19. «Грамматика македонского литературного языка» Б. Конеского и «Русский язык (грамматическое учение о слове)» В.В. Виноградова (влияние и традиции)
Н.В. Боронникова
(Пермский государственный национальный исследовательский университет, Пермь)
«Грамматика македонского литературного языка» в двух томах (1952-1954 гг.), написанная Блаже Конеским [1], сыграла основополагающую роль в истории кодификации македонского языка.
Как известно, официальная кодификация македонского литературного языка происходит в 1944—1945 гг., после образования независимой Республики Македония в составе Югославии. Хотя сам процесс выбора диалектной основы для македонского литературного языка начинается еще в середине XIX в., когда Партений Зографский (1818-1876) говорит о «среднем» болгаро-македонском языке, в котором в одинаковой степени должны быть представлены черты обеих языковых систем. А в начале XX в. Крсте Петков Мисирков (1874—1926) в книге «За македонцките работа» (1903) формулирует принципы кодификации литературного языка на основе черт центральных говоров западной диалектной группы. Принципы, сформулированные К.П. Мисирковым, были положены
1. Конеский Блаже (1921-1993) - македонский поэт, прозаик, эссеист, лингвист, историк литературы, переводчик. Профессор и первый ректор Университета им. свв. Кирилла и Мефодия в г. Скопье (Р. Македония). Академик, первый президент Македонской академии наук и искусств, член академий наук Загреба, Белграда, Сараево, Чикаго, Лодзи. Один из основателей Союза писателей Македонии и первый его председатель. Редактор журналов «Нов ден» и «Македонски јазик». Один из кодификаторов македонского литературного языка. Основные труды в области лингвистики: «Македонски правопис со правописен речник» (соавт. К. Тошев, 1950), «Граматика на македонскиот литературен јазик» (1952-1954), «За македонскиот литературен јазик» (1952), «Речник на македонскиот јазик» (Ред. Т. 1 (1961), Т. 2 (1965), Т. 3 (1966)), «Историја на македонскиот јазик» (1965), «Јазикот на македонската народна поезија» (1971), «Македонскиот 19. век, јазични и кгнижевно-историски прилози» (1986), «Тиквешки зборник» (1987) (инф. по «Кратка Ми-Анова енциклопедија: македонски писатели»: 47—48).
236
в основу концепции македонского литературного языка, разработанной комиссией по вопросам языка и орфографии в 1944-1945 гг. [2]
В конце 40-х - начале 50-х гг. XX в. македонские исследователи начинают активно работать над созданием нормативных кодексов, школьных грамматик и учебников, словарей македонского языка (Круме Кепеский, Крум Тошев, Блаже Конеский, Божидар Видоеский, Тодор Димитровский, Кирил Конеский, Радмила Угринова-Скаловска, Благоя Корубин, Трайко Стаматоский и др.). Наиболее авторитетным трудом по грамматике македонского языка стала работа Б. Конеского. Охват материала, экскурсы в историю и балканские параллели, обзор развития македонского языка со времен создания славянской письменности и до 1945 г., а также ярко выраженная авторская позиция по ряду теоретических вопросов делают эту работу центральной в дальнейшем ходе развития македонского литературного языка и теории грамматики.
В предисловии ко второй части своего исследования Б. Конеский отмечает, что при трактовке частей речи он опирался на достижения современной ему славянской грамматики, прежде всего на книгу акад. В.В. Виноградова «Русский язык (грамматическое учение о слове)» (1947 г.), конечно же, учитывая при этом специфику грамматической структуры родного языка. Вторая грамматика, которая послужила ему теоретической основой, - это работа американского лингвиста X. Ланта (1952) [3]. Именно эта отсылка автора к теоретическим источникам подтолкнула нас к мысли о сопоставительном исследовании грамматических трудов Б. Конеского и В.В. Виноградова в русле общей темы македонско-русской конференции.
Различным аспектам грамматики Б. Конеского посвящено немало работ как македонских, так и зарубежных исследователей. Так, роль грамматики Конеского в процессе кодификации македонского литературного языка рассматривается в статьях Б. Видоеского (Видоески 1997), Р.П. Усиковой (Усикова 2002), П. Гарда (Гард 1999), Л. Макарийоской
2. Правила македонского литературного языка были зафиксированы в орфографических кодексах 1945 г. и 1948 г. В 1950 г. К. Тошев и Б. Конеский издают расширенный орфографический кодекс македонского языка, включающий краткое грамматическое описание и словарь (См. Конески, Тошев. 1950).
3. См. Конески Б. 1967. С. 7.
237
(Макаријоска 2002); специфике научного стиля грамматики посвящены труды Л. Миновой-Гюрковой (Минова-Ѓуркова 1999) и В. Пянки (Пјанка 2002); отдельные грамматические аспекты в трактовке Б. Конеского становятся предметом исследований 3. Тополиньской (Тополињска 1999) и Н. Чундевой (Чундева 2002). История создания и наиболее полное структурное и содержательное описание грамматики Конеского представлено в работе Р.П. Усиковой (Усикова 2002). В статье мы не будем подробно останавливаться на описании содержания теоретической грамматики Конеского, обратимся лишь к ряду аспектов, которые позволят нам сопоставить исследование Конеского с работой В.В. Виноградова. Это - цель грамматического описания языков; предмет исследования; подходы к отбору и описанию материала; принципы классификации частей речи и трактовки грамматических явлений.
Книга В.В. Виноградова «Русский язык (грамматическое учение о слове)» выходит в 1947 г., она представляет собой переработку предыдущего труда автора «Современный русский язык» (1938. Вып. I и II). Параллельно Виноградов занимается проблемами исторической лексикологии русского языка, что не могло не сказаться на его грамматическом учении о слове. Автор в предисловии пишет, что он поставил перед собой задачу не только изложить собственную систему грамматического учения в виде целостного монографического исследования о слове, но и показать те пути, по которым двигалась лингвистическая мысль в поисках решения основных вопросов русской грамматики (см. Виноградов 1947:2). По словам Виноградова, «...составление грамматики любого языка сопряжено с величайшими трудностями - теоретическими и практическими. Объем и задачи грамматики не очерчены с достаточной ясностью. Приемы грамматического исследования у разных лингвистов очень разнородны. Так, в грамматике современного русского языка разногласий и противоречий больше, чем во всякой другой науке. Почему так? Можно указать две общие причины. Одна чисто практическая. Грамматический строй русского языка плохо изучен. Освещение многих грамматических вопросов основывается на случайном материале. <...> Фактический языковой материал, на который опираются русские грамматики разных направлений, беден и однообразен. Многие светлые идеи, открытые прежней грамматикой и вновь выдвигаемые общим языкознанием,
238
не находят применения в современных грамматических учениях. Поэтому необходимо при построении грамматической системы современного русского языка глубже использовать лингвистическое наследство и шире привлекать свежие факты живого языка. Другая причина блужданий современной грамматики - в отсутствии прочных теоретических основ, в отсутствии определения или точного описания основных грамматических понятий <...> ... исследователь грамматики современного русского языка обязан раскрыть содержание тех грамматических понятий, которые он кладет в основу своего построения» (Виноградов 1947: 3-4).
Задачи, поставленные автором, были успешно реализованы в его исследовании. Как отмечает Е.М. Галкина-Федорук, «в книге "Русский язык" В.В. Виноградов обобщил весь предшествующий опыт русского языкознания» (Галкина-Федорук 1956: 8). Кроме того, ученый сопоставляет труды отечественных лингвистов с историческими и современными достижениями западноевропейских ученых, что позволяет ему дать описание языка на широком общетеоретическом фоне. Ю.В. Рождественский в статье «Лингвистического энциклопедического словаря», посвященной идеям виноградовской школы в отечественной лингвистике, пишет, что «книга Виноградова послужила научной основой для создания последующих грамматик русского языка и грамматик языков народов СССР» (Рождественский 1991: 84). По словам Ю.В.Рождественского, «идеи Виноградова о грамматике современного русского литературного языка легли в основу общей и частной дидактики русского языка и многих учебных (школьных и вузовских) пособий. Были созданы серии учебников для средней и высшей школы (A.M. Земский, С.Е. Крючков, Л.Ю. Максимов, Н.М. Шанский, Л.А. Чешко и другие)» (Там же: 85). Кроме того, учеными виноградовской школы написана описательно-нормативная «Грамматика русского языка» АН СССР (1952-1954). Под руководством Н.Ю. Шведовой были созданы академические грамматики - «Грамматика современного русского литературного языка» (1970), «Русская грамматика» (т. 1-2, 1980). В этих грамматиках способы описания словообразования, частей речи, морфологии, синтаксиса во многом опираются на научную концепцию Виноградова.
239
Что касается работы Б. Конеского, то автор определяет свою цель следующим образом: создать такую грамматику, которая по охвату материала и по способу его интерпретации послужила бы на современном этапе теоретической основой для школьных грамматик и в то же время могла бы познакомить каждого образованного человека с македонским литературным языком (см. Конески 1967: 5). Автор подчеркивает, что он основывается на достижениях лингвистики в области македонского языка современного ему периода [4], что неизбежно приводит к неполноте охвата всех возможных грамматических явлений. Однако исчерпывающее описание македонской языковой системы в столь краткий период - это непосильная для одного человека задача, она требует координации усилий целой группы лингвистов и большей затраты времени.
По мнению Б. Конеского, для того чтобы добиться известной унификации в трактовке языковых явлений молодого литературного языка, в грамматике должна отражаться активная авторская позиция по всем теоретическим вопросам. Объяснение грамматических терминов не может стать основной задачей подобной грамматики [5], однако, как отмечает автор, в ряде случаев он делает и это (Там же: 6).
Таким образом, принципиальное отличие в подходах авторов к задачам грамматического описания находится в зависимости от степени разработанности национальной лингвистической традиции. Цель Виноградова состоит в том, чтобы проследить линию развития грамматической науки в отечественном и зарубежном языкознании и высказать собственное мнение по тому или иному вопросу, опираясь на богатый иллюстративный материал. Основная же задача Конеского - дать такое
4. В 1946 г. выходит первая грамматика македонского языка, предназначенная для школ. Автор - Круме Кепеский (1909-1988). В учебнике в сжатой форме (объем грамматики всего около 80 страниц) излагаются сведения о месте македонского языка среди других славянских языков, о его диалектном членении и истории развития, вводится основная грамматическая терминология, необходимая для школьного обучения, перечисляются основные разделы грамматики в соответствии с традиционным лингвистическим подходом (фонетика, этимология (в разделе речь идет о словообразовании), морфология, синтаксис (и пунктуация), орфография). Далее автор дает краткое описание этих разделов. Принципы грамматического описания, предложенные Кепеским, становятся традиционными в македонской лингвистике.
5. По этому вопросу Б. Конеский полемизирует с К. Кепеским, который в своей грамматике особое внимание уделяет объяснению основной лингвистической терминологии.
240
описание языка, которое стало бы основой для развития теоретической грамматики и, несомненно, для практики преподавания. И если принять во внимание, что это первое теоретическое исследование на материале македонского языка [6], то задачи автора вдвойне усложняются: нужно выбрать способ описания материала, теоретическую концепцию, а среди всего многообразия языковых явлений отобрать те, которые следует возвести в ранг нормы.
Как известно, В.В. Виноградов предложил деление грамматики на грамматическое учение о слове, учение о словосочетании, учение о предложении и учение о сложном синтаксическом целом. В качестве предмета исследования книги «Русский язык» Виноградова выступает грамматическое учение о слове. Виноградов показал, что «границы между морфологией и синтаксисом очень неустойчивы и неопределенны. Часть грамматических явлений, относимых к морфологии, легко находит себе место в синтаксисе и лексикологии. Синтаксис не может обойтись без учения о слове как о составной части предложения. <...> Другая часть морфологии, исследующая и излагающая методы образования слов, может войти в лексикологию, т.е. в учение о словаре, о закономерностях изменений лексической системы языка. Таким образом, положение морфологии как науки о строении и образовании слов и форм слов оказывается непрочным» (Виноградов 1947: 4). В историческом развитии языка грамматические и лексические формы и значения органически связаны, влияют друг на друга, поэтому, по мнению Виноградова, изучение грамматического строя языка без учета лексической его стороны невозможно (Там же: 7). Это теоретическое положение Виноградова предопределяет его подход к материалу и выводит за рамки лингвистических традиций того периода.
Грамматика Конеского, как мы уже говорили, состоит из двух частей. Первая включает краткий обзор истории становления македонского литературного языка и раздел, посвященный сегментным и несегментным
6. Конечно, не следует забывать, что к тому времени выходит научное описание македонского языка, сделанное американским лингвистом X. Лантом, поэтому в трактовке некоторых грамматических явлений Б. Конеский опирается именно на это исследование. Однако, как отмечает в предисловии к своей работе X. Лант, Б. Конеский был одним из его консультантов по вопросам грамматики македонского языка (Lunt 1952: III-XII).
241
единицам фонетического уровня. Предметом же второго раздела являются формы и их использование. Форма Конеским понимается достаточно широко - это и формы словоизменения, и формы словообразования. Автор достаточно подробно останавливается на лексикограмматической и собственно грамматической семантике каждой формы и обращается к их синтаксическим функциям. Конечно же, «системное изложение синтаксической материи» - это дело будущего, как говорит Б. Конеский (Конески 1967: 7), однако практически все исследователи лингвистического наследия Конеского отмечают его несомненный вклад в развитие синтаксиса в македонистике (см. Тополињска 1999; Усикова 2002). Подход к слову как к центральной грамматической единице опирается на виноградовскую концепцию, и хотя многие историографы отмечают дескриптивный характер описания материала: от формы к семантике, - хотелось бы подчеркнуть, что грамматика Конеского выбивается из структурального описания материала. Автор не пытается построить упрощенную схематическую модель описания языка, а показывает языковое явление во всей его сложности и многообразии, обращаясь к разговорной речи, диалектным формам, делая отсылки к истории и сопоставляя данные македонского языка с языковыми фактами других балканских языков [7]. Кроме того, он говорит о функциональносемантическом варьировании тех или иных явлений в македонском языке (например, о способах выражения свидетельской модальности и результативности, категорий количества и качества), что делает его подход актуальным и с точки зрения современной функциональной парадигмы лингвистических исследований.
Приемы подачи и описания материала Конеского сближают его исследование с виноградовским. Основу выбора исследовательского метода в обоих случаях составляет специфика языкового материала. В качестве иллюстративных примеров в грамматиках используются не искусственные, сконструированные примеры, а поэтические и прозаические художественные тексты, живая разговорная речь. Так, в работе Конеского приводятся примеры из художественного творчества прозаиков, поэтов и драматургов современного ему периода: С. Попова, К. Чашуле,
7. Впоследствии эти «замечания» станут предметом исследования в труде Б. Конеского «Историја на македонскиот јазик» (1965).
242
Е. Спространова, В. Малеского, А. Шопова, Й. Бошковского, В. Илёского и др. В грамматике широко представлены также фольклорные записи братьев К. и Д. Миладиновых, М. Цепенкова, что свидетельствует о понимании Б. Конеским народной основы македонского литературного языка [8]. Вторая цель, которую он преследует, опираясь на такой материал, - сделать язык описания более доступным и понятным рядовому читателю, а использование диалектных примеров, по мнению Б. Конеского, только упрощает его задачу.
В.Г. Костомаров в своей статье о Виноградове писал: «...оставаясь на почве фактов во всем их многообразии, он (Виноградов - вставлено мной. - Н.Б.) стремится разрешить тот или иной вопрос в его реальной структурной сложности» (Костомаров 1971: 4). Это высказывание Костомарова, на наш взгляд, в полной мере применимо и к подходу Конеского. Несмотря на прескриптивный характер грамматики, Конеский пытается показать отступления от кодифицированных норм в разговорном узусе и диалектах, представляя общенародный язык во всем богатстве форм. Например, в разделе, посвященном категории определенности-неопределенности имен существительных в македонском языке, Конеский отмечает, что в речевой практике возможно использование члена в тех случаях, которые не предусмотрены стандартом. Так, в разговорной речи член употребляется с полными формами личных имен или же с географическими названиями, которые обычно встречаются только в общей форме: Натема ти Стојанот. Ај да се сневиди и Скопјево. - Ај да се запусти и Вардарот (Конески 1967: 228). В данном случае членные формы не имеют семантики определенности, потому что имена собственные являются определенными по своей сути, назначение членных форм заключается в выражении какого-либо эмоционального отношения говорящего к предмету речи (негодования, иронии, подчеркнутой интимности и т.п.). Еще один случай нестандартного употребления членной формы - это одновременное использование указательного местоимения и члена в составе одной именной группы (Тој човекот дојде). По мнению Б. Конеского, здесь происходит перераспределение функций
8. См. соответствующий раздел в грамматике Б. Конеского, с. 59-75. Особую роль в формировании литературного языка Б. Конеский, вслед за К.П. Мисирковым, отводит прилепско-битольским говорам, которые были родными для него (Конески 1967: 69).
243
детерминативов, роль члена - выражение грамматической определенности, местоимение же выполняет функцию указателя, усиливая значение определенности, выраженной в членной форме (Там же: 230). Любопытны также замечания Б. Конеского по поводу широкого распространения в разговорной речи результативных конструкций с глаголом има, автор предполагает их дальнейшее развитие и вхождение в литературный язык (см. Конески 1967: 503); это предположение находит свое подтверждение в современных лингвистических исследованиях.
Что касается грамматической классификации слов (форм), то Виноградов создал новую систематизацию частей речи, применив предложенный Л.В. Щербой [9] критерий синтаксических свойств слова: в систему частей речи были включены «частицы речи», модальные слова и категория состояния. По мнению Виноградова, при классификации частей речи нужно учитывать ряд критериев: 1) синтаксические функции слов; 2) морфологические значения слов и форм слов; 3) вещественные (лексические) значения слов; 4) способы отражения действительности; 5) природу соотносительных и соподчиненных грамматических категорий, которые связаны с той или иной частью речи (см. Виноградов 1947: 38-39). Таким образом, система частей речи в теории Виноградова приобретает следующий вид:
1. Части речи: 1) имена (существительное, прилагательное, числительное); 2) местоимение (находящееся в состоянии разложения); 3) глагол; 4) наречие; 5) категория состояния;
2. Частицы речи: 1) частицы в собственном смысле: модальные связки, предлоги, союзы; 2) междометия;
3. Модальные слова (Там же: 42-44).
В основной части грамматики Виноградов описывает систему частей речи русского языка, раскрывая понятийную и грамматическую природу каждой категории, выделяя лексико-грамматические разряды слов, входящих в состав данной категории; описывая систему форм и их значения, а также основные словообразовательные модели каждой части речи. Как отмечает Виноградов, «не надо думать, что части речи одинаковы по количеству и качеству во всех языках мира. В системе частей речи отражается стадия развития данного языка, его грамматический строй» (Виноградов 1947: 39).
9. Щерба Л.В. О частях речи в русском языке // Избранные работы по русскому языку. М., 1957. С. 63-84.
244
В основе классификации частей речи Б. Конеского лежит виноградовский подход (с известными допущениями), который представлял на тот период одну из самых современных грамматических теорий на материале славянских языков. Этот подход существенно отличался от трактовки частей речи в школьных грамматиках македонского языка того периода (см. Кепески 1946: 27 [10]). Допущения касаются количества частей речи (исключение из состава частей речи категории состояния, традиционно рассматриваемой только в русской грамматике), места междометий среди частей речи и состава грамматических категорий, что обусловлено, конечно же, грамматическим строем македонского языка (флективный язык аналитического типа). Так, Конеский, исходя из семантики части речи и ее функций в предложении, делит все слова на полнозначные и служебные. В состав полнозначных слов входят имя существительное, имя прилагательное, числительное, местоимение, глагол и наречие. К служебным словам относятся предлоги, союзы и частицы. Функционально и семантически противопоставлены этим двум группам модальные слова и междометия. Кроме того, Конеский отмечает, что строгой границы между частями речи провести невозможно, что существуют переходные случаи, обладающие свойствами нескольких частей речи (например, формы причастия) (Там же: 213-214).
Описание грамматических классов слов строится по тому же принципу, что и у Виноградова: общее значение грамматической категории, лексико-грамматические (семантические) разряды, форма и семантика грамматических категорий части речи, функции в предложении и основные словообразовательные модели. Это описание, на наш взгляд, отнюдь не вписывается в дескриптивистскую модель, а скорее напоминает описательный подход с элементами функционализма.
Итак, подведем итоги нашего краткого сопоставления двух грамматических исследований. Труды В.В. Виноградова и Б. Конеского, несомненно, сыграли ведущую роль в становлении грамматических традиций русского и македонского языков. Если грамматика Виноградова - это своеобразное обобщение и подведение итогов многовековых лингвистических исследований русского языка, то работа Конеского стала отправным
10. Ср. формально-морфологическую классификацию частей речи
на изменяемые-неизменяемые у К. Кепеского.
245
толчком для дальнейших более специализированных в какой-либо конкретной области исследований в македонистике, поскольку является первой теоретической работой на материале македонского языка, созданной македонским ученым. Несомненна ее ведущая роль в процессе кодификации македонского литературного языка, а многие из гениальных предвидений автора нашли свое подтверждение в ходе дальнейших научных изысканий.
В обеих грамматиках задается основа для описания языка, упорядочивается терминологический аппарат, прослеживается дальнейшая перспектива исследований (изучение синтаксиса и стилистики). Работы опираются на изучение живой, многогранной и постоянно изменяющейся языковой материи, что предопределяет подход к описанию материала, классификацию и трактовку языковых явлений. Широта взглядов, глубина трактовок, тонкие и точные лингвистические замечания, использование стилистически разнородного материала делает эти труды классическими, не теряющими своей значимости и для современных лингвистических исследований.
Литература
1. Видоески Б. По повод 25-годишнината од излегувањето на Граматиката на македонскиот литературен јазик од Блаже Конески // Македонски јазик. XXVIII. 1977. Скопје, 1977. С. 203-206.
2. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1947. 784 с.
3. Галкина-Федорук Е.М. Творческий путь академика В.В. Виноградова // Академику Виктору Владимировичу Виноградову к его шестидесятилетию. Сб. статей. М., 1956. С. 3-11.
4. Гард П. Блаже Конески и стандартизацијата на јазикот // Придонесот на Блаже Конески за македонската култура: Меѓународен научен собир 17 и 18 декември 1998 година. Скопје, 1999. С. 159-164.
5. Кепески К. Македонска граматика. Скопје, 1946. 78 с.
6. Кратка Ми-Анова енциклопедија: македонски писатели. Скопје, 2008. 137 с.
7. Конески Б. Граматика на македонскиот литературен јазик. Дел I и II. Скопје, 1967. 552 с.
8. Конески Б., Тошев К. Македонски правопис со правописен речник. Скопје, 1950. 178 с.
9. Костомаров В.Г. Слово о Викторе Владимировиче Виноградове // Памяти академика Виктора Владимировича Виноградова: Сборник статей. М., 1971. С. 3-13.
246
10. Макаријоска Л. Придонесот на Блаже Конески за македонската наука за јазикот // Блаже Конески: осумдесет години од раѓањето: материјали од научен собир одржан во МАНУ. Скопје, 20 декември 2001. Скопје, 2002. С. 43-49.
11. Минова-Гуркова Л. Кон јазикот на Блаже Конески во неговата граматика // Придонесот на Блаже Конески за македонската култура: Меѓународен научен собир 17 и 18 декември 1998 година. Скопје, 1999. С. 201-205.
12. Пјанка В. Народного и интелектуалното во граматиката од Блаже Конески // Делото на Блаже Конески: остварувања и перспективи: Меѓународен научен собир по повод 80-годишнината од раѓањето на Блаже Конески. Скопје, 2002. С. 401-412.
13. Рождественский Ю.В. Виноградовская школа // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 84-85.
14. Тополињска З. Синтакса во граматиката на Б. Конески // Придонесот на Блаже Конески за македонската култура: Меѓународен научен собир 17 и 18 декември 1998 година. Скопје, 1999. С. 133-137.
15. Усикова Р.П. Значењето и улогата на «Граматиката на македонскиот јазик» од Блаже Конески за кодификацијата и афирмацијата на македонскиот литературен јазик // Делото на Блаже Конески: остварувања и перспективи: Меѓународен научен собир по повод 80-годишнината од раѓањето на Блаже Конески. Скопје, 2002. С. 391-400.
16. Чундева Н. За третманот на морфонолошките појави во граматиката на македонскиот литературен јазик од Блаже Конески // Делото на Блаже Конески: остварувања и перспективи: Меѓународен научен собир по повод 80-годишнината од раѓањето на Блаже Конески. Скопје, 2002. С. 419-434.
17. Lunt H. G. Grammar of the Macedonian literary language. Skopje, 1952. 302 p.