творогов О.В. Древнерусские хронографы. С. 98-110.
35. Истрин В.М. Хроника Георгия Амартола в древнем славянорусском переводе. Т. I-III. Пг.-Л., 1920, 1922, 1930.
36. Временник Георгия монаха (Хроника Георгия Амартола). М., 2000.
37. Мещерский Н.А. История Иудейской войны Иосифа Флавия в древнерусском переводе. М.-Л., 1958.