5. НАЗВАНИЯ РОДСТВА И ТЕРМИНЫ ОБРАЩЕНИЯ СЛАВЯНСКОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ В РУМЫНСКОМ ЯЗЫКЕ [1]
Г. Михаилэ
Большое значение в изучении результатов румынско-славянского билингвинизма в древнюю эпоху имеет исследование названий родства славянского происхождения в румынском языке [2]. Прослеживание соответствующих слов на территории румынского языка, в их взаимодействии
1. Глава из работы о древних южнославянских заимствованиях в румынском языке. Здесь были использованы следующие сокращения при цитировании словарей:
А — Academia Republicii Populare Romîne. Dicţionarul limbii romîne literare contemporane. Vol. I, II, III, 1955, 1956, 1957;
Berneker — E. Berneker, Slavisches Etymologisches Wörterbuch. I Band (A—L), II Band (Lief. 11), Хейдельберг, 1908—1913;
Candrea — I. A. Candrea, Dicţionarul limbii rumîne din trecut şi de astăzi, Бухарест, 1931;
Capidan, El. sl. — Th. Capidan, Elementul slav în dialectul aromîn, Бухарест, 1925;
Dalametra — I. Dalametra. Dicţionar macedo-romîn, Бухарест, 1906;
Isačenko — A. V. Isačenko, Slovensko-ruský překladový slovník, I (А —О), Братислава, 1950;
Kniezsa — Kniezsa I., A magyar nyelv szláv jövevényszavai. I/1, 2, Будапест, 1955;
Meyer, EWA — G. Meyer, Elymologischcs Wörterbuch der albanesischen Sprache, Страсбург, 1891;
Pleteršnik — M. Pleteršnik, Slovensko-nemški slovar, I—II, Любляна, 1894—1895;
Sadnik—Aitzet. — L. Sadnik und B. Altzetmüller, Handwörterbuch zu den altkirchenslavischen Texlen, Хейдельберг, 1955;
Tiktin — H. Tiktin, Dicţionar romîn, german, I—III, Бухарест 1895—1925;
Trávniček — Fr. Trávniček. Slovnik jazyka českého, 4 vyd., Прага 1952;
Бернштейн — С. Б. Бернштейн, Болгарско-русский словарь, Москва, 1953;
БТР — Л. Андрейчин и др., Български тълковен речник, София, 1955;
Геров — H. Геров, Речник на български език с тълкуване речите на български и на руски, I—V, Пловдив, 1895—1904;
Гринч. — Б. Гринченко, Словарь української мови, Держ. вид. Укр., 1925;
Даль — Вл. Даль, Толковый словарь живого великорусского языка, I—IV, Москва, 1955;
Желех. — Е. Желеховский, Малоруско-немецкий словарь, I—II, Львов, 1886;
Ив. Бр. — F. Ivekovič i I. Broz, Rječnik hrvatskoga jezika, I—II, Загреб 1901;
Караџић — В. Ст. Караџић, Српски рјечник..., IV изд., Београд, 1935;
Млад. Ст. — Ст. Младенов, Етимологически и правописен речник на българския книжовен език, София, 1941;
РБ — Българска Академия на науките. Речник на съвременния български книжовен език, I, II, София, 1955 и след.;
Слов, русск. яз. — Словарь русского языка, составленный Вторым отделением Академии Наук (словарной комиссией АН СССР), Спб. — Ленинград, 1895 и след.;
Уш. — Толковый словарь русского языка, под редакцией Д. Н. Ушакова, I—IV, Москва, 1935—1940.
2. См. перечисление некоторых из них у О. Densusianu, Histoire de la langue roumaine, t. I, Париж 1901, стр. 238;
Al. Rosetti, Istoria limbii romîne, III: Limbile slave meridionale, Бухарест, 1940. стр. 92 (Influenţa limbilor slave meridionale asupra limbii romîne — sec. VI—XII —, Бухарест 1954. стр. 40, 42).
52
со словами латинского происхождения, показывает сложный характер подобных процессов, а также насколько глубоким могло быть включение иноязычных элементов в романскую речь карпато-дунайских земель.
Часто случается, что слова разного происхождения называют одно и то же понятие, одну и ту же «вещь». Так, старорумынские тексты еще сохраняют латинское gintu «род» [3], которое постепенно было вытеснено славянским rod — rudă. Но, наряду с этим, в определенных областях появилось и слово венгерского происхождения neam (< венг. nem), которое сосуществует со словом славянского происхождения, как в современном литературном языке, так и в народных говорах.
Подобные слова как нельзя лучше показывают, что мы имеем здесь дело не с простым заимствованием слова вместе с «предметом новшества», а с более сложным процессом включения «чужого» слова в свой словарь, с его использованием наряду со «своими» и с постепенным вытеснением второго, в результате различных причин [4].
Данную группу слов можно назвать одновременно «названия родства и термины обращения», ибо некоторые названия родства встречаются и в обращении к неродственным лицам (напр. maică ’мама’, lele ’тетка’). Как имена обращения, они часто имеют стилистические оттенки н обычно употребляются в дружественном общении разноязычных коллективов.
Так, если обратиться к современным языковым отношениям, то можно наблюдать, что в селах Трансильвании, где живут бок о бок румыны и венгры, нередко встречается в языке румын слово венгерского происхождения baci 'дядя’ (< венг. bácsi), в особенности тогда, когда говорящие румыны обращаются к венграм, напр. Ianoş baci (венг. Iános bácsi). На юго-западе страны, в Банате, встречается слово uică ’дядя’ с разными конкретными употреблениями (см. ALRM I 214, 285, 232), наряду с другими словами, употребляющимися как здесь, так и в других областях [5]. Это слово является поздним заимствованием с сербского языка: сербск. ујко, ујка, ујак ’дядя, брат матери’ (стсл. uјь ’брат матери’ [6]; ср. и болг. уйко, уйка, уйчо и пр. ’то же’, словацк. ujo, ujko, ujec).
Как известно, основные термины родства в румынском языке имеют латинское происхождение, как слова сравнительно редко подвергающиеся замене в истории языков: frate ’брат’, soră ’сестра’, fiu ’сын’, fiică ’дочь’, unchi ’дядя’, nepot ’племянник, внук’, socru ’свёкор, тесть’,
3. См. напр. Al. Rosetti, Istoria limbii romîne, VI, Бухарест, 1946, стр. 252 (Limba romînă in sec. XIII—XVI, Бухарест, 1956, стр. 179).
4. См. об этом в работах Л. В. Щербы (Sur la notion de mélange des langues. «Яфетический сборник», IV, 1925, стр. 14), Л. П. Якубинского (Несколько замечаний о словарном заимствовании. «Язык и литература», т. I, вып. 1—2, Лгр, 1926, стр. 1), А. М. Селищева (Славянское население в Албании, София, 1931, стр. 141).
5. См. об этом М. Sala, Termenii pentru «unchi» după «Atlasul Lingvistic Romîn». «Studii şi cercetări lingvistice», VI (1955), 1—2, стр. 133—155.
6. Термин родства, унаследованный от общеиндоевропейского; см. А. Мейе, Общеславянский язык, Москва, 1951, стр. 396; А. Исаченко, Индоевропейская и славянская терминология родства, «Slavia», XXII (1953), 1, стр. 62.
53
soacră ’свекровь, теща’, noră 'сноха', ginere 'зять’; наряду с этими словами румынский язык унаследовал от латинского слова mamă ’мать, мама’ и tată ’отец’, как более интимные, происходящие из так называемого «детского языка» [7].
Но, наряду с ними, широко распространены в румынском языке и славянские названия, которые часто вступают с первыми в синонимические ряды (семантические, стилистические или территориальные). Иногда их значения конкретизируются по разному в различных областях румынской речи.
По всей вероятности, нет другого ряда слов, который свидетельствовал был лучше об очень тесных бытовых и семейных отношениях романизированного населения карпато-дунайских земель и славянского населения, в результате смешения которых образовался румынский народ [8]. В пограничных областях, там, где румынский народ соприкасается с современными славянскими народами (сербами, болгарами, украинцами), такие отношения, находящие свое выражение в языке, продолжаются и в настоящее время.
Что касается прежних времен, то известно высказывание Франца Йозефа Зульцера (ум. в 1791 г.), утверждавшего, что обилие славянских терминов, связанных с любовными и семейными отношениями, объясняется тем, что женясь на славянках, румыны должны были изучать известное количество славянских слов, чтобы говорить со своими любимыми. Такое высказывание часто приводилось в качестве курьеза, но оно содержит известную долю истины, хотя и не в том смысле, в котором это встречается у Зульцера [9].
Говоря о слове nevastă, к подобному заключению пришел в последнее время и акад. В.Ф. Шишмарев: «Очевидно, невестой называлась первоначально девушка-славянка, которую брали в жены, а так как в условиях тесного и длительного сожития со славянами это стало явлением очень обычным, то термин обобщился, стал общеупотребительным» [10].
Интересно проследить, какие значения и какое употребление имеет слово nevastă в румынском языке по сравнению с соседними славянскими языками. Обычно, при рассмотрении развития значений этого слова, исследователи ссылались на ст. сл. nevěsta ’sponsa’, указывая, что в румынском языке оно расширило свое значение [11]. Между тем, такое развитие значений в румынском языке объясняется на широком фоне
7. См. об этом: I. Iordan, Introducere in lingvistica romanică (litogr.), Бухарест, 1957, стр. 126 и след.
8. Говоря о таких словах, как nevastă 'молодая жена’, drag 'дорогой, милый’, a iubi 'любить' акад. Иоргу Иордан пишет что они указывают на «relaţii foarte strînse şi de natură mai mult decît paşnică, între populaţia romanizată din părţile noastre şi populaţia slavă, din amestecul cărora a ieşit poporul romîn» (указ. соч., стр. 129).
9. См. Franz Ioseph Sulzer, Geschichle des Transalpinische Daciens..., Вена. 1781, том II, стр. 61 и след. (цит. по книге L. Şăineanu, Istoria filologiei romîne, ed. 2, Бухарест. 1895, стр. 34—35).
10. В. Ф. Шишмарев, Романские языки юговосточной Европы..., сб. «Вопросы молдавского языкознания», М. 1953, стр. 76.
11. См., например, I. Şăineanu, Încercare asupra semasiologiei limbei romîne, Бухарест. 1887, стр. 168.
54
славянских языков, в первую очередь болгарского. Так, в современном болгарском языке невеста, невяста имеет значение русского 'невеста’ только как устаревшее (Бернштейн, 436), в то время как преобладающее значение — это 'молодица, молодуха’, «която скоро се е мъжила» (Геров, III, 257, см. и БТР, 444; РБ II, 222). Слово употребляется и в обращении к молодице со стороны свекора, свекрови (ср. русск. невестка), а также в обращении к молодой женщине.
В сербохорватском языке невеста означает не только ’sponsa, невеста’ (основное значение), но и 'братова жена’, ’синовља жена’ (по юго- западным краям — Караџић, 427; Ив. Бр. I, 807). Те же значения имеет и словенское nevesta — '1. die Braut. 2. bratova žena 3. sinová žena = snaha' (Pleteršnik, I, 706).
В украинском языке невіста имеет значение только ’жена, женщина’ (Гринч., 1076; см. и примеры), а невестка — то же, что и русск. невестка. Только в русском языке невеста сохраняет первоначальное значение ’sponsa’ (ср. и белорусск. нявеста), в то время как невестка означает ’жена брата или жена сына (для матери последнего) или жена одного брата для жены другого брата’ (Уш. II, 483; Даль, II, 509) [12]. Ср. также польск. newiasta 'женщина’, чешск. nevěsta' невеста' и невестка (по отношению к свекрови; см. Travniíek, 1031), словацк. nevesta невеста; невестка («synova manželka» — Isačenko, 491).
Что касается румынского языка, то положение слова nevastă приблизительно следующее. В старорумынских текстах, а также в арумынском и мегленорумынском диалектах, слово сохраняет еще первоначальное значение невеста (см. Tiktin, II 1054; Dalametra, 149, 159; n(i)veastă ; ALRM I 359).
Ср. в тексте XVII века: «Cela ce va lega nunta ce să zice, pre mire (жених) să nu se împreune cu nevasta-şi (невеста)». Evstratie, Şapte taine .. . Gaster, Chrest. rom. II, 116.
Но, в дальнейшем своем развитии на дакорумынской территории, слово расширило свое значение: это молодица, молодуха, невестка; недавно вышедшая замуж, а также жена , замужняя женщина (вообще)', но не’ старая женщина.
Ср. в старой народной балладе уменьшительное nevestioară в значении 'невеста; только что вышедшая замуж :
Bată-te focu, nănaş,
Cu cine mă cununaşi?
. . . . . . . . . . . . . .
Asară fusoi fecioară,
Miază noapte nevestioară,
Iar acum în zori de zuă
Iacătă-mă şi văduă.
(Gaster, Chrest. rom. II, 283).
12. Таким образом, оно не является уменьшительным по значению. Относительно трудностей при объяснении этимологии невеста — невестка см., например, Н. Трубецкой, «Slavia» I, (1922) стр. 12—21; А. Исаченко, указ. ст., стр. 77; Преображенский, Эт. сл., I, 598—9; М. Vasmer, Russisches etymologisches Wörterbuch, II, 205—206.
55
У Еминеску, nevastă в значении 'молодая жена, недавно вышедшая замуж’ :
Pe un pat de scînduri doarme tinăra nevastă
În mocnitul întuneric şi cu faţa la fereastră.
(Călin).
См. также в народной поэзии — ’(моя) жена’:
Foaie verde de-avrămeasă,
М-ajunse un dor d-acasă,
De copchii şi de nevastă.
— ’(Замужняя) женщина’ :
Mulţi copchii o sărăcit
Şi neveste-o văduvit.
Карты «Румынского лингвистического атласа» свидетельствуют о повсеместном распространении этого слова в румынском языке, хотя значения и конкретное употребление различны от области к области. Так, молодой замужней женщине говорят nevastă, nevastă tînără, nevastă nouă в Трансильвании и Молдавии (ARL II 166 [13]) и реже, в других местах. В значении жена слово встретилось составителям атласа в Олтении, Мунтении, южной Трансильвании (ARLM I 379). Следует отметить, что эта карта очень пестрая: в иных местах говорят sofie (напр. в сев. Трансильвании, частично в Мунт.), femeie (в Молд.), muiere (в Транс., Кришане, Банате) и т.п. (см, также ARL II 130, вопрос 2617). Что касается выражения 'моя жена', то в Олт., Мунт., южн. Транс. и части Молд. говорят nevasta mea, в остальной части Молд. и Транс. — femeia mea, а также, в Транс, и Банате, muierea mea.
В значении 'замужняя женщина (вообще)’ слово nevastă употребляется очень редко (см. ARLM I 278 — в пункте 308: Бихор). Общий термин для этого понятия—это femeie (лат. происх.), в Мунт., Молд., Транс.; наряду с ним употребляются еще muiere (лат. происх.), в Транс., Банате. и boreasă (из boiereasă < boier 'боярин , путем стяжения) в центре Трансильвании (см. ARLM I 278).
Исследование карт атласа убеждает нас в том, что в одних областях преобладает одно значение, в других — другое, что отражается и в литературном языке (см. значения этого слова в А, III, стр. 206).
Итак, одно приведение старославянской формы недостаточно для объяснения значений румынского слова. Из предыдущего видно, что такое постепенное расширение значения слова nevěsta произошло во всех славянских языках, в одних в большой степени, в других — в меньшей. В конце концов это объясняется постепенным затемнением первоначального, этимологического, значения. Тем самым, при употреблении
13. Вопрос был задач так: «Cum îi ziceţi unei femei măritate de 2—3 săptămîni?». В пункте 272 (сев. Транс.) субъект ответил: «Timp de un an după nuntă i se mai zice nevastă». См. подробнее ALR II 166 [вопрос 2694].
56
стало возможным разширить сферу значения, в особенности в заимствующем румынском языке [14].
Как было указано выше, слова mamă ’мать, мама’, и tată ’отец’, имеют латинское происхождение, но в то же время, как общеиндоевропейские слова, принадлежащие к так называемому детскому языку или фамильярной речи [15] они могут совпадать с соответствующими славянскими словами (Ср. бг., русск. мама и т.п.) [16]. Однако, в румынском языке встречаются две формы этих слов, обычно ласкательные, которые имеют славянские фонетико-морфологические признаки: maică и taică. Относительно первого ср.: бг. майка ’1. мать, мама. 2. почетно название на стара жена. . .’ (Геров, III, 43), срб. мајка ’мать, мама’ (Ив. Бр. I, 655), а также маја (этимол. см. Berneker, II, 8).
Хотя mamă, при обращении сына к матери, является почти всеобщим в румынском языке, все же maică в значении ’мама’ встречается наряду с первым в ряде мест, а в северо-западных районах Трансильвании преобладает (см. ALRM I 215). Наряду с ним употребляется и уменьшительное măicuţă, обычно с ласкательным оттенком.
Наконец, maică употребляется также в значении 'монахиня’ (церк.) и в устойчивых сочетаниях: (церк.) Maica Domnului, Maica Precista 'матерь божия, богородица’ (Tiktin, II, 943).
Приведем несколько примеров: maică ’мать’:
Elu-şi părăsi maică-sa de se duse in Ţaiigrad (немного выше употребление слов mumă [< лат.]). Моха, Cronica (1620). Gaster, Chřest, rom. I 61.
’мама’:
Pîn-eram la maica fată,
Ori lucram, ori nu lucram,
Tot draga maichii eram.
(Jarník — Bîrseanu, 176).
măicuţă:
Iar ducâ-i zări,
Dacă-i întilni
Măicuţă bătrtnă
Cu brîul de lină...
(Mioriţa).
По аналогии c maică образовалось от tată форма taică с тем же стилистическим оттенком. Она употребляется в значении tată приблизительно в тех же местах, что и maică (точнее, в южной и юго-западной
14. Подобный путь смыслового развития прошло и лат. sponsa, которое в отдельных романских языках приняло также значение ’жена’ (Meillet, Ling. hist. el ling. gen. 1. 243): фр. épouse, италь. sposa. Этот процесс начался еще в поздне-латинский период, когда sponsus начало употребляться в значении conjux (E. Bourсiez, Eléménts de linguistique romane, Paris, 1946, русск. пер. M. 1952, § 76); ср. фр. époux.
15. Cp. A. Meillet, Introduction á l'étude comparative des langues indoeuropéennes, Париж 1934, русск. пер. M., 1938, стр. 414.
16. См., напр. В. Ф. Шишкарев, Романские языки., сб. «Вопр. молд. языкозн.». 75. См. также Walde—Pokorny, Et. Wb. d. idg. Spr., II, 221.
57
Трансильвании: см. ALRM I 212), а с стилистическим оттенком и в литературном языке.
Ср. в народной поэзии:
Pe unde ara urabiał odată
Fiind cu maică, cu taică.
(Gaster, Chrest. rom. II, 233).
Аналогичная форма имеется и в сербском языке, где, наряду с отац встречается также тата и уменьш. маjко (Ив. Бр. II 551, 558).
Однако, нет необходимости объяснить румынскую форму через сербский язык, ибо территориально она отделена от сербской области (В Банате было зарегистрировано tată).
Славянское же происхождение имеет и название maştehă (устар.), maşteră ’мачеха’: ср. цсл. mašteha, бг. мащеха (этимологию см. Berneker, II, 27; по другим славянским языкам: срб. маћеха, русск. мачеха, укр. мачуха, мачоха, б.русск. мачаха, мачыха, польск. macocha, чешск. macecha и т.п.). Слово проникло и в венгерский язык: mostoha (см. Kniezsa I/1, 344).
В современных румынских говорах это слово употребляется сравнительно редко: при обращении к мачехе обычно говорят mamă (реже: lele, mătuşă, mamă vitregă; см. ALRM 1 217), однако оно встречается не только в старых текстах, но и в современном литературном языке.
Интересно заметить в структурно-семантическом отношении переход слова maşteră (с частичным фонетическим видоизменением: замена h через r) в класс прилагательных: так, можно говорить soră maşteră 'сводная сетра’; путем регрессивного словообразования появилась форма мужского рода maştih (сущ.), также как в болг. обл. мащех отчим' (Млад., Ет., 292), или maşter (сущ. и прилаг.): tată maşter отчим, frate maşter, сводный брат’. Слово maşter(-ă) было воспринято говорящими как полный синоним прилагательного лат. происхождения vitreg, -ă сводный (брат), ~ ая (сестра); неродной (отец), ~ ая (мать)’.
Широко распространено в общенародном языке слово babă, имеющее по областям разные конкретные значения и стилистические оттенки: ’1. старуха, старая женщина. 2. (обл.) бабка (повивальная). 3. знахарка. 4. (шутл.) жена. 4 (обл.) бабушка ; арум. babă бабушка; старуха’ (Dalametra, 36, Capidan, El. sl. 57). В самих славянских языках слово объясняется как происходившее из «детского языка» (см. Berneker, 36, с сылками и на другие индоевропейские языки; также Meillet, Et, II, 247): стсл. baba ’Amiue’ (Assem. — Sadnik. Aitzet. 8); бг. баба I. бабушка. 2, старуха. 3. (нар.) повивальная бабка. 4. знахарка (РБ,1,29); срб. баба, 1. бабушка. 2. старая женщина. 3 (нар.) жена. 4. няня (Ив.Бр. I, 20), слов. baba ’1. бабушка. 2. повивальная бабка. 3. старая женщина. 4. «moja baba» (моя жена)’ — (Pleteršnik I, 7); укр. баба ’1. женщина, баба (неск. ирезр.). 2. старуха. 3. бабушка. 4. повивальная бабка; знахарка’ (Гринч. 54); приблизительно такие же значения имеет и русск. баба (см. Уш. 1, 73; Даль I, 32; Слов, русск. яз. I, 878), а также baba в западнославянских языках. Слово было заимствовано не только румынским языком, но и венгерским: bába (см. Kniezsa, I/1, 68), албанским:
58
babë (см. Meyer, EWA, 22), и греческим (обл.) βάβω (см. Berneker, там же).
На общераспространненность слова babă в румынском языке указывают и устойчивые сочетания типа baba hîrca, baba cloanţa, baba Dochia (cp. бг. бг. баба Марта, баба шарка; русск. баба-яга или zilele babelor (нар.) 'первые 9 дней марта месяца’, de-a baba-oarba (игра в прятки). Многие народные сказки начинаются фразой: «A fost odată un moş şi o babă», которая соответствует болгарской «имало едно време един дядо и една баба» (РБ, I, 29) или нар. русской: «жили себе дед да баба» (Слов, русск. яз., I, 87).
Из предидущего ясно, что многозначность слав. baba сохранилась и в румынском языке, причем нужно, однако, заметить что по областям и в литературном языке его значения встречаются неодинаково: наиболее употребительным является значение 'старая женщина’ (см. А, I, 184); по областям оно встречается в Трансильвании (особенно на сев.- зап.), Банате, сев. Олтении и Мунтении (в этом значении в Молдавии и восточной Мунтении употребляется mătuşă [<лат.] а в других местах bătrînâ [< лат.] — см. ALRM I 282) [17].
В значении 'бабушка’ слово было зарегистрировано только в Банате в районе Арада (при общем термине bunică или bună [< лат.] — см. ALRM I 238), а в значении ’повивальная бабка’ только в одном пункте в Банате, где в этом же значении было зарегистрировано и уменьш. băbiţă (при общем термине moaşă) [18].
При обращении к старшей сестре или к женщине, старшей по возрасту (реже к тёте), в румынских народных говорах употребляется слово lele ’тётка’, которому мы находим следующие соответствия по славянским языкам (слово происходит из «детского языка» — см. Berneker, 1, 700): бг. леля, обл. лелка 'тётя, тётка’ (сестра матери, а иногда и отца; разг. и в обращении к близкой женщине, старшей по возрасту — Геров, III, 31; БР, II, 14); срб. леља (устар.) ’тётка’ лељка 'soror natu major’ (Ив. Бр. I 642) [19].
Из болгарского языка слово проникло и в арум. диалект: le (употребляется при обращении к женщине), lele (также при обращении: см. Capidan, El. sl., 71; Dalametra, 119).
По говорам румынского языка слово lele распространено приблизительно таким образом: в значении’ жена дяди’ —в сев. Трансильвании,
17. В ALR I 196 уточняется, что во многих местах старой женщине не говорят прямо babă: это считается оскорблением.
18. Moaşă является формой женского рода от moş ’дед, дедушка; старик’ (автохт., ср. албанск. moshë 'возраст, лета’). Moaşă можно считать синонимом слова babă. В арум, диалекте moaşă еще означает 'старуха', в то время как в рум. только старые тексты и некоторые народные говоры сохраняют значение 'бабушка'; современное литературное его значение — 'повивальная бабка’ (см. Tiktln, II, 1002; Dalametra, 137 ; ALRM I 293).
19. Укр. лельо, уменьш. лелька (Гринч. 890), хотя связывается с предыдущими, имеет другое конкретное значение — 'батюшка, отец’. Что касается областной формы леліка (см. Berneker, 700; Желех. I, 401), она бытует в зап.-укр. говорах и является, вероятно, заимствованным из рум. lelică.
59
кое-где в Мунтении, а в значении’ сестра матери’—по Трансильвании и северной Мунтении (при общем термине mătuşă [лат.]); в обращении к старшей сестре — в центр. Трансильвании, сев. Мунтении) (уменьшительное leliţă, lelică, liţă — в Молдавии); в обращении к старшей женщине — в центре Трансильвании, Буковине, сев. Мунтении (кое-где уменьшительные leliţă, leică — см. карты ALRM I 321, 234, 286, 287); наконец, в народной поэзии оно означает также ’любимая’ (см. А. II, 745).
Менее распространенным является слово nană (при обращении к старшей сестре или женщине, синоним lele), употребляющееся в западной Трансильвании (см. ALRM I 321, 238). Параллели этому слову, также происходящему из детского языка (см. Млад. Ет. 332), находятся в болг. нана, 'жена брата матери’ (Геров, III, 191), срб. нана ’мама’ (Ив. Бр. 1, 752); ср. также алб. nanë, nёnё ’мать, мама’ и гр. νενε ’мама’ или же в других славянских языках; русск., укр. няня и пр.
Принимая во внимание тот факт, что подобные слова легко могут конкретизировать свое значение по-разному в разных языках, можно отметить более тесную связь румынского nană и болгарского нана.
При несомненности южнославянского происхождения слов nevastă, maică, maştehă, babă мы имеем два слова, происходящие из детского языка (также как и babă) — lele и nană, точные соответствия которых встречаются в болгарском и, частично, в сербохорватском языках. В таком случае вряд ли можно утверждать, что они возникли независимо в румынском языке; скорее всего, они, как и другие слова подобного рода (интересно заметить, что все эти слова являются названиями женщин) свидетельствуют о длительной и глубокой совместной жизни и общении романского населения балкано-карпатских земель и южных славян.
Следует также обратить внимание на чрезвычайно пеструю картину их распространения и употребления в разных конкретных значениях, на так называемую территориальную синонимичность с другими словами, главным образом латинского (и автохтонного) происхождения. В одном и том же селе, обычно, каждое название подобного характера употребляется преимущественно только в одном конкретном значении.
В заключение рассмотрим общее название родства rudă, мн. ч. rude ’1. род, семья. 2. родственник; родня; мн. ч, родственники’, которое является морфологическим и семантическим дублетом слова rod ’1. (устар.) род, племя; семья. 2 (устар.) плод, зародыш детеныша. 3. (устар.) мужское яичко (синоним; sămînţă). 4. плод растения; съедобная часть некоторых растений; (собирательно) плоды земли. 5. (перен.) плод, результат какой-н деятельности’ (см. Tiktin, III, 1333).
Как видно из перечисленных значений, слово rod является полисемантичным, как и в славянских языках: но в нем значение ’род, племя’ стало устаревшим, в то время как другое значение 'плод растения’ усилилось и расширилось. В этом нет ничего удивительного: «У всех народов очень распространено сопоставление явлений мира растительного с явлениями мира животного, пишет М.М. Покровский: ср. русск. плод в двух значениях: 1) плод дерева. 2) зародыш детеныша...
60
или напр. семя» [20]. Мы убеждаемся в этом и при рассмотрении значений данного слова в славянских языках: стсл. rodъ ’род, родня, племя’; бг. род ’1. род, племя, народ. 2. родня, семья. 3. поколение. 4. плод (растений или животных). 5. род (в научных классификациях). 6. род (грамм.)’ — (см. БТР, 755); срб. род ’род; рождение, происхождение; родня; плод (растений)’ — (см. Ив. Бр. II, 349—350); слов. rod ’род, рождение; родня; поколение’ (см. Pleteršnik, II, 431); русск. род (и в значении 'обильный урожай’ — см. Уш. III, 1369; Даль IV, 10); ср. и укр. рід, роду, польск. rod, чешск. rod и пр. [21].
Таким образом, два основных значения — ’род’ и ’плод (растений)’ сосуществуют в славянских языках, но преобладает первое, в то время как в румынском языке положение изменилось.
Ср. в старорум. тексте rod ’род, племя’:
Aceaştia înţelepciuni şi aceaştia învăţături ne-au dat şi ne-au lăsat noo tuturor rodului romînesc . . . (Pravila lui Vasile Lupu, 1646).
Ho cp. rod ’плод’ в современном языке:
Multe flori sunt, dar puţine
Rod în lume o să poarte.
(Eminescu, Criticilor mei).
Это второе значение является единственным в морфологическом дублете, образованном на почве румынского языка, roadă (ж.р.). Путь такого образования лежит через форму множественного числа: наряду с roduri (ср. р.) появилась и форма roade (ж. и ср. р.), а от нее было образовано вторично единственное число roadă (ж. р.) [22].
Если вернуться к rudă, то оно объясняется через болг. родá ’родня’ [23]: Ср. «ние сме рода» («мы — родня»), соответствующее румынскому sîntem rude. (Подобное образование см. и в русск. обл. рóда ’родня, родственник’ — Даль, IV, 11).
Как мы сказали выше, rudă употребляется в современном румынском языке наряду со словом венгерского происхождения neam, мн. neamuri. Так, по данным ALRM И 252, в северной Мунтении и южной Трансильвании они употребляются вперемежку: иногда в одном и том же селе понятие ’(мы) родня’ передается и словом neamuri, и словом rude (напр. в пункте 158, бывш. у, Тырнава Маре). В некоторых местах (напр. в бывш. уездах Мехединць и Сибиу) исследователь встретил форму
20. М. М. Покровский, Семасиологические исследования в области древних языков, Москва, 1895, стр. 10.
21. К этимологии слова rodъ см. в последнее время О. Н. Трубачев, К этимологии некоторых древнейших славянских терминов родства, ВЯ, 1957, № 2, стр. 86—88. О значениях слова по славянским языкам см. Л. П. Якубинский, Образование народностей и их языков, «Вестник Ленинградского Университета», 1947, № 1, стр. 145—146; его же, История дневнерусского языка, М. 1953, стр. 53.
22. Подобное явление см. и в случае другого слова слав. происхождения: bob ’1. боб’, ’2. зерно’ — мн. bobi (м.р.) — boabe (ср.р. и ж.р.) — вновь ед. boabă 'зерно’ (ж.р.). Форму roadă можно истолковывать и как отглаг. от a rodi (ср. а goni — goană, a zvoni — zvoană и др.).
23. В фонетическом отношении следует заметить что болг. родá произносится рудá, откуда рум. rúdá, с переносом ударения на предпоследний слог (ср. напр. бг. ведрó — рум. vádră).
61
rudenii (ед. ч. rudenie, суфф. -enie). Однако, по стране в целом преобладает, в этом значении, neamuri. Судя по Словарю румынского литературного языка, эти два слова не являются полными синонимами: в ряде значений rudă не может заменить neam (см. А. III, 178, 782; ср. также Tiktin, 104.4, 1342; Candrea, 829, 1083).
В фонетическом отношении только nevastă, maştehă и rudă ведут нас к болгарской области: в nevastă общесл. ě передан также, как и в восточно-болгарских диалектах, черех 'а, причем впоследствии на почве румынского языка предшествующий губной v депалатализовался: nev'astă > nevastă. Группа согласных şt в слове maştehă точно соответствует болгарскому рефлексу (št) общеславянского tj; rudă соответствует болг. рудá (родá).
Maică соответствует в фонетико-морфологическом отношении как болгарскому, так и сербскому языку (majka).
Baba является общеславянским и в смысле современного фонетического облика. Rod является общеславянским, также как и babă. Отсуствие отражения ъ (ср. общесл. rodъ) не может указать на позднее (после X в.) заимствование этого слова, ибо конечные редуцированные вряд ли могли восприниматься при заимствовании. К тому же аналогичное явление произошло в латинских элементах румынского языка : campu(s) > campu > cîmp.
Наконец, lele и nană не ставят фонетических вопросов, но выше было установлено, что они принадлежат к южнославянской области.
Если принять во внимание, в целом, как семантическую сторону, так и фонетическую, а также территориальную распространенность данных слов, можно заключить что они проникли в румынский язык в сравнительно древнюю эпоху из южнославянских говоров (скорее болгарского типа). Более точно и подробно о времени и месте заимствования подобных слов можно говорить лишь после детального изучения всех древнейших пластов славянских элементов в румынском языке. В данной статье была сделана попытка лишь представить материал из определенной области лексики, необходимый для такого широкого обсуждения.