10. ПРОЦЕССЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ У ХОРВАТОВ И СЕРБОВ В IX—XII вв.
С. РАКОВА, X. МАТАНОВ
История хорватов в раннее средневековье, как и других славянских племен, поселившихся на границе между восточным и западным европейским миром, отмечена серьезными политическими и религиозными конфликтами. Хорватское государство, ставшее с IX в. самостоятельной силой, был вовлечено в столкновение между Византией, Венецией, папством, а позже и Венгрией, т.е. между всеми державами, боровшимися за раздел сфер влияния на северо-западе Балкан и на Адриатическом побережье. В отличие от других славянских княжеств на северо-западе Балкан и Великой Моравии в Центральной Европе, Хорватское государство существовало непрерывно в IX—XII вв.
В последнее время сделана попытка пересмотреть господствующую в историографии периодизацию хорватской средневековой истории по правящим династиям [1]. В настоящем исследовании развитие государственных институтов в хорватском обществе в IX—XII вв. рассматривается на основе периодизации, критерием которой являются этапы общественно-экономического развития. На основе немногочисленных источников прослеживается создание политической структуры Хорватии в этот период. В ней, как и в любом другом средневековом государстве, могут быть выделены три основных политических элемента: институт правителя, класс феодалов и церковная организация. Каждый из этих элементов по-своему участвовал в управлении страной, хотя определяющим является, несомненно, институт правителя.
Для периода от поселения хорватов на Балканах до времени князя Трпимира (ок. 845—864 гг.) нельзя сделать каких-либо выводов о политическом устройстве Хорватского государства. Это объясняется не только скудостью известий источников, но и тем обстоятельством, что со времени возникновения Хорватского княжества в Далмации (VIII в.) до середины IX в. данное политическое образование находилось в стадии консолидации. В первых свидетельствах западных анналистов времен Карла Великого Хорватское государство предстает
150
как вассал франкского короля. Зависимость существовала до 70-х годов IX в., т.е. она сохранялась и после распада империи франков в 843 г. [2]
Мы располагаем немногими, но очень ценными историческими источниками о Хорватском государстве середины IX в. Это сведения Константина Багрянородного, бенедиктинского монаха Готшалка, полулегендарные заметки в Дуклянской летописи и некоторые эпиграфические памятники [3]. Важнейшее значение для изучения процессов становления государства в Хорватии во времена князя Трпимира имеет дарственная грамота Сплитскому архиепископству от 852 г. [4] Особый интерес представляют данные о титулатуре правителя и его международно-правовом статусе, о церковной организации в хорватских землях, об их административном устройстве. В самом начале текста указывается, что грамота была издана во время правления франкского короля Лотаря в Италии, что свидетельствует о том, что хотя бы формально Хорватское государство в середине IХ в. признавало верховную власть франкского короля. Трпимир титулован как "Tirpimir dux Chroatotim” [5]. Толкование выражения "commune consillium meis cum omnibus zuppanis" как доказательство существования государственных соборов в Хорватии нельзя принять безусловной [6]. Это первое упоминание жупанов в местном источнике. Кроме указания на наличие института жупанов, оно свидетельствует о том, что все еще не существовало другого термина для обозначения "народных вождей”.
Указанная грамота позволяет сделать некоторые выводы о церковной организации в хорватских землях. Согласно последним обобщающим исследованиям, основание хорватского епископства с центром в Нине может быть отнесено ко времени Трпимира [7]. Так, Хорватское государство, подобно Болгарии во времена Бориса, в середине IX в. воспользовалось спором между Римом и Константинополем и получило самостоятельное церковное устройство [8]. Размещение резиденции епископа в Нине, в центре страны, а не в столице Клисе, которая находилась недалеко от Сплита, показывает стремление хорватов к церковной самостоятельности. Первоначально Нинское епископство было под юрисдикцией Аквилейского патриархата [9].
Вопрос о существовании церковной десятины остается спорным, тем более что нет никаких других источников более позднего времени, подтверждающих это. В грамоте говорится: "... И с этого года со всех окольных земель нашего двора, названного Клис, взимается десятина для упомянутой церкви, которой начал давать десятину наш предшественник Мислав" [10]. И хотя мы ставим под сомнение данные о церковной десятине, исключительно ценным остается упоминание, что земли правящего рода находились около Клиса. Более подробно о дворе Трпимира сообщает бенедиктинский миссионер Готшалк [11].
Грамота Трпимира издана "in loco qui dicitur Byaci” (соврем. Бихач) правителем и пятью жупанами, жупы которых не названы. После имени Трпимира и пяти жупанов следуют:
151
"Ozanulo cum fratre", "camerario", четыре персоны без обозначения должностей, Киприан и Мартин (последний являлся писарем), которые имели титулы "пресвитер" и "капеллан". Сведения о центральном и местном управлении здесь скудны, но их можно дополнить более поздней грамотой Мутимира от 892 г.
Другие упомянутые выше источники о правлении Трпимира дополняют наши представления о границах государства и его внешнеполитических отношениях. Так, например, Константин Багрянородный говорит о нападении Бориса, князя Болгарии, на “архонта хорватов", что подтверждает факт продолжающегося конфликта между двумя державами за подчинение сербских земель [12]. В других источниках упоминаются нападения хорватского правителя на Сплит и Трогир [13], а в Дуклянской летописи, в которой Трпимир обозначен, как "rex", рассказывается о его выступлении против "алеманов" [14]. Хотя невозможно с точностью определить границы территории Хорватии в тот период, направление его внешнеполитической активности свидетельствует о расширении пределов страны на западе и юго-востоке.
Во второй половине IX в. на хорватском престоле сменили друг друга Домагой (ок. 864—876 гг.), Здеслав, Бранимир и Мутимир (ок. 892—910 гг.). Все эти хорватские князья занимали престол в результате династических переворотов, только Здеслав пришел к власти при поддержке Византии. Междоусобная борьба велась между сыновьями Трпимира Здеславом и Мутимиром и представителями других родов [15]. Частая смена правителей была результатом не только внутренних противоречий, но и усиления вмешательства Византии, которая при первых императорах Македонской династии укрепила свои позиции в Далмации. К этому же времени относится и начало военных действий Венеции на Адриатике. Республика св. Марка противопоставила себя империи [16]. Стремясь сохранить византийское влияние в Далмации, император Василий I (867—886 гг.) преобразовал далматскую архонтию в фему. Кроме того, было принято решение уступить дань, взимаемую империей с далматинских городов, соседним с ними славянским княжествам. Эти сведения, сообщаемые Константином Багрянородным, являются еще одним доказательством активной политики Хорватии в Далмации. Десять литр золота, которые выплачивали ранее империи Сплит, Трогир, Задар и Дубровник, распределялись между князьями Травунии (Требинья), Захлумии и Хорватии, которая получала львиную долю [17]. Внешнеэкономическая ориентация хорватских князей красноречиво свидетельствует об их колебаниях между Римом и Византией: Здеслав был византийским ставленником, а Бранимир искал признания у папы.
Кроме отрывочных сведений в надписях и в папской корреспонденции о титулатуре хорватских князей [18], мы располагаем достоверным местным источником — уже упомянутой грамотой Мутимира от 892 г., которая подтверждает дарственную Трпимира [19]. Здесь опять встречается титул "князь хорватов". Эта грамота также была издана в Бихаче, что говорит о стабильности созданных центров государственной деятельности.
152
В грамоте Мутимира упоминаются 18 свидетелей с указанием их титула и должности. Согласно последним исследованиям хорватского ученого Н. Клаич, грамота является фальсификатом Сплитского епископства [20], так что принимать ее сведения об устройстве и службах правящего двора и государственной администрации можно с большой долей условности. В свиту правителя входили дворецкий (iupano Palatino), меченосец (maccechario), конюший (iupano caualario), казначей (iupano camerario), чашник (iupano pincemario). Все они носили титул "жупан” [21]. Упоминание о жупанах Клиса и Хливно подтверждается сведениями более поздних источников (Константин Багрянородный) о делении страны на жупы [22]. В этой же грамоте говорится о том, что правитель совещался "cum meis cunctis fidelibus et primatibus populi”.
Несмотря на то, что мы располагаем малочисленными, разновременными и в основном иноземными источниками, можно сделать вывод о том, что Хорватия “в период княжества" (выражение Ф. Шишича) была хорошо организованным государством с собственной церковью и административно-управленческим аппаратом. Решения сплитских соборов 925 и 928 гг. говорят о создании церковной иерархии [23]. Хорватские правители воздвигали церкви и делали дарения епископству, о чем свидетельствуют не только грамоты, но и эпиграфические памятники [24]. Основной особенностью церковной организации Хорватии было применение славянского языка в богослужении. В отношении церковной юрисдикации проявились те же колебания, что и в политической области. Принималось верховенство то Рима, то Константинополя.
Для X в. характерны такие же источники, что и для предшествовавшего периода. За исключением двух надписей, полностью отсутствуют какие-либо местные свидетельства [25]. Путем сравнения данных IX и X вв. мы можем проследить развитие политической структуры Хорватии. Хорватское государство переживало подъем в период правления князя, а затем короля Томислава (ок. 910—928 гг.). И в этом случае можно провести параллели с развитием Болгарского государства. Хорватский князь, подобно болгарскому государю Симеону, также предъявлял претензии на более высокий, чем княжеский, титул. Но в отличие от него Томислав ориентировался не на Константинополь, а на Рим. Большая часть исследователей старой школы считала, что Томислав в 925 г. принял королевский титул с благославения папы [26]. Действительно, он назван в письме папы "королем" [27], однако нет других доказательств изменения его титула, т.е. невозможно установить точную дату, когда Хорватия стала королевством [28]. Летописная традиция с уверенностью приписывает королевский титул Держиславу (969—997 гг.).
Благодаря Константину Багрянородному мы чуть больше знаем о хорватском войске. Оно насчитывало 100 тыс. пехотинцев, 60 тыс. всадников и 80 больших кораблей [29]. Перед этой значительной для того времени армией не устояли войска Симеона: в 925 г. они были разбиты хорватами [30].
Так как королевские грамоты X в. не сохранились, мы располагаем лишь косвенными сведениями Константина Багряднородного об изменениях
153
в административном устройстве Хорватии:
"Итак, страна их была разделена на 11 жупаний, а именно: Хлевна, Ценцина, Имота, Плева, Песенда, Парафалассия, Вренера, Нона, Тнина, Сидрага, Нина. Бан их владеет Кривасой, Лицей и Гуциской" [31].
Появление института бана связано с присоединением новых земель (Славонии) при Томиславе [32]. В дальнейшем в грамотах XI баны упоминаются регулярно.
Во времена Томислава были проведены два сплитских церковных собора (925 и 928 гг.). На них присутствовали хорватский король и князь Захлумья Михаил, представители папы и местный высший клир. Созыв соборов связан с активным вмешательством папства в балканскую политику. Конфликты Болгарии с Византией вели к сближению Рима с Константинополем, а это, в свою очередь, к переориентации далматинских епископств на папство. Одним из основных вопросов, рассмотренных на соборах, был вопрос о границах далматинских епископств. Поводом для созыва первого собора были споры между Сплитом и Нином за супремацию над хорватскими землями. До того момента далматинские епископства были ограничены рамками городских центров. Согласно второму канону собора, епископ хорватов подчинялся сплитскому архиепископу [33]. Обсуждался и вопрос о славянском богослужении у хорватов, однако добиться его отмены не удалось [34]. Так как на первом соборе не были приняты окончательные решения из-за войны Симеона с Хорватией и протестов янинского епископа Григория против изъятия подчиненных ему территорий, был созван второй собор в 928 г. В конце концов Григорию было предложено новое епископство в Скрадине. Так папа вмешивался не только в церковные отношения, но и в политику в Далмации. Он выступил посредником между Хорватией и Болгарией в заключении мира.
Истории хорватов после правления Томислава, т.е. современным автору событиям, Константин Багрянородный уделяет незначительное место. Но то немногое, что он сообщает, является почти единственым свидетельством о наследниках Томислава [35]. Согласно восстановленной Ф. Шишичем генеалогии правителей, престол переходит от отца к сыну или младшему брату. До конца 60-х годов X в. на хорватском престоле сменились Трпимир II, Крешимир I, Мирослав и брат его Михаил Крешимир [36]. Дуклянская летопись свидетельствуют о том, что при последнем правителе Хорватия покорила всю Боснию. Летопись упоминает бана "Croatia alba" [37]. Создается впечатление, что бан Хорватии играл важную роль, по крайней мере, в том, что касается военных действий. Из грамоты 1067 г., на которой мы остановимся ниже, известен бан Прибина, участвовавший в междоусобицах между братьями Мирославом и Михаилом Крешимиром (Крешимиром II) и сумевший добиться смены правителя [38]. Таким образом, в период раскола Хорватии при наследниках Томислава из-за ослабления роли правителей на передний план выдвигаются баны. Их позиции в политическом управлении укрепляются [39].
В конце 60-х годов X в. на Балканах происходят значительные изменения в соотношении политических сил.
154
Началось наступление императора Иоанна I Цимисхия на Болгарское государство. Как противодействие византийским завоеваниям в Северо-Восточной Болгарии на ее юго-западе была создана держава Самуила, которая стремилась к захвату территорий на Далматинском побережье. О походах Самуила до Котора свидетельствует Дуклянская летопись [40]. В ответ на действия Самуила в Далмации Хорватия вступила в союз с Византией, из которого извлекла не только политическую, но и идеологическую выгоду. За помощь, оказанную империи, хорватский правитель Держислав (967—997 гг.) получил от Византии корону и признание его королевского титула [41]. Так как невозможно доказать факт коронации Томислава, данное известие является в сущности первым достоверным сообщением о коронации хорватского правителя. Уместно здесь привести и ценные сведения сплитского архидьякона Фомы:
”... Ab isto Dirscislauo ceteri successores eius reges Dalmatie et Croatie appleati sunt. Recipiebant enim regie dignitatis insignia ab imperatoribus Constantinopolitanis, et dicebantur eorum eparchi siue patritti" [42].
Таким образом, в конце X в. хорватский правитель уже носил титул "короля Далмации и Хорватии”.
В X в. на Адриатическом побережье царил мир. Укрепившись как морская держава, Хорватия со времен князя Бранимира (879—892 гг.) получала дань с Венеции, гарантируя венецианским кораблям свободное плавание вдоль островов. В конце X в. в результате длительного процесса ослабления византийского влияния в Далмации Венеция предприняла наступательные действия. В 1000 г. в связи с экспедицией венецианского дожа Петра II Орсеоло начинается эпоха венецианского господства над далматинскими городами: Задар, Сплит и Трогир признали верховную власть республики [43]. В борьбе за престол один из наследников Держислава Крешимир также признал верховную власть Республики св. Марка [44].
В X в. хорватский престол оставался в руках рода Томислава. Отмечается устойчивый традиционализм в именах правителей. Только в самом конце века появились новые имена, проникшие, вероятно, из Сербского княжества: Святослав, Гоислав. Следовательно, можно говорить о формировании сознания преемственности и династической идеологии.
Как мы уже отмечали, в X в. Хорватия неоднократно признавала верховенство то Рима, то Константинополя, то Венеции. Однако признание не было вассалитетом, подобным тому, который имел место в IX в отношению к франкским королям. Это было скорее идеологическим предпочтением сферы влияния то одного, то другого крупного политического центра. На рубеже X—XI вв. появился институт соправителя. Крешимир III (ок. 1000—1030 гг.) взял в соправители своего брата Гоислава, а после его кончины — своего сына Стефана [45].
К 1018 г. Византия установила свою власть над всем Балканским полуостровом. Были покорены Болгария, Сербское княжество и Захлумье. После смерти императора Василия II и дожа Петра II Орсеоло натиск на Хорватию ослабел. Зато возникла новая угроза — опасность с севера, со стороны Венгрии.
155
Мы располагаем многочисленными дарственными грамотами XI в. хорватских королей монастырям около Задара и Сплита. По мнению Н. Клаич, исследовавшей эти грамоты, все они являются фальсификатами. Даже если мы примем, что Сплитское архиепископство и другие епископские центры, например Задар, создавали фальсификаты путем более поздних приписок в грамотах, то все же данные этих грамот о правителе, его титулатуре, частично о свидетелях могут быть использованы для изучения политической структуры Хорватии того времени [46].
От времени Петра Крешимира (1058—1074 гг.) сохранились четыре грамоты. Одна об основании бенедиктинского монастыря Иоанна Евангелиста около Белграда и о дарении ему, сделанном в 1059 г. [47] Оно было совершено в присутствии папского легата и других церковных лиц, а также приора Белграда. В качестве свидетелей названы бан Гоицо, тепчия Болеслав, жупан Дуки и жупан Сидраги. В грамоте впервые встречается должность привратника, которой не найдено латинского соответствия. В вышеупомянутой грамоте 1067г., включенной в более позднюю грамоту аббата монастыря св. Крешевана (Chrisogonos) [48], содержится очень полное упоминание о банах при Крешимире и Держаславе:
"... Et eorum potentibus banis uidelicet Pribyne et Godemiri, et temporibus Suataslao, et eius fratrum, silicet Cresimiri et Goyslaui, et filii eius regi(s) Stephani patris mei, fauentibus nobilibus banis... Varda, Bosetrenhc et Stephanus prasca" [49].
Не останавливаясь подробно на свидетелях, перечисленных в грамоте Петра Крешимира, рассмотрим данные, которые позволяют заключить о росте влияния класса феодалов во второй половине XI в. [50] По наблюдениям Ф. Шишича, высшие государственные чиновники следовали примеру правителя и со своей стороны делали дарения монастырям Далматинского побережья [51]. Это заключение совпадает с выводами Н. Клаич, что именно в XI в. в Хорватии происходили значительные перемены в статусе класса феодалов. Жупаны проявляли стремление превратить свои территории в наследственные владения [52].
Церковные земли в Хорватии благодаря дарениям правителей значительно увеличились. Есть данные о том, что монастыри были освобождены от налогов [53]. В конце правления Петра Крешимира было восстановлено Нинское епископство [54]. Для организации далматинских епископств имели значение и решения очередного сплитского собора 1060 г., на котором вновь рассматривались вопросы об отмене славянского богослужения и о выборе епископов [55].
В результате междоусобиц незадолго до норманнского вторжения в Далмацию на престол вступил Звонимир (1076—1089 гг.), упомянутый в документах 1070 г. как бан. Это первый случай избрания правителя в хорватской средневековой истории, если не считать легендарных свидетельств IX в. об избрании Мислава [56]. Получив корону и инсигнии от Рима. Звонимир принес папе вассальную присягу, текст которой сохранился [57]. После его смерти венгерские короли Ласло I (1074—1095 гг.) и Кальман I (1095—1116 гг.) предприняли ряд походов в Далмацию с целью присоединения хорватских земель.
156
После десятилетней борьбы в 1102 г. Кальман короновался в Белграде как король Венгрии и Хорватии [58].
В историографии отмечалось, что доказательством того, что Хорватия и после этого не утратила полностью своей самостоятельности, является автономное положение хорватских земель в рамках королевства Венгрия. До конца средневековья Хорватия и Далмация являлись составной частью королевства Венгрия, управляемой баном, подчиненным непосредственно королю [59].
Необходимо отметить, что в науке все еще не уделяется должного внимания влиянию хорватской государственной традиции на славянские страны на Балканах в XII—XV вв. Традиции хорватской государственности (дипломатия, административное устройство, дворцовая служба и титулы, идеология правителя) возродились в Сербии Неманичей и в соседней с хорватской этнической территорией Боснии. Это проявилось не только в сохранении и устойчивом существовании института жупанов и титула бана, который в Боснии стал титулом правителя, но и в самой организации государственной власти.
В XII в. хорватские земли опять оказались в центре столкновения королевства Венгрия с Венецией за господство на Адриатическом побережье и с Византией за Северо-Западные Балканы. Последний раз Хорватия фигурировала в титуле константинопольского императора Мануила I Комнина (1143—1180 гг.), отражавшем территориальные завоевания Византии. Господство Византии на Балканах закончилось вскоре после смерти Мануила I Комнина [60]. С этого момента Хорватия оказалась прочно связанной с западноевропейской цивилизацией.
Краткий обзор сведений источников о политической структуре Хорватии в IX—XII вв. позволяет сделать следующие выводы.
Прежде всего следует отметить исключительную скудость источников, в силу чего мы вынуждены сплошь и рядом прибегать к предположениям. Для IX в. можно отметить создание института правителя, осознание преемственности деяний хорватских князей, первые дарения в пользу хорватского епископства. С основанием Нинского епископства на хорватских землях создавалась церковная организация. Особенностью религиозной жизни Хорватии было введение и сохранение славянского языка в богослужении на протяжении всего периода существования государства. К этому времени восходят и первые сведения об институте жупанов, который вообще был распространен в славянских средневековых государствах [61]. Мы не располагаем, однако, никакими другими данными о других формах участия феодального класса в политическом управлении страной. Неясные сведения источников о государственных соборах не находят достоверного подтверждения.
В X в. происходят заметные перемены во всех элементах политической структуры. Прежде всего изменяется статус правителя: князь стал королем. Утверждается династическая идеология. Наследование престола происходило в рамках одного рода.
Благодаря дарениям правителей росли церковные земли. Впрочем, в X в. территория хорватского епископства была поделена
157
между далматинскими центрами, а "епископ хорватов" перемещен в Скрадин.
Изменения в хорватской административной структуре выразились и во введении должности бана, который с течением времени стал высшим государственным деятелем и вмешивался в борьбу за престол. Роль бана во внутренней и внешней политике страны особенно сильно возросла в XI в. в связи с ослаблением королевской власти
Процессы, протекавшие в хорватском обществе в IX — начале XII в., привели к созданию политической структуры, характерной для развитого феодализма.
Начало формирования средневекового государства у сербов, как и у других южнославянских народов, связано непосредственно с большими демографическими и общественными переменами, которые произошли на Балканах в VII в., в период массовой славянской колонизации [62]. Для изучения процесса расселения славян в южных частях полуострова благодаря близости этих районов к значительным византийским городским центрам мы располагаем относительно хорошей источниковой базой. Что же касается славянской колонизации в области по обе стороны от Динарских гор, то практически она освещается только в сочинении Константина Багрянородного, писавшего почти три столетия спустя после этих событий [63].
Движение сербских племен не было, по-видимому, прямолинейным. Согласно Константину Багрянородному, во время императора Ираклия (610—641 гг.) группа сербских племен обосновалась в окрестностях Фессалоники, однако вскоре вернулась на Дунай и только после этого получила от василевса новые земли для расселения, расположенные вдоль Динарской горной цепи. Константин Багрянородный сообщает, что эта область была опустошена аварами и населявшие ее ранее ромеи укрылись в городах и на островах у Адриатического побережья. Из сообщений византийского писателя вытекает, что в первой четверти VII в., т.е. одновременно с массовым нашествием славян на территории к югу от Дуная, сербские племена обосновались южнее рек Савы и Дрина, достигли на юго-западе верхних течений Ибара и Моравы, а на юге — верхнего течения Лима. На Адриатическом побережье они заняли области между р. Бояной на юге и землями хорватов на севере. Согласно традиции, поддержанной и Константином Багрянородным, города на побережье и острова оставались ромейскими: их жители и в последующие столетия гордились своим происхождением от римлян [64].
На побережье сербские племена, продвигаясь с севера на юго-восток, занимали Паганию (земля неретвлян), Захлумию, Травунию и Диоклею (Дуклю). Эти названия прочно вошли в номенклатуру топонимии и впоследствии утверждались как государственно-племенные понятия в отличие от названия внутренней территории (Сербия), образованного от этнонима сербов В XI—XII вв. она именовалась также Рашкой [65].
Даже беглый взгляд на географическую карту убеждает в том, что земли, заселенные сербами, различаются не только природными условиями, но и, судя по топонимике, исторической традицией.
158
Их расположение само по себе не только не содействовало объединению, но, напротив, усиливало обособленность Славиний, которые в разные периоды и с различной динамикой проявляли тенденцию к превращению в центры государственного объединения. Одну из характерных особенностей развития раннесредневековой государственности у сербов составляет тот факт, что в качестве центров государственной жизни поочередно выдвигались Сербия, Захлумия, Дукля и др.
На Адриатическом побережье сохранялась романско-античная традиция, не уничтоженная даже в результате нашествий варваров. Внутренние же районы были удалены от центров античной цивилизации и почти не испытали ее влияния. Если рассматривать проблему с точки зрения синтеза общественных систем, то на Адриатическом побережье имело место взаимодействие античного и варварского начал: такой синтез обычно считается благоприятным для развития средневекового общества. Во внутренних же областях очевидный перевес имели общественные формы славян. Процессы общественного и государственного развития в раннее средневековье протекали, как полагают, сравнительно медленно, путем эволюционного преобразования родового строя в раннефеодальный. Подобные логические суждения, однако, не всегда подтверждаются свидетельствами источников. Из данных Константина Багрянородного отнюдь не следует, что славяне, поселившиеся в прибрежных районах, опережали по темпам развития государственности племена внутренних областей. Очевидно, необходимо иметь в виду, что на развитие государственности у сербов оказывали влияние и внешнеполитические факторы. Если, например, в районах Адриатического побережья византийское влияние, особенно после создания фемы Далмация [66] и отражения арабской экспансии, были значительным, то за внутренние области шла борьба между Болгарией и Византией. Из-за сложного переплетения ускоряющих и замедляющих факторов и внешнего влияния развитие ранней государственности проходило синхронно по обе стороны от Динарского хребта.
В научной литературе велись споры относительно времени возникновения средневекового государства у сербов. То его датировали очень ранней эпохой (VII в.), то слишком поздней (XII в.) [67]. Разногласия порождались не использованием разных источников или предпочтением одних свидетельств другим, а принципиально разным пониманием специфики ранней сербской государственности. Объективные причины различного подхода к проблеме связаны субъективным истолкованием свидетельств Константина Багрянородного, отразивших эволюцию племенной организации сербов в государственную. Византийский автор, подходя к политическому развитию сербов с византийской точки зрения, склонен усматривать здесь континуитет власти. Было бы максимализмом пытаться точно датировать появление государства у сербов. Есть возможность установить лишь некий хронологический период, в течение которого процессы его формирования приобрели определенный уровень зрелости.
159
Таким периодом можно считать конец IX — начало X в., когда развитие сербского общества существенно продвинулось вперед, а политическая обстановка обусловила ускорение процесса формирования государства [68]. Необходимо также уделить внимание и другим особенностям информации Константина Багрянородного. Так, например, большая часть его свидетельств относится к землям, расположенным к востоку от Динарских гор, между Хорватией и Болгарией. По-видимому потому, что автор считает Адриатику землей с римской традицией, его сведения о княжествах на побережье очень фрагментарны; они появляются только в связи с событиями, непосредственно их касающимися.
Константин Багрянородный утверждает, что династия сербских правителей не прерывалась со времени их переселения вплоть до середины X в. Более того, если принять во внимание, что во главе самой крупной племенной группы сербов, переселившихся на Балканы, стоял вождь, управлявший вместе с братом "белыми сербами" еще до переселения, то становится ясным, что царственный писатель склонен видеть континуитет власти у сербов и в более отдаленную эпоху [69]. Нечто подобное он утверждает в отношении княжеского рода в Захлумии: князь Михаил Вышевич (начало X в.) вел свое происхождение с прародины сербов — из долины Вислы [70].
Если оставить в стороне данные о континуитете, то сведения Константина Багрянородного о сущности и функционировании верховной власти у сербов следует признать весьма скудными. Несколько более конкретными свидетельствами мы располагаем начиная со второй четверти IX в. Нельзя не отметить, что этот период совпадает со временем выхода сербских земель из политической изоляции, характерной для предшествующей эпохи. Возникает, однако, вопрос, был ли связан этот выход с чисто политическими причинами или он отражал завершение "жупанского периода" и постепенную эволюцию жупанской власти в княжескую. Может быть, такой переход особым образом отражен в тексте Константина Багрянородного: согласно византийскому автору (и это полностью в духе “македонской историографии"), смена старцев-жупанов князьями произошла во времени императора Василия I по его инициативе и повелению [71].
Прослеживая судьбы сербской правящей династии со времени императора Ираклия, когда сербы будто бы приняли крещение от священников из Рима, Константин Багрянородный называет имена нескольких сербских правителей: Вышеслав, Радослав, Просигой и Властимир. Время правления Властимира можно определить благодаря указаниям автора, что тогда впервые произошел разрыв отношений с Болгарией. Против Властимира выступил в поход болгарский хан Пресиан (Пресиам), который, однако, не достиг успеха [72]. Из этих данных следует, что Властимир правил во второй четверти IX в., когда политика ханов Болгарии, направленная на расширение границ, коснулась и сербских земель.
Болгарское наступление на запад было продолжено, но также без особого успеха, при преемнике Пресиана Борисе.
160
Следующий поход болгар завершился пленением болгарского престолонаследника Владимира-Расате и 12-ти великих боилов, которые были освобождены только после личного вмешательства хана Бориса и соответствующего обмена подарками [73].
Несмотря на то что во времена Властимира сербские земли оказались в сфере "большой политики" крупных соседних держав, уровень развития государственности у сербов был еще очень низким. Об этом свидетельствует такой факт, как неустановившийся порядок передачи власти по наследству. Так, например, Властимиру наследовал не сын, а три его брата — Мутимир, Строимир и Гойник, которые разделили территорию страны. Отсюда следует, что правящий род смотрел на свои владения не как на некое этнополитическое целое, а просто как на свою собственность [74].
Раздел сербских земель после смерти Властимира породил политическую нестабильность. Между тремя братьями вспыхнули междоусобицы, в которых победил Мутимир. Братья его были высланы в Болгарию, а сыну Гойника Петру удалось бежать в Хорватию. Высылка побежденных претендентов осталась у Константина Багрянородного без комментария. Может быть, только часто повторяемое утверждение, что сербы всегда признавали власть константинопольского императора, является косвенным свидетельством того, что Болгарское государство также претендовало на верховную власть над сербскими землями.
Ко времени жизни наследников Властимира относится свидетельство Константина Багрянородного о том, что до вступления на престол Василия I сербами управляли старцы-жупаны и что многие из них вернулись к язычеству. Василию I приписывается заслуга окончательного крещения сербов и утверждения у них архонтов из видных родов. Кроме того, император, укрепив свою власть на Адриатическом побережье, приказал находившимся там городам платить дань, предназначенную для Византии, соседним славянским князьям. В связи с этим мы узнаем, что в третьей четверти IX в. Захлумия и Травуния имели своих архонтов. Они делили между собой 72 номисмы, которые Дубровник выплачивал им по приказанию императора [75].
Более многочисленными становятся сведения о политическом развитии сербских земель и состоянии у них государственной власти для конца IX — начала X в., когда на Балканском полуострове разгорелась борьба за политическую гегемонию между Византией и Болгарией.
В 891 или 892 г. умер сербский князя Мутимир. Неустановившийся порядок наследования власти и наличие многих претендентов на нее в соседних государствах стали причинами внутренних междосубиц. Первоначально власть оспаривали трое сыновей Мутимира. Победителем вышел Прибислав, но он правил только год. Возвратившийся из Хорватии Петр Гойникович сумел овладеть престолом. До самого конца века он был вынужден воевать с различными претендентами, которые находили убежище то в Хорватии, то в Болгарии [76]. Борьба за власть в конце IX в. ясно показывает, что права, которые она давала,
161
(?н)e превышали традиционные параметры патриархального общества.
В 897—898 гг. Петр Гойникович стабилизировал свое положение и, балансируя между Болгарией и Византией, сумел сохранять хорошие отношения и с болгарским царем Симеоном, и с византийским императором Львом VI, сюзеренитет которого он признавал.
Во время резкого ухудшения болгаро-византийских отношений во втором десятилетии X в. сербские земли были непосредственно вовлечены в борьбу двух сторон. Накануне битвы у р. Ахелой (917 г.) византийская дипломатия через стратига фемы Диррахий Льва Равдуха пыталась привлечь князя Петра Гойниковича вместе с венграми к антиболгарской коалиции [77]. Встреча стратига Диррахия с сербским князем состоялась в Пагании, и это известие трактуется некоторыми историками как свидетельство того, что Пагания входила в состав княжества Петра Гойниковича. В связи с этими событиями становится известным, что болгарский царь имел влияние на князя Захлумии Михаила Вышевича, который осведомил его о переговорах между Львом Равдухом и Петром. Следовательно, в. начале X в. в сербских землях не только было несколько центров государственной жизни, но они имели различную политическую ориентацию. Несмотря на усилия византийской дипломатии, антиболгарскую коалицию создать не удалось, и Петр Гойникович не предпринял конкретных действий против Болгарии. Он, однако, оставался небезопасным соседом Болгарии, и поэтому в 918 г. болгарское войско возвело на сербский престол Павла Брановича — внука Мутимира и племянника наследника Мутимира Прибислава. Петр Гойникович был захвачен в плен и закончил свою жизнь в Болгарии.
Вступление Павла Брановича на престол означало усиление болгарского влияния среди сербов. Имперская дипломатия не примирилась с такой ситуацией, рассматривая ее как результат антивизантийских происков Симеона. Сначала Византия пыталась свергнуть Павла Брановича с помощью его двоюродного брата Захарии Прибыславлевича, находившегося в Константинополе. Захария был взят в плен и отправлен в Болгарию. Только в 921 г. при неизвестных обстоятельствах Павел Бранович отошел от союза с Болгарией и перешел на византийскую сторону. В результате болгарского вмешательства он был отстранен и заменен Захарией. Новый князь только через три года последовал примеру Павла Брановича (перешел на сторону империи), что дало Симеону повод организовать поход против сербов. Потерпев вначале военную неудачу, которая стоила жизни болгарским военачальникам, в 924 г. Болгарии, наконец, удалось сместить Захарию. Ему был противопоставлен князь Чеслав Клонимирович, который родился и вырос в Болгарии. Он был использован как приманка для созыва собора сербских жупанов, которые должны были санкционировать его вступление на престол. На соборе жупаны были захвачены в плен и увезены в Болгарию. Этот эпизод показывает, что, вероятно, в силу древней традиции собор жупанов подтверждал вступление князя на сербский престол [78].
В 924 г. сербские земли, расположенные к востоку и северо-востоку от Динарских гор,
162
были включены в пределы Болгарского государства. По другую сторону от гор болгарское влияние осуществлялось посредством князей-союзников, среди которых самым известным был князь Захлумии Михаил Вышевич. До смерти Симеона в 927 г. он сохранял союз с болгарами, а затем искал сближения с Византией. От Константинополя он получил титул анфипата и патрикия.
Полагают, что в начале X в. и другие сербские князья на побережье смогли завоевать самостоятельность. Как независимое княжество упоминается в это время Травуния, в пределы которой входила и территория полузависимой Конавли. Константин Багрянородный говорит, что Травуния имела своих князей еще со времен Властимира и называет имена четырех из них: Белое, Крайна, Хвалимир, Чучимир [79]. Согласно традиции, которой он следовал, Травунское княжество добилось самостоятельности еще во второй четверти IX в. Тогда Белое женился на дочери Властимира и был возведен им в ранг князя [80]. В данном случае византийский автор, вероятно, забыл, что согласно его собственному утверждению, сербские жупаны ставили архонтов (князей) даже во времена Василия I. Может быть, в изложении Константина Багрянородного нашла место некая травунийская традиция, которая утверждала древность порядка занятия местной власти. Не ясен статус Дукли и Пагании, ибо Константин Багрянородный не говорит о наличии в них власти князей. Очевидно, возникновение дуклянской династии, точно засвидетельствованной для конца X в., произошло позже того времени, когда жил и писал Константин Багрянородный.
После смерти Симеона в условиях политического упадка Болгарии оттуда бежал Чеслав Клонимирович, восстановивший свою власть над сербскими землями. Согласно Константину Багрянородному, он управлял областью, простиравшейся на севере до р. Савы, на востоке до верхних течений рек Ибара и Моравы, на юге до р. Лим и на западе до Динарских гор. В сущности временем Чеслава завершаются свидетельства Константина о ранней истории сербор. При изучении сербской государственности в последующие десятилетия можно рассчитывать лишь на спорадические упоминания у византийских авторов XI—XII вв. и на чуть более определенные известия в так называемом Барском родослове (Летопись Дуклянского пресвитера) [81].
Согласно Барскому родослову, князь Чеслав был убит венграми во время одного из их походов на северные сербские земли. Это известие не подтверждается другими источниками, однако вполне соответствует духу эпохи, отмеченной широкомасштабными набегами венгров на Балканы и на страны Центральной Европы.
История сербских земель от смерти Чеслава до появления новых известий о княжеской власти в сербских землях плохо освещена в источниках. Вряд ли мы будем далеки от истины, если допустим, что на рубеже X и XI столетий судьба сербских земель находилась в зависимости от исхода болгаро-византийского противоборства. Может быть, внутренние сербские земли сравнительно рано были присоединены Самуилом, однако их положение под болгарской властью не совсем ясно.
163
То, что нам известно о развитии сербской государственности в конце X — начале XI в. относится прежде все к Дукле, сравнительно новому центру государственной жизни.
Первым точно засвидетельствованным архонтом Дукли был Петр, имя которого известно по найденной оловянной печати [82]. Его преемником в конце X — начале XI в., несомненно, был князь Иван Владимир. Как зять царя Самуила он был оставлен управлять Дуклей под верховной властью своего тестя. Хронология имеющихся сведений указывает на то, что возвышение дуклянской династии может быть связано с упадком Других центров Сербского государства. Некоторые исследователи полагают, что, кроме Дукли, и другие сербские княжества находились в вассальной зависимости от Самуила. Так или иначе в интересующий нас период дуклянская государственная традиция оказалась самой сильной: она единственная пережила уничтожение Первого Болгарского царства и установление византийской власти почти над всем Балканским полуостровом.
Барский родослов отмечает существование в 20—30-х годах XI в. жупана Рашки, бана Боснии и князей Захлумии и Дукли [83]. Может быть, эти известия имеют ретроспективный характер. В XI в. не прерывалась княжеская власть лишь в Дукле, где была создана и собственная династическая идеология, отраженная в Барском родослове.
В XI в. в западных балканских землях византийская фемная организация не была распространена повсеместно. Наряду с фемными территориями существовали автономные области, степень самостоятельности которых варьировалась в зависимости от обстановки. Именно в этот период северные части бывшего княжества Чеслава обособляются в качестве особой области Босния и продолжают самостоятельное существование в течение средневековья. Не было единства и в церковном отношении. Сербские земли оказались поделенными между диоцезом Охридской архиепископии и архиепископиями адриатических городов [84].
Бóльшая часть сведений по истории сербских земель в XI в. касается Адриатического побережья. Известно, что в этот период Пагания входила в пределы Хорватского государства. В остальных прибрежных областях ведущую роль играла Дукля, где сравнительно рано и успешно началось движение против византийской власти. Это движение, возникшее в 30-е годы XI в., связано с именем Стефана Воислава. Пройдя нелегкий путь, использовав восстание против византийцев болгарина Петра Деляна (1040—1041 гг.), Стефан Воислав укрепил свою самостоятельность и расширил власть от Бояны до р. Неретвы, включая и часть внутренних сербских земель. В 1055 г. Стефану Воиславу наследовал его сын Михаил. Князь Михаил и его сын Константин Бодин были вовлечены в антивизантийское восстание Георгия Войтеха (1072 г.). Восставшие в Скопье имели в виду, вероятно, связь дуклянской династии и рода царя Самуила, провозгласив болгарским царем Константина Бодина [85].
После подавления восстания князь Михаил был вынужден стремиться к улучшению отношений с Византией. Такую же политику проводил и его наследник Бодин. Во время борьбы империи с
164
норманами в 80-х годах XI в. он был в принципе на византийской стороне. Это не помешало Бодину воспользоваться затруднительным положением империи и завоевать земли Боснии и Рашки. Управлять ими он поставил своих жупанов. С именем жупана Рашки Вукана связано постепенное перемещение центра Сербского государства во внутренние области. Это происходило в борьбе с Византией и в условиях упадка Дуклянского княжества. Начиная с XII в. на первое место в политической истории сербских земель выходит Рашка. Воплощенная именно в Рашке сербская государственность достигла в течение двух последующих столетий вершины своего развития.
1. Goldstein I. О etapama u razvoju hrvatskog društva i о periodi zaci ji hrvatske povjesti do 13 stoljeća // Historijski zbornik. 1988. 41(1). S. 253—279.
2. Klaić N. Povijest Hrvata u ranom srednijem vijeku. Zagreb, 1975. S. 206, 221; Тыпкова-Заимова В. Формы власти в Византии и в Балканских государствах (до X в.) // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987. С. 121.
3. Const. Porph. DAI; Katić L. Saksonac Gottschalk na dvoru kneza Trpimira. Zagreb, 1932; Шишић Ф. Летопис попа Дукљанина. Београд, 1928, Šišić F. Priručnik izvora hrvatske istorije. Zagreb, 1914. D. 1. S. 122—125.
4. Šišić F. Priručnik... S. 192—195; Klaić N. Op. cit. S. 225, 233.
5. У Готшалка Трпимир назван "rex Sclavorum" (Klaić N. Op. cit., S. 225). В надписи из окрестностей Солина, датированной 852 г., встречается термин ”dux" (Šišić F. Priručnik... S. 122).
6. Šišić F. Povijest Hrvata u vrijeme národních vladara. Zagreb, 1925. S. 666.
7. Klaić N. Op. cit. S. 232—236.
8. Пассаж в грамоте, где описываются границы митрополии, считается поздней интерполяцией: Klaić N. Op. cit. S. 234, bjel. 29.
9. Klaić N. Op. cit. S. 236; Šišić F. Povijest... S. 660.
10. Šišić F. Priručnik... S. 193; Idem. Povijest... S. 332; Klaić N. Op. cit. S. 237—238.
11. Katić L. Op. cit., S. 13—15.
12. Const. Porph. DAI. 31. P. 151.
13. Ferluga J. L’amministrazione bizantina in Dalmazia. Venezia, 1978. P. 162—163; Klaić N. Op. cit., S. 225.
14. Шишић Ф. Летопис... С. 312, коммент. 172.
15. Ф. Шишич (Šišić F. Povijest... S.345) считает, что Домогой (864—876 гг.) — представитель другого рода.
16. Ferluga J. Op. cit., S. 160.
17. Const. Porph. DAI. 30. P. 147; Ferluga J. Op. cit., S. 176—177; Šišić F. Povijest... S. 388— 389; Klaić N. Op. cit. S. 243.
18. Šišić F. Priručnik... S. 122—124, 201.
19. Ibid. S. 195—197; Klaić N. Op. cit., S. 259, 261.
20. Klaić N. Diplomatička analiza isprava iz doba hrvatskih narodnih vladara 1 // Historijski zbornik. 1965. 18. S. 147.
21. Šišić F. Povijest... S. 395—396.
22. Const. Porph. DAI. 30. 145; Klaić N Op. cit. S. 285—288.
23. Goldstein I. Op. cit., S. 265.
24. Ibid. S. 265—266; Šišić F. Priručnik... S. 122, 126—127.
25. Šišić F. Priručnik... S.126—127.
26. Šišić F. Povijest... S. 414; Klaić N. Op. cit., S. 290, N 63.
27. Šišić F. Priručnik... S. 213.
28. Klaić N. Op. cit.
29. Const. Porph. DAI. 31. P. 151.
30. История на България. С. 1981. T. 2. С. 291—292.
31. См. примеч. 22. Это первое свидетельство существования титула “бан" в Хорватии Этимология слова выводится из аварского языка (Šišić F. Povijest... S. 680; Klaić N. Op. cit. S. 279).
165
32. Klaić N. Op. cit. S. 278—279.
33. Thomae archidiaconi História Salonitana. Zagreb, 1894; Šišić F. Priručnik... S. 213—224; Klaić N. Op. cit. S. 22—28.
34. Klaić N. Op. cit., S. 300.
35. Const. Porph. DAI. 31. 151; Klaić N Op. cit. S. 312.
36. Šišić F. Povijest... S. 431.
37. Шишић Ф. Летопис... С. 323. коммент.. С. 167, 172; Klaić N. Op. cit., S. 316.
38. Šišić F. Povijest... S. 435—436; Klaić N. Op. cit. S. 312.
39. Klaić N. Op. cit. S. 313; Šišić F. Priručnik... S. 250.
40. Шишић Ф. Летопис... С. 331; История на България. Т. 2. С. 411; Историја Срба. Београд, 1981. T. 1. С. 169.
41. Šišić F. Povijest... S. 469.
42. Thomae... S. 38; Ferluga J. Op. cit. S. 192—193.
43. Самые достоверные сведения об этой эксплуатации дает венецианский хронист Иоанн Диакон: Fonti per la storia d’Italia. I. Cronache veneziane antichissime. Roma, 1890. P. 153 passim. Ср.: Šišić F. Povijest.. S. 474—475; Klaić N. Op. cit. S. 328—329; Ferluga J. Op. cit. S. 195.
44. Šišić F. Povijest... S. 475.
45. Klaić N. Op. cit. S. 330; Šišić F. Povijest... S. 478.
46. Goldstein I. Op. cit. S. 268; Klaić N. Op. cit. S. 352—356.
47. Šišić F. Priručnik... S. 230—231.
48. Ibid. S. 249—250. Титулатура правителя. "Ego Cresimir, qui alie nomine uocatur Petrus, Chroatorum rex Dalmatinorumque".
49. Имена последних банов — Гварда, Божетех и Стефан (Klaić N. Op. cit. S. 313).
50. Šišić F. Povijest... S. 518—519, 524—525, 526—527.
51. Ibid. S. 525.
52. Klaić N. Op. cit. S. 349—350.
53. Šišić F. Priručnik... S. 230; Klaić N. Op. cit. S. 357.
54. Šišić F. Povijest... S. 552; Klaić N. Op. cit. S. 357.
55. Klaić N. Op. cit. S. 368—374.
56. О бане Звонимире см.: Goldstein I. Op. cit. S. 270.
57. Šišić F. Povijest... S. 559; Idem. Priručnik... S. 268—269.
58. Klaić N. Op. cit. S. 516—517.
59. Ibid. S. 532.
60. Острогорски Г. Историја Византије. Београд. 1959. C. 364.
61. Грачев В.П. Сербская государственность в X—XIV вв. М., 1972.
62. Тъпкова-Заимова В. Нашествия и етнически промени на Балканите през VI—VII век. С., 1966; обзор литературы см.: Ditten H. Zur Bedeutung der Einwanderung der Slawen // Byzanz im 7. Jahrhundert: Undersuchungen zur Herausbildung des Feudalismus. B., 1978. S. 127—129; Историја српског народа. Београд, 1981. T. 1. С. 109—124. (автор — Й. Ковачевич).
63. Перевод соответствующих фрагментов см.: ВИИНЈ. Београд, 1959. Т. II.
64. Там же. С. 12—13; Consт. Porph. DAI. P. 122—127.
65. Динић M. Српске земле у средњем веку: Историјиско-географские студије. Београд. 1978.
66. Ферлуга Ј. Визанпијска управа у Далмацији. Београд, 1957.
67. Ср.: Наумов Е.П. Становление и развитие сербской раннефеодальной государственности // Раннефеодальные государства на Балканах. VI—XII вв. М., 1985. С. 189—190.
68. Там же.
69. ВИИНЈ. T. II. С. 47, 48; Const. Porph. DAI. P. 154—157.
70. ВИИНЈ. T. II. С. 59; Const. Porph. DAI. P. 160—162.
71. ВИИНЈ. Т. II. C. 14—15; Const. Porph. DAI. P. 127—129.
72. ВИИНЈ. Т. II. C. 50; История на България T 2. C. 158—161.
73. ВИИНЈ. Т. II. C. 51; Const. Porph. DAI. P. 154; История на България. T. 2. C. 213—214.
74. Историја српског народа T. 1. C. 149.
75. ВИИНЈ. Т. II. C. 36; Const. Porph. DAI. P. 144—146.
76. Историја српског народа. T. 1 C. 156.
77. История на България. T. 2. C. 278.
78. ВИИНЈ. T. II. C.56; Const. Porph. DAI. P. 158; Историја српског народа T. 1. C. 187—189.
79. ВИИНЈ. T II. C. 62; Const. Porph. DAI. P. 162—164.
166
80. Там же.
81. ВИИНЈ. Београд, 1966. Т. III; Шишић Ф. Летопис...
82. Историја српског народа. T. 1. С. 169.
83. Шишић Ф. Летопис.... С. 344.
84. Историја српског народа. T. 1. С. 170.
85. История на България С., 1982. Т. 3. С. 78; Wasilewski Т. Stefan Vojislav de Zahumlje, Stefan Dobroslav de Zeta et Byzance au milieu du XIе siècle // ЗРВИ. 1971. XIII. С. 109—126.