Славяне и их соседи. Выпуск 10. Славяне и кочевой мир

Б.Н. Флоря (отв. ред.)

 

5. К ВОПРОСУ О САКРАЛЬНОМ СТАТУСЕ ХАЗАРСКОГО КАГАНА: ТРАДИЦИЯ И РЕАЛЬНОСТЬ

В.Я. Петрухин

 

 

В современной историографии сложились две тенденции, по-разному интерпретирующие известия источников о номинальной - сакральной - власти кагана: согласно распространенной (со времен В.В. Григорьева) точке зрения, эти известия отражают традиционное для тюркских государств “двоевластие” священного царя - кагана и реального правителя бека (шада и т.п.), командующего войсками и даже решающего судьбу самого кагана; согласно другой трактовке, “двоевластие” в Хазарии сформировалось в результате конкретных исторических событий в каганате, где реальным правителем сначала был каган, оттесненный беком после переворота, как правило, увязываемого с принятием хазарами иудаизма. С этой позиции наиболее последовательно источники проанализировал А.П. Новосельцев [1]. Он обратил особое внимание на то, что русские князья начали претендовать на титул в 30-х годах IX в. (в соответствии известиям Бертинских анналов) - стало быть, в это время власть кагана была реальной, а не символической; тогда, по М.И. Артамонову [2], в Хазарии разразилась “гражданская война”, противники иудаизации кавары [3] откочевали с мадьярами в земли печенегов, а к власти пришел упоминаемый Константином Багрянородным бек (пех), который наряду с каганом отправил послов в Византию с просьбой построить крепость Саркел. Власть бека-иудея с тех пор настолько укрепилась, что в 60-х годах X в., когда царь (евр. мелек) Иосиф писал своему корреспонденту Хасдаю Ибн Шапруту в Испанию о государственном устройстве Хазарии, он даже не упоминал о кагане.

 

Выстраиваемые таким образом исторические реалии, как кажется, совершенно разрушают схему тюркского традиционного “двоевластия”, тем более что и в плане универсалий - сакрального царства - эта схема подверглась уничижительной критике: фрэзеровский сюжет “Золотой ветви” - убийство священного правителя - в большей части традиций оказался мифоэпическим, а не “историческим”, относящимся к фольклору, а не к реальности. Однако именно этот сюжет и оказался “центральным” в источниках, описывающих власть хазарского кагана, и эта его центральная позиция заставляет обратить внимание на два связанных с ней парадокса.

 

Первый касается привлекательности титула каган для русских князей, претендующих на реальную власть над Восточной Европой. Ибн Фадлан, описывавший в начале 920-х годов быт царя (араб. малик) русов, явно уподоблял этот быт и социальное устройство Руси хазарским

 

73

 

 

“реалиям”. Царь русов бездеятелен и проводит время с наложницами и ближайшей дружиной в своем замке:

 

“И он не имеет никакого другого дела, кроме как сочетаться [с девушками], пить и предаваться развлечениям. У него есть заместитель, который командует войсками, нападает на врагов и замещает его у его подданных” [4].

 

Здесь же арабский дипломат описывает и сходный быт хакана, или “большого хакана”, который является на глаза подданным лишь раз в четыре месяца и обитает во дворце со своими наложницами, доступ в который открыт лишь для его заместителя (халифа), именуемого хакан-бех: он “предводительствует войсками... управляет делами государства”, ему подчиняются вассальные “цари” соседних государств и т.д.

 

Наконец, этот восточный автор - один из немногих, кто действительно общался с “информаторами”, а не черпал знания из книг - сообщает:

 

«Продолжительность [правления] царя - сорок лет. Если он переживет их [хотя бы] на один день, то подданные и его приближенные уволят его или убьют и скажут: “У этого ум уже уменьшился и его суждение [стало] путаным”».

 

Можно представить себе (даже из позднейшего летописного сюжета о выборе веры Владимиром и его пресловутом женолюбии), какими именно сторонами привлекал “царя русов” этот быт, но едва ли описываемый статус кагана был оптимальным для претензий русских князей на реальную власть. И хотя летописные известия о смерти русских князей, особенно Олега и Игоря, вписываются в “мифоритуальный” контекст и даже трактуются [5] как жертвоприношение, они свидетельствуют не о пассивном сакральном статусе, а об “активном” конфликте русских князей с подвластными славянскими племенами. Очевидно, претензии первых князей на престижный титул каган были связаны прежде всего с их политическими амбициями, направленными “вовне” и демонстрируемыми при дворах византийского и франкского императоров (ср. известие о “хакане росов” в Бертинских анналах), а рассказы о церемониальном быте “царя русов”, предназначенные для "внешнего” наблюдателя (Ибн Фадлан), нельзя напрямую увязывать с реалиями этого быта [6].

 

Но это - меньший из парадоксов, связанных с сакральным статусом кагана. Больший парадокс заключается в том, что восточные авторы начиная с Ибн Русте [7] утверждают, что и каган, и его заместитель, и знать исповедуют иудаизм (в то время как бóльшая часть хазар придерживается традиционных тюркских верований), и при этом описывают ритуал жертвоприношения сакрального царя, никак не совместимый с иудаизмом. Наиболее обстоятельно этот ритуал описан ал-Масуди в середине X в. [8] Масуди изображает хакана хазар пребывающем безвыездно в замке под властью реального правителя - царя (малик).

 

«Когда Хазарское государство постигнет голод или другое какое-нибудь бедствие, или когда против него начнется война с другим народом [...] знатные люди и простой народ идут толпой к царю и говорят:

“Мы рассмотрели приметы этого хакана и дней его и считаем их зловещими. Так убей же его или передай нам, чтобы мы его убили”.

Иногда он выдает им хакана, и они убивают его; иногда он убивает его сам...».

 

Масуди признается,

 

74

 

 

что не знает, насколько древен этот обычай, но предполагает его глубокую древность, так как власть хакана издревле принадлежит одной семье.

 

Глубокая древность этого обычая подтверждается иными источниками. В версии ал-Истахри - Ибн Хаукаля [9], вступающего на престол хакана приводят к царю, душат шелковым шнуром, пока тот не начинает задыхаться, и тогда спрашивают, сколько лет он желает царствовать. Хакан не может царствовать дольше указанного им в полубеспамятстве срока - его умерщвляют. Этому обычаю, когда (по выражению А.П. Новосельцева) хакан превращается “в священное жертвенное животное”, не могли следовать иудеи, зато он хорошо известен собственно тюркской традиции. Это тем более существенно, что хазарские каганы, очевидно, возводили свой род к правящему тюркскому роду Ашина [10].

 

По данным китайских источников (Чжоу шу) [11], обычай интронизации у тюрков (тукю) в VII в. таков:

 

«Их государя (нжу) перед возведением на престол его близкие помощники и важные сановники сперва усаживали на войлок и несли девять кругов по солнцу. При прохождении каждого круга все сановники и подданные кланялись. Кончив поклонение, помогали ему сесть на коня и затем шелковой тканью сдавливали ему горло так, чтобы только не удушить его, затем ослабляли [петлю] и быстро спрашивали: “Сколько лет ты можешь быть каганом?” Их государь, поскольку самочувствие его было плохое, не мог точно сказать, сколько [лет он собирается царствовать]. Сановники и подданные, следуя его словам, свидетельствовали короткий срок».

 

Е.И. Кычанов усматривает в этом ритуале отголоски былой выборности кагана, скорее, речь может идти не о выборности, а об избранности - сходный ритуал существовал при инициации тюркских шаманов [12]. Шаман как посредник между людьми (родом) и небесными духами и каган, воплощавший космическую связь между землей (страной, народом) и небом (богами, Тенгри), были причастны иному миру (оказывались как бы на том свете в момент инициации - интронизации).

 

Уже для китайского источника очевидно, что традиционный ритуал не препятствовал, а способствовал политическим интригам вокруг священного правителя: его окружение по-своему истолковывало слова задыхающегося кагана. Политическая история Тюркского (равно как и Хазарского) каганата также свидетельствует, скорее, о социальных коллизиях, чем о ритуальной смене правителей: во всяком случае та же китайская хроника Чжоу шу ничего не сообщает о ритуальной смерти кагана Исиги, но рассказывает о том, что ему наследовал младший брат Муюй, а не сын. Условием существования каганата и народа в орхонских надписях считалась верность кагану “беков и народа” [13]: традиция “священного царства”, однако, давала им повод для неверности и избрания “молодого” претендента - ср. претензии “знатных людей и народа” к хазарскому кагану в описании Масуди. Та же традиция приводила к тому, что “священный царь” мог быть лишь номинальным правителем,

 

75

 

 

сама неподвижность которого (постоянное пребывание в резиденции и т.п.) гарантировала незыблемость воплощаемых им социальных и космических устоев.

 

И обожествление правителя, и человеческие жертвоприношения были в равной мере противны иудаизму, победившему в Хазарии. Недаром первым актом благочестивого царя (мелек) хазар Булана, согласно еврейско-хазарской переписке, было изгнание гадателей и идолопоклонников [14] - функцией “гадателей”, в частности, было и определение сроков правления. В пространной редакции письма царя Иосифа ангел является к царю Булану, побуждая принять его истинную веру, и тот умолил ангела, чтобы Божий посланник явился и к некоему “главному князю” (или “великому главе” - cap ха-гадол) [15], дабы убедить народ принять иудаизм. После этого “царь собрал всех князей (сарим - глав) и рабов своих и весь народ свой”, и те “приняли веру”. Со времен А.Я. Гаркави этот фрагмент считают свидетельством “двоевластия” у хазар, но трудно сказать, кого в еврейском тексте следует считать каганом - царя или князя (главу); сама структура текста - перечисление “царь-князья-рабы-весь народ” - напоминает собственно тюркскую “триаду”: каган-беки-народ, но не менее очевидны и библейские реминисценции (ср. о завете, данном Аврааму: Быт. 17: 23-27 и т.п.). Во всяком случае, в другом еврейском документе, так называемом Кембриджском, близком по времени и содержанию переписке царя Иосифа [16], говорится, что по обращении в иудаизм хазары избрали себе из числа еврейских мудрецов судью (шофет), которого именовали по-хазарски каганом, удачливого же военачальника, способствовавшего обращению, сделали царем. При этом в сохранившемся частично зачине Кембриджского документа рассказывается о бегстве евреев, спасавшихся от идолопоклонников, из Армении в Хазарию: здесь опять-таки нельзя не вспомнить о библейской традиции - вслед за исходом из Египта и обретением земли обетованной наступает эпоха Судей, и судья Самуил помазает на царство Саула, первого правителя [17]. Таким образом, составитель Кембриджского документа - как бы в ответ на вопрос, поставленный Хасдаем Ибн Шапрутом царю Иосифу, назначает ли он судей или судит свой народ сам [18], - “исторически” (опираясь на библейскую историю) объясняет происхождение двоевластия у хазар.

 

Из данных еврейско-хазарской переписки можно заключить, что “двоевластие” возникло не в результате иудаизации хазар: напротив, новая религия требовала преодоления старой “языческой” традиции. О ее популярности и в X в. свидетельствуют данные “внешних” восточных источников, соединяющих известия об иудаизме у хазар с рассказами о древних обычаях, почерпнутых из среды “язычников” или тюркской мифоэпической (мифоритуальной) традиции. Если каган и был номинальным правителем при царе-беке, то не потому, что последний имел иудейское происхождение [19]: как раз цари, согласно письму Иосифа, возводили свой род к собственно хазарам, потомкам Тогармы, сына Иафета, т.е. не считали себя “семитами”. Будучи иудеями по вероисповеданию, они не могли приносить “священного царя” в жертву: новая

 

76

 

 

религия не только запрещала жертвы, но и десакрализовала статус земного правителя - он становился воплощением Закона, но не Божества [20]. Можно согласиться с тем, что при Иосифе в 960-е годы возобладала тенденция единовластия [21], но царь в своем письме уже выдавал желаемое за действительное: Хазарский каганат, остававшийся по преимуществу языческим разноплеменным образованием, распадался.

 

Зато Русь действительно унаследовала у каганата те традиции государственности, которые во многом повлияли на ее собственное государственное строительство. Это относится и к восприятию титула каган при Владимире Святославиче и Ярославе Мудром: этот титул был уже символом единовластия и легитимной власти над разными народами Восточной Европы.

 

 

1. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990. С. 134 и след.

 

2. Артамонов М.И. История хазар. Л., 1962. С. 324-335.

 

3. Ср. справедливые возражения против этих построений у П. Голдена (Голден П.Б. Государство и государственность у хазар: Власть хазарских каганов // Феномен восточного деспотизма: Структура управления и власти. М., 1993. С. 226-227): Константин Багрянородный ничего не сообщает о причинах восстания каваров, но атрибутируемые им уникальные археологические комплексы на Дунае (в Воеводине - см.: Эрдели И. Кабары (кавары) в Карпатском бассейне // Сов. археология. 1983. № 4. С. 174-181) свидетельствуют о том, что, оказавшись в христианском окружении, эти степняки стали хоронить умерших с иудейскими символами - изображениями меноры, пальмовых ветвей и т.п., процарапанными на кирпичах.

 

4. Ковалевский А.П. Книга Ахмеда Ибн Фадлана о его путешествии на Волгу в 921-922 гг. Харьков, 1956. С. 146.

 

5. Ср.: Фроянов И.Я. Древняя Русь. М.; СПб., 1995. С. 55, 290 и след.

 

6. Ср.: Бейлис В.И. Ибн Фадлан о двоевластии у русов в 20-е годы X в. // Образование древнерусского государства: Спорные проблемы. Тез. докл. М., 1992. С. 3-5.

 

7. Ср.: Заходер Б.Н. Каспийский свод сведений о Восточной Европе: Горган и Поволжье в IX-X вв. М., 1962. С. 146 и след.; Голден П.Б. Указ. соч. С. 220 и след.

 

8. Ср.: Минорский В.Ф. История Ширвана и Дербенда. М., 1963. С. 192 и след.; Новосельцев А.П. Указ. соч. С. 141-142.

 

9. Ср.: Заходер Б.Н. Указ. соч. С. 210 и след.; Новосельцев А.П. Указ. соч. С. 141-142; Голден П.Б. Указ. соч. С. 222 и след.

 

10. Голден П.Б. Указ. соч. С. 223.

 

11. См.: Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997. С. 99;

ср.: Артомонов М.И. Указ. соч. С. 410; Бичурин Н.Я. (Иакинф). Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. М., 1950. T. 1.С. 229.

 

12. Ср.: Сагалаев А.М., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал. Новосибирск, 1999. С. 92 и след.; Голден П.Б. С. 227 и след.

 

13. Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи Евразии. СПб., 1994. С. 65.

 

14. Коковцов П.К. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л., 1932. С. 75, 93.

 

77

 

 

15. Ср.: Там же. С. 76; Новосельцев А.П. Указ. соч. С. 136.

 

16. Ср.: Голб Н., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века / Науч. ред., послесл. и коммент. В.Я. Петрухина. М.; Иерусалим, 1997. С. 140.

 

17. Мотив “двоевластия” известен собственно библейской традиции, уже Книге Бытия: узнав о грядущих бедствиях, фараон передает Иосифу власть над страной. «И сказал фараон Иосифу: “Я фараон; без тебя никто не двинет ни руки своей, ни ноги во всей земле Египетской”» (Быт. 41:44). Можно представить себе, как описал бы систему власти в Египте иудей, почитающий Пятикнижие.

 

18. Коковцов П.К. Указ. соч. С. 69.

 

19. См.: Гумилев Л.Н. Древняя Русь и великая степь. М., 1989. С. 135.

 

20. Интересны варианты воинского ритуала, которые разнятся в описании Ибн Русте и Гардизи: у первого (самого раннего автора) говорится о том, что царя (иша) сопровождает перед войском всадник, который держит солнцевидный диск в форме барабана - символ царской власти. В более позднем описании Гардизи говорится уже об авангарде, который едет перед войском со свечами и светильниками (Голден П.Б. Указ. соч. С. 220). Это напоминает о предании, которое передает царь Иосиф в еврейско-хазарской переписке: ангел является во сне хазарскому предводителю Булану, повелевая воздвигнуть храм, и тот, завоевав золото и серебро, сооружает скинию, ковчег, светильник, стол, жертвенники и священные сосуды (Коковцов П.К. Указ. соч. С. 94). Булан прямо следует деяниям Моисея и Иисуса Навина, когда евреи следовали за скинией (и покрывавшим ее облаком - воплощением славы Божией) в период Исхода и обретения земли обетованной. Каноничность такого ритуального поведения может вызвать сомнения с точки зрения ортодоксального иудаизма, зато сам ритуал находит параллель в действиях иного исторического персонажа, так же обратившегося к новой религии: Константин Великий “по примеру пророка Божьего” установил палатку вне войскового лагеря, где поместил крест и возносил молитвы (Евсевий Памфил. Жизнь блаженного василевса Константина. М., 1962.2.12).

 

21. Заходер Б.Н. Указ. соч. С. 211; Новосельцев А.П. Указ. соч. С. 136.

 

[Previous] [Next]

[Back to Index]