Заселеніе Балканскаго полуострова Славянами Глава IV. Славянскія поселенія на полуостровѣ въ половинѣ VII-го вѣка. Выводы и ихъ подтвержденіе   Маринъ Дриновъ     Изъ: „Чтенія въ Императорскомъ обществе Исторіи и Древностей Российскіхъ при Московскомъ Университетѣ", 1872, № 4, 1-175 (Преиздадени в: Съчинения на М. С. Дринова. Томъ I. Трудове по Българска и Славянска история. София, 1909, стр. 139—316)   Сканове в .pdf формат (31.5 Мб)

Заселеніе Балканскаго полуострова Славянами

 

I. Очеркъ древнѣйшей этнографіи полуострова. Были ли тамъ Славяне до Р. Хр.?  стр. 143.

II. Время появленія Славянъ,  стр. 183.

III. Славяне и Восточная Римская Имперія съ половины IV до половины VII вѣка,  стр. 227.

IV. Славянскія поселенія на полуостровѣ въ половинѣ VII-го вѣка. Выводы и ихъ подтвержденіе,  стр. 273.

 

 

    Глава IV. Славянскія поселенія на полуостровѣ въ половинѣ VII-го вѣка. Выводы и ихъ подтвержденіе.

 

Около половины ѴІІ-го вѣка, Балканскій полуостровъ былъ уже переполненъ Славянскими поселеніями. Какъ въ сѣверныхъ, такъ и въ южныхъ, частяхъ его Славянская стихія является господствующею стихіею, а въ нѣкоторыхъ областяхъ мы находимъ и исключительно Славянское населеніе. Заботы Папы Іоанна IV (640—642) спасти отъ Славянскаго нечестія, находившіяся въ Далматіи, мощи Святыхъ, перенесеніемъ ихъ въ Римъ, равно какъ и нѣкоторыя другія данныя, приведенныя нами въ предыдущей главѣ, не оставляютъ никакого сомнѣнія въ томъ, что Далматія въ обширномъ смыслѣ, т. е., весь сѣверо-западный уголъ полуострова, была уже совершенно въ рукахъ Славянъ. По свидѣтельству Павла Діякона, еще въ 641 году, Славяне на многнхъ корабляхъ пристали къ восточному берегу южной Италіи и, высадившись у города Сипонта, пустились опустошать Апулію. Айонъ, Воевода Беневентскій, вывелъ противъ нихъ свое войско, но въ первой же стычкѣ съ врагомъ онъ погибъ [1]. Гордые одержанною побѣдою, Славяне долгое время продолжали грабить эту страну, пока преемникъ Айона, Радоальдъ, выступивъ противъ нихъ съ великою силою, не заставилъ ихъ воротиться назадъ [2].

 

 

1. L. IV, с. 46. Нужно замѣтить, что у Павла Діякона не сказано, въ какомъ именно году случилось это происшествіе; многіе изслѣдователи, въ томъ числѣ и Шафарикъ, относятъ его къ 662 г., но ошибочно, такъ какъ изъ другихъ, болѣе достовѣрныхъ, источниковъ извѣстно, что Айонъ началъ править Беневентскимъ Воеводствомъ въ 641 г., и управлялъ имъ не болѣе года. Gianone, „Istoria del regno di Napoli“, I, 272.

 

2. Лѣтописцы не говорятъ, кто были эти Славяне, гдѣ находились ихъ жилища. Изъ новѣйшихъ изслѣдователей одни приписываютъ этотъ набѣгъ на южную Италію Хорутанскимъ Славянамъ, другіе же считаютъ его дѣломъ Хорватовъ и Неречанъ. См. у Шафарика, „Слав. Древн.“ II кн. 2, стр. 62. По нашему мнѣнію, естественнѣе всего предположить, что тутъ дѣйствовали Эпирскіе и Греческіе Славяне, суда которыхъ, какъ увидимъ ниже, около этого времени часто сновали по водамъ Іоническаго моря.

 

 

274

 

Въ царствованіе Константина Погоната (668—685) острова и берега Егейскаго и Іоническаго морей, даже часть Малоазіатскаго берега, подвергались страшнымъ опустошеніямъ со стороны Славянъ, отваживавшихся пускаться въ морскую даль, къ удивленію Грековъ, на легкихъ судахъ, выдолбленныхъ изъ одного дерева [3]. Въ 675 г., въ то время, какъ Константинополь выдерживалъ четвертую осаду со стороны Арабовъ, многочисленный Славянскій флотъ окружилъ съ моря Солунь, который иныя Славянскія полчища тогда же осадили съ сухаго пути. Славяне были тутъ и съ семействами своими и съ домашнею собственностію, намѣреваясь, по взятіи города, остановиться въ немъ [4]. Немного времени спустя, мы снова находимъ Славянскихъ пиратовъ на водахъ Архипелага и Мраморнаго моря: этотъ разъ они грабили корабли, плывшіе съ хлѣбомъ въ Константинополь, и опустошали Пароскую и Проконезскую области (побережье Мраморнаго моря), доходили до самой Константинопольской пристани [5]. Тутъ на водахъ Архипелага и на Малоазіатскомъ берегу, они сдѣлались извѣстными Арабамъ, въ это время уже угрожавшимъ Европейскимъ владѣніямъ Имперіи. Одинъ изъ первыхъ Арабскихъ писателей, Аль-Ахталь, жившій во 2-й половинѣ VII вѣка въ Дамаскѣ, при дворѣ Оммаядовъ, говоритъ о Славянахъ, какъ о народѣ, хорошо уже извѣстномъ его читателямъ [6]. Излишне было бы доказывать, что эти отважные моряки имѣли свои постоянныя жилища на берегахъ Егейскаго, Іоническаго и Адріатическаго морей,

 

 

3. Τὸ τῶν Σκλαβίνων.... ἔθνος, πλῆθσς ἄπειρος.... πρώτως ὲφευρόντων ἐξ ἑνὸς ξύλου γλύπτας νῆας κατασκεβάσαι κατὰ θάλασσαν ὁπλισαμένους, καὶ πᾶσαν τὴν Θετταλίαν καὶ τὰς περὶ αὐτὴν νήσους καὶ τῆς Ἑλλάδος, ἔτι μὴν καὶ τὰς Κυκλάδας νήσους καὶ τὴν Ἀχαϊαν πᾶσαν, τήν τε Ἤπειρον καὶ τὸ πλείστον τοῦ Ἰλλυρικοῦ καὶ μέρος τῆς Ἀσίας ἐκπορθῆσαι . . . . „Vita S. Demetrii“, in „Act. Sanct. Octobr. IV“, 162.

 

Выдолбленныя изъ одного дерева суда этихъ Славянъ весьма напоминаютъ Козацкіе дубы, однодеревки, поднимавшіе, по словамъ Боилана, отъ 50 до 70 человѣкъ. См. у Черткова, „Описаніе войны Святослава“, стр. 169.

 

4. Филарета, „Святый Великомуч. Димитрій и Солунскіе Славяне“, въ „Чтеніяхъ въ Импер. Общ. Ист. и Древн. Росс.“ 1848, VI, 19—31.

5. Онъ же, тамъ же, стр. 33.

 

6. Въ своемъ „Диванѣ“, говоря о какихъ-то иноплеменникахъ, Аль-Ахталь замѣчаетъ:

 

„Какъ бы подлинно видишь въ нихъ топлу Славянъ красныхъ“, (или рыжихъ, русыхъ).

 

Гаркави, „Сказанія Мусульманскихъ писателей о Славянахъ“, стр. 1—6. Объясненіе Г. Гаркави, что Аль-Ахталь зналъ о Славянахъ по тому Пятитысячному отряду ихъ, который, въ 664 году, перебѣжалъ отъ Византійцевъ къ Аравитянамъ, въ Сиріи, или по Славянскимъ плѣнникамъ, переселеннымъ въ 687 г. Юстиніяномъ Ринотметомъ въ Малую Азію, объясненіе это, говоримъ, слишкомъ односторонне. Сл. Ламанскаго, „О Славянахъ въ Малой Азіи“ и ир. стр. 15 и слѣд., 122 и слѣд.

 

 

275

 

по водамъ которыхъ, сновали ихъ многочисленные корабли. Замѣтимъ только, что ихъ смѣлыя морскія предпріятія заставляютъ предполагать въ нихъ значительную долю опытности въ мореплаваніи, заставляютъ видѣть въ нихъ людей, вполнѣ освоившихся съ морскою стихіею, а это, въ свою очередь, ведетъ къ заключенію, что за долго до времени совершенія Славянами упомянутыхъ, морскихъ предпріятій, т. е., за долго до половинѣ VII вѣка, они занимали уже прибрежія Эпира, Македоніи и Греціи. Слѣдующія данныя не оставляютъ сомнѣнія въ томъ, что и во внутреннихъ частяхъ этихъ странъ господствовало Славянство.

 

Въ 678 г. многочисленныя Славянскія полчища двинулись осаждать Солунь. По словамъ Солунскаго Сказанія о Св. Димитріи, они говорили:

 

„Не слѣдуетъ быть тому, чтобы тогда, какъ опустошены всѣ города и области, одинъ сей городъ оставался цѣлъ и принималъ въ себѣ бѣглецовъ съ Дуная, изъ Панноніи, Дакіи, Дарданіи и другихъ областей и городовъ“ [7].

 

Эти слова, вложенныя въ уста Славянъ, осаждавшихъ въ 678 г. Солунь, Солунскимъ Грекомъ, современникомъ и очевидцемъ этой осады, показываютъ, что всѣ области Балканскаго полуострова, до самыхъ воротъ Солуня, были уже въ рукахъ Славянъ. По разсказу того же самаго лѣтописца, во время этой осады Славянское войско доставало себѣ, какъ съѣстные, такъ и другіе, припасы у Драговичей, о которыхъ мы тутъ узнаемъ, что еще тогда обитали на поляхъ Солуня и воздѣлывали ихъ. Въ 685 г., когда Солунь выдерживалъ новую осаду со стороны Славянскихъ племенъ: Стримонцевъ, Рунхиновъ и Сагудатовъ, жители его, доведенные до крайности этою осадою, пытались достать себѣ съѣстные припасы, морскимъ путемъ, у находившихся тогда съ ними въ мирѣ Славянъ, Белезитовъ, жившихъ въ Ѳессаліи, въ окрестностяхъ Ѳивъ и Димитріяды. Мы уже имѣли случай привести въ предыдущей главѣ правительственное Византійское свидѣтельство, по смыслу котораго еще съ половины ѴІ-го вѣка Славяне господствовали въ Пелопонисѣ,

 

 

7. „Чтенія въ Импер. Общ. Истор. и Древн. Росск. 1848, VI, 20, 24. Сказаніе говоритъ, что эти Славяне находились въ союзѣ съ Аварскимъ Хаканомъ, который также будто участвовалъ въ осадѣ Солуня; но зная, что Аварское государство еще за долго до времени этой осады было разгромлено, мы въ правѣ думать, что составитель „Сказанія“ припуталъ въ этомъ чисто Славянскомъ дѣлѣ и Аваровъ, по старой привычкѣ Византійскихъ писателей, заставлявшихъ Славянъ дѣйствоватъ по приказанію Аваровъ, или, по крайней мѣрѣ, съ помощію ихъ.

 

 

276

 

такъ что до пораженія ихъ подъ Патрами, въ 807 г., ни одинъ Ромей (Византійскій подданный), въ продолженіе 218 лѣтъ, не могъ безопасно ступить на этой землѣ [8]. Сократителъ Страбона, писавшій около конца Х-го вѣка, свидѣтельствуетъ, что въ его время весь Эпиръ, Македонію, Елладу и Пелопонисъ занимали Славяне, которыхъ разселеніе по этимъ краямъ онъ относить къ отдаленнѣйшимъ временамъ [9]. Выше приведенныя данныя не оставляютъ никакого сомнѣнія въ томъ, что ославяненіе этихъ странъ совершилось еще до половины VII-го вѣка. Сказаніе Константина Багрянороднаго, что Еллада и Пелопонисъ ославянились только въ царствованіе Константина Копронима (741—775), и что это событіе было вызвано, или подготовлено, моровою язвою, прошедшей въ 746 г. по этимъ странамъ [10], едва ли заслуживаетъ такого значенія, какое обыкновенно придаютъ ему [11]: мы уже имѣли случай убѣдиться, что Багрянородный весьма не точенъ въ своихъ лѣточислительныхъ показаніяхъ и даетъ большіе промахи въ сбояхъ попыткахъ къ прагматической связи историческихъ явленій. Что касается остальныхъ частей полуострова, т. е., Мизіи и Ѳракіи, то о плотности Славянскихъ поселеній въ нихъ около VII-го вѣка можно судить по слѣдующимъ свидѣтельствамъ: по словамъ Ѳеофана, въ 678 г. въ нижней Мизіи находились семь Славянскихъ племенъ, издавна уже обитавшихъ въ ней. Объ этихъ семи Славянскихъ племенахъ говорится и въ Географіи Моисея Хоренскаго (ум. 489), составленной во второй половинѣ Ѵ-го вѣка.

 

„Ѳракія, читаемъ тамъ, состоитъ изъ пяти небольшихъ краевъ и одного великаго, въ коемъ находится семь Славянскихъ народовъ. Въ жилища ихъ вступили Готы“ [12].

 

Земли, прилежащія къ Балканскому хребту, равно какъ и тѣ, которыя простираются на западъ отъ Родопскихъ горъ, около половины VII-го вѣка носили уже названіе Славеніи,

 

 

8. Мы разумѣемъ извѣстное посланіе Патріарха Николая II къ Императору Алексѣю Комнину. См. выше гл. Ш.

9. Καὶ νῦν δὲ πᾶσαν Ἣπειρον, καὶ Ἑλλάδα σχεδὸν καὶ Πελοπόννησον καὶ Μακεδονίαν Σκὺθαι Σκλάβοι νέμονται. Müller, „Geographi Graeci min.,” ed. Didot, II, 574.

10. Ἑσθλαβώθη δὲ πᾶσα ἡ χώρα, καὶ γέγονε βάρβαρος, ὅτε ὁ λοιμικὸς θάνατος πᾶσαν ἐβόσκετο τὴν οἰκουμένην. De Themat., ed. Paris., p 25.

11. Копитаръ, „Glagol. Clozian“, pag. XXI; Гопфъ, „Griech. Geschichte“, 105; Миклошичъ, „Die Slavische Elemente im Neugriechischen“, 3; Гильфердингъ, „Собраніе сочиненій,“ I.

12. Къ этому свидѣтельству мы еще вернемся.

 

 

277

 

„Славянской Земли“ [13]. Въ эту „Славенію“, начинавшуюся недалеко отъ воротъ Константинополя, ходилъ походомъ Императоръ Константинъ II, занявшій престолъ Имперіи въ годъ смерти Ираклія [14]. Противъ нея же предпринималъ походъ и второй преемникъ Константина, ІОстиніянъ Безносый (Ринотметъ), которому лѣтописецъ ставитъ въ осебенную услугу то, что онъ могъ проникнуть далеко въ глубъ „Славеніи“, даже до Солуня [15].

 

Начиная съ половины VII-го вѣка, мы не слышимъ болѣе о новыхъ Славянскихъ вторженіяхъ изъ-за Дуная и Савы на полуостровъ: всѣ послѣдующія извѣстія касаются только или отношеній Византіи къ, придвинувшемуся уже къ стѣнамъ ея, Славянскому міру, или же передаютъ намъ событія изъ внутренней жизни этого міра, прочно установившагося уже въ Европейскихъ областяхъ Имперіи. Полуостровъ, какъ мы замѣтили уже, является около этого времени какъ бы переполненнымъ Славянскими поселеніями, неудобнымъ къ принятію и другихъ еще Славянскихъ поселенцевъ. Вотъ почему мы должны остановиться здѣсь, принявши это время за послѣдній предѣлъ занимающаго насъ заселенія полуострова Славянами, начало котораго, позволяемъ себѣ надѣяться, идя по очень явственнымъ слѣдамъ, мы могли возвести къ концу ІІ-го вѣка нашего лѣтосчисленія. Такимъ образомъ, въ продолженіе четырехъ вѣковъ, Славяне, то отдѣльными семьями, то военными отрядами и цѣлыми племенами, переходили въ эту страну и водворялись въ ней, пока народность ихъ, постепенно наростая и увеличиваясь постояннымъ приливомъ новыхъ родственныхъ силъ извнѣ, не достигла той густоты, того преобладающаго положенія, въ которомъ находимъ ее около половины ѴІІ-го вѣка. Изслѣдователи, отводившіе совершенію этой народописной смѣны па Балканскомъ полуостровѣ, періодъ времени въ 50, или даже и 100, лѣтъ [16], смѣемъ сказать, впадали въ явную ошибку, частію въ слѣдствіе упущенія изъ вида нѣкоторыхъ немаловажныхъ данныхъ, касающихся этого вопроса, частію въ слѣдствіе того, что слишкомъ поспѣшно, безъ должнаго обслѣдованія и находившихся подъ руками ихъ данныхъ, переходили къ выводамъ и заключеніямъ.

 

 

13. См. Шафарика, „Слав. Древн. “ II. кн. I. стр. 253, 264 и 326—330.

14. Theophan., ed. Paris., 288.

15. Theoph., ed. Paris., 303, 304.

16. Шафарика, „Слав. Древн. II, кн. 2, 255.

 

 

278

 

Научная несостоятелность этихъ выводовъ обнаруживается во всей своей наготѣ даже и тогда, когда мы, оставляя безъ вниманія шаткость основаній, на которыя эти выводы опираются, станемъ повѣрять ихъ по другимъ даннымъ, которыхъ они касаются, прямо, или косвенно. 50, или даже и 100, лѣтъ слишкомъ непродолжительный срокъ для подобнаго измѣненія народописнаго образованія полуострова и по тому уже, что принятіе этого срока необходимо ведетъ къ заключенію, что страна эта, которая еще въ IV в. своимъ плотнымъ населеніемъ, своими многочисленными городами, и цвѣтущей въ нихъ Греко-Римской гражданственностію, оставляла далеко позади себя прочія части Римской Имперіи, мгновенно, такъ сказать, лишилась своего прежняго населенія, на смѣну котораго сразу, однимъ движеніемъ, явились милліоны Славянъ. Противорѣча многимъ даннымъ, приведеннымь въ разныхъ частяхъ нашего изслѣдованія, это заключеніе опровергается и нѣкоторыми другими данными, на которыхъ мы останавливаемся тѣмъ охотнѣе, что въ нихъ, быть можетъ, намъ удастся открыть и новое подтвержденіе нашему выводу. Мы намѣрены коснуться вопроса объ иноплеменныхъ стихіяхъ, съ которыми сталкивалась Славянская народность въ сихъ краяхъ, во время своего размѣщенія въ нихъ. Спѣшимъ замѣтить, что достаточное уясненіе этого, заброшеннаго доселѣ, вопроса пролило бы довольно яркій свѣтъ на вэсь ходъ занятія полуострова Славянами, но такое уясненіе, которое, при недостаточности историческихъ свидѣтельствъ, должно быть основано главнымъ образомъ на данныхъ, почерпнутыхъ изъ языка и народнаго быта южныхъ Славянъ, въ настоящее время, при крайне недостаточной предварительной работѣ по собранію этихъ данныхъ, не мыслимо еще.

 

Говоря о завоеваніи полуострова Римлянами и о послѣдовавшемъ въ слѣдъ за тѣмъ, ороманеніи древнихъ обитателей этого края, мы уже имѣли случай указать на то, что значительные остатки Ѳрако-Илировъ пережили всѣ бѣдствія, сопровождавшія это завоеваніе и долѣе другихъ своихъ единоплеменниковъ оберегали свою народность отъ сліянія съ Римскою народностію. Такими являются прежде всего Илирійцы, обитавшіе въ западной Македоніи и горной Илиріи. Судя по нѣкоторымъ намекамъ древнихъ [17], Римляне никогда и не могли

 

 

17. См. у Д. Камарда, „Appendice al saggio di grammaticologia comparata sulla lingua Albanese“. Prato, 1886 pag, ХХХѴIII.

 

 

279

 

совладѣть съ большинствомъ этихъ горцевъ, успѣвшихъ отстоять свою дикую независимость противъ всемірныхъ завоевателей, благодаря географическимъ особенностямъ своей земли, окруженной со всѣхъ сторонъ и изрѣзанной во всѣ направленія неприступными горами и оврагами. Благодаря все тому же обстоятельству, они пережили и всѣ послѣдующія невзгоды, кончившіяся новымъ измѣненіемъ племеннаго состава населенія прочихъ областей Балканскаго полуострова, установленіемъ въ нихъ новаго, третьяго по порядку, народописнаго устройства, съ рѣшительнымъ преобладаніемъ Славянской стихіи. Они не поддались и этимъ иноплеменникамъ, налегшимъ на нихъ съ сѣверо-востока; хотя и впустили въ свою народность значительное Славянское вліяніе [18], но съумѣли спасти ея основную стихію, которая и до сихъ поръ лежитъ въ основѣ Албанской народности, насчитывающей до 1,600,000 душъ [19]. Кромѣ этихъ, существующихъ и по нынѣ, представителей древнѣйшаго населенія полуострова, Славяне застали тутъ и другіе довольно значительные остатки отъ этого же населенія, которые давно уже перестали существувать. Таковы были: Бесы, по сѣверной части Родопскихъ горъ; Сапаи, въ окрестностяхъ Карадага (Керкины); Неропы, въ богатыхъ желѣзомъ и мѣдью горахъ, окружающихъ Кратово, Скопле, Новобрдо и Долопы, въ юго-восточной части Эпира. Только объ этихъ колѣнахъ мы нашли достовѣрныя извѣстія, сохраненныя намъ въ языкѣ Южныхъ Славянъ, но по всему вѣроятію, были тутъ остатки и нѣкоторыхъ другнхъ еще Ѳрако-Илирійскихъ колѣнъ, намять о которыхъ или не сохранилась, или же намъ не удалось еще напасть на ея слѣдъ. Славяне начали съ того, что подчинили себѣ эти слабые остатки древнѣйшаго населенія полуострова, на что ясно указываютъ извѣстныя уже наназванія нѣкоторыхъ Ѳрако-Илирійскихъ колѣнъ, названія, вошедшія въ языкъ Болгаръ и Сербовъ съ означеніемъ „раба, подчиненнаго“. Мало по малу, остатки эти и совершенно растворились въ Славянской народности, оказавъ на нее болѣе, или менѣе, значительное воздѣйствіе, слѣды котораго даютъ себя чувствовать, какъ въ граматическомъ строѣ языка Южныхъ Славянъ, такъ и въ словарѣ его.

 

 

18. См. вступительную лекцію професора Макушева, „О Славянахъ въ Албаніи въ средніе вѣка.“ Варшава, 1871; Его же, „Историческія розысканія о Славянахъ въ Албаніи“. Варшава, 1871, стр. 116 и слѣд.

19. Ганъ, Alban. Studien. 17.

 

 

280

 

Еще многочисленнѣе были, встрѣченные тутъ Славянами, представители втораго или Романскаго народнописнаго устроя, составившагося, какъ было уже сказано, изъ Римскихъ переселенцевъ и ороманенныхъ инородцевъ, преимущественно Ѳракійскаго происхожденія. Сами они называли себя „Ромеями“ или „Романами“ (Romani), Славянамъ же были извѣстны подъ именемъ „Влаховъ“. По одному, очень достовѣрному, свидѣтельству, Византійскія войска, защищавшія въ 579 г. Ѳракію противъ Аваровъ, состояли преимущественно изъ Романовъ или, по крайней мѣрѣ, говорили Романскимъ языкомъ [20], а войска эти доставляли Имперіи подвластное ей населеніе Балканскаго полуострова. Это показываетъ, что Романское населеніе этого края, не смотря на вѣковое его истребленіе варварами, еще около конца VI-го вѣка, было довольно многочисленно. Весьма убѣдительныя язычныя данныя удостовѣряютъ насъ, что это, господствовавшее нѣкогда на полуостровѣ, населеніе испытало совершенный переворотъ въ своемъ быту: данныя эти показываютъ, что „Ромеи“ или „Влахи“, если они не имѣли счастья жить въ уцѣлѣвшихъ отъ разоренія городахъ, принуждены были промѣнять свои тучныя земли въ равнинахъ на непріютныя, но представлявшія болѣе безопасностн, горныя страны, гдѣ, разучившись землепашеству, отдались исключительно пастушеской жизни. Отъ того-то ихъ народное имя у Славянъ давно сдѣлалось подобнозначащимъ безпріютнаго бродяги. [21] Такими дѣйствительно, представляютъ намъ Влаховъ многія очень древнія историческія свидѣтельства, давшія нѣкоторымъ изслѣдователямъ поводъ къ этимологически несостоятельному производству слова „Влахъ“, отъ Славянскаго глагола влѣкѫ [22]. Мы имѣемъ всѣ основанія утверждать, что эти остатки Романскаго народописнаго устроя сначала весьма сильно испещряли смѣнившій ее Славянскій устрой. Ѳессалія у писателей XI и ХІІ-го вв. является Влашскою землею по преимуществу; она называлась „Великою Влахіею“.

 

 

20. Theophyl., ed Bonn., р. 52. Лѣтописецъ этотъ приводитъ тутъ образчикъ языка этихъ войскъ, а именно выраженіе: Ῥετόρνα, φράτρε (retorna, fratre). Сравн. Theophan., ed. Bonn 397.

21. См. въ Словарѣ Даничича подъ словомъ „Влахъ“. Въ такомъ же точно значеніи существуетъ это названіе и въ языкѣ новыхъ Грековъ, къ которымъ оно перешло, безъ всякаго сомнѣнія, отъ Славянъ. В. Schmidt, „Das Volksleben der Neugriechen“. Leipzig, 1871, S. 15.

22. Тунманъ: „Untersuchungen“, 345—348.

 

 

281

 

Въ Этоліи и Акарнаніи находилась „Малая Влахія“, въ Эпирѣ — „Верхняя Влахія“ [23]. По свидѣтельству одной грамоты Императора Василія II, отъ 1020 г., Влашскія поселенія были разсѣяны по всей Болгаріи [24]. Въ Нижней Мизіи, по Балканскому хребту, находилась „Бѣлая Влахія“ (Іа Blanche Blakie) [25]. Влахи обитали еще въ Македоніи, во Ѳракіи (на Родопскихъ горахъ), на Черномъ морѣ, въ окрестностяхъ Бургаса, на югъ отъ Визы къ Константинополю [26]. Въ нѣкоторыхъ мѣстахъ они были покорены Славянами и обращены ими въ крѣпостныхъ, на что также указываетъ ихъ названіе, означающее въ грамотахъ Сербскихъ и Болгарскихъ Царей людей, которыхъ эти Цари дарили церквамъ, монастырямъ и своимъ властелемъ вмѣстѣ съ помѣстьями. Но часть Влаховъ, занимавшихъ горныя страны, долго удерживала свою независимость и была страшна своимъ сосѣдямъ. Испанскій Еврей, Веніяминъ Тудельскій, въ началѣ XII в. проѣзжавшій чрезъ Грецію и Ѳессалію, такъ описываетъ Влаховъ, обитавшихъ въ горахъ Олимпа, Оссы и Офрикса:

 

„Подобные козамъ быстротою, они сходятъ съ горъ въ Греческія области, (которыя заселены были тогда Славянами преимущественно), грабятъ и уносятъ добычу. Никто не можетъ проникнуть къ нимъ съ военною силою, и никакой Государь не былъ въ состояніи укротить ихъ“ [27].

 

Такихъ свободныхъ и грозныхъ Влаховъ мы находимъ въ Х-мъ вѣкѣ и въ горахъ Македоніи, между Преспенскимъ и Кастурскимъ озерами. Отъ руки ихъ погибъ братъ знаменитаго Болгарскаго Царя, Самуила, Давыдъ [28], котораго Болгарская Церковь причислила къ лику Святыхъ. Въ настоящее время на всемъ Балканскомъ полуостровѣ живетъ не болѣе 500,000 Влаховъ, преимущественно въ Эпирѣ, Ѳессаліи и Македоніи, гдѣ, въ началѣ нынѣшняго столѣтія, Англійскій путешественникъ, Ликъ, насчитывалъ около 500 Влашскихъ селеній; далѣе, въ Сербскомъ Княжествѣ, гдѣ, по новѣйшимъ статистическимъ свѣдѣніямъ, число ихъ доходитъ до 127,826 [29], и въ Албаніи, въ окрестностяхъ городовъ: Кавая, Тиранна, Герата, Москополя и Лубискоса [30].

 

 

23. См. у Рёслера, „Romän. Studien“. 107.

24. Τᾶν ἀνὰ πῶσαν Βουλαρίαν Βλαχῶν, Голубинскаго, „Исторія Православныхъ Церквей, и пр. Москва, 18~2.

25. Вильгардуена „De la conquête de Constantinople“.

26. Pachimer., „Histor. Andron.,” l. I, c. 38.

27. Гильфердинга, „Собраніе сочиненій“. I. 181.

28. Cedrin., ed. Bonn. II, 435.

29. Rad jugoslav. akademije. 1870, XI, 240.

30. Albanesische Stud.“. I, 133.

 

 

282

 

Въ собственной Болгаріи или въ странѣ, заключающейся между Дунаемъ и Балканами, мы встрѣчаемъ Влашское населеніе только въ Добручѣ, около 33,000, по среднему теченію Вида, Искра и Скитула [31] около 40,000, и въ Видинской Епархіи около 1,000 вѣнчилъ (тяглъ) [32]. Во Ѳракіи они встрѣчаются только въ весьма ничтожномъ числѣ, а именно: около 50 домовъ въ Татаръ-Пазарджикѣ и 50 въ Пещерѣ [33]. Такъ низко снизошло число Влашскаго населенія на полуостровѣ, главнымъ образомъ въ слѣдствіе выселенія его на лѣвый берегъ Дуная; но можно также предполагать, что значительная часть его исчезла путемъ сліянія съ, поработившей его, Славянскою стихіею. Воздѣйствіе, оказанное Влахами на Славянскую народность, очень могущественно, какъ видно изъ значительнаго количества Латинскихъ словъ въ языкѣ Болгаръ и Сербовъ. Укажемъ, для примѣра, на нѣкоторыя изъ этихъ словъ:

 

-        Болгарск. и Сербск. муле, Латин. mulus (mula);

-        Б. С. пуле, Латин. pullus (asini);

-        Б. С. пиле, Латин. pullus (gallinae);

-        Болг. церъ (видъ дуба), Лат. cerrus,

-        Б. пепонъ, Лат. реро (peponis);

-        Б. бакълъ, Лат. poculum;

-        Б. хурка, фурка, Лат. furca;

-        Б. турта, Лат. torta;

-        Б. фурня, Лат. fornix;

-        Б. и С. клисура, clausura;

-        Б. егрекъ (хлѣвъ, овчарня), ср. Лат. grex (стадо);

-        Б. турло (стадо, толпа), Рѵмунск. târla, отъ Латинскаго turma;

-        Бол. кашкавалъ (у Ларинскихъ Славянъ сиръ до коне), Лат. caseus саballinus и пр.

 

Укажемъ еще и, на весьма часто употребительные въ Болгарскомъ языкѣ, глаголы:

 

-        вирѣе (вирѣе и зеленѣе), отъ Лат. viret;

-        патѭ, отъ patior;

-        пелеѭ (пелёсвамъ, пелёсанъ), отъ pello;

-        каптисвамъ, отъ саріо и пр.

 

Сюда же относятся и Латинскія слова, вошедшія въ Славянскій переводъ Священнаго Писанія и, слѣдовательно, за долго до времени этого перевода получившія право гражданства въ языкѣ Южныхъ Славянъ;

 

 

31. Брадашка, „Die Slaven in der Türkei“ въ „Mittheilungen,“ Петермана, 1869, XII, 448.

32. Свѣдѣнія о нихъ доставлены намъ изъ Видинской Консисторіи. Считаемъ нужнымъ замѣтить, что большая часть Влаховъ, обитающихъ въ Придунайской части Болгаріи (въ Добручѣ, по Виду, Искру, Скитулу, и въ Видинской Епархіи), равно какъ и въ Сербскомъ Княжествѣ, выселились сюда изъ Румуніи (Молдо-Валахіи), большею частію въ нашемь вѣкѣ.

 

33. Захаріевъ, „Описаніе на Татаръ-Пазардж. кааза“ стр. 19 и 27. Показаніе извѣстнаго Румунскаго патріота, Болинтенеано, что въ настоящее время во Ѳракіи обитаетъ около 200,000 Влаховъ, и что число представителей этого племени на Балканскомъ полуостровѣ доходитъ до 1,200,000 есть явная нелѣпость. См. у Рёслера, „Rom. Stud,“ S. 100..

 

 

283

 

-        цьркы, отъ Лат. circus;

-        цѣсарь, отъ Лат. caesar, а не отъ Греческой форми этого имени (καίσαρ);

-        оцьтъ, отъ Лат. асеtum;

-        крьстъ, отъ Лат. crux;

-        рака (κιβωτὸς), отъ Лат. arca;

-        олтарь, отъ Лат. altare (Греческ. (θυσιαστήριον) и пр. [34].

 

Кромѣ Романовъ, говорившихъ Латинскимъ языкомъ, Славяне встрѣтили на полуостровѣ и значительное число Грековъ, называвшихся также Романами, Ромеями (Ῥωμαίοι). Въ настоящее время число ихъ доходитъ тутъ, за исключеніемъ Греческаго Королевства, до 800,000 душъ, [35] большая половина которыхъ обитаетъ въ Константинополѣ и его окрестностяхъ, по берегу Мраморнаго и Егейскаго морей и въ Ѳессаліи. Во внутреннихъ областяхъ полуострова только въ Адріанопольской Епархіи встрѣчается довольно значительное Греческое населеніе, которое все таки ничтожно въ сравненіи съ Болгарскимъ населеніемъ этой Епархіи: изъ 271 села ея только 29 греческихъ, остальныя же 242, за исключеніемъ весьма немногихъ, населенныхъ Турками, принадлежатъ Болгарамъ. Во всей Филиппопольской Епархіи, насчитывающей около 360 селеній, только три (Кукленъ, Бодена, часть Станимуки) населены Греками. Въ Епархіяхъ же южной Македоніи, которую до недавняго времени считали Греческой страной, по новѣйшимъ и весьма точнымъ изслѣдованіямъ, оказывается, что Греческаго населенія тамъ почти что совсѣмъ нѣтъ; ибо въ десяти тамошнихъ Епархіяхъ: Битольской, Охридской, Воденской, Могленской, Кастурской, Дебрской, Струмицкой, Полянской, Мельницкой и Драмской, насчитано только около 30 Греческихъ селеній, [36] а именно: въ Кастурской 16 и въ Драмской (въ округѣ Зихны) около 10. Мы полагаемъ, что, во время занятія Славянами полуострова, Греческое населеніе тамъ было довольно многочисленно; въ противномъ случаѣ, трудно объяснить себѣ могущественное вліяніе, оказанное Греческимъ языкомъ на нарѣчіе Южныхъ Славянъ, которое восприняло не только значительное количество Греческихъ словъ, но усвоило себѣ и нѣкоторые пріемы Греческаго словообразованія. Въ подтвержденіе послѣдняго мы приведемъ хотя одинъ примѣръ.

 

 

34. О. М. Бодянскаго, „О времени происхожденія Славянскихь письменъ“. М. 1855. стр. 229 и слѣд.

35. Lejean, „Ethnographie de lа Turquie d’Europe“. Gotha, 1861.

36. „Читалище“ 1871, кн. 6. стр. 268, 269. Даже въ Солунской Епархіи Болгарское населеніе составляетъ грамадное большинство, судя по высказанному тамошними Болгарами желанію присоединить и эту Епархію къ Болгарской Екзархіи, на основаніи § 10 извѣстнаго Султанскаго фирмана.

 

 

284

 

Почти всѣ Греческій глаголы въ Болгарскомъ языкѣ являются съ основою слабаго аориста, т. е., съ характеромъ с: калесвамъ, отъ καλέω, ἐκάλεσα; кердосвамъ, отъ κερδαίνω, ἐκέρδησα; фтасвамъ, отъ φθάνω, ἔφθασα и пр. и пр. По этому образцу Болгарскій языкъ образуетъ и всѣ глаголы, изъ иностранныхъ, даже и не Греческихъ, корней: каптисвамъ, отъ Лат. саріо; кондисвамъ отъ Турецкаго конакъ (ночлегъ), крьстосвамъ, отъ Лат. crux и т. д. и т. д.

 

Мы уже говорили что еще въ концѣ ІІ-го вѣка на Балканскій полуостровъ переселилось нѣсколько Нѣмцевъ изъ племени Квадовъ. Въ III вѣкѣ туда была переселена большая часть Бастарновъ, въ IV число Нѣмецкихъ поселенцевъ тутъ еще болѣе увеличилось водвореніемъ многочисленныхъ Готовъ, Геруловъ и пр. Изъ свидѣтельства Іорнанда, писавшаго въ 551 г., мы узнаемъ, что въ это время, въ половинѣ IV вѣка,, на сѣверномъ склонѣ Балканскаго хребта, въ странѣ Никополитанской, существовали еще многочисленныя Готскія поселенія, водворившіяся тамъ уже въ IV вѣкѣ [37]. Валафрамъ Страбонъ, Нѣмецкій писатель IX вѣка, свидѣтельствуетъ, что и въ его время они сохраняли свой языкъ, на которомъ совершалось богослуженіе не только у нихъ, но и у нѣкоторыхъ сосѣднихъ съ ними Скиѳскихъ племенъ, подъ которыми, безъ всякаго сомнѣнія, слѣдуетъ разумѣть Славянъ [38]. О Герулахъ, перешедшихъ на югъ отъ Савы, въ царствованіе Анастасія, мы имѣемъ достовѣрнѣйшія извѣстія, что обитали тамъ и во время Юстиніяна. Всѣ эти довольно значительныя Нѣмецкія поселенія, частію предварившія Славянское движеніе на югъ, частію сопровождавшія его, съ теченіемъ времени исчезли, поглощены были Сербскими и преимущественно Болгарскими Славянами [39]. Естественно предполагать, что и эта иноплеменная стихія,

 

 

37. „Gothi, que dicuntur minores, populus immensus, cum suo ipsoque primate Vulfila, qui eos dicitur et litteris instituisse, hodieque sunt in Moesiae regione, incolentes Nicopolitanum“. Jornand. c. 51. Подъ Никополемъ тутъ, по всему вѣроятію, слѣдуетъ разумѣть упоминаемый еще Птоломеемъ Νικόπολις περὶ Αἲμον. О положеніи его см. соображенія Професора Бруна, въ его примѣчаніяхъ къ „Путешествію Шильтбергера“, стр. 3.

 

38. Gothi.... in Graecorum provinciis commorantes nostrum, i. e., theodiscum sermonem, habuerunt.... Et fidelium fratrum relatione didicimus apud quasdam Scytharum gentes, maxime Tomitanos eadem locutione divina hactenus recitari officia.“ Walafr. Strabo, „De rebus eccles.“ 7. Въ „Biblioth. Patrum,“ t. XV, p. 184.

 

39. Свѣдѣнія Тунмана (Untersuchungen 333), что Готскій языкъ въ 1774 г. еще былъ слышенъ въ окрестностяхъ Силистріи, едва ли справедливы.

 

 

285

 

съ которою тутъ имѣли столкновеніе Славяне, должна была оказать нѣкоторое вліяніе на ихъ языкъ. Этому вліянію обязаны своимъ происхожденіемъ всѣ Нѣмецкія слова, вошедшія въ Славянскій переводъ Священнаго Писанія, каковы, на примѣръ:

 

-        олтарь (если не принимать, что перешло къ Славянамъ прямо изъ Латинск. altare), Древне-Нѣм. altari;

-        постъ, Нѣм. faste, Гот. fastan;

-        крамола, Древн.-Бавар. carmulum;

-        сѫбота, Древн.-Нѣм. sambas tag;

-        боукарь (книга) и боукъı (буква), Гот. boka (имѣетъ значеніе и книги, и буквы);

-        оусерѧгь, Гот. ausô (ухо) и rings (кольцо);

-        мьзда, Гот. mizdo (въ свою очередь заимствованное изъ Греч. (μίσθος) [40];

-        пѣнѧзь, Нѣм. phening, и пр.

 

Копитарь, Миклошичъ и другіе, находя необъяснимымъ существованіе этихъ словъ въ языкѣ Болгарскихъ Славянъ, видятъ въ нихъ одно изъ доказательствъ противъ мнѣнія о переводѣ Священнаго Писанія на этотъ языкъ [41]. Но они упускаютъ изъ виду приведенныя выше историческія свидѣтельства о столкновеніи Болгарскихъ Славянъ съ довольно значительною Нѣмецкою стихіею. Кромѣ того, имъ осталось неизвѣстнымъ, что и по нынѣ въ Болгарскомъ нарѣчіи употребляется много Нѣмецкихъ словъ, обязанныхъ своимъ происхожденіемъ этому столкновенію. На примѣръ:

 

-        друсамъ (succusso, quasso), раздрусанъ (conquassatus), Гот. drus (ruina). (Шафарикъ производилъ Гот. drus отъ слова трѫсъ (terrae motus), но нужно замѣтить, что въ Болгарскомъ языкѣ подлѣ друсамъ употребляется и трѫсѫ, такъ что если даже и принять производство Шафарика, то и тогда не исключается возможность заимствованія Болгар. друсамъ отъ Гот. drus).

-        Болгар. сетнѣ (serius), сетнина (consecutio), Гот. seithu, seiths (serum, sero);

-        Болг. сакамъ (cupio, quaero), Гот. sokjan;

-        Болг. и Серб. махала (regio urbis), Гот. mahal (forum, concio);

 

 

40. Впрочемъ, вмѣсто того, чтобы производить Славянск. мьзда отъ Греч. μίσθος чрезъ посредство Готскаго языка, едва ли не основательнѣе считать его общимъ Индо-Европейскимъ языкамъ словомъ. Сравн. Древне Бактр. mîžda (возмездіе), Персидск. muzd, mizd. Шерцль, „Сравнительная грамматика Славянскихъ языковъ“. Харьковъ, 1871, стр. 197, 212.

 

41. Указывая на эти слова, Копитаръ спрашиваетъ: „Unde enim tuo Bulgaro-Serbo, Macedoni talia, sive materia, sive sono germanicissima?“ См. „Glagol. Clozian.“ IX. Сравн. Миклошича, „Ученіе о звукахъ Древне-Славянскаго языка,“ перев. Д. Лавренка. Кіевъ, 1865, стр. III; также „Die slavisch. Elemente im Magyarischen,“ Wien, 1871, S. 3. О Копитаровомъ мнѣніи сличите сказанное О. М. Бодянскимъ, въ его сочиненіи „О времени происхожденія Славянскихъ письменъ" М. 1855, стр. 213—247. А что о Копитарѣ сказано, то идеть и къ Миклошачу и другимъ, имъ подобнымъ, вполнѣ и безотговорочно.

 

 

286

 

-        Болг. хубавъ, сл. Нѣм. hübsch;

-        Болг. фара, Лонгоб. fara. (gens);

-        Болг. варда, Серб. вардати (стеречь), Гот. vardia (стражъ), и пр. и пр.

 

Было замѣчено уже, что, по распаденіи Гуннской Державы значительныя толпы Гунновъ, подъ предводительствомъ нѣкоторыхъ изъ сыновей Аттилы, искали убѣжища на Балканскомъ полуостровѣ, гдѣ и водворились: Ернакъ, съ своимъ отрядомъ, въ Малой Скиѳіи, Емнедзаръ и Узиндуръ въ прибрежной Дакіи, Уто и Искальмъ гдѣ-то еще южнѣе. По всему вѣроятію и Авары оставили кое-какія поселенія на полуостровѣ: Багрянородный свидѣтельствуетъ, что еще въ X в. въ Далматіи между тамошними Славянами находились остатки Аваровъ, отличавшихся отъ Харватовъ своимъ языкомъ и нравами [42]. Такимъ образомъ съ VI и VII вв. населеніе Балканскаго полуострова, кромѣ исчисленныхъ племенъ Индо-Европейской семьи, заключало въ себѣ и представителей Уральскаго поколѣнія, отъ языка которыхъ, естественно предполагать, также перешли къ Славянамъ нѣкоторыя слова. Это обстоятельство, какъ намъ кажется, упущено изъ виду Шафарикомъ, который, находя въ языкѣ Южныхъ Славянъ нѣсколько Чудскихъ словъ, приводитъ ихъ въ подтвержденіе своего мнѣнія, что Славяне эти выселились на полуостровъ изъ сѣверо-восточныхъ странъ, сопредѣльныхъ съ Чудскимъ міромъ [43]. Еще опрометчивѣе поступаетъ въ этомъ случаѣ Рёслеръ, который, на основаніи нѣсколькихъ яко бы Чудскихъ словъ, встрѣчающихся въ Румунскомъ языкѣ и объясняемыхъ имъ нарѣчіемъ Юраковъ и Остяковъ, приходитъ къ заключенію, что Болгаре, отъ которыхъ будто бы Румуны только и могли заимствовать эти слова, были Самоѣдское племя или, по крайней мѣрѣ, родичи Самоѣдовъ [44]. Но прежде, чѣмъ дѣлать такой выводъ, на основаніи этихъ словъ, требуется доказать, что они дѣйствительно заимствованы Румунами отъ Болгаръ, а не унаслѣдованы ими отъ названныхъ Чудскихъ поселеній на нижнемъ Дунаѣ.

 

Этотъ обзоръ разноплеменныхъ стихій, съ которыми Славяне, во время своего разселенія по областямъ Балканскаго нолуострова, сталкивались тутъ, оченъ убѣдительно доказываетъ,

 

 

42. Καὶ εἰσὶν ἀκμὴν ἐν Χρωβατίᾳ ἐκ τοὺς τῶν Ἀβάρων καὶ γιγνώσκονται Ἀβάρεις ὄντες. „De Administr. imper“. 30.

43. „Слав. Древн.“ II, кн. 1, стр. 389; Рачки. „Nacrt jugoslav. pov“. 259.

44. „Roman. Stud“. 253-259.

 

 

287

 

что они вездѣ находили довольно густое населеніе, состоявшее или изъ древнѣйшихъ обитателей этого края, Ѳрако-Илировъ и Романовъ, или изъ новыхъ переселенцевъ Германскаго и Чудскаго происхожденія, перселенцевъ, оспаривавшихъ у Славянъ наслѣдіе упадающей Имперіи. Среди этого разноплеменнаго люда Славяне должны были пріискивать себѣ жилища. Естественно предположить, что, независимо отъ счетовъ, которые они должны были сводить съ военными силами Имперіи, имъ приходилось на каждомъ шагу считаться и съ этимъ разноплеменнымъ населеніемъ, которому не недоставало ни въ средствахъ защиты, ни въ мужествѣ. При такомъ ходѣ водворенія Славянъ на полуостровѣ требовалось весьма продолжительное время для того, чтобы Славянская стихія достигла тутъ тѣхъ громадныхъ размѣровъ, того преобладающаго положенія, въ какомъ она является около половины VII вѣка. Періодъ времени въ 50, или во 100, лѣтъ слишкомъ короткій срокъ для такого дѣла. Изъ приведенныхъ въ нашемъ обзорѣ данныхъ особенно занимательно для насъ то обстоятельство, что Славяне застали тутъ и значительные остатки Древне-Ѳракійскаго населенія, застали ихъ именно въ такихъ странахъ, на которыя, какъ было уже замѣчено, Римское владычество обрушилось всею тяжестью своего давленія и въ которыхъ, въ слѣдствіе этого, ороманеніе пошло съ особеннымъ успѣхомъ. Если дѣло его (ороманенія) ко времени появленія Славянъ въ этихъ краяхъ было сдѣлано на половину только, то это объясняется единственно слишкомъ раннимъ проникновеніемъ послѣднихъ сюда. Тутъ мы имѣемъ новое подтвержденіе нашему выводу, что начало заселенія полуострова Славянами переходитъ далеко за предѣлы ѴІ-го и даже Ѵ-го вѣка, заходитъ въ глубь ІІІ-го, или къ концу ІІ-го.

 

Мы уже коснулись мнѣнія Шафарика о первобытныхъ жилищахъ, занимающихъ насъ, Славянъ. По словамъ его, за исключеніемъ Сербо-Хорватовъ, вышедшихъ изъ Надтатранскаго края, все остальное Славянство, поселившееся въ Мизіи, Ѳракіи, Македоніи, Албаніи, Ѳессаліи, Елладѣ и Пелепонисѣ, вышло изъ сѣверо-восточныхъ земель Древне-Русскихъ Славянъ, лежащихъ на озерѣ Ильменѣ, рѣкахъ Двинѣ, Днѣстрѣ, Окѣ и т. д. [45].

 

 

45. „Слав. Древн.“ II, кн. I, 387.

 

 

288

 

Совершенно противоположный взглядъ на этотъ предметъ былъ высказанъ Копитаромъ. По его мнѣнію, все обширное пространство, простирающееся отъ Аквилеи и источниковъ Дравы и Муры до Чернаго моря на востокъ и до Солуня на югъ, было занято однимъ Славянскимъ племенемъ, которое приходомъ Сербо-Хорватовъ въ VII в. было разорвано на двѣ части, изъ которыхъ въ послѣдствіи возникли два отдѣльныхъ племени: Словинское и Болгарское [46]. Какъ то, такъ и другое, изъ названныхъ мнѣній существуютъ и понынѣ, раздѣляя взглядъ ученыхъ на занимающій насъ здѣсь вопросъ на два противоположныхъ стана. Уже это одно достаточно колеблетъ прочность сихъ мнѣній, несостоятельность которыхъ, намъ кажется, не трудно усмотрѣть. Укажемъ прежде всего на, изложенныя въ предыдущей главѣ, историческія свидѣтельства, довольно явственно говорящія, что Славянскіе переселенцы прибывали сюда не только съ сѣверо-востока, изъ нынѣшней Румуніи и Россіи, но и съ сѣверо-запада, изъ-за Савы и средняго Дуная, изъ странъ, доставшихся въ удѣлъ Паннонскимъ Славянамъ, предкамъ Словинцевъ. Изъ этой послѣдней страны, по словамъ Прокопія, выходили Славянскія дружины, разорявшія въ 529, 546, 548 и 552 годахъ области Имперіи. Оттуда вышли и тѣ Славянскія полчища, которыя въ 600 г., по свидѣтельству Папы Григорія, наводили ужасъ на всю Далматію. Но самое блистательное опроверженіе этихъ мнѣній мы находимъ въ языкѣ Южныхъ Славянъ, представляющемъ удивительную пестроту и разнообразіе звуковыхъ особенностей. Мы уже имѣли случай указать на такія особенности въ области Сербо-Хорватскаго нарѣчія. Болгарское нарѣчіе въ этомъ отношеніи еще любопытнѣе. Тутъ разнообразіе это такъ разительно, что самое поверхностное наблюденіе легко можетъ открыть въ немъ точки соприкосновенія съ отличительными чертами самыхъ отдаленныхъ другъ отъ друга Славянскихъ нарѣчій.

 

            Звукъ а въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ перезвуковывается въ е, какъ въ нарѣчіяхъ Западной отрасли: чекам, ѥсли, ѥице, слазем, ıенев-день [47]. Сравни Чешск. čekati, jesle, Jene и пр.

 

            Неударяемое о переходитъ: а) въ е: котери, небе (ср. Чешск. kteŕy, nebe); б) въ ȣ, какъ у Нижнекраинскихъ Словинцевъ: кȣда, гȣлı-амȣ, млогȣ [48], и пр.

 

 

46. „Glagolita Cloz.“ Prolegomena, р. XXX; Миклошича, „Slavische Biblioth.“ I, 60.

47. Такъ называется у Болгаръ день Ивана Купала.

48. „Періодическ. списаніе на Болгар. кн. дружество.“ Браила, кн. 2, стр. 106.

 

 

289

 

            ѣ звучитъ: а) какъ е: хлеб, вера; б) какъ въ Польскомъ, ı-а: хлı-абъ, вı-ара; в) переходитъ въ и, какъ въ Малорусск., Сербскомъ (въ Далматіи и Славоніи) и отчасти въ Чешскомъ: тисто, гниздо.

 

            ѫ звучитъ: а) какъ Англійское u въ словахъ: ugly, but; б) какъ ам, ан; бандам, банњда; в) какъ въ Словинскомъ о: бодо, рока, мока, коща [49]; г) какъ въ Сербскомъ, Русскомъ и Чешскомъ ȣ: рȣка, междȣ, нȣжда, понȣда.

 

            ѧ переходитъ: а) въ е, какъ въ Сербо-Хорватскомъ, Словинскомъ и Чешскомъ: петь, време; б) въ ı-а, какъ въ Русскомъ: пı-ать, сı-а; в) въ а, какъ въ Словацкомъ: ма, та, са; г) смѣшивается съ глухимъ произношеніемъ ѫ-са: мѫ, тѫ, сѫ [50].

 

            ъ произносится: а) какъ Англійское і въ словахъ: bird, birth; б) какъ въ Сербскомъ а: сабирам, ватъкъ (утóкъ), вак, сас, санȣвам и пр. [51]; в) какъ въ Русскомъ о: полн, наполнювам, Болгарин, Горци, солзе [52] (въ послѣднихъ двухъ словахъ ъ=о заступаетъ мѣсто ь, съ которымъ онъ весьма часто смѣшивается); г) переходитъ, подобно о, въ е: четеме, несеме, знаѥме, сме (сравн. Чешск. neseme, zname, jsme); д) смѣшивается съ глухимъ произношеніемъ ѫ-са.

 

Губныя смягчаются съ помощію л, какъ въ нарѣчіяхъ Восточной вѣтви, и безъ онаго, какъ въ Западныхъ нарѣчіяхъ. Послѣдній способъ смягченія губныхъ, безъ л, едва ли не пользуется и большимъ распространеніемъ между Болгарами:

 

            Зубная д смягчается: а въ жд: рожден, дохождах; б) непосредственно, какъ въ Словацкомъ: родѥн, доходı-ах; в) въ зд, въ Шуменскомъ округѣ: чȣзди.

 

            т смягчается: а) въ шт: штѫ (хоштѫ); б) въ ч, какъ въ Русскомъ и Словинскомъ: че (хочетъ) [53]; в) въ к, какъ въ Сербскомъ: кю, кѥш [54].

 

И это разнообразіе встрѣчается не только въ современномъ Болгарскомъ языкѣ, чтобъ можно было считать его произведеніемъ историческаго развитія этого языка;

 

 

49. Верковича, „Описаніе быта Македонскихъ Болгаръ;“ Миклошича, „Die Sprache der Bulgaren im Siebenbürgen.“

50. Чолакова, „Български народи, сборникъ,“ стр. 106, 109.

51. Періодич. списаніе, кн. 2, стр. 23.

52. Сравн. Дювернуа, „Система основныхъ элементовъ и формъ Славян. нар.“ стр. 55.

53. Захаріева, „Опис. на Т.-Паз.“ 56; Верковича, „Пѣсни Мак. Болг.“ 306.

54. Чолакова, „Българ. народ. сборн.“ 98.

55. Захаріева, „Описан. на Тат.-Пазардж.“ стр. 54.

 

 

290

 

напротивъ, оно восходитъ къ глубокой древности и очень явственно сказывается еще въ древнѣйшихъ письменныхъ памятникахъ чисто Болгарскаго происхожденія, каковы: „Хилендарскіе листы,“ Григоровича, „Охридскій Апостолъ,“ „Македонскій листокъ“ (XI вѣка), „Болоньская псалтырь“ (XII вѣка), „Паремейникъ,“ Григоровича и пр. и пр. Г. Срезневскій, указывая на разнообразныя звуковыя особенности какъ этихъ, такъ и нѣкоторыхъ другихъ, однородныхъ съ ними, памятниковъ, особенности, называемыя имъ „отклоненіями отъ чистаго Славянскаго языка,“ весьма основательно видитъ въ нихъ указанія на нѣсколько различныхъ нарѣчій [55]. Существованіе этихъ „указаній“ и въ нынѣшнемъ Болгарскомъ языкѣ устраняетъ всякій поводъ къ попыткамъ объяснить появленіе ихъ въ названныхъ памятникахъ книжнымъ вліяніемъ другихъ Славянскихъ нарѣчій на Древне-Болгарскую письменность [56]. Всего естественнѣе предполагать, что они были заносимы въ эту письменность разными писцами и писателями Болгарскими, сознательно, или безсознательно, испещрявшими письменный языкъ особенностями разныхъ мѣстныхъ говоровъ. Эти столь разительныя язычныя данныя, въ связи съ упомянутыми историческими свидѣтельствами, съ достаточною силою показываютъ, что Славяне, переселившіеся на Балканскій полуостровъ, вопреки мнѣніямъ Шафарика и Копитара (изъ коихъ первый считалъ ихъ родичами Русскихъ Славянъ, второй же выдавалъ ихъ за братьевъ Словинцамъ), принадлежали къ разнымъ Славянскимъ племенамъ, какъ Восточной, такъ и Западной, вѣтви. Другими словами, въ занимающемъ насъ ославяненіи полуострова принимали участіе разныя Славянскія племена, въ разныя времена высылавшія, въ области распадавшейся Имперіи, излишки своего населенія.

 

Начавшись уже въ то время, когда Имперія была еще довольно могущественна, съ конца ІІ-го столѣтія, водвореніе Славянъ въ предѣлахъ ея сначала шло до нѣкоторой степени тихо и мирно. Съ согласія Правительства, иногда даже по его настоянію, переходили сюда Славянскіе переселенцы и занимали отводимыя имъ для жилищъ земли. Тутъ они постепенно привыкали къ дѣйствующимъ въ Имперіи порядкамъ,

 

 

55. „Древніе Славянскіе памятники юсоваго письма.“ Спб. 1668, 149—167.

56. Будиловича, „Изслѣдованіе языка Древне-Славян. перевода XIII Словъ Григорія Богослова.“ Спб., 1871, стр. 23 и 143.

 

 

291

 

становились гражданами ея, служили ей, какъ на военномъ, такъ и на гражданскомъ, поприщѣ, давали ей Императоровъ, Юстина ІОстиніяна, и отличныхъ полководцевъ: Анегискловъ, Оногостовъ, Доброгостовъ, Всегордовъ, Сваруновъ, Велизаріевъ, Татимировъ и проч. Но по мѣрѣ изнеможенія Имперіи, и водвореніе Славянъ въ областяхъ ея измѣнялось, пока не приняло наконецъ завоевательную окраску. Временемъ этого перелома въ ходѣ дѣла слѣдуетъ считать послѣднюю четверть V-го вѣка. Съ этой поры начинаются бурныя вторженія воинственныхъ Славянскихъ дружинъ, истреблявшихъ власть Имперіи на полуостровѣ и завоевывавшихъ себѣ привольныя жилища въ ея областяхъ. Этотъ способъ заселенія Балканскаго полуострова Славянами проходитъ и черезъ весь VI вѣкъ. Шафарикъ, ошибочно отнесшій начало этого дѣла къ концу V вѣка, невѣрно судилъ и объ его ходѣ, который, по словамъ его, отличался тихимъ и мирнымъ свойствомъ [57]. Это мнѣніе не подтверждается никакими данными и основано на одностороннемъ взглядѣ на свойство Славянъ, которые, какъ народъ земледѣльческій по преимуществу, будто должны были держать себя какъ можно дальше отъ военнаго шума. Противъ этого взгляда говорятъ всѣ имѣющіяся свидѣтельства объ отношеніяхъ Славянъ къ Имперіи и ихъ поведеніи въ областяхъ ея за все это время. Припомнимъ хотя бы вопль Марцелина по поводу Славянскихъ войнъ, въ концѣ V вѣка, разсказъ Прокопія о поведеніи Славянъ въ областяхъ, куда они проникали, и объ ужасѣ, который полчища ихъ наводили на Имперскія войска, свидѣтельства Іоанна Ефескаго и Солунскаго историка о военномъ искуствѣ и необыкновенной удали Славянъ, водворившихся уже въ областяхъ Имперіи. Укажемъ и на трепетъ, объявшій приморскіе города Далматіи при приближеніи къ нимъ Славянской грозы, на опасность, которая постоянно грозила мореплавателямъ на водахъ Адріатическаго, Іоническаго, Егейскаго и Мраморнаго морей съ стороны Славянъ, въ теченіе нѣсколькихъ столѣтій.

 

Всѣ эти свидѣтельства о воинственной удали Славянъ, перешедшихъ на полуостровъ, находятъ себѣ полнѣйшее подтвержденіе въ языкѣ ихъ, въ которомъ, какъ было уже замѣчено, племенныя названія древнѣйшихъ обитателей этого края получили значеніе „подданнаго, раба.“

 

 

57. „Слав. Древн.“ II, кн. 2, 255.

 

 

292

 

Занимая области Имперіи съ оружіемъ въ рукахъ, эти позднѣйшіе Славянскіе переселенцы не имѣли никакой надобности подчиняться власти ея, подобно Славянамъ, переселившимся до половины V вѣка. Они устраивались въ завоеванныхъ ими областяхъ на всей своей волѣ, по обычаю своей старины. Такимъ образомъ около половины VII вѣка Славяне, обитавшіе уже на полуостровѣ, въ политическомъ отношеніи дѣлились на двѣ части: одни находились подъ властію Византіи и раздѣляли участь ея подданныхъ, другіе же, большинство, пользовались полною независимостью [58]. Послѣдніе, въ силу сохранившагося неприкосновеннымъ у нихъ роднаго обычая, подѣлились на множество отдѣльныхъ колѣнъ, соединенныхъ не столько общимъ происхожденіемъ, сколько общимъ сожительствомъ. Въ этомъ удостовѣряетъ, между прочимъ, и то обстоятельство, что большая часть извѣстныхъ намъ здѣшнихъ Славянскихъ колѣнъ называлась, какъ увидимъ ниже, по мѣсту своего жительства, а не по имени какого ни будь родоначальника. Во главѣ колѣнъ стояли Князья, Жупаны и Воеводы. Греческое сказаніе о чудесахъ Святаго Димитрія называетъ Князя (ῥήγα) Ренхиновъ, Первунда [59]; въ Болгарскомъ Житіи этого Святаго, извѣстномъ намъ по рукописи прошлаго столѣтія, говорится о Славянскомъ Кнезѣ [60], осаждавшемъ Солунь. По свидѣтельству Патріярха Никифора, въ 768 г. Императоръ Константинъ выкупалъ у Славянскихъ Князей (τοὺς Σκλαβηνῶν ἄρχοντας) Христіанъ плѣнниковъ, захваченныхъ Славянскими четами на островахъ: Имбросѣ, Тенедосѣ и Самоѳракіи [61]. Въ 799 году Аѳиняне, желая помочь Принцамъ Исаврскаго дома, сосланнымъ въ ихъ городъ Ириною, похитившею у нихъ Византійскій престолъ, обратились къ Акамиру, Князю Славянскаго племени Велзитовъ, обитавшихъ въ Ѳессаліи, побуждая его принять участіе въ судьбѣ сосланныхъ и возвести одного изъ нихъ на Императорскій престолъ [62]. Припомнимъ еще и свидѣтельство Багрянороднаго о Князьяхъ и Жупанахъ (ἄρχοντες καὶ ζούπανοι),

 

 

58. Οὐχ ἑτέρῳ ἡδέως πείθεσθοα ἤθελον, ἀλλὰ τρόπον τινὰ ἑαυτοῖς. κρεῖττον γὰρ ἠγοῦντο ἀπὸ τοῦ ἄρχοντος τῆς αὐτῶν φυλῆς φθείρεσθαι ἢ τῆς Ῥωμαϊκῆς δουλεύειν καὶ ὑποκλίνεσθαι νόμοις. . . . . . Левъ Мудрый, у Шафарика, XIII прилож. къ „Славян. Древн.“

59. „Чтенія въ Импер. Общ. Исторіи и Древн. Россійскихъ“, 1848, VI, 31.

60. Періодич. списаніе кн. 2.

61. Stritt. II, 82.

62. Тамъ же, 83.

 

 

293

 

которые стояли во главѣ Славянскихъ колѣнъ, обитавшихъ въ сѣверо-западномъ углу полуострова [63].

 

За недостаткомъ историческихъ данныхъ, нѣтъ возможности съ точностію опредѣлить взаимныя отношенія сихъ колѣнъ; можемъ, однако, съ достовѣрностію утверждать, что они, то были дружны между собою и соединялись для общихъ предпріятій, какъ показываетъ союзъ Дреговичей, Сагудатовъ, Велегезитовъ, Веунитовъ, Березитовъ и другихъ, противъ Солуня въ 676 г. [64], то ссорились, воевали другъ съ другомъ, при чемъ не брезгали союзомъ съ Византійцами противъ своей собратіи. Въ 685—687 г. Стримонцы, Рунхины и Сагудаты, держали въ осадѣ Солунь, Велегезиты же были въ дружбѣ съ Солунянами и доставляли имъ съѣстные припасы [65]. Какъ мы замѣтили уже, въ 687 г. Юстиніянъ Ринотметъ предпринималъ походъ въ землю Славянъ, въ которой успѣлъ проникнуть даже до Солуня. Лѣтописецъ разсказываетъ, что во время этого похода многіе Славяне добровольно переходили на сторону Императора, что они дѣлали едва ли изъ страха передъ военными силами Византіи; намъ кажется болѣе близкимъ къ истинѣ предположеніе, что ими руководила тутъ вражда къ тѣмъ соплеменникамъ, противъ которыхъ силы эти были направлены. Судя по этимъ указаніямъ и по наведенію съ взаимными отношеніями прочихъ Славянскихъ племенъ, жившихъ при подобномъ же строѣ общественнаго быта, можно съ нѣкоторою вѣроятностію утверждать, что взаимные раздоры между отдѣльными Славянскими волостями на полуостровѣ были самымъ обыкновеннымъ явленіемъ. На этихъ-то раздорахъ Византія строила свои планы о постепенномъ подчиненіи себѣ всѣхъ, водворившихся въ древнихъ областяхъ ея, новыхъ обитателей. Быть можетъ, она бы и успѣла привести въ исполненіе эти планы, къ осуществленію которыхъ еще въ 657 году небезуспѣшно, какъ кажется, приступилъ Константъ II, если бы Славяне слишкомъ долго оставались при своемъ волостномъ управленіи. По счастію, однако, они заблаговременно были выведены изъ узкихъ рамокъ этого общественнаго быта, представлявшаго слабое обезпеченіе для ихъ самостоятельнаго историческаго развитія.

 

 

63. Тамъ же, 89.

64. „Чтенія въ Импер. Общ. Ист. и Древн. Poс.“ 1848, VI, 19, 24.

65. Тамъ же, стр. 31, 32, 35.

 

 

294

 

По разсказу Византійцевъ, весьма, впрочемъ, баснословному, замѣтимъ, въ 678 г. на полуостровъ,, большая часть котораго называлась уже „Славеніею,“ приходитъ изъ-за Дуная воинственная дружина, носившая названіе Болгаръ. Предводитель ея, Аспарухъ, немедленно положилъ въ Мизіи основаніе Государству, соединивъ подъ свою власть, обитавшія тамъ, семь Славянскихъ племенъ. Предѣлы этого Государства быстро раздвигаются на югъ и на западъ, такъ что въ IX вѣкѣ оно простиралось уже отъ устья Дуная до воротъ Солуня, включая въ своихъ предѣлахъ большую часть Славянскихъ колѣнъ на полуостровѣ. Объединившись въ одно политическое цѣлое, колѣна эти, мало помалу, забываютъ свою племенную рознь, сливаются въ одинъ народъ. Свои прежнія частныя названія всѣ они промѣняли на одно общее названіе, названіе ихъ объединителей, „Болгаръ.“ Современно съ Болгарами Аспаруха, на полуостровѣ, а именно въ сѣверо-западномъ углу его, дѣйствуютъ въ этомъ же смыслѣ, двѣ другія дружины: Хорваты и Сербы, образовавшіе, изъ соединенія тамошнихъ Славянъ, два отдѣльныя Государства, Хорватское и Сербское. Движеніями въ пользу этого переворота въ общественномъ бытѣ занимающихъ насъ Славянъ открывается новая пора въ исторіи ихъ. Событія этой поры, какъ слѣдовавшія за окончательнымъ размѣщеніемъ Славянъ на полуостровѣ, лежатъ уже внѣ предѣловъ задачи нашего изслѣдованія. Если мы позволили себѣ указать на существенное свойство ихъ, то это мы сдѣлали въ видахъ освѣщенія слѣдующаго землеписнаго обзора Славянскихъ колѣнъ, обитавшихъ на полуостровѣ около половины VII в. и вошедшихъ въ послѣдствіи въ составъ трехъ выше означенныхъ Государствъ, созданіе которыхъ началось около этого времени.

 

Мы начинаемъ съ обзора колѣнъ, размѣстившихся въ сѣверной половинѣ полуострова, той именно, которая простирается на сѣверъ отъ хребтовъ: Балканскаго, Витуши, Курбетской планины, Карадага и Шара.

 

            Сѣверцы или Сѣверяне (Σεβέρεις). По свидѣтельству Ѳеофана, они обитали въ Малой Скиѳіи (нынѣ Добручѣ), гдѣ, въ 678 г., были покорены дружиною Аспаруха, принудившею ихъ переселиться на югъ, къ Балканскому хребту, въ край, лежавшій къ востоку отъ Береговскаго ущелія (Beregaborum Clausura) [66].

 

 

66. Stritter., II, 74.

 

 

295

 

Подъ Берегавой Шафарикъ не безъ основанія разумѣлъ какой ни будь горный проходъ въ самой восточной части Гема, вдоль Черноморскаго берега [67]. По мнѣнію Тунмана, этихъ-то Сѣверянъ слѣдуетъ разумѣть подъ Савріами (Sauriah), которые, по свидѣтельству Саидъ-ибнъ-Батрика, помогали, въ 622 г., Императору Ираклію противъ Персовъ [68]. Утвержденіе Шафарика, что подъ Сѣверами Ѳеофана и, тождественными съ нимъ, Савріями Саидъ-ибнъ-Батрика, разумѣются Сабиры (Σαβείροι), народъ Уральскаго племени, по нашему разумѣнію, не выдерживаетъ никакой повѣрки. Историческими данными не возможно доказать переходъ этого Уральскаго народа, или, по крайней мѣрѣ, одной части его, изъ Прикавказскаго края, гдѣ онъ дѣлается извѣстнымъ въ теченіи VI в., въ Придунайскія страны. Догадка же, что въ Сербскомъ словѣ „Себрь,“ означающемъ подданнаго, подчиненнаго (plebeius, rnsticns), мы имѣемъ имя Сабировъ, порабощенныхъ Болгарами, догадка эта, говоримъ, болѣе чѣмъ безосновна. Если происхожденіе этого слова было дѣйствительно таково, то оно должно бы было находиться прежде всего въ языкѣ Болгаръ, отъ которыхъ только и могли заимствовать его Сербы. А между тѣмъ намъ положительно извѣстно, что его нѣтъ въ языкѣ первыхъ, тогда какъ между Сербами оно было въ большомъ ходу въ средніе вѣка, да и до сихъ поръ продолжаетъ жить въ устахъ Далматинскихъ Сербовъ и Хорватовъ [69].

 

            Семь славянскихъ племенъ въ Нижней Мизіи. По свидѣтельству Ѳеофана въ 678 г. въ Нижней Мизіи обитали семь Славянскихъ племенъ, которыя также, какъ и Сѣверяне, были покорены дружиною Аспаруха [70]. Къ сожалѣнію, имена этихъ семи племенъ остались неизвѣстными. Нельзя съ точностію опредѣлить и время разселенія ихъ въ этой странѣ. Не подлежитъ сомнѣнію, что Ѳеофанъ почерпнулъ свои свѣдѣнія о нихъ изъ какого ни будь древнѣйшаго источника, не дошедшаго до насъ. Какъ было замѣчено уже, о семи Славянскихъ племенахъ въ Мизіи говорится и въ Землеописаніи Моисея Хоренскаго [71], умершаго въ 493 г. Землеописаніе Хоренскаго, которое, въ сущности, есть передѣлка не дошедшей

 

 

67. „Слав. Древн.“ II, кн. 1, 265.

68. Тунманъ, „Untersuchungen.“ 108.

69. См. въ Словарѣ Миклошича подъ словомъ „Себръ.“

70. Stritter. II, 74.

71. См. ХІѴ-ое приложеніе къ „Славян. Древностямъ,“ Шафарика.

 

 

296

 

до насъ Географіи извѣстнаго математика Паппа Александрійскаго, современника Ѳеодосія Великаго, потерпѣла значительныя искаженія со стороны позднѣйшихъ Армянскихъ переписчиковъ, позволявшихъ себѣ дѣлать въ ней разнаго рода вставки и прибавленія [72]. И трудно рѣшить, принадлежитъ ли свидѣтельство ея о Славянахъ перу самаго Моисея, или же оно есть позднѣйшая вставка какого ни будь переписчика. Шафарикъ принимаетъ послѣднее мнѣніе, утверждая, что вставка эта сдѣлана въ X вѣкѣ, около 900—950 г. Но въ X в. Мизійскіе Славяне не дѣлились уже на колѣна, а составляли одно цѣлое и назывались именемъ Болгаръ, именемъ, хорошо уже извѣстнымъ и Армянамъ, какъ и Византійцамъ. Достаточно припомнить, что еще въ 823 году Болгаре ходили на помощь Михаилу II противъ соперника его, Ѳомы, войско котораго состояло преимущественно изъ Армянъ; что Михаилъ-Борисъ, въ письмѣ своемъ къ Папѣ Николаю I, отъ 866 г., упоминаетъ объ Армянскихъ проповѣдникахъ въ Болгаріи; что, по свидѣтельству Петра Сикулы, въ 866 г. Армяне отправляли проповѣдниковъ въ Болгарію [73]. При этихъ данныхъ трудно допустить, чтобы какой ни будь Армянскій писатель X вѣка сталъ пополнять Землеописаніе Хоренскаго извѣстіемъ, что въ Великой Ѳракіи (Мизіи) живетъ семь Славянскихъ племенъ. Если извѣстіе это считать позднѣйшею вставкою, то, безъ сомнѣнія, она гораздо древнѣе Х-го вѣка. Намъ кажется, что мнѣніе, приписывающее это извѣстіе самому Хоренскому, не противорѣчило бы истинѣ: мы видѣли, что во второй половинѣ Ѵ-го вѣка, когда Хоренскій составлялъ свое Землеописаніе, на Балканскомъ полуостровѣ было уже много Славянскихъ поселеній.

 

            Тимочане (Timociani). Лѣтописецъ Эйнгардъ повѣствуетъ, что въ 818 г., во время знаменитой борьбы Великаго Жупана Посавской Хорватіи, Людевита, съ Франками, Тимочане, отпавши отъ союза съ Болгарами, посылали къ Императору Людовику Благочестивому посоловъ съ просьбою принять ихъ подъ свое покровительство [74].

 

 

72. Langlois, „Collection des Historiens anciencs et modernes de l’Armenie.“ Paris, 1869, II, p. 48.

73. Рачкаго, „Bogomili i patareni,“ въ „Rad jugoslav. akad.“ кн. VII, 98, 99.

74. „Legati Abotridorum ac Bornae, ducis Guduscanorum, et Timocianorum, qui nuper а Bulgarum societate desciverant et ad nostros fines se contulerant.“ Einhard. „Annal.“ a. 818. Въ этомъ свидѣтельствѣ слово „Timocianorum“ есть опредѣлительное къ legati, а не къ ducis, какъ полагалъ Шафарикъ, пришедшій, такимъ образомъ, къ невѣрному заключенію, что Борна, Великій Жупанъ Далматинскихъ Хорватовъ, владѣлъ и Тимочанами.

 

 

297

 

Исполненію этого плана помѣшалъ Людевитъ, подговоривъ, вѣроятно, Тимочанъ перейти на его сторону [75]. Изъ этого разсказа видно, что Тимочане жили гдѣ-то въ пограничныхъ краяхъ между Болгарскимъ Царствомъ, Посавской Хорватіей и Имперіей Франковъ, по всему вѣроятію, по теченію рѣки Тимока, древн. Timachus, отъ которой и получили свое названіе. Можетъ быть, и городъ Видинъ, Древне-Болгар. Бъдинъ, лежалъ въ ихъ странѣ. Замѣчательно, что, по свидѣтельству Плинія, Ѳракійское колѣно, обитавшее въ древнѣйшія времена въ области этой рѣки, называлось, по имени ея, Timachi [76].

 

            Мораване, въ Нижней или Болгарской Моравіи: такъ назывался довольно обширный край, обнимающій область рѣки Моравы, состоящей изъ двухъ соименныхъ рѣкъ, Болгарской и Сербской Моравы. На западъ этотъ край простирается до Ибра, притока Сербской Моравы, и до Колубары, впадающей въ Саву. По свидѣтельству Баварскаго землеписца (ІХ-го), въ этой Нижней Моравіи находились около 30 городовъ [77], изъ которыхъ болѣе извѣстные были: Нишъ, съ его округомъ Нишавой; Бѣлградъ, столица нынѣшняго Сербскаго Княжества [78]; Звечанъ (Σφεντζάνίον), развалины котораго и до сихъ поръ существуютъ близъ нынѣшняго городка Митровицы на рѣкѣ Ибрѣ [79]; Липлянъ (Λιπαίνιον), по свидѣтельству Анны Комнины, лежавшій къ югу отъ Звечана, на разстояніи 12-ти Греческихъ стадій, нынѣ мѣстечко Липянъ на Ситницѣ, не далеко отъ Вучитрна [80]. Этихъ-то Мораванъ, по всему вѣроятію, а не жителей Верхней или Чешской Моравы, какъ полагаетъ Г. Гаркави, слѣдуетъ разумѣть подъ, упоминаемымъ у Аль-Масуда (Х-го вѣка), Славянскимъ племенемъ Морава. Въ этомъ не оставляетъ никакого сомнѣнія то, что Аль-Масудъ ставитъ это племя между Сербами и Хорватами.

 

 

75. Подъ 819 г. Эйнгардъ пишетъ: (Liudowitus) „Timocianorum populum, qui dimissa Bulgarorum societate. ad imperatorem venire ac ditioni ejus se permittere gestiebat, ne hoc efficeret, intercepit.“ См. у Шафарика, „Слав. Древн.“ II, кн. 1, стр. 344.

76. Форбигеръ, „Handbuch der alten Geographie.“ III, 1090.

77. „Est populus, quem vocant Marehanos, ipsi habent civitates XXX“. См. XIX прилож. къ „Слав. Древн.,“ Шафарика.

78. Что Бѣлградъ первоначально не принадлежалъ Сербамъ, на это имѣется множество историческихъ, весьма убѣдительныхъ, свидѣтельствъ. См. у Голубинскаго, „Исторія Православн. Церквей,“ и пр., стр. 214, 215.

79. См. въ „Запискахъ Географическ. Общества.“ XIII, стр. 295.

80. Голубинскаго, „Краткій очеркъ исторіи Православныхъ Церквей,“ стр. 71; Шафарика, „Слав. Древности,“ II, кн. 1, 428, прим. 3.

 

 

298

 

Указавъ на „племя, называемое Сарбинъ,“ онъ прибавляетъ: „за тѣмъ идетъ племя, именуемое Морава, за тѣмъ племя, называемое Хорваты“ [81]. Далѣе онъ повторяетъ, что Морава живетъ на берегахъ рѣки Балавы, гдѣ „обитали Болгаре, когда они приняли Христіянскую Вѣру.“ А подъ Балавой, которая, по замѣчанію Аль-Масуда, течетъ въ Понтъ (Черное море) н имѣетъ три мили въ ширину, безъ всякаго сомнѣнія, разумѣется Дунай. Въ ІХ-мъ вѣкѣ эта Нижняя Морава имѣла уже своего особеннаго Архіепископа, или Митрополита, который участвовалъ на Соборѣ, составленномъ Фотіемъ въ 879 (Ἀγαθὼν Μωράβων). Шафарикъ помѣщалъ въ этой Моравіи и упоминаемыя у Эйнгарда два Славянскія племена, посылавшія, вмѣстѣ съ Тимочанами, пословъ къ Людовику Благочестивому, въ 818 г., а именно: Оботридовъ или Преденецентовъ (Abotridi, qui vulgo Praedenecenti vocantur) и Гудускановъ (Guduskanos). Подъ первыми онъ разумѣлъ Браничевцевъ и отводилъ имъ въ жилище Браничевскій край, лежавшій по теченію рѣки Млавы, у устья которой находился городъ Браничево, подъ Гудусканами же — Кучанъ, которыхъ помѣщалъ на востокъ отъ первыхъ, въ области Кучево. Такъ назывался небольшой край около погорья Кучая. Не говоря уже о слишкомъ явной этимологической натяжкѣ, съ которою Преденценты производятся въ Браничевцевъ, а Гудусканы въ Кучанъ, это мнѣніе опровергается прямыми историческими свидѣтельствами. Тотъ же Эйнгардъ замѣчаетъ, что Преденеценты обитали „въ прилегавшей къ Дунаю Дакіи“ [82]. А что подъ Дакіею онъ разумѣетъ сѣверную Дакію, это, между прочимъ, доказывается изъ другого мѣста его лѣтописи, гдѣ Преденеценты названы непосредственными сосѣдями Сѣверныхъ Мораванъ [83]. Что касается Гудусканъ, то замѣчаніе Эйнгарда, что вождемъ ихъ былъ Борна, Великій Жупанъ Далматской Хорватіи, предупреждаетъ всякую попытку къ сближенію ихъ названія съ названіемъ „Кучай Планины,“ и на этомъ основаніи отыскивать ихъ жилаща въ странѣ, лежащей къ востоку отъ рѣки Млавы,

 

 

81. Гаркави, „Сказанія Мусульманскихъ писателей о Славянахъ и Русскихъ,“ стр. 136.

82. „Et contermini Bulgaris Daciam Danubio adjacentem incolunt.“ Einhard. an. 824.

83. „Orientalium Sclavorum, id est, Abotridorum, Soraborum, Wiltzorum, Boheimorum, Marvanorum, Praedenecentorum et in Pannonia residentium Avarum legationes.“ An. 822. Сравн. Бюдингера, „Oester. Geschichte,“ 178.

 

 

299

 

на которую власть Борны никогда не простиралась, да и не могла простираться. Всего вѣроятнѣе, что подъ Гудусканами Эйнгарда разумѣются жители Гуцики (Γουτζηκὰ), Хорватской жупы въ Далматіи, нынѣшнее Гацко поле, съ рѣками Гацкой и Гаштицей, соединяющимися близъ города Оточца.

 

            Сербы. На западъ отъ Мораванъ помѣстились Сербы [84], отличавшіеся особенно воинственнымъ духомъ.

 

„Это Славянское племя, говоритъ Аль-Масудъ, грозно своимъ противникамъ по причинамъ, упоминаніе коихъ было бы пространно, и по отсутствію у нихъ закона, которому они бы повиновились“ [85].

 

На западъ, по свидѣтельству Багрянороднаго, Сербія простиралась до Динарскихъ планинъ, за которыми лежали Неретва, Захлумье и Дукля, и до р. Дрины, отдѣлявшей ее отъ Босны. На сѣверъ она плотно примыкала къ Савѣ. Что касается южныхъ границъ ея, то о нихъ мы не имѣемъ такихъ же обстоятельныхъ извѣстій. Но, принимая въ соображеніе слова Багрянороднаго и Анны Комнины, называющихъ Расу, нынѣшній Нови-Пазаръ, и Звечанъ, пограничными городами Сербіи [86], можно, съ нѣкоторою достовѣрностію, утверждать, что граница эта шла по западному берегу р. Ибра до города Митровицы, далѣе по Мокрой горѣ и по р. Лиму, до впаденія его въ Дрину [87]. Таковы были, приблизительно, границы Сербской области, въ которай водворилась первоначально храбрая дружина Сербовъ, которой суждено было подчинить себѣ постепенно всѣ сосѣднія Славянскія племена, соединить ихъ подъ своей властью въ одно политическое тѣло, въ одинъ народъ, получившій отъ нея свое имя. Въ выше означенныхъ предѣлахъ первоначальной Сербской области нужно искать упоминаемые Багрянороднымъ Сербскіе города [88]: Дестиниконъ (Δεστινίκον), Чернабуча (Τζερναβουσκεὴ), Мегюречь (Μεγυρέτους),

 

 

84. Мнѣніе Г. Рачкаго („Odlomci iz državnoga prava Hrvatsk.“ 19), что Сербы еще изначала простирались на востокъ до р. Млавы, весьма ошибочно. Извѣстно, что вся область этой рѣчки составляла часть земли Мораванъ, простиравшихся далеко на западъ черезъ область рѣки Моравы. Вy опредѣленіи первоначальной восточной границы Сербскаго племени болѣе другихъ изслѣдователей приблизился къ истинѣ Гильфердингъ, по мнѣнію котораго граница эта шла по р. Ибру и Колубарѣ. См. „Собраніе сочиненій,“ I, стр. 18.

85. Гаркави, „Сказанія Мусульман.“ 136.

86. Stritt. II, 155, 170.

87. Сравн. Шафарика, „Слав. Древн.“ II, кн. 1, 426, и Майкова, „Исторія Сербскаго языка,“ 202.

88. „De administr. imper., с. 32.

 

 

300

 

Дреснеикъ (Δρεσνεήκ), Лешникъ (Λεσνὴκ) и Солина (Σαληές) [89]. Послѣдній, впрочемъ, по весьма основательному изслѣдованію Шафарика, всего вѣроятнѣе, есть нынѣшній Солина (по Турецки Тузла), лежащій на западъ отъ Дрины, въ восточномъ краю Босніи, который, должно быть, во времена Багрянороднаго прпнадлежалъ уже Сербамъ.

 

Къ западу отъ Сербовъ помѣщались нѣсколько Славянскихъ колѣнъ, съ теченіемъ времени вошедшихъ въ составъ Сербскаго племени, но первоначально не принадлежавшихъ къ нему, какъ обикновенно думали и продолжаютъ думать многіе изслѣдователи, утверждающіе, что эти колѣна издревле были вѣтвями Сербскаго племени. Колѣна эти были:

 

            Босняки. Они занимали область Босну (Χωρίον Βόσωνα), лежащую по теченію рѣки того же имени, и простирались къ западу до горъ, служащихъ водораздѣломъ между этой рѣкой и Врьбасомъ. Багрянородный называетъ въ Босніи два города [90]: Катера и Десникъ: Катера (Κάτερα), нынѣ Которско, а прежде Которица, на рѣкѣ Боснѣ; Десникъ же (Δεσνήκ), по мнѣнію Шафарика, нынѣ Дешань или Тешань.

 

            Захлумяне (Ζαχλοῦμοι), къ юго-западу отъ Босны, до окрестности Дубровника. На сѣверо-западъ жилища ихъ простирались до р. Неретвы. Въ области Захлумянъ (которую Константинъ называетъ ἡ ἀρχοντία τῶν Ζαχλοῦμων) [91] находились города: Стагнонъ (Σταγνόν) нын. Стонъ; Мокрискикъ (Μακρισκὶκ); Іосли (Ἰοσλὴ), нынѣ Осле, слобода, на востокъ отъ Стона, въ Герцеговинѣ; Галумайникъ (Γαλουμαήνικ); Добрискикъ (Δοβρισκὶκ), нынѣ Добаръ, близъ ключа Вукостака, на юго-востокъ отъ Любиня. Кромѣ этихъ городовъ, по словамъ Константина, тутъ находились еще два: Бона и Хлумъ (τὸ Βόνα καὶ τὸ Χλούμ), стоявшіе на горѣ (Χλούμον, Сер. Хумъ, Холмъ), отъ которой вся эта страна называлась Захлуміемъ. Но какую изъ тамошнихъ горъ разумѣетъ Константинъ, намъ не извѣстно; равнымъ образомъ не извѣстно, гдѣ слѣдуетъ искать г. г. Бона и Хлумъ. Но словамъ безыменнаго Дуклянца, Захлумье, которое онъ называетъ Подгорьемъ, дѣлилось, около конца Х-го вѣка, на 10 жупъ.

 

 

89. О положеніи этихъ городовъ см. у Шафарика, тамъ же, стр. 429—431.

90. „De administr. imper." с. 32.

91. Тамъ же, с. 33.

 

 

301

 

            Травуняне и Конавляне (Τραβουνιάται, Καναλίται) сидѣли на югъ отъ Захлумянъ, простираясь отъ Дубровника до Котора (Λεκάτεραν), въ Поморьѣ; на востокѣ область ихъ касалась собственной Сербіи, на югѣ — Дукли. Въ этой области находились города: Тервунія (Τερβουνία) нынѣшн. Требине; Рисена (Ρίσενα), Рисанъ, въ Которскомъ заливѣ, Ὅρμος, Λουκάβε, Ζετλήβη (Зета?). [92]

 

            Дукляне (Διοκλητιανοί) занимали область Діоклеи (ἡ Διοκλήας Χώρα), простиравшейся по побережью, на югъ отъ Котора, черезъ Баръ (Ἀντίβαριν), Олеунъ или Улцинъ (Ἑλκύνιον, Итал. Dulcigno), Лѣшъ (Ἐλισσόν), къ Драчу (Δυρράχιον, Итал. Durazzo). Нагорная же страна этой области, по Константину, упиралась въ Сербію. Въ Діоклеи, Дуклѣ, были города: Дукля (τό Δόκλα), при впаденіи Зеты въ Морачу, нын. Подгорица; Градете (Γραδέται), нын. Градать, повыше Скадра; Новградъ (Νουγράδε); Лонто (Δόντο), нын. Линда, на сѣверо-востокъ отъ Скадра [93].

 

            Неречане или Погане (Ἀρεντανοί, Παγανοί), между Неретвой и Цетиной (Ζεντίνα) [94]. Въ странѣ ихъ находились три жупы: Расточа (Ραστώτζα), Мокръ (Μοκρδν) и Даленъ (Δαλεν), изъ коихъ первыя двѣ находились на морѣ, послѣняя же отстояла далеко отъ моря. Расточа лежала въ окрестностяхъ озера Ра стока, къ югу отъ Вергорца. Отъ этого озера она и получила свое названіе. Жупа Мокръ находилась на сѣверъ отъ Расточи, въ окрестностяхъ города Макарска, нѣкогда Мокро. Наконецъ жупа Даленъ есть знаменитая равнина Дълменъ, Дълмно, по нынѣшнему произношенію Думно, Дувно, древняя область Dalminium съ городомъ того же имени; отъ нея получили названіе свое Даматія и народъ Далматы. Нереченамъ принадлежали и острова: Корчула, Млитъ, Врачъ и Хваръ или Лесина [95].

 

            Хорваты. На сѣверъ отъ Неречанъ простирались жилища Далматинскихъ Хорватовъ, границы которыхъ Шафарикъ опредѣляетъ слѣдующимъ образомъ: „На востокѣ рѣка Вьрбасъ и Погорье, идущее отъ вершишь ея по самое Имотское езеро къ устью Цетины;

 

 

92. Тамъ же, с. 34.            93. Тамъ же, с. 35.            94. Тамъ же, с. 30.

95. См. у Шафарика, „Слав. Древн.“ II, кн. 1, стр. 338—440.

 

 

302

 

на западъ Далматскіе города Сплитъ, Трогиръ, Задаръ и Адріатическое море; на сѣверѣ черта, проведенная отъ Сеня (Сень) черезъ Слуинъ, ко впаденію Упы въ Саву, а далѣе рѣка Сава“ [96]. Надъ этой послѣдней чертой простирались жилища Паннонскихъ Хорватовъ, поселившихся между Савой, Дравой и въ окрестностяхъ Кулпы (нынѣ Купы).

 

Какъ было замѣчено уже, Босняковъ, Захлумянъ, Травунянъ съ Конавлянами, Дуклянъ и Неречанъ, обикновенно считаютъ вѣтвями Сербскаго племени, издревле принадлежавшими къ нему. Мнѣніе это основывается, главнымъ образомъ, на сказаніи Константина Багрянороднаго, что съ дозволенія Императора Ираклія, Сербы поселились въ Сербіи, Поганіи (Неретвѣ), Тервуніи и Конавлѣ [97]. Въ поясненіе этого показанія, или скорѣе какъ выводъ изъ него, Константинъ, въ другомъ мѣстѣ, утверждаетъ, что Захлумяне, Травуняне и Неречане, суть тѣ же Сербы, происшедшіе отъ Сербовъ [98]. Мы уже имѣли случай указать на несостоятельность нѣкоторыхъ подробностей этого сказанія, а именно: на историческую невѣрность обладанія этихъ странъ Аварами, на мнимый договоръ Сербовъ съ Иракліемъ и пр. Прибавимъ къ этому, что въ этомъ же самомъ сочиненіи Багрянородный, какъ бы опровергая самаго себя, разсматриваетъ помянутыя колѣна, какъ совершенно самостоятельныя, отдѣльныя отъ Сербовъ. Въ 30-й главѣ, послѣ повѣствованія о разселеніи Хорватовъ въ принадлежащей имъ странѣ, онъ переходитъ къ исчисленію другихъ Славянскихъ племенъ, обитавшихъ на югъ отъ Хорватовъ. Онъ называетъ тутъ: Дуклянъ, Травунянъ, Захлумянъ, Поганъ или Неречанъ, съ обозначеніемъ границъ каждаго изъ нихъ. О Сербіи, которою заканчиваетъ этотъ краткій перечень, онъ замѣчаетъ только, что она лежитъ на челѣ прочихъ четырехъ областей, примыкая на сѣверъ къ Хорватіи, а на югъ къ Болгаріи.

 

Вообще, вникая въ смыслъ сказанія Константина объ этихъ Славянскихъ областяхъ, нельзя не замѣтить, что онъ знакомитъ насъ съ ихъ положеніемъ и взаимными ихъ отношеніями на столько, на сколько то и другое было ему извѣстно изъ современной ему дѣйствительности. Что же касается отношеній ихъ въ древнѣйшія времена,

 

 

96. Тамъ же, кн. 2, стр. 31.

97. „De administr. imper.“ с. 32.

98. Ibid. с. с. 33, 34, 35, 36.

 

 

303

 

то извѣстія его объ этомъ предметѣ не имѣютъ въ основѣ своей какихъ ни будь положительныхъ данныхъ и явственно обличаютъ въ себѣ домыслъ и соображенія, опирающіяся на весьма шаткія основанія и двигающіяся но тѣмъ же своеобразнымъ логическимъ пріемамъ, образчики которыхъ мы уже имѣли случай представить читателю. Вотъ по чему мы не можемъ не отдать полной справедливости слѣдующимъ словамъ Рачкаго, въ которыхъ, по нашему разумѣнію, весьма удачно схвачана причина, породившая, несообразное съ истиною, сказаніе Константина, что край между Цетиной и Бояной былъ заселенъ Сербами.

 

„Узнавши, замѣчаетъ Рачкій, что южная часть Далматіи, нѣкогда, или въ его время, находилась подъ верховною властію Сербскихъ Великихъ Жупановъ, онъ (Константинъ) заключилъ изъ этого, что населеніе этого края было Сербскаго происхожденія“ [99].

 

Но, поправляя ошибку изслѣдователей, безъ всякой критики принимавшихъ свидѣтельство Константина, что занимающія насъ области были первоначально заселены Сербами, Рачкій впадаетъ въ другую ошибку, усиливаясь доказать, что Славянское населеніе сихъ областей есть „кость отъ костей Хорватскаго народа“ [100]. Мы не находимъ между доказательствами его ни одного, хоть сколько ни будь подтверждающаго такое положеніе, которое, такимъ образомъ, остается чистою натяжкой. Намъ кажется болѣе близкимъ къ истинѣ предположеніе, что Неречане, Захлумяне, Тервуняне, Дукляне, равно какъ и Босняки, не были ни Сербами, ни Хорватами; что они обитали уже въ Далматіи задолго до прихода туда этихъ двухъ Славянскихъ дружинъ, которыя, подчинивъ ихъ своей власти, дали имъ свои племенныя названія. Кромѣ указанныхъ нами, въ концѣ предыдущей главы историческихъ свидѣтелствъ и данныхъ изъ области Сербо-Хорватскаго языка, въ пользу этого предположенія говоритъ и то обстоятельство, что многіе средневѣковые письменные памятники не смѣшиваютъ жителей занимающихъ насъ областей ни съ Сербами, ни съ Хорватами, называя ихъ, въ отличіе отъ нихъ, „Славянами, Далматинцами“, или же ихъ частными племенными названіями [101].

 

 

99. „Odlomci iz državnoga prava Hrvatskoga.“ U Beču. 1861, str. 13.

100. Тамъ же, 14—19.

101. Сплѣтская грамота Х-го вѣка, у Кукулевича, „Monumenta“. I, 8—11. Сравните Богишича, „Picani zakoni na Slavensk. jugu“. Zagreb, 1872, str. 127, 128. Іоаннъ Венеціанскій, у Пертца, „Monum. Germaniae, Scriptor.,“ IX, 23. Папа Іоаннъ X, въ посланіи къ Томиславу Королю Хорватовъ и Михаилу, Князю Захлумянъ, у Фарлати III, 95, и пр.

 

 

304

 

Возвращаясь къ географическому обзору Славянскихъ поселеній въ прочихъ частяхъ полуострова, мы, къ сожалѣнію, должны пройти молчаніемъ довольно обширный край, включавшій въ себѣ всю древнюю Пеонію, горную Македонію и южную половину Дарданіи. Не подлежитъ сомнѣнію, что въ разсматриваемую нами пору эта страна принадлежала Славянамъ; это подтверждаютъ многочисленныя мѣстныя названія, яственно Славянскаго происхожденія, встрѣчающіяся намъ въ этой странѣ еще съ VI в. по Р. X. Тамъ обитали семейства, давшія Имперіи, въ VI вѣкѣ двухъ Императоровъ: Юстина и Юстиніяна. Въ IX в., когда свѣточъ исторіи снова озарилъ эту страну, мы находимъ въ ней исключительно Славянское населеніе. Тутъ находилась область Брѣгальница, съ которой Святой Кириллъ, по свидѣтельству одного изъ его Житій, началъ свою Евангельскую проповѣдь между Славянами [102]; тамъ же находилась и Кутмицивица, ознаменованная просвѣтительною дѣятельностію Святаго Климента [103]. Въ X в. уже существували тамъ знаменитыя Славянскія Епископства: Моравиздское съ городами: Моравиздомъ, Козякомъ, Славищемъ, Злетовой, Луковицей, Піяницей, Молешовой; и Вельбуждское съ Вельбуждемъ, Сутѣскомъ, Теремиромъ, Разлогой и пр. [104] Надъ всѣми этими чисто Славянскими областями, въ разсматриваемую пору, висѣлъ непроницаемый историческій мракъ, весьма понятный при истребленіи въ нихъ древней Греко-Римской гражданственности и при отдаленности ихъ отъ прибрежій, на которыхъ еще свѣтился кой-гдѣ лучъ этой гражданственности. Мы не имѣемъ никакихъ свѣдѣній о тамошнихъ Славянахъ, не знаемъ даже ихъ племенныхъ, или мѣстныхъ названій. За то о братьяхъ ихъ, размѣстившихся въ Македоніи, особенно въ южной, въ Ѳессаліи и отчасти въ Эпирѣ, мы имѣемъ весьма обстоятельныя извѣстія, благодаря близости и отношеніямъ ихъ къ, сохранившимся въ этихъ краяхъ, остаткамъ Византійской власти.

 

 

102. „Празднованіе тысячелѣтней памяти Святаго Кирилла“. Прага, 1869 стр. 32.

103. Шафарика, „Разцвѣтъ Славянской письменности“, въ „Чтеніяхъ въ Императ. Обществѣ Исторіи и Древн. Росс.“ 1848, кн. III, Отд. 3, стр. 45, 46; Гильфедринга, „Собраніе сочиненій,“ I. стр. 83.

104. Грамота Василія II отъ 1019 г., у Голубинскаго, „Краткій очеркъ Исторіи Правосл. Церквей“, 259. Изъ этой грамоты видно, что городъ Моравиздъ лежалъ гдѣ-то въ области р. Брѣгальницы, а не въ странѣ Мораванъ, какъ думалъ Шафарикъ, отождествляя этотъ древній городъ съ нынѣшнимъ Гёлъ-Ханомъ, находящимся близъ истоковъ Бинчъ-Моравы.

 

 

305

 

Въ Житіи Святаго Димитрія Солунскаго мы находимъ драгоцѣнныя извѣстія объ этихъ Славянскихъ поселенцахъ, распадавшихся около половины VII в. ба нѣсколько племенъ, изъ которыхъ Житіе называетъ: Драговичей, Сагудатовъ, Белегезитовъ, Веунитовъ, Берзитовъ, Ринхиновъ, Стримонцевъ, прибавляя, что кромѣ этихъ, тамъ обитали еще и другія Славянскія племена [105]. Послѣднее замѣчаніе подтверждается другими источниками, изъ которыхъ мы узнаемъ названіе еще одного Славянскаго племени, а именно: Смолянъ. Житіе повѣствуетъ о неоднократной осадѣ Солуня со стороны этихъ Славянъ, подробно описываетъ ихъ осадныя работы и орудія, изъ чего видно, что еще въ VII вѣкѣ эти сосѣди и враги Солуня обладали всѣми тайными осаднаго искуства. Оно говоритъ о существованіи у нихъ многочисленныхъ судовъ, на которыхъ они пускались въ даль, въ открытое море; о занятіи ихъ землепашествомъ, произведеніями котораго они вели торговлю съ Солунемъ; о мирныхъ договорахъ между послѣднимъ и Князьями Славянскими, равно какъ и о пріѣздѣ послѣднихъ, по дѣламъ ли политическимъ, или частнымъ, въ Солунь, и пребываніи ихъ въ немъ. Все это не оставляетъ никакого сомнѣнія въ томъ, что около половины VII вѣка здѣшніе Славяне отличались прочною осѣдлостію, что, въ свою очередь ведетъ къ заключенію, что еще задолго до этого времени совершилось ихъ разселеніе въ этомъ краю. Утвержденіе, что племена эти потѣснились въ сіи края изъ Мизіи слѣдствіе вторженія туда Аспаруховой дружины въ 678 г., которой они не хотѣли покориться [106], не имѣетъ подъ собою прочныхъ основъ и окончательно опровергается указанными извѣстіями объ этихъ Славянахъ. Обозримъ жилища каждаго изъ упомянутыхъ племенъ, на сколько это позволяютъ намъ имѣющіяся о нихъ историческія свидѣтельства.

 

            Бързаци или Бърсяцы. Житіе Святаго Димитрія повѣствуетъ, что Славянское племя Берзиты (Βερζήται) принимало участіе въ осадѣ Солуня, предпринятой Македонскими Славянами въ 676 г. По разсказу Ѳеофана, въ 774 г. Болгарскій Государь Церигъ, собирался послать въ Берзитію (Βερζητία)

 

 

105. Филарета, Архіепископа Черниговскаго, „Святой Великомученикъ Димитрій и Солунскіе Славяне“, въ „Чтеніяхъ въ Императ. Обществѣ Исторіи и Древн. Россійскихъ“, 1848, кн. VI, стр. 19, 31, 32.

106. Гильфердинга, „Собраніе сочиненій“, 1, 24.

 

 

306

 

двѣнадцать тысячъ войска, съ боярами, чтобы захватить тамъ народъ и переселить его въ Болгарію [107]. Шафарикъ ошибочно примѣняетъ къ этимъ Берзитамъ свидѣтельство Ѳеофана объ обращеніи Аѳинянъ къ Акамиру, Князю Белзитовъ (τῆς Βελζιτίας ἄρχων), съ просьбой возвратить престолъ Принцамъ Исаврскаго Дома, отнятый у нихъ Ириною, сославшею ихъ въ Аѳины [108]. Подъ Белзитами Ѳеофана разумѣется особенное Славянское племя, обитавшее, какъ увидимъ, въ Ѳессаліи и отдѣленное большимъ пространствомъ отъ Берзитовъ. Мы не имѣемъ никакихъ историческихъ указаній о мѣстопребываніи послѣднихъ; изъ выше приведенныхъ свидѣтельствъ о нихъ слѣдуетъ только то, что они обитали въ Македоніи. Между колѣнами или родами, на которые распадается нынѣ Болгарское населеніе верхней Македоніи, мы находимъ колѣно, именуемое Бързацы, занимающіе, по словамъ Верковича, округи: Прилѣпа, Велеса, Битоли и Тыквеша [109]. И по всему вѣроятію, подъ Берзитами выше помянутыхъ Греческихъ свидѣтельствъ слѣдуетъ разумѣть этихъ Бързаковъ.

 

            Струменци. Къ Востоку отъ Бързаковъ или Берзитовъ, по р. Струмицѣ, впадающей въ Струму, равно какъ въ одной части области послѣдней, обитали Стримонци [110]. По свидѣтельству Солунскаго сказанія, они, въ союзѣ съ Ринхинами и Сагудатами, въ теченіе двухъ лѣтъ (685—687) опустошили окрестности Солуня, который во все это время держали въ осадѣ. Въ 689 г. Стримонцы, вмѣстѣ съ Сагудатами, грабили на водахъ Геллеспонта корабли, плывшіе въ Константинополь съ хлѣбомъ, проникали въ Мраморное море, доходили и до самаго Константинопольскаго порта [111]. Багрянородный разсказываетъ, будто Императоръ Юстиніянъ Ринотметъ водворилъ въ Струмицкой области Славянъ, размѣстивъ ихъ по горамъ и горнымъ ущеліямъ ея [112].

 

 

107. Strit, II, 591.

108. Слав. Древ.“ II, кн. 2, 319, 365.

109. „Описаніе быта Македонскихъ Болгаръ,“ въ „Извѣстіяхъ Московск. Университета“, 1868, № 3. Профессоръ Григоровичъ называетъ ихъ Борсяки, Бьрсяци, замѣчая, что они обитаютъ между Охридой и Битолемъ. „Путеш. по Европ. Турціи“, стр. 195.

110. Шафарикъ, „Výklad pomístn. jmen Bulharskich.“ въ „Sobr. Spis“. III, 76. Помянутая грамота Василія II отъ 1019 упоминаетъ объ Епископствѣ Струмицкомъ, въ которомъ, кромѣ города Струмицы, находились еще два города: Радовичъ (Ῥάδοβιστον), и по нынѣ существующій, и Конча (Κονέτζην). См. у Голубинскаго, „Краткій очеркъ исторіи Правосл. Церквей“, стр. 62, 259.

111. У Филарета, Архіепископа Черниговскаго, стр. 35.

112. Stritt. II. р.

 

 

307

 

Мы не находимъ подтвержденія этому извѣстію у древнѣйшихъ лѣтописцевъ. Ѳеофанъ говоритъ о походѣ этого Императора, въ 687 г. противъ Славянъ, обитавшихъ въ окрестностяхъ Солуня, и о плѣненіи имъ многихъ изъ нихъ, но о проникновеніи его въ глубь Македоніи, гдѣ находилась область Стримонцевъ, и о какихъ бы то ни было распоряженіяхъ его въ ней, онъ не упоминаетъ ничего. Солунское Сказаніе, которое также упоминаетъ объ этомъ походѣ Юстиніяна Ринотмета, замѣчаетъ только, что при приближеніи Императорскаго войска, Стримонци заняли всѣ ущелія, ведшія въ ихъ землю, и пригласили на помощь разныхъ Славянскихъ Князей [113]. Если бы Императоръ одолѣлъ ихъ и проникъ въ ихъ землю, то названное Солунское Сказаніе не преминуло бы упомянуть и объ этомъ. Наконецъ непонятно, по чему Византійскій Императоръ сталъ бы размѣщать по столь важнымъ въ стратигическомъ отношеніи, горамъ и горнымъ проходамъ заклятыхъ враговъ Имперіи. Прибавимъ ко всему этому и то, что еще задолго до упомянутаго похода Струмницкая область была обитаема уже Славянами, Струминцами, и мы поймемъ всю несостоятельность выше помянутаго сказанія Багрянороднаго. Всего вѣрнѣе, что и въ этомъ сказаніи мы имѣемъ неудачный домыслъ, на которые такъ щедръ вѣнценосный лѣтописецъ.

 

            Смоляне. Никита Хоніятъ упоминаетъ, подъ 1199 г., объ области Смолянъ (τὸ θέμα τῶν Σμολένων), замѣчая, что она весьма недоступна и имѣетъ много городовъ и крѣпостей [114]. Подъ 1200 г. онъ вторично называетъ Смолянъ, повѣствуя о возмущеніи Правителя ихъ, Спиридонака [115]. Въ спискѣ Епископскихъ каѳедръ, составленномъ Лекьеномъ, на основаніи достовѣрнѣйшихъ источниковъ, мы находимъ и Епископство Смолянское, которое зависѣло отъ Митрополита Филиппъ Македонскихъ [116]. По всему вѣроятію, область Смолянъ лежела по нижнему теченію рѣки Мести (Нестосъ), включая въ себя и нынѣшнюю Драмскую Епархію, которая, за исключеніемъ 10 Греческихъ селеній, и теперь еще заселена Славянами [117]. Въ этой-то Смолянской области жилъ, около конца XI вѣка, пустынникъ Филиппъ,

 

 

113. Πᾶσαν τὴν βαρβάρων διαφόρων ῤηγων βοήθειαν, Vita S. Demetrii, с. 190.

114. Strit. III, 702.

115. Ibid. 705.

116. „Oriens Chist.“ vol. p. 1.

117. „Читалище“, 1871, № 6, стр. 269.

 

 

308

 

составитель Діоптри, а не въ Русскомъ Смоленскѣ, какъ ошибочно думалъ Калайдовичъ [118].

 

            Ринхины Ῥυγχίνοι). На юго-западъ отъ Смолянъ, по берегу Орфанскаго залива, обитали Ринхины, часто упоминаемые въ Житіи Святаго Димитрія и славившіеся своимъ мореплаваніемъ, еще около половины VII вѣка. Существуютъ разныя мнѣнія о значеніи ихъ имени. Тафель указываетъ, на городъ Рентину, лежавшій на берегу соименнаго ему залива, у Святой Горы, и составлявшій средоточіе особенной Епархіи [119] ; Гильфердингъ полагаетъ, что имя ихъ звучало по Славянски Рѧждане, отъ Древне-Болгарск. рѧдъ [120]; Шафарикъ указываетъ на Русское слово ручей, которое въ Древне-Болгарскомъ выговаривается рѫчїй, откуда будто произошло Рѫчены или Речаны, какъ, по мнѣнію Шафарика, звучало Славянское названіе Ринхиновъ [121]. Въ области Ринхиновъ протекаетъ рѣка, идущая изъ озера Болбе въ Стримонскій заливъ, именовавшаяся Рихіемъ (Ῥήχιος). Это та самая рѣка, у устья которой, какъ было замѣчено уже [122], Юстиніянъ воздвигъ укрѣпленія для защиты плодоносной равнины, орошаемой этой рѣкою. Всего вѣроятнѣе, что отъ этой-то рѣки Ринхини получили свое названіе, подобну тому, какъ Стримонци отъ Струмици (Στρυμών), Тимочане отъ Тимока (Timachus), Неречане отъ Неретвы и пр. Въ настоящее время весьма незначительная часть области Ринхиновъ занята Славянами, въ большей же части ея живутъ Греки, но географическія названія ея не оставляютъ сомнѣнія въ томъ, что нѣкогда преобладало тутъ Славянское населеніе. Главный городъ восточной области полуострова Халкидики носитъ названіе Низворо (отъ слова изворъ = ключъ, а не отъ извара = Schlacke, какъ полагалъ Фальмерайеръ). Въ этой области находятся: Холомонъ (Холмъ), Равана, и Раваникія (Равна, Равнище), Ларегово и пр.

 

 

118. Исправляя эту ошибку Калайдовича, Горскій и Новоструевъ („Описаніе рукописей Синодалн. Библіотеки“) впадаютъ въ новую ошибку, утверждая, что Славянскій переводъ Діоптры сдѣланъ въ Россіи. Противъ такого заключенія явственно говоритъ изобиліе Болгаризмовъ въ Русскихъ спискахъ Діоптры. Года два тому назадъ намъ удалось видѣть въ Болгаріи, у Русскаго Вицеконсула въ Филиппополѣ, Г. Герова, Болгарскій списокъ этой книги. Сличеніе его съ Русскими списками насъ убѣдило, что Діоптра принесена въ Россію изъ Болгаріи.

119. „Thessallonica“ 68.

120. „Собраніе сочиненій“, I, 25.

121. „Výslad pomistn. jmen Bulh.“ 77.

122. См. выше, въ гл. III.

 

 

309

 

Изъ грамоты Императора Романа II, отъ 960 г., мы узнаемъ, что въ городѣ Іеросѣ, лежащемъ на самомъ перешейкѣ Аѳонскаго полуострова, жили Славяне Болгаре [123]. Изъ этого города былъ и извѣстный Попъ Георгій, Глаголическая подпись котораго на памятникѣ отъ 982 г., до сихъ поръ остается древнѣйшимъ памятникомъ Глаголицы [124]. Мы имѣемъ достовѣрныя свѣдѣнія, что еще въ XVI столѣтіи на полуостровѣ Халкидикѣ былъ въ употребленіи Славянскій языкъ [125]. Халкидскій Грекъ, Аѳанасій Стагирскій, допуская существованіе въ Халкидикѣ Славянскихъ поселеній, замѣчаетъ, что Славяне эти огречились главнымъ образомъ по настоянію Греческой Церкви [126].

 

            Сагудаты. Они встрѣчаются намъ въ окрестностяхъ Солуня еще въ 676 г., когда, вмѣстѣ съ прочими Славянами, осаждали этотъ городъ. Каменіята, писавшій въ 905 г., говоритъ слѣдующее о жилищахъ Сагудатовъ:

 

„На западъ (отъ Солуня) идетъ равнина, пока достигаетъ другихъ холмовъ, гдѣ лежитъ городъ, называемый Верреею .... По срѣдинѣ этой равнины разбросаны селенія, изъ которыхъ нѣкоторыя, гранича съ городомъ, остаются на договорѣ съ нимъ и носятъ на себѣ имена какихъ-то Драговичей и Сагудатовъ“ [127].

 

Изъ этого описанія видно, что жилища Сагудатовъ были разсѣяны по Солунскому полю и доходили почти до стѣнъ Солуня. Въ 904 г. они. вмѣстѣ съ прочими Славянами, помагали Солунянамъ защищать свой городъ противъ Сарацынъ [128]. Весьма правдоподобенъ домыслъ Шафарика, что, упоминаемая Константиномъ Багрянороднымъ, Славянская область Субделитія есть одно и то же съ Сугудатіей. Но мы не находимъ возможнымъ признать такимъ же другой домыслъ его, по которому Семиградскіе Секлы (Saculi, Seculi Угорскихъ лѣтописцевъ) суть омадъярившіеся потомки Славянскихъ Сагудатовъ, или вѣтвь ихъ. Г. Хвольсонъ дѣлаетъ предположеніе, впрочемъ, на весьма шаткихъ основаніяхъ, что Секлы тождественны съ Эсегелями, которые, по свидѣтельству Ибнъ-Дасты,

 

 

123. „Slawische Bibliothek“, I, 148.

124. Тамъ же, 149; Шафарика „Památky Hlaholskeho pisemnictvì. V Praze, 1853“, str. VII; Журн. Hap. Просв. 1847, VIІ стр. 41, 56.

125. См. Фальмерайера, „Fragmente aus dem Oriente“, II, 159—172.

126. Ἀναγκαζόμενα μάλιστα ὑπὸ τῆς Ἐκκλησίας καὶ τῶν ἐκεῖ ἐθίμων. Ἠπειροτικὰ. Ἐν Βιένῃ, 1819.

127. Stritt. II, 94, 95.

128. Каменіята у Стрит. II, 94—98.

 

 

310

 

составляли одинъ изъ отдѣловъ, на которые дѣлились Болгаре [129].

 

            Драговичи или Другувичи. По свидѣтельству Солунскаго Сказанія, въ 778 г. Драговичи должны были доставлять содержаніе на все Славянское войско, осаждавшее тогда Солунь. Въ этомъ Сказаніи они названы сосѣднимъ Солуню племенемъ, что подтверждается и выше приведеннымъ свидѣтельствомъ Каменіяты. Между Епископствами, входившими въ составъ Солунской Епархіи, древніе списки Епископскихъ каѳедръ называютъ и Драговицкое Епископство (ὁ Δρουγουβιτίων), поставляя его между Веррейскимъ и Сербскимъ [130]. Сосѣднею Верреи названа Драговитія и въ договорѣ Крестоносцевъ о раздѣлѣ Византійской Имперіи въ 1204 г. [131]. Эти указанія не оставляютъ никакого сомнѣнія въ томъ, что Драговичи занимали западную половину Солунскаго поля, восточная часть котораго, слѣдовательно, принадлежала ихъ непосредственнымъ сосѣдямъ, Сагудатамъ. Названіе Драговичей встрѣчалось и у Русскихъ Славянъ (Дреговичи между Припетыо и Двиною) и въ Германіи, судя по названію селенія Dragaviz, Drogavizi, но изъ этого далеко еще не слѣдуетъ, что эти соименныя племена, раздѣленныя другъ отъ друга столь великимъ пространствомъ, были вѣтвями одного, раздробившагося и разсѣявшагося, племени, какъ утверждаетъ Шафарикъ, производящій на этомъ основаніи Солунскихъ Драговичей отъ Руссихъ Дреговичей. Въ древней исторіи Славянъ, во время процвѣтанія у нихъ племеннаго быта, мы находимъ много соименныхъ племенъ очень отдаленныхъ другъ отъ друга географически. Такъ, на пр., Бодричи Сѣверные, въ Мекленбургѣ, и Бодричи Южные, въ нынѣшней нижней Угріи; Смольняне Полабскіе, въ Княжествѣ Лауенбургскомъ, Смоляне Македонскіе и Смоленское Княжество въ Россіи; Древляне Русскіе и Древляне въ бывшемъ Ганноверскомъ Королевствѣ; Милчане Полабскіе, въ Верхнихъ Лужицахъ, Милчане Молдавскіе и Милчане Пелопонискіе; Моравцы въ нынѣшней Моравіи, и Моравцы по Болгарской Моравѣ; Сербы въ Сербіи и Лужицкіе Сербы въ Лужицахъ;

 

 

129. „Ибнъ-Даста,“ стр. 22, 95, 98.

130. Le Quien, „Oriens Christ“. II, p. 94.

131. „Provincia Berrhoe cum cartularatis tam de Dragabitia, quam de Sclavitza“. Тафель, „Symbolarum criticarum geographiam Byzantinam spectantium, p. II. pag. 55.

 

 

311

 

Хорваты въ Хорватіи и два Хорватскія колѣна въ Чехіи и т. д. Но изслѣдователь впалъ бы въ большую ошибку, если бы, на основаніи сходства названій этихъ племенъ, сталъ дѣлать заключенія о ближайшемъ сродствѣ ихъ. Извѣстно, на примѣръ, что Южные Сербы составляютъ совершенно особенное племя отъ Сербовъ Лужицкихъ, не принадлежащихъ даже къ одной съ ними Славянской вѣтви. То же самое можно сказать и объ Южныхъ Моравцахъ относительно Сѣверныхъ. Сходство названій этихъ племенъ, стало быть, есть случайное, обусловливаемое общимъ происхожденіемъ, единствомъ языка и свойственнымъ всѣмъ племенамъ обычаемъ называться по мѣсту жительства, свойствамъ мѣстности, „гдѣ сѣдше на которомъ мѣстѣ,“ по имени родоначальниковъ и вождей. Названіе Солунскихъ Драговичей, по всему вѣроятію, произшло отъ имени родоначальника, или, что, по нашему мнѣнію, еще вѣроятнѣе, какого ни будь вождя. Имя Драго, Драганъ, Драгулъ (послѣднее есть Драго съ Румунскимъ членомъ), весьма распространено у Болгаръ и Сербовъ. У Полабскихъ Славянъ, именно у Лютичей, былъ Князь по имени Драговитъ [132], извѣстный изъ войны Полабскаго Славянства съ Карломъ Великимъ. Таково происхожденіе названія Солунскихъ Драговичей, тогда какъ Русскіе Дреговичи, по всему вѣроятію, получили свое имя, какъ было уже замѣчено, отъ Западно-Русскаго слова дрегва, дрягва, по Литовски kirba (топь, трясина) [133].

 

            Драговичи Ѳракійскіе. Кромѣ Солунскихъ Драговичей, на Балканскомъ полуостровѣ были и другіе Драговичи въ сѣверозападномъ углу Ѳракіи, образуемомъ отъ соединенія Родопскаго хребта съ отрогами Балканскихъ горъ. Память о нихъ живетъ и до сихъ поръ въ титулѣ Филиппопольскихъ Митрополитовъ (Екзархъ Ѳракіи Драговітійскія), который былъ въ употребленіи еще во время Кодина [134]. Въ этой мѣстности находится нынѣ рѣчка Драговица, (Δρογοβίτης), соединяющаяся, близъ двухъ Кричимскихъ монастырей, съ рѣкою Карловой, впадающей въ Марицу, ниже Татаръ-Пазарджика [135]. Были ли эти Ѳракійскіе Драговичи въ какомъ ни будь сродствѣ съ

 

 

132. Einh. Annal. apud Pertz I, „Annal. Lauriss.“ 6, „Annal Fuld.“ 16. Это имя звучитъ „Dragawit, Dragowit, Draoscio, Tragovit, Tranvit.“

133. См. выше, стр. 29.

134. Ὁ δὲ Φιλιππουπόλεως Δαμιανός, γράψας ἡμῖν ἔγραψεν ἑαυτὸν ὑπερτιμον καὶ ἔξαρχον πάσης Εὐρώπης καὶ Δραγοβιντίας. Codin. p. 407.

135. Шафарикъ, „Слав. Древн.“ II, ки. 1, 363.

 

 

312

 

Солунскими Драговичами, трудно опредѣлить. Равнымъ образомъ нельзя сказать, эту ли, Ѳракійскую, или Южную, Македонскую, Драговитію Рейнаръ Сакони называетъ колыбелью Богомильской ереси [136].

 

Мы не находимъ никакихъ извѣстій, о другихъ какихъ либо Славянскихъ колѣнахъ въ собственной Ѳракіи, хотя и имѣемъ всѣ данныя утверждать, что и этотъ край до стѣнъ почти Константинополя, около половины VII вѣка, былъ переполненъ Славянскими поселеніями. По свидѣтельству Прокопія, еще въ первой половинѣ VI вѣка, въ окрестностяхъ Плотинополя обитали уже варвары, противъ которыхъ Юстиніянъ нашелъ нужнымъ укрѣпить этотъ городъ. Слѣдующія данныя не оставляютъ никакого сомнѣнія въ томъ, что подъ этими варварами разумѣются Славяне. Римскіе Дорожники IV в. упоминаютъ во Ѳракіи города: Водица (Boedizum), Черна (Zernae), Остудица (Ostudizus) и пр., названія которыхъ, какъ было замѣчено уже, обличаютъ въ себѣ Славянское происхожденіе. Еще въ VIII вѣкѣ вся сѣверная Ѳракія называлась „Загорьемъ“ и уже первые Болгарскіе Государи, владѣтели Мизійскихъ Славянъ, какъ извѣстно, изъявляли на нее свои притязанія. Изъ этихъ Ѳракійскихъ Славянъ происходилъ и Императоръ Василій Македонянинъ, Славянское происхожденіе котораго засвидѣтельствовано Византійцемъ Генезіемъ, современникомъ его [137], и нѣсколькими Арабскими писателями [138]. Его прозвали „Македоняниномъ,“ не по тому, что родился въ Македоніи, какъ обыкновенно думаютъ, что, между прочими, полагалъ и Шафарикъ, производившій его отъ Македонскихъ Славянъ [139]. По словамъ Манассіиной лѣтописи, Василій происходилъ изъ незначительнаго селенія, лежавшаго близъ Адріянополя [140].

 

 

136. Рачкаго, „Bogomili і Patareni,“ въ „Rad Jugoslav. Akad.“ 104 и слѣд.

137. Повѣствуя объ единоборствѣ Василія съ Болгарскимъ великаномъ, Генезій замѣчаетъ, что онъ поборолъ этого великана ловкимъ движеніемъ, именуемымъ на родномъ языкѣ Василія „подрѣзомъ:“ ταχίστῳ κινήματι καὶ τῇ κατὰ πόδρεζαν προσπλοκῇ, ὡς ὁ ἐγχώριος λόγος. Genes, ed. Bonn. 110.

 

138. Аль-Масуди, Ель-Масинъ и Алъ-Исфагани. Послѣдній, писавшій въ 961 г., говоритъ: „за тѣмъ (послѣ Императора Михаила, сына Ѳеофилова) царство перешло изъ этого дома (Константина Великаго) въ руки Славянъ. Первый же, принявшій царство, былъ Басилъ Славянинъ.“ Гаркави, 134, 211 и 212. Сравн. и прим. Рейске къ книгѣ Константина Багрянороднаго: „De Ceremon. Aulae Byzantinae”, ed. Bonn. 451.

 

139. „Слав. Древн.“ II, кн. 2, 254.

140. Κώμης μὲν οὖν ἐξώρμητο λυπρᾶς, προσγειτονούσης. . . . „Constant. Manassis, Compend. Chronicum,“ ed. Bonn., pag. 221, v. 5192.

Славянскій переводчикъ ошибочно, по всему вѣроятію, принялъ прилагательное λυπρας (tenuis, vilis) за собственное имя, и перевелъ этотъ стихъ слѣдующимъ образомъ: отъ села оубо бѣ липра, близъ сȣщаго... Чертковъ еще болѣе увеличилъ ошибку переводчика: онъ соединилъ, при чтеніи этого мѣста, слово Липра съ стоящимъ передъ нимъ глаголомъ бѣ, и образовалъ, такимъ образомъ, Славянское на видъ слово Бѣлипра, которое, по его мнѣнію, вставлено переводчикомъ знавшимъ будто истинное названіе роднаго села Императора Василія. „О переводѣ лѣтописи Манассіи,“ стр. 23.

 

 

313

 

То же самое подтверждаетъ и Георгій монахъ, говоря, что онъ родился въ окрестностяхъ Адріянополя, а также и Симеонъ Логоѳетъ, называющій его Адріянополитанцемъ [141]. Названіе „Македонянина,“ слѣдовательно, дано этому Императору не по мѣсту рожденія, а по тому, что родители его были Македоняне, какъ позднѣйшіе Византійцы нерѣдко именуютъ Славянъ [142]. Славяне, размѣстившіеся по Ѳракіи, будучи отдѣлены отъ прочихъ своихъ братьевъ хребтами Балканскихъ и Родопскихъ горъ и, не находя, въ географическомъ положеніи этого края, никакихъ опоръ противъ Византіи, очень рано должны были подчиниться ея власти и ея гражданственности, подъ вліяніемъ которой они и очень рано должны были измѣнить своему общественному быту. Отъ того-то, по всему вѣроятію, мы и не находимъ у Византійцевъ о нихъ, объ ихъ общественномъ строѣ, такихъ извѣстій, какія имѣются о прочихъ ихъ братьяхъ, разселившихся на сѣверъ и на западъ отъ нихъ. На раннее подчиненіе Ѳракійскихъ Славянъ Римско-Византійской гражданственности указываетъ и то, что ихъ Надбалканскіе братья прозываютъ ихъ „Романцами“ (Романцы). При этомъ мы должны замѣтить, однако, что Византійское вліяніе тутъ не было такъ сильно, чтобы совершенно подавить народное чувство сихъ Славянъ; если значительная часть ихъ, поддавшись этому вліянію, держала съ Византіею, то оставалась еще большая часть, которая постоянно тяготѣла къ Болгарскому Царству. Отъ того-то эта страна была яблокомъ вѣчнаго раздора между Болгарскимъ Государствомъ и Византіею. Послѣдняя, уступая тяготѣнію здѣшняго населенія къ Болгарскому Царству и, не находя другихъ средствъ къ устраненію этого тяготѣнія, въ XII в., пыталась создать изъ сихъ Славянъ особенное подручное ей Княжество [143].

 

 

141. См. у Черткова, тамъ же.

142. Въ одной Латинской записи, находящейся въ Ватиканскомъ спискѣ Болгарскаго перевода Манассіиной лѣтописи, Болгарскій Царь Іоаннъ Александръ названъ Македонцемъ: „Iohannes Alexander Macedo, ad cujus petitionem iste liber fuit translatus de Graeco in Slavonico.“

143. Stritt. III, p. 694. Сравн. „Исторически прегледъ на Блъгар. Цьрква.“ Віена, 1869, стр. 67.

 

 

314

 

Мы уже говорили, что въ настоящее время Филиппопольская Епархія занята исключительно Болгарами и что въ Адріянопольской они составляютъ громадное большинство. Болгарское населеніе занимаетъ и всю область рѣки Марицы, до самаго ея устья. Въ окрестностяхъ Царьграда, между городами Визой и Чорлой, „Благотворительное Болгарское Дружество“ открыло до 150 забытыхъ селъ, изъ коихъ нѣкоторые находятся около самыхъ стѣнъ столицы [144]. Все это доказываетъ, что Славянская стихія весьма мало пострадала во Ѳракіи.

 

Обозрѣнныя доселѣ Славянскія поселенія живутъ и по нынѣ, составляя Болгарскую и Сербско-Хорватскую народности. Намъ остается теперь сказать нѣсколько словъ о тѣхъ Славянскихъ поселеніяхъ, которыя не существуютъ болѣе, будучи поглощены частію Албанской народностью, частію Греческимъ племенемъ.

 

            Ваюниты (Βαιουνήται). Они упоминаются, какъ было уже замѣчено, въ числѣ Славянъ, осаждавшихъ, въ 676 г., Солунь. Въ договорѣ Генриха Дондола съ Крестоносцами, отъ 1204 г., упомянута и область „Вагенетія“ (Vagenetia, Bagenetia), между Яниной и Главиниціей [145]. Анна Комнина, повѣствуя о войнѣ Роберта Гюискара съ Византійцами (1081—1085), расказываетъ, что сынъ Роберта, Боемундъ, пройдя черезъ Вагенетію (διὰ τῆς Βαγενετίας) завоевалъ Янину (1082 г.) Но самыя ясныя данныя, для опредѣленія землеписнаго положенія этой области, предлагаетъ грамота Деспота Эпирскаго, Симеона Палеолога, брата Стефана Душана, отъ 1361 г. Въ ней исчисляются мѣстечка и села, лежавшія въ области Вагенетіи (ἐν τῷ θέματι τῆς Βαγενετίας), изъ коихъ видно, что край Ваюнитовъ лежалъ въ прибрежій южнаго Эпира, къ сѣверу отъ залива Арты [146]. На существованіе значительныхъ Славянскихъ поселеній и въ прочихъ частяхъ Эпира указываетъ списокъ селеній этой страны, составленный Аравантиномъ [147]. Не смотря на то, что, съ исчезновеніемъ Славянской народности въ Эпирѣ, исчезли и многія Славянскія названія, будучи замѣнены названіями Турецкими и Греческими,

 

 

144. Сообщено членами этого Дружества, изъ коихъ одинъ, Г. Паничковъ, готовитъ къ печати описаніе этихъ Болгарскихъ селеній.

145. Тафель, „Symbolar. criticar.“ II, 55.

146. Аравантино, Χρονογραφία τῆς Ἠπείρου, II, 313.

147. Тамъ же, въ приложеніи ко 2-му тому. См. Извлеченія изъ этого списка у Гильфердинга, „Собраніе сочиненій,“ I, 283—291, и Макушева, „Историческія розысканія о Славянахъ въ Албаніи,“ стр. 153 и слѣд.

 

 

315

 

все таки и до сихъ поръ, по исчисленію Г. Макушева, на 1539 селеній приходится 717 съ Славянскими названіями. Замѣтимъ еще, что въ XI вѣкѣ Эпиръ у Итальянцевъ слылъ „Болгарскою Землею.“ Готфридъ Малатерра, описавшій, по порученію Рожера Сицилійскаго, походъ Роберта Гюискара въ Византійскую Имперію, называетъ жителей Эпира „Болгарами“ и городъ Арту „Болгарскимъ городомъ“ [148]. Въ XI вѣкѣ въ церковномъ отношеніи Эпиръ зависѣлъ отъ Болгарскаго Архіепископа, за которымъ былъ оставленъ и по присоединеніи Болгарскаго Царства къ Византіи Василіемъ Болгаробойцемъ. Грамоты послѣдняго называютъ здѣсь Епархіи: Черницкую, Химерскую, Адріанопольскую, Козильскую, Янинскую и Главеницкую [149], изъ коихъ первая и послѣдняя носятъ несомнѣнно Славянскія названія. Когда перестала звучать Славянская рѣчь въ Эпирѣ, и дѣйствительно ли она изсякла совершенно, утверждать не беремся.

 

            Велегезиты (Βελεγεζήται). По свидѣтельству Житія Св. Димитрія, они жили въ окрестностяхъ Ѳессалійскихъ Ѳивъ и Димитріияды. Какъ было уже замѣчено, и они участвовали въ осадѣ Солуня, 676 г., но во время другой осады, предпринятой нѣсколько позднѣе Стримонцами, Ринхинами и Сагудатами, они жили въ мирѣ съ осажденнымъ городомъ, обращавшимся къ нимъ въ это время за съѣстными припасами. Въ договорѣ Алексѣя III съ Венеціянцами, отъ 1199 г., упоминается область Белегезитія (provinc. Belegezitiae, Belecbatuie) [150]. Равнымъ образомъ мы находимъ упоминанія объ этой области и въ договорѣ о раздѣлѣ Имперіи, 1204 г. (prov. Belegezitiae) [151]. Въ первомъ изъ этихъ договоровъ область эта упоминается подлѣ Влахіи (prov. Blachiae) и Димитріяды (Episcepsis Demetriadis). Такимъ образомъ не подлежитъ сомнѣнію, что Велегезиты обитали въ Ѳессаліи, занимая юго-восточный уголъ ея, т. е., побережье залива Воло. Память о нихъ сохранилась и доселѣ въ названіи города Велестино, который находится нынѣ въ этой странѣ. Велегизитовъ, безъ всякаго сомнѣнія, а не Берзитовъ, какъ полагалъ Шафарикъ, слѣдуетъ разумѣть подъ Бельзитами Ѳеофана, съ которыми Аѳиняне вели переговоры въ 799 г.

 

 

148. См. у Макушева, тамъ же, стр. 3.

149. Голубинскаго, „Краткій очеркъ исторіи Правосл. Церквей,“ стр. 73, 74, 259, 261.

150. Тафель, „Symbol. critic.“ I, 27.

151. Ibidem II, 55.

 

 

316

 

Кромѣ Велегизнтовъ въ Ѳессаліи обитали и другія Славянскія колѣна. На это указываетъ обиліе мѣстныхъ Славянскихъ названій, встрѣчающихся по всѣмъ частямъ этой области. Какъ было замѣчено уже, Болгарскій писатель IX вѣка увѣряетъ, что Ѳессалійскіе Мирмидоняне Ахиллеса были Болгаре [152]. Какъ ни ошибочно это заключеніе, но оно указываетъ намъ, что въ IX вѣкѣ Славянское населеніе преобладало въ Ѳессаліи: только это обстоятелгство могло дать названному писателю поводъ къ отождественію древнихъ Мирмидонянъ съ Болгарами. Въ землѣ этихъ Ѳессалійскихъ Славянъ, вѣроятно, находилось кнѧжениѥ словѣньско, которымъ правилъ Меѳодій, до удаленія своего въ Алимбъ [153].

 

Не подлежитъ сомнѣнію, что въ занимающую насъ пору Славянство составляло большинство населенія и остальныхъ частей Греціи: Ливадіи и Морей. До насъ дошли, однако, названія только двухъ здѣшнихъ Славянскихъ колѣнъ, а именно: Миленцевъ и Езерцевъ (Μιληγγοὶ, Ἐζερίται) [154]: они обитали недалеко отъ древней Спарты, по восточному и западному склонамъ Тайгета (Пентадактила). Не извѣстно, слѣдуетъ ли производить отъ Славянъ Галазовъ (Γαλάζοι), жившихъ на сѣверномъ склонѣ Эты, около Новыхъ Патръ; также Маніотовъ (Μανιάται), предковъ Майнотовъ, обитающихъ на южномъ склонѣ Тайгета, и Чеконовъ (Τζεκονοί) или Цаконовъ (Zachonie) [155], между Навпліей и Монемвасіей.

 

 

152. См. выше, стр. 36.

 

153. Житіе Меѳодія, въ изданіи О. М. Бодянскаго по списку XII в., въ „Чтеніяхъ въ Импер. Общ. Исторіи и Древн. Росс.“ 1865, кн. 1, отд. III, стр. 4.

 

154. Подробности о нихъ см. у Шафарика, „Слав. Древн.“ II, кн. 1, 377—379.

 

155. Въ пользу Славянскаго происхожденія Цаконовъ, между прочимъ, говорятъ и слѣдующія данныя: Монемвасійскій край, по свидѣтельству Житія Св. Вилибальда, еще вь VIII в. назывался „Славянскою Землею, Slavinica terra.“ См. „Acta Sanctorum“ (ed. Venet. 1747) ad 8 Julii, pag. 504. Въ одномъ договорѣ Венеціи съ владѣтелемъ Цаконіи, Цаси, отъ 1293 г., послѣдняя названа тоже „Славянскою Землею:“ „ad partes Zachonie sive Sclavonie de Morea.“ Гопфъ, „Griech. Gesch.“ 342.

[Back to Index]