Б. Этногенез и этническая история славянских и балканских народов
8. Эволюция диалектной системы в условиях этнического смешения (Из истории славяно-албанских языковых контактов)
А. В. Десницкая
Для разработки исторического аспекта проблемы взаимодействия языков данные диалектологии дают более благоприятные возможности исследования, чем реконструкции гипотетических субстратов. Историческая диалектология оперирует хронологическими различиями, распределенными на географической плоскости. Такой материал может быть особенно релевантным для изучения своеобразных отклонений от общего направления развития, рассматриваемого как внутренне закономерное для исследуемого языка.
В предлагаемом исследовании, посвященном проблеме взаимодействия языков, мы рассматриваем некоторые специфические диалектные различия и междиалектные схождения, объясняя их как результат иноязычного влияния. Разумеется, при таком подходе должны быть учтены конкретные этнолингвистические, социально-исторические и географические условия.
С этой точки зрения некоторые факты албанской диалектологии могут быть объяснены как результат межъязыковых контактов.
*
По основному диалектному членению албанский лингвистический ареал состоит из двух диалектных областей: северной (гегской) и южной (тоскской). Южная граница гегского диалекта проходит через центральную часть страны, вдоль течения р. Шкумбин. Южнее этой границы лежит узкая полоса переходных говоров, постепенно сливающаяся с тоскской диалектной областью. Каждая из основных диалектных областей далее подразделяется на более мелкие диалектные ландшафты. Северная область гораздо более дифференцирована, чем южная.
Основное диалектное членение албанского языка на две вышеуказанные области несомненно является древним, так как главный определяющий признак тоскского — явление ротацизма (изменение n > r в интервокальной позиции) — почти не захватывает лексику славянского происхождения [1] и, следовательно,
1. Ср. Э. Чабей: «Ротацизм принадлежит, как известно, к древним признакам диалектной дифференциации албанского языка. Хотя мы не можем указать terminus a quo и terminus ad quem этой инновации тоскского диалекта, приблизительная хронология может быть установлена на основании того, что указанным процессом полностью охвачены только древнегреческие и латинские заимствования, из средне- и новогреческих, славянских и итальянских лишь старейшие, а турецкие не охвачены совсем». (Çabej Eqrem. Ältere Stufen des Albanischen im Lichte der Nachbarsprachen. — «Zeitschrift für Balkanologie», 1964, II, S. 13).
186
период действия этой фонетической инновации должен был предшествовать эпохе тесных славяно-албанских контактов. Это позволяет нам предположить, что, по крайней мере, к концу I тысячелетия н. э. противопоставление двух основных диалектных типов (ротацирующего и неротацирующего) уже существовало [2].
Различия между двумя большими диалектными областями постепенно увеличивались на протяжении периода от I тысячелетия н. э. до наших дней, особенно в последние два-три столетия. К вышеупомянутому древнейшему различительному признаку добавился ряд новых признаков. Большая их часть не приобрела абсолютной дифференциальной значимости (какой обладает явление ротацизма), так как соответствующие явления покрывают лишь частично основные диалектные ареалы.
Диалектные особенности гегского и тоскского имеют характер как инноваций, так и консервативных признаков. При этом соотношение тех и других для каждого из двух основных диалектных ареалов не было исторически постоянным. Как отмечает проф. Э. Чабей [3], в дописьменный период более консервативным был гегский ареал. Позднее, в письменный период, т. е. на протяжении последних 4—5 столетий, положение изменилось, и областью консервации (в основной своей части) стала Тоскерия. Для гегской диалектной территории эти последние столетия, наоборот, были временем довольно интенсивных фонетических изменений. Распространяясь из отдельных локальных очагов инновации, новые явления постепенно увеличивали первоначальный набор дифференциальных признаков гегского диалекта, усиливая этим противопоставление его более архаическому тоскскому.
Обращает на себя внимание консерватизм тоскского диалекта в целом — в сравнении с сильной фонетической изменяемостью, которая является характерной чертой небольшого и притом изолированного диалектного района внутри того же южноалбанского (тоскского) ареала. Результаты исследования могут представить интерес с точки зрения теории языковой интерференции.
2. Считая ротацизм в основном дославянским явлением, мы не можем принять точку зрения В. Полака, согласно которой возникновение членения албанского лингвистического ареала на тоскскую и гегскую диалектную области может быть объяснено влиянием славянского адстрата (Polák V. Les origines de la différenciation dialectale en Albanie. — «Orbis», t. XII, N 2, 1963). Как мы далее увидим, славянское влияние определило возникновение некоторых особенностей южноалбанской диалектной области, но это влияние не относится к тому периоду, когда возникал ротацизм, как наиболее характерная особенность этой области.
3. Çabej Е. Op. cit., р. 7.
187
*
Так как наше внимание будет далее сосредоточено на южноалбанском диалектном ареале, ниже дается некоторая дополнительная информация об этом ареале. Он состоит из двух диалектных областей, обычно обозначаемых как севернотоскская и южнотоскская. Первая включает, помимо северной части, также восточную часть ареала и совпадает с исторической Тоскерией. Вторая область охватывает юго-западную периферию албанского лингвистического ареала и совпадает со старыми этническими территориями Ляберии (горная область вблизи от Ионического побережья) и Чамерии (крайний юг лингвистической Албании). Севернотоскский тип речи, отличающийся значительным единством (если не считать некоторых мелких различий), часто обозначается как собственно тоскский. В сравнении с ним мы рассмотрим очень своеобразные фонетические черты, обнаруживаемые в говоре Ляберии.
Основные черты ляберийского говора не отличаются от общего южноалбанского диалектного типа, представленного севернотоскским. Наличие последовательно проведенного ротацизма является свидетельством того, что Ляберия с древней поры входила в состав южноалбанской диалектной общности. Общее соответствие обеих фонологических систем не подлежит сомнению. В то же время некоторые специфические особенности ляберийской речи отличаются от тоскского диалектного типа и неожиданным образом обнаруживают сходство с характерными признаками гегских говоров.
Это кажется удивительным, если учесть географическое положение Ляберии. Ляберия не имеет никаких территориальных контактов с гегской диалектной областью, будучи отделена от нее массивом севернотоскской диалектной территории. К тому же, исторические условия на протяжении ряда столетий способствовали относительной изоляции этого окраинного горного района.
К числу ляберийско-гегских соответствий относится прежде всего такая консервативная особенность, унаследованная от староалбанского состояния, как сохранение исторических долгот гласных ударенных слогов в целом ряде слов, например dēt «море», urīth «еж», dȳ «два». И вообще, в ляберийском, как и в гегском, различаются степени долготы гласных в ударенных слогах — черта, полностью отсутствующая в основном массиве тоскской диалектной области.
Особенно примечательны общие инновации, характеризующие два далеких один от другого диалектных ареала — большой гегский и маленький изолированный ляберийский.
Для обоих диалектных типов характерна тенденция к отодвижению назад артикуляции некоторых гласных, в особенности ударного гег. ã́ = тоск. ê [ε].
188
Во многих гегских говорах это проявляется как очень заднее произношение à (назализованного и неназализованиого), спорадически сопровождаемое лабиализацией. В ляберийском говоре аналогичному сдвигу подвергается гласный смешанного ряда ё́ [ε], исторически соответствующий гег. назализ. ã́. Ср. гег. диал. и ляб. u bå, u bo [u bə] «он сделался» (аор. пасс. от глагола «делать»), общетоск. u bë́ [u b3]. Несмотря на существенное различие гегской и ляберийской вокалических систем, связанное с отсутствием в ляберийском, как и во всех южноалбанских говорах, назальности гласных, наличие указанной тенденции обусловливает несомненное сходство общего типа произношения, проявляющееся особенно при небрежной речи.
Степени отодвижения назад и лабиализации варьируют от местности к местности не только в большом диалектном ареале Гегерии, но и в маленьком ляберийском.
Указанной особенности вокализма в некоторых гегских диалектах часто сопутствует тенденция к веляризации, окрашивающая произношение значительной части согласных [4]. Сильная степень веляризации создает, в частности, условия для смешения фонем dh ( đ] и ll [ł]. Оно представляет собой широко распространенное спорадическое изменение, характерное для небрежного произношения во многих районах Гегерии, в особенности на севере. До установления стандартизованного правописания даже в печатных текстах на гегском (издававшихся в Шкодре) можно было обнаружить многочисленные случаи такого смешения. Например ullë [uł] = лит. udhë «дорога», ellé [ełdh] = edhe «и», ka nollë [noł] = ka ndodhë «случилось», i mall [mał], måll [məł] = i madh «большой». Но также: i gjadhë [ǯađ] = i gjallë «живой».
В Южной Албании аналогичная тенденция спорадически обнаруживается только в Ляберии. Например,в разговорной речи города Гьирокастра: holla [hoła] = литер. hodha [hođa] «я бросил», i mall [mał] = лит. i madh «большой». И наоборот: modha [mođa] = лит. molla [moła] «яблоко».
Общая инновация гегского ареала — переход mb > m̄ > m, nd > n̄ > n, — по-видимому, также связана с тенденцией к веляризации. На юге эта особенность обнаруживается только в ляберийском говоре [5]. Например, mleth < mbleth «я собираю», n̄ih < ndih «я помогаю», ven < vend «место».
Веляризация согласных и дальнейшие связанные с этим явления, отодвижение назад гег. ã́, ляб. ë́, спорадически сопровождаемое лабилизацией — все эти взаимосвязанные явления, обусловленные внутренними тенденциями фонетического развития
4. Для шкодранского диалекта это явление отмечено в статье: Lowman G. S. The Phonetics of Albanian. — Language, 1932, VIII, N 4.
5. Смешанные пограничные говоры не принимаются во внимание, так как они подвергаются непосредственному влиянию гегской речи.
189
в гегских и в изолированном ляберийском говорах, производят заметное понижение тембра речи. Затемненный тембр в равной мере характерен для небрежной речи в некоторых северных районах Гегерии и также в Ляберии. Собственно тоскский диалект (так называемый севернотоскский) не обнаруживает этой особенности.
Из других общих особенностей можно отметить делабиализацию у > i, уе > ie, например pill < pyll «лес», si < sy «глаз», krie < krye «голова». Это явление, очень характерное для южнотоскского вообще (в ляберийском и чамерийском говорах), наблюдается также в ряде гегских говоров (в районах Мирдита, Круя, Дибра и др.).
Переход среднеязычного носового nj [ń] в j в конечной позиции (в особенности в глагольных формах) также может рассматриваться как общая особенность гегского и ляберийского. Релевантность этого соответствия может показаться спорной в связи с тем, что указанное явление характерно также для пограничных диалектов тоскского, куда оно могло проникнуть непосредственно из соседнего гегского ареала. Однако это влияние не достигало столь далеко, чтобы захватить и ляберийский говор. Для ляберийского соответствующее изменение может рассматриваться как специфическая инновация, обусловленная внутренней тенденцией развития фонетической системы.
Ни одна из указанных инноваций ляберийского говора, имеющих себе параллели в гегском, не может быть объяснена контактами с гегской диалектной средой. Географическая обособленность Ляберии и исторические условия ее существования в течение столетий не дают оснований для предположений о возможности непосредственных контактов ляберийцев с населением Гегерии. Об этом не может быть речи. Факты заставляют предполагать лишь параллелизм в реализации сходных фонетических тенденций.
Возникает ряд вопросов. Почему ляберийский говор, обладая древнейшими фонетическими особенностями общетоскского, позднейшие инновации имеет общими не с севернотоскским, но с гегским, хотя с последним не имеет никаких территориальных контактов? Можем также спросить, почему ляберийский не разделяет с севернотоскским его характерный консервативизм в отношении старотоскской фонетической системы, которая и до сих пор устойчиво сохранена в единообразном типе речи, распространенном на большей части южпоалбанского лингвистического ареала. С другой стороны, как объяснить фонетический консервативизм и относительное единообразие севернотоскского типа речи, которые выявляются в сравнении не только с сильно дифференцированным гегским лингвистическим ареалом, но также и в сравнении с проводящим инновации говором Ляберии?
190
*
Попытаемся построить некоторые гипотезы, учитывая исторические обстоятельства жизни южноалбанского населения в период раннего средневековья и сопоставляя соответствующие лингвистические факты с известным фактом славяно-албанского симбиоза, который существовал в течение ряда столетий и завершился полной ассимиляцией славян на территории Албании.
Начало тесных контактов албанцев со славянами относится к эпохе расселения славян в западной части Балканского полуострова (VI—VII вв.). С помощью анализа обильной славянской топонимики, сохранившейся в некоторых частях Албании до настоящего времени, А. М. Селищев сделал свои важные выводы относительно основных путей славянской миграции [6]. Он открыл, что потоки переселения двигались вдоль течения рек — по долинам Шкумбипа, Девола и Осума в направлении Адриатического моря, по долинам Вийосы и Бистрицы к берегам Ионического моря, а также через Черногорию в Шкодранскую низину. Основываясь на лингвистических данных, Селищев доказал, что масса славянского населения в Албании постепенно ассимилировалась и что этот процесс продолжался в течение ряда столетий.
Албанские историки проливают новый свет на историю славяно-албанских контактов, освещая социальные условия их развития в период, когда рабовладельческая система Восточноримской империи была окончательно разрушена [7]. Основой новой общественной системы на территории Албании (части древней Иллирии и Эпира) стали сельские общины, первоначально складывавшиеся из албанских и славянских племенных единиц.
Следствием разрастания сельских общин был процесс их территориальной экспансии. В Южной Албании, где основная масса македонских славян первоначально была расселена в долинах, происходило постепенное продвижение последних также в горные районы. В социальной жизни южных албанцев в то же время усиливался длительный процесс перехода от горного скотоводства к возделыванию земель в долинах и на равнинах. Можно предположить, что в Южной Албании и славянское и албанское население было в равной мере охвачено процессом разложения родоплеменной системы, и родовые связи постепенно сменялись связями территориальными. Общины становились этнически смешанными в результате браков и смешанного расселения. Как доказывают авторы «Истории Албании», «албано-славянский симбиоз продолжался в течение столетий» [8]. Длительное соседство албанских и славянских сельских общин, их экономические и общественные отношения стимулировали взаимные культурные влияния.
6. Селищев А. М. Славянское население в Албании. София, 1931.
7. Historia е Shqipërisë, I. Tiranë, 1959.
8. «Historia...», s. 153.
191
В результате всего этого языковые контакты приобретали характер билингвизма.
Славянское влияние достигало наибольшей силы в период IX—XI вв., когда территория Центральной и Южной Албании входила в состав первого Болгарского царства.
Однако в течение столетий общественное значение албанского населения постепенно возрастало и как результат слияния обоих этнических элементов внутри территориальных сельских общин произошло их полное слияние. После периода билингвизма (как предполагает А. М. Селищев, билингвизм существовал еще в XIV — XV вв.) славяне сменили свой язык на албанский. Можно предполагать, что конечный результат не был достигнут единовременно. Процесс ассимиляции должен был быть постепенным и остатки славянской речи сохранялись еще относительно долго (например, есть основания думать, что в районе Опар славянская речь звучала еще в XVI в.)
Исчезнувший славянский язык оставил свое наследие в албанской лексике, изобилующей словами и словообразовательными суффиксами македоно-славянского происхождения. Топонимика Южной Албании сохранила от эпохи славянского расселения сотни названий деревень. Оронимия и гидронимия также полны славянской номенклатуры. Все эти факты свидетельствуют о большой роли славянского этнического элемента в этногенезе населения Южной Албании.
Данные топонимики дают обильную информацию относительно направлений и границ славянского расселения, а также относительно районов концентрации славянских поселений. А. М. Селищев собрал большое количество таких данных и представил их с помощью специальной карты. Его коллекция материалов, хотя и не исчерпывающая (он нанес на карту только названия населенных пунктов и лишь немногие названия рек), создает очень убедительную картину того, как распределялись прежние славянские поселения на территории Албании. Карта показывает сеть славянских топонимов, располагающуюся с различной степенью концентрации. Не считая очевидных скоплений славянской топонимики вдоль границ с Македонией и Сербией (эти данные не имеют особого значения для нашего исследования), мы находим исключительно густую сеть славянских названий в северной и юго-восточной частях Тоскерии, особенно в долинах Осума, Вийосы, Девола и вдоль верхнего течения Шкумбина. К северу и к юго-западу от этих областей количество славянских топонимов заметно редеет.
В Гегерии значительное количество славянских названий концентрируется только на узкой полосе, окаймляющей Шкодранское озеро, а также вдоль восточной границы. Во внутренних частях ареала, а также на Адриатическом побережье, к северу от Дурреса, количество славянских топонимов является относительно незначительным.
192
Обращаясь снова к южному ареалу, мы отмечаем резкий контраст: с одной стороны, мы видим интенсивное скопление славянской номенклатуры в его северной и в юго-восточной частях, т. е. в Тоскерии (в собственном смысле этого названия). С другой стороны, мы замечаем постепенное убывание славянских названий в юго-западном направлении. Славянские названия почти отсутствуют в горах Ляберии (на плато Курвелеш), также на Ионийском побережье, где ляберийские албанские деревни соседствуют с грекоязычными. Характерно, что названия деревень в Курвелеше по форме представляют собой коллективно-множественные образования — обозначения родовых поселений, построенные по схеме: потомки такого-то. Так, Lazarat — это «потомки Лазаря» [9].
Можно предположить, что волна расселения славян не докатилась до гор Ляберии. Ляберийские горцы, подобно горцам Гетерии, продолжали жить своими родовыми общинами и не смешивались со славянами в той мере, как это было характерно для населения северной и юго-восточной Тоскерии (Тоскерии в собственном смысле этого названия).
В Ляберии, так же как в горных районах Гегерии, основу экономики в течение столетий составляло скотоводство и в общественной организации длительно сохранялась система родовых отношений. На территории Южной Албании только в Ляберии обнаружены остатки канонизированного обычного права (в горах Гегерии известно несколько таких канонов). Родовое общество Ляберии берегло свои древние традиции на протяжении четырех веков турецкого владычества и оказывало упорное сопротивление распространению турецкой военной администрации.
Таким образом, мы видим, что оба явления — длительное сохранение родовой организации и незначительное количество славянских топонимов — в равной мере характерны для горных районов Гегерии на севере страны, и для горной Ляберии на юго-западе. Оба эти момента по-видимому исторически взаимосвязаны. Можно предположить, что поток славянского расселения задерживался на подступах к горным районам, где племена горцев продолжали заниматься горнопастбищным скотоводством. Создание территориальных сельских общин — процесс, благодаря которому были заложены основы албано-славянского симбиоза в Северной Тоскерии, в этих областях на столетия запоздал и совершился уже позднее, в иных исторических условиях.
Особое положение Ляберии по сравнению с «собственно тоскскими» областями, в которых слияние албанского и славянского этнических элементов совпало с более ранним процессом разложения родового строя,
9. См.: Çabej Е. Per gjenezën е literaturës shqipe. Shkoder, 1939, s. 10.
193
отразилось в самом названии этой горной окраины. Название существует в двух вариантах: Labëri и Arbëri, ср. также lab, -i м. «житель Ляберии». Эти названия являются производными от корня *arb-/*alb-, ср. древний этноним Ἀλβανοί, засвидетельствованный Птолемеем, Ἀλβανοὶ у византийских авторов. Форма lab-, восходящая к *alb, возникла путем метатезы, характерной для славянской речи. Форма Arbëri, ныне употребляемая как вариант Labëri и только применительно к небольшой горной области, лежащей внутри треугольника: Влора — Саранда — Тепелена, раньше имела более широкое применение. В старину она употреблялась как название Албании вообще и остатки этого значения сохранились до настоящего времени (специально в литературном употреблении). Ср. также широко распространенные дериваты: прилагательное arbёror «албанский», существительное arbëresh, -i «албанец». Варианты Arbëri, Labëri в их узком употреблении, первоначально обозначали область, населенную лябами, т. е. собственно албанцами.
Таким образом, имеется совпадение фактов: а) древнее название Албании оказалось закрепленным за небольшой горной областью; б) количество славянских названий в этой области гораздо меньшее, чем в остальных областях Южной Албании. Это соответствие вряд ли может быть случайным. Мы должны учитывать, что соседние области северной и восточной Тоскерии были заселены смешанными албано-славянскими сельскими общинами. С точки зрения этих земледельцев скотоводы Курвелеша, этнически несмешанные и сохранявшие свою древнюю родовую организацию, были лябами, т. е. «собственно албанцами», а их область — это была Labëri — Arbëri. Впоследствии, когда ассимиляция славян в Южной Албании завершилась, названия Labëri, lab-, -i утратили характер этнического противопоставления и стали просто обозначениями области и ее жителей.
*
Теперь мы опять обратимся к фонетическим явлениям албанских диалектов. Как уже было упомянуто, обширный ареал Гетерии имеет с маленьким ареалом Ляберии ряд общих явлений, связанных с характером артикуляционных навыков. В отличие от них севернотоскский диалектный ареал не знает этих инноваций.
В гегских говорах тенденции к отодвижению назад артикуляции гласного ā (в ударном положении) и к веляризации некоторых согласных проявляются в небрежной спонтанной речи и обнаруживают широкую вариативность. Для этого уровня речи характерны известная вялость артикуляции и низкий тембр, в связи с чем и возникают указанные тенденции. Некоторые возникающие таким образом явления продолжают быть спорадическими,
194
например, смешение фонем đ и ł, наблюдаемое во многих гегских говорах. Некоторые другие имеют тенденцию к обобщению. Такое обобщение произошло в течение последних двух столетий с переходом mb > m̄, nd > n̄, который превратился в один из наиболее релевантных признаков гегского диалекта вообще, независимо от речевой установки говорящих.
Сходная картина вариативности обнаруживается и в ляберийском говоре. Некоторые инновации остаются на уровне спорадических явлений (например, тенденция к смешению đ и ł), некоторые же приближаются к уровню общих признаков говора (так, например, задняя артикуляция ё [з] и переход mb > m̄, nd > n̄. В целом можно отметить, что в говоре Ляберии ряд фонетических тенденций обнаруживается в действии. Те же возможности изучения фонетических изменений в действии дает наблюдение гегских говоров.
Совершенно иным является состояние севернотоскского диалектного типа, кажущееся очень стабильным. В севернотоскском диалектном ареале (собственно Тоскерия, т. е. северная и восточная части Южной Албании) не наблюдается ни одной из указанных выше фонетических тенденций. Похоже, что эти тенденции, свободно действующие в других диалектных областях, здесь как бы подавлены, и благодаря этому севернотоскская фонетическая система приобрела консервативный характер.
Историческая диалектология показывает, что гегский диалектный ареал находился на протяжении последних столетий в состоянии непрерывных фонетических изменений. Аналогичная картина обнаруживается и в Ляберии. Только севернотоскский диалектный ареал выделяется своим консервативизмом и в основном сохраняет старотоскский облик фонетической системы. С одной стороны, мы, по-видимому, имеем дело с общими фонетическими тенденциями, изменяющими в одном и том же направлении системы гегских и ляберийского говоров. С другой стороны, в севернотоскском мы видим как бы проявление инертности в отношении этих тенденций, действие которых как бы подавлено в силу какой-то загадочной причины.
В свете замечаемого параллелизма внешнеисторических условий существования гегского и ляберийского горных ареалов представляется возможным интерпретировать и параллелизм фонетической эволюции, характерной для соответствующих говоров. В то же время, консервативность севернотоскского диалектного ареала также может быть связана с экстралингвистическими факторами, в частности с этнической историей северной и восточной областей Тоскерии.
Можно предложить следующую гипотезу. Консерватизм севернотоскского диалектного типа может иметь своей первопричиной билингвизм населения, пользовавшегося этим типом албанской речи, а также славянским языком в течение относительно длительного времени.
195
Постепенно выходившая из употребления македонско-славянская речь могла оставить свое наследие не только в албанской лексике, оказавшейся наполненной славянскими элементами, связанными с сельским хозяйством, но также и в характере артикуляционных навыков, сохранявшихся у ее прежних носителей. Артикуляционная база, свойственная славянской речи, не создавала препятствий для овладения албанской системой фонем в ее основных чертах. Однако в то же время она не содействовала усвоению всех вариантов фонем и развитию некоторых специфических инноваций, связанных со специфически албанскими тенденциями фонетической эволюции. Влияние исчезавшей славянской речи выразилось, таким образом, не в особом направлении фонетической эволюции, по, наоборот, оно содействовало сохранению целостности старотоскской фонетической системы [10].
Таким образом, двуязычные славяне усваивали старотоскскую систему фонем в ее основных вариантах, но они, вероятно, не усваивали специфической вариативности албанского небрежного произношения, специфических отклонений от общего стандарта, дававших начало спонтанным инновациям. Возможно, при этом проявлялась известная степень сознательности в предпочтении стандартного типа произношения, характерного для старотоскского устного койне, унаследованного от речевых ситуаций албанского родового общества.
Можно предположить, что замечательное единство тоскского диалектного типа, сохраненное до наших дней в виде консервативного севернотоскского диалекта, восходит к очень давнему времени, когда в основной части Южной Албании еще существовала родовая организация. Употребление устных койне в древнем обществе было прежде всего связано с формальными речевыми ситуациями. Такие ситуации создавались племенными и семейными ритуалами, обсуждениями на родовых и племенных собраниях, судебными разбирательствами, исполнением устной поэзии. Формальный характер этих разновидностей речевой активности содействовал установлению стандартного типа языка и его относительной стабильности.
В этнически смешанном двуязычном обществе, возникшем в условиях еще частично сохранявшихся и лишь постепенно выходивших из употребления остатков родовых обычаев и норм, унаследованный тип стандартной речи повышенного уровня мог все еще сохранять значительный престиж и на него могли преимущественно ориентироваться двуязычные говорящие, стремившиеся быть понятыми.
С этой точки зрения своеобразный консерватизм севернотоскского
10. С непосредственным воздействием произносительных навыков славянской части населения, вероятно, может быть связана лишь такая важная инновация как устранение долгот гласных. В этом отношении гегские и ляберийский говоры оказываются более консервативными.
196
диалектного типа раскрывается в его связи с речевой ситуацией, которая была характерна для Южной Албании в период раннего средневековья, в частности, в связи с долго длившимся состоянием албано-славянского билингвизма.
Совершенно иным был ход лингвистического развития в горах Ляберии, где примесь славянского населения была незначительной и где действие внутренних тенденций фонетической эволюции, основанных на собственно албанских артикуляционных навыках, не было задержало влиянием внешних факторов.