Б. СЛАВЯНЕ ВЪ АФРИКѢ.
1. О службѣ юго-западныхъ Славянъ у паши Египетскаго въ новѣйшее время. Арабскія свидѣтельства X в. о торговлѣ рабами и плѣнниками изъ Славянъ. О переходѣ охочихъ, вольныхъ, бѣглыхъ и гулящихъ людей изъ Славянъ къ Арабамъ въ Африку. О службѣ Славянъ у Арабовъ въ Сициліи и въ Африкѣ въ X в. Свидѣтельство о Славянскихъ поселеніяхъ въ Африкѣ. (__I_. Стр. 192–204).
2. Мнѣніе Шафарика о Вандалахъ. Его вѣроятность. Очеркъ морской торговли Дубровника, его сношеній съ Африкою. О переходѣ юго-западныхъ Славянъ въ Африку въ періодъ XI—XVI в. О торговлѣ Русскими плѣнниками. О Славянской стихіи въ Портѣ Оттоманской. О проникновеніи ея въ Египетъ въ Турецкое въ немъ владычество. Общее заключеніе. (__II_ — __III_. Стр. 204–221).
Б.1. О службѣ юго-западныхъ Славянъ у паши Египетскаго въ новѣйшее время. Арабскія свидѣтельства X в. о торговлѣ рабами и плѣнниками изъ Славянъ. О переходѣ охочихъ, вольныхъ, бѣглыхъ и гулящихъ людей изъ Славянъ къ Арабамъ въ Африку. О службѣ Славянъ у Арабовъ въ Сициліи и въ Африкѣ въ X в. Свидѣтельство о Славянскихъ поселеніяхъ въ Африкѣ. (I. Стр. 192–204).
I. Если и до новѣйшаго времени наши южные единоплеменники — Босняки, Черногорцы и другіе, вмѣстѣ съ Албанцами, играли въ Египтѣ не незначительную роль и пользовались тамъ немаловажнымъ значеніемъ [1], то понятно, что Славяне не могли не имѣть гораздо ближайшихъ сношеній съ Египтомъ,
1. Такъ извѣстный нашъ путешественникъ Е. П. Ковалевскій въ любопытномъ сочиненіи своемъ («Путешествіе во внутр. Африку». Спб. 1849), при описаніи поѣздки своей на Джебель-Дуль, разсказываетъ о встрѣчѣ своей съ однимъ Черногорцемъ, состоявшимъ на службѣ у паши Египетскаго.
«Вскорѣ изъ за горы показалась толпа всадниковъ, въ богатыхъ Албанскихъ платьяхъ; за ними нѣсколько Негровъ скороходовъ; впереди два лихихъ наѣздника, на прекрасныхъ Арабскихъ лошадяхъ. Это былъ Османъ бей, начальникъ крѣпости, и Омаръ ага, начальникъ Арнаутовъ, составлявшихъ гарнизонъ въ крѣпости. Они отяжелѣли, опустились къ праздности. Гарнизонъ вымираетъ на половину въ годъ и окончательно въ два года. Старые Албанцы почти всѣ повымерли: кажется, того и хотѣло правительство, пославшее ихъ сюда. Они часто безпокоили его не слишкомъ деликатными требованіями своего жалованья. Новобранцы отовсюду: это уже дѣло начальниковъ Арнаутовъ: не станетъ у нихъ людей, — отнимутъ власть, а съ нею и жалованье. За то Омаръ-ага и не разборчивъ ни въ выборѣ людей, ни въ употребленіи средствъ. Тутъ у него и Татаринъ, бѣжавшій съ Прута, и Боснякъ, и Далматинецъ; тутъ и Сербъ, и Черногорецъ, и Турокъ, и Грекъ, большая часть бѣжавшіе отъ разныхъ преслѣдованій изъ своего отечества или сорвавшихся съ висѣлицы. Но Омаръ ага, тотъ самый Омаръ-ага, который, по словамъ Шлечера, въ присутствіи гостей, за обѣдомъ, застрѣлилъ генералъ губернатора Судана, по приказанію вице-короля, Омаръ-ага, родившійся на границахъ Черногоріи и Албаніи, совершенный типъ этихъ земель, сродственныхъ между собою не по одному костюму обитателей, — рѣшительный, отважный, веселый, не смотря на свое горькое положеніе въ этой политической ссылкѣ, выпивающій по штофу водки за обѣдомъ и по штофу за ужиномъ, Омаръ-ага живо напомниль собою старыхъ моихъ пріятелей; многихъ зналъ онъ лично и говорилъ объ нихъ съ увлеченіемъ.... говорилъ о четѣ, побратимствѣ, о голыхъ утесахъ своей страны, о Скутари, который называлъ Скадромъ, какъ и всѣ мы называли его нѣкогда, о владыкѣ, о нашихъ экспедиціяхъ.... О, какое счастливое то было время! Тогда мнѣ было 25 лѣтъ, а владыкѣ Черногорскому 21; тогда мы смѣло стремились къ цѣли, смѣло вѣровали въ Славянское авось, и это авось слѣпо служило намъ....» (Ч. II, стр. 72—73).
Въ другомъ мѣстѣ упоминаетъ авторъ объ одномъ отрядѣ изъ ста приблизительно человѣкъ регулярной и національной кавалеріи. Послѣдняя была черная, первая — бѣлая, пестрѣвшая самыми разнообразными костюмами. «Тутъ былъ Албанецъ, Боснякъ, Черкесъ, Эпирецъ, Турокъ, Черногорецъ, всѣ въ своихъ національныхъ нарядахъ, иногда дополненныхъ предметами посторонними, пришедшимися имъ по вкусу. Это была регулярная кавалерія». (Ч. II, с. 14).
193
съ Африкою, въ прежнія времена, до владычествъ Турецкаго и Нѣмецкаго, во времена цвѣтущаго состоянія Дубровника и другихъ юго-Славянскихъ общинъ Адріатическаго поморья, и даже задолго до этого времени, — тогда ли, какъ смѣлые и отважные Неречане наводили страхъ и грозу на Венеціанъ, не щадили и своихъ соплеменниковъ, слѣдовательно съ начала IX до конца Хв.; тогда ли, какъ Хорваты со множествомъ судовъ ходили въ Апулію, на городъ Сипонтъ, къ берегамъ Бепевентскимъ, слѣдовательно еще въ VII в.; тогда ли, какъ, по свидѣтельству Константина Багрянороднаго, быть можетъ нѣсколько преувеличенному, но въ основѣ своей все таки справедливому, Хорваты имѣли до 60,000 конницы и до 100,000 пѣхоты, 80 кораблей, въ каждомъ по 40 человѣкъ, 100 гондолъ или лодокъ въ 20 и 10 человѣкъ, слѣд. въ Х. в. ; тогда ли какъ въ XI, XII и слѣд. вѣкахъ, когда морскія силы Дубровника все возрастали, а торговыя связи расширялись, — тогда ли наконецъ, какъ Египетъ находился въ цвѣтущемъ состояніи, въ лучшія времена господства надъ нимъ Арабовъ, которые завоевали Египетъ ок. 640 г. и къ которымъ въ Азіи уже не разъ передавались Славяне, иногда весьма значительными массами, давая побѣду своимъ Мусульманскимъ союзникамъ, какъ напр. то видѣли мы въ статьѣ о Славянахъ въ М. Азіи. — Географическое положеніе, морскія силы, отвага и предпріимчивость, рано, еще въ VII в., выказанныя Славянами Адріатическими, заставляютъ предполагать весьма раннее появленіе Славянской стихіи въ Африкѣ, тѣмъ болѣе, что Славянское поселеніе въ Сиріи, частые переходы Славянъ Азійскихъ на сторону Арабовъ въ Азіи, тѣсныя и непрерывныя связи Арабовъ Африканскихъ съ Азійскими легко наводятъ на мысль, что Славяне Азійскіе переходили въ послѣдствіи и въ Африку и такимъ образомъ послужили посредниками въ сношеніяхъ сихъ послѣднихъ съ ихъ соплеменниками Адріатическими.
Какъ ни ничтожны по видимому тѣ данныя, которыми авторъ располагаетъ въ настоящее время относительно Славянъ въ Африкѣ, тѣмъ не менѣе онъ рѣшается ихъ представить читателямъ, въ надеждѣ возбудить вопросъ и вызвать другихъ изслѣдователей, поиски которыхъ не пропадутъ даромъ, какъ
194
то можно смѣло надѣяться и при ничтожныхъ теперешнихъ свѣдѣніяхъ.
Въ IX, X в. и даже гораздо позже, какъ Венеціане, такъ и Славяне Адріатическіе, вѣроятно въ особенности Неречане, вели постыдную торговлю военноплѣнными и рабами [1]. Этотъ живой человѣческій товаръ шелъ въ Африку изъ Испаніи черезъ Франковъ и съ Адріатическаго моря. Славянскіе рабы и евнухи были весьма цѣнимы Сарацынами. Находясь во множествѣ, достигая важныхъ мѣстъ въ государствѣ, эти люди безъ сомнѣнія сохраняли долго свою народность
1. См. Reinaud: Invasions des Sarrazins en France, et de France en Savoie, en Piémont et dans la Suisse, pendant le 8-e, 9-e et 10-e siècles de notre ère, d’après les auteurs chrétiens et mahométans par M. Reinaud. Paris. 1836. p. 233. Также Tafel und Thomas: Urkunden zur alteren Händels u. Staatsgesch. d. Republik Venedig mit besonderer Reziehung auf Byzanz u. die Levante. 1836. T. I. № VII. —
«Quo tempore (876) mercatores Veneti lucri cupidi a piratis et latrunculis mancipia comparabant, et transfretantes de eis commercium faciebant. Cui manifesto facinori Duces obviare dispositi una cum clero et populo Venetiarum pie decreverunt, ne quis de mancipiis commercium faciat, vel in navibus recipiat, imponentes graves poenas contrafacientibus». (Andr. Dand. y Муратори. Scr. XII, p. 186).
Этотъ декретъ къ послѣдствіи времени былъ нѣсколько разъ возобновляемъ. См. Tafel etc. № XII, ХIII именно въ 945 и 960 г. Вотъ нѣкоторыя мѣста изъ грамоты 960 г. (XIII):
«omnes pariter statuentes statuimus et firmiter confirmamus, ut nullus major aut minor mancipia ad venundandum emere non debeat, nec aliquis precium ad suos emptorios dare debeat propter mancipia comparanda aut 'enumdata, quia gravissimum malum est. — Item praecipimus, ut, quicunque in navibus nostris nauclerus fuerit, nullatenus debeat in navi sua levare mancipia, neque de Venetia, neque de Histria, neque de Dalmatia, neque de aliis locis per nullum ingenium, nec etiam aliquis hominem negociantem vel Judeum in navi sua levare non debeat. — Item statuentes, statuimus, ut nullus Veneticus suum precium ad quemlibet Grecum hominem dare debeat, unde mancipia emant. Et nullus Veneticus audeat ultra Polam mancipia detransportare, neque in terram Grecorum, neque iu nullis locis ea donare, excepto, si acciderit, ut de sua captivitate se redimere debeat, aut pro tali causa, unde dampnum adcrescat in patria, aut pro causa palatii. — Similiter autem statuentes statuimus, ut nullus Veneticus de quolibet Greco homine vel terra Beneventi, aut de aliis locis precium tollere presumat propter mancipia illuc portanda».
— Нѣтъ сомнѣнія, что Венеціане доставляли рабовъ и Сарацынамь. См. Tafel etc. № XIV. Въ 971 г. воспрещено было
«arma in Saracenorum terras ad venundandum portare, aut lignamen ad naves faciendum, quae ad damnitatem possent esse populo christiano, non loyieas, non clypeos, non spatas, vel lanceas, neque alia arma, cum quibus percutere possint christianos nisi tantum portent arma, cum quibus se defendere possint ab inimicis, et ilia nulle modo vendere barbarie nec donare».
Эти рабы но преимуществу конечно были Славяне. Такъ Ибнъ-Хаукалъ говоритъ про Славянскихъ рабовъ въ Кипрѣ:
«On у envoyé aussi de jeunes et beaux esclaves européens, de l’ambre, de la soie, des vêtements en drap de laine très-fine, des parures, des jupes de laine, des tapis, du fer, du plomb, du vif-argent, des eunuques tirés du pays des nègres et de celui des Esclavons (Journ. Asiat. 1842. Mars, p. 251).
Тотъ же географъ, въ другомъ мѣстѣ, разсказываетъ, что Славянскіе рабы и евнухи были предметомъ отпускной торговли изъ Испаніи въ Африку. Привожу его слова въ переводѣ Гаэнгоса:
«The commodities which traders generally export from Andalus and bring to Maghreb, Egypt and other Mohammedan countries, are amber, saflron, gold, silver, lead, iron, quicksilver, seal-skins, raw and manufactured silks, and, above all things, male and female slaves taken in war with the Franks and Galicians, besides Sclavonian eunuchs, who are very much estemed. These are brought from the country of the Franks, where they are castrated, and bought by Jewisch merchants» (The History of the Mohammedan Dynasties in Spain... by Ahmed Ibn-Mohammed Al-Makkari... translated from the copies in the library of the British Museum, and illustrated with critical notes on the hist., geogr. and antiquities of Spain, by Pascual de Gayangos. In two volumes. London. MDCCCXL—I. in fol. I, 380—381).
Въ Верденѣ былъ родъ завода, гдѣ исключительно занимались этою промышленностью на счетъ Славянскихъ плѣнниковъ, захваченныхъ Франками въ ихъ войнахъ со Славянами. Ліутпрандъ говоритъ:
«Carsamatium autem Graeci vocant, amputatis virilibus, et virga puerum eunuchum: quos Verdunenses mercatores ob immensum lucrum facere soient et in Hispaniam ducere». (Murat, t. II. p. 1. Liutpr. Hist. с. III. p. 470).
См. также Deguignes: Mém. de l’Acad. des Inscript, t. XXXVII. p 483. Аль-Маккари приводитъ любопытное мѣсто аль-Карави (Катибъ Ибрагимъ Ибну-ль-касим-аль-Карави). Упомянувъ о Франкахъ, какъ о самомъ сильномъ и опасномъ сосѣдѣ Мусульманъ Испанскихъ, аль-Карави продолжаетъ:
«Они (Франки) ведутъ войны съ однимъ народомъ, съ ними сосѣднимъ, отъ коего они отличаются и образомъ жизни и вѣрою (in manners а. religion; то Славяне (Sclavonians), на землю которыхъ нападаютъ Франки, и уводя съ собою плѣнниковъ, продаютъ ихъ въ Андалузію, гдѣ, они встрѣчаются въ большомъ количествѣ (where they are to be found in great number). Франки искусно дѣлаютъ изъ нихъ евнуховъ и уводятъ ихъ въ замки и въ другія безопасныя мѣста въ своей странѣ или къ мусульманскимъ предѣламъ, куда купцы Андалузскіе приходятъ ихъ покупать, чтобы перепродать ихъ потомъ въ другія страны. Однако нѣкоторые изъ Мусульманъ, живущіе въ этихъ краяхъ (пограничныхъ), уже научились этому искусству отъ Франковъ, и теперь такъ же чисто работаютъ какъ и они». (Gayang. I, 73).
195
и весьма облегчали сношенія Арабовъ съ соплеменниками своими, которыми тѣ и безъ того дорожили, какъ то доказываютъ переходы Славянъ Азійскихъ къ Арабамъ, слова знаменитаго географа аль-Бекри:
«Les Slaves sont une nation redoutable, puissante et impétueuse. S’ils n’eussent été divisés en un grand nombre de races et des tribus différentes, aucune nation au monde ne leur eût tenu tête»,
или слова Иродота Арабскаго Массуди († 956 г.) —
«Les Slaves se composent de differentes peuplades qui se font la guerre: si la discorde ne régnait entre eux, aucune nation ne pourrait leur résister pour la force et l’audace».
196
Очевидно, Арабы цѣнили Славянъ и высоко уважали ихъ храбрость, энергію и предпріимчивость. По этому-то и Африканскіе Арабы не могли не принимать къ себѣ Славянъ Адріатическихъ, которые могли завязать довольно тѣсныя связи со Славянами Азійскими, переходившими, какъ въ высшей степени вѣроятно, и къ Арабамъ въ Африку. Наконецъ въ Африкѣ находилось много Славянъ евнуховъ и рабовъ, которые, конечно, норовили своимъ землякамъ и соплеменникамъ, добровольно перебѣгавшимъ къ Арабамъ въ Африку и вступавшимъ къ нимъ на службу, точно такъ же, какъ Русскіе невольники въ Хивѣ, Бухарѣ, Ташкентѣ и Коканѣ норовили и дружили всегда и тѣмъ Русскимъ бѣглымъ и гулящимъ людямъ, что добровольно заходили въ тѣ края. Существуетъ слѣдующее извѣстіе Ибнъ-Хаукала о Славянахъ въ Сициліи, именно при описаніи гор. Палермо —
«Située sur les bords de la mer du côté du nord, Palerme se divise en cinq quartiers, très distincts entre eux, quoique peu éloignés l’un de l’autre. Le premier est la cité principale, proprement dite Palerme, entourée d’une muraille de pierre très élevée et formidable. Ce quartier est le séjour des marchands.... L’autre cité nommée Khalessah a aussi sa muraille bâtie en pierre, mais différente de la première. La Khalessah est le séjour du Sultan et de sa suite, on n’y voit ni marchés, ni magazins de marchandises, mais des bains, une mosquée du Vendredi de grandeur moyenne, la prison du Sultan, l’arsénal et la bureau des administrations. Cette cité a quatre portes du côté du midi, et du côté de l’est, du nord et de l’ouest, la mer et une muraille sans portes.
Le quartier appelé Sacalibah est plus peuplé et plus considérable que les deux cités dont je fais mention. Ici est le port maritime. Des ruissea x coulent entre ce quartier et la cité principale, et les eaux servent de division entre l’un et l’autre.
Le quartier de la mosquée, qui prend son nom de la mosquée dite d’Ibn Saclab, est considérable aussi. Les cours d’eau y manquent tout à fait, et les habitants boivent d’eau des puits»...
и нѣсколько ниже:
«Le quartier Sacalibah n’est eutouré d’aucune muraille». «Les plus grands marchés, tels que celui de tous les vendeurs d’huile, se trouvent entre la mosquée d’Ibn Saclab et le quartier El. Jadid».
197
(См. Journ. Asiat. 1845. Janvier. — Description de Palerme à la moitié du X siècle de l’ère vulgaire, par Ebn. Haucal, traduite par Michel Amari. p. 92—93).
Изъ этого свидѣтельства несомнѣнно открывается, что въ X в. Славянъ въ Палермо жило не малое количество, ибо по остроумному и основательному расчету Амари въ то время городъ этотъ былъ вдвое населеннѣе, чѣмъ въ настоящее время, т. е. въ немъ было около 300 тыс. жителей, а Славяне (по Арабски — Славянинъ Саклаби и во множ. Сакалиба) занимали цѣлый кварталъ, который и носилъ потому названіе Славянскаго. Славянскій кварталъ, въ Палермо былъ самый населенный и самый значительный; жили по всей вѣроятности Славяне и въ другомъ кварталѣ, носившемъ свое названіе отъ мечети Сына Славянина — Ибн-Саклабъ. Онъ тоже былъ довольно значителенъ. Амари говоритъ въ одномъ изъ своихъ примѣчаній:
«Названіе Сакалиба, данное одному изъ главныхъ кварталовъ города, доказываетъ, что онъ былъ населенъ большимъ количествомъ Славянъ (des Esclavons). Мы знаемъ, что Славянинъ Масудъ прибылъ изъ Африки въ Сицилію въ 312 г. (924 и 925 до P. X.), и овладѣлъ замкомъ св. Агаѳіи, а черезъ четыре года спустя, Сареб-аль-Саклаби (l’EscIavon) привелъ въ Африку, а оттуда въ Сицилію тридцать кораблей славянскихъ корсаровъ (trente vaisseaux de corsaires esclavons). Эмиръ Сицилійскій Салем-эбн-Ассадъ или эбн-Рашидъ, присоединивъ ихъ къ своему флоту, грабилъ и разорялъ въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ Калабрію, Сардинію и Геную. Послѣ каждаго похода онъ входилъ въ Палермо; союзники его вѣроятно и поселились наконецъ въ этомъ городѣ, близь гавани [1]».
Предположенія Амари не отвергаемъ вовсе, однако и не можемъ принимать его безусловно, такъ какъ въ Палермо могли жить и другіе Славяне. Дегинь, еще въ 1791 г. сообщилъ весьма любопытное замѣчаніе, которое, сколько мнѣ извѣстно,
1. Ce quartier, — продолжаетъ Амари, — était déjà entouré de murailles au temps d’Hugo Falcand, et on l’appelait aussi Transpapiretum, à cause de sa position au délà du ruisseau Papireto. Le nom de Sacalibah, défiguré dans les mots de seralcadi, scebalcar, cibalcar, a donné lieu à d’étranges étymologies dans lesquelles s’égara le P. Morso. (Palermo antico. Palerme, 1827). ibid. p. 104—105.
198
еще не было окончательно подтверждено изданіемъ подлинныхъ свидѣтельствъ. Вотъ слова Дегиня:
«par nos lectures de quelques manuscrits Africains nous avons été convaincus qu’il y avait en Afrique des villages habités par des Esclavons ou Seclab (Сиклабъ тоже множ. ч. отъ Саклаби, какъ и Сакалиба) ce qui est assez singulier. Il parait que ces Seclab faisaient des courses en Sicile jusqua l’an 951. Nous apprenons par celte même Chronique qu’un autre Seklab passe d’Afrique en Sicile avec une armée nombreuse de terre et de mer et des chameaux [1]».
Un autre Seklab — подъ Первымъ Дегинь разумѣетъ Славянина Массуда, 924 г.
Хотя, повторяю, я и не знаю подлинныхъ свидѣтельствъ современныхъ о Славянскихъ поселеніяхъ въ Африкѣ, однако не вижу никакой необходимости не довѣрять въ этомъ случаѣ словамъ Дегиня: въ нихъ нѣтъ ничего невѣроятнаго; притомъ Дегиню не было никакой надобности выдумывать такого извѣстія. Смѣю думать, что въ настоящее время, когда сокровища богатой Арабской литературы еще во множествѣ лежатъ въ рукописяхъ, и когда къ сожалѣнію Славяне почти вовсе не имѣютъ такихъ Арабистовъ,
1. Le Journal des savants. MDCCLXXXXI. Рецензія Дегиня на изд. Rerum Arabicarum quae ad historiam spectant ampia Collectio opera et studio Rosarii Gregorio Eccl. Panorm. Canonici et Regii juris publici Siculi professons etc. Panormi. MDCCXC. 1 vol. in-fol.
При разборѣ этого изданія и изложеніи содержанія этого замѣчательнаго собранія Арабскихъ источниковъ, Дегинь между прочимъ останавливается на слѣдующемъ памятникѣ: Chronicon Siciliae, déjà imprimé d’après un manuscrit de la bibliothèque de Cambridge par Carusius, en Arabe et en Latin. Mais dans cette nouvelle édition on a revu et corrigé le texte. Далѣе продолжаетъ Дегинь объ этомъ же памятникѣ:
«On ignore quel est le nom de l’auteur de la Chronique de Sicile appellée Chronique de Cambridge. Cave et quelques autres ont cru que cette Chronique était l’ouvrage d’Eutychius, patriarche d’Alexandrie dont nous avons des Annales. Eutychius est mort l’an 950 de I. G. M. Gregorio pens que l’auteur de cette Chronique était un Mahométan né en Sicilie: en effet cet écrivain parait avoir parfaitement connu cette isle par la manière dont il on parle, de plus en comptant les années il se conforme à l’usage des Siciliens et non pas à celui de l’église d’Alexandrie».
Лѣтопись начинается съ 827 г. и продолжается до 968 г., по P. X.
«A l’an 924 l’auteur Arabe dit qu’un personnage nommé Saklabi vint d’Afrique et s’empara en Sicile de la forteresse de S-te Agathe. Ce nom, comme le remarque Mr. Gregorio, a été pris par Carusius pour un nom de charge, mais il observe qu’il désigne ici un nom de nation c. à d. un Esclavon; pour confirmer cette assertion de l’editeur, nous croyons devoir ajouter ici que par nos lectures de quelques manuscrits Africains и пр.
См. выше въ текстѣ нашемъ.
199
которые бы обратили исключительное вниманіе на рукописные источники Арабскіе съ цѣлію собратьи свести всѣ имѣющіяся въ нихъ свѣдѣнія о Славянахъ, въ настоящее время смѣло можно утверждать, что извѣстіе Дегиня не только будетъ оправдано, но и значительно распространено и точнѣе опредѣлено; тогда мы узнаемъ, къ какому именно времени относятся эти поселенія Славянскія въ Африкѣ и пр., на что теперь при отсутствіи Славянскихъ Катрмеровъ, Френовъ и Дози мы напрасно будемъ ждать отвѣтовъ [1].
Одна изъ знаменитостей ученой Франціи, недавно кончившій свою жизнь, Катрмеръ въ своемъ жизнеописаніи халифа Фатимидскаго Моэз-лидин-Аллаха (952—972 г.), сообщилъ между прочимъ слѣдующее любопытное извѣстіе:
«Объ этомъ государѣ разсказываютъ одинъ замѣчательный случай, который даетъ достаточное понятіе объ энергіи его характера. Два Славянина (Esclavons) Каисаръ и Модаферъ пользовались величайшими милостями Халифа Мансура. Модаферъ, основываясь на томъ, что Моэзъ въ дѣтствѣ учился у него письму (les principes de l’écriture), обращался съ этимъ государемъ весьма надменно. Однажды, въ минуту гнѣва, онъ произнесъ одно Славянское слово (un mot esclavon), которое, какъ показалось Моэзу, имѣло ругательное значеніе; но считая неприличнымъ прибѣгать къ вопросамъ о подобныхъ вещахъ, онъ обратился къ изученію языковъ. Онъ сталъ основательно изучать языкъ Берберскій, потомъ Греческій, Негритянскій и пріобрѣлъ одинаковый навыкъ и въ томъ и въ другомъ; тогда онъ занялся языкомъ Славянскимъ (alors il s’occupa de la langue esclavonne).
1. Въ извѣстныхъ мнѣ описаніяхъ Ибнъ-Хаукала, Аль-Бетфи (XI в.) я не нашелъ прямыхъ указаній на поселенія Славянскія. См. Journ. Asiat. 1842. Mars Description de l’Afrique, par Ibn-Haucal, trad. de l’arabe par M. le baron Mac Guekin de Slanc. Не могу однако не указать здѣсь на одно замѣчаніе аль-Бекри (Notices et man. XII. р. 450) про городъ Соръ:
«Sort est une grande ville, située sur le rivage de la mer, environnée d’une muraille de brique, et renfermant une mosquée djami, des bains et des marchés. Elle a trois portes... Les habitants du Sort sont des hommes beaux et bien faits, mais avec lesquels on ne peut avoir que des relations commerciales d’une nature désagréable: ils ne vendent et n’achetent que suivant un tarif qu’ils ont fixés entre eux, et dont ils ne s’écartent pas».... «Les habitants de Sort parlent entre eux un jargon qui ne ressemble ni à l’Arabe, ni au Persan, ni au Berbère, ni au Copte» (ib. p. 451). «De Sort à Tarabolos on compte dix journées de marche».
200
Въ продолженіи своего труда онъ повстрѣчался съ тѣмъ словомъ, которое возбудило въ немъ подозрѣніе и онъ убѣдился наконецъ, что оно выражало грубую обиду; тогда ни медля онъ приказалъ умертвить Модафера» [1].
Этому чисто восточному сказанію разумѣется буквально довѣрять нельзя; очень вѣроятно, что халифъ зналъ и Греческій, и Берберскій и др. языки, но безъ сомнѣнія онъ учился имъ вовсе не для того, чтобы узнать значеніе того крѣпкаго словца, которымъ по своему Славянскому обычаю отвелъ себѣ душу Модаферъ. Очень вѣроятно, что мстительный, гордый Арабъ постарался выучиться даже для этого понимать по Славянски, чтобы законно отомстить своему врагу, но конечно для того ему не нужно было прежде изучать языковъ Греческаго, Берберскаго и проч. Тѣмъ не менѣе по видимому незначительный анекдотъ этотъ весьма важенъ, ибо даетъ право заключать намъ, въ соображеніи съ вышеприведенными извѣстіями объ отношеніяхъ Славянъ къ Африкѣ, что 1) Славяне въ X в. при дворѣ халифовъ въ Африкѣ пользовались великимъ значеніемъ. 2) Славяне воспитывались по всей вѣроятности въ мусульманствѣ, и по крайности въ совершенствѣ владѣли Арабскимъ языкомъ, не только изустнымъ, но и письменнымъ: ибо человѣку малограмотному, притомъ природному Славянину, въ противномъ случаѣ не было бы поручено ученіе Моэза. 3) Будучи образованы по Арабски, Славяне въ Африкѣ, въ X в. сохраняли крѣпко свою народность, оставались Славянами, подобно тому, какъ Болгары и Босняки мусульмане сохраняютъ свою народность. Арабы не считали ихъ вполнѣ своими, Арабами, а называли ихъ Славянами. Притомъ же въ глубокой истинѣ того филолого-этнографическаго наблюденія нельзя кажется сомнѣваться, что человѣкъ, владѣющій въ совершенствѣ двумя или нѣсколькими языками, считаетъ и бранится на томъ языкѣ, который ему ближе, природнѣе. Славянинъ Модаферъ въ минуту гнѣва загнулъ халифу крѣпкое словцо Славянское не потому,
1. Катрмеръ въ ссылкѣ при этомъ указываетъ на Makrizi — Description de l’Egypte, t. I. fol. 289. См. Journ. Asiat. 1837. Février, p. 207.
201
что «Сорочинъ долгополый» его не понималъ, что обнаружило бы въ Модаферѣ разсчетъ, разсужденіе, которое покидаетъ человѣка въ гнѣвѣ, — dans un mouvement de colère il prononca un mot esclavon. 3) Славяне непремѣнно должны были появиться въ Африкѣ гораздо раньше X вѣка. Явленіе Модафера, природнаго Славянина, въ совершенствѣ владѣющаго Арабскимъ языкомъ, какъ изустнымъ, такъ и письменнымъ, конечно было приготовлено другими событіями, прежними переходами Славянъ въ Африку, 4) Примѣръ Модафера доказываетъ, что Славяне зазнавались въ Африкѣ, а иностранцы въ той или другой странѣ зазнаются, когда, оказавъ ей дѣйствительныя услуги. Пріобрѣтаютъ въ ней значительное вліяніе, пользуясь имъ, стремятся къ большему и опираютъ свои притязанія не только на дѣйствительныхъ, но и на мнимыхъ заслугахъ, которыя они потомъ всячески преувеличиваютъ. Очевидно, Модаферъ зазнался не только своими личными, но и своими народными заслугами.
Извѣстно, что Арабы питали первое время сильное отвращеніе къ морю, [1] почему и понятно, что первые ихъ флоты состояли изъ иностранцевъ и ренегатовъ [2].
По собственному признанію самихъ Арабовъ (см. выписки изъ Ибн-Халдуна у Гаянгоса), первыми учителями ихъ въ искусствѣ мореплаванія были иностранцы, которые принимали исламизмъ и вступали къ нимъ во флотъ.
Конечно эти ренегаты бывали всѣхъ націй — и Греки, и Итальянцы.
Бывали ли между ними и Славяне?
Если вспомнимъ, что многія вѣтви Славянъ Греческихъ и Иллирійскихъ въ VII, VIII в. и даже гораздо позже еще не принимали христіанства,
1. Reinaud: Invas. des Sarraz. en France, p. 64: «quelques docteurs sont allés jusqu’à dire que, des l’instant qu’un homme s’est décidé plusieurs fois à se mettre en mer, il peut être considéré comme étant privé de son bon sens, et comme n’étant plus recevable à faire admettre son témoignage en justice». См. также Reinaud: Extraits d’aut. arab. relat. aux guerres des Croisades. Paris. 1829. p. 370 et 476.
2. Invas. des Sarraz. p. 65. Когда Арабы завоевали Сирію, Египетъ и Африку и овладѣли портами Тира, Сидона, Александріи и Карѳагена, тогда обзавелись они и флотомъ: «il était naturel, — говоритъ Рено, — que les renégats et les aventuriers de tous les pays leur donnassent l’idée de se livrer à des expéditions maritimes». См. Ибнъ-Халдуна y Gayangos. I, p. XXXIII etc. App. B.
202
тогда какъ Греки, Итальянцы всѣ уже были христіане; если припомнимъ переселенія съ VII в., а вѣроятно и раньше, Славянъ въ М. Азію, многочисленныя ихъ тамъ колоніи (въ VII и VIII в.), переселеніе въ VII в. въ Сирію пяти тысячь Славянъ, отдавшихся подъ покровительство Арабовъ, частые переходы Славянъ М. Азійскихъ на сторону послѣднихъ во время ихъ войнъ съ Византійцами, то ясно поймемъ, что въ числѣ иностранцевъ, состоявшихъ вообще на службѣ у Арабовъ, Славянъ было гораздо болѣе, нежели наприм. Грековъ, Итальянцевъ и Нѣмцевъ. — Припомнивъ же, что еще въ VII в. Славяне являются заправскими, лихими моряками и даютъ себя знать и въ Бѣломъ и въ Синемъ Моряхъ (въ Архипелагѣ и въ Адріатикѣ), мы рѣшительно согласились бы съ тѣмъ, кто сталъ бы на предложенный вопросъ отвѣчать утвердительно.
Такъ какъ при возможности двухъ отвѣтовъ на вопросъ, надо всегда избирать болѣе вѣроятный, то мы и не раскаиваемся въ томъ, что предпочли отвѣть положительный.
Когда Славяне возстали противъ Грековъ и осадили Патры въ 802—811 г., то при осадѣ имъ помогали Афры и Сарацыны. — Очевидно, что Славяне, переходившіе къ Арабамъ и не терявшіе своей народности, а съ нею и своихъ сношеній съ своими соплеменниками, были виновниками этого союза. Такъ какъ, сколько мнѣ извѣстно, безъ флота Афрамъ и Сарацынамь проникнуть въ Морею было невозможно, то и слѣдуетъ предполагать, что во флотѣ Африкано-Арабскомъ еще въ началѣ IX в. служили Славяне.
Въ Палермо по свидѣтельству Ибн-Хаукала (X в.). изъ пяти кварталовъ два населены были Славянами. Одинъ изъ нихъ, кварталъ Славянскій, былъ почти самый населенный и самый значительный. Здѣсь былъ морской портъ. Очевидно, что Славяне въ Палермо были моряки.
Есть извѣстіе, что Славянинъ Масудъ въ 924—5 г. прибылъ изъ Африки въ Сицилію и овладѣлъ замкомъ св. Агаѳіи. Кажется не безразсудно предположить, что начальство надъ войскомъ и надѣ судами Арабы не вручили бы Славянину, если бы его подначальные люди не были бы преимущественно изъ Славянъ.
203
Въ 928—9 г. Сареб-аль-Саклаби (Славянинъ — не Сербъ ли?) привелъ въ Африку, и оттуда въ Сицилію 30 судовъ Славянскихъ корсаровъ. Эмиръ Сицилійскій, Салем-эбн-Ассадъ или эбн-Рашидь, присоединилъ ихъ къ своему флоту, въ которомъ тоже могли быть Славяне и съ ними раззорялъ и грабилъ въ продолженіи нѣсколькихъ лѣтъ Калабрію, Сардинію и Геную.
Если Славяне служили во флотѣ Африкано-Арабскомъ и принимали такое участіе въ морскихъ походахъ Сарацынъ не только въ нач. IX в., но и въ X в., когда уже Арабы привыкли къ морю и уже болѣе его не боялись, то въ VIII или VII в., когда еще къ нему они не привыкли, Славяне и подавнѣе должны были служить во флотѣ Арабскомъ.
Есть извѣстіе, что при родоначальникѣ Омаядовъ Испанскихъ, Абдуррахманѣ († 788 г.) въ 777 г. Бен-Габиб-аль Саклаби (т. е. Славянинъ) прибылъ изъ Африки въ Испанію, чтобы снова подчинить халифамъ это королевство. Селимъ, правитель Барселоны, вышелъ къ нему на встрѣчу и не далъ ему времени укрѣпиться. Между тѣмъ Абдуррахманѣ, чтобы отнять отъ него всякую надежду на спасеніе, сжегъ его флотъ, который онъ привелъ съ собою. Саклаби въ отчаяніи ушелъ въ горы, гдѣ и погибъ [1]. И такъ Славянинъ начальствуетъ флотомъ Африкано-Арабскимъ въ VIII в.; весьма вѣроятно, что подъ начальствомъ Славянина Габиба состояло не малое количество Славянъ. Такое обстоятельство впрочемъ не должно удивлять читателя, знающаго Славянское происхожденіе императора Юстиніана, его полководцевъ Велисарія, Доброгоста, Всегорда, патріарха Цареградскаго Никиту, поселенія Славянъ въ М. Азіи,
1. Cardonne: Histoire de l’Afrique et de l’Espagne sous la domination des Arabes. Paris. MDCCAXV. I. p. 204—205. Кардонъ пишетъ Ben-Habib el-Saklèbi. Conde: Historia de la dominacion de los Arabes en España. Paris. 1840. p. 95—96. «Al principio del ano 151 (768), — говоритъ Конде, — aportaron cerca de Tortosa diez barcos con el candillo Abdala Ben Habib el Sekelebi etc. Мнѣ очень хорошо извѣстно значеніе Конде въ наукѣ и то довѣріе, котораго онъ заслуживаетъ; однако я указываю здѣсь на него и даже вѣрю ему, потому что нахожу такое же извѣстіе у Кардонна, который, правда, устарѣлъ, но ничего отъ себя не выдумывалъ. Происшествіе, само по себѣ чрезвычайно вѣроятное, подтверждаетъ свою истинность и сходствомъ въ передачѣ Кардонна и Конде.
204
ихъ переходы къ Арабамъ, Славянское поселеніе въ Сиріи, участіе Славянъ во флотѣ Арабскомъ еще въ началѣ IX в., значеніе Славянъ въ Африкѣ и Сициліи въ X в., ихъ морскіе избѣги въ X в., напр. на Сардинію, ихъ морскія силы въ Архипелагѣ и Адріатикѣ, обнаруженныя еще въ VII в.
Какъ ни ничтожны и ни кратки представляемыя выше свѣдѣнія о Славянахъ въ Африкѣ, однако, смѣю надѣяться, читатель не найдетъ ихъ ненужными и не заслуживающими вниманія, а напротивъ того признается, что отношенія Славянъ къ Африкѣ должны занять извѣстное, подобающее имъ мѣсто въ исторіи, ибо находятся въ тѣсной органической связи съ судьбами Славянъ М. Азійскихъ, Морейскихъ, Македонскихъ и Адріатическихъ.
Впрочемъ выше предложенными извѣстіями еще не исчерпывается наличный запасъ настоящихъ иашихъ свѣдѣній объ исторіи отношеній Славянъ къ Африкѣ.
Б.2. Мнѣніе Шафарика о Вандалахъ. Его вѣроятность. Очеркъ морской торговли Дубровника, его сношеній съ Африкою. О переходѣ юго-западныхъ Славянъ въ Африку въ періодъ XI—XVI в. О торговлѣ Русскими плѣнниками. О Славянской стихіи въ Портѣ Оттоманской. О проникновеніи ея въ Египетъ въ Турецкое въ немъ владычество. Общее заключеніе. (II—III. Стр. 204–221).
II. Нынѣ никто еще изъ благоразумныхъ изслѣдователей не рѣшится утверждать, что въ Африку Славянская стихія впервые проникла съ Арабами, въ VII в. Напротивъ того, въ настоящее время можно полагать, что она была въ ней гораздо ранѣе и проникла въ нее совершенно другимъ путемъ, именно изъ Испаніи; говорю въ настоящее время, т. е. пока не опровергнуто мнѣніе, высказанное еще 20 лѣтъ тому назадъ, ученымъ, пользующимся заслуженною Европейскою извѣстностью и равно отличающимся большими дарованіями, громадною начитанностью и осторожностью выводовъ. Разумѣю писателя, великолѣпный трудъ котораго не только можно сказать создалъ науку Славянскихъ Древностей, но и много пролилъ свѣта на всю древнюю исторію новой Европы.
Шафарикъ по тщательномъ соображеніи нѣкоторыхъ обстоятельствъ пришелъ къ необходимости признать бытность Славянской стихіи въ Вандалахъ, народѣ собственно Нѣмецкаго происхожденія.
Они жили въ странѣ Лигіяхъ или Лугахъ, между Одрой и Вислой, гдѣ были старожилами Венеды, т. е. Славяне.
Имя Вандаловъ (у Плинія Виндиловъ) отличается отъ имени Вендовъ
205
Венедовъ не корнемъ, а только окончаніемъ. Но поселеніи Свевскихъ Нѣмцевъ въ Лугахъ, и по смѣшеніи ихъ съ туземцами, произошло имя Виндиловъ, Вандаловъ, т. е. ославяненныхъ или лучше смѣшанныхъ со Славянами.
Въ средніе вѣка Вандалами называли Славянъ и Нѣмцы и сами Славяне, что началось еще съ VII, VIII в., а можетъ быть и раньше. (Такъ см. Просп. Аквит. и Іорн. въ одномъ мѣстѣ. Шафар. Слав. Древ. § 18 [1]).
Извѣстны походъ Вандаловъ въ Испанію и ихъ поселенія въ ней, а потомъ въ Африкѣ, гдѣ царство ихъ держалось до 535 г.
Такимъ образомъ еще Шафарикъ допускалъ бытность Славянъ въ Африкѣ и въ Испаніи, въ періодъ V—VI в., а по всей вѣроятности и дольше, такъ какъ Идацій, родомъ Испанецъ и современникъ Гензериха, говоритъ, про него, что онъ занялъ Испанію cum Vandalis omnibusque eorum familiis.
Откладывая до другаго времени подробное изслѣдованіе о Вандалахъ, здѣсь укажу только на одно соображеніе, которое, какъ мнѣ кажется, подтверждаетъ мысль Шафарика о бытности Славянской стихіи въ Вандалахъ, которые, по однимъ (Vict. Vitens.), переселились въ Африку въ числѣ пятидесяти, по другимъ (Ргосор.) осьмидесяти тысячъ человѣкъ.
Св. Іеронимъ въ письмѣ своемъ къ Агерухіи въ 409 г. такъ писалъ о Вандалахъ, еще до похода ихъ въ Испанію: Innumerabiles et ferocissimae nationes universas Gallias occuparunt. Quidquid inter Alpes et Pyrenaeum est, quid Oceano et Rheno includitur, Quadus, Wandalus, Sarmata, Halani, Gipedes, Heruli, Saxones, Burgundiones, Alemani et о lugenda Respublica! hostes Pannonii vastarunt». (См. Zeuss. S. 450).
Смѣю думать, что подъ именемъ Sarmata, hostes Pannonii слѣдуетъ разумѣть не кого иного, какъ Славянъ, которые безъ сомнѣнія пристали къ Вандаламъ въ ихъ новыхъ жилищахъ на Дунаѣ, будучи по всей вѣроятности привлечены къ нимъ Славянскимъ элементомъ, уже принятымъ Свевами въ Лугахъ и отъ того прозванными Вандалами.
1. Намъ въ высшей степени страннымъ кажется, по своей неосновательности, замѣчаніе великаго Германскаго филолога Я. Гримма: «vielleicht auch ist Veneti aus Vandali entsprungen». (Gesch. d. deutsch. Spr. Ss. 476 u. 322).
206
Внутреннія несогласія и усобицы Вандаловъ съ Готами въ Испаніи также намекаютъ на разнообразіе ихъ народнаго состава.
Въ 534—535 г. Велисарій разрушилъ владычество Вандаловъ въ Африкѣ; однако конечно народность Вандаловъ, а съ тѣмъ вмѣстѣ и Славянъ, могла сохраниться еще въ VII и даже VIII в. и позже не только въ Африкѣ, но и въ Испаніи.
Такимъ образомъ исторія Славянъ въ Африкѣ наводитъ на необходимость тщательнаго и подробнаго изслѣдованія о Вандалахъ, о судьбахъ ихъ въ Испаніи и въ Африкѣ. Если же признавать въ нихъ Славянскую стихію, то неизбѣжно раждается вопросъ — два періода исторіи Славянъ въ Африкѣ — Вандальскій и Арабскій находятся ли въ какой нибудь другъ отъ друга зависимости? иными словами Славяне, являющіеся въ Африкѣ при Арабахъ, имѣли ли свѣдѣнія о томъ, что и прежде нихъ живали въ Африкѣ ихъ соплеменники, во времена господства въ ней Вандаловъ? не нашли ли эти Славяне въ части Вандаловъ своихъ соплеменниковъ и тѣмъ взаимно не усилили ли возможности сохраненія своей народности и на будущее время?
Извѣстно, что въ Греческихъ войскахъ въ Италіи (въ 537, 540, 547 г.) служили Славяне; кто станетъ утверждать, что Славяне не могли участвовать въ войскѣ Велисарія въ его Африканскомъ походѣ?
Такое посѣщеніе Славянами Африки весьма вѣроятно; оно же не могло остаться безъ послѣдствій и не возбудить другихъ Славянъ къ посѣщеніямъ этого края. Славяне Адріатическіе, по всей вѣроятности Хорваты, со множествомъ судовъ предпринимали походъ на Апулію въ 662 г. [1], слѣдовательно еще въ половинѣ VII в. могли Славяне посѣщать и Сицилію и Африку.
III. Въ 923 г. Симеонъ Болгарскій, задумавъ завоеваніе Цареграда, отправилъ пословъ въ сѣверную Африку къ Фатлуму, халифу Арабскому, предлагалъ ему вмѣстѣ идти на Цареградъ и раздѣлить добычу поровну.
1. Paul. Diac. De gestis Longobardorum. l. IV. c. XLVI. Qui Ajo cum anno et mensibus quinque (662) Beneventanum ducatum regeret, venientes Sclavi cum multitudine navium longe a civitate Seponto castra posuerunt.
207
Можно полагать, что Симеонъ, зная о значеніи нѣкоторыхъ Славянъ при халифахъ, надѣялся на ихъ помощь для заключенія взаимнаго договора. Славяне Каисаръ и Модаферъ еще при преемникѣ Моэза (слѣд. до 952 г.), халифѣ Мансурѣ, пользовались большими милостями. Они, воспитанные въ мусульманствѣ, знакомые съ языкомъ Арабскимъ, не только изустнымъ, но и письменнымъ, сохраняли однако свою народность и свой языкъ. Были Славяне въ Африкѣ и во время посольства Симеона: Славянинъ Масудъ въ 924—925 г. прибылъ изъ Африки въ Сицилію и овладѣлъ замкомъ св. Агаѳіи.
Кто наблюдалъ и на современной дѣйствительности и въ исторіи то вліяніе, какое имѣютъ сходство языковъ и единоплеменность на международныя отношенія, тотъ, надѣюсь, не станетъ перечить нашему замѣчанію о Симеоновомъ посольствѣ.
Отъ П. Іоѣія, бывшаго въ Цареградѣ, и другихъ извѣстно. что въ первой половинѣ XVI стол. языкъ Славянскій былъ весьма обыченъ при дворѣ Турецкомъ. Янъ Заполій, воевода Трансильванскій, не желая подчиниться Австріи, бѣжалъ въ Польшу. Одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ людей Польши XVI в. Ярославъ Ласскій совѣтывалъ ему искать союза съ Турціею противъ Австріи, которую онъ, истый Славянинъ, терпѣть не могъ; наконецъ, по просьбѣ Заполія, самъ отправился въ Цареградъ, куда пріѣхалъ въ декабрѣ 1527 г., а договоръ противъ Австріи былъ подписанъ 20 Февраля 1528 г. Дѣло было улажено такъ ловко и скоро, благодаря Славянамъ, служившимъ при дворѣ Солимана. Ласскій свободно разговаривалъ по-Славянски съ его визирями. Отъ него остался веденный имъ въ бытность его въ Турціи дневникъ, гдѣ между прочимъ онъ приводитъ слова Мустафы Паши, родомъ изъ Босніи.
«Мы съ тобою одного племени, — говорилъ онъ Ласскому, — ты Ляхъ, а я Боснякъ. Не естественно ли любить свой народъ болѣе всякаго другаго?» [1].
1. Krasinski (C-te Valer.) Hist. religieuse des peuples Slaves. Paris. 1883. p. 132. См. Zinkeisen (Joh. Wilh.) Gesoh. d. osman. Reiches in Europa. Gotha. 1854. B, II, S. 659–665, гдѣ этого обстоятельства не приводится. Дневникъ Ласскаго — Асtіо Hieronymi Laszky apud Turcam nomine regis Joannis, изданъ y Катопы (V. XX. p. 260—332). Къ сожалѣнію этотъ томъ былъ мнѣ недоступенъ.
208
Въ X же вѣкѣ нарѣчія Славянскія были гораздо ближе между собою, чѣмъ въ XVI в., а сознаніе Славянъ единства общаго ихъ происхожденія было тогда въ нихъ живѣе.
Не извѣстно пока, состояли ли Славяне на службѣ у Арабовъ Африканскихъ и въ XI и въ слѣд. вѣка? Не стану отвѣчать отрицательно, такъ какъ не вижу необходимости предполагать появленіе въ XI в. какой нибудь новой силы, которая бы разомъ и порвала и истребила тѣ побужденія, что съ одной стороны заставляли Арабовъ принимать къ себѣ Славянъ охочихъ, вольныхъ и гулящихъ людей, а съ другой стороны руководили Славянъ при переходахъ ихъ къ Арабамъ въ Африку въ IX—X в.
Такъ какъ Славянъ Европейскихъ, переходившихъ къ Арабамъ въ Африку, конечно, большинство составляли Славяне Адріатическіе, то понятна кажется та увѣренность наша, что этимъ послѣднимъ черезъ своихъ земляковъ весьма облегчены были международныя сношенія съ Африкою.
Дубровникъ, эта умная Славянская община, этотъ Адріатическій Новгородъ, рано завелся флотомъ и зачаль расширять свои торговыя связи. Въ 868 г., по свидѣтельству Константина Багрянороднаго, суда Дубровницкія перевозятъ въ Апулію довольно значительныя силы. Въ 990 г. въ Адріатическомъ морѣ отняли отъ Дубровничанъ Венеціане одно судно съ кладью пѣною въ 25 тысячь дукатовъ, а въ 997 г. другое судно съ серебромъ и воскомъ въ 12 тысячь цеккиновъ. По настоятельнымъ требованіямъ отъ Венеціанскаго сената, Дубровничане были вознаграждены; послѣ чего они заключили миръ съ Венеціею, продолжавшійся нѣсколько лѣтъ.
Въ XI в. Норманны овладѣли Сициліею, Калабріею и Аиуліею и пользовались немалымъ значеніемъ. Дубровникъ заключилъ съ ними договоръ, согласно которому въ 1080 г. двѣ большія Дубровницкія галеры помогали Гвискарду, который одержалъ побѣду при Дураццо надъ Алексѣемъ Комниномъ и Венеціанскимъ дожемъ.
Въ ХII в. Дубровникъ заключаетъ торговые договоры съ Мольфеттою въ 1148 г., съ Пизою въ 1169 г.; при Мануилѣ Комнинѣ подтверждены были Дубровничанамъ старыя привиллегіи,
209
и даже, благодаря этого императора, они вступили въ союзъ Генуэзцевъ, Пизанцевъ и Анконцевъ противъ Венеціи и Вильгельма, короля Сицилійскаго. Получивъ отъ этого же императора право гражданства въ Цареградѣ, вмѣстѣ съ самыми выгодными преимуществами, купцы Дубровницкіе при Комнинахъ, Ласкаряхъ и Кантакузииѣ завели свою торговлю по всей древней Ѳракіи и до самой М. Азіи.
Дубровникъ постоянно снабжалъ крестоносцевъ военными и торговыми судами для перевозки войска, особенно же при папѣ Григоріѣ III, въ 1218 г. Въ 1240 г. онъ заключилъ съ Омишемъ (Славянскій приморскій городъ на югъ отъ Сплита) договоръ, который, по словамъ почтеннаго Аппендини, въ высшей степени замѣчателенъ и ясно собою доказываетъ, что въ то время Дубровницкій флотъ былъ уже достаточно извѣстенъ на восточныхъ и западныхъ моряхъ (trattato curiosissimo, il quale mostra, che la marina Ragusea era già in quel tempo assai aecreditata per tutto l’oriente ed occidenle dei nostri mari). Славянскія поселенія въ Сициліи X в. конечно не могли утратить своей народности ни въ XI, ни въ XII в., тѣмъ болѣе, что они должны были находиться въ постоянномъ общеніи съ своими соплеменниками и даже земляками; наконецъ очень вѣроятно, что притягивая къ себѣ сихъ послѣднихъ, они постоянно такъ сказать освѣжали и подкрѣпляли свою стихію Славянскую. — Въ 1283—1287 г. Дубровникъ заключилъ съ замѣчательнѣйшими городами Сициліи, какъ напр. съ Сиракузою, Мессиною, Барлеттою, торговые договоры, по которымъ были обезпечены взаимныя права гражданства. Послѣ разныхъ несчастій, какъ то голода, пожара, поразившихъ Дубровникъ ок. 1289 г., множество Дубровничанъ хотѣло покинуть свою родину и бѣжать въ Сицйлію, Калабрію и Апулію.
Безъ сомнѣнія на основаніи предложенныхъ извѣстій читателю не трудно будетъ представить себѣ картину сношеній Дубровника съ Египтомъ, съ Африкою. Венеція, въ которой Славянскій элементъ былъ всегда чрезвычайно силенъ, еще въ Х в. находилась въ самыхъ тѣсныхъ связяхъ съ Сарацынами [1].
1. Андрей Дандоло говоритъ про дожа Петра Урсеоло II подъ 991 г.: «Omnes etiam Saracenorum principes suis legationibus benevolos et amicos fecit.» Весьма важны имена подписывавшихся подъ договорами Венеціанскими: они лучше всего обличаютъ Славянскую стихію въ Венеціи, въ Истріи. Такъ см. Pactum Tergestinae civitatis. 1202.
Paganus. — Ca. Bruda. — A. de Dobrofin. — Lo. de Budina. — Jubanus. — M. Bolesta. — Melicz. — Wocina. — То. Sclavo. — Colman. — Marin Pilizar. — Triebez. — A. Ros. — Colman Ros. — N. Budina. — Dominicus Pisez. — Niexco. — Bor. Wolziza. — Andrea Budina. — Walter Sclavo. — Artuic Pilizar. — Stanco Crabre. — Stoianus Sclavo. Blagosit Peruinus. — Miro. — Darinoga (Trinoga). — Carcianus Ludic. — D. Boccasinus. — Miriz. — Joannes Budina (Tafel. I. XCVI).
См. Prestito contratto dal capitano Ruggero Premarino sulla flotta in Abido. (Romanin — Storia documentata di Venezia. T. II. p III. Docum. VI. 1196. стр. 413 и сл.).
— Petrus Baldo. — Bertolotus Bano. — Semus Deo. — Petrus, Pangrali Cunini, также Cunino. — Leonardus de Sarmaza (срв. Petrus de Patavia). — Pangrat. Barozi (y насъ есть фамилія Бароцци, откуда?). — Marcus Bmilosso. — Leon Ungarus. — Barthol. Greco. — Joanes Buzini.
См. Patto di Cittanova (ib. І, 388, XVII. Tafel. I, 294). — Florenti Flabanic. — Joh. Flabanic. — Johes Russo.
См. Promessa di non vendere armi ai Saraceni. 971. (ib. I, 373. Tafel. I, 23). — Joan. Pleseghi. — Sign. man. Leonis Rosso.
— Въ другомъ мѣстѣ я буду имѣть случай говорить объ этомъ подробнѣе, а теперь напомню, что въ одной грамотѣ (безъ начала) Дубровника, не обозначенной годомъ, но весьма древней, по словамъ Шафарика (nese znáky nejhlubšího staří...) въ числѣ именъ находимъ: роусинъ болесълавикъ. См. также Догов. Гр. кн. Дубровн. Марсилія Георгія съ Мих. Асѣнемъ Ц. Болг. прот. Стеф. Уроша краля Сербск. 1253 г. Въ числѣ клявшихся въ твердости и ненарушимости договора и подписавшихся въ концѣ его читаемъ собственныя имена, сначала князя, потомъ судей и т. д., наконецъ «векьници ѡдь вельега веча: врьсанко проданчикь...... роусинь петровкь..... роусинь бельчикь... власи роусиновичь... (Сербск. Спом. 16. — Шаф. Pam. № XVI).
210
Дубровничане и другіе Славяне Адріатическіе не могли не имѣть въ этотъ періодъ самыхъ тѣсныхъ сношеній съ Африкой, какъ непосредственныхъ, такъ и посредственныхъ черезъ Сицилію. Наконецъ существуютъ офиціальныя подлинныя извѣстія о торговлѣ Дубровника съ Африкой, еще въ первой половинѣ ХIII в. Именно въ договорѣ Дубровника съ Венеціею 1232 г. между прочимъ читаемъ:
«Praeterea Ragusini de mercibus Romaniae quas Veneciam apportaverint, dabunt in Venecia Communi Veneciae quinque pro Centenario, et de mercibus ultramarinis et terre Egypti, Tonissi et Barbariae solvent quintum. Et de mercibus regni Sicilie solvent quadragesimum Communi Veneciae. De mercibus vero Sclavoniae in Venecia nihil solvere debent». (См. Engel. Gesch. d. Freyst. Ragusa. Wien. 1807. Anh. № 1. S. 295—6).
Изъ одной Сербской грамоты (1253 г.) видать, что Дубровичане продавали людей за море — по всей вѣроятности, въ Африку. (Сербск. Спомен. № 18).
211
Въ XIV в. два обстоятельства особенно благопріятно подѣйствовали на развитіе морскихъ силъ Дубровника. Первое состояло въ томъ, что сенатъ Венеціанскій даровалъ Дубровничанамъ права Венеціанскихъ гражданъ, преимущество, которое никому болѣе не уступала Венеція [1]. Второе же обстоятельство — смерть Стефана Уроша послѣдняго Неманича, съ которой Дубровничане потерявъ свои преимущества въ Сербіи, исключительно обратили вниманіе на морскую торговлю. Отъ султановъ Египетскаго, Сирійскаго, Иконійскаго и Виѳинскаго и другихъ владѣтелей Азіатскихъ, Дубровнику предоставлена была свобода торговли, со всѣми правами и преимуществами.
Взаимный оборонительный союзъ Дубровника съ Генуей въ 1378 г., противъ Венеціи имѣлъ весьма выгодное вліяніе на расширеніе его морской торговли [2]. Въ 1385 г. Дубровникъ заключаетъ торговый договора, съ Франціей, причемъ выговорилъ себѣ большія преимущества. Въ XV в. торговля Дубровника принимаетъ огромные размѣры, не даромъ дивились ей современники и говорили, что «нѣть въ Европѣ самаго отдаленнаго мѣста, гдѣ бы нельзя было встрѣтить купцевъ Дубровницкихъ [3]». — На соборѣ Базельскомъ въ 1433 г. Дубровничанамъ разрѣшено было торговать съ невѣрными;
1. Appendini: Notizie istorico-critiche... II. Cap. IX. Commercio marittimo de’Ragusei.
«Itaque omnes Ragusaei nati in Ragusio et ex eis nascituri de caetero sint cives nostri Venetiarum, possint mercare tanquam cives Veneti navigando cum navigiis nostris».
Замѣчу разъ на всегда, что всѣ приводимыя мною извѣстія о Дубровникѣ заимствованы изъ сочиненія Аппендини, труда стараго, но не устарѣлаго и понынѣ неимѣющаго себѣ равнаго, что очень жалко, такъ какъ судьбы Дубровника имѣютъ высокій интересъ для насъ Славянъ особенно.
2. Аппендини прибавляетъ:
«Съ того времени до настоящаго (1802 г.) Генуя была для Дубровничанъ главнымъ мѣстомъ ихъ торговли въ Средиземномъ морѣ, какъ видно изъ длинной надписи на часовнѣ, построенной Дубровничанами въ 1581 г. при церкви св. Маріи (Chiesa di S. Maria delta Castellani dei Pp. Domenicani) въ Генуѣ. Въ этой надписи народъ Дубровницкій назвать знаменитыми морскими путями — maritimis itineribus illustris».
3. Палладій Фоско:
«Hinc est, quod nulla Europae pars adeo abdita est, ita advenis infesta, ut iu ea Rhagusanos non invenias negotiatores. Habebant annis superioribus (ок. 1450 г.) cum ante Senatus Veneti decretum jure suo, quocunque vellent, navigare possent, naves amplius trecentas, quas mercibus onustas in diverses orbis partes ad quaestum mittebant». Аббатъ Денина: «i Ragusei, nazione findallora trafficante, come lo è oggidì, contenti per avventura di ciò, che non facevano i Napoletani, cioè di asportare il soprabbondante del regno scorrevano verameate colle loro navi per tutte le parti del Mediterraneo, ma non contavansi fra le potenze marittime».
Рико :
«Les habitants (Дубровника или Рагузы) faisaient autrefois un grand trafic dans les parties occidentales de l’Europe; et on dit, que ces grandes et vastes Caraques, que l’on appelle Argosies si fameuses par la grande charge, qu’elles portent, ont été appellées ainsi par la corruption du mot Ragusies, qui vient de celui de Raguse».
Джіованни Баттиста Амальтео:
«Evvi ancora (in Ragusa) bella occasione di far trafficare, mercare, e di tener vivo qualche danaro per via di Levante, о di Spagna, о d’|nghilterra». (См. Аппендини тамъ же).
Дубровникъ былъ открытымъ убѣжищемъ для выходцевъ всѣхъ сосѣднихъ странъ:
«mulli ex proximis regionibus Illyrico, Macedonia, Epyro, Graecia, Italia, eo habitatum convenere; civitatis magis institutis ac moribus, quam solis felicitate ulla capti». (Lud. Tuber. Comment, de temporib. suis lib. V. № VI).
Тотъ же Туберъ говоритъ по случаю пріѣзда Юрія Бранковича въ Дубровникъ и отдачи имъ на сохраненіе въ Дубровникъ своего имущества:
«Cum fidei Senatus Ragusani sua omnia credidisset: Ragusani, neque terrore Turcarum, quo fere Europa id temporis magnopere perculsa erat, neque ullo praemio adduci potuerunt, quo minus fidem servarent. Quam profecto constantiam, Amurathem Othomannum, Turcarum regem vehementer admiratum, dixisse ferunt, urbem haud facile perditum iri, in qua scilicet tanti ducilur fides» (ibid. L. V. § VI).
Не такъ говорилъ Югурта про Римъ !
212
а въ 1469 г. Дубровницкій сенатъ выхлопоталъ у папы Павла II разрѣшеніе употребить въ дѣло большое количество своихъ судовъ. Наконецъ, говоритъ Аппендини, изъ національныхъ архивовъ открывается, что въ 1510 г. Дубровничане получаютъ отъ султана Мамелюковъ (Abunassar Causer Gauro) право на свободную торговлю товарами Египта и Сиріи. Транзитная торговля товарами Индіи, бывшая прежде въ рукахъ однихъ Генуэзцевъ и Венеціанъ, пока не открыли мысъ Доброй Надежды, и доставлявшая имъ огромныя богатства, стала, подъ конецъ, какъ бы исключительною привиллегіею Дубровничанъ. Война Венеціанъ съ Баязетомъ, принудила ихъ изъ опасенія корсаровъ, вывести изъ портовъ Египта, Сиріи и Архипелага всѣ свои торговые суда. По той же причинѣ и Генуэзцы ограничили свою торговлю Средиземнымъ моремъ и портами Сѣвернаго океана. Только Дубровникъ для продолженія этой торговли былъ равно покровительствуемъ и ласкаемъ всѣми державами, особенно же Венеціанами, которые много скрыли судовъ своихъ и товаровъ, въ гаваняхъ Дубровника, изъ боязни Варварійскихъ пиратовъ. Сенатъ Дубровницкій заключилъ тогда же договоръ съ Портою, по которому всѣ державы, бывшія въ войнѣ съ Турками, могли безопасно укрывать суда свои въ портахъ Дубровницкихъ.
213
Такъ и Венеціане держали тамъ корабли свои. Когда же во время союза Камбрейскаго, Венеціане, всюду разбитые, брошенные и ненавидимые всею Европой, препоручили себя Дубровнику, то умные его граждане, не навлекая на себя и тѣни неудовольствія союзниковъ, съ своимъ цвѣтущимъ флотомъ снабжали Венецію хлѣбомъ и всѣмъ въ изобиліи.
Таковы были торговыя сношенія Дубровника съ Африкой: они ослабѣли, но не прекращались и въ слѣдующіе вѣка. Нельзя умолчать здѣсь объ одномъ обстоятельствѣ, которое не могло не благопріятствовать этимъ сношеніямъ.
Въ 1517 г. Египетъ былъ завоеванъ Турками, при Мелек-эль-Агираф-Туман-беѣ, послѣднемъ султанѣ изъ второй династіи мамелюковъ, Черкасской, ибо первая династія Багаритовъ была изъ Туркомановъ и господствовала въ Египтѣ съ 1250 по 1381 г. [1]
1. См. Histoire des sultans Mamlouks, de l’Egypte, écrite en Arabe par Taki-Eddin-Ahmed-Makrizi, trad. en franç. et accomp. de notes philol., histor., géograph. par M. Quatremère. Paris. Какое значеніе имѣли эти мамелюки, рабы въ Египтѣ, можно видѣть изъ словъ Макризи про султана Мелекъ-Мансура Келауна († 1290 г.):
«Ce prince avait à son service douze mille mamlouks, ou, suivant d’autres, sept mille; ce qui est plus conforme à la vérité. Plusieurs d’entre eux furent promis au rang d’émirs; quelques uns même, parvinrent à la dignité de sultan. Parmi les mamlouks, il en avait choisi trois mille sept cents, originaires de l’Arménie et de la Circassie, et les plaça dans les tours de la citadelle, d’où ils prirent le nom de Bordjis». (T. II, p. 111).
Вотъ что говоритъ Лудовикъ Туберъ о мамелюкахъ Черкасскихъ въ Египтѣ:
«Pontica gens, quae inter Maeotim et Phasim incolit, vulgo Cercassos vocant ad hanc militiam delecta. Inde greges servorum abducebantur; partim liberi a parentibus venundati, qui sane nihil sceleris eo facinore se suscipere putabant, existimantes, prolem suam non in servitutem abduci, verum in imperium mitti; partim a Tartaris, Maeotis accolis emti, quos illi Ponticas regiones incursando, captos cmn Syris mercatoribus, tum veste, tum pecunia permutabant. Hi servi ad Calipham perducti, hominibus armorum et equitandi peritis, dividebantur; quos illi in disciplinam acceptos omnes equestris militiae artes edocebarit, quotidianisque fere exercitationibus ac pugnae simulacris, experiundo, eorum corpora simul et animos ad bellum acuebant. Caeterum, imperium fraude quaesitum, haud altius radices egit; cum praesertim non suis, sed alienis viribns inniteretur. Nam serviles animi, postcaquam se juste exercitu auctos viresque regni ex se pendere viderunt; reputantes pertidiae praemium regnum fore: inito inter se consilio, adversum Calipham conjurant. Cur enim sacerdos, curandis sacris constitutus, qui in otio aetatem agit, quippe qui nusquam e cubiculo prodit, verum in sella aurea residens, pulvillis purpureis innixus, ne hyberni quidem solis patiens, quasi animal epulis destinatum, sese intra saginando, regnum potius temperaret, quam milites? sine quorum armis, sudore et sanguine, neque imperium ampliari, neque tutum reddi queat. Itaque misso ad Calipham nuntio, jubent illum sacra duntaxat capessere; velito eo, pro imperio quidquam de caetero agere. Extorto Caliphae regno, cum servorum imperium ad ducentos fere annos durasset, tandem a Turcis hunc in modum deletum est». (Comment. de temporib. suis. l. X. § ХШ — y Швандтнеpa).
214
Хотя изъ Герберштейна и извѣстно намъ, что Черкевы употребляли въ богослуженіи языкъ Славянскій, а Черкасы Пятигорскіе и говорили даже по Славянски, хотя и убѣдились мы выше о давнихъ поселеніяхъ Русскихъ на Дону и о давнихъ сношеніяхъ ихъ съ Кавказомъ, хотя приведенныя нами выше слова Петра де ла Валле о Черкесахъ, исповѣдывавшихъ христіанскую Греческую вѣру, но безъ книгъ и священниковъ, именно о томъ, что
«они, подвластные различнымъ Мирзамъ живутъ грабежемъ и ведутъ постоянныя войны то съ Татарами, то съ Лезгинами; оттого-то такое множество рабовъ и рабынь Черкесскаго, Русскаго, Татарскаго и Лезгинскаго происхожденія, которыхъ продаютъ на всемъ востокѣ»,
хотя слова эти и не могутъ и не должны быть относимы только къ одному XVII или XVI в., но вѣрны они и относительно древнѣйшаго времени и очень живо напоминаютъ намъ слова Арабскаго писателя Димешки († 1393 г.), который указавъ на обширность пространства, населеннаго Славянами, прибавилъ: «потому-то и находили Славянскихъ плѣнниковъ въ Андалузіи и въ Хорасанѣ, по причинѣ тѣхъ войнъ, которыя вели они съ Турками и съ Греками», хотя, повторяемъ, слова, сказанныя въ Цареградѣ думнымъ дворяниномъ Ислѣньевымъ (въ 1594 г.) отъ имени Ц. Ѳедора, заслуживаютъ вниманія и заставляютъ задуматься, т. е.
«изначала Кабардинскіе и Горскіе Черкасскіе князи и Шевкальской были холопи наши Рязанскихъ предѣловъ, и отъ насъ сбѣжали съ Рязани и вселились въ горы, и били челомъ отцу нашему»,
хотя, говорю, всѣ эти извѣстія и позволяютъ предполагать, что въ числѣ мамелюковъ Египетскихъ бывали и Русскіе люди, однако все же эти свѣдѣнія и соображенія недостаточны для объясненія нижеслѣдующаго весьма любопытнаго и совершенно несомнѣннаго свидѣтельства П. Іовія. Для его объясненія надо прибѣгнуть къ другому единственно возможному
215
и весьма вѣроятному предположенію, которое, можно надѣяться, будетъ въ послѣдствіи оправдано подлинными и точными извѣстіями. Разумѣю здѣсь слѣдующія слова Іовія:
«Moschovitae Illyrica lingua, Illyricisque literis utuntur, sicuti et Sclavi, Dalmatae, Bohemi, Poloni et Lithuani. Ea lingua omnium longe latissima esse perhibetur, nam Constantinopoli Ottomanorum in aula familiaris est, et nuper in Aegypto apud Memphiticum Sulthanum et equites Mamaluchos haud ingratis auribus audiebatur. In hanc linguam ingens multitudo sacrorum librorum industria maxime divi Hieronymi et Cyrilli, translata est [1],
т. e. «Московиты говорятъ по-Иллирски и пишутъ Иллирскими буквами, также, какъ и Славяне, Далматы, Богемцы, Поляки и Литовцы. Этотъ языкъ распространенъ больше всѣхъ на свѣтѣ: такъ онъ обыченъ въ Константинополѣ при дворѣ Оттомановъ, и еще недавно былъ въ чести въ Египтѣ у Султана Мемфійскаго и у Мамелюковъ. На этотъ языкъ преимущественно трудами ев. Іеронима и Кирилла переведено великое множество священныхъ книгъ».
Для объясненія этого любопытнаго извѣстія необходимо прибѣгнуть къ тому предположенію, что Славяне Задунайскіе и Адріатическіе и въ послѣдующія времена послѣ IX—X в. переходили къ Арабамъ въ Африку, получали тамъ значительныя мѣста и пользовались великимъ уваженіемъ. Безспорно, что торговыя связи Дубровника и вообще Славянъ съ Египтомъ были тѣмъ облегчены чрезвычайно.
1. P. Jovii Novocomensis libellus de legat. Basil. magni princpis Moschoviae ad Clementem VII... Basileae. MDXXVII. 4-to. p. 32.
Бальбинь (Dissert. apologetica pro lingua slavonica. Pragae. 1775. p. 63) творитъ:
«Paucas caeterarum linguarnm amplitudine terrarum, et populi cum slavica posse conferri, enumerat liber Bibliothecae Vaticanae plurima populorum nomina, qui slavica lingua utantur, additque Turcis nullam familiariorem esse, a quibus Aulica, Regia, et Imperatoria appelletur, quod velut apud nos in Aulis italica, aut gallica, sic in Aula magni Turcae Proceres omnes Bassae, Vezirii, ac provinciarum Rectores per delicias slavica utantur».
Янъ Красинскій, въ своемъ трактатѣ о Польшѣ, писанномъ для Генриха Валуа въ 1574 г., перечисливъ между прочимъ народы Славянскіе, продолжаетъ:
«Wszystkie te narody nazwisko sławiańskich noszą, i mowy sławiańskiej z małą różnicą dyalektów używają. Ale i narodowi tureckiemu nie obcą jest mowa Sławian, a na dworze Konstantynopołskim chętnie jéj słuszają; co ztąd, jak sądzę, pochodzi, że sułtan turecki prawie wszystkie kraje sławiańskie pod swoje panowanie zagarnął. Wielu także Sławian, przyjąwszy religię mahometańską, u sułtana wojskowo służy».
(J. Krasińskiego Polska czyli opisanie topograficzno-polityczne w wieku XVI... przetłum. przez Stan. Budzińskiego. Warszawa. 1852. str. 25—25).
216
Можно смѣло надѣяться, что не только изученіе будущими Славянскими оріенталистами восточныхъ источниковъ, но и старательные поиски Славянистовъ въ архивахъ Вѣны, Венеціи и Далмаціи откроютъ немало совершенно новыхъ данныхъ, которымъ быть можетъ суждено пролить неожиданный свѣтъ на нѣкоторыя доселѣ загадочныя и темныя явленія Европейской и Восточной исторіи.
— Халяпъ, Мисръ — Алеппо, Египетъ — народныя названія эти попадаются уже въ нашихъ памятникахъ со 2-ой половины XV в., а народность этихъ названій указываетъ, какъ справедливо замѣчено И. И. Срезневскимь, «на прямое вліяніе торговцевъ Русскихъ, или по крайней мѣрѣ на прямой перевозъ товаровъ съ тѣхъ мѣстъ, на которыя указываютъ ихъ названія [1]».
1. Уч. Зап. И. А. Н. Кн. II. Вып. 2. С. 228.
Рафаловичъ въ своей любопытной книгѣ разсказываетъ объ одной отрасли Русской промышленности, которая безъ сомнѣнія идетъ весьма издавна.... Въ Египтѣ онъ постоянно встрѣчалъ мѣдный тазъ съ двойнымъ дномъ — тыштъ, и мѣдный кувшинъ красивой формы съ длиннымъ узкимъ носкомъ — ибрѝкъ.
«Сказанные тышты и ибрики, — по словамъ Рафаловича, — вездѣ на востокѣ въ большомъ употребленіи; почти всѣ, коморые мнѣ случалось видѣть, издѣлія Московскаго и снабжены Русскимъ фабричнымъ клеймомъ, или же приготовлены въ Константинополѣ Русскими мастерами. Въ этомъ городѣ цѣна такого кувшина съ лоханкою не больше 7 или 8 рубл. серебр.»
(Рафаловичь (А.) Путеш. по Нижнему Египту и внутр. обл. Дельты. Спб. 1850. С. 93).
Вообще нынѣ обращающимся въ большинствѣ понятіямъ о разобщенности древней до-Петровской Россіи съ остальнымъ міромъ суждено потерпѣть значительное измѣненіе; намъ кажется, что онѣ столь же справедливы, какъ не менѣе распространенное мнѣніе о томъ, что Русскій народъ до начала XVIII в. не имѣлъ будто бы своей словесности.
Извѣстно значеніе Солуня — Русскіе посѣщали его издавна. Такъ описываетъ его Барскій въ 1726 г.:
«Градъ оный (Солунь) воистину пресловутый есть, не лѣпотою и крѣпостію, но ветхостію и пристанищемъ земнымъ и воднымъ; тамо бо приходятъ отъ Царяграда, отъ Египта, отъ Венеціи, Франціи и отъ Англіи корабли дѣющіи, такожде и по земли отъ Нѣмцевъ, Италіанцевъ, Болгаровъ, Сербовъ, Далматовъ и отъ всей Македоніи, и отъ Русской Украйны торговцы различные, малые и великіе, приносящіе разные отовсюду товары; градъ тотъ зѣло доволенъ есть въ пищѣ, наипаче же въ хлѣбѣ» и пр. (I, 160).
— «Въ Солунѣ довольно людей всякаго народа, то есть Италіанскаго, Французскаго, Гишпанскаго, Волоскаго, Рускаго, Арапскаго, Арнаутскаго, Болгарскаго и прочіихъ» (ib. 161).
Жестоко бы ошибся тотъ, кто сталъ бы утверждать, что напр. въ XVII, XVт в. и даже прежде, Русскіе не посѣщали Солуня и не жили въ немъ; ибо обстоятельства, благопріятствовавшія Русскимъ въ началѣ XVIII стол., существовали и раньше. Давнишнія и постоянныя связи съ Болгарами, Сербами, даже съ Дубровникомъ (объ этомъ въ другомъ мѣстѣ) и съ Аѳономь (см. напр. Христ. Чт. 1853. Ч. II. С. 290—317) знакомили Русскихъ и съ Солунемъ. Позволяю себѣ привести слѣдующія слова инока Парѳенія. Собравшись на Аѳонъ, въ 1839 т., онъ прибылъ въ Мачинъ:
«Во градѣ же христіане весьма добрые и страннопріимные; весьма были рады, что мы пришли къ нимъ дѣлить ихъ скорби и иго Турецкое».
Они жаловались на притѣсненія Турокъ
— «владыка Грекъ въ наши дѣла не входитъ и насъ не защищаетъ».
— «Сіи христіане роду называемые Ромыни, одежду носятъ Болгарскую, а говорятъ языкомъ Влахійскимъ. Мы ихъ распросили о пути во Св. Гору; «одинъ путь горами, хотя и поближе, но на немъ больше села Турецкія; хотя пищею и будете довольны, но вамъ будетъ непріятно, да и говорить по-Турецки не знаете; а другой путъ вверхъ по берегу Дуная до самого Рущука, съ христіанами нашими Ромынями; здѣсь для васъ лучше·, и языкъ вы знаете, и вамъ будетъ удобно, и пищею будете довольны. А отъ Рущука пойдутъ Болгары — тоже вашъ, почти до самой Св. Горы. А тамъ немного Греками пойдете».
Мы поблагодарили ихъ за сграннолюбіе и за наставленіе, и пожелали имъ терпѣнія носить тяжкое иго Турецкое, и также, чтобы Господь поскорѣй ихъ отъ него освободилъ; они сказали: «аминь». Мы же, простившись, пошли изъ града. А они насъ проводили за заставу и показали намъ путь». (II, 38).
Вотъ живая картина хожденій нашихъ старыхъ предковъ! Замѣтимъ только, что до Турокъ, въ XIV, XIII, XII в., путь Русскимъ на Аѳонъ, въ Солунь, былъ еще болѣе облегченъ.
«Христіане сказали намъ, что путь до св. горы Аѳонской отъ Рущука 18 дней ходу и переписали намъ всѣ села», (ib. 47).
Константинъ Порфирородный путь изъ Бѣлграда въ Солунь опредѣлялъ меньше, чѣмъ въ 8 дней. (De adm. Imp. С. ХLIІ). Припомнимъ также давнишнія поселенія Русскихъ въ нынѣшнихъ Дунайскихъ княжествахъ. Черезъ Солунь Русскіе не могли не имѣть сношеній и съ Египтомъ, тѣмъ болѣе, что до 1517 г. языкъ Славянскій «apud Memphiticum sulthanum et equiles Mamaluchos haud ingratis auribus audiebatur». При разсмотрѣніи вопроса о доступности Русскимъ Египта нельзя терять изъ вида и сношеній ихъ съ Сиріею и Палестиною.
Барскій такъ разсказываетъ о прибытіи своемъ въ Антіохію (ноябрь 1728 г.):
«идохъ на торжище и водворихся купно съ торговцами въ дворѣ общемъ, понеже тамо нѣсть страннопріемныхъ домовъ или гостинницъ и ниже зданія церкви, къ тому же и христіане не имутъ обычая странныхъ звати въ домъ и нощевѣхъ купно съ торговцами Греческими, пришельцами отъ земли Болгарской отъ града Филиппополя, иже мя угостиша трапезою и одромъ честно, возрадовашася бо зѣло, яко языкомъ ихъ бесѣдовахъ, къ тому же и народъ ихъ есть естественно страннолюбивъ». (I, 337).
Сношенія Русскихъ со Св. Землею были облегчены сношеніями другихъ Славянъ православныхъ — Болгаровъ, Сербовъ, которые во времена своей независимости жертвовали большіе вклады въ Іерусалимъ, монастырь св. Саввы и пр. См. Востокова: Описаниіе р(укоп)исей А. С. Норова; одна изъ нихъ — Тріодь цвѣтная, писана въ 1374 г. на Синайской горѣ для Сербской церкви архистратига Михаила въ Іерусалимѣ. (Уч. Зап. Кн. II. Вып. II. С. 102).
При Степанѣ Душанѣ († 1355 г.) и его сынѣ Стефанѣ Урошѣ († 1367 г.) эта церковь получала ежегодно тысячу перперовъ. (См. Гласникъ дружтва Србске словесн. У Београду 1849. Свезка II. С. 197—199). Въ 1479 г. Сербская церковь въ Іерусалимѣ уже опустѣла и тысяча перперевъ шла теперь на Святогорскіе монастыри Хиландаръ и св. Павла (см. тамъ же стр. 200 и сл.). Въ XV, XVI и сл. стол. воеводы Молдавскіе не оставляли своими вкладами ни Св. Горы, ни Палестины. Въ Похвалѣ Самодержцу Василію, — сочиненіе которой приписывали знаменитому Вассіану,— говорится про Василія: «всѣхъ бо любляше и всѣми любимъ бяше, и вси къ нему припадающе, не токмо ближніи, ио и дальній, еже бы рещи отъ Синая и отъ Палестины, Италія же и Антіохія и отъ всея подсолнечныя хотяще его токмо видити и слово его слышати». Сербская церковь въ Іерусалимѣ была по всей вѣроятности построена Сербскимъ княземъ Милутиномъ (1275—1321 г.), который посылалъ милости и въ Іерусалимъ, и на Синай, и въ Египетскую землю; построилъ много храмовъ не только въ Сербіи, но и въ Греціи; въ Солунѣ церковь Св. Троицы (сьзидавь и оукрасивь и полате вьздвигь), въ Цареградѣ церкви и больницы. (См. Šaf. Pam. — Лѣт. 70. — Србск. Спом. № 35. — Майковъ: Ист. Сербск. яз. М. 1857. С. 228).
Св. Сава Сербскій († 1237 г.) странствовалъ въ Палестину, на Синай, былъ въ Египтѣ,· сохранившіяся о семъ подробности позволяютъ предполагать особое описаиіе этого путешествія, составленное кѣмъ нибудь изъ его спутниковъ. Русскіе этого времени, находясь въ самыхъ тѣсныхъ связяхъ съ своими единовѣрными соцлеменниками, не могли не имѣть сношеній съ Сиріею, Палестиной, Египтомъ. И дѣйствительно до насъ дошелъ одинъ изъ замѣчательнѣйшихъ памятниковъ старой Русской словесности — Хожденіе Даніила Паломника, изъ котораго узнаемъ, что въ концѣ XI и въ началѣ XII в. Русскихъ немало бывало въ Іерусалимѣ. Есть извѣстіе, хотя и позднее, но не невѣроятное, о томъ, что еще Владиміръ въ 1001 г. посылалъ пословъ въ Египетъ, въ Іерусалимъ и прочія страны, «да и тамо у вѣсть богоугодныхъ мужей пребываніе и церковное благолѣпіе, да отсюда пользу преобрящетъ». (Ист. Русск. Церкви. Макарія. Спб. 1857. I, 175). Въ краткомъ «Лѣтописцѣ Господъ Сербскихъ» подъ 1517 г. читаемъ; «царь селимь шахь пріими градь мистрь сирѣчь егѵпть». (Šaf. Pam. С. 83).
217
Съ завоеваніемъ Египта Турками (1517 г.), Славянская въ немъ стихія безъ сомнѣнія не исчезла вовсе: бѣглые, гулящіе и вольные люди изъ Черногорья, Албаніи, Герцеговины, Босніи, Сербіи, безъ сомнѣнія постоянно перебѣгали въ Африку и въ XVI—XVIII стол., какъ перебѣгали до новѣйшаго времени; связи были слишкомъ старыя, путь слишкомъ извѣстный, воспоминанія слишкомъ свѣжія, чтобы Славяне не пользовались имъ; притомъ множество Славянъ, принявшихъ исламизмъ и сохранившихъ свою народность, состояло въ это время на службѣ у Порты,
218
нѣкоторые изь нихъ пользовались огромнымъ значеніемъ, слѣдовательно Славянскій элементъ могъ проникать въ Египетъ черезъ само правительство Турецкое; въ XVI, XVII ст. тысячи Русскихъ невольниковъ томились въ плѣну у Татаръ и Турокъ, ими производилась значительная торговля и конечно они попадали и въ Египетъ, гдѣ находили своихъ соплеменниковъ, которые безъ сомнѣнія облегчали ихъ тяжкую участь. Наконецъ торговля и морскія силы Дубровника въ продолженіи всего шестнадцатаго и въ первую половину семнадцатаго столѣтій (до 1667 г.),
219
постоянно возрастали, слѣдовательно и съ открытіемъ Новаго Свѣта и новыхъ путей, сношенія его съ Африкой не могли вовсе прекратиться. Въ послѣдствіи Дубровникъ снова оправился и уже велъ сношенія съ Египтомъ, съ Африкой въ XVIII в., когда на сѣверо-востокѣ другой Славянскій народъ, разбираемый вѣчнымъ своимъ желаніемъ новыхъ землицъ отыскивать и пустую землю въ живущую полнити, грозно наконецъ заявилъ себя всему міру могучимъ образомъ Петра, и разбивъ Шведа подъ Полтавой, никѣмъ на Западѣ не званный и непрошенный, вдвинулъ свою страну въ систему сильнѣйшихъ Европейскихъ державъ, вліяніе которыхъ на Египетъ, Африку, неминуемо, неизбѣжно, необходимо.
Дальнѣйшее развитіе Русской народной промышленности и торговли, весьма замѣтное пробужденіе народной самобытности въ Славянахъ Турецкихъ и Австрійскихъ, могутъ служить благонадежнымъ ручательствомъ въ томъ, что отношеніямъ міра Славянскаго къ Египту, Африкѣ, особенно съ ожидаемымъ прорытіемъ Суэзскаго канала, предстоитъ будущность далеко не жалкая. Нельзя однако скрывать, что тотъ или другой оборотъ этихъ дѣлъ, то или другое ихъ направленіе въ будущемъ, или лучше вопросъ о будущихъ отношеніяхъ міра Славянскаго къ Египту и вообще Африкѣ, находится въ тѣсной зависимости отъ другихъ въ высшей степени важныхъ для Славянъ вопросовъ, напр. объ отношеніяхъ ихъ къ Италіи, къ Нѣмецкой народности или политикѣ въ Австріи, и т. д. Не менѣе очевидна и важность прошлыхъ отношеній міра Славянскаго къ Африкѣ, какъ предмета чистой любознательности, какъ вопроса науки, который, разбиваясь на множество частныхъ вопросовъ, не можетъ не возбудить какъ въ Русскихъ, такъ и въ другихъ Славянахъ, весьма простаго и необходимаго желанія уяснить ихъ себѣ и тѣмъ оказать нѣсколько услугъ наукѣ, а свою литературу обогатить трудами полезными, которые бы заслуживали всеобщей извѣстности. Дѣйствительно для исторіи отношеній Славянъ къ Африкѣ необходимы, напр. подробное разсмотрѣніе мнѣнія Шафарика о Славянской стихіи въ Вандалахъ, изученіе рукописныхъ источниковъ Арабскихъ и изданіе съ Русскимъ переводомъ всѣхъ текстовъ, относящихся до Славянъ, не только въ Африкѣ,
220
но и въ Азіи, ибо въ настоящее время трудно, почти невозможно отвергать органической связи судьбы Славянъ Азійскихъ, ихъ переходовъ къ Арабамъ, съ судьбою Славянъ въ Африкѣ; составленіе — на основаніи языка, лѣтописей, грамотъ и договоровъ, произведеній словесности (Юго-Славянской, Хорватской, столь богатой), современнаго быта, народныхъ пѣсенъ, преданій и разсказовъ — исторіи внѣшнихъ сношеній Дубровника и другихъ Славянскихъ Адріатическихъ общинъ, ихъ морскихъ силъ, торговли, какъ вообще, такъ и въ особенности съ Африкою, изученіе Славянской стихіи въ Венеціи, ея послѣдовательное, историческое раскрытіе, съ указаніемъ на то, какое вліяніе отношенія Венеціи къ Африкѣ имѣли на отношенія къ ней міра Славянскаго. Отправляясь отъ того положенія, безъ котораго нынѣ не возможенъ успѣхъ исторіи ни Русскаго, ни другаго какого Славянскаго народа, отъ положенія незыблемаго, что Славяне всегда и во всѣ времена сознавали единство своего общаго происхожденія, а потому и черезъ то самое чувствовали другъ къ другу взаимное притяженіе, которое поддерживалось у всѣхъ сходствомъ языка, ослаблялось у однихъ вѣроисповѣдною борьбою, скрѣплялось и освящалось у другихъ единовѣріемъ — отправляясь отъ этого положенія, слѣдуетъ раскрывать и возстановлять до малѣйшихъ подробностей исторію взаимныхъ сношеній Славянъ между собой, прослѣдить сношенія всѣхъ Славянъ съ Сиріею, Палестиною, съ Египтомъ, Африкою; собрать всѣ свѣдѣнія о невольникахъ Русскихъ въ Крыму и въ Турціи [1], о торговлѣ ими на Востокѣ въ XVI и XVII стол.; изучить отношенія Славянъ къ побѣдителямъ Туркамъ, Славянскую стихію въ Портѣ Отоманской и исторію Египта позднѣйшаго времени для основательнаго разрѣшенія вопроса о томъ, проникала ли въ Египетъ стихія Славянская въ XVI, XVII и XVIII? и въ какой степени?
1. Жена Сулеймана I. Роксолана пользовалась великимъ вліяніемъ. Наваджеро говоритъ про нее: «Roxolana di natione russa, tanto amata de sua maestà, che non fu mai nella cosa ottomana alcuna donna che ayesse maggiore autorità. Si dice che è piacevole, modesta, e che molto bene conosce la natura del gran-signore.,.» (Zinkeisen - Gesch. d. osm. R. III, 242). Вспомнивъ при семъ Соколовича-Пашу, мы поймемъ, почему Славянскій языкъ игралъ такую роль при дворѣ Оттоманскомъ въ XVI и XVII стол.
221
Въ этомъ отношеніи, какъ и во многихъ другихъ, весьма полезно бы было появленіе въ Русской литературѣ — добросовѣстнаго перевода Исторія Турціи— Цинкейзена, съ дополненіемъ отъ переводчиковъ тѣхъ свѣдѣній, что упущены почтеннымъ ученымъ Нѣмецкимъ, за недоступностью ему источниковъ Русскихъ и вообще Славянскихъ. Если нельзя отрицать, что болѣе или менѣе полное и основательное разсмотрѣніе всѣхъ вопросовъ и задачь, возбуждаемыхъ при мысли объ отношеніяхъ міра Славянскаго къ Африкѣ, какъ въ прошедшемъ, такъ и въ будущемъ, задачь и вопросовъ не только возможныхъ, но и въ высшей степени законныхъ и своевременныхъ, должно вызвать въ болѣе или менѣе ближайшемъ будущемъ не только въ Россіи, но и въ другихъ земляхъ Славянскихъ, новыхъ, даровитыхъ и энергическихъ дѣятелей; если нельзя отрицать этого, то тѣмъ менѣе возможно сомнѣваться во всей очевидной важности и въ тѣсной неразрывной связи тѣхъ двухъ вопросовъ, изъ коихъ одинъ о распространеніи Русскаго языка внѣ предѣловъ Россіи составляетъ предметъ постоянныхъ желаній и самыхъ строгихъ помышленій каждаго Русскаго, а другой объ изученіи въ Россіи Славянскимъ языковъ и литературъ и объ умственномъ и литературномъ общеніи нашемъ со Славянами, въ глазахъ большинства Русскихъ образованныхъ людей понынѣ представляется дѣломъ какъ бы пустымъ, ничтожнымъ и не стоющимъ почти никакого вниманія.