Этногенез народов Балкан и Северного Причерноморья. Лингвистика, история, археология
С. Бернштейн, Л. Гиндин
(отв. ред.)

 

АРХЕОЛОГИЯ

 

31. ОБЩНОСТЬ КУЛЬТУР ВАЛИКОВОЙ КЕРАМИКИ ЕВРАЗИИ

(к постановке проблемы)

Е. Н. Черных

 

 

Схема, распространения культур валиковой керамики

1 — Пшеничево—Бабадаг;

2 — Кослоджень;

3 — Ноа и более поздние памятники фракийского гальштата;

4 — белогрудовская и более поздняя чернолесская;

5 — сабатиновская и более поздняя белозерская;

6 — так называемая срубно-хвалынская;

7 — кобяковская;

8 — саргаринская;

9 — поселения бегазы-дандыбаевской культуры;

10 — памятники трушниковского типа;

11 — амирабадская;

12 — памятники типа Яз I — Тиллятепе;

13 — предполагаемые границы общности культур валиковой керамики

 

 

Необходимость в формулировке проблемы общности так называемых культур валиковой керамики (КВК) назрела уже давно. В той или иной степени ряда аспектов этой проблемы касались различные исследователи эпохи бронзы евразийских степей (О. А. Кривцова-Гракова, Е. Е. Кузьмина, Μ. П. Грязнов, А. М. Лесков, М. А. Итина, С. Я. Зданович, T. М. Потемкина и другие) [1], когда им приходилось рассматривать конкретные памятники или же культуры с валиковой керамикой. Ныне публикациям этих памятников, анализу различных материалов и их обобщению посвящено множество исследований. Естественно, что в данной работе я смогу опираться лишь на те, которые казались мне наиболее Существенными для формулировки самой проблемы.

 

В настоящей работе, носящей по существу тезисный характер, мне хотелось бы коснуться ряда вопросов, составляющих упомянутую проблему, а именно: территория общности, период бытования КВК, определение самих культур и их родственные черты, основные зоны

 

246

 

 

общности, истоки валиковой керамики. Само собой разумеется, что практически все решения, которые будут изложены здесь в самой сжатой форме, должны считаться предварительными, требующими более развернутых доказательств и зачастую существенных уточнений. В большей степени я хотел бы коснуться деталей, роднящих КВК. Тема различий самих культур, входивших в данную общность, во многом остается за рамками настоящей статьи.

 

Финальный период позднего бронзового века, приближенно соответствующий времени с XIII—XII (может быть, несколько более раннего) по IX—VIII вв. до н. э., характеризовался весьма примечательным феноменом. В евразийских степях, лесостепях, а также в пустынных и полупустынных областях (рис.) сформировался целый ряд культур, керамика которых в качестве обязательного компонента включала в себя горшки. Они отличались сравнительно простыми формами и были украшены по горлу, под венчиком или же по плечикам одним валиком. Валик мог быть гладким, либо рассеченным рисками или же ногтевыми защипами. Нередко его концы свисали на тулово сосуда наподобие «усиков». Валик мог быть чаще всего на лепным — из глиняного жгута, либо формовался путем утолщения стенки сосуда. Доля подобной керамики в бытовых памятниках всех культур колебалась в среднем приблизительно в пределах 15—40% от общего количества сосудов, хотя наблюдались и значительные отклонения в ту и другую сторону. Валиками преимущественно украшались горшки, намного реже — относительно слабо профилированные банки, а также сравнительно узкогорлые большие сосуды.

 

Культуры валиковой керамики занимали чрезвычайно обширную территорию: от Алтая на востоке до Балкано-Карпатья на западе, от восточноевропейской и западносибирской лесостепи на севере вплоть до Крыма, низовьев Дона, Северного Ирана и Афганистана на юге (рис.). Можно полагать, что общность КВК охватывала эти гигантские пространства по существу без перерывов, хотя тезис и остается пока что гипотетичным. На археологической карте культур и памятников того времени все еще много белых пятен (рис.), обусловленных недостаточностью полевых и камеральных исследований. Кроме того, в большинстве восточных областей слои КВК, как правило, залегают совместно с более ранними. Смешанный характер этих памятников затрудняет процесс понимания самих культур.

 

247

 

 

Предварительно в общности КВК можно наметить четыре зоны: две основные и две контактные. Восточная гигантская зона охватывала степи и лесостепи от Алтая до среднего Дона и, может быть, Южное Приаралье (рис., 6, 8—11). Западная, или фракийская, зона занимала несравненно меньшие пространства и размещалась на северо-востоке Балкан, в низовьях Дуная, Восточных Карпатах и Прикарпатье вплоть до Днестра (рис., 1—3). Северопричерноморская контактная зона располагалась преимущественно от Днестра до Северского Донца и низовьев Дона (рис., 4, 5, 7). И наконец, южная, пока что проблематичная, зона локализовалась на юге Средней Азии, в северных областях Афганистана и Ирана (рис., 12).

 

В плане выделения археологических культур гораздо более разработанными представляются западная и контактная северопричерноморская зоны. На западе намечены культуры типа Пшеничево—Бабадаг на северо-востоке Балканского полуострова и в Добрудже [2], культура типа Кослоджень в низовьях Дуная [3], культура Ноа, локализованная в основном в Прикарпатье, Молдове и Молдавии, а также хронологически последующие за ней памятники так называемого фракийского гальштата [4]. Северопричерноморская контактная зона представлена степными культурами — сабатиновской [5] и следующей за ней белозерской [6]. В низовьях Дона к последним примыкают немногочисленные на мятники кобяковской культуры [7]. Лесостепную Украину занимали культуры белогрудовская и более поздняя чернолесская, чьи керамические коллекции также в немалом количестве содержали сосуды с валиком [8]. Генетические корни белогрудовской культуры, как полагают [9], восходят к предшествующим по возрасту тщинецко-комаровским древностям, чьи основные центры локализовались западнее и в керамике которых также имелись сосуды с валиком [10].

 

Для восточной зоны процесс выделения КВК начался сравнительно недавно. Если основываться на ранее намеченных, но сейчас подвергаемых справедливой ревизии археологических подразделениях, восточную зону будут представлять памятники срубно-хвалынского типа или же материалы второго этапа срубной культуры Волго-Донского бассейна по О. А. Кривцовой-Граковой [11], а также замараевские памятники в системе андроновской культуры по К. В. Сальникову [12].

 

Мне кажется безусловным, что и в восточной зоне будет

 

248

 

 

выявлен целый ряд культур намечаемой общности КВК. Первыми из них стали саргаринская культура, исследованная С. Я. Зданович [13] и во многом соответствующая алексеевской культуре по T. М. Потемкиной [14]. Видимо, к той же общности будут относиться и памятники трушниковского типа на Западном Алтае и в Восточном Казахстане [15], а также ряд поселений бегазы-дандыбаевской культуры в Центральном Казахстане [16]. Памятники последней, на мой взгляд, требуют дополнительного исследования с целью более четкого выявления комплексов валиковой керамики и отчленения от них прочих, связанных с валиковыми сравнительно слабо или же вовсе чуждых им.

 

В цепи среднеазиатских культур лучше всего нам известна амирабадская, исследованная М. А. Итиной [17] и примыкающая по ряду важнейших деталей к казахстанским культурам.

 

Валиковая керамика в немалых количествах встречается и в гораздо более южных среднеазиатских памятниках Маргианы и Бактрии, а также в Северо-Западном Иране и Северном Афганистане [18]. Эту южную —контактную (?) — зону составляют еще неотчетливо выделенные культуры типа Яз I на орошаемых землях Маргианы; культурные слои, лежащие выше комплексов Намазга VI; поселения типа Тиллятепе в Афганистане и др. Валиковая керамика здесь сочетается нередко с металлическими орудиями степных типов и их литейными формами. Вместе с тем своеобразие этих памятников и их отличие от более северных культур столь велики, что южная зона в общности КВК будет занимать особое положение.

 

Практически для всей общности, кроме керамики, весьма характерен и морфологически сходный набор бронзовых орудий. Следует, однако, иметь в виду, что общность КВК входила в системы преимущественно двух крупных металлургических провинций — Европейской и Евразийской [19]. Граница между провинциями проходила в областях Поднепровья и левобережной Украины. Сама граница отличалась наибольшей четкостью лишь в период XIII—XII вв. до н. э. или же в несколько более раннее время, когда металлургическое производство в очагах Европейской провинции достигло апогея. Однако даже на этой, ранней фазе наблюдались очень глубокие взаимопроникновения типов изделий в пределы обеих провинций, примером чего может служить известный клад бронзовых

 

249

 

 

кинжалов и секачей из Сосновой Мазы на нижней Волге [20] и др. На следующей фазе в балкано-карпатских очагах происходит резкий упадок металлургического производства. Именно тогда границы между обеими провинциями оказываются сильно размытыми. В самом общем виде можно полагать, что восточная зона общности КВК входила целиком в Евразийскую металлургическую провинцию; западная и контактная северопричерноморская — в Европейскую. Не вполне отчетливым ныне рисуется соотношение южной, или ирано-среднеазиатской, зоны с Евразийской и Ирано-Афганской металлургическими провинциями.

 

Тезис о соотношении основных и северопричерноморской контактной зон общности КВК с системами Евразийской и Европейской металлургических провинций, изложенный здесь, кажется справедливым по крайней мере для ранней даты — XIII—XII вв. до н. э. В более позднее время соотношение между культурами отдельных зон и металлургическими провинциями, особенно для культурных объединений обеих контактных зон, уже не столь определенно [21].

 

К общим видам металлических орудий КВК можно относить кинжалы сосновомазинского типа с цельнолитыми рукоятями, характерные для восточной зоны; в западной и северопричерноморской зонах известны так называемые кинжалы ингуло-красномаяцкого очага металлообработки, рукояти которых часто приливались к клинку. Входят в широкое и повсеместное употребление ножи-кинжалы с кольцевым упором-утолщением у основания черенка. Много отливалось и широких массивных серпов-косарей сосновомазинского типа, а также крюкастых широких, слабо изогнутых серпов дербеденевского или кабаково-лобойковского типов. По всей территории известны втульчатые литые желобчатые долота. Весьма примечательной, хотя и немногочисленной категорией, были «ножи-бритвы» с фигурными очертаниями клинка: их находки и литейные формы встречаются от Северного Тянь-Шаня (Шамшинский клад) вплоть до Болгарии. Достаточно много производилось однолезвийных ножей с относительно слабо выделенной рукоятью, а также некоторых других видов инвентаря.

 

Характерны для культур восточной и северопричерноморской зон большие и малые грунтовые могильники и в какой-то мере начавшийся отказ от подкурганного

 

250

 

 

обряда захоронения [22]. Процесс этот, хотя бы в пределах северопричерноморской контактной зоны, бесспорно усиливался с течением времени. Подкурганный обряд погребения был практически обязательным для населения предшествующего периода от правобережной Украины до Зауралья. Появляется большое количество вытянутых захоронений [23] вместо скорченных, господствующих в предшествующие эпохи. Все это также сближает между собой КВК.

 

Общие черты наблюдаются также и в домостроительстве. Наземные дома здесь, как правило, соседствуют с полуземлянками, хотя в культурах западной и северопричерноморской зоны встречается множество зольников, в которых ряд исследователей видит остатки жилищ неясной конструкции [24].

 

Весьма сходные черты отмечают и в составе стада, которое в своей основе было обычно трехкомпонентным: крупный рогатый скот, мелкий рогатый скот, лошадь. Однако в лесостепной зоне большую роль играло и свиноводство. Пропорция между всеми упомянутыми компонентами менялась, вероятно, в зависимости от экологического окружения, но в целом подчинялись определенной хозяйственной традиции [25].

 

Вопрос о различиях между отдельными КВК я хотел бы затронуть лишь на уровне намеченных в работе основных и контактных зон. Отличительные, равно как и сходные черты полнее всего прослеживаются здесь опять-таки на керамике и в металле. Разница в формах металлических изделий явилась прежде всего результатом вхождения культур западной и северопричерноморской зон в систему чрезвычайно мощных металлургических и металлообрабатывающих очагов Европейской металлургической провинции позднего бронзового века. С культурами же восточной обширной зоны были связаны очаги, являвшиеся центральными и основными в системе постсейминского горизонта Евразийской провинции. Отличия в металлургическом производстве в очагах этих крупнейших систем уже неоднократно обсуждались в литературе [26].

 

Различия в керамике наиболее четко ощущаются прежде всего на ее так называемом втором компоненте. В культурах западной и северопричерноморской контактной зон обязательно присутствует комплекс западной керамики, иногда именуемой фракийской и достаточно резко отличной от валиковых горшков по многим признакам. Это,

 

251

 

 

как правило, относительно низкие сосуды с широким горлом, снабженные чаще всего одной и реже двумя ручками. Подобные одноручные «черпаки» и двуручные «кубки» выделывались из хорошо отмученной глины. Поверхность сосудов хорошо заглаживалась или (чаще) заполировывалась. Нередки здесь резной орнамент и каннелюры. В тот же комплекс посуды входят и большие сосуды-«кубки», также лощеные и украшенные шишечками-налепами. Как общее правило отмечается увеличение подобной посуды и ее качественного разнообразия по мере продвижения на запад.

 

Так называемый второй компонент керамики в культурах восточной зоны ни технологически, ни по формам принципиально не отличается от первого — «валикового». Горшки сходных форм, но без валиковой орнаментации известны также в культурах северопричерноморской и западной зон, однако в гораздо меньшем количестве. В качестве закономерности можно отметить уменьшение такого рода керамики по мере продвижения в западном направлении (например, в контактной северопричерноморской зоне).

 

Чрезвычайно сложно решить вопрос о сочетании степных форм валиковой керамики и бронзовых орудий в среднеазиатских и афганских памятниках типа Яз I и Тиллятепе с иными материалами. Кроме валиковой керамики, вычленяются еще два важнейших компонента. Первый из них — серая гончарная керамика — безусловно, восходит корнями к предшествующей глиняной посуде культур типа Намазга V и VI — Сапалли — Джаркутан [27]. Происхождение следующего компонента — лепных сосудов с росписью — остается предметом бурных дискуссий [28]. Попытки связать расписные сосуды со степной керамикой вряд ли могут считаться убедительными, эти два вида посуды производят впечатление чуждых друг другу как по морфологии, так и по технологическим признакам.

 

Для некоторых исследователей зачастую именно памятники с расписной керамикой являются олицетворением «эпохи варварской оккупации» на юге Средней Азии, на севере Афганистана и Ирана — эпохи, связанной с нашествием северных скотоводов. С моей точки зрения, если и можно говорить о подобной «варварской оккупации», то лишь в связи с появлением здесь комплекса валиковой керамики в сочетании со степными формами металлических

 

252

 

 

орудий. Может быть, именно эта посуда служит наиболее ярким археологическим свидетельством тесных контактов степных народов с оседлыми земледельцами Юга и началом. расселения с севера индоиранских племен в конце II—начале I тысячелетия до н. э. по Иранскому плато.

 

Вся общность КВК, если признать ее за реальность, сложилась в весьма короткий отрезок времени — преимущественно в XIII—XII вв. до н. э. Это следует из набора весьма выразительных типов бронзовых орудий и литейных форм, соответствующих в основном продукции ингуло-красномаяцкого и лобойковского металлообрабатывающих очагов в Северном Причерноморье [29]. Они же известны далеко на востоке, практически по всей общности КВК. Все датировки упомянутых очагов базируются на хронологической шкале множества кладов балкано-карпатской зоны Европейской металлургической провинции. Иногда встречающиеся в литературе [30] более поздние даты тех же же типов орудий в памятниках восточной зоны КВК вряд ли могут быть приняты.

 

Постсейминский хронологический горизонт Евразийской провинции, который можно именовать и горизонтом КВК, расчленяется, видимо, на две хронологические фазы: ранняя или же фаза сложения общности — не позднее XIII—XII вв. до н. э. [31]; поздняя — XI—IX/ VIII вв. до н. з. Как и в любых других общностях, ранняя фаза сложения КВК характеризовалась наибольшей степенью сходства самих культур и уровня их взаимосвязанности. Последнее всегда проявляется намного контрастнее при сравнении с позднейшими фазами развития тех же культур. Правда, процессы эти наиболее отчетливо выражены в общности КВК на металле.

 

Намеченным хронологическим фазам четко соответствует смена культур в контактной северопричерноморской зоне: Ноа и сабатиновская культура—для ранней фазы, памятники фракийского гальштата и белозерской культуры — для поздней [32]. Установить аналогичные процессы в восточной зоне гораздо сложнее. На мой взгляд, на востоке существенно легче выделить ранние комплексы КВК но присутствию в них характерных бронз, сходных с продукцией лобойковского и ингуло-красномаяцкого очагов (например, многие комплексы саргаринской культуры в Северном и Центральном Казахстане). Поздние комплексы следует, вероятно, вычленять из тех, что не содержат

 

253

 

 

орудий упомянутых типов. Однако работа эта по существу еще не начиналась.

 

Не исключено, что для позднейших комплексов восточной зоны КВК окажутся весьма характерными достаточно четкие черты карасукской культуры, отмечаемые, к примеру, на ряде материалов бегазы-дандыбаевской культуры [33], в комплексе Тагискена [34] и др. Они проявляются в ряде керамических форм, а также выгнутообушковых однолезвийных ножей с рукоятками. Однако предложенная гипотеза требует тщательной проверки.

 

В поисках истоков самой валиковой керамики я хотел бы привлечь внимание к культурам западной, фракийской зоны. Именно здесь горшки с валиками по горлу употреблялись с периода раннего бронзового века, или же — в абсолютных датах — со второй половины IV тысячелетия до н. э. [35] Без каких-либо заметных хронологических перерывов они изготовлялись вплоть до рубежа нашей эры, когда они представлены в памятниках гето-дакийской и иных культур. В эпоху ранней бронзы область КВК была достаточно обширной и охватывала многие районы Центральной Европы, север Балкан, Карпатский бассейн и др. [36]

 

Предварительные наблюдения позволяют говорить, что в периоды средней и поздней бронзы эта зона, кажется, сокращается. Однако со времени раннего бронзового века горшки с валиками всегда сочетались с иной посудой — Кувшинами, мисками, а зачастую и с пифосами [37]. Весь этот комплекс керамической посуды, варьируя от периода к периоду, от культуры к культуре в своих формах и типах, тем не менее сохранял принципиальный характер в пропорциональном соотношении между названными категориями керамики.

 

В контактной северопричерноморской зоне КВК в качестве предшествующего и довольно кратковременного объединения известна культура многоваликовой керамики [38]. Она или ее позднейшие комплексы сипхронны восточным — новокумакским, абашевским, синташтинским, петровским. Некоторые формы ее посуды морфологически сравнительно близки тем, что употреблялись здесь в последующей сабатиновской культуре, входившей уже в общность КВК. Сабатиновская культура, видимо, немало заимствовала от культуры многоваликовой керамики.

 

Для культур сейминского хронологического горизонта восточной зоны КВК валик на керамике не характерен.

 

254

 

 

Валиковая посуда здесь появляется внезапно и сравнительно ненадолго. Сказанное подтверждает реальность гипотезы о западных корнях валиковой орнаментации на керамике.

 

Указание на истоки валиковой орнаментации отнюдь не определяет решения проблемы истоков всех культур изучаемой общности. У меня, например, как и у многих других исследователей, не вызывает сомнения местный фундамент сложения КВК срубно-андроновского круга, если пользоваться традиционными определениями. Здесь западные влияния сказались сильнее всего на орнаментации горшков и формах металлических орудий. Намного более существенным было западное влияние на КВК контактной зоны Северного Причерноморья. Об этом свидетельствует едва ли не весь комплекс металлообработки и большая доля посуды, имеющей явные западные параллели («второй» керамический компонент).

 

Заметным, хотя и уступающим по интенсивности, было и восточное влияние на КВК западной зоны. Известны отдельные проникновения металлических форм и даже комплексов вплоть до Болгарии [39] и Румынии [40]. Некоторые румынские исследователи (А. Флореску и особенно С. Моринтц) [41] склонны, на мой взгляд, преувеличивать значение восточных влияний, сказавшихся на керамическом материале, и выводить едва ли не весь валиковый комплекс посуды из северопричерноморских степей. Последнее вряд ли может найти подтверждение при анализе материала.

 

Исторический смысл выявления общности КВК самого конца бронзового века видится мне прежде всего в том, что за этим стоит весьма обширная и интенсивная система культурных, экономических и идеологических связей среди степных и лесостепных народов огромного региона Евразии. Кажется, именно эти связи и привели к сходству культур исследуемой здесь общности. Вполне вероятно, что намеченная здесь система в немалой степени обусловливалась этнолингвистической близостью евразийских степных народов.

 

Многие предполагают, что скифо-сарматский степной мир, говоривший на языках североиранской ветви, сложился прежде всего на базе культур восточной зоны КВК. Тесный же контакт между степняками раннего железного века и народами Восточного Балкано-Карпатья, говорившими на фракийской группе языков, — контакт, ярко освещенный А. И. Мелюковой [42], — без сомнения, уходит

 

255

 

 

в предшествующий 500-летний период конца бронзового века.

 

Важна дискуссия и по другому аспекту проблемы. Широкое распространение комплексов с валиковой керамикой на севере Афганистана [43] и, видимо, в Северо-Восточном Иране, по крайней мере в конце интересующего нас периода, не может не рассматриваться в связи с гипотезами о появлении в этих районах с севера древнейших здесь ираноязычных народов [44]. Предварительно сама валиковая керамика рисуется мне сейчас наиболее весомым археологическим фундаментом для подтверждения подобных контактов и расселений индоиранцев на юг через среднеазиатские пространства.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1. Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник. — Труды ГИМ, 1948, XVII, с. 157—163; Она же. Степное Поволжье и Причерноморье в эпоху поздней бронзы. — МИА, 1955, 46, с. 38, 49, 161; Кузьмина Е. Е. О южных пределах распространения степных культур эпохи бронзы в Средней Азии. — В кн.: Памятники каменного и бронзового веков Евразии. М., 1964, с. 142—158; Грязнов Μ. П. Пастушеские племена Средней Азии в эпоху развитой и поздней бронзы. — КСИА, 1970, 122, с. 43; Лесков А. М. Заключительный этап бронзового века на юге Украины. Автореф. дис. . . . докт. ист. наук. М., 1975, с. 56, 57; И тина М. А. История степных племен Южного Приаралья. М., 1977, С. 140—143, 165—166; Зданович С. Я. Саргаринская культура — заключительный этап бронзового века в Северном Казахстане. Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. М., 1979, с. 14; Потемкина T. М. О соотношении алексеевских и замараевских комплексов в лесостепном Зауралье. — СА, 1979, 2, с. 28, 29.

 

2. Čičikova М. Nouvelles données sur la culture thrace de 'l’époque de Hallstatt en Bulgarie du sud. — lu: Thracia. Serdicae, 1972, I, p. 82-97, fig. 4, 19, 20.

 

3. Morintz S. Epoca bronzului in spaţiul carpato-balcanic. — In: Contributii arbeologice la istoria tracilor tîmpurii. Bucureşti, 1978, I, p. 121-152.

 

4. Morintz S. Epoca bronzului..., p. 152—160; Балагура E. A. Культура Hoa. — В кн.: Археология УРСР. Khîb, 1971, т. 1, с. 385—393; Florescu A. Contrubiţii cunoaşterea culturii Noua.— In: Arheologia Moldovei, 1964, И—III, p. 143—203; Мелюкова A. И. Культуры предскифского периода лесостепной Молдавии. —МИА, 1961, 96, с. 6—52, рис. 4, 16, 15—26.

 

5. Лесков А. М. Заключительный этап. . ., с. 12, 25—29 сл.; Шарафутдинова И. Н. К вопросу о сабатиновской культуре. — СА, 1968, 3 с. 16—34, рис. 2, 20, 26—28, 38, 39; Лесков О. М. Зрубна культура. — В кн.: Археология УРСР. Київ, 1971, т. I, с. 413— 418; Он же. Предскифский период в степях Северного Причерноморья. — МИА, 1971, 177.

 

256

 

 

6. Лесков О. М. Зрубна культура, с. 13—25, 29—44 след.; Отрощенко В. В. Новый курганный могильник белозерского времени. — В кн.: Скифский мир. Киев, 1975, с. 199, 204.

 

7. Шарафутдинова Э. С. Памятники предскифского времени на Нижнем Дону (кобяковская культура). — САИ, 1980, вып. В1-11, с. 45—53, табл. I—XV.

 

8. Тереножкин А. И. Предскифский период на правобережье Днепра. Киев, 1961, с. 47—82.

 

9. Там же, с. 198; Березансъка С. С. Білогрудівська культура. — В кн.: Археология УРСР. Київ, 1971, т. I, с. 404.

 

10. Березанская С. С. Тшинецко-комаровская культура на Северной Украине. — СА, 1967, 2, с. 134, рис. 11; Prahistoria ziem Polskich. Warszawa, 1978, t. III, tab. LIV, LVI.

 

11. Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение. . ., с. 157—163; Она же. Степное Поволжье и Причерноморье. . ., с. 38 сл.

 

12. Сальников К. В. Очерки древней истории Южного Урала. М., 1967, с. 285-293, 323—325, 348—351.

 

13. Зданович С. Я. Саргаринская культура. . .

 

14. Потемкина T. М. О соотношении. . ., с. 27—29.

 

15. Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. — МИА, I960, 88, с. 98-104, табл. XXIX, 9, 11; XXX, 4; XXXI, 13-, LV, 1, 4-7, 17; LVIII, 3, 4 и др.

 

16. Маргулан А. X. Бегазы-дандыбаевская культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1979, с. 198—238, рис. 155—157, 174 и др.

 

17. Итина М. А. История степных племен. . ., с. 147—172.

 

18. Массон В. М. Древнеземледельческая культура Маргианы. М.; Л., 1959, с. 37, табл. XXVII, 7; XXVIII, 2, 6; Сарианиди В. И. Раскопки Тилля-тепе в Северном Афганистане. — В кн.: Материалы к археологической карте Северного Афганистана. М., 1972, вып. 1, с. 21, рис. 7—10, 12, 22, 38.

 

19. Черных Е. Н. Металлургические провинции и периодизация эпохи раннего металла на территории СССР. — СА, 1978, 4, с. 70—77, рис. 9.

 

20. Черных Е. Н. Древняя металлообработка на юго-западе СССР. — М., 1976, с. 158, рис. 58, с. 183.

 

21. Там же, с. 188, 189, 198.

 

22. Лесков А. М. Заключительный этап. . ., с. 19—21; Мерперт Н. Я. Из древнейшей истории Среднего Поволжья. — МИА, 1958, 61, с. 146 след.; Отрощенко В. В. Могильники степного Поднепровья. — В кн.: Древние культуры Поволжья и Приуралья. Куйбышев, 1978, с. 85.

 

23. Лесков А. М. Заключительный этап. . ., с. 24.

 

24. Мелюкова А. И. Культуры предскифского периода. . ., с. 6—8; Тереножкин А. И. Предскифский период. . ., с. 6—10 и др.

 

25. Лесков А. М. Заключительный этап. . ., с. 17—19; Зданович С. Я. Саргаринская культура. . ., с. 17, 18; Шарафутдинова Э. С. Памятники предскифского времени. . ., с. 17; Маргулан А. X. Бегазы-дандыбаевская культура. . ., с. 257—263; Цалкин В. И. Фауна из раскопок памятников Среднего Поволжья. — МИА; 1958, 61, с. 266—272 (к сожалению, в этой работе из памятников срубной культуры тогда не были вычленены комплексы с валиковой керамикой, а стадо рассматривалось суммарно); Таттар А. В. Фауна из поселений кобяковской культуры. — В кн.: Шарафутдинова Э. С. Памятники предскифского времени. . ., с. 81—83.

 

257

 

 

26. Черных Е. Н. Металлургические провинции. . с. ?6, 11; Он же. Древняя металлообработка. . ., с. 172, 173 и другие работы.

 

27. Аскаров А. Сапаллитепа. Ташкент, 1973, с. 101—129, рис. 51, табл. 12—23.

 

28. Аскаров А. Сапаллитепа, с. 126—128; Заднепровский Ю. А. Чустская культура Ферганы и памятники раннежелезного века Средней Азии. Автореф. дис. . . . докт. ист. наук. М., 1978, с. 44—48 и другие работы.

 

29. Черных Е. Н. Древняя металлообработка. . ., с. 150—158.

 

30. Зданович С. Я. Саргаринская культура. . .

 

31. Не исключено, что начало фазы может быть отодвинуто вплоть до XV—XIV вв. до н. э. См.: Черных Е. Н. Горное дело и металлургия в древнейшей Болгарии. София, 1978, с. 257—261.

 

32. Лесков А. М. Заключительный этап. . ., с. 4, 46—52.

 

33. Эта достаточно широко распространенная точка зрения ныне весьма активно оспаривается А. X. Маргуланом. См.: Маргулан А. X. Бегазы-дандыбаевская культура. . ., с. 64—66.

 

34. Итина М. А. Южное и восточное Приаралье в эпоху первобытности. — В кн.: Очерки истории Каракалпакской АССР. Ташкент, 1964, т. I, с. 32—38.

 

35. Езеро. Раннобронзовото селище. София, 1979, с. 228—316, 497—519.

 

36. Литература по этому вопросу весьма велика. Множество данных по ранней валиковой керамике опубликовано, к примеру, в материалах Симпозиума по балканской культуре Подунавья и Карпатского бассейна. См., например: Symposium über die Entstehung und Chronologie der Badener Kultur. Bratislava, 1973, S. 71, Abb. 2, 4; S. 171, Abb. 2, 7, 8, 11; 9, 4; S. 269, Abb. 5, 1-3, 5, 12, 18; S. 415, Abb. 12, 4-6; 14, 2; 15, 11-13, 15-17.

 

37. См., например: Езеро, с. 223, табл. 40.

 

38. Березанская С. С. О погребениях культуры многоваликовой керамики. — МАСП, 1962, вып. 4, с. 10—15, рис. 4—6; Она же. Северная Украина в эпоху бронзы. Автореф. дис. . . . докт. ист. наук. Киев, 1977, с. 10.

 

39. Черных Е. Н. Горное дело и металлургия. . . с. 202, табл. 40, 9, 10; с. 235, табл. 68, 7.

 

40. Morintz S. Ероса bronzului. . ., р. 94, fig. 53.

 

41. Ibid., р. 158, 159.

 

42. Мелюкова А. И. Скифия и фракийский мир. М., 1979.

 

43. Сарианиди В. И. Раскопки Тилля-тепе. . ., с. 21.

 

44. Там же, с. 35, 36; Дьяконов И. М. История Мидии с древнейших времен до конца IV в. до н. э. М.; Л., 1956, с. 137 след.; Грантовский Э. А. Ранняя история иранских племен Передней Азии. М., 1970, с. 10 след.; Дандамаев М. А., Луконин В. Г. Культура и экономика древнего Ирана. М., 1980, с. 39—47.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]